Текст книги "Трон знания. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

В зал вошли секретарь, прокурор и адвокат. Спустя минуту появился судья. Все, кроме правителя, встали и, прогромыхав ножками скамеек, вместе с судьёй сели. Начался показательный суд.

Горожане даже не догадывались, что сегодняшнее заседание так поднимет им настроение. Судили служанку. Прислуживая за ужином, она вонзила вилку своему господину в руку. Вонзила со знанием дела, со вкусом – проткнула насквозь и пришпилила кисть к столу. А причиной её сумасбродного поступка были безобидные знаки внимания хозяина. При встречах он давил пальцем на нос женщины и говорил: «Пи-и-и-п».

Узнав об этом, присутствующие в зале дружно посмотрели на подсудимую и раскатисто рассмеялись. Служанка закрыла нос рукой и расплакалась ещё горше.

Затем чередой пошли свидетели – работники и соседи дворянина. Они монотонно твердили о доброте и весёлом нраве пострадавшего. Дворянин поплакался, что теперь не сможет играть на рояле. Прокурор произнёс обвинительную речь. Адвокат прочёл с листочка текст в защиту подсудимой и попросил заменить три года работ в исправительном поселении на три года безвозмездной работы в господском доме. Служанке дали слово. Заламывая руки, женщина промолвила: «Я виновата». И заливаясь слезами, рухнула на скамью. Детишки обнялись и тоненько заголосили.

Судья покинул зал, чтобы подумать над приговором. Но ему не терпелось закончить представление, увидеться с советником и узнать о цели его визита, а возможно, услышать радостную новость о продвижении по службе. Он не стал пить чай, стричь торчащие из бороды волоски или, покачиваясь в кресле, смотреть в потолок. Сделав пару кругов по кабинету, схватил папку с обвинительным приговором, который написал загодя, и устремился в зал. На этот раз он постучал носком сапога о порог, миновал коридор, ступил в зал и споткнулся. А скрестить пальцы? Судья улыбнулся. Всё свидетельствует о переменах в жизни.

Вытянувшись возле кресла с резной спинкой, открыл кожаную папку для документов и досадливо поморщился. Что за день? Он перепутал в спешке папки. Ладно… Он знает статьи назубок, помнит, к какому соглашению пришли прокурор и адвокат, дело осталось за малым – произнести лаконичную речь и подвести черту под прошлой жизнью. А новая – не за горами, она здесь, в руках правителя или советника по вопросам правосудия. И пусть их не видно за спинами людей, которые стоя ждут приговора, зато в зале царит торжественная тишина, и голос его звучит строго и убедительно, как победный марш закона.

– Позвольте? – Прибывшая с правителем и советником дама прошла по проходу между рядами. Приблизилась к трибуне. – Я могу кое-что уточнить до вынесения приговора?

Судья глянул на прокурора, на адвоката:

– К сожалению, слушание дела завершено.

– Я хочу воспользоваться правом тайного советника Его Величества и нарушить регламент суда.

Толпа зашепталась.

– Меня зовут Малика Латаль, – вновь промолвила женщина и окинула присутствующих взглядом. – Можете сесть. – Когда притихшие горожане заняли свои места, обратилась к обвиняемой: – Сколько лет вы служите в доме господина?

– Семь, – ответила служанка и вытерла нос рукавом.

– И ваш господин все семь лет оказывал вам безобидные знаки внимания, о которых говорили сегодня?

– Да, госпожа.

– Несколько раз в день?

Служанка кивнула:

– Почему вы терпели?

– Я хотела уйти, но господин сказал, что не даст мне рекомендацию. У меня двое детей, мужа нет. – Служанка закрыла лицо руками. – Я виновата.

– Вы говорили господину, что вам неприятно?

Обвиняемая кивнула.

– Что в это время делали другие слуги?

– Смеялись, – пробубнила служанка в ладони.

– Подойдите ко мне, – сказала Малика потерпевшему таким тоном, что только идиот не отличил бы просьбу от приказа.

Пытаясь сохранить достоинство, дворянин замер в шаге от Малики. Но выступивший на лбу пот и алые пятна на впалых щеках выдавали его волнение.

Малика прошлась вокруг него. И вдруг дёрнула за мочку уха:

– Вам никто не говорил, что у вас уши, как у ёжика?

Раздались несмелые смешки.

Дворянин потёр ухо:

– Нет, госпожа, не говорил.

Малика вновь дёрнула его за мочку:

– Теперь будете знать.

Публика засмеялась чуть громче.

– Что вы делаете? – опешил дворянин.

– Дёргаю вас за ухо, – сказала Малика и вновь потянула его за мочку.

– Это не смешно.

Малика посмотрела на присутствующих:

– Вам смешно?

Горожане торопливо закивали.

Малика потянула дворянина за ухо:

– У меня, как и у вас, весёлый нрав.

Он сделал шаг назад:

– Прекратите!

Малика продолжала дёргать дворянина за уши. Он таращился по сторонам, надеясь на защиту судьи, прокурора или человека, похожего на правителя. От гогочущей как гуси публики ждать поддержки было бессмысленно.

Малика дёргала, дворянин отступал, пока не упёрся спиной в трибуну.

– Довольно! – вскричал он. – Что вы себе позволяете? Превратили суд в балаган. Тайный советник называется.

Посмотрел на присутствующих:

– А вы чего ржёте? – Уселся на скамью рядом с женой, вперился глазами в судью. – А вы чего молчите?

Малика подошла и снова дёрнула его за ухо.

Дворянин оттолкнул её:

– Хватит! – И окаменел: перед лицом неожиданно возникла красноглазая морда зверя.

Малика повернулась к судье:

– А всего-то тридцать восемь раз. Я считала. Если я дёрну его за ухо десять тысяч раз, он меня убьёт. – Посмотрела на служанку. – У вас завидное терпение, аспожа.

Приблизилась к столу судьи, взяла из его рук папку:

– И за терпение вы хотели присудить…

Слуга закона схватился за кресло. В папке вместо обвинительного приговора находился список людей, которым он задолжал, с указанием сумм и процентов. Ну что за день? А всё началось с очков, которые он забыл в кармане другого пиджака.

Часть 16

***

Адэр рубил воздух ребром ладони:

– Копайтесь в грязном белье, ройтесь в мусорных вёдрах, выгребайте помойные ямы. Ищите компромат на каждого. Уничтожайте всех, кто порочит имя служителя закона. Если кого-то пожалеете, а потом всплывёт… Я уничтожу вас, Юстин! И к концу месяца подготовьте проект судебной реформы.

Советник Ассиз покосился на Малику: насмехается, наверное. Но она, сидя рядом с водителем, глядела в окно и ничем не выдавала своего злорадства.

– Пересядьте в машину охраны, Юстин – приказал Адэр. – А вы, советник Латаль, идите ко мне.

Водитель затормозил. Впустив в салон холодный воздух, советник вышел из автомобиля, подождал, пока его место займёт Малика, и захлопнул дверцу. Парень подбежал к машине. Уткнулся носом в окно, поцарапал лапой по стеклу, приглашая хозяина на прогулку и, вяло вильнув хвостом, вновь забрался на перекошенный снежный холм.

Машины поехали по накатанной колее, спрятанной от ветра зернистыми сугробами. День выдался не по-зимнему солнечным. Снег на дороге слегка подтаял, из-под колёс вылетали мелкие как пыль брызги. В пустоши сильнее, чем в городе, чувствовалось приближение весны.

– Для полного счастья мне не хватало войны с подпольными казино, – тихо проговорил Адэр на рóса, наблюдая за Парнем и щурясь от ослепительной белизны степи, неба и солнца.

– Их лучше взять под контроль, а потом, не торопясь, принять ряд законов и тихонько закрыть, – сказала Малика. – Налоги с казино и с выигрышей хоть немного наполнят казну.

– Я не могу легализовать игорные дома. Есть международный закон об игорном бизнесе. Почитай для интереса.

– Он не касается отвергнутых стран.

– Я не считаю себя отвергнутым, – резко произнёс Адэр. – Я пытаюсь построить другое государство.

– С подпольными дельцами так просто не справиться. Верните в Совет Крикса Силара. Он пользуется у стражей авторитетом.

– Нет.

– Преданнее вам человека, чем он, я не знаю. Он умён. Он выполнял самые сложные задания!

– Твоё в том числе.

– Я вам уже объясняла, он выполнял мой приказ.

– Довольно!

– Хорошо. Не будем о Криксе. – Малика вздохнула. – Вы хотите запретить казино, а публичные дома не трогаете. Мне кажется…

– Тебе кажется, – отрубил Адэр.

– Дайте мне договорить. Я читала протоколы заседаний и хваталась за голову. Нельзя потворствовать распутству!

– В сексе ничего позорного нет. Ведь он придуман Богом.

– Секс придуман Богом для любви. Для продолжения рода, – распалялась Малика. – А вы разрешили людям искать радость в грехе, но грех бросает их в пламя нового греха. И с каждым разом пламя будет больше и выше, оно будет требовать свежих поленьев, и люди станут искать новый грех. Это будет уже не секс, не распутство, а нечто иное. Вы такое строите государство?

– Что ты знаешь о сексе?

– Ничего, – сказала Малика со злостью и отвернулась к окну.

Адэр похлопал водителя по плечу:

– Погуляй, Файк.

Водитель остановил автомобиль и покинул салон.

Адэр перевёл взгляд на Малику:

– Я начинаю любить твой затылок.

– Вы сегодня не в духе, и мне лучше молчать.

– Я определённо обожаю твой затылок. На него смотреть намного приятнее, чем тебе в лицо. Злись, сколько хочешь, но не в присутствии моих верноподданных. Злись, но чтобы я не видел.

Малика села к Адэру вполоборота:

– Простите. Этого больше не повторится.

– А теперь поговорим как люди, уважающие друг друга. Секс – это физиология, Эйра. От неё никуда не уйдёшь. Предположим, я прикажу закрыть публичные дома. Люди начнут совершать половые акты в подворотнях и подвалах. Я не смогу запретить людям идти против природы. Если я закрою публичные дома, они не исчезнут. Выйдя из-под контроля государства и Яриса Ларе, они снова превратятся в притоны разврата с сексуальным рабством и детской проституцией. Венерические болезни станут обыденными, как простуда. Благочестивая снаружи страна всегда гниёт изнутри. Это сложный вопрос, Эйра. У тебя в голове стоит блок – твоя вера. Ты не можешь рассуждать объективно. Ты ищешь своего однолюба? Ищи и будь счастлива. И не суди людей, которые ищут радость и утешение в другом.

Малика опустила голову и принялась теребить полу драпового пальто:

– Вы закрыли Лайдару из-за флага?

– Быстро же ты меняешь тему. – Адэр откинулся на спинку сиденья. – Мой ответ – да. Любой иностранец спросит, почему флаг висит неправильно, и ему ответят: в Грасс-Дэморе временный правитель. Сногсшибательный ответ! Ещё одна ересь, с которой не знаю, как бороться.

– Это не ересь.

– История о том, чего никогда не было, намного могущественнее истории о том, что было. Прошло более века, а ветоны, климы и ориенты готовы умереть за райские видения Странника. Кто такой Странник и был ли он – уже никого не интересует.

– Законный правитель – это человек, которого признаёт весь народ, а вы зациклились на трёх древних народах.

– Не могу же я взять и вышвырнуть их из страны.

– Не можете. Но можете привлечь на свою сторону другие народы. Кроме приисков и нескольких городов вы нигде не были. Народ знает о вас понаслышке.

– Перед встречей с людьми правители запасаются обещаниями. У меня запасов нет. По крайней мере, сейчас.

– С ними достаточно поговорить. Спросить, как они живут, как справляются с бедами. Пообещать им, что вы не сдадитесь и не опустите руки, что не оставите их.

– Сейчас послушаем, как народ клянёт зиму, страну и временного правителя. – Адэр приоткрыл дверцу автомобили и подозвал водителя. – Файк! Заедем в ближайшее селение.

Автомобили остановились на окраине посёлка. Адэр захотел размять ноги и, придерживая Парня за ошейник, пошагал по улице. За ним шли Малика и Юстин. Шествие замыкали стражи.

Дети побросали санки, бабы кинули вёдра, мужики отшвырнули лопаты, побежали от дома к дому. За пять минут новость о появлении важных гостей облетела всё селение. Люди стекались к сельсовету, возле которого уже стоял староста, переминаясь с ноги на ногу, как испуганная лошадка. Деревянные ограждения и перила крыльца были обвязаны разноцветными лоскутами.

Адэр свернул с боковой улицы на главную и подозвал Малику:

– Что это?

– В посёлке живут аляне. Когда они ждут гостей, или если у кого-то из домочадцев день рождения, они украшают тряпочками деревья или крыльцо.

– Похоже, в сельсовете всегда рады гостям. Посмотрим-посмотрим, – сказал Адэр и прибавил шаг.

Узнав, что правитель приехал поговорить с людьми и ответить на их вопросы, толпа заволновалась. Желающих услышать Адэра, посмотреть на него, просто посидеть рядом оказалось намного больше, чем могла вместить в себя комната для собраний.

Знатные гости вошли в здание, а воспрянувшие духом помощники старосты (правитель не собирается жечь дома или отравлять колодцы) принялись отбирать селян, достойных представлять интересы посёлка. Вскоре в комнату набилось столько людей, что Адэр, сидя в стареньком кресле на небольшом возвышении, снял пальто и велел открыть окно. Парень, лёжа возле его ног, высунул язык и часто задышал.

Селяне толпились даже в коридоре. Кому-то повезло – они видели правителя через дверной проём, кто-то вставал на носочки, кто-то бухтел. Староста занял место за спиной Адэра и приготовился обрывать односельчан на полуслове, если те вздумают задать неугодный вопрос или начнут болтать лишнее. Но разговор пошёл не так, как он планировал. Вопросы задавал правитель и сам указывал на тех, от кого хотел услышать ответ.

Сначала селяне скромничали, а потом разошлись. Таков закон диалога: лучшим собеседником является тот, кто слушает. Адэр был хорошим слушателем. Иногда хмурился, иногда смеялся вместе с публикой, одетой в зипуны и фуфайки, и задавал очередной вопрос.

Людям понравился его смех – заливистый, искристый. Никто не подозревал, что правители вообще умеют смеяться. Селяне стали сдабривать свои ответы коротенькими рассказами о курьёзных случаях. Как во время ливней плавали по улицам в корытах. Как после метели выходили из домов через форточку, а те, у кого окна глухие, ждали, когда их откопают. Как кто-то на морозе приложился языком к ведру и до сих пор ест через трубочку.

Староста расслабился. А зря…

Со скамьи поднялся селянин, стянул с головы шапку, помял в руках:

– Можно спросить?

Староста растерялся:

– У кого?

Селянин низко поклонился:

– Мой правитель, я хочу вас спросить.

– Слушаю, – откликнулся Адэр.

– Сейчас ходят по дворам и делают опись имущества и живности. Зачем это?

– Чтобы вы могли распоряжаться своей собственностью: продавать, дарить, завещать.

– Я и так могу всё продать.

– Нет. Теперь не можете. Если вы продаёте корову, сделку с покупателем необходимо оформить в сельсовете. В вашей описи будет сделана запись. И покупатель заплатит налог.

Селянин рассмеялся:

– Покупатель не дурак, чтобы выбрасывать деньги.

Со всех сторон зашикали. Староста погрозил из-за спины Адэра кулаком.

Мужик прижал шапку к животу, низко поклонился:

– Извините, мой правитель. Я говорю что думаю. Я не понимаю и спрашиваю. Я хочу купить телегу. Зачем мне платить налог? С продавцом решим тихо-мирно и разойдёмся.

– А он придёт к вам через неделю и заберёт телегу. Закон будет на его стороне, потому что нарушителем закона будете вы. Вы не заплатили налог, и хозяином телеги остаётся продавец.

Селянин ссутулился:

– Вон оно как… А если я не куплю, а обменяю дрова на телегу?

– Налог заплатите оба.

Селянин потер шапкой нос, посмотрел на притихшую толпу:

– Это понятно, да… налог пять процентов… да… но я же могу договориться с продавцом. Будто его телега стоит пять моров, а не десять. Сколько я заплачу налога? В два раза меньше. Я могу так сделать?

Адэр улыбнулся:

– Можете. А через месяц к вам придет продавец и скажет, что ему нужна эта телега. Что он продал её, не подумав. По закону в течение трёх месяцев продавец имеет право отменить сделку через суд. Вероятнее всего, суд займет его сторону, и продавец вернёт вам пять моров вместо десяти. На вашем месте я бы не стал так рисковать.

Селянин закивал:

– Да… я просто так спросил… да… И телегу не я хочу покупать. Мой приятель. А я просто спросил.

С дальнего ряда раздался хриплый голос:

– Говорят, что теперь каждый год мы будем подавать декларацию о доходах. Зачем нам это?

Несмотря на то, что спутники правителя сидели в первом ряду, староста погрозил двумя кулаками.

– Декларация – это доказательство, что своё состояние вы заработали честным трудом, – ответил Адэр. – И вы сможете завещать его своим наследникам.

– Значит, если я построю сарай и не укажу его в декларации, мой сын не получит его? – спросил кто-то.

– Не получит.

– Но ведь это мой сарай.

– А где вы возьмёте доски на его постройку? Стащите у соседа или срубите дерево в государственной роще?

– Куплю.

– Где возьмёте деньги? Украдёте?

– Заработаю.

– Ваш заработок по закону будет считаться честным, если вы официально служите у кого-то или занимаетесь частным предпринимательством. Укажите свой доход, внесите сарай в опись имущества и распоряжайтесь им как хозяин, а не как вор.

– Насчёт своего дела, – проговорил селянин, подпирая плечом стену. – Два года я буду пахать на себя…

– Работать, – поправил его староста. – И встань правильно.

Селянин оттолкнулся от стены, сунул руки в карманы залатанной фуфайки:

– Два года я буду работать на свою семью, а потом буду платить налоги. Верно?

– Верно, – подтвердил Адэр.

– Зачем мне кормить ещё кого-то?

– Двадцать грасселей пойдёт детям-сиротам. Двадцать – одиноким старикам. Двадцать – инвалидам. Двадцать – на строительство школ и больниц. Двадцать – на строительств водопровода…

Загибая пальцы, Адэр продолжал перечислять статьи расходов из казны. Селяне слушали его, открыв рты. Они не подозревали, что жизнь страны намного сложнее их собственной жизни.

– Итого семь моров в месяц, – сказал Адэр. – Семь моров из ста. Если наймёте работников, вы будете платить пять моров из ста. Неужели это так много?

Селянин выпрямился:

– Я буду получать сто моров в месяц?

– Минимальный доход частного предпринимателя в Тезаре.

– Откуда они их берут? Как?

– Поэтому я даю вам два года без налогов, чтобы вы научились работать, как тезы, и начали зарабатывать больше них. – Адэр оглянулся на старосту и процедил сквозь зубы: – Почему народ ничего не знает о законах?

– Я рассказывал, мой правитель, – пробормотал тот.

– Вы хотите, чтобы через год половина селян работала в искупительных поселениях?

– Не хочу, мой правитель. Честно, не хочу!

– Так рассказывайте снова! Иначе с первым же нарушителем закона на скамью подсудимых сядете вы.

Староста торопливо закивал.

– Слушаю последний вопрос, – сказал Адэр.

– Вы приняли закон о детях, – донеслось из коридора. – Правильный закон. Теперь моего шалопая не бьют указкой по рукам, а сосед не таскает его за чуб. Хороший закон. А мне как быть? Раньше огрею сорванца ремнём, он неделю ходит шёлковый. Или поставлю коленями на горох, так он и воды принесёт из колодца, и снег во дворе уберёт. А теперь всё, культ ребёнка. Трогать нельзя.

Толпа загалдела, выражая поддержку.

– Учитесь воспитывать детей без рукоприкладства.

– А это как?

Пытаясь скрыть растерянность, Адэр расстегнул пиджак.

С первого ряда поднялась Малика. Повернулась к толпе:

– Меня зовут Малика. Разрешите ответить мне.

Селяне одобрительно зашумели.

Вскинув руку, Малика попросила тишины:

– Между отцом и сыном должно быть общение. Отец – это прошлое, сын – это будущее. Не только сын должен быть хорошим, хорошим должен быть отец. Ваш сын учится жить, глядя на вас. Будьте с женой нежным, и в сердце вашего сына не будет места жестокости. Будьте внимательны к соседям, и ваш сын забудет о грубости. Ничего не навязывайте сыну. Просто показывайте, как надо жить. Дайте ему любовь. Дайте понимание, что он не раб, что выбор всегда принадлежит ему. И пусть он не может выбрать мать и отца, но он может выбрать женщину и друга. Научите его выбирать хороших друзей, научите ценить свои чувства, и однажды он выберет настоящего друга и обретёт единственную женщину.

Малика постояла в звенящей тишине, глядя в окно. Вновь обратила взгляд на людей:

– Я приеду к вам. Обязательно приеду. Я поговорю с каждым, кто хочет, чтобы их сыновья стали хорошими отцами. Воспитание детей – это разговор не двух минут. Правителя уже ждут в другом селении.

Знатные гости, стражи и староста шли по улице. За ними на почтительном расстоянии следовала шумная толпа. Вдруг зверь вырвался из рук Адэра, взметнулся в воздух и перед самым лицом Малики поймал снежок. Глядя на гурьбу мальчишек, стоявших на сугробе, селяне окаменели. Никто из детей не хотел попасть в спутницу правителя, это получилось нечаянно. Бывает, когда мяч или снежок летит не туда, куда его бросили.

– Их матерей ко мне, – сказал Адэр старосте.

– Не надо, – прошептала Малика.

Но Адэр уже чертил носком сапога на снегу длинную линию. Велел матерям сорванцов встать за неё. Отсчитал двадцать шагов и начертил ещё одну линию, на которую приказал встать стражам.

Малика приблизилась к Адэру:

– Прошу вас, не надо.

– Встань за спины стражей.

– Это недоразумение, – прошептала Малика. – Прошу вас.

– Встань! – приказал Адэр и посмотрел на детвору. – Кто будет защищать своих матерей?

С сугроба съехал один мальчуган, второй… Через минуту все участники происшествия закрывали собой своих мам.

Адэр снял пальто, вложил его старосте в руки, втиснулся между стражами и обратился к детям:

– Господа! Теперь вы защищаете своих дам, а мы защищаем нашу даму. Выиграет тот, в чью даму не попадёт ни один снежок. Сравняем шансы. Я разрешаю вашим мамам присесть. Советник Ассиз, вы будете судьёй.

Пятеро стражей, правитель и зверь смотрели на пятнадцать трясущихся сорванцов. Люди не могли понять, что происходит. Стояли с таким видом, с каким провожали своих односельчан в искупительные поселения во времена чисток.

Адэр зачерпнул пригоршню снега, скатал снежок и запустил им в конопатого мальчугана. Снежок попал по шапке. Дети не пошевелились.

Лайс, бывший цирковой гимнаст, тоже слепил снежок. Крикнул:

– Дамочка в красном платке! Берегитесь! – И высоко подпрыгнув, бросил ком.

Снежок отбили. И тут началось. Стражи называли женщин, которым следовало ожидать удара снежком, и бросали. Мальчишки отбивали. Осмелев, и сами начали нападать. Селяне сначала робко, а потом всё громче и громче стали поддерживать детвору. И вскоре подсказки, крики, смех слились в рёв возбуждённой толпы.

– Ютал, уйди, – крикнул Адэр и поймал снежок.

Через пять минут отправил Ксопа. За ним вышел из игры Лайс. Поле битвы покинул Мебо. К стражам присоединился Драго. Адэр уже не бросал снежки. Закрывая собой Малику, отбивался от града комьев. Ему помогал Парень, но Адэр выгнал и его.

Разгорячённые игрой мальчишки не сразу сообразили, почему вокруг стало тихо. Смеясь, скатывали из снега комочки и награждали правителя ударами. Броски стали реже, детские голоса тише. Адэр поймал последний снежок. Облепленные снегом мальцы с изумлением смотрели на облепленного снегом правителя. Один против пятнадцати…

Он отошёл в сторону. На Малике не было ни одного следа от снежка, только волосы припорошены снежной пылью. Мальчишки оглянулись на своих матерей и расступились.

– Ничья, – крикнул Юстин.

– Господа! Вы вели себя достойно! – сказал Адэр детям и, раскинув руки, повернулся к Малике. – Эйра, помоги.

Она принялась стряхивать с него снег:

– Зачем вы это сделали?

Адэр запрокинул голову и зажмурился от солнца:

– Не знаю.

Селяне проводили знатных гостей до окраины посёлка, и никто не расходился по домам, пока автомобили не скрылись из виду.

Часть 17

***

Адэр спрятал письмо в конверт, обхватил лоб ладонью. Экспертная палата напоминала, что с нетерпением ждёт редкий алмаз для экспертизы. Второе напоминание за полгода. Третье придёт через месяц или два, потом комиссия начнёт настаивать, затем как горох посыплются требования. Если кто-то догадается, что убогая финансовая система Грасс-Дэмора построена на поддельном камне, рухнет трон и вместе с ним правитель никчёмной страны. А подпереть кресло нечем.

Из восьми приисков начали работать два. На низкий налог с чистой прибыли клюнула сотня иностранных дельцов. Но как только они зарегистрировали предприятия, работа заглохла. И всему виной противостояние с «Миром без насилия», который без оружия уничтожает начинания Совета. А советники, не зная, что алмаз – вовсе не алмаз, а обычная стекляшка, предлагают продать его и спасти страну от голода.

Зима почти закончилась, но самое страшное ждёт впереди. Вымерзла большая часть садов и виноградников, нечем засевать поля, не на что покупать саженцы и рассаду, селяне режут последний скот. Если Юстин Ассиз проиграет Трою Дадье, страны Краеугольных Земель введут в Грасс-Дэмор свои отборные войска и вернут бывшим владельцам конфискованные концерны и заводы. А на границу поставить некого. Из армии Великого вернулись две тысячи бойцов, однако в стражи порядка пошло меньше половины. Остальные разбрелись по селениям, кляня демобилизацию и правителя, который лишил их достойного заработка.

Теперь вся надежда на бал в Росьяре. Им с Эйрой предстоит исхитриться, извернуться и обойти чёртов этикет двора принца. Приехать и сказать прямо: «Толан! Помоги!» – это одно и то же, что переступить порог и встать на колени. Адэра пригласили не для деловых переговоров, а на бал. Пригласили как наследника власти могущественного монарха, а не как правителя, который творит в нищей стране произвол.

Зато Эйра, будучи сопровождающей дамой сына Великого, все равно остается тайным советником Грасс-Дэмора – она сидит в одном кресле, а не в двух, как он. Ее положение чёткое, не двусмысленное – тайный советник всегда и везде преследует интересы своей страны. И Толан будет ждать от неё подвоха, будет держаться настороже. Но он игрок. Ему нравятся щекотливые и скользкие ситуации. Лишь бы он подписал её приглашение…

А советники не поняли. Услышав о предстоящей поездке Адэра в Росьяр, переглянулись. Решили, что правитель едет развлекаться. Глупцы! Адэр не стал их разубеждать. Если у них с Эйрой ничего не выйдет, хоть не стыдно будет возвращаться с пустыми руками.

– Мой правитель, к вам маркиз Бархат, – доложил Гюст и впустил Вилара в кабинет.

Адэр спрятал письмо в папку с документами. Вилар приблизился к столу, но садиться в кресло не стал, как обычно это делал.

– Ваше Величество! Прошу вас одобрить мой брак с Маликой Латаль.

Адэр уронил руки на подлокотники:

– Вилар! Не добивай.

– Я пришёл к вам, как человек, находящийся на службе у короля, и прошу официального разрешения жениться на Малике.

– Вилар… Ты не можешь пустить по ветру свою судьбу.

Друг устремил на Адэра опустошённый взгляд:

– Я не могу разлюбить её. Я не смогу полюбить другую.

– Ты говоришь, как будто она единственный ручей, а ты умираешь от жажды. Ты даже выглядишь так. Она не единственная, Вилар. Ты всё равно будешь с кем-то. Так почему не на ступень выше? Я устрою тебе брак с дочерью любого герцога. Только скажи.

– Я хочу быть с Маликой и никогда не соглашусь на меньшее.

– Твоя женитьба на простолюдинке – это якорь на цепи вокруг твоей шеи. Я буду вынужден отлучить от двора не только тебя, но и твоих потомков. Я буду вынужден существенно понизить положение твоей фамилии в иерархии родов. Я лишу твоего отца пенсии, льгот и выплат. Я лишу вас земель, дарованных вам династией Карро за службу королю. Я буду вынужден.

– Вы думаете, если я женюсь на Малике, я всё потеряю. Нет, Ваше Величество. Я обрету всё.

Адэр выпрямился:

– Если ты дорожишь нашей дружбой, ты не выставишь меня посмешищем перед монархами Краеугольных Земель. Против меня и так все ополчились.

– Я не могу отпустить её – она не отпускает меня. Я в её власти и я бессилен. Я прошу вас назначить дату нашей свадьбы.

Адэр встал:

– Маркиз Бархат! Не вынуждайте меня напоминать вам, сколько раз я спасал ваше доброе имя, и сколько раз вы благодарили меня. Пройдёт время, и вы будете благодарить меня за то, что я не позволил вам сделать опрометчивый шаг. Если у вас нет другой темы для беседы, можете идти.

– Адэр…

– Нет! Другая тема не поможет. Тебе лучше уйти.

Вилар сделал шаг вперёд:

– Адэр, послушай…

– Уйди!

– Дай мне сказать.

Адэр упёрся кулаками в стол:

– Вон! И пока не опомнишься, я не хочу тебя видеть!

– Дай же мне попросить прощения, – проговорил Вилар. – Мне жаль. Мне очень жаль. Прости меня, Адэр! За всё прости.

Друг ушёл. Или не друг… Уже не друг. Не в силах сдерживать злость, Адэр одним махом смёл со стола документы. Запустил письменным набором в угол. Парень прижал уши и заполз за колонну камина.

– Лайс! – крикнул Адэр и, когда страж вошёл в кабинет, приказал: – Проследи за маркизом.

***

Малика удивленно разглядывала комнату. Почему в прошлый раз она не заметила нежно-жёлтые занавеси на окнах, песочный ковёр на полу, бледно-зелёную обивку на стульях? Цвета стали сочнее, появились оттенки. Её любовь стала ярче.

Любовь изменилась, как и Адэр. От него не хотелось бежать. Малика засыпала, обнимая подушку. Просыпалась с улыбкой. Со сбившимся дыханием ждала его в обеденном зале. Присаживаясь к столу, трепетала как огонёк свечи. Смотрела в синие, как небесная лилия, глаза, слушала волнующий голос и… опускалась на землю. Скоро всё закончится. Они приедут из Росьяра, и она вновь останется одна – ненужная, забытая.

Боль по ночам не изводила, как раньше. Адэр отдалялся от Сирмы, и если приглашал служанку, то ненадолго. От их порочной связи без страсти, на какую был способен Адэр, в душе разрастался страх: у него вот-вот появится новая пассия.

– Вы удивительным образом поправляетесь там, где надо.

Малика обернулась. Стоя возле стола, Макидор соединял смёточными стежками рукав и лиф платья. Личный костюмер приехал пару часов назад, но решил не тратить время зря и сразу пригласил Малику. Кроме нескольких пар обуви, норковой накидки и деталей будущих нарядов, которые подготовили лучшие закройщики Маншера, он привёз с собой швею. Им предстояло за пять дней подогнать детали по фигуре и сшить платья. Молодая женщина – кареглазая, с мелкими кудряшками – утюжила юбку в углу комнаты, украдкой посматривая на Малику.

Макидор отрезал ножничками нитку:

– Завтра возьмите с собой украшения. Надо подобрать их к платьям. А послезавтра приведите служанку, которая укладывает вам волосы. Причёска, как и украшения, должна соответствовать наряду.

Малика посмотрела на разрисованные мелом ткани, разложенные на стульях и креслах:

– Вы успеете это сшить?

Макидор усмехнулся:

– Я и не с таким справлялся. Как-то сшил Адэру, то есть правителю. Я сшил ему костюм за три часа. Его пригласили в зал, а я ползаю возле ног, брюки подворачиваю. С меня семь потов сошло. – Костюмер вывернул лиф и рукав на лицевую сторону и обратился к швее: – Милочка, помоги Малике надеть.

Примерка затянулась допоздна. Пришлось отменить обед с Адэром и пропустить вечернее заседание Совета. Подготовка к балу была сейчас важнее разговоров и встреч.

Малика покинула флигель, немного постояла в хозяйственном крыле, но решив, что Мун уже спит, направилась к себе.