Текст книги "Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки"
Автор книги: Татьяна Гилберт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)
Точно, счастлив...
– Ты просто псих, – произнесла девушка.
– Извини, – выдохнул Локруа.
– Ты, что, собирался меня ударить?
– Нет. Я хотел ударить, но не тебя.
– А кого?
– А сама не догадываешься? – язвительно поинтересовался Патрик.
– Алексию?
– Нет, – процедил Локруа сквозь зубы. – Того, кто к ней прикасался.
– Что в этом такого? Они ведь встречаются.
– Я. Понимаю. – Четко отделяя друг от друга каждое слово, произнес Патрик. – Я. Всё. Понимаю. Но. Меня. Это. Бесит!
– Да ты ревнуешь?! – усмехнулась Миранда, словно только сейчас это поняла. – Ведь, на самом деле, ревнуешь. Ещё как. Вон готов стены крушить только потому, что кто-то прикоснулся к твоей девушке. Хотя, по сути, она ведь не твоя. И ты сам в этом виноват. Ты кинулся на Изабелл, как только она появилась. Что испытывает Алексия, тебя в тот момент не волновало. Стоило ли пытаться завоевать расположение человека, которого потом предаешь?
– Я её не предавал.
– Разве?
– Я ничего ей не обещал. И отношений у нас не было.
– А с поцелуями ты к ней лез только потому, что больше не к кому? Или потому, что больше никого, кроме нее целовать не хотел?
Миранда до сих пор помнила свой провал. Она так мечтала о поцелуе Локруа, а он сказал, что не может её целовать. Не хочет этого делать. И всё тут. Сердцу, как говорится, не прикажешь.
Локруа сполз по стене вниз, в точности, как Алексия. Правда, об этом знала лишь Миранда. Патрик не подозревал, что Хейворт плакала из-за него. Единственное отличие состояло в том, что Локруа и не думал плакать. Он был полон мрачной решимости. Оставалось только догадываться, в какой момент ему хватит ума бросить Изабелл, ставшую обузой, и попытаться завоевать ту, кого он, действительно, любит.
Патрик долго копался в школьной сумке, разыскивая сигареты. Огонек блеснул на секунду и тут же погас.
– Ты курить собрался? – возмутилась Миранда, понимая, что по запаху дыма их вычислить легче легкого.
И, если сюда заглянет кто-то из учителей, ей особенно не поздоровится. Всё-таки мама занимает определенное положение в школьной иерархии... Хорошо бы не позорить её имя.
– Я уже курю, – хмыкнул Патрик.
– Немедленно затуши сигарету!
– Не хочу.
Блейк знала, что спорить с одноклассником бесполезно, потому предпочла сменить тему.
– Ты так и не ответил на вопрос.
– На какой?
– Почему ты постоянно проявлял внимание к Алексии?
– Флирт запрещен законом?
– Кому ты пытаешься врать, Локруа? – прищурилась Миранда. – Мне? Так мне врать не нужно. Я сама прекрасно знаю, что у вас был не просто флирт. Тебе Алексия нравится, как девушка. Больше скажу, она тебе очень нравится. Безумно. Не говори, что она тебе безразлична. Если бы это было так, ты не носил бы её напульсник. Ты бы давно его выбросил. Вещь-то ценности особой не имеет. Кстати, как он у тебя оказался?
– Алексия подарила на удачу, – неохотно поделился Патрик.
– И? Работает?
– Как видишь.
– Ну да, – понимающе кивнула Блейк.
– На самом деле, работает. Чемпионат же мы выиграли.
– В этом смысле, да. Помогает, – согласилась Миранда.
– Я хочу её, – произнес Локруа тихо, но Блейк всё равно услышала. – До дрожи. Давно. С тех пор, как первый раз увидел. Она тогда была такой... Я не могу словами передать, что со мной произошло, когда я почувствовал на себе её взгляд. Она такая надменная, гордая, недосягаемая. Во взгляде даже какое-то презрение проскальзывало, и я пообещал себе, что смогу девчонку смутить. И да, у меня получилось. А потом мы не виделись месяц, и я постарался о ней забыть, но пришел сюда и снова столкнулся с ней. И ты прекрасно знаешь, что происходит сейчас...
– Что происходит сейчас? – усмехнулась Миранда.
– Моё первоначальное желание никуда не делось, – затягиваясь в очередной раз, признался Локруа. – Только сейчас болезнь прогрессирует. Банальное желание перерождается в нечто большее. Я понимаю, что мне не только тело нужно. Соблазнить девушку, на самом деле, легко, слишком просто. Но я в этом не нуждаюсь. Я хочу заботиться об Алексии, защищать её, просто быть рядом. Но не думаю, что ей будет хорошо рядом со мной. Я понимаю, чего хочу, но вместо того, чтобы сделать шаг к осуществлению мечты, постоянно от нее отдаляюсь, совершая одну глупость за другой.
– И что за глупость ты сделал?
– Ну... – Локруа протянул задумчиво. – Подойди ближе, на ухо скажу.
Миранда подошла, и он сказал. Блейк посмотрела на него квадратными глазами.
– Это шутка такая глупая?
– Нет, это правда такая извращенная. Изабелл надела школьную форму, и мы сделали это в школе. А после я столкнулся с Алексией. Не уверен, но, кажется, она нас видела.
– Локруа, ты идиот.
– Я знаю, – невесело улыбнулся он.
– Но Алексию ты любишь? – вновь задала вопрос Миранда.
– Да, – ответил Локруа.
– Тогда борись за нее. Подумай обо всем, расставь приоритеты и пойми, что и кто тебе нужен. И действуй. Все в твоих руках.
* * *
И он начал действовать.
Сейчас, преодолев все препятствия, Локруа и Хейворт были счастливы вместе. Миранда не то, чтобы завидовала, но всё же время от времени ловила себя на мысли, что тоже хочет чего-то подобного. Таких же взглядов, жестов, едва ощутимых прикосновений и шуток, понятных лишь двоим. Не с Локруа, разумеется, а с Брентом. Клейтон готов был подарить ей сказку наяву. Всё упиралось в саму Миранду, никак не желавшую признаваться в своих чувствах. И признаться следовало не Бренту, а самой себе.
Миранда совершенно не понимала, что нужно делать. Она отчаянно боялась ударить в грязь лицом. Ей хотелось идеальных отношений, вот только понятие идеала у девушки было расплывчатым. Блейк основательно запуталась в своих представлениях об идеале, риск остаться в гордом одиночестве у разбитого корыта возрастал с каждым днём. Но решимости не хватало. А сердце каждый раз предательски замирало, стоило только представить на минуту, что Брент перестанет ждать, начав встречаться с другой девушкой. Не важно, откуда эта девушка придёт в его жизнь. Новая знакомая или старая – не играло особой роли. Волновало Миранду лишь то, что Клейтон станет встречаться с другой, и тогда надежды на счастье с ним рухнут, как карточный домик. Разум вопил постоянно, что она своими руками рушит возможное счастье, вновь и вновь начиная заученную наизусть песню о том, что они друзья. Просто друзья.
Миранда понимала, что сама себя обманывает. В их отношениях нет ничего дружеского. Её слова лишь попытка обмануть сердце и разум.
Они с Брентом подошли к той черте, когда дружбы уже становится катастрофически мало, хочется чего-то большего. В рамках дружбы невыносимо тесно, но расширить их, увы, способен далеко не каждый. Вот и Миранда не могла. Брент как-то сказал, что решение за ней. Она сама должна определиться, понять, чего ей хочется от жизни. От него. И потом, когда она сделает выбор, уже переходить к действиям. Или пытаться построить отношения с ним, либо с другим человеком.
Блейк постоянно вольно и невольно проводила параллель своих отношений с отношениями пары Алексии и Патрика. Лишь расстановка сил там была несколько иной. Хейворт послушно ждала, а Локруа бежал от нее, опасаясь сделать что-то не то. Боялся сделать глупость, а потому делал их в два раза больше.
Миранда осознавала, что Брент ей нравится, но как только он заговаривал о возможности отношений, тут же отступала, заставляла себя лепетать привычные отговорки, от которых саму тошнило, а потом извиняться. Просить время на раздумья. И Клейтон великодушно позволял ей думать дальше.
Но жизнь не стояла на месте. Перемены могли произойти в любую минуту. В любую секунду. Люди вынуждены подчиняться. Они подстраиваются под этот ритм. Брент не исключение. Однажды он перестанет ждать свою нерешительную принцессу, выберет себе другую девушку и, вполне возможно, именно она, а не Миранда сможет сделать Клейтона счастливым. Представляя это, Блейк готова была рвать и метать. Она ревновала к абстрактному образу, не имеющему лица. Лишь представляла, но готова была уничтожить. И в то же время так отчаянно сопротивлялась зову сердца.
Рождественские каникулы, проведенные вдали от Брента, позволили ей всё разложить по полочкам. Выводы, сделанные в процессе, не стали открытием. Но решимости снова не хватало.
Несколько раз девушка хваталась за телефонную трубку и снова откладывала её в сторону. Быть может, пока её не было, Брент уже нашел себе другую? И в трубке будет звучать холодный, отчужденный голос. Что, если он окончательно смирился с положением вещей, принял их за отказ и больше не будет пытаться.
– Ты зря себя накручиваешь, – прошептала Миранда, в очередной раз взяв в руки телефон. – Если так сидеть и гадать, точного ответа не узнаешь.
Сердце замирало каждый раз, когда очередной гудок оставался без ответа. Миранда уже успела пожалеть о своем решении. Воображение вновь услужливо подбросило картинку, на которой Брент был запечатлен с другой девушкой. Отчаянно захотелось заплакать. "Слезами горю не поможешь", – тут же одернула себя девушка.
Она собиралась оборвать звонок, но тут в трубке прозвучал запыхавшийся голос Брента.
– Блейк, ты, наконец-то вернулась в город! – выдал он вместо приветствия.
– Да, – тихо ответила девушка. – И вот позвонила тебе...
– Я рад. Честное слово, очень рад вновь услышать твой голос, – произнес Клейтон.
– Можно приехать к тебе?
– Конечно. В любое время. Ты же знаешь, я буду счастлив тебя увидеть.
– Я точно не помешаю? – решила уточнить Миранда.
– Блейк? – протянул Брент. – К чему ты клонишь?
– Ни к чему, – ответила она моментально, тем самым выдавая себя с головой.
Она не могла видеть лицо Клейтона, но готова была биться об заклад, что парень сидит и ухмыляется. У неё же кровь к щекам прилила и, скорее всего, они сейчас пылали алым цветом. Теперь глупо искать оправдания для себя и пытаться отмотать пленку назад. Она только что, весьма своеобразно призналась Бренту в своих чувствах.
Клейтон усмехнулся, а потом произнес всё тем же тоном:
– Неужели это были нотки ревности в твоём голосе?
– Нет.
– Да.
– Нет!!!
– Да-да, Блейк.
– Да, – созналась она. – Именно так. Я ревную.
Молчание в трубке стало ответом на её признание, но Миранда вопреки всему решила перестать бояться и сказать всё, что думает. Не скрываясь, как делала прежде. Не размениваясь по мелочам. Не гонясь за сомнительными ценностями.
– Тебе не кажется, что это не телефонный разговор?
Брент, как всегда, умудрился весь настрой девушке испортить. Она только открыла рот, чтобы рассказать ему о своих чувствах, а он даже слова произнести не дал.
– Я согласна с тобой, – произнесла она. – Но боюсь, что, оказавшись лицом к лицу с тобой, я не смогу сказать всё, что хочу. Мне кажется, ты будешь надо мной смеяться. Или хуже того скажешь, что у нас ничего не может быть.
– Мисс Блейк, с каких пор ты стала ходячим комплексом? – иронично поинтересовался Клейтон.
– Я всегда была такой.
– У тебя нет причин сомневаться в себе. Больше того, скажу тебе по секрету: ты для меня самая лучшая.
– Спасибо, – прошептала Миранда.
– Ты приедешь ко мне? Или мне приехать?
– Если тебе не трудно...
– Мне не трудно, – ответил Брент. – Я готов мчаться за тобой на край света, если потребуется. А сейчас и этого не нужно. Ты намного ближе.
– Я буду ждать, – пообещала Блейк.
И, не имея возможности поцеловать Брента, прикоснулась губами к экрану мобильного телефона...
Брент появился на пороге её дома довольно быстро. Прошло чуть более получаса, но Миранде и этот промежуток времени показался вечностью. Они смотрели друг на друга всего несколько секунд. На губах Клейтона появилась улыбка, и Миранда, не думая о том, как сейчас будет выглядеть в его глазах, позволила себе сделать то, что уже давно хотела. Она решительно подошла к однокласснику, ухватила его за полы куртки, которую он так и не снял, притянула ближе к себе и прошептала тихо:
– Пока тебя не было рядом, я многое поняла. Это ужасно, – не иметь возможности видеть тебя и слышать твой голос. Я так привыкла к тому, что ты есть в моей жизни, что уже не представляю, как это – жить без тебя. Я капризная, я нерешительная, у меня множество тараканов в голове, я часто переживаю из-за своей внешности, я почти не умею готовить и иногда хожу по дому в пижаме. Ты и так это знаешь. Но видел всё это с позиции друга... Если ты станешь моим бой-френдом, твое отношение ко мне изменится, но только в какую сторону?
– Я буду любить тебя ещё больше, – ответил Клейтон.
– Не шутишь?
– Нет. Какие могут быть шутки?
– Я так боюсь...
– Чего ты боишься?
– Разрушить нашу дружбу, – призналась Миранда. – Я боюсь, что однажды мы придем к выводу, что наш роман был ошибкой. А былую дружбу вернуть не сможем.
– Скажи честно, ты хочешь быть со мной?
– Да. А ты?
– Ты ещё спрашиваешь! Конечно, хочу. И, если мы оба этого хотим, у нас всё получится. Я уверен в этом. Ведь нет ничего невозможного. Я не отрицаю, что вначале может быть очень сложно, но мы же не опустим руки. Будем работать над отношениями?
– Будем, – улыбнулась Миранда. – Знаешь, я хочу кое в чём признаться.
– В чём?
– Я ревновала тебя к Алексии.
– Меня? К Алексии?!
– Когда вы изображали пару, в начале учебного года.
– Но...
– Да, я этого не показывала, тем не менее, я, правда, ревновала. Вы очень хорошо играли свои роли. Я поверила...
– Но почему ты ничего не сказала?
– Я хотела, чтобы ты был счастлив.
– Господи, – произнес Брент обреченно. – Мне кажется, или мы с тобой просто два идиота, которые стремились к одному, но делали совсем другое?
– Тебе не кажется, – усмехнулась Миранда. – Мы, действительно, два идиота. Но мы же будем работать над ошибками?
– Будем.
– И начнем прямо сейчас. Ведь я так давно мечтаю повторить тот поцелуй. Помнишь? – спросила Блейк.
– Помню, – тихо-тихо ответил Брент.
Миранда закрыла глаза и потому не видела лица одноклассника. Воротник его куртки она из рук не выпускала, будто боялась, что Клейтон сбежит. Пока она его держит, есть вероятность, что он будет рядом. И пусть это мгновение длится, как можно дольше. Пусть они всегда будут вдвоём...
Он поцеловал её. И окружающая действительность на время потеряла для Миранды значимость. Ничего не существовало, кроме Брента. Ничего и никого. Девушка всё же отпустила воротник куртки, обвила руками шею Клейтона, прижалась к нему, наслаждаясь тем, что он так близко. Настоящий герой её сказки, которого она долгое время не замечала. А, может, замечала, но боялась приблизиться к нему. Сократить дистанцию, как сейчас и позволить своей мечте осуществиться.
"Я всегда любила только его. Люблю. И буду любить. Пусть наши отношения станут самым настоящим новогодним чудом..."
Глава 13. Я объявляю вам войну.
– Хейворт, останься после урока. Нам нужно поговорить.
Слова прозвучали в тишине практически кабинета излишне громко. А Алексии показалось, что это даже не слова были, а пощечина. Настолько же оглушающе. Нельзя сказать, что неожиданно. Всю перемену Алексия места себе не находила, предчувствуя нечто подобное. Она понимала, что Кингстон не оставит всё так, как есть. Не сделает вид, будто на рождество ничего не произошло. Наверняка, оседлает любимого конька и начнет искать причины всех бед в Алексии, не оглядываясь на себя. Уж он-то найдёт, к чему придраться, и Хейворт не сможет возразить. Она всего-навсего ученица, и ей по статусу положено подчиняться учителю.
– Да, мистер Кингстон, – с трудом преодолев свой страх, ответила девушка.
Том сделал вид, что этого страха не заметил, хотя уголок рта дернулся в презрительной усмешке. Оторвавшись от созерцания бумаг, которые лежали на столе, Кингстон обвел класс придирчивым взглядом. Естественно, не смог отказать себе в удовольствии заглянуть в лицо Патрика. На несколько секунд их взгляды вновь схлестнулись в немом поединке. Уничтожающий взгляд Локруа без слов говорил: мальчишке всё известно. Для него не остались в тайне события сочельника. Наверняка, Алексия тогда сбежала к нему, и всё-всё рассказала в мельчайших деталях.
Вопреки ожиданиям Локруа отводить взгляд не торопился, глаза вниз не опускал. То есть, давал понять, что просто так не сдается. Он готов сражаться, если понадобится. И что-то подсказывало Кингстону, что соперник более чем достойный.
Локруа влюблён. Это было ясно любому, кто внимательнее присматривался к мальчишке. А уж Кингстону, наблюдавшему за Патриком ни день и ни два, подавно. Он научился без труда считывать эмоции ученика. И сейчас становилось понятно: Локруа в бешенстве. Желает уничтожить, но ничего не может предпринять. Его единственная спутница – бессильная злоба, ненависть, желание отомстить, уничтожить своего противника за то, что позволил прикоснуться к его девчонке.
Были моменты, когда Кингстону хотелось позабыть о своем статусе, возрасте и положении в обществе. Подойти к парте Патрика и спросить доверительным тоном:
– А оно того стоит? Эта девчонка вообще чего-то стоит?
И не сомневался в том, что получит утвердительный ответ на свой вопрос. Влюбленный Локруа никого, кроме своей девчонки, не замечает.
Том, задай ему кто-то подобный вопрос, не раздумывая, ответил бы: "Нет".
Его презрение и, в какой-то мере, ненависть к Алексии никуда не исчезли. Они всегда оставались рядом. Просто в какой-то момент к этим низменным чувствам примешалось ещё одно – похоть. В душе появились отголоски ревности. Ревность и зависть к чужому счастью слетелись, как бабочки на цветок. Понемногу эти чувства укреплялись, превращаясь из хрупких, поверхностных в целостные, и после случилось то, что случилось. Тормоза отказали...
О своем поступке Кингстон не сожалел. Он пребывал в уверенности, что Алексии сопротивлялась лишь для проформы, а, на самом деле, сама же не возражала против его действий. Проанализировав все прошлые поступки, слова и жесты девушки он пришел к выводу, что она не просто так проявляла к нему внимание. Это была не простая заинтересованность со стороны Хейворт, а нечто большее. Возможно, симпатия, а, возможно, любовь. Кто знает? Подростков понять сложно, практически невозможно. Они противоречивы настолько, что зачастую сами себя не понимают. Вот и Алексия запуталась. На самом деле, она же влюблена в него, а с рыжим встречается просто так, чтобы вызвать ревность. Отлично, она достигла своей цели. Ревность в наличии. Так зачем же продолжать игру? Стоит, не откладывая в долгий ящик, расставить все точки над i, и тогда уже решать, что делать дальше.
Том первый отвернулся от Патрика. Локруа перевел взгляд в сторону Алексии. Задумчиво посмотрел ей в затылок. Девушка была напряжена. Это напряжение четко прослеживалось в её позе. Она сидела так, словно палку проглотила. Прямая спина, но при этом голова чуть склонена вперед, и волосы занавешивают лицо, не позволяя увидеть его выражение. Скорее всего, она отчаянно кусает губы, придумывая, как разыграть выигрышную комбинацию и не оказаться в дураках, как прежде.
Хейворт теребила край тетрадного листа, не зная, чем занять руки. Чувствовала, что Патрик смотрит на нее, но не могла себя заставить обернуться и беззаботно улыбнуться. Вновь в голове появилось множество сомнений, мысли о грязи и боязнь прочесть в чужих глазах отторжение и презрение. Такими взглядами мог одаривать только Локруа, и их Алексия безумно боялась. Девушка непроизвольно сжала в руке кулон, подаренный Патриком. Когда она прикасалась к вещице, почему-то становилось легче, немного спокойнее. Для девушки этот подарок стал чем-то вроде амулета, приносящего удачу. Почти, как её напульсник для Патрика.
Действия Алексии не остались незамеченными для Кингстона. Он, проходя мимо парты несостоявшейся падчерицы, на секунду притормозил и произнес довольно громко:
– У вас премилое украшение, Хейворт.
Вообще-то подобные реплики не были стандартной формой общения между персоналом школы и учениками, но все в классе прекрасно знали, что Кингстон вот-вот станет отчимом Алексии, потому ничему не удивлялись. Новость о том, что Виктория Хейворт разорвала помолвку с Томасом Кингстоном, до одноклассников Алексии ещё не добралась. Девушка ничего не хотела рассказывать. Никому, даже лучшей подруге. Предрождественская история была секретом лишь двоих человек: её и Патрика. Больше никто не должен был узнать о потрясении в жизни Алексии.
– Да, спасибо, – пробормотала она. – Мне тоже нравится.
– Дорогое?
– Это имеет значение? – Алексия всё же оторвалась от тетради и посмотрела на Кингстона.
– Носить дорогие украшения в школу – не лучшая идея, – назидательно произнес он.
– Не имею привычки спрашивать о стоимости подарков.
– О, так вам его подарили?
– Подарили.
– И кто?
– Какая разница?! – не выдержала Хейворт.
– Никакой, – пожав плечами, ответил Томас.
Положив на стол Алексии лист с заданиями, он подошел к следующей парте. В тишине послышался треск. Это Хейворт сломала ручку. Ей отчаянно хотелось запустить обломками в голову несостоявшегося отчима, но девушка усилием воли заставила себя не делать этого. Отложив сломанную ручку в сторону, она полезла в сумку, чтобы достать новые письменные принадлежности, но руки не слушались. Алексия уронила сумку на пол, и все вещи рассыпались по полу.
– Вы сегодня на редкость неловки, Хейворт, – произнес Кингстон задумчиво.
Алексия хотела что-то ответить, но Патрик опередил её. Он хлопнул учебником по столу и рявкнул зло:
– Хватит!
Томас сделал вид, что поступок ученика поставил его в тупик.
– Локруа, что происходит? – спросил он заботливо.
Но от Патрика очередная кривая усмешка не ускользнула.
– Хотел бы задать тот же вопрос и вам, мистер Кингстон. Отчего такой повышенный интерес к украшениям учеников? Точнее, одной конкретной ученицы.
– Она – моя падчерица. Я имею право знать, откуда у нее такие украшения. Судя по всему, оно дорогое, и нашей семье не по карману. Не хотелось услышать, что она его украла, но и ответ про подарок настораживает. Мало ли кто мог преподнести ей столь ценную вещь.
– Я, – произнес Патрик.
Он прекрасно понимал, что имя дарителя не является секретом для Кингстона, он лишь старается вывести их обоих на откровенность. Пытается зацепить одновременно и Алексию, и Патрика. Что называется, чужое счастье жить мешает, вот мужчина и старается это счастье разрушить. Не знает как, потому пока лишь прощупывает почву. Возможно, хочет спровоцировать Патрика или Алексию на скандал. Каждая реплика его пропитана ядом, и только до ужаса наивный человек не заметит этого, решив, что Томас Кингстон, действительно, заботится о падчерице.
Даже Миранда, ничего не знавшая о скандале, напряглась. Она позвала Алексию тихо, и, когда Хейворт обернулась, без труда прочла у той на лице настороженность. Алексия точно так же, как и Патрик, пребывала в уверенности, что этот разговор заведен с целью хоть как-то подмочить репутацию им обоим.
– Что происходит, Алекс? – спросила Миранда.
– Ничего.
– Ты же обманываешь. Что-то явно происходит. Посмотри на них. Локруа ведь готов на твоего отчима наброситься с кулаками и задушить.
– В этом желании я с ним солидарна, – зловещим шепотом выдала Алексия, наблюдая за тем, в каком направлении развивается разговор Патрика с учителем.
– Снова что-то произошло?
– Произошло.
– И?
– Прости. Я не могу тебе этого рассказать.
К этой тайне никого подпускать не хотелось. Она оказалась слишком постыдной.
– Да? – тем временем продолжал расспрос Кингстон.
– Да, – ответил Патрик, с вызовом глядя на собеседника.
– Что ж, это немного успокаивает. Ваше общество ничем Алексии не угрожает. Достойный поступок, Локруа. Красивые девушки достойны красивых украшений.
– Достойны, – повторил Патрик. – Но украшения – не самое ценное, что можно подарить близким людям. Намного выше ценится любовь, понимание и забота.
– Не могу не согласиться, – усмехнулся Томас.
Локруа отчаянно хотелось сделать какую-нибудь гадость, но он не стал этого делать, сев на место. В душе вновь клокотал вулкан, в голове одна картинка сменяла другую. В своем воображении он успел неоднократно врезать по надменному лицу, сбивая с него кривую ухмылку. Это представление, разыгранное на уроке, казалось, до отвращения мерзким. Та самая грязь, в которую нужно нырнуть с головой, чтобы понять вкус взрослой жизни, почувствовать на себе. Вроде бы взрослые люди должны решать свои проблемы на более высоком уровне, не прибегая к подлым методам. Но, как оказалось, с возрастом ничего не меняется. Лишь ставки растут, и интриги становятся всё более изощренными. И игры идут не до первой крови и мольбы о прощении. Они идут не на жизнь, а на смерть. Врага хочется видеть поверженным, уничтоженным, раздавленным.
И так сложно удержать себя в руках, не сорваться. Пытаться вести себя, как можно достойнее, чтобы не отдать козыри в руки противника без боя.
Их противостояние как раз и походило на партию за карточным столом. Они сидят друг напротив друга. И у одного в руках стрит, а у другого флэш-рояль. Правда, пока неизвестно, у кого что. Пожалуй, флэш-рояль всё-таки у Патрика. Знание о попытке изнасилования ценится в их игре выше, чем положение в школьной иерархии и возможность повлиять на оценки. Нужно лишь до поры, до времени держать себя в руках, первым не нападать, а после постараться выставить себя несчастной жертвой, выложив все козыри. Один за другим, добивая противника окончательно. Он не имеет права проиграть, он не имеет права потерять Алексию. Она – та, за кого можно бороться. Более того, нужно. И он будет это делать.
Локруа не особенно любил разговоры по душам с родителями, но сейчас не отказался бы послушать пару советов отца. Патрику казалось, что для отца подобную проблему разрешить – легче легкого. Ему достаточно лишь рукой взмахнуть и всё получится прекрасно. Иногда Патрику хотелось научиться кое-чему у своего отца. Уметь так же воздействовать на собеседников, убеждая их в правильности своих слов. Доказывая, что они – единственно правильные так, чтобы это не выглядело навязыванием своих идеалов.
Время до конца урока прошло относительно спокойно. В кабинете стояла звенящая тишина, лишь изредка прерываемая шорохом переворачиваемых листов, да шепотом переговаривающихся одноклассников, пытавшихся согласовать свои ответы с ответами других учеников. Кингстон, раздав задания проверочного теста, перестал обращать на учеников внимание, будто их не существовало. В сторону Патрика вообще старался не смотреть, Алексию тоже взглядом обходил. Но этого на душе было ещё неспокойнее, чем раньше. Теперь и малейших сомнений не осталось. Кингстон что-то задумал. Но вот что?
Хейворт, несмотря на внешнее спокойствие, нервничала невероятно. Один вариант развития событий, разворачивающийся в воображении, сменял другой. И каждый последующий вариант был страшнее предыдущего. Вновь вспоминался рождественский вечер, вспыхивали перед глазами неприятные картины прошлого. И треск ткани, и горячее дыхание, пропитанное алкоголем, тяжесть чужого тела. И ледяной страх, сковывавший душу и тело. Алексия старалась абстрагироваться от этих воспоминаний, попытаться наблюдать за ними со стороны, словно всё происходит не с ней, но так и не смогла этого сделать. Её трясло, ей было страшно. Предстоящий разговор страшил сильнее всего. Каждая минута, каждая секунда, отделявшая от него, виделась испытанием на прочность. Алексия боялась, но, в то же время, хотела, чтобы всё прошло, как можно быстрее и не было этого ужасного напряжения, этого страха. Узнать, чего хочет от нее Кингстон и спокойно отправиться по своим делам.
Неудивительно, что, услышав звонок, Алексия вздохнула с облегчением.
Кингстон по-прежнему сидел за учительским столом, уходить не торопился. Ждал, когда же ученики покинут кабинет. Сейчас Томас позволил себе смотреть непосредственно на Алексию, и она понимала, что не сбежит. Подойдёт и заговорит. Выслушает всё, что ей скажут. Но, Боже, как неспокойно в этот момент на душе.
– Мне остаться с тобой? – спросил Патрик, приблизившись к парте Алексии.
– Не думаю, что ему это придётся по душе, – произнесла Хейворт, бросив недовольный взгляд в сторону Кингстона.
– А не всё ли равно, что он будет чувствовать? Речь идёт о твоем душевном равновесии, а не о его. И меня мало волнуют его чувства.
– Да, Патрик, я понимаю... Но всё же хочу разрешить эту проблему сама. Если мне понадобится твоя помощь, я не стану молчать и обязательно скажу. Но пока я надеюсь на то, что всё обойдется, и мне не нужно будет вплетать тебя в свои дела.
– Хорошо, – кивнул Локруа. – Пусть будет так.
Алексия прикоснулась ладонью к его руке и некрепко сжала.
– Не обижайся, – произнесла тихо. – Но думаю, так будет лучше.
– Я не обижаюсь, – ответил Патрик.
Немного лукавил. Не то, чтобы обиделся, просто показалось, что Алексия ему не доверяет. А ещё где-то в отдалении совсем немного, но ощутимо дала о себе знать загоревшаяся искорка ревности. Патрик отлично помнил, благодаря каким обстоятельствам познакомился с Алексией. Кто знает, что сейчас творится у нее в голове? Возможно, она многое переосмысливает, и в итоге придет к выводу, что хочет быть с Кингстоном. Точно так же, как он когда-то ушел к Изабелл, наплевав на начинавшие зарождаться отношения с Алексией. Никто ведь не мешает ей отплатить ему той же монетой. Сделав вид, что всё отлично, Патрик вышел в коридор.
Алексия осталась в кабинете наедине с мистером Кингстоном. Раньше это было чем-то вроде предела мечтаний. Он, она, пустой кабинет. И никого, кроме них, на белом свете. Сейчас стало удивительно неуютно и даже отвратительно. Вновь появилось в душе то ощущение неприязни и желания поскорее исчезнуть. Слиться с толпой и не выделяться на фоне окружающих.
– И о чём вы хотели поговорить? – спросила, опираясь на столешницу парты, стоявшей перед учительским столом.
– Разве у нас мало тем для разговоров?
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Алексия. – Вам виднее.
– Ты ничего не хочешь мне сказать?
– А вы?
– Именно потому я тебя и пригласил. У меня к тебе немало вопросов.
– Какие могут быть вопросы с вашей стороны?
– В первую очередь, хочется спросить, рада ли ты, что я расстался с твоей матерью? Хотя, это даже не вопрос, а утверждение.
– То есть, считаете, что я рада?
– Не сомневаюсь в этом.
– Напрасно. Если честно, я не испытывала к вам ненависти, и ваши отношения с мамой меня никоим боком не касались. Меня раздражали ваши попытки воспитывать меня, во всем и всегда. Будто я неразумное дитя, не способное и шага сделать без посторонней помощи.
– А разве это не так? – улыбнулся Кингстон.
– Не так.
От этой улыбки стало в разы хуже. Страх лишь усилился, но Алексия старалась не показывать противнику свои истинные чувства. Нужно держать себя в руках, ничего не предпринимая. Не вызывать противника на откровенный скандал.
