Текст книги "Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки"
Автор книги: Татьяна Гилберт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
У нее это чувство было непроходящим. Первый брак не сделал женщину счастливее. Выходила замуж, полная надежд на счастливое будущее, в итоге оказалась у разбитого корыта. Виктория принадлежала к категории женщин, наивно полагающих, что полная семья – обязательное условие для воспитания детей. Известие о собственной беременности заставило тогда еще юную девушку пересмотреть свое решение и не подавать на развод.
Она не чувствовала себя счастливой рядом с мужем, если только первые полгода, проведенные в одном доме. Тогда ещё не остыли чувства, и все было относительно неплохо. Потом в отношениях повеяло холодом. Мужчина быстро устал от семейной жизни, начал тяготиться ею. Если раньше проявление заботы и внимания со стороны Виктории казались ему милыми, сейчас ракурс рассмотрения всех поступков изменился. Её банальное любопытство воспринималось, как посягательство на личную свободу. Виктория не понимала, в чем причина столь резких перемен и во всем неизменно обвиняла только себя. Считала себя плохой женой, извинялась, чем раздражала супруга еще сильнее.
Стаж семейной жизни рос, но понимания между супругами не прибавлялось. Некоторые женщины наивно полагают, что привязать мужа к семье можно с помощью ребенка. Иногда такое случается, но чаще всего – это лишь результат самовнушения. Если мужчина захочет, он все равно уйдет, его нельзя остановить. На первых порах мужчине будут льстить попытки женщины, удержать его рядом. Но чем больше этих попыток, тем меньше от них удовлетворения. Когда их становится слишком много, – мужчины начинают злиться, и тогда всплывает наверх вся неприглядная правда.
Умение красиво расстаться – тоже своего рода талант. И обладают им не все.
Рождение ребенка не укрепило брак, скорее, добавило ещё одну трещину в фундаменте. Скандалов не было, лишь равнодушие просматривалось все явственнее. Виктория приходила домой, но домашнего тепла и уюта не ощущала. Мужу ребенок оказался не нужен, заботиться о младенце приходилось самостоятельно. Все заботы легли на плечи Виктории, папаша предпочитал проводить время так же, как и раньше, его появление малышки не заботило. Сама Виктория начала его раздражать, превратившись из красивой женщины в обеспокоенную лишь своим потомством курицу. Её мечты и желания крутились вокруг дочери, все остальное потеряло актуальность, став второстепенным.
Их брак был ошибкой с самого начала. Они поняли это давно, но решение приняли лишь пару лет назад, когда существование под одной крышей стало невыносимым, и, кроме того, на горизонте замаячила третья сторона столь распространенной в любви геометрической фигуры. Другая женщина... Соперница? Виктория не воспринимала новую пассию своего мужа в этом качестве. Ревности не было, особых переживаний тоже. Сожаления о потерянной молодости? Пожалуй, совсем чуть-чуть. В любом случае, Виктория не жалела об уроках, полученных в школе жизни, полагая, что они могут пригодиться в дальнейшем. К тому же, у нее есть приятные воспоминания о совместной жизни и, конечно, лучшая подруга – дочь.
Полтора года она провела в одиночестве, отдыхая от прежних отношений. Анализировала все, произошедшее в жизни, пыталась понять свои ошибки, в дальнейшем избегать их повторения. Жизнь без мужчины не казалась адом на земле, она стала глотком свежего воздуха, ветром перемен, ворвавшимся в её существование. Вдохнул новую жизнь, дал второй шанс. Здесь не было места одиночеству вдвоем, а свое собственное не было таким уж угнетающим. Есть женщины, которые не переносят одиночества, им обязательно нужен кто-то рядом. Виктория поняла, что это не о ней. Смысл жизни женщина нашла в своей дочери, теперь все внимание обратилось в сторону Алексии. Они жили душа в душу, понимали друг друга с полуслова, никогда не спорили. Откровенно говоря, были счастливы. Дочь не доставляла хлопот, не разводила дискуссии на пустом месте, не устраивала истерик. Они решали все проблемы без истерик, с помощью разговора по душам. Вместе ходили по магазинам, при этом Алексия безоговорочно доверяла вкусу матери. Отменному, надо сказать. Ничто не омрачало их жизнь, до тех пор, пока Виктория не встретилась с учителем Алексии.
Их разделяло двенадцать лет. По меркам Виктории – пропасть. Она не верила Тому, не воспринимала всерьез его чувства. Однако сама себе призналась: он ей нравится, и потому она не станет сразу отталкивать молодого человека, даст ему шанс. Посмотрит, как будут развиваться события, и поступать станет по ситуации. Никому не будет хуже, если она позволит себе вынырнуть из рутинных событий и немного пофлиртует с привлекательным мужчиной. Начав встречаться с Кингстоном, она впервые задумалась над значением выражения "вторая молодость". Вновь вернулись мечты о простом женском счастье, удачном замужестве, возможно, о втором ребенке. Виктория никому об этом не говорила. С коллегами личную жизнь не обсуждала, с Алексией, что странно, тоже не откровенничала. Страшилась реакции дочери на свое заявление. Алексия неоднократно говорила, что хочет видеть мать счастливой, и, если для счастья ей необходимо повторное замужество, возражать никто не станет. Однако в конце всегда назидательным тоном повторяла одну и ту же фразу: "Мама, не принимай решение сгоряча". Женщина сама понимала, что импульсивные действия редко приводят к успеху, намного чаще к разочарованиям. За примерами далеко ходить не надо. Первый брак Виктории служил одной из ярчайших иллюстраций народной мудрости. Женщина не собиралась наступать на те же грабли, потому и с Томом осторожничала, старалась оттягивать момент принятия важных решений. Но все шло не так, как она задумала.
Роман развивался стремительно. Безумно быстро. Иногда Виктория сама удивлялась, отчего все так молниеносно. Вроде бы они только познакомились, а уже идут разговоры о серьезных чувствах. И она, взрослая женщина, теряется, как школьница, впервые испытывающая на себе действие любви. Потому следует вести себя немного сдержаннее, предельно серьезно, не делая опрометчивых шагов.
Одно дело – подростки. У них чувство любви ассоциируется с чем-то запретным. Это, как ходьба по лезвию бритвы. Кажется, что нет ничего прекраснее чувства первой любви. Она обжигающе острая, импульсивная, порывистая. Любовь не односторонняя, взаимная, имеет сладкий привкус победы, торжества. Безответная любовь часто оставляет на языке соленый привкус слез, пролитых в подушку. Тем не менее, она всегда желанна, какой бы ни была. Взрослые, имеющие опыт люди, относятся к любви настороженно, зная, что она умеет преподносить неприятные сюрпризы. С ней ассоциируется не только счастье, но и боль. Предательство, измены, обыкновенное непонимание и отчуждение. Неприятно ощущать, что человек, которого считаешь своей половинкой, отдаляется, и больше не расцветает улыбка на его лице, не срываются с губ теплые слова. Наоборот. Стоит только пересечься взглядам, как в глазах появляется холод, ответы на любые вопросы становятся односложными и все меньше между бывшими возлюбленными ниточек, связывающих их в одно целое. Конечно, так происходит далеко не со всеми. Немало есть на свете счастливых семей. Не стоит думать, что все семьи обречены на расставание, даже если в самом начале у них в отношениях царят любовь и взаимопонимание. Пессимистичный взгляд на жизнь так же плох, как и излишне оптимистичный.
Принято считать любовь чем-то вроде игры в рулетку. Повезет или не повезет. Зачастую она подчиняется этим правилам. Хотя, встречаются и промежуточные варианты. Когда есть задатки для построения крепких отношений, но никто не берется работать над ними, отношения неизбежно распадаются. Когда люди взваливают на себя обязанности и вместе идут к цели, у них возможен счастливый финал. Важно понять, что любовь – это не дар небес, это точно такая же работа. Чтобы получать вознаграждение, нужно постоянно вкладываться в предприятие. Сколько сил будет вложено, такая же отдача и последует. Сложив руки, не нужно ждать счастья. За счастье нужно бороться, за любовь нужно бороться. Полученное даром, исчезает так же легко. Им попросту не дорожат. Считают, раз пришло однажды, появится и во второй раз. Не ценят, а зря.
Проводя аналогию с одеждой, можно рассматривать два типа отношений, как подделку и оригинальную дизайнерскую вещь. Пошив одной не требует особых усилий, затрат времени, ткани и проработки фасона. Берется готовое лекало, выкраивается сразу множество одинаковых деталей, а потом дешевыми, полусгнившими нитками они прикрепляются друг к другу кое-как. Торчат из швов, где-то не совпадает рисунок, где-то встречаются дефекты ткани. Так же и отношения, над которыми никто не работает. Как ни старайся, они достаточно быстро потеряют краски, нитки расползутся, а маленькая затяжка превратится в огромную прореху. Вещь, на создание которой положено много сил и средств, над которой трудились, работая не вполовину силы, а выкладываясь по полной, и не забросили сразу же после изготовления в темный угол, будет радовать долгие годы.
Виктория Хейворт не хотела в очередной раз приобрести ширпотреб. В приоритетах оказалось не просто наличие чувства, как такового. Женщина проводила анализ своих переживаний и поступков, старалась понять, есть будущее у нее с Томом, или все нужно прекратить сейчас. Долгое время Кингстон успешно справлялся с ролью надежного спутника жизни. Мужчины, на которого можно положиться, не опасаясь предательства в самый неподходящий момент. Самое мерзкое ощущение, когда предает близкий человек. Со стороны посторонних его можно пережить практически безболезненно, предательство близких надолго выбивает из колеи. В Алексии Виктория была уверена на все сто процентов, а вот Томас вызывал некие сомнения. Женщина не могла довериться ему окончательно и, как оказалось, не зря.
Говорят, первое впечатление самое верное. Одновременно не забывают и о другой народной мудрости. Первое впечатление зачастую обманчиво. Под влиянием момента можно заметить только то, что хочется видеть, не обратив внимания на неприятные мелочи. Но как часто именно они портят людям жизнь!
В самом начале общения Том Кингстон виделся Виктории едва ли не идеальным мужчиной, с которым можно смело пройти огонь, воду и медные трубы, зная, что он в нужный момент подставить плечо, скажет пару ободряющих слов, поддержит, всегда поможет. Потом начали закрадываться сомнения. Том не давал повода в нем усомниться, по-прежнему, был нежен, добр и ласков, но что-то в его поведении настораживало, не давало покоя, заставляло вновь и вновь мысленно возвращаться к опыту прошлого. Вспоминать отношения с первым мужем, которые изначально тоже напоминали собой квинтэссенцию всех романтических шаблонов, какие только можно отыскать. Неизменные цветы, подарки, признания в любви, неиссякаемый поток романтики. Тогда счастье было таким осязаемым. Никто бы не усомнился в наличии серьезных чувств. Что осталось после замужества? Ничего. Когда Виктория добровольно привязала себя к другому человеку, он потерял к ней интерес. Она рядом, никуда не уйдет, никуда не денется. Зачем тратить время и деньги на нее? Добиваться её больше не нужно, потому и отношения больше не те. В них нет перчинки. Даже соли и той нет. Пресные на вкус, неинтересные, изжившие себя.
И что теперь? Неужели ситуация в точности копирует свою предшественницу? Выводы напрашивались сами собой, и язык не поворачивался назвать их обнадеживающими. Виктория шла по проторенной дороге, снова скатывалась в пропасть, и это её, естественно, не радовало.
Она поступила опрометчиво, приняв предложение Тома. Жалела об этом, попутно подыскивала пути к отступлению. Совместная жизнь оказалась не так прекрасна, как рисовалась в воображении. На деле, она оказалась в разы хуже. Виктория отвыкла от мужчин на своей территории, его попытки руководить – угнетали. Хотелось отправить Кингстона на все четыре стороны с его советами, но Виктория пыталась решить проблемы миром. Делала вид, что прониклась чужими нравоучениями, а в итоге ориентировалась лишь на свое собственное мнение. Она взрослая женщина, и за поступки свои сама несет ответственность. Даже, если совершит ошибку – это будет её ошибка. Очень быстро женщина устала от присутствия постороннего человека в доме. Стоило только переступить порог, как он тут же принялся перекраивать все по своему вкусу. Там обои переклеить, там шторы сменить, там полы перекрасить. Виктория оформляла дом по своему вкусу и не считала нужным менять что-то в интерьере.
Быт убивает любовь... На этот счет высказывался не один и не два человека гораздо большее число, столкнувшееся с трудностями на почве ведения совместного хозяйства. Проанализировав все, что происходило в последнее время в её жизни, Виктория сделала шаг назад, отложив свадьбу. Том был вне себя от негодования, но прикусил язык, не став в очередной раз затевать скандал. Перепалки и так прописались в их доме, став завсегдатаем, почетным членом семьи. Ни дня без ссоры, ни дня без скандала. Безоблачное небо затянули черные тучи.
Никогда еще Тори не была настолько уверена в правильности своего решения, как в этот раз. Взвесив все "за" и "против", поняла: поступала слишком неосмотрительно, позабыв о здравом смысле. На время он капитулировал под натиском Тома, сейчас снова вернулся. Женщина начала думать головой, а не сердцем. Сердце не слишком надежный советчик, оно принимает решение опрометчиво, не задумываясь о последствиях. А вот разум неплохо справляется со своей задачей, когда не затянут пленкой влюбленности. Чувство острой влюбленности прошло, романтика осталась в прошлом, начались будни. Пришло осознание: стоит повременить. Вот Виктория и отказалась от свадьбы. Сказала, что неплохо бы сначала пожить вместе, посмотреть, как все пойдет в дальнейшем. Они ведь могут не сойтись характерами, разочароваться друг в друге. И что потом делать? Бежать и расторгать брак через пару недель после свадьбы?
Отрицательных факторов оказалось на порядок больше. Виктории не нравилось отношение Тома к её дочери. С самого начала она не делала ставку на дружеские, доверительные отношения, но и такого разделения не ожидала. Отчим и падчерица не желали играть в одной команде, не шли на компромиссы. Откровенно друг друга презирали, искали несовершенства, чтобы при очередной стычке иметь козырь в рукаве. Том за десятерых старался, придираясь по любому поводу. Его претензии каждый раз были разными и временами противоречили друг другу. Алексия реагировала более-менее спокойно, чтобы не расстраивать мать. В любой другой ситуации она на самой ранней стадии перестала церемониться, высказав пару "приятных" слов в сторону своего оппонента. Так, чтобы мало не показалось. Сейчас терпела, в надежде, что Тому надоест бессмысленный обмен колкостями. Её поведение дало обратный результат. Том не прекратил доставать девушку придирками, взялся за дело с удвоенным рвением. Постоянно действовал на нервы Виктории, наседал, доказывая, насколько ужасный из нее воспитатель. Тори сдержанно откликалась на эти выпады, подавляя желание высказаться о наболевшем. Но даже её ангельского терпения не хватило надолго. С каждым новым скандалом недоговоренность и недовольство отношениями росло. Виктория все чаще осознавала, что второй брак мог стать дорогой в никуда. И пока еще есть шанс, нужно вновь установить дистанцию с Кингстоном. Пусть не думает, что она безмозглая марионетка, которой можно управлять. Взмах руки – поворот направо. Взмах руки – поворот налево. Если его что-то не устраивает, может быть свободен. Найти себе новую пассию, способную безоговорочно подчиняться, добровольно прогибаться под другого человека, с его талантом пудрить мозги – дело малого времени...
Тори пригубила немного вина со вкусом ежевики.
Алексия позвонила несколько часов назад, спросила разрешения на посещение вечеринки. Виктория не отказала дочери, тем более что и сама она не хотела возвращаться домой. С некоторых пор там стало неуютно. Дом больше не её крепость. Он – место военных действий. Место, где постоянно происходит нечто из ряда вон выходящее. Все разговаривают по повышенных тонах, обвиняют друг друга и не умеют радоваться жизни. Не умеют любить, только враждуют.
Телефон, лежавший на столе, несколько раз мигнул экраном. Собираясь посидеть в ресторане, Виктория отключила звук на телефоне. Сейчас трубка оповещала о новом вызове. Женщина с тоской посмотрела на дисплей, увидела там имя Кингстона и нехотя ответила. Она сидела, закинув ногу на ногу, любовалась ночным городом, отражавшимся в зеркальных витринах, ленивым взглядом окидывала публику, собравшуюся в ресторане, думала, что сейчас выход в люди нисколько не радует. И виной всему постоянное чувство недовольства жизнью, преследовавшее по пятам с тех пор, как рядом появился Том. Раньше Хейворт чувствовала себя живой, сейчас едва ли... Не было вкуса к жизни, не было желания обнять весь мир, только отторжение и неприятие чужого веселья, радости и счастья. Хотелось лезть на стену и выть от бессилия. Но она закрывала глаза и внушала себе мысли: завтрашний день обязательно будет лучше предыдущего. Обязательно...
– Где ты? – вместо приветствия выдал Том.
Голос его звучал совсем не дружелюбно. Очевидно, снова поссорился с Алексией, и она не прикусила вовремя свой острый язык. Сказала все, что думала о воспитательных процессах, а после – в подробностях расписала Тому направление, в котором он может направляться, прихватив свои советы. Алексия она такая... Боевая девочка. С давних пор она умеет справляться с обстоятельствами, не прогибаясь под них. Умело выжидает, а после делает уверенный шаг в будущее, ничего не опасаясь, ничего не страшась. Это качество дочери Тори обожала. У Алексии была решимость, которой так не хватало самой Виктории. Было обостренное желание справедливости, стремление изменить жизнь к лучшему, а не плыть по течению, послушно принимая все испытания, выпадающие на её долю. Девушка их не боялась, но по возможности, старалась обходить.
– Где нужно, – ответила Виктория, глядя на отблески электрического света в бокале. – А какая, собственно, разница? Мы еще не женаты, так что контролировать меня не в твоей компетенции. А, если бы были женаты... В браке главное доверие. Когда его нет, ничего не получится. Се ля ви.
Она хохотнула. Давал о себе знать выпитый ранее алкоголь. Не так много, но и его оказалось достаточно. Некий страх и скованность ушли, Виктория перестала сдерживать эмоции, переполнявшие её.
– Ты нахваталась выражений у своей дочки?
– Что опять не так?
– Ты знаешь, что она сбежала на вечеринку?
– Она не сбежала.
– Нет, сбежала.
– Она уехала. Я разрешила.
– Но ты не посоветовалась со мной!
Виктория едва не засмеялась в полный голос. Сколько возмущения в этом восклицании, сколько экспрессии. И все на пустом месте. Наверняка, ему наплевать на Алексию, просто хочется в очередной раз разыграть спектакль. Заботливый папочка, озадаченный поведением дочери. Не похоже на правду. Совсем. Ему кажется, что он – хороший актер, но это большое заблуждение. Увы, актерским талантом он не обладает.
– Посоветуюсь в другой раз.
– Ты не должна позволять ей слишком многое.
– Отправить Алексию в монастырь? – насмешливо процедила Виктория. – Думаю, этот вариант – единственный может тебя удовлетворить.
– Тори, ты не так поняла.
Он тут же пошел на попятный. Находись они в одной комнате, в ход пошел бы стандартный сценарий. Подвести Викторию к креслу, усадить туда, взять за руки, смотреть в глаза и проникновенным тоном говорить простые истины, которыми следует руководствоваться в жизни. Вседозволенность – это плохо. Нужно давать детям меньше свободы, приучать их к системе поощрения и наказания.
– Я всё поняла так, как надо.
– Я, действительно, хочу, как лучше.
– А получается, как всегда.
– Ты просто не видела, в каком виде девчонка вышла из дома?
– Голая? Если нет, то все нормально.
– Виктория! Ты взрослый человек, вот и веди себя подобающе. Неужели ты не понимаешь того, что я хочу донести до тебя?
– Том, – Хейворт улыбнулась своему отражению в стекле, отсалютовала ему же бокалом, сделала глоток и после продолжила. – Сейчас наступи на горло собственной песне и послушай меня. Моя дочь ни разу не давала повода усомниться в себе, она прекрасно ориентируется в жизни, и, если что-то делает, то делает это обдуманно, приняв решение, от которого не отступится. Она ЗНАЕТ, что делает. Понимаешь? Так что не стоит на нее давить. Я ей доверяю. Во всем. Безоговорочно.
– Она нацепила красное платье!
– И?
– Оно смотрится вызывающе. Что такое вечеринка? Это же море пьяных подростков, которые не контролируют себя. И тут появится она в таком виде...
– Ты преувеличиваешь. Повторю ещё раз. Когда Алексии что-то не нравится, она просто разворачивается и уходит. Так что на вечеринке она вряд ли задержится, если все так страшно, как ты расписал.
– Ты даешь ей слишком много свободы.
Виктория не стала комментировать это заявление, только фыркнула. Поставив бокал на стол, достала салфетку и принялась методично её раскладывать и снова собирать. Разговор начал утомлять. От Тома хотелось избавиться, как от дешевой жвачки, прилипшей к подошве. Если не получится отлепить, выбросить вместе с обувью. Кингстон не слышал собеседника, продолжал гнуть свою линию.
– Я даю ей ровно столько свободы, сколько она заслуживает.
– Она вырастет распущенной девицей.
– Боюсь тебя разочаровать, но моя дочь уже выросла. И я не считаю её распущенной девицей. Она не напивается в хлам, не носит вызывающую одежду, не курит и единственный её недостаток в том, что иногда она позволяет себе сквернословить.
– Слишком часто.
– Ложь. Не так уж и часто. Но в наше время бороться за чистоту речи – бессмысленно. Иные подростки выдают ещё более закрученные выражения. И ничего. Как-то живут.
Теперь и в голосе Виктории без проблем угадывались эмоции. Она издевалась над своим собеседником.
– Кроме того, она позволяет себе распускать руки! – продолжал негодовать Кингстон.
– Да? И как?
Том на время замолчал. Потом неуверенно, словно стыдясь, поведал, как... Слов поддержки и ободрения у Виктории не нашлось. Она молчала. И её молчание Том расценил, как согласие с его точкой зрения.
– Потому я и говорю, что ты совершаешь ошибку, дав ей столько свободы.
– В последнее время я совершаю слишком много ошибок, – ответила Виктория.
– Что? – удивленно переспросил Томас.
Женщина не ответила, просто отключила телефон и бросила его в сумку. Потом посмотрела на руку. Кольцо на пальце сейчас казалось удивительно не к месту. Лишнее... Не жалея о своем решении, Тори сняла золотой ободок с пальца и тоже положила его в сумку, обещая себе в ближайшее время пересмотреть отношение ко всему происходящему. Она подхватила бокал за тонкую ножку, поднесла его к губам, ощутила терпкий вкус.
– Удачного вечера, доченька, – произнесла в пустоту. – Пусть у тебя все будет хорошо.
* * *
Алексия лежала с закрытыми глазами, и отчаянно не желала их открывать. Девушка была уверена, что окружающая обстановка ей не понравится совершенно, как, впрочем, и воспоминания о вчерашнем вечере, сейчас существовавшие в качестве расплывчатых образов. Цельная картинка отсутствовала. В памяти всплывали лишь отдельные фрагменты и, говоря откровенно, они девушку не радовали. Она плакала в саду, когда пришел Патрик. Они начали спорить о количестве выпитого, после чего, на самом деле, приговорили бутылку вдвоем. Пили и целовались, целовались и пили. Потом откуда-то появились Миранда и Брент, уговаривавшие Алексию отправиться домой, но она заявила, что хочет остаться. Кажется, они с Локруа одной бутылкой не ограничились и после того, как Блейк с Клейтоном скрылись из вида, продолжили пить, только теперь уже не из горла, а цивилизованно, из бокалов. Пили на брудершафт, снова целовались, потом... Алексия покраснела, вспомнив, что последовало за тем поцелуем. Она оттолкнула от себя одноклассника, сказала, что хочет спать и приказала ему выметаться. Учитывая, что находились они на территории его дома, предложение оказалось на редкость актуальным.
Вспомнив об этом, девушка широко распахнула глаза и уставилась в потолок. А потом осторожно посмотрела по сторонам, ощупала себя. Одежда никуда не делась, рядом никого не оказалось. Следовательно, ночью она просто спала. Можно расслабленно выдохнуть и признать, что Локруа оказался хорошим человеком, не воспользовавшимся ситуацией. Удивление вызвал лишь интерьер комнаты. В царство Морфея Алексия отбывала в другом помещении, в гостиной, на диване. Сейчас же находилась в спальне, расположившись со всем комфортом. Надежды, что добралась сюда своими силами, не было. Выходит, её принес сюда Патрик.
– Больше никаких вечеринок, – злобно прошипела себе под нос Хейворт.
Удивительное дело, но голова у нее почти не болела, да и картинка перед глазами была нарисована четкая, изображение не расплывалось и не двоилось. Девушка встала с кровати, прошлась по комнате, думая, как лучше поступить. Извиниться за вчерашнее сразу или сделать вид, что ничего не помнит? Хорошо, если у Локруа провал в памяти, и он тоже не может вспомнить события прошлого дня... Но чтобы он, да не помнил? Такого однозначно не может быть. Конечно, Алексия очень в этом сомневается, но, может, сегодня Патрик продолжит играть роль галантного кавалера и не станет напоминать о её промахах? Сделает вид, будто ничего не произошло, да на том они и разойдутся?
В последнее время жизнь напоминала девушке аттракцион "американские горки". Ни дня не проходило, чтобы не случилось что-то из ряда вон выходящее. И сейчас, когда размышления о Локруа отступили на второй план, Хейворт снова вспомнила об отчиме, пребывавшем в отвратительном настроении. Он был взбешен её отъездом. Какова же окажется его реакция, когда Алексия вернется домой только утром? Наверняка, очередной промывки мозгов не избежать. Радужное настроение мигом испарилось в неизвестном направлении, и голова разболелась. Девушка присела на край кровати, прижимая ладони к вискам. Если бы она вчера не выпила, все могло быть иначе и скандала, возможно, удалось избежать. А сейчас... Нет, стоп. Алексия одернула саму себя. Все развивалось бы по такому же сценарию. Скандалом больше, скандалом меньше. Ничего не меняется. Скелет ситуации остается прежним при любом раскладе. Так она хотя бы заслуженно выслушает нотации. Не так обидно, как, когда на голову сыплются незаслуженные обвинения.
Больше всего на свете девушке хотелось забиться под кровать, никуда не выползать и вообще исчезнуть, но эта тактика означало только одно: боязнь взглянуть в глаза своим страхам. Ну, еще однокласснику и отчиму, соответственно. Страусинная политика казалась оптимальной, но, в то же время не вызывала уважения. Поняв, что пора подниматься на эшафот, Алексия подхватила туфли, стоявшие у кровати, и направилась к двери. Выглянула в коридор, осмотрелась по сторонам и решительно зашагала в сторону лестницы. Искренне хотелось верить, что Патрик поступит благородно, шутить относительно помятого вида не станет, просто промолчит.
По пути к выходу, девушка его так и не встретила. Лишь, когда оказалась у входной двери, поставила туфли на пол, чтобы обуться, услышала голос за спиной:
– Ты что собираешься в таком виде поехать домой?
Девушка обернулась и невольно позавидовала однокласснику. С утра пораньше он выглядел замечательно. Идеально причесанный, в тщательно выглаженной одежде, без намека на синдром похмелья. Цвел и пах, как майская роза. В то время как Алексия поражала общественность изрядно помятым платьем, спутанными волосами и размазанным макияжем. Она вчера так и не удосужилась умыться, потому выглядела не лучшим образом. Даже представлять не хотелось, какое мнение составит таксист, призванный отвезти её домой.
– А что, есть варианты? – огрызнулась она.
– Варианты есть всегда, – улыбнулся Локруа. – Кстати, ты сейчас на редкость забавно выглядишь. Едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться.
– Я запущу туфлей тебе в лоб.
– Какие изысканные манеры. Я просто преклоняюсь, – Патрик отвесил шутливый поклон, тем самым спровоцировав отправку еще одного злобного взгляда в свой адрес.
Хейворт и так чувствовала себя неуютно, а под изучающим взглядом, сопровождавшимся попытками пошутить над ней, вообще готова была сквозь землю провалиться. Но, видимо, на то Локруа и делал ставку.
– Проходи в гостиную. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
– Например?
– Например, ты примешь душ, причешешься, переоденешься, позавтракаешь и только потом отправишься домой.
– Ты сейчас играешь в благородного рыцаря или, действительно, хочешь помочь?
– Действительно, хочу помочь.
– Тогда спасибо, – неохотно пробормотала Алексия.
– Тогда, пожалуйста, – ответили ей.
На некоторое время Патрик скрылся из вида. Алексия, не зная, чем себя занять, принялась разглядывать комнату. Вчера, поглощенная своими проблемами, она не обратила никакого внимания на оформление дома, сейчас заинтересовалась. Честно говоря, дом, в котором обитает одноклассник, она представляла иначе, как нечто пафосное, напичканное предметами роскоши, явно выделяющееся на фоне окружающих домов. Но ничего особенного в интерьере не было, разве что большое количество бабочек, украшавших занавески, поверхность стола и торшер. И зачем им столько бабочек? Особая любовь?
В целом, обстановка была почти аскетичная. Стиль хайтек, черно-серебристое оформление, минимум мебели, максимум свободного пространства. Больше подходит не для гостиной, а для оформления офиса. В сравнении с гостиной спальня выиграла. Она больше походила на жилое помещение, там было уютнее.
– Держи, – Локруа подкрался бесшумно.
Хейворт едва не закричала от испуга, услышав его голос за своей спиной. Патрик держал на вытянутых руках сменные вещи и пару полотенец. Поверх вещей лежали новая зубная щетка, расческа, мочалка, шампунь и гель для душа. Кажется, тоже новые, ни разу не использованные.
– Сервис на высшем уровне, – пробормотала Алекса растерянно, принимая вещи из рук одноклассника. – Покажешь, где у вас ванная комната?
– Разумеется.
Проводив девушку в ванную комнату, он отправился на кухню, прикидывая, что можно предложить гостье на завтрак. Особыми кулинарными талантами Патрик не блистал, готовила, в основном, его тетя. Когда лень одерживала победу, она просто водила племянника по ресторанам или заказывала еду на дом. Локруа оказался на перепутье. Приготовить что-то самому, отвести девушку на завтрак в кафе или плюнуть на хорошие манеры и отправить Алексию домой, сделав вид, что обещание накормить завтраком из его уст не звучало. Хейворт это послышалось, а сам Патрик никогда ничего подобного не говорил. В таком случае, они будут квитами. Ведь Алексия тоже делает нечто подобное. Наверняка, помнит свою вчерашнюю выходку, когда торжественно выпроваживала Патрика из дома, заявляя, что пора бы честь знать, не гостить дольше положенного.
