Текст книги "Трон знания. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Вилар уложил её в постель, укутал одеялом и присел на край кровати:

– Сейчас придёт маркиз Ларе.

– Зачем?

– Пока он тебя не осмотрит, тебе нельзя есть.

– Я не голодна.

Вилар обхватил лицо Малики ладонями:

– Пообещай, что никогда меня не бросишь. Не хочу больше страдать. Хочу быть счастливым. Хочу сделать тебя счастливой. Пообещай.

– Не хочу вас обманывать.

– Тогда молчи.

Глядя Малике в глаза, Вилар касался губами её губ – нежно, осторожно, словно боялся спугнуть долгожданное счастье.

– Я люблю тебя, – прошептал он и не сдержался, с жадностью впился ей в губы.

Малика не сопротивлялась. Ей был нужен этот поцелуй. Пусть с нелюбимым мужчиной, но хоть на миг почувствовать себя желанной, ощутить, как по ней тосковали, осознать, что она кому-то нужна.

Раздался стук в дверь. Вилар с тихим стоном оторвался от Малики:

– Это Ярис. Как же не вовремя!

Маркиз Ярис Ларе пришёл не один. Вслед за ним порог комнаты переступил пожилой черноволосый человек в белом халате. Малика узнала его. Это он осматривал её в постоялом дворе, когда они с Адэром впервые приехали в ветонскую резервацию.

Ярис поставил чемоданчик на стол, провёл ладонью по ёжику посеребрённых волос:

– Маркиз Бархат, прошу вас уйти.

Вилар поцеловал Малику в лоб:

– Я буду за дверью.

– Нет, маркиз, вы не поняли. Я прошу вас не беспокоить Малику хотя бы несколько дней.

– Вы не можете мне запретить… – начал Вилар.

– Если хотите свести мою миссию к нулю, я могу удалиться, – перебил Ярис. Ответственность за многие жизни сделала ранее невозмутимого и доброжелательного человека колючим и резким.

– У неё нет служанки, – упирался Вилар.

– Я приставлю к ней сиделку.

– Мне не нужна сиделка, – возразила Малика.

Вилар покосился на ветонского доктора:

– Я знаю, как ветоны относятся к морунам. Я сам буду за ней ухаживать.

– Мужчине не место в женской спальне, – вклинился в разговор доктор.

– Мы скоро поженимся.

Ветон уставился на Вилара, Ярис вперил взгляд в Малику, а она, приоткрыв рот от удивления, вжала голову в подушку.

– Вы не можете запретить мне ухаживать за будущей женой. Мне никто не может запретить, – заявил Вилар и удалился.

Ярис поправил на носу очки в золотой оправе, начал рыться в чемоданчике.

– Как Мун? – спросила Малика и досадливо поморщилась: голос предательски дрожал.

– Мун? – растерянно переспросил Ярис. – Мун – хорошо.

– А Йола?

– Скоро будет бегать, – заверил Ярис и указал на ветона. – Хочу тебе представить доктора Алфуса.

Малика кивнула:

– Мы знакомы.

– Пожалуйста, сними халат.

Малика подсунула под спину подушку, сложила руки на груди:

– У меня ничего не болит.

– Когда заболит, будет поздно, – отозвался Алфус. – Можно посмотреть тебе в глаза?

Малика попыталась пошутить:

– Не боитесь?

– Я не поддаюсь гипнозу, – довольно резко произнёс Алфус. Взял Малику за подбородок, повернул лицом к окну. – Так и думал.

Сжал ей запястье и через несколько секунд с озабоченным видом отпустил её руку:

– Моему прадеду случалось лечить морун. Точнее, наблюдать за течением их единственной болезни. В его записях есть фраза: «Хочешь увидеть оттенки чёрного – посмотри незамужней моруне в глаза». Когда моруна здорова, её зрачок темнее радужки. А у тебя зрачок, как бы ни звучало это нелепо, бледно-чёрный. О чём это говорит?

– Я не больна. У меня обычная слабость, как у обычного человека.

– Конечно, простуда для вас не болезнь, и всё остальное не болезнь. Вы с этим быстро справляетесь. Я это знаю, – кивнул Алфус. – Но я также знаю, что вы подвержены неизвестной болезни, которая провоцирует сердечные приступы и нервные срывы. Время от времени приступы повторяются, становятся сильнее, проходят тяжелее, а потом в какой-то миг сердце перестаёт биться.

– Алфус сказал, что у тебя уже был срыв, – вклинился в разговор Ярис.

– Не было, – возразила Малика.

– Был, – настаивал Алфус. – И думаю, что не один.

– Вы ничего не понимаете.

– Так объясни, чтобы я понял.

– Не считаю нужным.

– У неё был приступ, – обратился Алфус к Ярису Ларе. – Я заявляю это, как врач с многолетним стажем. Моруны всегда скрывали причину своей болезни. Я надеялся, что за сто лет они поумнели. Ошибся.

Ларе повернулся к Малике:

– Мы хотим тебе помочь.

– Я здорова!

– Не вижу необходимости тратить время на человека, который не ценит свою жизнь, – сказал Алфус и покинул комнату.

Придвинув кресло к кровати, Ярис опустился на сиденье:

– Вы с Виларом решили пожениться?

Малика потупила взгляд:

– Он забыл меня спросить.

– Я так и понял. – Ярис вытащил из чемоданчика пузырёк, поставил на столик. – Начнем с успокоительного. Хорошо?

– Мне не нужны настойки.

– Ты тайный советник Адэра. Ты должна думать не только о себе.

– Маркиз Ларе, я уже не тайный советник.

– Ты – тайный советник.

– Нет!

– Официального сообщения о твоей отставке не было.

– Как не было моего официального назначения. Он назвал меня тайным советником на ужине, на обычном ужине, с бокалом вина в руке. Это были просто слова.

– Прекращай свои женские капризы!

Малика уставилась на Яриса:

– От меня все хотели избавиться. И вы в том числе. Забыли? Каждое моё слово встречали в штыки. А теперь хотите меня вернуть? Зачем вам это?

– Адэр разрушает и ничего не строит. Ты единственная, кто не побоится сказать ему правду и открыть глаза на ошибки. Тебе нечего терять. У тебя нет замков и земель, ты не трясёшься за титул. Ты не боишься опалы. Однажды ты уже прошла через это. А мы боимся.

– Я не вижу ошибок.

Ярис положил руку на сердце:

– Малика, не надо мне лгать.

– Я не лгу! Правитель поступает так, как должен. Маркиз Ларе, я не вернусь.

– Жаль. Я почему-то был уверен, что ты будешь с нами до конца.

После ухода Яриса Малика залезла под одеяло и укрылась с головой. Слышала шаги Вилара, скрип кресла, шуршание занавеси и притворялась спящей.

Часть 10

***

Иштар поискал на стене выключатель, посмотрел на люстру с острыми шпилями для свечей и окинул взглядом комнату. Окно забито досками крест-накрест. На подоконнике бронзовый шандал с тремя свечами. В углах грязные разводы – нерадивые слуги как следует не очистили стены от плесени. Почерневший паркет прогибался под ногами. Дрова в камине трещали и сильно дымили. Посреди комнаты стояла узкая кровать, словно её притащили впопыхах и поленились поставить на место. Зато единственное кресло было шикарным: широкое сиденье, подлокотники из белого дуба, бархатная обивка в цвет серебра. Журнальный столик под стать креслу: столешница из белого мрамора с серебряными вкраплениями, ножки в виде кубков.

Иштар зажёг свечи и перенёс шандал в ванную. Отблески трепетных огоньков запрыгали по чистым кафельным стенам и полу. В воздухе витал специфический запах моющих средств.

Наполнив ванну, Иштар с наслаждением погрузился в горячую воду. Затем почистил сапоги из шкуры серого льва. Постирал штаны из тончайшей чёрной кожи и сразу же надел. Он всегда сушил их на себе, чтобы не было заломов и складок, чтобы кожа не сжималась от влаги и штаны сидели на ногах как влитые.

В комнате его ждал Адэр. Развалившись в кресле, поглаживал красноглазого зверя и с задумчивым видом смотрел на заколоченное окно.

Иштар задул свечи, поставил шандал на подоконник:

– В замке нет электричества?

– Нет, – покачал головой Адэр. – Дворцовый комплекс Зервана – древнее сооружение.

– А горячая вода есть.

Не получив ответа, Иштар поворошил щипцами угли в камине и прищурился от дыма. Похоже, дымоход давно не чистили.

– Тебя осматривал доктор? – спросил Адэр.

– У вас нет военного врача.

– Чем тебя не устраивает гражданский врач?

– Я – воин, шарлатанов к себе не подпускаю.

Иштар закрепил щипцы на каминной стойке. Хотел проветрить комнату, но рамы открывались внутрь, а доски на окне мешали это сделать.

– Ты придумал желание?

– Так вот зачем ты пришёл. – Иштар поелозил пальцами по грязному стеклу. – Я был занят всякой ерундой вроде спасения ориентов. Обещаю подумать на досуге.

– Может, ты хочешь вернуться в Ракшаду?

– Нет.

– Нет?

– Нет. Здесь у меня остались незаконченные дела.

Адэр вскинул бровь:

– Какие?

Иштар поставил перед ним журнальный столик, придвинул к столику кровать и улёгся на колючее одеяло.

– Что изменилось? – помрачнел Адэр.

– Разве что-то изменилось?

– Ты говорил, что не сядешь за один стол с человеком, который позволяет себе сидеть за одним столом с женщиной.

– Ты об этом, – протянул Иштар и сцепил пальцы на рельефном животе. – Если бы ты был внимательнее, то заметил бы, что я лежу.

– И что это значит?

– На шхуне не было стола. Зато были тёмные закутки, горы влажных одеял, под которыми невозможно согреться в одиночку, и два десятка полудохлых стариков, которые ничего, кроме голодных снов, не видели. У нас с тобой уже есть кое-что общее.

Адэр погладил зверя по голове:

– Чего ты добиваешься, Иштар?

– Когда ты станешь правителем Тезара, а я хазиром Ракшады…

– Ты им станешь?

– Скорее всего. Так вот, когда мы займём каждый своё место, мы вряд ли с тобой встретимся ещё раз. Я рад, что сейчас у меня есть возможность видеть своего врага так близко. Легче рассмотреть его слабости.

– Думаешь, у тебя их нет?

– У ракшадского воина единственная слабость – женщины. Он хочет их всегда. С мужчинами мы не спим, женщина, достойная воина – в Краеугольных Землях редкость, а кубарат с собой мы не возим.

– Кубарат – это гарем?

– Его когда-то называли гаремом, но это было давно.

Адэр откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу:

– Пока мы в Лайдаре, ты может попросить вольницу.

– Это кто?

– Женщина свободного поведения.

– Шлюха?

– Здесь их называют вольницами.

– Боже упаси! Ракшады не берут женщин после кого-то.

– Вот как?

– Элементарное правило личной гигиены. Ракшады – чистоплотный народ. В кубарат берём девственниц, женимся на девственницах.

– Берёте… – Адэр усмехнулся. – Покупаете. И жён покупаете.

– Как же ты далёк от моего мира.

– Так приблизь меня.

– Не-е-ет, – протянул Иштар. – Чтобы понять мой мир, в нём надо родиться.

– Я пытаюсь понять. Если не понимаешь врага – проиграешь войну. Не люблю проигрывать.

Иштар хмыкнул:

– Иногда ты говоришь умные вещи.

Адэр помолчал, глядя на огонь в камине:

– Ладно. Не рассказывай. Я не настаиваю.

Иштар заложил руки за голову:

– Каждый ракшад платит за невесту выкуп. Мы называем его «вдове на слёзы». Когда женщина становится вдовой, эти деньги идут на её содержание в Обители Слёз. Условия жизни зависят от размера выкупа. Плебеек выкупают за несколько сотен шииров. За дочерей знатных ракшадов платят миллионы. Этот обычай не касается жён правителей Ракшады. Хазир просто берёт жену. После его смерти она живёт во дворце и управляет кубаратом сына или прислугой на женской половине.

– А если женщина умирает первой?

– Деньги возвращаются мужу.

– Разводы у вас до сих пор запрещены?

– Мы не изменяем законы.

– С жёнами все понятно, а как же наложницы?

– Мы их называем кубарами. – Иштар приподнялся на локтях. – Я и так много рассказал. Теперь твоя очередь.

– Мне кажется, ты знаешь о нас всё.

– Особенно о тебе. Слава всегда бежит на шаг впереди хозяина. А дурная слава летит так, что затылка не видно.

Адэр усмехнулся:

– Тогда о чём говорить?

– Почему ты до сих пор не женился?

– Я не тороплюсь.

– Нет, если не хочешь, не говори. Я не настаиваю, – сказал Иштар.

– Ты не поймёшь.

– Я постараюсь.

Адэр погладил зверя:

– Я не помню свою мать, но помню, как мы с отцом ходили к ней на могилу. Он говорил: «Мой ангел», и целовал каменное изваяние в лоб. Долго стоял, а затем уходил. Без меня. Он забывал, что пришёл со мной. Я обижался, неделями с ним не разговаривал. Я никак не мог его понять.

Глядя в пустоту и перебирая пальцами шерсть на холке зверя, Адэр погрузился в себя.

Иштар нарушил затянувшееся молчание:

– Теперь понимаешь?

– Я не знал, каково это – держать любимую за руку, когда она делает последний вздох, видеть её глаза в последний раз. Не знал, каково это – потерять ангела. Я думал: если это любовь – к чёрту её. Думал, что жениться меня заставит только долг перед троном.

– Что думаешь сейчас?

Адэр похлопал ладонями по подлокотникам кресла:

– Уже не думаю. Я знаю, что именно так и произойдёт… Я кое-что тебе принёс. – Вытащил из кармана пиджака сложенную газету. Бросил на кровать. – Почитай.

Иштар развернул газету. «Глас Партикурама». На первой полосе статья о суде над братом хазира Ракшады. Журналист описывал преступления Иштара, словно сам побывал в плену и, выдержав жестокие пытки, с честью вырвался из лап «чудища». Писака превозносил милосердие и гуманность Адэра и смешивал с грязью достоинство армии Ракшады, которая взращивает таких воинов, как Иштар Гарпи.

– Хотел захватить ещё пяток, потом передумал, – сказал Адэр. – Ты же теперь у нас герой, легендарный бэцель Иштар. Очень жалею, что не пригласил представителей прессы на твоё триумфальное шествие. Я исправлюсь. Разрешу им пообщаться с очевидцами. Представляю, как будет счастлив хазир Ракшады: его братец, безжалостный воин Иштар Гарпи, осознал свои ошибки и стал милосердным и гуманным.

Адэр поднялся. Притянул зверя за ошейник:

– У нас с тобой нет ничего общего, Иштар. И быть не может. Это принадлежит или мне, или тебе. По-другому никак. – И удалился.

Сминая газету в кулаке, Иштар смотрел на заколоченное досками окно.

***

Вилар сопровождал Малику на коротких прогулках вокруг замка, навещал вместе с ней Муна и Йола, развлекал рассказами, укладывал спать, ночи проводил в кресле возле её кровати. Навязчивость маркиза изнуряла Малику. Она чувствовала себя разбитой и одинокой сильнее, чем в трюме шхуны. Сопротивляться и просить было бесполезно – счастье сделало Вилара глухим и слепым.

Малика устала от Бархата настолько, что едва не рассмеялась от радости, когда ей сообщили о вечеринке, которую Адэр решил устроить для советников и ветонской знати. Но радости быстро пришёл конец. Вилар открыл шкаф, передвинул плечики с немногочисленными нарядами и вытащил тёмно-зелёное платье.

– Наденешь это.

Опустив голову, Малика принялась наматывать на палец поясок халата:

– По какому поводу приём?

– Вечеринка, – поправил Вилар. – Вино, закуски и парочка местных музыкантов для фона.

– Разве сейчас время для вечеринок?

– Мы не отмечали новый год. И есть ещё один повод. Орэс Лаел привёз хорошие новости. «Общества защиты детей» девяти стран направляют в Грасс-Дэмор гуманитарную помощь. Честно говоря, никто не думал, что игры Адэра с прессой дадут такие результаты. Кстати, на прошлой неделе из Хатали пришла сотня снегоуборочных машин. Правитель Хатали попросил Адэра позаботиться о рабочих со сломанными руками. – Вилар хохотнул. – Мародёры утаптывают снег под надзором карательных отрядов, а журналисты приписали их к дорожным рабочим и назвали патриотами. В дружбе с прессой, однозначно, есть смысл.

Малика подошла к окну. Глядя на тонкую границу между мглистым небом и сизым морем, проговорила:

– Мне нечего делать на вечеринке. Я не советник.

– Ты будешь со мной.

– Не хочу испугать гостей своим видом.

Вилар обнял её сзади за плечи:

– Ты прекраснее всех, Малика. Когда твои волосы уложены, когда на тебе изысканное платье и дорогие украшения, ты похожа на высокородную даму. А когда ты такая, как сейчас, даже в этом халате, ты – сама природа. Дикая, необузданная, полная тайн. Ты как небо, море, горы. То, чем можно любоваться бесконечно. – Вилар повернул Малику к себе лицом. – Я хочу, чтобы ты была рядом. Пожалуйста!

Она отвела взгляд. Как переступить через человека, который умеет так любить? Как разбить ему сердце? Как сделать так, чтобы завтра он проснулся и не почувствовал боли?

– Хорошо. Я приду. Сама приду. Позже.

Вилар поцеловал Малику в щёку и впервые за три дня оставил её одну.

Она металась по комнате, которая казалась ей треугольником: в одном углу Адэр, в другом Вилар, из третьего хищно смотрел Иштар. В голове ураганом проносились мысли. Бежать. Опять бежать. Куда? К морунам. Но Мун слишком слаб и не сможет пройти через всю страну пешком. Оставить его. Да. Оставить. Предупредить и уйти. А дойдёт ли она? Вокруг на сотни миль ветонский лес, снега по пояс, голодное зверьё и обозлённые лесные банды. А дальше мёртвая пустошь, беспощадный ветер и лютый мороз.

Изводя себя размышлениями, Малика не заметила, как наступил вечер. Гости, наверное, уже собрались. Адэр с трёхдневным опозданием поздравил их с новым годом. Ветонские дворяне знакомят его со своими жёнами и дочерьми. Советники обсуждают с ним последние новости. Никто не заметит, как в зале появится ещё одна гостья – незваная и никому не нужная.

Малика надела выбранное Виларом платье, завязала на затылке волосы в узел и посмотрелась в зеркало. Размер груди, как и фигура, никогда её не заботили, но так идти нельзя. Лиф топорщился (под ним явно что-то уменьшилось), юбка висела как флаг при безветрии. Малика перемерила все наряды и в итоге сняла с плечиков старое серое платье. Если бы надеть его и очутиться в прошлой, беззаботной жизни… Но нет… Сколько Малика ни проводила ладонями по юбке, сколько ни одёргивала рукава, позади оставались тяжёлые дни, а впереди ждали непроглядные ночи.

На второй этаж вели два лестничных пролёта, расположенных зигзагом. Малика в нерешительности топталась на верхних ступенях, понимая, что своим видом поставит Вилара в неловкое положение. Снизу доносилась музыка – скрипка и вроде бы альт. Звучали голоса, среди которых Малика пыталась уловить голос маркиза. Она бы окликнула, объяснилась и со спокойной душой вернулась к себе. По лестнице бегала прислуга, иногда проходил кто-то из местной знати (ветонов выдавал акцент), а Вилар не появлялся.

Не в силах больше ждать, Малика спустилась на второй этаж.

В начале коридора, освещённого множеством свечей, возник защитник:

– Ошиблась этажом, дорогуша?

Малика посмотрела в светло-серые глаза. Защитник отступил в сторону:

– Прости, моруна.

Она пошла по ковровой дорожке, озираясь. Слуги меняли свечи в шандалах, служанки сновали туда-сюда, держа перед собой серебряные подносы с бокалами. Возле окон и ответвлений коридора стояли защитники и стражи – и ни одного знакомого лица.

– Если он предложит тебе остаться на ночь, останешься? – раздался за спиной женский голос.

– Хочу и боюсь. Я слишком долго была вне игры, – прозвучало в ответ.

– Да, вдовий шарф тебя не красил.

– Не в шарфе дело – в желании. А его увидела, и вдруг проснулся аппетит.

– Не удивительно. Такой красавец.

– Эх, матушка! Смотрю я на этих клоунесс и понимаю, что у меня почти нет шанса.

– Я видела, как он раздевал тебя взглядом.

– Он всех раздевает.

– На то он и мужчина. А ты не сдавайся. Будь настойчивей.

– В любом случае замужество мне не светит.

– Учу-учу, и всё без толку. Так и состаришься наивной дурой.

– Матушка, не начинайте.

– Муж для долга, любовник для услады. Зачем тебе опять ярмо? Наслаждайся жизнью пока молода.

Малика замедлила шаг. Её обогнали две дамы. Глядя им в спины, нельзя было понять, где мать, а где дочь. У обеих чёрные локоны до пояса, безупречные фигуры, изящная походка и лишь платья разные: у одной горчичного цвета с гипюровыми рукавами, у второй тёмно-бордовое со шлейфом.

Малика вслед за дамами вошла в двустворчатые двери и растерялась. В зале было полным-полно народа. Черноволосые, с правильными чертами лица и прозрачными серыми глазами, ветоны походили друг на друга, и в то же время каждый отличался неповторимой, как горы, красотой.

Сверху лилась музыка. Малика подняла голову и посмотрела на длинный балкон, обнесённый кованой решёткой, – там расположились музыканты. К балкону вели узкие ступени, примыкающие к стене и огороженные с другой стороны узорчатыми перилами.

Женщина средних лет, одетая в платье с воротником из горностая, обернулась к Малике и вложила ей в руку пустой бокал:

– Принеси ещё вина, милочка.

Держа бокал, Малика взбежала по ступеням, прошла по балкону и прильнула лицом к решётке. Вот они – Адэр и Вилар. В окружении дам. Ещё бы! Красивые, неженатые, сказочно богатые наследники могущественных фамилий. Раскраснелись. Переглядываются, смеются. Адэр что-то шепчет на ушко девице в кружевном платье. Она кокетливо хлопает его по плечу. Он ловит её ладонь. Сузив глаза, склоняет голову набок. Ждёт ответа? Она кивает. Да…

Через толпу пробирается ветонка в горчичном платье с гипюровыми рукавами. Машет Вилару. Он идёт ей навстречу. Она берёт его под руку и подводит к окну. Беседуют о чём-то приятном. Вилар улыбается. Ветонка водит пальцем по лацкану его пиджака.

Оставив бокал на полу, Малика спустилась с лестницы и вышла из зала.

Доносились голоса и музыка. Взад-вперёд сновали служанки. Слуги снимали нагар со свечей. Стражи и защитники стояли возле окон и ответвлений коридора. За десять минут мир не изменился, но стал чужим, незнакомым. Этот мир ей не нужен, и она ему не нужна.

– Добрый вечер, госпожа, – прозвучал робкий голос.

Малика оглянулась:

– Сирма?

Прижимая к себе пустой поднос, девушка присела:

– Я очень рада, что вы вернулись. Мы очень переживали. Вы себе даже не представляете, как все переживали.

– Да, – невпопад сказала Малика.

– С новым годом вас!

– И тебя, Сирма.

– Хотите, я приду к вам утром? Сделаю причёску.

– Не надо.

– Тогда я пошла? – проговорила Сирма и побежала к лестнице.

– Сирма!

Служанка обернулась.

– Ты видела Крикса Силара? – спросила Малика.

– Видела. Он в зале. Вместе с советниками.

– У меня к тебе просьба.

Сирма вернулась:

– Слушаю, госпожа.

– Скажи Силару, что я жду его. Скажи так, чтобы никто не слышал.

Крикс не заставил себя ждать. Коротко кивнул и с невозмутимым видом уставился на Малику. Она без объяснений провела командира стражей к себе в комнату. Плотно закрыла дверь.

– Мы ни разу не разговаривали с тобой по душам, Крикс.

– Разговаривали.

– Да?.. Я не помню.

– Давно. Я просил тебя покинуть замок. Сказал, что моруне нельзя находиться рядом с правителем.

– Ты до сих пор видишь во мне угрозу, Крикс?

– Можно я не буду говорить о том, что вижу?

– Конечно. Это твоё право. – Малика присела на край кровати. – Странно… Тот, кто меньше всех знает о морунах, ненавидит их сильнее всех.

– Ненавижу? Громко сказано. Я стараюсь оградить правителя от того, в чём не разбираюсь.

– Мне нужна твоя помощь, Крикс.

– Сделаю всё, что в моих силах.

– Я хочу исчезнуть.

Крикс опешил:

– В каком смысле?

– В прямом. Хочу исчезнуть. Навсегда. Вывези меня из Лайдары, чтобы никто не знал. Если довезёшь до долины Печали, буду очень признательна.

– Причина?

– Причина… – Малика прислонилась плечом к спинке кровати. – Я устала чувствовать себя лишней. Ты же сам всё видишь. Я не вписываюсь в эту жизнь. Помоги мне уехать. Пожалуйста.

– Правителю это не понравится.

Малика улыбнулась:

– Он не заметит.

Крикс подошёл к зеркалу, поправил воротничок мундира. Причесал волосы растопыренной пятернёй:

– Когда ты хочешь уехать?

– Ночью.

– Ночью не получится. Пока не разойдутся гости, я не могу оставить правителя. На рассвете тебя устроит?

– Договорились, – кивнула Малика. – Мне нужна кружка горячего вина со специями.

Продолжая стоять лицом к зеркалу, Крикс посмотрел на её отражение:

– Хочешь напиться?

– Хочу напоить Иштара.

Крикс обернулся:

– Малика!

– Я обещала ему. Моруны всегда держат слово. Принеси мне вино и проведи к Иштару. Возможно, я прошу слишком многого, но это моя последняя просьба. Отнесись к ней, как к просьбе человека, которому больше не к кому обратиться.

Когда за командиром стражей закрылась дверь, Малика упала навзничь и обхватила голову руками.

Часть 11

***

Поздно вечером пришёл слуга и без единого слова направился в ванную. Перекатываясь на кровати с боку на бок, Иштар прислушивался к шуму воды, скрипу щёток по кафелю. Вдыхал больничный запах моющих средств и боролся со сном. И вдруг заблагоухали персики, груши, абрикосы.

– Я приготовил вам ванну, – прозвучал голос слуги. – Пока вы моетесь, я сделаю здесь уборку и поменяю постель. Открою двери и проветрю комнату. У вас тут дышать нечем.

Иштар сел. За три дня никто не соизволил пройтись тряпкой по полу. Окно было заколочено насмерть, свежий воздух с трудом просачивался в щели рассохшейся рамы. В дымоходе была плохая тяга, и сырые дрова сильно дымили. Иштар как-то потушил огонь, но появился неприятный душок прогнившего паркета; пришлось разжечь камин снова. И эта ужасная постель… Ракшадский воин привычен к походным условиям, но если под спиной кровать, а не спальный мешок, то на перине каждую ночь должна быть свежая простыня.

Иштар обожал ледяной обжигающий душ, но не любил холодную ванну. В старинном замке не было душа, и приходилось лежать в горячей воде, после которой кожа становилась пористой, как лимонная корка, на плечи давила усталость и плохо работала голова. Однако сейчас Иштар с блаженством погрузился в густую пену, вдохнул полной грудью аромат южных плодов. Если бы в кармане завалялась сотня шииров, он бы не задумываясь отблагодарил слугу (чего никогда не делал) за полузабытое удовольствие.

На полу стоял шандал. Свечи истекали воском. На кафельных стенах и в зеркалах переливалась россыпь крохотных огоньков. И было тихо, очень тихо, словно за дверью суетился не слуга, а его дух.

Иштар положил руки на бортики ванны, закрыл глаза. Мысли замедлили бег. Перед внутренним взором появилась обледенелая шхуна, закачалась керосиновая лампа, вспыхнул огонёк и погас. Из темноты выплыла небесно-голубая беседка. Серебром отливали колонны. В блестящих напольных плитах, как в озере, плескались звёзды. На балюстраде сидели птицы с радужным оперением. Ленивый ветерок доносил запах раскалённых барханов. Звучала протяжная, как стон обнажённой пустыни, мелодия. В чувственном танце двигались кубары; на них не было платьев, женщин с головы до пят скрывали накидки. Сквозь воздушную ткань просматривались волнующие изгибы точёных тел, сверкали серёжки в пупках.

Послышался шёпот:

– Иштар.

Кубары стали прозрачными. Птицы взмахнули многоцветными крыльями и исчезли. В тусклой пелене закачалась беседка и растаяла.

– Иштар, в ванне спать нельзя.

Он открыл глаза. Возле двери стояла Малика; над глиняной кружкой в её руке клубился парок.

Иштар дотянулся до брошенных на пол штанов и запустил ими в незваную гостью:

– Ты выдернула меня из рая.

Малика переступила с ноги на ногу:

– Мне уйти?

Иштар встряхнул головой:

– Уже не поможет. – Похлопал по бортику. – Присядь.

Малика опустилась на край ванны, скользнула взглядом по густой пене.

– Ничего не видно? – спросил Иштар.

– Что?

– Ты пытаешься рассмотреть меня.

В дрожащем свете свечей было заметно, как Малика зарделась.

– Нет! Что ты! Я… я не хотела.

– Вино горячее?

Малика торопливо протянула Иштару кружку:

– Пей, пока не остыло.

Он скрестил руки на груди:

– Никогда не думал, что моим собутыльником будет женщина.

Малика улыбнулась:

– Я не пью.

– А придётся. Сделай три глотка.

– Я не пью!

Иштар с усмешкой склонил голову набок:

– В таком случае и я не буду.

Малика нахмурилась:

– Ты решил, что я подсыпала яд?

– После того, что произошло на шхуне, я бы так и поступил.

– На шхуне ничего не было.

– Тебя облапал мужчина, а ты считаешь, что ничего не было?

Малика покрутила кружку в руках:

– Правда, что вино разгоняет сомнения?

– Проверь.

Малика пригубила вино.

– Тебе плохо? – спросил Иштар.

– Мне хорошо. – Малика сделала ещё глоток. – Я впервые в жизни пью вино. Мне очень хорошо.

– Тебе плохо. Поэтому пришла?

– Я обещала. – Малика сделала третий глоток и отдала кружку Иштару.

Он попробовал вино, причмокнул от удовольствия:

– Интересная получается история. Ты никогда раньше не пила вино, а я ни с кем не пил и не ел из одной посуды.

Малика странно посмотрела на Иштара – так смотрят, когда знают, что разговаривают с человеком в последний раз.

– Совпадение, – промолвила она.

– Ты впервые в жизни была в море, а я впервые согревал женщину. Ты впервые принесла вино мужчине в ванную, а я впервые хочу, чтобы женщина просто была рядом. Слишком много совпадений. Не находишь?

Малика пожала плечами.

– У меня такое чувство, будто я знаю тебя тысячу лет. – Иштар сделал несколько больших глотков. – Ты веришь в перевоплощение?

– Никогда об этом не думала.

– Может, мы встречались с тобой в прошлой жизни?

Теребя поясок на платье, Малика вновь пожала плечами.

– Перед смертью легко давать обещания. Скажи? Когда цепляешься за жизнь, готов пообещать всё, что угодно.

– Я знала, что мы выживем.

– Я говорю не о шторме. – Иштар допил вино. – Что ты обещала Адэру?

Малика устремила на него клейкий взгляд:

– Когда?

– Когда я приказал сбросить тебя в море, а его скормить пещерным крысам.

– Что я вернусь за ним.

– Вернулась?

– Нет. Это он вынес меня из лагеря.

– Поэтому ты прощаешь ему насилие?

Малика придвинулась к Иштару вплотную:

– Вино творит чудеса. – Провела прохладными пальцами по его плечу, скользнула по шее, прикоснулась к подбородку. – С тобой я пережила незабываемые минуты, Иштар.

Взяла в мягкие ладони его лицо:

– Я хочу запомнить твой взгляд, Иштар.

Он чувствовал, что с ним происходит нечто странное, необъяснимое, пугающее. Знал, что всему виной эти глаза – бездонные, зеркальные. И понимал, что если он тотчас не вырвется из колдовского плена – ему конец.

– Я никогда не забуду тебя, Иштар, – прошептала Малика. – Я…

– Ты не знаешь, каково это – держать любимую за руку, когда она делает последний вздох, – выпалил он на одном дыхании. – Каково это – видеть её глаза в последний раз.

Малика отклонилась:

– Твоя любимая умерла?..

– Ты не знаешь, каково это – потерять ангела. – Иштар судорожно перевёл дух. – И я не знаю. И знать не хочу.

Быстро встал на колени, обхватил Малику за плечи:

– Ты опасная женщина, но и я не пальцем сделан.

– Ты дважды обманул меня, Иштар. Третьего раза не будет.

– Третьего раза не будет, – повторил он.

– Ты недооцениваешь женщин. Ты считаешь, что женщина слаба физически и потому не может за себя постоять.

– Я уверен.

– Жаль, что ты не довёл свой урок до конца.

– Ракшады – чистоплотный народ. Я не хотел брать тебя в грязном трюме. Мне казалось, ты тоже не хотела терять девственность на загаженных одеялах. Мы закончим урок сейчас.

– Жаль, что ты не довёл урок до конца, – повторила Малика. – Когда женщина не боится смерти, её не просто взять. Даже когда она измучена холодом, голодом, жаждой, чёртовой морской болезнью, её так просто не возьмёшь. Она не станет тратить остатки сил и попусту размахивать руками. Она превратится в бесчувственную куклу, хотя внутри всё рвётся от злости. У меня внутри всё рвалось от злости. Но я терпеливо ждала, потому что знала: другого шанса у меня не будет.

– Чего ты ждала?

– Когда ты снимешь с себя штаны, Иштар. Нет человека беззащитнее, чем мужчина без штанов.