Текст книги "Трон знания. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

– Вельма командует твоей гостиницей? – спросил он у Малики.

– Это не моя гостиница.

– Моя, – вставила Вельма.

– Ты продала гостиницу? – вновь спросил Вилар у Малики.

– Подарила.

– Это моё приданое, – произнесла Вельма. – Родители Лилана были против нашей свадьбы. Я же лэя из развратной Лэтэи. А как узнали о приданом, сразу меня полюбили.

Звонко рассмеялась:

– А я их нет. Я Лилана люблю. – Погладила живот. – И дочку люблю. Мне больше никто не нужен.

Вокруг столика забегали официанты, устанавливая тарелки с едой.

Вельма взяла Малику за руку:

– Мы с Лиланом купили детскую кроватку. Пойдём, покажу.

– Мы торопимся, – заметил Вилар.

– Я приду. Чуть позже, – пообещала Малика.

Вельма поднялась:

– Мы будем ждать. – И поплыла к выходу из зала.

Вилар посмотрел ей в спину:

– Кто бы мог подумать, что Вельма выйдет замуж. – Повернулся к Малике. – Теперь в Грасс-Дэморе тебя ничто не держит.

Она поводила пальцем по скатерти:

– Я не поеду с вами, Вилар. Не поеду с вашими детьми к вашему отцу.

– Ты не понимаешь, что значит – остаться одной.

Она улыбнулась:

– Я люблю его. Мне больше никто не нужен.

***

Из Тезара привезли архив Порубежья – три грузовые машины. Кебади обезумел от счастья. Слуги несколько дней переносили коробки с бумагами из холла в вотчину летописца. Малика помогала ему сортировать документы в хронологическом порядке и радовалась, что даты выметают из головы ненужные мысли.

Луга привёл доморощенного автомеханика. Вскоре старая машина Вилара – красная, как закатное солнце, с поцарапанным крылом и вмятиной на капоте – была на ходу. Малика вырвалась из замка, и время полетело с бешеной скоростью.

Наконец наступил день, который она ждала с нетерпением. Надела белое платье и серебряное ожерелье с камнями мастера Ахе. Долго крутилась перед зеркалом, укладывая волосы. Окинув себя придирчивым взглядом, направилась в охраняемый надзирателями флигель.

Иштар раскладывал книги на полке. Обернувшись на стук двери, воскликнул:

– Бог мой! Это ты?

– Нет. Это я, Малика, – сказала она и низко присела. – Я пришла пожелать вам доброго дня, хазир Иштар Гарпи.

Иштар вытянулся:

– Ты сказала: «Хазир Иштар Гарпи»?!

– Да, хазир Иштар. У Шедара никто не родился. Вчера был последний день его правления. Сегодня первый день вашего правления.

Иштар направил палец на замершего возле двери Лугу:

– Ты слышал? Она сказала мне: «Хазир Иштар Гарпи».

– Слышал, – подтвердил страж.

– Позови надзирателей, – приказал ракшад, и когда те вошли в комнату, обратился к Малике: – Повтори в их присутствии.

– Что? – спросила она, пытаясь сообразить, что сделала не так.

– Как ты меня назвала.

– Хазир Иштар Гарпи.

– Оставьте нас! – крикнул Иштар и упал в кресло. Посидел, взирая на Малику. Промолвил тихо: – Я не верю, что всё так просто. Одновременно так просто и так сложно.

– Шедар не уступит тебе трон?

– Закон о престолонаследии принят в Ракшаде пять тысяч лет назад. Его ни разу не нарушали.

– Тогда переживать не о чем. Скоро за тобой придёт твой шабир, и ты уедешь.

– Ты знаешь о шабирах?

– Читала.

– Что ты читала?

Малика опустилась на обитый гобеленом стул, разгладила на коленях складки платья:

– Шабир – это воин-вестник. Он приносит наследнику благую весть о переходе престола. Раньше шабиром становился любой, кто добегал до наследника первым. Потом его стал выбирать Совет Ракшады.

– Хазирад, – подал голос Иштар. – У вас король, у нас хазир – рука Всевышнего. У вас Совет, у нас Хазирад – пальцы на руке Всевышнего. Шабир – это глас Божий. Его устами Бог обращается к Ракшаде.

– Я знаю.

Иштар поднялся и, заложив руки за спину, расправил плечи:

– Ты можешь сидеть в моём присутствии. Имеешь право разговаривать в моём присутствии.

Малика улыбнулась:

– Ты в порядке?

– Имеешь право видеть меня, когда захочешь.

Малика покачала головой:

– Велика честь.

– Ты имеешь право отказать мне.

– В чём?

– В совокуплении.

Малика вскочила:

– Ты больной на всю голову. – И выбежала из комнаты.

***

Адэр влюбился в старинный город: в высокие колокольни и башни с бронзовыми часами; в каменные гулкие мостовые и резной парапет над обрывом; в шум прибоя и в огромную глупую луну, которая на закате выползала из-за вершины Дара, всю ночь тёрлась о дворец Зервана, а на рассвете пряталась за вершиной Лай.

Последние дни лета полетели навстречу осени и разбрызгались мелким, как водяная пыль, дождиком. Адэр вдруг ощутил невыносимое желание вернуться в тихий замок, где по утрам поют птицы, а не грохочет прибой, где из окон видны кроны деревьев, а не вершины расколотой горы.

Поглядывая на бегущего перед машиной Парня, Адэр ощущал его нетерпение так же сильно, как своё. Остановив автомобиль возле лестницы, посмотрел на серые стены и замутнённые дождём окна. Появилось странное чувство, будто он вернулся домой.

Возле двери рядом с караулом стоял Мун. Старик не изменял себе: встречал правителя в любое время суток и в любую погоду.

– Эйра в замке? – спросил Адэр, взбежав по ступеням.

– Нет, мой правитель.

– Где она?

Мун переступил с ноги на ногу:

– Уехала. На старой машине маркиза Бархата. Куда – не знаю.

Пройдя мимо старика, Адэр неожиданно для себя сказал:

– Я соскучился по тебе, Мун.

Целый день он провалялся в постели, с жадностью вдыхая знакомый аромат плодоносящего сада.

На следующее утро отправился в архив. Маленькая комната, некогда служившая читальным залом, была тесно заставлена коробками. В проходах между стеллажами громоздились пачки исписанных бумаг, пожелтевшие от времени свитки и папки, покрытые пылью.

Увлёкшись чтением, Кебади не заметил, как Адэр присел на корточки и снял со стопки бумаг верхний лист: тёмно-серый, исписанный причудливым почерком. Выцветшие чернила были такими бледными, что слова в некоторых местах не просматривались.

– На каком языке это написано?

Кебади поднял голову и не по-стариковски резво вскочил из-за стола:

– Не трогайте! – Замахал руками. – Положите. Положите обратно!

Вернув бумагу на место, Адэр поднялся, окинул взглядом комнату:

– Тебе до конца жизни не управиться.

– Управлюсь. – Кебади сел. – Малика поможет. – Снял очки, вытащил из-под книги фланелевую тряпочку и, как обычно, забыл протереть стёкла. – Скелет Зервана нашли?

Адэр опустился на стул, закинул ногу на ногу:

– Пока нет, но ищут. В тюрьме обнаружили помещение, забитое скелетами до потолка. Видимо, туда перетащили все трупы, когда решили сделать тайник в мертвецкой. Кости, черепа, всё вперемешку. Сам понимаешь, прошло почти сто лет. А ты нашёл тетрадь деда?

Кебади подышал на стёкла:

– Пока нет, но я ищу.

В архив влетел Парень. Подбежал к Адэру, вернулся к проёму, закрытому брезентом. Закрутился, подвывая. Сердце ёкнуло: приехала та, кого он пытался вытравить из памяти.

Через полчаса Адэр стоял в покоях Эйры. Парень носился по гостиной, перескакивая через кресла. Запрыгивал на подоконники. Валился на спину и дрыгал в воздухе лапами. Затем подскочил к Эйре и лизнул её в щёку.

Выставив перед собой руки, она запрокинула голову и рассмеялась:

– Заберите его!

Адэр схватил Парня за ошейник:

– Ты очень красивая.

Веселье слетело с её лица.

– Прошу вас, не надо комплиментов. Мне неприятно. – Эйра отошла к окну. Поправив занавеси, бросила через плечо: – Зачем вы приехали?

– Соскучился по дому.

– Я думала, вы привезли Драго и Мебо.

– Никак не успокоишься?

– Не успокоюсь. Куда вы их спрятали?

– Не я. Карательная система.

– Под вашим чутким руководством.

Адэр охватил взглядом изящную фигуру, облачённую в цветастое платьице с кружевами. Блестящий водопад чёрных волос низвергался на гибкую спину. Тонкие пальцы прижимали ажурную занавеску к стеклу, и в сквозных узорах просматривалось плаксивое небо.

– Эйра, давай съездим к морю.

Она обернулась:

– Какое море? На улице дождь.

– Собирайся! – приказал Адэр и потащил Парня к двери.

Не успели они отъехать от замка, как дождь перешёл в морось и вскоре прекратился. В просветах между облаками показалось солнце. На капоте автомобиля засверкали мельчайшие капельки воды.

– Лайдара очень шумная, а я успел привыкнуть к тишине, – проговорил Адэр, наблюдая, как Парень лениво гоняется за зайцем.

– В Тезаре вы тоже жили в тишине?

Адэр усмехнулся:

– Отнюдь. Я рассказывал тебе о моём замке Грёз?

Эйра с безразличным видом пожала плечами:

– Не помню.

– Начну с того, что замок оплетён диким виноградом. Слуги всё порываются оборвать его, а я запрещаю.

– Почему?

– Мне нравится дикий виноград.

– Сквер или сад есть?

– Есть парк.

– И, конечно же, есть озеро, – произнесла Эйра таким тоном, словно читала унылую книжку.

– Пруд.

– С лебедями?

– С лягушками. С сотней горластых лягушек.

– Фу! – Эйра скривилась. – В замке как-то жил наместник, любитель маншеровской кухни. Он заставлял слуг ловить в саду лягушек. Они противно чавкали под ножами, а иногда сбегали от поварихи и прыгали по столам. Вы когда-нибудь ели лягушек?

– Пробовал.

Эйра вжалась в дверцу:

– Не продолжайте. Я ещё не избавилась от травмы детства.

– Теперь не будешь со мной целоваться?

– Я не буду с вами целоваться.

– Из-за лягушек?

– Нет. Я просто не буду с вами целоваться.

– А если не просто?

– Мне неприятна эта тема! – разозлилась Эйра и отвернулась к окну.

Автомобиль затормозил недалеко от обрыва. На горизонте море перетекало в небо. Доносился крик чаек и шумел прибой.

Адэр обошёл машину. Обхватив Эйру за талию, перенёс на плоский камень:

– Помнишь это место?

– Смутно, – произнесла она и принялась крутить пуговицу на лифе платья.

Адэр указал на край обрыва:

– Ты встала там и сказала, что портишь вид. А потом перешла туда. – Вытянул руку в сторону пустоши. – И сказала, что здесь и без тебя тошно.

– Вы не забыли!

– Дерзость простолюдинки трудно забыть. Мне хотелось сбросить тебя в море.

– Мне тоже.

– Что – тоже?

– Мне хотелось вас задушить.

– А меня-то за что?

– Вы были надутым индюком.

– Эйра! Как ты себя ведёшь? Я же не обзываю тебя глупой курицей.

Она задохнулась от возмущения:

– Я глупая курица?

– Была бы умная, надела сапоги. – Адэр поднял камешек, бросил в море. – Ты не приезжаешь в Лайдару, хотя обзавелась машиной. Зато каждый день видишься с ракшадом. Что между вами?

– Зачем вы спрашиваете? Вам же безразлично, с кем я и где.

Заложив руки в карманы брюк, Адэр ковырнул носком сапога размокшую глину:

– Через два месяца Иштар будет свободен м, вероятнее всего, перед отъездом потребует исполнить его желание. Подозреваю, что он заберёт тебя в Ракшаду.

– Я не вещь, – промолвила Эйра охрипшим голосом.

– Не вещь, – согласился Адэр. – Ты благодарность за спасение морского народа.

– Я не вещь. И не благодарность. Меня нельзя отдать или забрать!

Адэр рассмеялся.

– Почему вы смеётесь?

Он обхватил Эйру за плечи, повернул лицом к морю:

– Смотри! Радуга!

Она вытянула руку:

– Их две. Видите?

– Две дороги в мир Богов. – Адэр вздохнул полной грудью. – На чём я остановился?

– На благодарности.

– На лягушках, Эйра. На лягушках. Проявлю уважение к твоей травме детства и перейду к кувшинкам.

Часть 41

***

Зимой, после спасения ориентов, Адэр разрешил Иштару совершать прогулки по саду. Заключённый в сопровождении надзирателей выходил из замка задолго до восхода солнца, чтобы не пугать прислугу. Бесцельно бродил по аллеям и возвращался в свою комнатушку в заброшенном флигеле. Во время одного из таких моционов Иштар наткнулся на Малику. Она сидела на каменной скамье, испещрённой рельефными изображениями пчёл и бабочек, и ждала, когда наступит рассвет.

С тех пор ракшад стал прогуливаться поблизости. Когда немного светлело, появлялся возле скамьи и садился рядом с Маликой. Они говорили о чём-то обыденном, а чаще молчали, наблюдая, как солнечные лучи пробиваются сквозь густую паутину ветвей. Потом шли по дорожке, слушая шуршание гравия под ногами. Задерживались возле клумбы, делая вид, что рассматривают цветы, и без слов расходились в разные стороны.

После отъезда Адэра Малика изменила своей привычке. Встречала рассвет, глядя в окно. Увидев Иштара, пряталась за кружевную штору. Возвращаясь с прогулки, он каждый раз останавливался возле клумбы и, вместо того чтобы рассматривать игольчатые астры, глядел на замок. Он искал её окно… Малика делала шаг назад, и в сердце разрасталась тревога.

Её никогда не интересовало, как относятся к Иштару обитатели замка. Находясь рядом с ним, она перемещалась в маленький мирок, где были только он и она, где можно было молчать и не чувствовать себя одинокой. Затем возвращалась в огромный мир, наполненный ночными болями и дневными переживаниями, и в этом мире для Иштара не оставалось места. Лишь после разговора с Адэром Малика заметила, как изменилось отношение людей к ракшаду.

Недавно надсмотрщики выполняли просьбы заключённого с ленцой и порой с опозданием, теперь же исполняли приказы с необыкновенным рвением. Раньше кухарки пичкали его кашами, сейчас обсуждали с ним меню. Мун ненавидел ракшадов, а тут неожиданно спел песню, в которой легендарный бэцель Иштар держит путь к родному берегу.

В глубине души Малика боялась, что стоит ракшаду пожелать, и советники избавятся от неё с радостью. Ветоны и климы за моруну не заступятся. Вилар не станет удерживать ту, кого уже потерял. И что бы ни говорил Адэр, он поступит в угоду ориентам и «Миру без насилия».

Малика поделилась тревогами с Муном. Старик поднял её на смех. Мол, хазир не дурак, чтобы привезти в Ракшаду женщину, которая будет баламутить покорный и бессловесный бабий омут. Малика улыбнулась – действительно, зачем она Иштару? – и с головой ушла в работу. Но как только на землю опускалась ночь, в ней просыпался червячок сомнений, который вынуждал Малику набирать полную ванну, ставить на бортики свечи и чуть ли не до утра смотреть на трепетные огоньки.

***

С приходом осени природа вновь расцвела. Полуденное солнце зависало все ближе к земле, словно желая обласкать мир последним теплом. Травы воспрянули, луга пестрели цветами-однодневками.

Адэр не замечал буйства красок. На заседания Совета приходил в плохом настроении. Советники брали слово, а он поглядывал на пустой стул, придвинутый к круглому столу, и превращался в грозовую тучу. После выступлений соратников громыхал как гром и метал молнии-взгляды.

Наступило утро, когда стало тяжело дышать – злость душила с неуёмной силой и просилась наружу. Адэр сел в автомобиль, за один день проделал путь, на который обычно тратил два, и глубокой ночью подъехал к замку. Заглушив двигатель, прижал пальцы к скулам. Болели мышцы лица – всю дорогу воздух проникал в лёгкие через стиснутые зубы.

Адэр впервые оказался возле покоев Эйры быстрее Парня. От удара кулаком двери чудом не вылетели вместе с дверной коробкой. Моранда отскочил в сторону и с озадаченным видом уселся у стены.

Эйра выбежала из ванной, торопливо завязывая поясок халата. Увидев Адэра, замерла. Он схватил её за локоть. Умом понимал, что делает ей больно, но ярость не позволяла ослабить захват.

– Ты живёшь на всём готовом. Одеваешься, как знатная дама, ешь из фарфора, пьёшь из хрусталя, спишь на перине, ездишь на автомобиле, ходишь на свидания с моим врагом. Вдобавок ко всему, ты выдвигаешь мне требования. Перестань вести себя так, будто ты моя королева, а я твой слуга.

– Хорошо, я переберусь в хозяйственную пристройку.

– Эйра! – вскричал Адэр. – Хотя бы сделай вид, что чувствуешь себя виноватой!

Она пожала плечами:

– Хорошо. Я виновата. Простите меня. Теперь ваша очередь извиняться. Пять раз. За каждый синяк на моей руке.

Адэр выпустил её локоть:

– Собирайся. Утром мы едем в Лайдару.

– Без Мебо и Драго не поеду.

– Хватит! Притворись, если нужно, но покажи, что тебя до сих пор волнует будущее Грасс-Дэмора.

– Меня волнует будущее Грасс-Дэмора.

– Не вижу!

– Вам надо в душ.

– Что?!

– Вы запачкались. Тут. – Эйра указала на свою скулу. Провела пальцем по подбородку. – И тут.

Шумно выдохнув, Адэр потёр щёку:

– Собери что-нибудь поесть и напомни мне выпороть тебя, когда я вернусь.

Слуги накрыли на стол в обеденном зале. Встретив мрачного правителя, выскочили в коридор. Усевшись в кресло, Адэр посмотрел на часы, сжал в руке тяжёлый хрустальный бокал. Даже сейчас Эйра всё делала назло.

Раздались торопливые шаги. Адэр направил взгляд на дверь, испытывая сумасшедшее желание запустить в дерзкую плебейку бокалом.

На пороге появился Луга:

– Мой правитель, Малика просит вас пройти в кабинет.

– Это ещё зачем?

– Йола прислал гонца.

Посреди кабинета стоял ориент. Его грудь ходила ходуном, из лёгких вырывались хрипы – человек явно бежал не один час.

Глянув на него, Адэр присел на угол стола. Эйра забрала у позднего гостя пустой стакан. Заметно волнуясь, отошла к окну.

– Слушаю, – сказал Адэр.

– Сюда идут ракшады, – произнёс ориент.

– Сколько?

– Сотня.

– Сотня, – повторил Адэр, прикидывая в уме, сколько стражей и охранителей в замке. Вероятно, столько же. И хотя среди них есть ветоны, силы неравные.

– Они сошли с корабля вечером, – говорил гонец, перемежая слова надсадными вздохами. – Сказали, что прибыли за хазиром.

– Вооружены?

– Один вооружён. Остальные вроде бы нет. Вам не стоит волноваться. С ними идут Йола и сотня ориентов.

– Я не волнуюсь, – солгал Адэр. – Когда они прибудут?

– Думаю, к обеду. Йола специально идёт медленно, чтобы вы успели подготовиться.

Препоручив гонца стражам, Адэр перебрался в кресло:

– Догадываешься, зачем идёт Йола?

– Догадываюсь, – ответила Эйра. – Он хочет услышать желание Иштара.

Адэр облокотился на стол, прижал пальцы к вискам:

– Ты не будешь присутствовать при нашем разговоре.

– Хорошо, не буду.

– И не выходи из комнаты.

– Хорошо.

– Можешь идти.

Прошуршала ткань платья. Щёлкнула дверная ручка. В приёмной затих стук каблучков. Настежь распахнув все окна, Адэр впустил в комнату осенний ветер. И закружил по паркету, закинув руки за голову.

***

На фоне жёлтой земли темнокожие посланники Ракшады и ориенты в светлых костюмах были заметны издалека. Толпа морского народа шагала вразнобой, воины шли парадным строем. Мускулистые руки и плечи были покрыты иссиня-чёрными рисунками. Ветер развевал смоляные волосы, затянутые на затылках в хвосты. Кожаные штаны в лучах солнца блестели как растопленное масло. Ярко-рыжие сапоги поднимали пыль и песок.

Перед замком отряд воинов превратился в камень. Ориенты уселись на землю; сухой воздух исчерпал их силы. Двое – вооружённый ракшад и Йола – поднялись по лестнице. Перед тем как войти в замок, воин сдал караулу изогнутый полумесяцем клинок с длинной рукояткой, украшенной лунными камнями. Стражи провели гостей в Мраморный зал и указали на стулья возле дверей. Ракшад проигнорировал приглашение. Йола рухнул на сиденье, с трудом переводя дыхание.

Придерживая Парня за ошейник, Адэр прошествовал по застывшей в мраморе глади моря и занял одно из трёх кресел. Моранда улёгся у его ног и воззрился на темнокожего незнакомца.

– Я слушаю.

Воин пересёк зал. Остановился в трёх шагах от Адэра и проговорил на безупречном слоте:

– Правитель Грасс-Дэмора! Мое имя Альхарá. Позвольте передать Иштару Гарпи послание Ракшады.

Адэр дал знак стражам привести заключённого.

– Правитель Грасс-Дэмора! – вновь подал голос Альхарá. – Я хочу спросить.

– Спрашивайте.

– У вашего зверя есть потомство?

– Нет.

В глазах цвета перезрелой вишни промелькнула досада.

– Жаль. Я бы купил весь выводок.

В зал вошёл Иштар.

Посланник обернулся. Прижал пальцы правой руки ко лбу, затем к груди. Вытянул руку вперёд ладонью кверху и склонил голову:

– Мысли и сердце твои, Иштар.

Иштар стиснул перед собой правый кулак, словно поймал приветствие. Прижал к груди:

– Ты в моём сердце, Альхарá. – И опустился в кресло рядом с Адэром.

– Прошу тебя выслушать послание матери Лунной Тверди.

– Говори, Альхара.

– Иштар Гарпи! Поднимись по лестнице в сто семьдесят ступеней. На каждой ступени восхвали Бога различными языками. Войди во Врата Сокровенного. Обрети знание сущности и бытия, меры и времени, предела и замысла, движения и изменения, молчания и слов. Стань олицетворением власти, величия, силы, святости и милости Ракшады. Стань хазиром матери Лунной Тверди.

Альхара развязал расшитый серебром кошелёк, прикреплённый к поясу. Достал из него платиновую цепь с кулоном в виде головы тигра. Вложил цепь Иштару в руки:

– Мой хазир! Удостой меня звания шабира.

Иштар спрятал кулон между ладонями:

– Приведите моих надсмотрщиков, женщину и её стража.

– Женщинам здесь не место, – сказал Адэр.

– Приведите, – повторил Иштар и отвернулся к окну.

Потянулись минуты ожидания. Альхара с непроницаемым видом смотрел перед собой. Адэр постукивал пальцами по подлокотникам кресла. Йола сжался и стал похож на сморщенный гриб. Охранители не спускали глаз с воина.

Наконец надзиратели и Луга встали возле двери. Малика прошла через зал. Присела перед правителем и его гостями.

Иштар поднялся:

– Ты опоздал, Альхара. – Указал на Лугу и надзирателей. – Месяц назад в присутствии этих людей ко мне обратились: «Хазир Иштар Гарпи».

Поцеловал платиновую голову тигра и надел цепь с кулоном Малике на шею.

Не моргнув глазом, посланник прижал пальцы ко лбу, к груди, протянул ладонь:

– Мысли и сердце твои, шабира!

Малика едва устояла на ногах:

– Нет…

– Сожми кулак, приложи его к груди, – подсказал ей Иштар, – и ответь: «Ты в моём сердце, Альхара».

– Нет…

– Шабиром становятся только воины, – отозвался Адэр.

Иштар не сводил с Малики взгляда:

– До тебя были две девы-вестницы: Ракшада и Джурия. Ты третья.

– Шабира! Ты имеешь право сидеть в присутствии хазира, – произнёс Альхара. – Имеешь право говорить с ним и видеть его, когда захочешь. Ты имеешь право отказать любому мужчине, и в том числе хазиру.

Малика пошатнулась:

– Это недоразумение.

– Это древнейшая история моей, а теперь и твоей страны, – сказал Иштар. – Неудивительно, что в Краеугольных Землях её никто не знает. Присядь. Я ознакомлю тебя с ритуалом.

Малика отошла к окну. Упёрлась ладонями в стекло. Парень подбежал к ней. Опустив голову на подоконник, вздохнул как человек – горестно, с надрывом.

Глядя ей в спину, Иштар уселся в кресло:

– Скоро я увижу Лунную Твердь и ступлю на землю Ракшады. Три месяца проведу в молитвах в Главном храме, где буду смывать с себя грехи прошлых жизней. Три месяца мою шею будет украшать терновый ошейник, дабы научить меня встречать трудности с высоко поднятой головой. Затем я взойду по лестнице из ста семидесяти ступеней. Встану перед Вратами Сокровенного, и моя шабира возложит мне на голову тиару Ракшады.

– Воины… – Адэр охрип. – Тиару всегда возлагали воины.

– И два раза девы. – Иштар скривил губы. – А ты не знал.

– Она не поедет в Ракшаду.

– Шабира должна исполнить свой долг, – откликнулся Альхара.

Адэр чуть не сорвался на крик.

– Этого не будет!

– Шабира, – позвал Иштар. – Сколько тебе надо времени, чтобы собраться?

Малика оглянулась:

– Я никуда не поеду.

– Тебя выбрал Всевышний. Не Хазирад Ракшады, а сам Бог. Ты будешь спорить с Богом?

– Иштар, – прошептала она. – Зачем ты так со мной?

– Только от тебя зависит – стану я правителем Ракшады или кану в небытие.

– Шабира! Если ты уклонишься от исполнения своего долга, в Ракшаде сменится правящая династия, – проговорил Альхара.

– Не давите на неё! – потребовал Адэр.

Иштар сузил глаза:

– Стóило год назад спасать мне жизнь, чтобы сегодня лишить мою жизнь смысла?

– Почему ты не сказал мне сразу? – спросила Малика.

– На то были причины.

– Я могу передать свои полномочия посланнику?

– Альхаре?

– Да, ему.

– Нет.

– Она никуда не поедет, – произнёс Адэр.

– Хорошо. – Иштар хлопнул ладонями по коленям. – Хорошо. Надеюсь, ты не забыл о своём долге? Если забыл, морской народ тебе напомнит.

– Я помню.

– Отлично. Я готов озвучить своё желание.

Адэр сжал подлокотники кресла:

– Озвучь, а я подумаю.

– Нет. Ты выполнишь его. Как правитель, как мужчина, который держит слово. Иначе в глазах морского народа, в глазах ветонов, в моих глазах ты будешь жалкой копией великого отца.

– Говори.

На лице Иштара отразились ненависть, презрение и злость:

– Я желаю…

– Иштар, – перебила Малика. – Я ведь тоже перед тобой в долгу. Ты хочешь, чтобы я поехала в Ракшаду – я выполню твоё желание. Я поеду.

– Малика! – вскричал Адэр. – Никогда не влезай в разговор мужчин!

– Она шабира, – пробасил Альхара. – Она может говорить, когда захочет.

Вскину руку, Адэр указал в окно:

– Шабира там. – Указал пальцем в пол. – А здесь она подчиняется мне.

– Мне можно сказать? – прозвучал от двери голос Йола.

Адэр ударил кулаками по подлокотникам:

– Не суйся, старик! – Посмотрел на Малику. – И ты молчи! – Перевёл взгляд на Иштара. – Надеюсь, твоё желание достойно хазира Ракшады.

Иштар потёр мочку уха:

– Шабира, собирайся. Нас ждут.

– Я поеду… – начала она.

– Малика! – процедил сквозь зубы Адэр.

– Я обязательно поеду. Но не сейчас. Чуть позже.

– Ты должна знать наш язык, – сказал Альхара. – Верховный жрец ознакомит тебя с ритуалом, поможет выучить заклинания. Это очень сложная церемония. На подготовку уйдёт много времени.

– У меня остались незаконченные дела.

Иштар посидел, рассматривая голову тигра на груди Малики. Кивнул:

– Хорошо. Альхара останется с тобой. Я пришлю за вами корабль.

Боясь взглянуть на Адэра, она прижала сомкнутые ладони к губам:

– Я вернусь в Грасс-Дэмор?

– Вернёшься, – заверил Иштар. – Если захочешь. А теперь оставьте нас с Адэром Карро.

Малика, посланник и Йола вышли из зала. Охранители и стражи последовали за ними.

Иштар расслабленно откинулся на спинку кресла, вытянул ноги:

– Ты берёг его для себя?

– Кого?

– Бутон, который распустится и расцветёт в Ракшаде.

– Осторожно, Иштар. Лимит вежливости я уже исчерпал.

Иштар поднялся:

– Скинь груз с плеч, иначе он тебя раздавит.

Кивнул и с чувством собственного достоинства пошагал по глади моря, застывшей в мраморе.

Часть 42

***

Малика целый день просидела в комнате, ожидая вызова к Адэру. Вечером Луга сообщил, что хазир отбыл со своим войском, ориенты ушли следом, правитель уехал в Лайдару час назад. Нервы сдали.

Малика вбежала в архив:

– Кебади! – И схватилась за спинку стула.

Летописец оторвал взгляд от бумаг, отодвинул документы на край стола:

– Кто за тобой гнался?

– Я хочу сжечь твой архив.

Кебади снял очки, взял фланелевую тряпочку:

– Чем он тебе насолил?

– В нём нет самого важного. В нём нет древнейшей истории Ракшады. – Малика затравленно посмотрела по сторонам. – Никому не нужные бумажки.

– Ну, если ты так считаешь…

Пошатываясь и спотыкаясь, она подошла к старику. Упала на колени и обхватила его ноги:

– Мне плохо, Кебади. Мне очень плохо.

Он отложил очки и тряпочку. Скрипнув стулом, обнял Малику за плечи:

– Что случилось, дочка?

– Я не хочу ехать в Ракшаду.

– Куда?!

Малика расплакалась. Глотая слова и перемежая фразы всхлипами, рассказала, как загнала себя в ловушку.

Кебади погладил её по голове. От ласковых подрагивающих прикосновений сдавило дыхание.

– Я не вернусь, – всхлипнула Малика и уткнулась лицом в серый, усеянный чернильными пятнами балахон.

– Вернёшься. Возложишь тиару и вернёшься.

– Он хитрый. Он очень хитрый, Кебади. Мне его не перехитрить. Он меня не отпустит.

– Зачем ты ему?

Малика вскинула голову:

– Я унизила его. На суде. Женщина спасла ему жизнь. Для ракшадского воина это сильнейшее оскорбление. Он хочет отомстить мне.

– Он признал тебя шабирой. Странный способ для мести. Не находишь?

– Другой причины нет.

Кебади натянуто улыбнулся. Пергаментную кожу на лице усеяла паутина морщин. Маленькие глаза превратились в грустные щели:

– Есть. А ты её не видишь.

– Какая?

– Он мстит не тебе. Адэру.

– Адэру? Ему всё равно. Я целый день ждала, когда он меня четвертует, а он уехал и даже слова не сказал.

Летописец похлопал Малику по плечу:

– Ты сильная. Ты моруна. Неужели не справишься с каким-то хазиром?

– С каким-то… – Она потёрлась щекой о грубую ткань, пахнущую расплавленным воском и старыми книгами. – Спасибо, Кебади. Мне надо было выплакаться.

Поднялась на ноги, окинула взглядом полки, заваленные бумагами. Посмотрела на стопы документов в проходах между стеллажами.

– Сожгу, когда вернусь.

В коридорах хозяйственной пристройки было безлюдно. Из комнат доносились возбуждённые голоса прислуги: одни обсуждали воинов, другие радовались отъезду вечно недовольного правителя, кто-то хвастался, что будет прислуживать Альхаре. На кухне поварихи обговаривали меню для гостя.

Малика подошла к комнатке Муна. Открыв дверь, переступила порог, легко, непринуждённо, словно проходила мимо и вдруг решила заглянуть.

Догорающий за окном закат окрашивал потолок и стены в брусничный цвет. Йола и Мун сидели на узкой кровати. От сгорбленных сухощавых фигур веяло безысходной тоской.

– Почему такие печальные? – спросила Малика. Подойдя к окну, отодвинула герань, примостилась на подоконнике. – Прекрасный вечер.

– Ты собралась в Ракшаду к этому нелюдю? – спросил Мун.

– Собралась.

– Зачем?

– Так надо.

– Йола рассказал, как ты упиралась.

– Он сидел далеко, и как всегда всё перепутал.

– Йола не глухой и не слепой, – отозвался старейшина недовольным тоном.

Малика подышала на стекло, на запотевшем пятачке нарисовала солнце, наполовину опустившееся за горизонт:

– Я всегда хотела уехать далеко-далеко. И тут такая удача. Только представь, Мун: море, корабль, таинственная страна. Иштар столько о ней рассказывал. И там нет зимы. Здесь выпадет снег, а там будет жарко.

– Смотри, не запарься.

– А как же Адэр? – спросил Йола. – Ты сможешь без него?

Малика укоризненно посмотрела на Муна:

– Проболтался…

– Это не я.

– Понятно. Стоило расслабиться, и моя тайна у всех на устах.

– Никто не знает, – сказал Йола. – Только я.

– Это начало. – Малика прильнула лбом к стеклу. – Тогда мне тем более надо уехать.

– Дочка, – вновь заговорил Йола. – Я не могу говорить об Иштаре плохо. Он очень помог нам.

Малика прижала ладонь к плечу – заныл старый шрам, оставленный прутом:

– Так возрадуйся! Я ублажила вашего спасителя.

– А ты не перебивай старика. – Йола поёрзал на краешке матраса. – Ракшады такие, своего не упустят. Задурманят тебе мозги, ты и забудешь о доме. Они своим-то бабам, вон, задурманили. Сидят как мышки и даже не пикнут.

– Йола! Не трави душу!

– Я не травлю. Я чего сказать хочу… Когда-то у нас был трёхмачтовый корабль. Моряки надолго уходили в море. До острова Ориенталь путь не близкий, три недели в открытом море. Потом обратно. Это у ракшадов такие корабли, что не успеешь оглянуться, и ты уже на месте. Наш кораблик был тихоходный, шёл на одних парусах. Моряки покидали берег Грасс-Дэмора и мечтали быстрее вернуться домой. И всегда возвращались, хотя бывали в таких переделках. А знаешь, почему возвращались?

– Почему? – спросила Малика, глядя на аллеи, затянутые густо-розовыми сумерками.