Текст книги "Трон знания. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 29 страниц)

Избранный свёл брови-дуги:

– Ты хочешь остаться здесь навсегда?

– Нет.

– Я тоже не хочу. Не хочу, чтобы шлюха врага рода человеческого оскверняла святые стены. Ты должна рассказать о своих грехах и повиниться, иначе мы силой вырвем из тебя раскаяние.

Малика и вовсе сникла – слова исповедника противоречили его дружелюбному тону. Сектант с ней церемониться не будет.

– Ведьму винят за всё, – проговорила она, глядя на мешок с солью, которая за эти дни превратилась в камень. – За то, что идёт дождь, или за то, что не идёт. Холодно или жарко, темно или светло, пусто или густо – во всём виновата ведьма. Скажите: за что меня вините вы?

– Я?

– Да, вы, духовный целитель.

– Ты навела на жителей и гостей Аврааса порчу.

– Какую порчу?

– Порчу на здоровье.

– В Авраасе кто-то заболел?

– Тебе лучше знать.

– Что ещё я сделала?

– Навела порчу на собак и волков, уничтожила сады, вытоптала посевы, истребила домашнюю скотину и обрекла народ на голод. Ты растопила в адском огне железо и скрутила фонарные столбы в дьявольские символы.

– Духовный целитель! Не понимаю, как я могла это сделать? Я всё время была здесь.

– Если не возьмёшь вину на себя прилюдно, – прошипел Избранный, – я притащу тебя обратно в чистилище, вспорю мешок с солью и лично скормлю тебе все твои грехи. Так понимаешь?

– Понимаю.

– Когда выйдешь за ворота, вставай на четвереньки и ползи по Дороге Покаяния. Тебя должны слышать все – от мала до велика, а потому кричи во всё горло. Кричи, что Авраас принял тебя, как своё дитя, а ты воспользовалась его добротой. Кричи, что намеревалась искупаться в крови младенцев, наслать на женщин бесплодие и соблазнить всех мужчин. Кричи, что задумала проникнуть в Обитель и разрушить мост между небом и землёй. Кричи, что раскаиваешься в содеянном и отрекаешься от сатаны. Всё ясно?

– Ясно.

– Тогда идём. Авраас ждёт.

Малика поднялась. Сделав пару шагов, сняла ботинки – кому-то они будут нужнее, чем ей.

Глядя в спины Сиблы и духовного целителя, она шла по извилистым галереям монастыря. Огоньки в керосиновых лампах встречали поклонами. Тени на стенах то обгоняли, то отставали. Из глубины лабиринта доносились шаркающие звуки и стоны.

Совершив очередной поворот, Малика приблизилась к добротной двери, обитой полосами железа. Праведный Брат – привратник или надзиратель – проскрежетал задвижкой. Прозвучал тихий скрип петель. Переступив порог, Малика споткнулась – белоснежная лестница на миг ослепила.

– Не отставай, – сказал целитель и устремился вперёд.

Сибла с задумчивым видом шёл рядом с Маликой. После промозглого подземелья каменные ступени казались нагретыми. По окоченевшему телу растекалось тепло, к лицу приливала кровь.

Пройдя по коридору, в глубине которого находился зал для собрания Избранных, Малика вслед за духовным целителем вышла из здания и глубоко вздохнула. Запах душистой весны вызвал невольные слезы. Сквозь кроны берёз струился солнечный свет, беззаботно щебетали птицы. Из беседки с зеркальными окнами не доносилось ни звука, а раньше там пели дети…

К духовному целителю присоединились несколько Избранных Братьев. Они явно тянули время – шли степенно, разговаривали тихо, и исповедник был вынужден замедлить шаг. Малика смотрела на траву, примятую их сапогами, и мысленно повторяла: «Что-то произойдёт, и всё изменится».

– Я слышал твою исповедь, – прошептал Сибла.

– И что?

– До этого я слышал сотни исповедей.

– И что? – повторила Малика.

– Я могу отвести тебя назад и позвать Праведного Отца.

– Зачем?

– Исповедь – это голос души грешника, а я слышал голос целителя.

– Кто ты, Сибла?

– Главный служитель чистилища. Ты должна поговорить с Отцом, открыться ему, и твоя судьба изменится. Только скажи, и мы пойдём обратно.

– Нет, Сибла. Я хочу, чтобы всё закончилось.

Помолчав, Брат вновь прошептал:

– Со мной что-то происходит. Словно смотрю в окно и вижу, как сосед вытаскивает из будки собаку. Хочу открыть окно и крикнуть: «Она не ела твой хлеб!» Но смотрю и ничего не делаю.

Стало холодно. Стараясь утихомирить дрожь, Малика обхватила себя за плечи. Её ведут на казнь…

– Как зовут Праведного Отца, Сибла?

– Не знаю.

– А кто знает?

Сектант подумал и ответил:

– Избранные Братья.

Малика посмотрела на него с мольбой:

– Прошу тебя, узнай его имя и скажи мне. Клянусь всеми святыми, тебе не в чем будет себя винить.

– Зачем тебе имя?

– Мне очень надо.

– Хорошо, – кивнул Сибла с сомнением в глазах. – Я попробую.

Внутренние и внешние ворота обители были открыты настежь. Дорогу к свободе преграждала молчаливая толпа сектантов. Сотни взглядов прожигали Малику насквозь и лучше слов говорили о настроении Братьев. Она покосилась вправо, влево – вольеры пустовали.

Отпустив Сиблу нетерпеливым жестом, духовный целитель встал рядом с Маликой:

– Чтобы вымолить прощение Аврааса, тебе надо постараться.

Пытаясь успокоиться, она слушала клейкий голос, доносящийся с площади, но слышала биение своего сердца и стук зубов.

***

Праведный Отец подошёл к краю помоста. Перед ним простиралось кроткое людское море, разделённое, как отмелью, Дорогой Покаяния:

– Братья и сестры! На Авраас опустились сумерки. Я скорблю с теми, кто потерял родных и близких. Своей мученической смертью они искупили свои грехи. Их ждёт место лучшее, чем наш мир. Братья и сестры! Мы не говорили о пособниках сатаны так много и так часто, как должны были. Мы всегда пеклись о собственных душах, боролись со своими грехами. Если бы я знал, что нас ожидает встреча ещё с одним врагом праведной жизни, я бы поставил дозоры на всех дорогах. Я бы проверял каждого путника молитвой и огнём. Авраас принимал всех: тех, кто ищет, и тех, кто нашёл. Тех, кто сомневается, и тех, кто свято верит. Мы не думали о людях плохо и были рады каждому гостю. Сатана этим воспользовался. Он прислал к нам свою пособницу. Он наделил её ангельским голосом, волшебным взором, обворожительным лицом и прекрасной фигурой.

Рассказывая о проступках ведьмы, Отец рисовал жуткие картины, вызывал в сознании толпы животрепещущие образы. Народ реагировал на призывы к мести намного быстрее, чем на воззвание к молчаливой покорности. Людское море стремительно оживало. В глазах прихожан вспыхивала ненависть. Пугающие доводы проповедника перемежались обозлёнными выкриками из толпы. Кто-то, вскидывая к небу кулак, уже скандировал: «Смерть ведьме!» На обочинах Дороги Покаяния люди в нетерпении переступали с ноги на ногу, ожидая появления виновницы их бед.

Накал страстей достиг апогея. Оставалось подвести итог сказанному и дать знак Братьям вытолкать ведьму из ворот обители.

– За то, что она сделала, не может быть прощения. Её место в преисподней. Если мы простим её, мы станем слабыми. А мы должны быть сильными. Я отдаю вам…

– Праведный Отец! – закричали караульные на сторожевых вышках. – Уходите!

Братья – те, кому выпала честь охранять вождя – взбежали на возвышение. Вместе с Отцом направили взгляды на улицы, прилегающие к площади. Черноволосые воины в дымчато-серой форме тащили волков за шкуру на холке. По волку в каждой руке… Раззявив пасти и вывалив языки, хищники шли на задних лапах. Толпа, стоявшая возле крайних домов, заметила их. Заголосила, подалась вперёд, отхлынула назад и сжалась – пути к бегству были отрезаны.

В людском море образовался островок, посреди которого в окружении могучих мужчин возвышался самозванец-Хранитель со своим ужасным зверем. Со всех сторон к помосту шагали черноволосые люди, выкрикивая ругательства и с лёгкостью разбрасывая прихожан, словно камешки с дороги.

Красноглазый зверь завыл, волки ответили ему душераздирающим воем. Люди заорали, в панике помчались к открытым воротам. Из Обители высыпали Братья. Между ними и прихожанами началась потасовка.

– Праведный Отец… – прогорланил кто-то. – Быстрей!

Отец полетел по лестнице, перепрыгивая через ступени.

Малика не понимала, что происходит. Пять минут назад на Дороге Покаяния никто не стоял, сейчас на ней смешались люди, одетые в белые плащи и простенькие костюмы. Мелькали кулаки и окровавленные лица.

Из толпы вынырнул Отец. Вбежал в обитель, вместе с телохранителями закрыл ворота, затолкал в скобу щеколду. Под ошеломлёнными взглядами сектантов упёрся руками в колени. Створы сотрясались от ударов. С площади доносились крики и вой волков. Трещали доски помоста.

Зазвучали несмелые голоса сектантов: «Там наши Братья». – «Впустите их».

Отец подскочил к Малике:

– Сука! – Вцепился ей в ворот и мощным рывком сорвал с неё платье.

Малику затрясло с такой силой, что казалось, тело вот-вот распадётся на куски.

Отец схватил её за волосы и подтащил к калитке:

– Открывайте!

Привратник вставил ключ в замок.

– Сибла! Ты узнал? – прокричала Малика.

Прозвучал голос, но в неимоверном шуме она не смогла разобрать слово. Что-то тягучее. Пронзила догадка. Малика вскинула голову. Сжав в ладонях моложавое лицо Праведного Отца, впилась взглядом в фиолетовые глаза.

Он попятился, но Малика, превозмогая боль в руках, держала его мёртвой хваткой:

– Я женщина, Авраас. Я моруна, Авраас. А ты кто, Авраас? – И произнесла на языке морун: – Я стираю с зеркала пыль.

Исчезли все звуки. Мир погрузился в темноту. Малика не слышала безумного крика, не видела птиц, взмывших в небо. Она отражала.

Прикосновение к телу чьих-то рук вызвало острую боль в шее. Жгучая кровь ударила в голову. В глазах прояснилось. Сибла надевал на неё свой плащ.

Отец стоял на четвереньках, покачиваясь взад-вперёд.

– Я убийца, – вопил он, заливаясь слезами. – Я убил свою мать. Покарай меня, Бог! Я сбросил её с лестницы. Она жила ещё три дня. Смотрела на меня и плакала. И никому не сказала, что это сделал я. Гореть мне в аду.

Слушая его, Малика смотрела, как Сибла застёгивает на ней свой плащ:

– Почему у тебя дрожат руки?

– Он говорит правду?

– Теперь он не умеет лгать.

Сибла застегнул последнюю пуговицу:

– Ты ведьма?

Малика улыбнулась:

– Выпусти меня отсюда.

Привратник будто ждал её слов. Опередив Сиблу, распахнул калитку. Малика окинула взглядом окаменевших сектантов и покинула Обитель.

На площади было полно народу. Люди стояли, словно оглушённые громом и поражённые молнией. Из обители доносился голос Отца. Признания извергались огнём и лавой, взмывали к небесам раскалённым пеплом: и как он проклинал родителей за то, что зачали его вне брака, и как насиловал женщин, и как обманывал паству и соратников. Появление Малики немного привело толпу в чувства. Прихожане и Братья уступали ей дорогу и вновь смыкались за спиной.

В ладонь уткнулся холодный нос Парня. Крепкие пальцы стиснули локоть.

– Белое тебе к лицу.

– В красном мне лучше, – сказала Малика и украдкой посмотрела на шагающего рядом Адэра: острые скулы, бескровные губы, под глазами тени.

– Я прикажу Макидору сшить тебе красное платье.

– Буду благодарна.

– Как ты?

– Не могу держать ложку. А так всё хорошо.

– У тебя сто баллов по шкале безрассудства. Сто баллов из десяти.

– Если я захочу сделать нечто подобное, я окунусь в ледяную воду. Обещаю.

– Не верю. Когда надумаешь вновь совершить глупость, возьми меня с собой. – Адэр остановился. Притянул Малику к себе и прижал её голову к своей груди. – Мне тебя не хватало.

Окружив их, стражи и защитники повернулись к ним спинами. Над площадью летели стенания Праведного Отца вперемежку с мольбами о прощении.

Часть 32

***

Адэр и Эйра в сопровождении стражей вошли в постоялый двор. Парень побежал прямиком на кухню.

С диванчика в углу вестибюля поднялся пожилой человек в скромном костюме. Поклонившись, промолвил:

– Мой правитель! Нижайше прошу вас уделить мне время.

Услышав это, хозяин гостиницы выскочил из-за стола и согнулся пополам:

– Мой правитель! Простите меня. Ради Бога, простите.

– Кто вы, – спросил Адэр, глядя на незнакомца.

– Духовный отец конфессии ирвин.

– На сегодня с меня хватит отцов, – произнёс Адэр и двинулся с Эйрой по коридору.

– Это вопрос жизни и смерти, мой правитель – прозвучало за спиной.

– Избитая фраза. На меня она не действует.

– Мой правитель! Пожалуйста! Это очень важно!

Адэр небрежным жестом велел гостю следовать за ними. Возле одной из комнат остановился. Открыв двери, сказал Эйре:

– Мебо займётся твоими руками. Потом отдыхай. – Подождал духовного отца и направился в конец коридора.

Священник оглянулся на Крикса:

– Он тоже идёт?

– Идёт.

– Но у меня конфиденциальный разговор.

– Тогда он тем более идёт, – произнёс Адэр и успел заметить, как Крикс расправил плечи и словно вырос.

Войдя в комнату, Адэр сел на кровать, жестом указал на стул. Священник вновь поклонился. Опустившись на краешек сиденья, принялся теребить полу пиджака. Крикс встал возле окна. Заложив руки за спину, с угрюмым видом уставился на гостя.

– Слушаю, – проговорил Адэр и вдруг почувствовал себя варёным.

Сказывалась усталость. Сейчас бы в душ да пообедать, а потом завалиться в постель и проснуться через сутки.

– Праведной секте пришёл конец, – сказал духовный отец.

Адэр потёр лицо:

– Я бы не был столь оптимистичным.

– Секта держалась на Праведном Отце и его деньгах. После таких пугающих признаний, боюсь, в городе начнётся бедлам.

– Вы об этом пришли поговорить?

– Мой правитель, у Праведного Отца есть документ, который доказывает причастность очень знатных и очень влиятельных фамилий… – Священник покосился на Крикса. – …К поджогу библиотеки в Лайдаре.

– В Лайдаре сгорела ещё одна библиотека?

– Мой правитель, я говорю о том, что случилось сто лет назад. Библиотека была самой большой в мире. В ней находились не только книги. В ней хранился архив Дэмора и Грасс-Дэмора. Она горела три месяца. Вы не знали?

– Знал. Разве пожар устроила не моруна?

– Так думают все, но это была не моруна.

– Значит, пожар устроили влиятельные фамилии.

– Библиотеку подожгли по их приказу. А потом по их приказу подожгли тюрьму под дворцом Зервана.

Адэр посмотрел на священника исподлобья:

– Насколько влиятельны потомки этих людей сейчас?

– Я не знаю имён, но знаю, что они очень влиятельные, мой правитель. Если документ попадёт в грязные руки, боюсь, моруны выйдут из-за долины Печали. Они сидят тихо, потому что не могут доказать свою невиновность. Но когда правда всплывёт, они начнут мстить. Мстить беспощадно. Во время охоты на морун погибло почти полмиллиона невинных женщин, их детей и мужей. Если ваши люди не заберут у Отца документ, если его найдёт кто-то другой, нечистоплотный мыслями… – Священник всем телом подался вперёд. – Может начаться гражданская война, мой правитель.

Адэр, как отражение гостя, потянулся навстречу:

– Почему вы пришли сейчас? Почему не пришли ко мне раньше? Год назад гражданская война не волновала вас, духовный отец?

– О существовании этих документов запрещалось говорить под страхом смерти.

– Документов? Их несколько?

– У всех потомков, чьи предки участвовали в заговоре, есть копии.

– Сколько их?

Прижав руку к сердцу, священник учащённо задышал:

– Девять, мой правитель. Праведный Отец десятый.

– У кого оригинал?

– У кого-то из них. Я не знаю имён, – повторил духовный отец. – Я знаю, что такие документы существуют. Те, у кого они есть, тщательно это скрывают. Потому что это несмываемый позор.

– Крикс, принеси воды, – приказал Адэр. – И попроси у хозяина успокоительное. Нет, лучше сходи к Мебо.

Страж выбежал из комнаты.

– Сейчас пройдёт. – Потирая грудь, духовный отец сморщился. – Сейчас пройдёт. У меня так бывает. Поверьте, я не мог вам рассказать раньше. Никто не мог. Но сейчас мной движет страх перед морунами. Вы же видели, что произошло с Праведным Отцом. Это всё она, ваша моруна. И ваш зверь из долины Печали. Говорят, что моранды – это неупокоенные души морун: тех, кого убили, кого изнасиловали, кто наложил на себя руки. Неужели не слышали?

Адэр прошёлся по комнате, постоял возле окна. Во дворе гостиницы болтали стражи. Сквозь щели оконной рамы просачивались грубые голоса и смех.

В комнату вбежал Парень. Не проявив интереса к гостю, запрыгнул на кровать и принялся вылизывать лапы. Затем появился Крикс.

Священник высыпал порошок из пакетика в рот, запил, вытер рукавом губы:

– Если разрешите, я расскажу по порядку.

Адэр присел на подоконник, прижался затылком к прохладному стеклу:

– Слушаю.

– Когда дворяне надумали организовать поджог, они испугались, что кто-то из них выдаст, продаст или будет шантажировать других. Поэтому они подписали бумагу, в которой признались в заговоре. Размножили её и дали всем участникам. Таким образом, у каждого был козырь, и никто не боялся предательства. Кто-то умер раньше, кто-то позже. Чтобы упорядочить отношения между живыми заговорщиками и семьями умерших, было решено передавать документ кому-то из детей. Так возникла тайна родов. Лет тридцать назад представители фамилий решили одним махом уничтожить компрометирующие бумаги – собраться и сжечь их в камине. Но один человек не смог найти документ. Этим человеком был глава конфессии ирвин. Потом выяснилось, что бумагу выкрал его незаконнорождённый сын Авраас. Ему было плевать на честь отца, он шантажировал его и вымогал деньги на нужды секты. И никакие уговоры на Аврааса не действовали. Потом он стал требовать такие суммы…

Священник расстегнул верхние пуговицы льняной рубашки:

– Наш святой отец был прекрасным человеком. Его чтили и уважали. Он открылся Высшему Собранию. И мы стали поддерживать секту деньгами конфессии. Когда святой отец умер, новый глава продолжил помогать Братству. Потом на Аврааса было совершено покушение. Видимо, он шантажировал не только нас. И он перестал ездить по стране с проповедями. Каждый месяц в День Веры я встречался с ним, передавал деньги и просил отдать документ. – Священник уронил руки на колени. – Если кто-то узнает, что дед главы конфессии ирвин уничтожил историю Грасс-Дэмора, растоптал память о династии Грассов и разжёг войну против морун, нам конец.

Адэр направил взгляд на Крикса:

– Слышал?

– Я переверну Обитель кверху дном, – пообещал Крикс и удалился.

– Надеюсь, поиски не займут много времени, – сказал священник. – Хотелось бы забрать документ и порадовать Высшее Собрание.

– Я не отдам документ.

Лицо духовного отца вытянулось и побелело.

– Как не отдадите?

– Очень просто.

– Это наш документ.

– Уже нет.

Священник с трудом встал. Пошатнувшись, схватился за спинку стула:

– Разрешите откланяться.

– Куда-то торопитесь?

– В Авраасе меня больше ничего не держит.

– Держит, духовный отец. Ещё как держит. Ваши единоверцы сломлены.

Священник покачал головой:

– Единоверцы? Не совсем. Учение Братства существенно отличается от учения ирвин.

– Но это отросток вашей веры. Вы обязаны успокоить людей и направить.

– Я должен получить одобрение у главы конфессии.

– Вы получили мой приказ. И если вы с ним не справитесь, я признаю религию ирвин опасной для государства и объявлю вне закона.

Священник упал на стул:

– Я сделаю всё, что от меня зависит, мой правитель.

– И сверх того.

Духовный отец встал и поклонился:

– Я сделаю всё, что вы мне прикажете, мой правитель.

– Пока я не пришлю сюда стражей, с вами побудут ветонские защитники.

– Так это ветоны…

– Мои люди сообщат главе конфессии о вашей вынужденной задержке. Можете написать ему письмо. Они передадут.

– Я так и сделаю, мой правитель. Благодарю вас.

– Идите к прихожанам.

Священник неровной походкой вышел из комнаты.

Адэр столкнул Парня на пол, улёгся на кровать. Слушая недовольное ворчание моранды, долго смотрел в потолок. Не сумев справиться с мыслями, отправился в душ. Холодная вода не помогла, не помогла и горячая. Обед, точнее, ужин не лез в горло. Супруга хозяина гостиницы подносила то одно блюдо, то другое, спрашивала, что приготовить на завтрак. Ее щебетание и неустанные поклоны утомили. Захватив бутылку вина (а говорили, что праведники не пьют!), Адэр вернулся в комнату.

Пришёл Эш, доложил об обстановке в городе. Защитники заперли волков в вольерах, освободили из чистилища пятнадцать человек. Четверых из них вынесли на руках. Выпустили из обители сорок восемь Праведных Сестёр. Братья разбрелись по домам. Праведный Отец до сих пор рыдает в своей резиденции. Первый раз его вытащили из петли. Второй раз забрали у него осколок стекла, которым он чуть не вскрыл вены. Пришлось закрыть Отца в пустой комнате без окон. Сейчас с ним беседует Крикс. Священник не тратит время зря. Вместе с Джиано собирает прихожан то в одной молельне, то в другой. Хотя люди до смерти напуганы, всё равно возятся на огородах, рубят на дрова выкорчеванные деревья. Больных сенной лихорадкой и крапивницей много. Особенно детей. Мебо ходит по дворам и объясняет, как облегчить страдания.

Адэр дал Эшу указания, прогулялся с Парнем по близлежащим улицам, побеседовал с защитниками и стражами. Вернувшись в постоялый двор, заставил себя пройти мимо комнаты Эйры, до ночи провалялся в постели, но так и не смог уснуть. Мысли заставили подняться и выйти в коридор. Из ниш и сокрытых мраком углов появились стражи. Свет керосиновых ламп выхватил из темноты осунувшиеся лица.

– Крикс не появлялся?

– Нет, мой правитель, – прозвучало в ответ.

– Идите отдыхать.

– Мы не устали, мой правитель, – послышался неестественно бодрый голос.

– Идите! – приказал Адэр и похлопал Парня по холке. – Мой охранитель выспался.

Подошёл к комнате Эйры, постучал и, не дожидаясь разрешения, переступил порог. На подоконнике, в водопаде лунного света сидела Эйра. Ее кисти были забинтованы. Пахло травами.

– Не спится? – спросил Адэр.

– Не спится.

– Что тебя мучает?

Эйра прижалась лбом к стеклу:

– Авраас научил меня врать.

– Все люди врут.

– Я никогда не лгала и гордилась этим.

Адэр приблизился к окну. Прислонился плечом к стене:

– «Я не лгу» – так может сказать только мертвец и будет честен. Живые врут на каждом шагу. Во имя или ради чего-то.

– Я никогда не врала!

– Даже себе? Никогда не говорила мысленно: «Я поступила правильно», хотя сомневалась в этом. Не говорила: «Так ему и надо», хотя в глубине души жалела человека. Никогда не убеждала себя, что ненавидишь, когда знала, что любишь. Никогда не твердила: «Он мне не нужен», хотя не могла без него жить. – Адэр хмыкнул. – Я забыл – ты же однолюбка. Тебе незнакомы подобные чувства и мысли. И кстати, когда ты говоришь Йола, что он хорошо выглядит – ты тоже врёшь.

– Он хорошо выглядит.

– Не настолько хорошо, чтобы нравится молоденьким женщинам.

– Мы говорим о разных вещах. – Эйра потупила взгляд. – Это вы сказали Праведному Отцу, что я должна стать верховной жрицей?

– Я.

– И давно вы знаете?

– Давно.

– Я думала, Мун никогда не проболтается.

– Он не устоял перед моим обаянием. – Адэр присел на край подоконника. – Хватит страдать.

– Тяжело смириться с мыслью, что я лгунья.

– Кого ты обманула?

– Всех. Сначала сказала, что я Праведная Мать, потом сказала, что я ведьма.

– И в чём ложь?

– Вы издеваетесь?

– Моруны приютили на своей земле уйму народа. Можно сказать, дали им вторую жизнь. Не буду проводить параллели: родина-мать, мать-земля. Вдобавок ты целомудренна. Во всяком случае, я так думаю. Если это не так – признаешься потом. Не сегодня.

Эйра улыбнулась:

– Посмотрите мне в глаза.

– Смотрю.

– Чёрные?

– Очень.

– Даже если я захочу скрыть свою связь с мужчиной, они выдадут.

– И это я знаю. Просто хотел пошутить. – Адэр поднял вверх указательный палец. – Переходим к ведьмам. У вас первой рождается девочка-моруна. Потом рождаются только сыновья. Так?

– Так, – подтвердила Эйра.

– После ночи с нелюбимым мужчиной моруна видит мир в серых красках и в сером мире долго не живёт.

Эйра кивнула:

– Верно.

– Если моруна выходит замуж не по любви, у неё нет детей.

– И это верно.

– Если моруну взять силой или убить её, потом горя не оберёшься.

– У вас хорошая память.

– Ты говоришь на семнадцати языках, хотя их не учила.

– Странно, да?

– Если это всё я расскажу кому-нибудь, мне посоветуют держаться от тебя подальше. Не догадываешься – почему?

– Вам и без этих сведений советуют держаться от меня подальше.

– Люблю острые ощущения. С этим бесполезно бороться.

– Да, мы отличаемся от обычных людей, но это не значит, что мы ведьмы.

Адэр придвинулся к Эйре:

– Что ещё я должен знать?

Она поправила подол платья:

– Ничего.

– Эйра!

– Вы и так много знаете.

– Что ещё?

Эйра уставилась в пол:

– Сегодня был тяжёлый день.

– Собственно, как и все предыдущие.

– Вы не хотите спать?

– Я хочу накормить тебя завтраком.

Эйра посмотрела в окно:

– Какой же завтрак ночью?

– Тогда нам придётся убить время.

– У вас через три дня бал. Почему бы вам не поехать в замок? Гости из Тезара, наверное, уже волнуются.

– После завтрака поедем.

– Джиано нужна моя помощь. Я останусь с ним.

– Нет.

– Мой правитель…

– Какая часть слова «нет» тебе непонятна?

– Люди потеряли себя. Я не могу их бросить.

– В Грасс-Дэморе всегда кто-то что-то теряет. Пора с этим смириться.

Эйра покачала головой:

– Не могу.

– С Джиано останется духовный отец конфессии ирвин. Он не сторонник Праведного Отца, но к его пастве он ближе, чем ты. Ты будешь ему мешать.

– Да, конечно. Вы, как всегда, правы.

– А теперь идём убивать время.

Они неторопливо шли по спящим улицам. Парень бежал впереди. Сзади следовал отряд защитников. На окраине города цвёл вишнёвый сад. Защитники исчезли. Парень побегал между стволами и скрылся.

Было тихо, безветренно. Лунный свет просачивался сквозь сплетённые ветви и струился на землю жемчужным дождём. Раскидистые деревья роняли тончайшие, как крылья стрекозы, розовые лепестки.

– Что мы здесь делаем? – спросила Эйра, подставив ладони под опадающий цвет вишни.

Адэр снял пиджак, постелил под деревом:

– Садись.

– Зачем?

– Просто. Просто садись.

Эйра подкинула лепестки вверх, опустилась на пиджак. Адэр улёгся рядом, положил голову ей на колени.

Она смутилась:

– Мы здесь не одни.

– Чего ты боишься?

– Не хочу, чтобы ветоны шептались за нашими спинами.

– Плевать.

– Мне не плевать.

– Не лги. После всего, что мы с тобой пережили за год, тебе тоже плевать. – Адэр надсадно вздохнул.

– Вы устали, – произнесла Эйра.

– Устал.

– Простите меня. Я вновь заставила вас волноваться.

– Я не волновался. Но ты странным образом притягиваешь к себе неприятности.

Эйра рассмеялась.

– Кто бы говорил.

Адэр направил на неё взгляд:

– Знаешь, что сказал Крикс?

Эйра покачала головой:

– Догадываюсь. Обзывал меня последними словами. Верно?

– Он сказал, что мы с тобой похожи.

– Неужели?

– Мы с тобой действительно похожи. Сумасбродные, отчаянные, рисковые, непослушные.

– Есть хоть одна хорошая черта характера?

– Дай подумать, – сказал Адэр и после паузы добавил: – Красивые.

Эйра отвела взгляд:

– Это не черта характера.

– Это комплимент. Тебе. Настоящие комплименты ты не хочешь слышать.

Она поводила пальцем по земле:

– Если бы Праведный Отец меня не выпустил, чтобы вы делали?

– Ничего.

– Вы бы меня оставили?

– Эйра, у меня через три дня бал. Я бы не хотел праздновать свой день рождения в этой дыре. И гости бы не поняли.

Она прижалась затылком к стволу деревца.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовался Адэр, разглядывая её подбородок и шею.

– Вы уже спрашивали.

– Хорошо. Задам другой вопрос. Это правда, что моруна умирает, когда теряет любимого?

– Правда.

– Любовь для вас так много значит?

– Да. Много.

– Неужели в этом мире нет ничего – кроме любви, разумеется, – ради чего стóит жить? Посмотри вокруг. Какая красота! Ради этого стóит жить?

– Стóит. Когда любимый рядом – стóит.

– Я не думал, что моруны так слабы.

– Вырвите себе сердце и попробуйте жить с этой болью. Быть может, тогда мы поймём друг друга.

Адэр прижал ладонь к груди; сердце билось часто-часто:

– Даже пробовать не буду. – Щёлкнул пальцем Эйру по носу. – Не грусти.

– Я не грущу. Мне здесь очень нравится.

– Мне тоже. – Адэр поднялся, протянул руку. – Я приглашаю тебя на танец.

– Вы шутите?

– Нет.

Адэр помог Эйре встать:

– Какой танец будем танцевать?

– Контемп.

Адэр поморщился:

– Я не люблю контемп.

– Ну вот, а говорили, что мы похожи.

Адэр посмотрел по сторонам:

– Ладно. Я буду танцевать, как умею. Только не смейся.

– Вы это сказали мне или защитникам?

Одной рукой Адэр обхватил Эйру за талию, второй сжал её пальцы и повёл по кругу.

– Какой же это контемп? – возмутилась она.

– Я предупредил, что буду танцевать, как умею. – Адэр прижал Эйру к себе ещё крепче. – Ты такая красивая, такая желанная, а я тобой не обладаю. Не понимаю – почему?

Она запрокинула голову и рассмеялась.

– Мне нравится, как ты реагируешь на мои слова. Не обижаешься, не злишься.

– У меня нет сил злиться.

– Устала?

– Да.

– Хочешь спать?

– Нет.

– Будем танцевать до утра?

– Да.

– Я не слишком сжимаю тебе руку?

– Всё хорошо.

– Не смущаю объятием?

– На нас смотрят, и это смущает меня больше.

– Можно тебя поцеловать?

Эйра отклонилась назад:

– Нет.

– Я лишь коснусь твоих губ. Никто не заметит.

– Нет!

– Хорошо, – сказал Адэр. Рывком притянул Эйру к себе и впился ей в губы.

Они стояли под жемчужным дождём, слившись в долгом поцелуе. Розовые лепестки осыпали волосы и плечи. Запах цветущей вишни и сонных трав дурманил рассудок. Ночь звенела серебром. Сердца стонали в унисон.

Адэр взял Эйру за подбородок, посмотрел в сверкающие глаза:

– В моей жизни происходит то, чего никогда не происходило и вряд ли произойдёт в Тезаре…

– Да, Авраас вы не забудете.

– Тихо… Я хочу помнить только хорошее.

Эйра потупила взор:

– Вы нашли чудесное место.

– Мебо нашёл. Пока я ждал тебя на площади, он изучал окрестности города.

Раздался нарочито громкий треск ветки. Эйра сделала шаг назад.

– Мой правитель, – прозвучал голос Крикса.

Получив разрешение, командир подошёл к Адэру и вручил мятый конверт землистого цвета. Адэр вытащил сложенный вчетверо лист, распрямил в местах сгибов. В лунном свете были видны строки, начертанные витиеватым почерком: «Мы, нижеподписавшиеся…»

Скользнув взглядом по именам под текстом, Адэр заскрежетал зубами. Лихорадочно сложил бумагу и затолкал обратно в конверт:

– Принимай командование защитниками на себя, Крикс. Эш мне нужен в замке. – И размашисто пошагал между деревьями. Вспомнив об Эйре, оглянулся. – Позавтракаем в дороге.

***

Пригород замер. Прошлым вечером через посёлок на огромной скорости промчалась вереница автомобилей. Водители и пассажиры что-то кричали из открытых окон, но из-за рёва двигателей услышать ничего не удалось. И только один дед сказал, что вроде бы разобрал слова: «Праведный Отец грешник».

Когда рано утром по улицам покатили три автомобиля, а потом остановились возле продуктовой лавки, народ высыпал из домов в надежде узнать, что же произошло в Авраасе.

Малика и Эш выбрались из машины и вошли в душное помещение, загромождённое полками и стеллажами. За прилавком стоял крупный человек. Мясистое лицо и бычья шея блестели от пота.