Текст книги "Записки одиноких сердец, или Дневник красной туфельки"

Автор книги: Татьяна Гилберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Совсем мальчик, а уже такой взрослый. Иногда Алексия ловила себя на подобных мыслях. Она привыкла к тому, что многие сверстники её не относятся к жизни серьезно, не ставят перед собой целей и вообще не понимают, чего хотят от жизни. А у него много мыслей о будущем, и он надежный. На него можно положиться в любой ситуации, не опасаясь предательства в самый неподходящий момент. Пройдёт не так много времени, и он из школьника превратится в роскошного мужчину, но с той же непосредственной, детской улыбкой, которую так часто видела Алексия. И только она. Ведь эти улыбки были адресованы именно ей, а не кому-то другому.

После играли в снежки, и эта детская забава неожиданно принесло удовольствие. Алексии всегда хотелось казаться старше собственного возраста. Ко многим проблемам она подходила с практичностью и рационализмом, присущим взрослым людям. Тем не менее, от истины никуда не убежать, а она гласит, что все взрослые в душе немного дети. Алексия временами ощущала это особенно ясно. Ей хотелось открыть свою сущность, дав понять, что она, несмотря на свои слова и поступки, ещё маленькая девочка, которой не хочется сталкиваться с жестокостью этого мира. Её кредо – верить в лучшее. В сказку, которой, как известно, не существует. Эта сказка придумана наивными мечтателями. Такими, как Алексия Хейворт.

На самом деле, Алексия в глубине души была куда более романтичной особой, чем хотела казаться, да и казалась окружающим. Естественно, не все её мечты были связаны с отношениями. Конечно, они считались неотъемлемой частью жизни, но не были чем-то вроде самоцели. Лишь в последнее время Хейворт начала пересматривать свои прежние взгляды и поняла, что романтические отношения – это всё-таки здорово, а не отвратительно. В какой-то момент и такие мысли у девушки были. Она искренне считала отношения отвратительными.

А как иначе? Ведь не бывает так, что ты встречаешь человека, и всё складывается само собой. Даже усилий прикладывать не требуется. Как по мановению волшебной палочки. Раз, и всё готово. Фея-крёстная обо всём позаботилась, всё сделала. Любые отношения – это, прежде всего, работа. И не только над, непосредственно, отношениями, но и над самими собой. Невозможно пройти через отношения с кем-то, оставшись абсолютно, на сто процентов прежним. Всегда какие-нибудь перемены, пусть и незначительные, но произойдут. Причем, могут они быть в разные стороны. Как попытка стать лучше, так и деградация. Когда руки опускаются, и ничего не хочется делать. Есть такой тип людей, что растворяются в своих партнерах, теряя себя. А после не понимают, что именно отталкивает от них других людей. Они сами себе неинтересны... Так разве они могут заинтересовать кого-то ещё? Находясь рядом с кем-то, о себе не стоит забывать. Наоборот нужно стремиться к совершенству. Главное, не намудрить и не наделать глупости. В попытке блеснуть умом, не сесть в лужу, как иногда бывает.

Алексии совершенно точно нравилось то, что Патрик не стремился контролировать каждый её шаг, не требовал отчетности, где и с кем она проводит время, когда они не вместе. И свободу её не ограничивает. При этом видно, что это не равнодушие с его стороны, а именно уважение чужого мнения, в котором нет места для навязывания своей точки зрения и своих интересов. Не тот случай, когда основное место в отношениях занимает постулат: твои взгляды – мои взгляды, мои взгляды – это мои взгляды. Твоё мнение ничто, и балом правлю только я.

Это равноправие подкупало...

Повесив шарф в шкаф, Алексия направилась в сторону кабинета, где, в этот момент, находился Патрик.

Несмотря на то, что Локруа старался казаться беззаботным, Алексия чувствовала некое напряжение. Патрик был несколько озадачен своим разговором с учителем. Он старался угадать, чего можно ожидать от Кингстона, но пока так и не придумал ни единого варианта. В подобных противостояниях ему никогда прежде участвовать не приходилось. Какие методы может пустить в ход мужчина зрелый, опытный и достаточно повидавший в жизни? Какой вариант решения проблемы он выберет? И во сколько можно будет оценить последствия катастрофы? Каким будет их масштаб?

Разумеется, свои истинные настроения Патрик старался Алексии не показывать, но она всё без слов понимала. Давала о себе знать всё та же связь. Патрик без труда считывал эмоции Алексии, а она понимала, что творится в его душе. Хотелось подойти, обнять и сказать, что всё будет хорошо. Но что-то Хейворт останавливало. Возможно, тот факт, что она сама не была уверена в положительном исходе дела.

Нет, сомнений в Патрике не было. И в самой себе она тоже не сомневалась. Темной лошадкой в их истории оставался Томас Кингстон, сделавший неожиданное признание. И кто бы мог подумать, что он, действительно, испытывает что-то к ученице? Алексии его признание до сих пор казалось бредом. В его словах она совсем не видела искренности, лишь желание потешить самолюбие, испортив кому-нибудь из окружающих жизнь.

Патрик, действительно, обнаружился в кабинете Элизабет. Сидел за столом, опираясь локтем на столешницу и подперев ладонью щеку. При этом его взгляд был внимательно прикован к экрану.

– Ты занят? – шепотом поинтересовалась Алексия.

Локруа оторвался от своего занятия и посмотрел на девушку.

– Я разговариваю с мамой, но, думаю, ты нам не помешаешь. Кроме того, отличная возможность вас познакомить.

– Мне как-то не по себе от такой перспективы, – пробормотала Хейворт, вновь стягивая резинку с волос и позволяя им свободно рассыпаться по плечам.

Когда Алексия нервничала, она то и дело теребила пряди волос. Знала, что привычка дурная, но никак не могла от неё избавиться.

– Не бойся, – улыбнулся он. – Всё будет хорошо.

– Обещаешь? – прищурилась Алексия.

– Слово джентльмена, – кивнул Патрик.

Алексия приподняла уголок губ в улыбке, что не осталось незамеченным для Патрика.

– Что такое? – удивился он.

– Ты нахватался английский привычек. Называешь себя джентльменом.

– Но это же правда?

– Правда, – согласилась девушка.

– С кем ты разговариваешь? – тем временем Натали, отлучавшаяся на несколько секунд, вновь вернулась к компьютеру.

Судя по голосу, собеседницей Патрика была не Элизабет. Другая особа женского пола. Радовало то, что это не Изабелл, но вместе с тем появление рядом с Патриком новой девушки несколько настораживало. После того, как её мальчик связался с уличной девкой, основательно вымотавшей ему нервы, Натали любую девушку, находящуюся рядом с Патриком, начинала подозревать во всех смертных грехах.

Громом среди ясного неба стало для неё известие о том, что и в Лондоне, вдали от дома, Патрик умудрился вновь сойтись с Изабелл. Правда, обо всё Натали узнала последней. А, узнав, устроила скандал Элизабет, не забившей тревогу, как только Патрик сорвался и в очередной раз потянулся к своему наркотику.

Изабелл вновь позвонила Натали уже после возвращения в Париж. Женщина недоумевала, что могло потребоваться от неё этой девице. Они уже давно всё обсудили, расставили все акценты и пришли к выводу, что лучше им никогда не пересекаться, чтобы не случился локальный конфликт, щедро приправленный бранью, а, возможно, и дракой сопровождающийся. Однако девчонка вновь набрала номер Натали и что-то мило прощебетала о том, что нужно поговорить, как хорошим подругам за чашечкой кофе. Несмотря на то, что особого желания пересекаться не было, Натали на встречу согласилась и была в итоге неприятно поражено.

Встречу Изабелл начала со слов:

– Я знаю, где Патрик.

Наверное, в тот момент мадам Локруа побледнела, потому что Изабелл не удержалась и расхохоталась.

Придвинув к себе пепельницу, она закурила первую сигарету и начала своеобразную исповедь. Только в роли слушателя выступал не священнослужитель, а Натали, отнюдь не обладавшая ангельским смирением. Временами она готова была взорваться и разнести всё вокруг, чтобы выместить свой гнев, но потом что-то заставляло женщину удерживать себя в рамках приличия, подтверждая свой статус леди из высшего света, не способной опуститься на один уровень с Изабелл. Пусть они сидят за одним столом, но они не ровня, и никогда не встанут на одну ступень социальной лестницы.

Она ничего не боялась и совершенно не стеснялась подробностей очередного эпизода своей жизни, в котором одну из ведущих ролей сыграл Патрик. Откровенность в её рассказах зашкаливала. Она поведала обо всём. Ничего не скрывая, называя все вещи своими именами.

– А апофеозом всему стала его оговорка; он назвал меня именем другой девушки. Своей одноклассницы, – завершала свой рассказ Изабелл. – Довольно неприятно услышать из уст человека, с которым только что занимался сексом, чужое имя. При этом обращается он к тебе, а видит перед собой другого человека. И это такое мерзкое чувство.

Затушив сигарету, девушка поднялась из-за стола, оставив на столе деньги за свой кофе, и ушла. Натали осталась в одиночестве. В тот момент она не особенно понимала, для чего нужен был этот разговор, и что конкретно хотела донести до нее Изабелл. То ли новость о том, что нашла Патрика, то ли о том, что отношения их уже окончательно отошли в прошлое и больше никогда не повторятся.

После этого разговора Натали была серьёзно настроена, собиралась забрать Патрика домой, но он неожиданно заупрямился. Вновь начал отстаивать свою позицию.

Обычное явление – когда женщины в любви поддаются сильным страстям. Немного удивителен тот случай, когда заложником положения становится мужчина. Именно он идёт на какие-то уступки и старательно держится за отношения, которые у него есть, не желая делать шаг вперёд, навстречу неизвестности. Патрик был как раз из категории тех мужчин, что ради любви способны идти на глупые поступки.

Натали долго расспрашивала Патрика о его жизни, но пока не спросила в лоб, ответа так и не получила. Сын делал вид, что намеков не понимает, и особенно о своей личной жизни не откровенничал. Но в итоге признался. Да, у него вновь был период некоего помешательства, когда он начал встречаться с Изабелл. Да, именно на неё он тратил большие суммы денег. Да, он стал на этот раз инициатором разрыва, потому что понял: отношения себя исчерпали. Больше они ничего дать не могут. Стали обузой, от которой хочется поскорее избавиться. Нет, он не вернется во Францию до тех пор, пока не закончится учебный год. И всё потому, что у него новая любовь.

О новой любви он говорил мало и неохотно, бросив попутно, что уже давно вырос, и сам способен решать, с кем ему встречаться. И даже, если родители его выбор не одобрят, он не станет их слушать, и продолжит отношения со своей девушкой. И не стоит спрашивать, чем он руководствуется в своих поступках. Если человек когда-либо в жизни любил, он сам поймёт без подсказок. И на время Натали оставила сына в покое, перестав задавать ему вопросы о личной жизни.

Патрик в этом вопросе всегда был несколько щепетилен. Он терпеть не мог вторжения в свою личную жизнь, потому на вопросы мог реагировать непредсказуемо. Понимал, конечно, что Натали будет видеть в нём маленького мальчика даже, когда ему исполнится сорок, а то и больше. Но смириться с этим не мог. Ему отчаянно хотелось доказать, что он взрослый и самостоятельный, потому ни с кем ни о чем советоваться не станет. И вообще, если хочется с кем-то откровенничать, то пусть родят ещё одного ребенка. На этот раз девочку. Вот с дочерью Натали точно найдёт общий язык...

– Со своей девушкой, – уверенно ответил Патрик. – Могу вас познакомить, если хочешь.

– Хочу, – не задумываясь, ответила Натали.

А Патрик усмехнулся. Он и не рассчитывал на другой ответ. Знал, что матери хочется любым способом узнать, как можно больше о его жизни, но спрашивать она уже не решается, потому что знает: особо раскладывать по полочкам он не станет. Ограничится односложными ответами, а любопытство матери так и останется неудовлетворенным.

Если Натали познакомится с Алексией, ей даже расспрашивать ни о чём не придётся. Она всё увидит сама. И внешность оценит, и, как о человеке, об Алексии первые выводы сделает, пообщавшись немного на отвлеченные темы.

Алексия нерешительно сделала пару шагов к столу. Она стеснялась, и, кажется, даже начала краснеть. Кончики ушей точно горели, как в огне.

– Здравствуйте, – произнесла она, переборов всё-таки смущение и подойдя к столу.

– Мам, это Алексия – моя девушка. Алекс, это моя мама – Натали, – произнес Патрик невозмутимым тоном.

Сомнений быть не могло. Изабелл в разговоре упомянула имя Алексия. Выходит, с тех пор ничего не изменилось. Патрик, по-прежнему, встречается с этой девочкой.

Натали окинула свою собеседницу оценивающим взглядом.

Алексия тоже не упустила возможности внимательно присмотреться к матери Патрика, которую до этого момента видела лишь на фотографиях.

Натали, на самом деле, потрясающе выглядела. Роскошные рыжие волосы были собраны в строгую прическу, зачесаны и закреплены шпильками на затылке. На лице немного косметики, совсем чуть-чуть пудры и теней, чтобы оттенить природную красоту. Строгий костюм, из украшений лишь обручальное кольцо. Ничего лишнего, всё тщательно выверено и скомбинировано. Фотографии, которые Алексии доводилось видеть, не передавали и сотой доли очарования этой женщины.

У Хейворт вновь появилось то же самое чувство, что преследовало раньше, в самом начале общения с Патриком. Стало немного боязно, что она не сможет пройти своеобразный фейс-контроль, и Натали не одобрит её кандидатуру на роль девушки Патрика. Найдёт тысячу причин для придирок, а Патрик вполне возможно прислушается к словам матери, и его взгляд станет более критичным, не таким, как раньше. Когда-то и Патрик казался девушке неприступной крепостью, к которой никак не приблизиться. Сколько усилий не прикладывай, всё равно успеха не достигнешь. Только время будет потрачено впустую. Если подобные люди вбивают что-то себе в голову, то переубедить их невозможно. Они будут действовать своими методами, идти по проторенной дороге, не обращая внимания на советы окружающих.

– Ну, здравствуй, Алексия, – произнесла Натали и неожиданно улыбнулась.

Алексия смотрела на женщину так, словно в любой момент ждала подвоха с её стороны. Хотелось зарекомендовать себя с лучшей стороны, но ни одной дельной мысли в голове не было. Потому Алексия и произнесла то, что вертелось у нее в голове:

– Вы такая красивая!

* * *

Она проснулась от того, что кто-то заботливо укрыл её пледом. Но не торопился отходить. Замер на месте, а после – осторожно прикоснулся ладонью к щеке. Алексия приоткрыла глаза и сонно улыбнулась.

– Я разбудил тебя? – спросил Патрик.

– Нет. Совсем нет. Я не собиралась спать. Лишь ненадолго прилегла.

– Тогда не возражаешь, если я останусь с тобой?

– Нет. Когда бы я возражала?

Локруа отошел от кровати, взял со стола поднос и пересел на пол, рядом с кроватью.

– Есть не хочешь?

– Нет, – отрицательно покачала головой Алексия.

Вытащив из-под головы подушку, Хейворт взбила её немного. Обняв подушку, перевернулась на живот и теперь с удовольствием наблюдала за тем, как Локруа пил чай с тостом. Наблюдать за тем, как он ест, тоже можно было отнести к некоему ритуалу, который Алексии тоже нравился. В его действиях было какое-то изящество, которое присуще далеко не всем представителям сильного пола.

Разговор с Натали уже остался в прошлом, и тревога Алексию начала отпускать. Удивительно, но к ней женщина была настроена вполне дружелюбно, даже комплимент сделала, сказав, что Алексия очень милая. Хейворт, приготовившаяся к жизни на ножах, оказалась приятно удивлена.

Попрощавшись с мадам Локруа, Алексия незаметно выскользнула из кабинета, а Патрик продолжил общаться с матерью. О чем они говорили, девушка не спрашивала, считая, что Патрик обязательно поделится с ней своими соображениями, если посчитает нужным. Если же не посчитает, то это и не особенно важно. В конце концов, у матери и сына может быть множество тем для разговоров. Они же не станут вечно обсуждать её персону, если вообще будут это делать.

Некоторое время она бродила по дому, думая, чем себя занять. Прежде всего, включила телефон, ответила Миранде, что всё в порядке и никаких форс-мажоров в жизни не произошло. Миранда могла и не поверить, но Алексию это сейчас не особенно волновало. Ей вообще не хотелось откровенничать о последних событиях своей жизни. Возможно, эта сдержанность ставила их дружбу под угрозу, но Хейворт рассуждала примерно так: настоящие друзья понимают, когда стоит лезть в душу с расспросами, рассчитывая на откровенность, а когда этого лучше не делать. Миранда, наверняка, понимает, что за молчанием скрывается нечто большее, чем простое нежелание обсудить последние сплетни из жизни.

Миранда и, правда, понимала, потому не пыталась вытащить из Алексии всю правду. Она и сама с тех пор, как начала встречаться с Брентом, намного меньше времени стала уделять школьным сплетням. Не было прежнего рвения все обо всех узнать первой.

После разговора с Мирандой, Алексия поднялась на второй этаж, в комнату Патрика. Какое-то время она просто рассматривала все, что там было. И пусть она была здесь не в первый раз, всё равно в груди теплилось особое ощущение. Личная комната всегда говорит о человеке намного больше, чем та же гостиная. Здесь личное пространство, в котором находит отражение внутренний мир владельца.

Алексия некоторое время лишь стояла у окна, оценивая вид, открывающийся оттуда. Картина заснеженного города действовала вполне успокаивающе, отгоняя неприятные мысли о происшествии в школе.

Хейворт вновь сжала кулаки, вспомнив о поступке мистера Кингстона.

Он был ей категорически неприятен. Его даже видеть не хотелось. Алексия всерьез подумывала о том, чтобы перестать посещать его уроки, но потом поняла, что это – не выход. Подобным способом она ничего не добьётся, только потешит самолюбие Томаса. Покажет свою слабость. Начнет избегать проблемы вместо того, чтобы решить все раз и навсегда. А это не самая лучшая тактика обороны.

Ей следовало бы стать несколько увереннее в своих силах. Перестать бояться, и дать отпор человеку, общество которого ей неприятно. Вот только возможно ли избавиться от внимания человека, непонимающего слово "нет". Она и так говорит, что ей отвратительно его внимание, но он старательно затыкает уши, не слушает. Может, слушает, но не слышит. И нет способа избавиться от него раз и навсегда.

Думая об этом, девушка и уснула. Проснулась уже в тот момент, когда рядом был Патрик. И он вновь так трогательно о ней заботился.

– Что? У меня что-то с лицом? – спросил Локруа, перехватив взгляд Алексии.

– Нет, – вновь ответила она. – Всё отлично. Мне просто нравится смотреть, как ты ешь. Это неожиданно эротичное зрелище.

– Неужели? – удивился Патрик.

– Да. Даже не сомневайся в этом.

– Всё. Я перестану появляться в школьной столовой. И даже сок себе там не буду покупать.

– Почему?

– Мало ли... Вдруг вызову у кого-то неподобающие мысли?

– Можно подумать, мужчинам не льстит внимание к их персоне.

– Льстит, – ответил Локруа. – Но бывает и такое, когда не хочется привлекать к себе излишнее внимание. Достаточно взгляда одного человека.

– И, надо полагать, этот человек – я?

– Однозначно, да, – ответил он.

Алексия протянула руку и провела ладонью по волосам Патрика, запуская в них пальцы. Прикасаться к Патрику Алексии тоже безумно нравилось.

Хейворт не доводилось видеть отца Патрика, но она почему-то в этот момент подумала о том, что сын, должно быть, взял всё лучшее от своих родителей. На самом деле, ещё во время разговора с Натали, она не могла не заметить колоссального сходства. Патрик был безумно похож на мать. И цвет волос, и цвет глаз, и форма носа. Разумеется, во внешности Натали было много женственного, больше мягкости в чертах, но, в целом сходство оказалось поразительным.

Неудивительно, учитывая природные данные матери, что внешность у Патрика была совершенно очаровательная.

Отодвинув поднос, но так его и не убрав с пола, Локруа приблизился к кровати, сел рядом с Алексией. Она положила голову ему на колени и заглянула в глаза. Там читался немой вопрос о том, какой будет дальнейшая жизнь. И Патрику очень хотелось ответить, что он обо всём позаботится, и Алексии не придется ни о чем беспокоиться, но вместо этого с губ сорвались другие слова. Впрочем, тоже закономерные. К тому и шло. Локруа не мог молчать вечно, ему хотелось знать всё о том, что случилось днем. Во время прогулки он молчал, ни о чем не спрашивал. Ждал, что Алексия начнет разговор первой, но она этого так и не сделала.

Услышав его вопрос, Хейворт даже бровью не повела, и честно ответила:

– Он меня поцеловал.

– А потом?

– А потом ничего, – ответила девушка. – Я сбежала, он остался. Кажется, он чувствует себя, как рыба в воде и совсем не переживает о том, какие последствия вызывают его поступки.

– Что совсем неудивительно, – задумчиво протянул Патрик.

– Почему?

– Всё это не более чем таинство человеческой психики. Возьмём не самый приятный, но достаточно распространенный пример. Маньяк и жертва. Двое, стоящие по разные стороны баррикады. Точно так же, как и вы с мистером Кингстоном. И кто в этом тандеме нервничает больше? Полагаю, что жертва. Она в постоянном напряжении, ведь чувствует же опасность, но не знает, когда именно случится беда. А маньяку что? Он упивается беспомощностью жертвы, он мечтает видеть её страдания и переживания. Ему это всё приносит ни с чем несравнимое удовольствие. Боль жертвы автоматически приравнивается к его наслаждению. Конечно, в глубине души у него тоже немало сомнений, переживаний и метаний. Вдруг что-то не получится, жертва с крючка сорвется в последний момент, и тщательно разработанный план полетит в пропасть, но всё это отходит на второй план в тот момент, когда маньяк видит мучения жертвы. У него состояние – почти экстаз. Тут не до переживаний.

– Я начинаю тебя бояться, – хмыкнула Хейворт.

– С чего бы?

– Рассуждаешь об этом так уверенно, словно сам через нечто подобное проходил.

– Я просто очень умный, – усмехнулся Патрик.

– А главное – скромный.

– О, да! Просто сама скромность, – произнес Локруа.

– Кстати, о жертвах... – Алексия задумчиво принялась накручивать локон на палец. – Думаю, статистика не врёт. Всё так и есть... Большинство тех, кто подвергся насилию со стороны, как близких, так и посторонних людей, редко говорят об этом. Предпочитают молчать, скрывать правду от окружающих, боятся, что над ними станут смеяться. Тем самым, провоцирую своих обидчиков на дальнейшие действия. Фактически руки им развязывают, убеждая в безнаказанности.

– Ты права. Но сейчас мы уже, правда, ничего не сможем доказать.

– Я понимаю, – согласилась девушка. – Время уже ушло. Тем не менее, молчать я не стану. Если ещё раз повторится нечто подобное, я не забьюсь в уголок в слезах. Я буду действовать.

– Это может отразиться на твоей репутации.

– Главное, чтобы это отразилось на его репутации, и он вылетел из школы с позором.

Патрик не ответил, на время задумавшись. Алексия, конечно, перемены в настроении заметила.

– Что-то не так? – спросила тихо. – Или я сказала что-то не то?

– Я вот о чём думаю... – Локруа замолчал на середине фразы, заставив Алексию напрячься.

– О чём? – поторопила она собеседника.

– Могло быть так, что он понял намного раньше, что ты влюблена в него. Понял, но ничего не предпринимал, видя, что ты ни с кем отношений принципиально в школе не заводишь. Он был уверен в том, что ты никуда не денешься. Но тут появился я, и отношения наши начали развиваться стремительно. Кингстон понял, что теряет тебя, и тогда решил действовать. Правда, ничего умного придумать не смог. Его поступки были основаны на эмоциях, а потому лишь оттолкнули тебя. Он вполне может сменить тактику, начав играть роль романтического принца из сказки. Цветы, подарки, красивые ухаживания... Схема, опробованная многими мужчинами. И редко дающая сбой.

– Он так ухаживал за моей мамой, – пробормотала Алексия. – Какое-то время ему даже удавалось водить её за нос. Но я-то ему не поверю.

– Почему? Мне кажется, он умеет быть убедительным.

– Умеет, конечно. Но я не верю... Не хочу верить. Да и как человек он мне не интересен.

– А раньше ты была влюблена в него.

– Ошибки молодости. От них никто не застрахован.

– Да, я понимаю. Изабелл из той же серии.

– Забудь о них, – произнесла Алексия. – Пожалуйста. Не хочу слышать ни о ней, ни о нём.

– Хорошо, не будем, – согласился Локруа.

А Алексии вновь почему-то захотелось разреветься. Всё потому, что в голосе Патрика слышала она некоторое сомнение. Патрик сомневался в ней, в её чувствах, в её искренности. Очевидно, всё ещё пребывал в уверенности, что чувства к несостоявшемуся отчиму Алексию не отпустили. И стоит только Томасу сменить тактику, как она тут же побежит к нему, даже не помахав рукой на прощание. Как когда-то сделал сам Локруа, стоило только показаться на горизонте Изабелл.

Скорее, в предательстве стоило уличать его, а не Алексию. Ведь это не она старательно его обхаживала, бросала двусмысленные фразы, которые можно было трактовать по-разному. То ли, как намек на возможность отношений, то ли, как простую насмешку. Попытку записать в свой дневник побед ещё одну. И, надо сказать, недолго пришлось стараться. Она сама, подобно доверчивому кролику, запрыгнула в мешок, где лежала приманка, а потом не стала предпринимать попытки отбиться, когда поняла, что попала в ловушку. Для Локруа она стала ещё одной легкой победой. Быть может, легчайшей. На первом этапе, когда она немного сопротивлялась, было интересно играть, пытаться переплавить ненависть в любовь, а сейчас он, возможно, от этого устал. Потому и ищет поводы для придирок.

Мысли у девушки в этот момент были нехорошие. Мрачные, тяжелые, как грозовые тучи.

Наверное, зря она отступилась от своего принципа и завела отношения с человеком из школы. Следовало, выбрав одну роль, играть её до победного конца, не сворачивая с дороги на середине пути. Все события в жизни были глупыми. С самого начала учебного года она только и делает, что набивает шишки, а рационализм где-то потерялся и не желает возвращаться к своей хозяйке.

Иллюзии оказались сильнее правды жизни. В какой-то момент ей показалось, что Патрик – любовь всей её жизни. А сейчас? А сейчас ничего от этих мыслей не осталось. Только горький привкус разочарования. Он не любит, он считает, что она способна на предательство. Не обвиняет открытым текстом, но подводит к мысли о том, что совсем не удивится, если она однажды попрощается с ним. Даст повод думать о себе, как о девушке не самого тяжелого поведения. Или он вполне осознанно этого ждёт? Позволит ей разыграть комбинацию, в которой вновь выступит в роли жертвы, а потом вновь побежит к своей Изабелл? Разве невозможно такое развитие событий? Вполне возможно...

"Я не буду плакать", – раз за разом повторяла она про себя.

И слово сдержала.

Надоело все проблемы решать слезами. В последнее время она совсем раскисла, перестала саму себя узнавать. Куда делась та боевая девчонка, что способна была горы свернуть ради достижения цели? Почему её место заняло нечто невнятное? Да, любовь способна изменить человека. Важно лишь понять: насколько хороши эти перемены. К чему они ведут. Облагораживают человека или же наоборот сталкивают в пропасть. Алексия, кажется, столкнулась со вторым вариантом. Да, приятно было любить и вроде как быть любимой, но вместе с тем не хотелось терять себя.

Следовало представить, что рядом нет никого. Патрика, в первую очередь. Точнее, он есть, но в ином качестве. Стоило на время вновь вернуться к дружеским отношениям, а о том, что они – пара, позабыть. Привести мысли в порядок, проанализировать всё и решить: нужны ей эти отношения или она спокойно сможет жить без них.

Да, в семнадцать лет часто кажется, что проблема отсутствия мальчика – едва ли не самое страшное. На деле, это такая глупость.

Есть определенный предрассудок, что в начальной школе надо влюбляться. В средней школе – целоваться, а на выпускном вечере уединяться где-нибудь в укромном местечке. Но это, право, такая глупость. Нельзя всех людей грести под одну гребёнку. Всё обычно индивидуально. И то, что приемлемо для одних – верх глупости в понимании других.

Она сделала столько всего, что ответная волна событий грозится вот-вот накрыть с головой, а выбраться из пучины в целости и сохранности вряд ли удастся. Потому на время нужно уйти в тень. Взять некий тайм-аут и обо всём подумать.

– Проводишь меня до дома? – произнесла Алексия, приподнимаясь и поправляя волосы.

– Ты хочешь домой?

– Да.

– Я что-то не то сказал?

– Всё нормально, – ответила девушка. – Я просто устала. Хочу отдохнуть.

... Он поцеловал её в щеку на прощание. Алексия повторила действия Патрика, помахала ему рукой и скрылась за воротами дома. Локруа продолжал стоять на месте, глядя вслед девушке. Она чувствовала на себе этот взгляд, но так и не обернулась.

Войдя в дом, отбросила в сторону сумку и прямо в пальто и сапогах безвольно опустилась на пол, нелепо подогнув ноги.

Выглянувшая из кухни Виктория посмотрела на Алексию с тревогой и поинтересовалась заботливо:

– Ребёнок, у тебя всё нормально?

Алексия грустно улыбнулась, глядя на маму, и сказала:

– Я так устала... От всего. И от всех.

* * *

"Закрепление пройденного материала, или повторение заповедей циника.

Нельзя любить, но можно ПОЗВОЛЯТЬ себя любить. Нельзя целовать, но можно ПОДСТАВЛЯТЬ ЩЕКУ для поцелуя. Нельзя признаваться в своих чувствах, но можно сколько угодно СЛУШАТЬ чужие признания.

Повторяю их специально для себя, чтобы вновь вернуться к этой линии поведения. Вернуться к кредо ледяной принцессы.

Любовь равно работа? Да, да, да. Тысячу раз да! Чем дольше я встречаюсь с Патриком, тем отчетливее это понимаю. Невозможно влюбиться, признаться в своих чувствах, получить признание в ответ, а после спокойно, припеваючи жить, не думая о своих словах и поступках. Постоянно приходится сдерживаться, подстраиваться под другого человека. Постоянно одергивать себя; задумываться о том, какая реакция последует после определенных слов или поступков. И это так трудно! Ужасно.

Иногда мне кажется, что это насилие, аналогичное физическому. Ничем особо не отличается. В том случае болит тело, в этом – душа. И, надо признать, душе намного больнее. Её невозможно залить йодом или зеленкой, а после – подуть, чтобы облегчить боль. Приходится терпеть всё.

Я начала ловить себя на мысли, что у нас какие-то... жуткие отношения. Тот самый их тип, когда вместе плохо, и друг без друга – не жить. Он пытается быть хорошим, заботливым, милым. Я стараюсь ему соответствовать. У меня получается, но, видимо, не так, как ему того хочется. Локруа – загадочная личность. Он читает меня, как раскрытую книгу, и, наверное, именно поэтому, сейчас ему уже не так интересно со мной, как раньше. Мне нечего ему предложить нового. Я не обладаю навыками чтения мыслей на расстоянии, я не умею внушать мысли. Я не в силах переубедить его в том, что мне не нужен Кингстон. НЕ НУЖЕН.