Текст книги "Трон знания. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

– Ясно, – прозвучали голоса вразнобой.

– Остальная часть акций – их бóльшая часть – стала поводом для долгих споров и досудебных разбирательств, – продолжил Адэр. – Как вам уже известно, иностранные владельцы предприятий отказались от своей доли в мою пользу. И сейчас, в эту минуту, у всех предприятий иноземного происхождения вновь два собственника – Грасс-Дэмор и наши соотечественники. Это ясно?

Публика ответила аплодисментами.

Приподняв руку, Адэр попросил тишины:

– У меня была долгая и тяжёлая беседа с тайным советником. Выслушав её доводы, я принял решение. – Адэр сделал паузу.

Боясь посмотреть на него, Малика сжалась. У неё не было никаких доводов, и беседы не было.

– Я возвращаю акции Грасс-Дэмора законным хозяевам конфискованных предприятий, – сказал Адэр.

Установилась гробовая тишина. Через минуту зал взорвался. Кричали все: советники и журналисты, владельцы заводов и чиновники.

«Так нельзя!» – «Не слушайте её!» – «Она шпион Тезара!» – «Они уволили рабочих, а вы их простили!» «За что мы стояли на баррикадах?»

Кто-то оглушительно засвистел. Малика сидела, вцепившись в подлокотники кресла, и еле сдерживала себя, чтобы не выскочить из зала.

Адэр подошёл к краю сцены. Крики оборвались.

– Иностранные хозяева поступили плохо. Но не забывайте – в тяжёлое для Порубежья время эти люди спасли от голода тысячи семей. Да, после стольких лет благих дел они оступились. Они всего лишь оступились. А я нарушил закон. У страны, где правитель нарушает законы, нет будущего. Вам ясно? И я благодарен своей советчице. Единственному человеку, кто не позволил мне похоронить Грасс-Дэмор. – Адэр приблизился к Малике, протянул ей руку. Вложив дрожащие пальцы в горячую ладонь, она поднялась.

Правитель и тайный советник покинули зал в зеркальной тишине.

В коридоре их ждал Гюст:

– Иштар Гарпи уже здесь.

– Переодевайся, – сказал Адэр Малике. – Едем в Лайдару.

***

На берегу моря в нескольких шагах от воды и вдали от пещер, где жил морской народ, для Вилара соорудили палатку, к которой приближались только Йола, Хатир и молоденькая ориентка Атийла. Девушка приносила еду и хворост, помогала старику переворачивать, мыть и переодевать маркиза.

После шторма возле воды было холодно, однако Йола считал, что студёный морской воздух способствует скорейшему выздоровлению намного лучше, чем промозглый воздух влажных пещер. Стенки из брезента защищали от ветра, а толстые одеяла, подоткнутые под Вилара, и два толстых тюфяка под его спиной не позволяли ему замёрзнуть. Возле палатки потрескивал костёр. В самодельное жилище маркиза вносили шипящие угли, которые давали достаточно тепла.

Хатир целыми вечерами просиживал возле Вилара. Паренёк светился от счастья. С горящими глазами рассказывал, как ориенты играют с его братом и сестрой, как балуют их, чем кормят. С приближением темноты Йола выставлял Хатира из палатки. И на долгую ночь маркиз и старейшина оставались вдвоём.

Вилар молчал. Шелест волн, треск костра и вынужденная неподвижность усиливали душевные муки. Каждый вздох был надсаднее предыдущего, и уже через час-другой вздохи переходили в несдерживаемые стоны. Йола притворялся спящим – он не мог насильно влезть маркизу в голову, вымести мусор и расставить всё по полочкам.

Нервы у старика сдавали, он выбирался из палатки и до рассвета сидел у костра, напевая на языке ориентов песню о рыбаке. О том, как ветер сорвал парус, волны смыли вёсла, шторм унёс беднягу далеко от родного берега. Когда море успокоилось, рыбак встал на нос лодки и устремил взгляд на горизонт. Он смотрел день за днем, ночь за ночью. Наконец вдали появилась лёгкая дымка, превратилась в тень на воде, обернулась побережьем. Волна выбросила лодку на песок. Вместо того чтобы спрыгнуть на землю, рыбак вдруг взмыл к небесам и понял, что домой вернулась его душа, а сам он, мёртвый, лежит на дне моря.

Йола пел, и Вилар затихал. Так продолжалось пять дней. На шестые сутки старик дал маркизу жестяную кружку.

Вилар сделал небольшой глоток:

– Зачем мне снотворное?

– Я стар, но не слеп и не глух.

Вилар поставил кружку рядом с тюфяком:

– Я не буду это пить.

Йола стиснул ему плечо:

– Не записывай меня в беспомощные старики, маркиз Бархат! Без глубокого и долгого сна лечение и морской воздух не помогут. Ты останешься больным, разбитым калекой. Люди начнут говорить, что Йола стар и бесполезен. Что ему пора сидеть в тени, а не в свете костра старейшин.

Вилар полежал, взирая в брезентовый потолок. Взял кружку и залпом выпил травяной настой. На одиннадцатый день Йола и Атийла помогли ему выйти из палатки.

Покачнувшись, Вилар опёрся им на плечи и зажмурился от яркого солнца:

– Стоило меня ломать, чтобы заново складывать?

– Я не ломал. Я немножко поправил, – откликнулся старик.

– Немножко? Я чувствую себя мозаикой.

– Как это ни печально, но твоя болезнь на всю жизнь, Вилар. Ты можешь прожить до своих последних дней и не вспомнить о ней. А может случиться так, что одно неправильное движение, и ты вновь окажешься в этой палатке.

– Господин! Господин Вилар! – закричали откуда-то сверху.

Стоя над обрывом, Хатир подбрасывал в небо соломенную шляпу. Крутой склон был облеплен ориентами.

Вилар помахал пареньку:

– Что они делают?

– Народ решил построить дома, – ответил Йола. – Лето будем проводить в пещерах. Зиму – в четырёх стенах. Теперь нужна лестница наверх.

Вилар подошёл к морю. Волны накатывали на берег, поглаживая белый песок.

– Бог одарил нас двумя чудесами, которые способны очистить наши мысли от тревог и печали, – проговорил Йола. – Мы, ориенты, смотрим на воду. Моруны – на огонь.

– Помогает? – вяло поинтересовался Вилар.

– А ты попробуй.

Вилар окинул взглядом берег. Вдалеке, возле обжитых пещер, женщины плели сети, мужчины ремонтировали лодки. Тейта и Соти бегали по кромке воды вместе с детьми ориентов.

– Я хочу к своим детям.

– Рано. Ты ещё слаб.

Неделя прошла в изнурительных прогулках вдоль берега. Каждый шаг отдавался в спине тупой болью. Йола подсказывал, как правильно вытаскивать одну ногу из песка, перенося вес тела на другую. Как изгибать ступню, чтобы она не так сильно погружалась в песок. Вскоре Вилар уже бегал, шлёпая по холодной воде и обдавая себя и старика сверкающими брызгами.

Погода радовала, словно Йола колдовал не только над спиной маркиза, но и вступил в сговор с самим солнцем. Песок прогрелся настолько, что до моря Вилару приходилось бежать, чертыхаясь и высоко подкидывая ноги. Старик громко смеялся, указывая на него пальцем. Хлопал в ладоши и вытирал слёзы.

– Скоро я стану похожим на ориента, – проговорил Вилар; он давно запрятал рубашку в дорожную сумку и ходил в одних холщовых штанах, закатанных до коленей.

Йола сидел на солнцепеке и перебирал сети; старческие пальцы двигались проворно, прищуренные глаза подмечали самую маленькую дырочку.

– Загаром – да, но не силой и выносливостью.

Вилар посмотрел на людей, вытягивающих на берег лодки. Ориенты были ниже его ростом. Зато их руки и спины были сплетением мышц, которые перекатывались под бронзовой кожей.

Йола отложил в сторону сети:

– Умеешь плавать?

– Умею.

Старик повернулся к рыбакам:

– Тунай!

К ним подбежал знакомый Вилару ориент. Именно он приехал в замок вместе с Маликой перед началом зимнего прилива.

– Как вода? – спросил Йола.

– Захватывает дух!

– Поплавай с маркизом.

Тунай без лишних слов бросился в море, вынырнул в нескольких метрах от берега и выжидающе уставился на Вилара.

Он вошёл в воду по щиколотку:

– Лёд! – Не услышав ответа, зашёл по пояс и задохнулся от холода. Выбежав на берег, принялся растирать ноги. – Не хочу простыть.

– Тунай! – крикнул старик. – Тебе холодно?

– Жарко! – прозвучал ответ.

– Вот почему ты никогда не будешь походить на ориента, – сказал Йола и принялся перебирать сети.

Вилар с минуту постоял в нерешительности, глядя на Туная. Набрал полную грудь воздуха и плюхнулся в воду. Изрыгая проклятия, взмахивал руками, колотил ногами. Ориент дождался его, поплыл рядом, но вскоре повернул к берегу.

– Сдаёшься? – крикнул Вилар, наслаждаясь долгожданным теплом в теле.

– Ты плывёшь слишком медленно. Я замёрз, – ответил Тунай и нырнул.

С того дня Вилар проводил в море всё больше и больше времени. Иногда с Тунаем, иногда с Хатиром. Паренёк плыл, пока был уверен, что достанет до дна, а потом возвращался на отмель. Кроме своей речушки он ничего не видел, и терпеливо ждал, когда смелость возьмёт верх над страхом перед бескрайним морем.

Наконец Вилар поднялся по ступеням, выдолбленным в скале. Стоя над обрывом, перевёл дух. Сел за руль автомобиля и прокатил своих детей по пустоши.

Стражи привозили Вилару послания от правителя и от помощников (строительство дорог шло полным ходом). После прочтения он подолгу сидел, опустив голову. Затем доставал из сумки блокнот и что-то писал. В сумерках послания из замка неизменно сжигались в костре. Ветер подхватывал тлеющие клочки и уносил к звёздному небу.

Прошло почти два месяца. Вилар ни разу не заикнулся о возвращении в замок. Отказался перебраться в пещеру. Возился со своими детишками возле палатки, а на ночь отправлял их к ориентам. А последние дни прогонял и старика. Золотистые глаза оставались безучастными, хотя Вилар пытался улыбаться и шутить. Он огородился от мира глухим забором, а в душе зияла брешь, из которой неумолимо утекал интерес к жизни.

Ярко горел костёр. Сидя у огня, старик ждал Вилара и Туная. Для мужчин стало ритуалом каждый вечер доплывать до выступающей из воды скалы. Уже стемнело, над морем поднимался пар. Лагерь ориентов затих – мамки загнали детвору спать. Над морской гладью летели еле слышные голоса и раздавались негромкие всплески.

Взгляд старика упал на сумку. Вилар бросил её в спешке, не защёлкнув замок как следует. Йола поднял блокнот, отряхнул от песка. Немного помедлив, открыл серую обложку. Покряхтел, пытаясь разобрать мелкий почерк.

– Ты читал? – прогремело над головой.

– Не смог, – признался Йола, не чувствуя вины или смущения.

Вилар выхватил блокнот, запрятал в сумку:

– С меня хватит. Я ухожу. – Влетев в палатку, стал собирать вещи.

Йола подошёл к откинутому пологу:

– На ночь глядя? Давай. Хочешь свалиться с обрыва? Давай. Хочешь повидаться с Богом? Давай! Я смотрю, ты ищешь смерти. Не буду тебе мешать.

Вилар опустился на тюфяк; свет костра, горевшего у входа в палатку, озарил исхудалое лицо, отросшие русые волосы, раздавшиеся плечи, окрепшие руки.

– А если я уже мёртв?

– Сынок! – проговорил Йола, усевшись рядом. – Ты молод и силён. Поверь, впереди у тебя долгая жизнь.

– А ты спроси меня: хочу ли я долго жить? – Вилар высыпал из сумки содержимое, взял блокнот. – Хочешь знать, что там написано?

– Хочу.

– Ты хочешь влезть ко мне в душу?

– Хочу.

Вилар сжал блокнот в кулаке:

– Не надо слов, не надо взглядов.

Просить, прощать и ждать не надо.

И участь сердца решена.

На зов ответит тишина.

– Ничего не понял, – сказал старик.

– Вернуть её нельзя. Забыть невозможно.

Йола потёр кончик носа:

– Звучит как надпись на надгробии.

– Это и есть надпись на надгробии.

– Кто умер?

– Я, – выдохнул Вилар.

– Влюбился что ли?

– Как ты догадался?

– В кого?

– Не выводи меня из себя, старик, – кипятился Вилар. – Ты же всё знаешь.

– Не знаю.

– Весь замок знает. Весь Грасс-Дэмор знает. Тезар знает! А ты не знаешь.

– Сынок, я живу далеко от Тезара. В замке бываю редко. Слуги у вас будто немые, слова не вытянешь, а доверие Муна я ещё не вернул.

– Я люблю Малику, – произнёс Вилар и затолкал блокнот в сумку.

– А она?

– Она любит другого.

– Кто? Малика?

Вилар щёлкнул замком на сумке:

– Малика, старик. Ваша Малика.

– Кого? – Йола свёл брови. Мимолетная мысль всколыхнула воспоминания: то, что его удивило, но он забыл обдумать после бала. – Адэра?

– Ты догадлив, старик.

– Будь я проклят!

– Ты чего? – спросил Вилар.

– Бедный брат… – Старик уронил руки на колени. – Бедный Мун. Он похоронил всех, кто был ему дорог. Всему виной я, дурень старый.

– Не всех. Малика жива.

Йола качнул головой:

– Жива. Отвезёшь меня в замок? – Посмотрел исподлобья. – Или ты надумал сбежать в свой Тезар?

– Думал, но не сбегу. – Вилар скривил губы. – Я ведь до сих пор на службе у правителя.

Старик потёр кончик носа:

– Куда детей денешь?

– Возьму с собой. Потом отправлю в Ларжетай. У меня там дом. Предложу работу их бывшей соседке и её мужу. Будут за ними присматривать.

– Оставь их здесь. Хотя бы до осени. Пусть окрепнут. Хатир поправился. Даже чуток вырос.

– Не помешают?

– Ориенты к ним прикипели. – Старик поднялся. – Иди, обсохни возле костра. И спать. Завтра отвезёшь меня к Муну.

Следующий день начался с сюрприза. Вилар успокаивал рыдающих детишек – они решили, что он их бросает – и не сразу заметил, как оживился лагерь. Когда Тунай забрался на опрокинутую лодку и закричал, указывая вверх, Вилар обернулся к скале и запрокинул голову. На краю обрыва виднелись машины охраны и автомобиль Адэра.

Спустившиеся на берег стражи сообщили, что правитель в скором времени прибудет на шхуне. Ориенты открыли рты. Никто не надеялся, что ветоны сдержат обещание и отремонтируют посудину, пережившую зимний шторм.

Йола что-то крикнул. Морской народ очнулся. Смеясь, забегал, засуетился. Тейта и Соти запрыгали, хлопая в ладоши – дети не понимали, чему радуются взрослые, но с детской жадностью впитывали в себя всеобщее веселье и щедро делились счастьем с другими. Сильнее всех ликовал Хатир: он впервые увидит настоящий корабль, настоящего короля, а самое главное – маркиз никуда не уезжает.

Ориенты наводили в пещерах порядок, просушивали на ветерке матрасы и одеяла, сворачивали сети, убирали в грот лодки, чистили песком котелки и плошки. Детвора собирала водоросли, выкинутые волнами на берег. И лишь один Вилар вышагивал взад-вперёд, злясь, что не уехал час назад.

Солнце жгло нещадно. Море было, как никогда прежде, солёным и тёплым. Альбатросы, чайки, бакланы усеяли шапки рифов и затихли в ожидании вечера – рыба ушла на глубину и поднимется, когда спадёт жара. Вилар с удивительной лёгкостью преодолел расстояние до подводной скалы – вода выталкивала тело будто пробку, и каждый гребок руками приравнивался к двум. Пронзительным свистом согнал птиц и взобрался на горячий камень. Чайки с визгливыми криками покружили над головой и, обронив несколько перьев, растворились в знойной дымке.

Вилар взглянул на обрыв, падение с которого познакомило его с морским народом. Каменная лестница дотянулась почти до вершины крутого откоса. Скоро можно будет убрать канаты, установить перила и проложить резиновые ленты по краям ступеней, чтобы ни дождь, ни снег не стали помехой для безопасного подъёма и спуска.

Его внимание привлекли стражи на краю обрыва. Прикладывая ко лбу ладони козырьком, они смотрели на горизонт. Ориенты толпились возле кромки воды и, оживленно жестикулируя, что-то обсуждали.

Вилар понял, что находится за его спиной. Первым желанием было броситься в воду и поплыть к берегу. Он даже сделал шаг, но ноги и руки вдруг стали чугунными. Захотелось упасть, прижаться грудью к камню, слиться с ним, превратиться в тень облака, чтобы тот, кто украл сердце Малики, не заметил его и проплыл мимо.

Стиснув зубы, Вилар обернулся. Недалеко – примерно в миле отсюда – виднелись очертания двух шхун. Двух! Их рассмотрел и морской народ. Ветер донёс крики: «Их две! У нас две шхуны!» Вскоре с парусников сбросили якоря, спустили лодки. По трапу сошли люди.

Первым к Вилару подплыл Парень. Взгромоздив лапы на камень, вывалил язык. Лодка приблизилась к подводной скале намного позже зверя. Стражи подняли вёсла. На носу стоял Адэр. На скамьях сидели стражи и Малика. На корме развалился Иштар. Вторая лодка, не останавливаясь, понесла к берегу ветонов.

– Ты не терял время зря, – произнёс Адэр, рассматривая Вилара.

– Здравствуйте, маркиз Бархат, – проговорила Малика, устремив на него безмолвный взгляд. Вилар ответил кивком.

Адэр снял рубашку и сапоги. Перешагнув через борт лодки, встал на камень:

– Чёрт! Рядом с тобой я, как бледная поганка. Может, и мне взять отпуск?

Вилар пожал плечами, чувствуя себя неловко в штанах из тонкой, прилипшей к ногам ткани.

– Как вода? – спросил Адэр.

– Тёплая.

– Поплыли?

– До берега слишком далеко.

– Можешь сесть в лодку, – сказал Адэр и прыгнул в море.

Вилар плыл за ним и поражался: как друг умудрился сохранить форму? Гребки сильные, симметричные. Мощные движения бёдер и ног выносили на поверхность воды то спину, то голову и плечи. В Тезаре Адэр почти каждый день тренировался до седьмого пота (если не уходил в затяжной загул). Здесь же, в Грасс-Дэморе, иногда бегал по лестницам в заброшенном крыле замка, порой подтягивался в саду на ветках деревьев, несколько раз Вилар видел, как Адэр отжимался на кулаках.

И всё же силы были уже не те. Выбравшись на берег и упав на горячий песок, Адэр с трудом перевёл дух:

– Вернусь в Лайдару, буду каждый день плавать. – Похлопал Вилара по колену. – И ты со мной.

Детвора восторженно заверещала. Парень решил найти себе друзей, которые не будут щёлкать перед носом пальцами, дёргать за ошейник, прижимать ногой к полу и спихивать с постели. Зверь носился по воде, прыгал, падал, окунался с головой. В перерывах между трюками замирал, глядя на детей. Получив порцию визга и смеха, продолжал представление.

Не смея приблизиться к правителю, ориенты окружили ветонов и Иштара и возбуждённо обсуждали шхуны: новую и отремонтированную старую. Неожиданный подарок – после ста лет взаимной ненависти двух древних народов – стал бальзамом для израненных душ.

Йола подсел к Адэру и повёл тихую беседу. Вилар подозревал, что разговор идет о нём, но не слушал. Малика разбередила сердечные раны. Какой же она стала хрупкой. Вилар мог обхватить её талию ладонями и соединить пальцы. Взять на руки и взобраться на скалу. Ветер трепал подол её платья, и казалось, будь порыв чуть сильнее, Малика взметнулась бы к солнцу.

Вилар поднялся, хотел подойти к ней, но Малику окружили ориентки и повели в пещеру. Переступил с ноги на ногу, испытывая неловкость, присущую незваному гостю. Окинул взглядом побережье. Каждый чем-то занят, и только он никому не нужен.

– Вилар!

Он оглянулся. Йола уже ушёл.

– Иди ко мне, – позвал Адэр. – Побеседуем.

Вилар сел, принялся стряхивать со штанин песок.

– Почему не писал?

– О чём писать? О песке и море?

– Я не знаю, что между вами произошло…

– Тебе не надо знать. – Вилар обхватил колени и подставил лицо солнцу. – Это наше с ней дело.

Адэр оглянулся на скалу:

– Ты здесь упал с обрыва?

Вытянув руку, Вилар указал вдоль берега:

– Там. В пяти милях отсюда. – Указал на одну из пещер. – Там я очнулся. А здесь… – Вилар кинул ракушку в кострище. – Они решали: нести меня в замок или нет.

Адэр набрал пригоршню песка, высыпал тонкой струйкой:

– Зря ты с ней так.

– Зачем вы приехали?

– Ориентам нужны шхуны.

– Зачем приехали ты и она?

Адэр вновь набрал пригоршню песка:

– Есть три причины. Первая: мне нужен перерыв. Я перетрудился. Вторая: хотел прервать твой отдых. Я тебе завидую.

Договорить помешал Хатир. Заметно волнуясь, паренёк протянул Адэру соломенную шляпу с большими полями:

– Йола просит вас надеть.

Адэр возмутился:

– Я буду похожим на гриб!

Вилар взял шляпу и водрузил ему на голову:

– Лучше на гриб, чем на варёного краба. – Подождал, когда отойдёт мальчишка. – Какая третья причина?

Адэр снял шляпу, положил рядом с собой:

– Завтра день рождения Малики. Она молчит, будто забыла. Я решил сделать ей подарок и привез её к тебе. Только не вижу радости. Ни её, ни твоей. Ты не рад?

– Рад.

Приготовления к праздничному ужину шли полным ходом. В воздухе витали аппетитные запахи варёной рыбы и трав. Женщины стелили вокруг кострища отрезы холста, устанавливали посуду, помешивали что-то в котелках. Им помогала Малика, одетая как ориентка: в льняные штаны и рубашку навыпуск с подвёрнутыми до локтей рукавами. Волосы стягивал перекрученный платок, повязанный вокруг головы.

Солнце скрылось за вершиной скалы. Берег затуманили сумерки. Фигуры ориенток на фоне сереющего неба казались окутанными дымкой. Женщины поднимали руки – и будто взмахивали крыльями чайки. Склонялись над скатертью – и словно на море угасала волна. Их голоса звучали как шёпот ночного прибоя.

Йола разжёг костёр. Люди расселись возле холстяных полотен, заставленных блюдами, мисками, кружками. Огонь отбрасывал блики на лица и прятал всё, что находилось за спинами.

Ориенты чувствовали себя скованно, не знали, как себя вести в присутствии правителя, о чём говорить, а он молчал. Йола спросил, когда ждать кирпичи и доски для строительства домов, поинтересовался погодой в Лайдаре, и тоже умолк. На выручку хозяевам пришёл ракшад.

Легендарный бэцель Иштар пустился в воспоминания о путешествии по штормовому морю. О страшных событиях он рассказывал так, будто это было весёлое приключение. Показывал, как лизал лёд на планшире, и язык прилип к металлу. Как привязывал рулевого к штурвалу и кого-то ловил за рукав на скользкой палубе. Безошибочно обращался к тем, кто в то время находился с ним рядом. Он помнил всех.

Люди смеялись, и никто не задумывался, почему пережитые невзгоды стали такими незначительными, будто их взбили со светлыми радостными днями и подали к столу как бесподобный пудинг, умело украшенный ягодным сиропом – речью Иштара. Над берегом летели голоса, звучали взрывы хохота. А Вилар, смотрел на костёр, который прятал от него Малику.

Ужин затянулся до поздней ночи. Адэр дал знак Йола: пора расходиться. Ориенты стали убирать посуду, сворачивать скатерти. Иштар отправился с кем-то в пещеру.

– Где будем спать? – спросил Адэр.

– У меня, – ответил Вилар и поискал глазами Малику, но она уже ушла.

Войдя в палатку, они опустили полог и без слов повалились на тюфяки. Адэр долго ворочался. Зарываясь лицом в подушку, вздыхал. Ему отвечал ворчанием Парень, просунув морду в щель между брезентом и песком.

– Адэр, – тихо позвал Вилар. – Что тебя волнует?

– Жёсткая постель, – огрызнулся он и накрылся одеялом с головой.

Солнце набирало силу. На небе ни облачка. Горячий ветер обдувал лица людей, бредущих вдоль побережья. Иштар нёс корзину с провизией. За ним следовала Малика, одетая в костюм ориентки. За ней шли Адэр и Вилар. В отдалении шагали стражи. Парень бежал по кромке воды, поднимая мощными лапами фонтаны искрящихся брызг.

– Зачем она его пригласила? – прошептал Вилар.

– Тебе назло, – ответил Адэр и прибавил шаг.

Путь преградил каменный мыс, уходящий в море. Природные силы создали в скале тоннель. В нём царил полумрак, вдалеке светился белым овалом выход.

Пройдя по прохладному коридору, компания очутилась на берегу залива. Вода переливалась изумрудным цветом. Песок казался здесь намного горячее, чем по ту сторону тоннеля. У подножия скалы росли дикие маслины: узкие длинные листья, невзрачные бело-жёлтые цветы. Медовый аромат стал ощутим задолго до того, как путники увидели растрёпанные ветром кустарники.

Пока Адэр прохаживался по воде, Малика и Вилар постелили в тени маслин отрезы холста, достали из корзины вино, фрукты и сыр. Иштар сел на солнцепеке и подставил лицо палящим лучам.

Вилар наполнил кружки вином:

– Всё готово.

Пробегая мимо Иштара, Адэр хлопнул его по плечу:

– Идём. – Подсев к «столу», прошёлся растопыренными пальцами по волосам. – Лучшего места нельзя придумать.

Иштар нехотя перебрался в тень, взял кружку с тёмно-красным вином:

– За что будем пить? Подозреваю, что не за дружбу.

– С чувством юмора у тебя всё в порядке. Вчера я оценил. – Адэр поднял кружку. – Малика, хочу выпить за тебя. С днём рождения, мой тайный советник!

Она удивлённо взмахнула ресницами:

– Вы не забыли?

– Ровно год назад я сидел за столиком в саду и не понимал, почему так нервничает Вилар. А он, оказывается, ждал тебя. Фрукты, конфеты, бутылка вина. И два бокала. Я рад, что сегодня бокалов вдвое больше. Не хрупких бокалов, а крепких кружек. Я рад даже несмотря на то, что рядом со мной сидит человек, который должен висеть на столбе посреди пустыни.

– Я должен за это пить? – отозвался Иштар.

– Именно в тот день, – продолжил Адэр, – я подумал, что судьба благосклонна ко мне. У меня есть верный друг Вилар. И у меня появился ещё один человек, которому я могу доверять. Это ты, Малика. Хочу, чтобы вы оба всегда были рядом со мной.

– А я затесался в вашу компанию случайно, – сказал Иштар и выпил вино.

Вилар вновь наполнил кружки. Открыл рот, желая поздравить Малику, но Адэр принялся рассказывать ему о дороге в Лайдару, о том, как Парень отказался залезать в машину и бежал несколько дней. О том, что почти готов замок в дворцовом комплексе Зервана, и вскоре советники вслед за правителем переедут жить в древнюю столицу Грасс-Дэмора.

Малика не пила. Крутила кружку в руках, не замечая, что проливает вино. Иштар с безразличным видом грыз зелёное яблоко.

Выговорившись, Адэр предложил Вилару искупаться.

Глядя, как они резвятся в море, Иштар придвинулся к Малике:

– Плохо, что ты не умеешь плавать.

– Я умею плавать.

– Ты говорила, что никогда не плавала.

– Не плавала, – подтвердила Малика. – Но поверь, я плаваю лучше тебя.

Иштар встал:

– Идём, покажешь.

Малика подошла к воде и указала на гряду подводных скал, выглядывающих из воды в двухстах метрах от берега.

– Давай, кто первый.

– Что вы задумали? – спросил Адэр, выйдя из моря.

– Не вы, а самонадеянная и глупая женщина, – ответил Иштар.

– Я доплыву до скал первая.

– Я передумал купаться, – сказал Иштар и направился к маслинам.

– Боишься опозориться перед правителем и маркизом? – бросила Малика ему в спину.

Ракшад обернулся:

– Хороший вопрос.

– Я задам ещё один вопрос: на что спорим?

– Малика, не надо, – подал голос Вилар.

Прищурившись, Иштар посмотрел на солнце:

– Смешно!

– Ставлю жемчуг, замок правителя и особняк маркиза.

Вилар задохнулся:

– Малика…

Адэр покачал головой:

– Перегрелась.

Иштар расхохотался:

– А у меня ничего нет.

Малика поводила стопой по влажному песку:

– Хочу твой самый лучший корабль.

– У меня нет корабля.

– Тогда тебе нечего бояться. На одной чаше весов жемчуг, замок и особняк. На другой – корабль, которого у тебя нет.

– Ну-ну, – пробормотал Адэр.

Давясь смехом, Иштар кивнул:

– Идём.

Они одновременно вошли в воду. Сначала Иштар плыл рядом с Маликой, затем прибавил темп и начал быстро отдаляться. В какой-то миг оглянулся и не увидел её. Ушёл на глубину. Вынырнул.

– Где она? – крикнул с берега Адэр.

– Не знаю. Здесь впадина и сильное подводное течение, – проорал Иштар и вновь нырнул.

Адэр и Вилар вбежали в воду.

– Стойте! Стойте!

Адэр оглянулся. По берегу нёсся Луга, размахивая руками:

– Стойте! С ней всё в порядке.

Адэр и Вилар остановились в растерянности.

– С ней все в порядке, – повторил страж, замерев в шаге от них. – Малика умеет плавать. Её отец ориент.

– Не у всех балерин рождаются балерины, – проговорил Адэр, бегая взглядом по поверхности моря; голова Иштара то появлялась, то пропадала.

– С ней ничего не случится. Жизнью ручаюсь.

– Вот она! – закричал Вилар, указывая на гряду. – Сумасшедшая…

На фоне чёрной скалы Малика походила на белую статуэтку. Её увидел и Иштар. Совершив несколько мощных, злых гребков, выбрался на берег и, мрачнее тучи, уселся на песок.

Через несколько минут Малика протянула ему краба; огромная клешня, разрезав воздух, глухо щёлкнула.

– Утешительный приз.

– Ты ориентка! Ты обманула меня!

– Я не сказала тебе правду.

– Знай это, я не стал бы с тобой спорить.

Она бросила краба в море:

– С тебя корабль.

Малика и Вилар сидели у кромки воды, соприкасаясь плечами. Лежа в тени маслины, Адэр не видел их лиц, не слышал, о чём они говорят. И говорят ли? Вилар встал, помог подняться Малике и повел её к туннелю. Вскоре они скрылись из виду.

Адэр приложился к горлышку бутылки. Вино текло по подбородку, по груди, а он судорожно глотал, не в силах отвести взгляд от выступа скалы.

Иштар похрапывал, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц.

После жаркого солнца прохлада тоннеля напомнила о весне. Издалека доносился рокот моря, будто оно находилось не рядом, а глубоко под ногами. Сумеречный свет приглушил краски дня, оставив только блеск чёрных глаз. Вилар сжимал прохладные девичьи пальцы; в душе звенела грусть. Он любил Малику. Он любил её сильнее, чем раньше. Эта любовь походила на морозный воздух, который всё внутри превращал в лёд, но без его глотка жить было просто невозможно.

Вилар так долго думал о встрече с ней, подбирал слова, но сейчас понял, что ни одно слово не сможет передать силу его чувств. Он продал бы душу дьяволу, чтобы быть рядом с той, кто для него дороже всех на свете. Рядом с той, кому он не нужен.

– Ты соскучилась по мне? Хоть чуть-чуть?

– Простите меня, пожалуйста, – прошептала Малика. – Вилар…

– Я здесь, любимая.

– Не уходите больше.

– Я никуда не уходил. Я стоял за дверью.

– Я сделала вам больно.

– Это была мужская боль, за неё не стыдно. И я переболел.

– Вы меня успокоили.

– Я готов мириться с твоей любовью к другому мужчине. Я хочу быть с тобой, Малика. Давай уедем. Прямо сейчас. Только ты и я.

– Вы замёрзли. Идём на солнце.

«Идём на солнце», – крутилось в голове, пока Вилар ступал по горячему песку и жмурился от слепящих лучей. И лишь усевшись в тени маслин, понял, что его любовь стала иной, как любовь к жаркому недосягаемому солнцу.

Из задумчивости вывел голос Адэра:

– Сколько ты хочешь за корабль?

– Он не продаётся, – ответила Малика.

– У каждой вещи есть цена. Назови её.

– Сколько вы готовы заплатить за самый лучший корабль Ракшады?

– У неё нет корабля, – вставил Иштар.

– Будет, – сказала она, водя пальцем по песку. – Однажды меня замотают в саван и положат на палубу. Я отправлюсь в дальнее плавание и наконец-то обрету свободу.

Адэр и Вилар переглянулись.

Иштар потёр мочку уха:

– Что тебе сказать, женщина?

– Молчи, мужчина.

Остаток дня сгорел так же быстро, как истлевает искра, вылетев из костра. В сумерках гости морского народа добрели до лагеря. Утром автомобили понесли их навстречу новым испытаниям.

Часть 39

***

Два любимых человека рвали Малику на части. Адэр требовал, чтобы она перебралась вместе с ним в Лайдару. Мун не хотел бросать замок. «И найдёт меня там старость», – говорил старик, отлично понимая, что его уже не назначат смотрителем, и он будет вынужден слоняться из угла в угол в какой-нибудь комнатке, чтобы по привычке не придираться к слугам и кухаркам.

Правитель сдался. Старик продолжал упираться.

– Значит, остаёшься, – сказал Адэр, складывая документы в картонную коробку.

Малика окинула кабинет взглядом: шкафы и полки опустели, со стены исчезла разрисованная цветными карандашами карта, на подоконнике лежали книги, которые нужно вернуть в архив.