Текст книги "Ожидание"

Автор книги: Татьяна Каменская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 31 страниц)

О, Ника прекрасно знает цену данным играм! Она с досадой смотрит на своё забрыз-ганное водой пальто, проводит рукой по сырой ткани, и, выпрямившись, резко бросает:

– Я вообще ничего не хочу! Я хочу скорей попасть домой, и отдохнуть от всего, а осо-бенно от этих каблуков.

– Конечно, я вас довезу! – восклицает мужчина, и, подхватив женщину под локоть, помогает ей пройти к машине.

Открывая дверь в салон, он насмешливо смотрит на ноги женщины, и, вздохнув, с сочувствием насмешника произносит:

– Конечно, на таких каблуках вы вправе сломать себе не только руки, или ноги, но даже шею.

– А вы, вправе каждый раз говорить мне гадости! – отозвалась Ника, цепляясь за про-тянутую руку мужчины, а другой высоко приподнимая полы своего длинного модного пальто " а-ля Шинель".

Через минуту, дорогой автомобиль тронулся с места, резко взвизгнув, и вновь подняв фонтан грязной воды. Через пару секунд на проезжей части дороги было пусто, и лишь вода стекала обратно с тротуара на дорогу, медленно обтекая тяжелую подошву ботинок высокого, слегка сутулого мужчины, который, пройдя немного вперёд, остановил-ся, и словно задумавшись о чем-то, долго стоял, глядя в сторону умчавшегося автомоби-ля. Он стоял до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом. И лишь тогда муж-чина, медленно повернувшись, пошел в обратную сторону. Он шёл, сильно ссутулив-шись, засунув руки в карманы куртки и втянув голову в плечи, словно стараясь укрыться от посторонних глаз, или быть может от холодного ветра, иной раз пролетающего по тро-туару и дороге сильными порывами. Ветер заставлял мужчину ещё глубже втягивать голову в плечи, и низко опускать лицо, зарываясь в теплый махровый шарф, намо-танный почти на пол-лица.

– Это, правда, что у вас в магазине произошло какое-то недоразумение?

Откинувшись на мягкое сиденье, Ника с досадой подумала:

– В этом городе трудно что-то скрыть. Кажется, все уже знают о том, что произошло в "Гере".

Почувствовав в маленьком зеркальце взгляд сидевшего за рулём мужчины, она недо-вольно повела бровью, но ничего не ответила, а лишь туже запахнула пальто, как будто ей было холодно.

– А не кажется ли вам, Вероника Антоновна, этот случай довольно странным?

Мужчина ждал ответа. Она это знала и чувствовала. Она пожала плечами, задумчиво по-смотрела куда-то вдаль темнеющих улиц за окном, и, тихо произнесла:

– Странный случай? К сожалению, я ничего тут странного не вижу! Фатальное стечение обстоятельств, вот и всё!

– Фатальное? – мужчина удивленно вглядывался в маленькое зеркальце:– Но почему…

– Знаете, я могла бы тоже многое предполагать, думать, только зачем? Всё обошлось! Я, как ни странно, верю в полосу неудач и везений. Так что, пройдёт время, и, моя чер-ная полоса благополучно завершится.

– А если, не благополучно? – тихо произнёс мужчина, и Ника, теперь уже сама, с удив-лением уставилась в затылок водителю.

Видимо какие-то тайные мысли стали тревожить её, потому-что резко встряхнув голо– вой, она, как – бы отогнала их от себя.

– Поживем– увидим! – медленно произнесла Ника. – Хотя я думаю, что этот странный грабитель, навряд ли, захочет вновь забрести в мой магазин.

Машина, мягко качнувшись, остановилась. Открывая дверь, Ника произнесла:

– Спасибо, что подвезли!

Мужчина хмуро посмотрел на неё:

– И всё – же, я вам советую нигде не задерживаться допоздна.

Ника рассмеялась:

– А вот ваша заботливость, действительно очень странная! Поверьте мне, как женщине!

ГЛАВА 34.

– Мама, ты знаешь, сегодня по телевизору, в новостях говорили о каком-то Зоринском. И, что самое интересное, его звать Владимир, как моего отца.

Ника перестала дышать. Она медленно подняла намыленное лицо к зеркалу и уви-дела в нём себя, с размазанной тушью на веках. Резкая боль вдруг внезапно пронзила глаза, и, склонившись над раковиной, она стала быстро смывать лицо водой.

Наверное, Ника слишком долго находилась в ванной комнате, потому-что когда она по-явилась на пороге кухни, Гера пристально глянула на мать и спросила:

– Ты что, плакала?

– С чего ты взяла? – пожала плечами Ника. – Тушь в глаза попала, кое-как смыла.

– Говорю тебе, надо специальный гель купить, а ты всё по старинке тушь мылом смываешь. Оттого и глаза красные! – нравоучительно говорила дочь, наливая суп в та-релку, и ставя её перед матерью.

Ника опять почувствовала, как защипало в носу и глазах, и отвернувшись к окну, она украдкой отёрла лицо. Неужели слёзы опять вернулись к ней, как насоветовал новый её знакомый Владислав Иванович. И совсем некстати!

Данил быстро поел, и умчался в свою комнату, а Гера, наливая, матери чай, спросила:

– Так ты мне не ответила! У меня отец Владимир Степанович Зоринский?

– Да! – кое-как вновь справившись с собой, ответила Ника, глядя в чашку с чаем, и старательно помешивая в ней ложечкой.

– Так вот! – продолжала Гера. – Сегодня показывали по телевизору какую– то страну, и называли при этом фамилии участников делегации. Там были военные, и фамилию Зоринский я слышала несколько раз. Кажется, он был там военным атташе, или возглав-лял делегацию по вопросам разоружения, а впрочем, я ничего толком не поняла, пото-му– что была в своей комнате и начало новостей не слышала. Но когда прозвучала не-сколько раз знакомая фамилия, мне стало любопытно, я выскочила из детской и уви-дела…

– Кого же ты увидела? – усмехаясь, но, втайне боясь ответа дочери, спросила Ника.

– Между прочим, я увидела очень красивого мужчину, похожего на меня. Вот так!

Надув губы, Гера стала помешивать ложечкой свой чай. Ника, поднявшись из-за сто-ла, принялась убирать посуду. У неё дрожали руки! Отчего бы? Кажется, Володя уже не волнует её кровь. Тогда что – же её взволновало? Неужели то, что дочь стала интересовать-ся своим отцом? Но ведь это так нормально для подростка! Её дочь уже выросла! И впра-ве задать этот вопрос…

– Мама, почему ты молчишь? – Гера смотрела на Нику, не мигая.

Нежно – голубые глаза дочери стали вдруг пронзительно синими, и в них застыла тре-вога. Ника поняла, надо что-то отвечать! Она села рядом с Герой, и ласково прижав-шись к худенькому плечу девочки, произнесла:

– Кто этот мужчина, не важно ни для тебя, ни для меня. Скорее всего, он однофами-лец. А твой отец погиб в Афганистане. Ты это прекрасно знаешь!

– Ложь! Эти сказки ты мне давно уже перестала рассказывать. Зачем ты обманыва-ешь меня? Я знаю, что отец мой жив! Жив! Но ни ты, ни я, почему-то не нужны ему. Почему? Почему ты молчишь? Потому что этот важный господин в телевизоре мой отец? Да, он мой отец, я знаю это! Я узнала его сразу, хотя прошло столько лет. Ведь я виде-ла его в Керкене, он приезжал ко мне. Это был он, мой отец! Мой! – уже кричала Гера, размазывая по лицу слёзы.

Ника испуганно смотрела на дочь, из детской примчался Данил, и тоже испуганно прижался к двери. Вдруг в прихожей громко зазвонил телефон, и Гера, тут-же прекра-тив плач, уставилась на мать своими красными от слёз глазами.

Ника подняла телефонную трубку, и вдруг почувствовала, как что-то опасное повея-ло от того, кто был на другом конце провода. Этот кто-то тяжело дышал и молчал, слов-но выжидая чего – то.

– Кто вы? Почему молчите? – наконец спросила Ника, но ей никто не ответил. Положив телефонную трубку на место, Ника вернулась в кухню.

– Это не твои ли друзья шутки устраивают по телефону? – обратилась она к дочери.

Гера уже почти успокоилась. Услышав вопрос, она лишь судорожно вздохнула и удив-ленно посмотрела на мать:

– Какие шутки?

– Довольно неуместные! Звонят и молчат!

Теперь уже Гера испуганно уставилась на Нику.

– Не делай таких глаз, словно ты здесь ни при чем. – отвернулась Ника к мойке.

– Вчера, и сегодня днём, тоже звонили и молчали. – начала Гера. – Я не хотела гово-рить тебе, думала мальчишки дурачатся…

– Вот и поговори с ними завтра! Иначе я сама… поговорю.

Ника возмущенно загремела чашками, ставя их в шкаф. Гера подошла ближе.

– Но мама! Я уже сегодня говорила им об этом. И все отказываются. Никто из моих друзей так не шутит.

– А я вчера поднимал трубку, и тоже молчали! – подошел Данил, и уселся на стул. Ника вдруг замерла. Она почувствовала, как страх заползает в её душу, словно змея, окутывает её тело холодными жёсткими щупальцами, подбирается к самому сердцу…

– Нет! Надо сходить в милицию! – проговорила она с досадой, отставляя очередную чаш-ку в сторону, но, увидев глаза дочери, тут – же пожалела о сказанном.

Гера, дотронувшись до плеча матери, тихо спросила:

– Что-то случилось?

– Нет! С чего это ты взяла? – пожала плечами Ника, и обняла Геру. – Всё у нас хоро-шо, всё нормально. Вот увидишь доча. С завтрашнего дня, у нас будет всё хо-ро-шо!

Но завтрашний день принёс Нике ещё большие проблемы. Днём, пока она ездила в налоговую инспекцию, в её магазине произошел пожар. Освободившись лишь к обеду, она подъехала к магазину на такси, и увидела на улице, примыкающей к магазинчику, мно-жество людей, милицейские машины и самих милиционеров, сдерживающих натиск любо-пытной толпы.

Ника уже не помнила, как влетела в здание, перепрыгивая через три ступеньки, с кем говорила в первые минуты. Лишь увидев разбитые стеллажи, закопчённые потолки, ды-мящиеся груды разноцветных тряпок и кровь на полу, она поняла, что-то произошло ужасное.

Тот-же знакомый молоденький следователь разговаривал с кем-то в торговом зале, ког-да, увидев Нику, он торопливо направился к ней, и, поздоровавшись, быстро произнёс:

– Вероника Антоновна, на этот раз у вас в магазине произошел взрыв, не исключено, какого-то самодельного взрывного устройства…

– Но кто это мог сделать? – растерянно глядя на следователя, спросила Ника, в то-же время, понимая, что едва ли, кто сейчас даст ей ответ на этот вопрос.

– Серьёзно никто не пострадал, хотя ваша продавщица и трое покупателей полу-чили небольшие травмы и ожоги… – словно отчитывался перед ней этот молоденький паренёк, видимо лишь только недавно успевший что-то закончить по своей специаль-ности.

– Но кто это, почему именно здесь был взрыв? – растерянно спрашивала Ника следо-вателя, который деловито взглянув на неё, вдруг полуприказал, полупредложил:

– Пройдёмте в кабинет, там нас ждут!

Она зашла в свой кабинет, и мысленно удивилась, увидев стоящего у окна своего не-давнего знакомого, Владислава Ивановича. Он задумчиво смотрел на неё, нахмурив ши– рокие, четко вычерченные брови, и молчал. Когда Ника уселась на стул, стоящий тут-же у стены, мужчина, наконец, заговорил:

– Так что же, Вероника Антоновна, у нас теперь получается? Кажется, вы уже поняли, что произошёл самый настоящий взрыв, а до этого было странное ограбление, и, увы, всё это уже не простая случайность…

– Вы правы! Но какое отношение ко всему этому имеете вы? – Ника быстро глянула в сторону молоденького следователя, который уже сидел за столом, и что-то записывал в свой маленький синий блокнотик.

Владислав Иванович, подняв руку, остановил следователя, попытавшегося что-то про-изнести.

– Разрешите представиться. Начальник отдела внутренних дел нашего маленького города, по борьбе с организованной преступностью и терроризмом, Владислав Иванович Колесов!

Если бы это было раньше, Ника удивилась бы, но не сейчас. Она лишь молчала, и верте-ла в руках неизвестно откуда взявшуюся шариковую ручку.

– Так что– же случилось в моё отсутствие? – спросила Ника спокойно, пересаживаясь в кресло.

В конце концов, она здесь хозяйка, а не Колесов, который смотрит на неё так, словно она и есть явная преступница.

– Вы уже знаете, что взрыв произошёл в магазине тогда, когда там было много наро-ду. Взрывное устройство было подложено под прилавок одного из отделов магазина, и, видимо, часовой механизм сработал точно в положенное время. По счастливой случайности, покупателей рядом с бомбой было немного, но всё-же, особенно сильно пострадала одна из ваших продавщиц, а также несколько человек покупателей получи-ли не очень опасные для жизни ранения. Все они сейчас госпитализированы…

Колесов замолчал, хмуро поглядывая на сидевшую перед ним поникшую женщину, а затем, подойдя ближе, и садясь напротив, произнёс:

– Как вы видите, всё происходящее, не простое стечение обстоятельств, и не прос-тая случайность! И тот, кто это делает, не случайный прохожий. Это делает кто-то пред-намеренно!

И помолчав, добавил:

– Так что вам, Вероника Антоновна, лучше вспомнить всех своих обидчиков. Потому что теперь, уже страдают ни в чем не повинные люди.

– Вы думаете…? – судорожно сглотнула Ника комок слюны.

– Мы ничего не думаем, мы просто обязаны поймать этого…сукиного сына. Так что нач-нём!

– Это допрос? – Ника вопросительно изогнула тонкую бровь.

– Понимайте, как хотите! – хмуро отозвался сидевший перед ней худощавый муж-чина в светлом щегольском френче.

Он постучал указательным пальцем по столу, как – бы призывая сидящую перед ним женщину к вниманию, и медленно, но твёрдо произнёс:

– Первой, в списке подозреваемых, идёте вы!

Кажется, она просто ослышалась. А может, это была шутк в стиле Владислава Коле-сова, которого она знает с некоторых недавних пор. Тогда он относится к ней с огром-ным чувством юмора! Черного юмора, разумеется!

Только вот молоденький следователь– лейтенант, что-то уж очень пристально, и, с инте-ресом уставился на неё. Ника с раздражением покосилась на молодого человека, а за-тем, вздохнув, тихо произнесла:

– Что я должна сделать?

– Отбросив свои фатальные понятия, вспомнить всех… поимённо. С кем вы, так или иначе, имели какие-нибудь взаимоотношения в последнее время. Ну и естественно, с кем вступали в конфликты.

Ника пристально посмотрела на сидящего перед ней мужчину:

– И вас тоже?

– Что? – не понял Колесов.

– Мне кажется, больше всех я конфликтовала в последнее время именно с вами.!

– Тогда и меня… туда же! – согласился мужчина, не обращая внимания на недоуме-вающий взгляд молоденького лейтенанта. – Туда же! В тот-же список!

Глава 35.

– Ты довольна? – спрашивал её тихий, таинственно звучащий в телефонной трубке голос.

– Кто вы? Зачем вы делаете это? Почему? – хотелось кричать Нике, но она молчала, словно этот голос парализовал её. И даже не в силах отшвырнуть от себя трубку, она стояла, и, молча слушала это ненавистное ей дыхание.

– Я тебя предупреждал, я не люблю шуток…

– Ты…ты идиот, маньяк… – вдруг закричала Ника, а на том конце провода раздался громкий, леденящий душу хохот, словно именно этого проявления эмоций и ждали. Её слёз, её истерики, её страха!

Отшвырнув от себя телефонную трубку, Ника кое-как дошла до кухни, села на стул и обессилено уронила голову на ладони. Что ему от неё надо? Он почти разорил её! Она теперь долго не сможет прийти в себя. Почти весь дорогой товар уничтожен, да и слава опасного места надолго отобьёт охоту посещать её салон модной одежды. Хотя женщины, порой бывают, наивны и доверчивы как дети. Их ничто не стоит заманить хорошей скидкой, подарком, или самое главное, умеренной ценой на хорошую вещь…

Вздохнув, Ника улыбнулась. Какая ерунда! Можно ли так переживать, из– за каких-то тряпок. Как говорил ей Миша, директор лыжной базы, все эти материальные ценности, не стоят ни одной человеческой жизни…

– Человеческой? О, Боже! Если этот человек звонит ей сюда, домой, значит, он знает, где она живёт. От дела его рук уже пострадало несколько человек, а он всё равно зво-нит… и смеётся… Её дети! Нет! Нет, нет! Сегодня же, именно сегодня она отвезёт их к маме. Никто не знает, что мама живёт на другом конце города. Пока не поймали это-го странного человека, надо обезопасить детей.

Ника бегом помчалась в комнату Геры, и стала вытаскивать из шифоньера одежду дочери.

Было довольно поздно, когда они приехали к матери. Мария радостно охала и ахала, обнимая внуков, словно давно их не видела, и, качая головой, выговаривала Нике о том, что она портит себе и детям здоровье, затевая в такое время ремонт в доме. Ника, переглядываясь с детьми, улыбалась и делала строгие глаза, когда те прыскали в ладошки, видя радостные хлопоты своей бабушки вокруг накрытого к обеду стола.

Дети довольны, как и их бабушка! Им что? Разве им нужны её проблемы? Они даже не знают, что произошло на днях в её дорогом магазине! Ну и хорошо, что не знают! У каждого из них свои дела и заботы. У бабушки голова занята хозяйством, у детей уче-бой в школе, и это правильно! Её дети не должны смешивать воедино свои школьные дела с мамиными проблемами, с её магазином.

Хотя Ника с детьми тоже поговорила. Ни с кем из незнакомых или малознакомых мужчин и женщин они не должны вступать в разговоры, а тем более в какой-то дружес-кий контакт. Хотя пугать детей тоже не стоит. Скоро всё образуется. Она знает, что ско-ро всё встанет на свои места. И всё будет хорошо!

Всю неделю, с утра до вечера, Ника проводит в магазине. Подсчитаны убытки. Да! От "таких" цифр можно спокойно занеможить, и "сыграть в долгий ящик".

– Но нет, дорогой товарищ разоритель! Кто бы ты ни был, не на ту ты напал! Можешь захлебнуться от ненависти и злобы, но назло всему, я выстою. Хотя это будет довольно не-легко, но я постараюсь выжить! – так думала Ника, порой заглушая, готовые брызнуть слёзы отчаяния.

Она исскуственно вызывала в своей душе злость и ответную ненависть, ибо знала, толь-ко это чувство, могло сейчас спасти её, не дать втянуть себя в круговерть жалости и страха. Жалость к себе, как и страх, губительны для человека. Они делают человека сво-им рабом, а этого нельзя допустить. Поэтому, Ника проводит все дни напролёт в своём магазине, яростно наводя блеск и глянец на некогда закопчённых стенах и стёклах витрин. Вот и сегодня, она уже успела за полдня устать. Лишь на десять минут перед обедом, она пришла в свой кабинет, посидеть и отдохнуть в кресле.

Стукнула дверь. Кажется, кто-то вошел. Неторопливые шаги слышны далеко в пустын-ном здании. Странно! Такая тишина, и…шаги, которые словно секунды, приближают её к чему-то неотвратимому…

Неужели девчата не закрыли входные двери? Все словно вымерли…или просто разбе-жались, оставив её наедине с этой страшной тишиной и гулкими шагами, которые ос-торожно приближаются к её кабинету…Нет!

И Ника, вдруг схватив лежащий на полу молоток, прижала его к груди, крепко обхва-тив тонкую ручку двумя руками. Осторожно ступая по полу, приблизилась к слегка при-открытой двери. Она прижалась к стене, с ужасом, и напряжением вслушиваясь в зву-ки шагов, и тех яростных ударов, что неслись из её сердца.

– Это он, он, он! – стучало сердце, отдаваясь эхом в её мозгах, перекликаясь, как ни странно с шагами, неотвратимо приближающимися к дверям… Но вот шаги замерли, ручка дернулась и дверь, тихо скрипнув, стала открываться…

Затаив дыхание, Ника следила за тем, как медленно открывается дверь. Сейчас он войдёт, и если она успеет ударить первой, то…

– Вероника, ты здесь? – раздался негромкий мужской голос, и, Ника, с изумлением ус-тавилась на дверь.

Пальцы её рук мелко задрожали, и, ослабев, она медленно поползла вниз, всё также продолжая прижимать молоток к груди. А мужчина, постояв в открытом проёме, тихонь-ко закрыл дверь, и через минуту его шаги стали затихать в пустынном зале.

Наверное, Ника сидела недолго в своём кабинете на полу, потому-что вскоре непода– леку раздались весёлые голоса девчат продавщиц, и тут-же тётя Нюра, пожилая тех-ничка, хриплым прокуренным голосом прокричала:

– Девчата! Двери за собой сами закрывайте!

Лишь тогда Ника словно очнулась, и, кое-как встав с пола, с недоумением уставилась на молоток, который продолжала крепко сжимать в руках

– Господи, что со мной происходит? – прошептала она, с отвращением отбрасывая его от себя. – Неужели, я готова была убить человека, не зная, кто он? Не видя его? Нет, так нельзя! Страх нельзя допускать к себе. Нельзя, но…мне страшно, страшно, и это ужасно!

Ника закрыла ладонями лицо, но в это время послышался негромкий стук в дверь, и, через секунду на пороге показалась улыбающаяся Лариса.

– Вероника Антоновна, вы идёте домой?

– Да, конечно! – засуетилась Ника, поспешно скидывая с ног лёгкие тапочки, и натяги-вая сапоги.

Как-же она забыла, что сегодня сама всех отпустила пораньше домой. Лариса уже почти закрыла за собой дверь, когда Ника крикнула:

– Лора, ты видела сейчас Колесова?

Дверь вновь приоткрылась, и Лариса, пожимая плечами, ответила:

– Нет! Сегодня к нам никто не приходил!

– Как никто? – остановилась Ника, – а минут десять тому назад мужчина заходил в здание…Разве его никто не видел?

Лариса густо покраснела, смущенно опустила глаза, и сбивчиво принялась объяснять:

– Пока тётя Нюра мыла пол в отделах на втором этаже, мы с девчонками сбегали в соседний магазин за продуктами. Это же рядом, всего пять минут, туда и обратно. А что? Разве что-то случилось? – с испугом спросила женщина, но Ника, махнув рукой, устало пробормотала:

– Да нет! Ничего не случилось, слава Богу! Мне видно что-то показалось! Да и не муд-рено чему-то померещиться в этом огромном пустынном здании.

И тут-же, откинув назад длинные черные волосы упавшие ёй на лицо, она весело засмеялась:

– Ой, Лора! Надо нам быстрее открываться, а то ведь такое в голову лезет…

– Конечно надо! – обрадовано подхватила Лариса. – Девчонки уже сами переживают. А если постараемся, через день и откроемся. Вот нам, Вероника Антоновна, только бы ещё нового товара завезти… к празднику…Заработать ведь тоже хочется!

– Знаю, знаю! – грустно кивнула Ника. – Я вас прекрасно понимаю. Ладно, иди Ла-риса домой. Ну, а двери, уходя, за собой всё-же прикрой хорошо!

Закончила она укоризненно, и продавщица, смущенно опустив глаза, согласно кивнула головой.

– Ма, ты помнишь, что завтра у бабушки день рожденье!

Гера насмешливо уставилась на свою мать удивительно красивыми, небесно-голубы-ми глазами. Ника, вдруг с горечью отметила, за всеми передрягами, она совершенно забыла о том, что бабушка будет обязательно ждать их в этот день. Она накроет празд-ничный стол, сядет у окна, и будет просто ждать! Все эти годы, Ника вместе с детьми приходит к маме поздравить её с днем рождения, и с первым днем весны. И хотя, все-го неделю назад дети ушли от бабушки, и ночуют теперь дома, но завтра день осо-бенный. Завтра, они все вместе выберут бабушке цветы. Наверное, это будут розовые хризантемы, или лучше всего белые.

Ника помнит с детства, тот куст белых хризантем, что стоял в старой желтой каст-рюле, в кухне, на подоконнике их огромного окна. До сих пор, она помнит терпкий по-лынный запах растения, яркую белизну цветов, похожих на снег. Они цвели так дол-го, что казалось, ни одного дня невозможно было прожить, не полюбовавшись на эти бе-лоснежные цветы, не почуяв их запах, отдающий летним зноем, полынью и солнцем. Она и сейчас помнит, как долгими зимними днями, часами любовалась этими цве-тами, вдыхая их аромат, бессознательно вглядываясь через окно на соседский пле-тень, за которым иногда мелькала кожаная ушанка соседского мальчика…

Ну, а помимо цветов, завтра они купят ещё какой – нибудь незатейливый подарок, и вскоре появятся у мамы.

Да! Она совсем забыла о мамином дне рождении, замотавшись со своими делами и магазином. Мама её поймёт, даже если Ника в этот день не появится в её доме. Но де-ти… Дети её не поймут…

Странно! Чем старше становятся дети, тем чаще ты о них забываешь, тем меньше ты стараешься удивить их, поразить чем – то, напомнить о чём – то важном…Тем чаще, уже сами дети напоминают тебе о том, о чем ты обязан помнить всегда, и что должен ещё сделать. Следует ли из этого, что мы стали более занятыми, по самые уши погрязли в делах, или наши дела сделали нас более медлительными, ленивыми и равнодушными в какой-то степени. Или так много стало у нас важных дел, за которыми мы порой не замечаем, как вырастают наши дети, как уходят в мир иной наши родители, и как ста-реем мы. И, не это ли первый признак надвигающейся старости?

Нет! О старости ещё рано говорить, и даже думать. Просто она закружилась в делах, как белка в колесе. И о маме она помнит, и о детях. Она знает, что дети всегда ждут от каждого прожитого дня какого-то праздника, или чуда! Пусть это чудо они сделают свои-ми руками, в виде яркой поздравительной открытки, или маленького сюрприза в виде расчески– гребенки, купленной в магазине, доставившей удовольствие и взрослым и де-тям, но это удовольствие будет потом долго помнится, если не всю жизнь. Итак, само– дельные открытки с поздравлением уже готовы, и завтра они все вместе едут к маме!

Ника улыбнулась, вспомнив, как Данил усердно рисовал открытку бабушке, желая ей дожить до миллиона лет. Наивный ребёнок, он по-детски непосредственен, и обла-дает удивительным чувством юмора. По нему малозаметно, что он подрос за зиму. Он остается всё таким же маленьким мальчиком, иной раз медлительным, а иной раз быст-рым, шустрым, и очень подвижным, когда носится по всему дому за кошкой, а та, с удо-вольствием удирая от него, вскакивает на кресло и диван, повисает на шторах, несёт-ся галопом в спальню, затем в детскую, затем опять в прихожую, и так по кругу, пока Гера не вмешается в эти игры, и не прекратит "безобразия, игнорируемого мамой". Да, дочь выросла за последнее время. Стала почти взрослой! Это даже заметил её друг Саша, из Германии, и написал о том в своём последнем письме.

Нике показалось, что прежде чем сфотографироваться, эта дрянная девчонка, что-то долго искала в её косметичке. Ну и ладно! Всё это блажь! Кому не хочется в четырнад-цать лет быть красавицей! И даже если Саша отметил, что Гера повзрослела, то было бы удивительно обратное. Красоту её дочери, яркую, удивительную, невозможно не заме-тить. Она стала совсем невестой! И всё чаще Ника видит глаза дочери, которые на-правлены на неё. Она чувствует, что дочь хочет что-то сказать, или спросить, а быть мо-жет продолжить тот разговор, что прервался телефонным звонком. Пусть этот разговор произойдёт рано или поздно, но он состоится, всё равно! Ника знает об этом. Вздохнув, она поднялась со стула, и принялась убирать со стола посуду. Дети сидят в зале у телеви-зора и весело хохочут над проделками Бени Хилла.

– Пусть смеются! От их смеха на душе становится веселей!

Убравшись на кухне, Ника присоединяется к детям. Она тоже любит посмеяться! Да-нилка, тут-же принялся ей что – то рассказывать, а Гера, перебивая брата, иногда то-же вставляла свои реплики, весело смеясь.

В прихожей зазвонил телефон, неожиданно громко и требовательно. Дети, разом смолк-нув, уставились на мать.

– Неужели они тоже, что-то чувствуют? – подумала Ника.

Поднявшись с кресла, она неторопливо подошла к телефону, и настороженно устави-лась на него. А может это звонит мама от соседей, или кто-то из знакомых…

Подняв телефонную трубку, Ника резко спросила:

– Вам кого?

– Тебя! – прошептал таинственный мужской голос, и Ника похолодела, чувствуя, как страх опять начинает сковывать её тело.

– Я не могу лечь спать, не пожелав тебе на сегодня спокойной ночи! – продолжал шеп-тать мужской голос.

Превозмогая страх, Ника подняла телефон и прошла на кухню. Надо выведать хоть что-то у этого ночного визитёра. Убедившись, что дверь кухни закрыта, Ника громко произнесла:

– Послушайте! Кто бы вы ни были, чёрт вас возьми! Что вам от меня надо?

– Ты узнаешь это, когда придёшь ко мне! – звучал в трубке спокойный монотонный голос.

– Вы ошибаетесь! Я не приду к вам никогда! – зло проговорила Ника.

– Это ты ошибаешься, моя дорогая. Ты сама прибежишь ко мне, и будешь умолять ме-ня на коленях, да-да, именно на коленях…

– Мне кажется, вы неизлечимо больны! – перебила Ника мужчину, и, швырнув труб-ку на аппарат, выдернула шнур с телефона.

Нет, так продолжаться не может. Завтра с утра она пойдёт к этому молоденькому лейтенанту-следователю, и всё расскажет ему. Всё как есть, не скрывая своих подозрений, ничего не утаивая. Хватит ей бояться! Хватит не спать по ночам. И хватит тешить себя мыслью о безобидных шутках этого человека, дышащего ненавистью в телефонную трубку.

Глава 36.

– Ах, мои дорогие! Мои милые детушки! Не забыли меня, вспомнили о бабушкином дне рождении! – радостно причитала Мария, поочерёдно обнимая и целуя Нику и внуков.

– Как – же можно забыть о тебе бабушка, когда вместе с твоим днём рождения начи-нается весна! У тебя самый радостный день рожденья. Этот день все замечают, и все ему радуются! – Гера, ласково приговаривая, надевала на бабушку тёплую вязаную кофту, подарок всей семьи.

Мария, улыбаясь, погладила внучку по голове:

– Ишь, говорунья, вся в мамку пошла.

Ника усмехнулась:

– Кажется, в её годы я всё больше молчала.

– Тебе это сейчас так кажется, а я всё помню, всё! Ты и сейчас иной раз много чего говоришь лишнего!

Ника задумалась, глядя, на хлопочущих у стола Марию и Геру. Кажется, мама права.

Причина зла, скорее всего, скрывается в её несносном языке, что не молчит, а всегда старается произнести что-то ненужное, и в самый неподходящий момент.

– Ну, а теперь все к столу! – объявила Мария, и все с шумом стали рассаживаться вок-руг празднично накрытого стола.

Дети давно уже спали. Мария, постелив Нике в зале, ушла в свою комнату, и вскоре громкое похрапывание возвестило о том, что в доме все уже спят, кроме её дочери.

Нике не спалось. Она думала о детях, о том, что с сегодняшнего вечера им опять следу-ет пожить у бабушки. Всего с неделю. Потому что ей надо срочно уехать в Москву по де-лам. Наконец-то она собрала деньги, немного заняла у знакомых, получилась небольшая сумма, с которой опять надо начинать делать свой бизнес. С самого начала! Почти с нуля!

Быть может, пока она приедет, что-то проясниться насчет взрыва в магазине. Хотя ей уже кажется, что искать первоистоки терроризма в этом конкретном случае, это такая же ерунда, как если бы, она вдруг оказалась той особой, в венах которой течёт благород-ная дворянская кровь. Какая чушь, и в первом и во втором случае! В таком малень-ком городке, едва ли появится террорист, или всё тот же псих – поджигатель. Навер-ное, как ни крути, а во всех бедах виновата только она, и её несносная манера, гово-рить всё невпопад…

Ника вздохнула. Она опять попадет к следователю после поездки. Хотя…хотя это нуж-но сделать уже сегодня…

– Дочь, ты не спишь? – донёсся до Ники тихий голос Марии, неожиданно появившей-ся в дверях спальни.

– Нет, мама! Отчего-то не спится! – ответила Ника, поворачиваясь на койке. Старая женщина подошла к кровати и присела на уголок. Ника молча смотрела на свою мать. В свете ночника её лицо казалось молодым и красивым, хотя глубокие мор-щины, прорезавшие лоб, щеки, уголки глаз и губ, иногда довольно ярко высвечиваются в таинственном голубоватом свете.

– Как странно устроена наша жизнь! – думает Ника. – За днями, полными забот и лич-ных переживаний, мы совсем забываем о своих близких, не замечаем, как стареют на-ши родители. И лишь когда наступает вот такая минута тишины, подобная этой, с удив-лением вдруг замечаем, как поседели наши мамы, как они сгорбились. И глаза её, стали похожи на глаза маленького ребенка. В них видна та же чистота и наивность!