Текст книги "Трон знания. Книга 3 (СИ)"

Автор книги: Такаббир Рауф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Адэр растянул вдох. В лёгкие хлынули разнообразные запахи: плавленый воск, дымок свечей, парфюм, вино, угли в камине. Повернулся в другую сторону. Вновь набрал полную грудь воздуха. Знакомый запах, и этот запах знаком… С ней он тоже был. И тот запах он помнил. А этот аромат… Адэр повернулся на девяносто градусов. Ледяные реки и цветущие горные долины… Так пахнет только она. Но как до неё дойти, не задев кого-то случайно?

Адэр шёл очень медленно. Осторожно обходил «препятствия», отклоняясь то влево, то вправо. Протянул руку:

– Я выбираю вас. – И снял повязку.

Перед ним стояла Эйра.

– Мой друг! – воскликнул Толан. – Вы не устаёте меня удивлять. Браво!

Зал взорвался аплодисментами. Адэр шёл к возвышению ни на кого не глядя. Он знал, что этот наигранный восторг – желание угодить ему и принцу.

– Как вы меня нашли? – спросила Эйра.

Адэр оглянулся:

– По аромату духов.

– Я не пользуюсь духами.

– Я думал, ты никогда не лжёшь.

– Я не лгу. Я не пользуюсь духами.

Адэр посмотрел по сторонам. Быстро наклонился к Эйре, вдохнул и так же быстро выпрямился:

– Хорошо. Будем считать, что я сошёл с ума.

Немного погодя все кавалеры поменяли дам.

Адэр собрался пойти в бильярдную, когда Толан вновь вскинул руку. В другое время энергичность принца доставила бы удовольствие. Но сегодня Адэр нуждался в постоянстве и душевном спокойствии.

– Милые дамы! – проговорил Толан. – Прошу вас занять место справа от своих кавалеров.

Публика радостно зашевелилась, предчувствуя начало новой игры. Один Адэр смотрел на принца исподлобья. Хозяин бала не успокоится, пока не разделит их с Эйрой.

– Господа! – продолжил Толан. – Посмотрите на даму, которая стоит слева от вас. Теперь она ваша.

Адэр покосился на миловидную девушку. Она присела в глубоком реверансе. Обернулся. Молодой дворянин галантно предложил Эйре руку и повёл её через толпу.

– С вашей стороны было очень неосмотрительно привезти её с собой, – проговорил принц.

– О чём вы? – спросил Адэр, стараясь не выпускать Эйру из вида.

– Наконец-то я понял, почему «Мир без насилия» плетёт вокруг вас паутину заговора. Они волнуются о вашей короне.

Адэр повернулся к Толану:

– Ваше приглашение на бал – тоже часть заговора?

– Нет, милый друг! Нет! Я надеялся, что вы приедете один. Я хотел помочь вам.

– Каким образом?

– Мечтал напиться с вами до беспамятства, а завтра вечером очнуться в окружении красоток где-нибудь… да хоть бы в вашем замке Грёз. Потом нагрянуть к Великому на ужин и помирить отца с сыном. А вы не пьёте, не танцуете и ни на кого не смотрите. Это наводит на безрадостные мысли. Передо мной уже не тот Адэр. И, к сожалению, это видят другие.

– Вы не берёте во внимание тот факт, что с моим приездом в Порубежье изменилась не только моя жизнь. Изменился я. Теперь тот, кто больше всего желал увидеть во мне изменения, составляет против меня заговоры.

– Надеюсь, вы говорите не о Великом?

Адэр усмехнулся:

– Как можно? Это же мой отец!

– Но это вы предоставляете своим недоброжелателям оружие против себя. Стоило лишь посмотреть на вас, чтобы понять, что ваш роман в разгаре.

Адэр хохотнул:

– Роман? Толан! Что вы такое говорите?

– Вы ведёте себя очень опрометчиво, Адэр. Открытая связь с плебейкой всегда считалась порочной. Неужели для этих целей вам мало благородных дам? Вам надо быть чистым, Адэр. Вам надо быть выше упрёка.

– Между нами ничего нет и быть не может.

– Глядя на вас, в это сложно поверить.

– Да, я переживаю. У меня не было времени на поиски учителя танцев. Мой тайный советник не умеет танцевать. А после вашей смены кавалеров…

Принц с сочувствующим видом покачал головой:

– Да что вы говорите?.. Ваша дама не умеет танцевать?

– Не умеет.

– В таком случае, кто это танцует?

Адэр оглянулся. Придворный вёл Эйру по большому кругу. Она с поразительной точностью повторяла изящные па окружающих её девиц.

Толан рассмеялся:

– Ваша попытка скрыть свое притяжение к ней потерпела крах.

– Я не знал, что она танцует, – сказал Адэр и стиснул зубы.

– Я вас понимаю, мой друг. Она любому вскружит голову. Даже я, глядя на неё, чувствую лёгкое головокружение. Но вам эта круговерть не нужна. Удалите её, Адэр, спрячьте, и «Мир без насилия» проглотит ваш Закон об оружии, проглотит ваши суды над дворянами. Он проглотит всё. Ведь дело только в ней.

Толан похлопал в ладони:

– Господа! Дама за вашей спиной до утра ваша. – Снова повернулся к Адэру. – Если позволите, я уделю внимание другим гостям. А вас, как всегда, приглашаю на завтрак.

Адэр взял два бокала вина, один предложил своей новоиспечённой даме. Девушка была на седьмом небе от счастья. На бал она пришла с прыщавым графом. Вторым её кавалером стал князь, у него изо рта дурно пахло, и в танце он вечно наступал на баснословно дорогие туфельки. Третий был ниже ростом, и ей всё время казалось, что он заглядывает ей в нос. А теперь рядом с ней наследник престола.

Она так смотрела на него, так намекала, что не прочь потанцевать. На виду у всех прикоснуться к Адэру, ощутить на себе его руки, затрепетать птичкой при поддержке – это разрешалось только в танце. А если столь знатный кавалер пригласит её прогуляться по дворцу, вполне возможно, что прогулка закончится не столь невинными прикосновениями, как в танце.

– Ваше Высочество, – произнесла она.

– Величество, – поправил Адэр.

Девушка настолько была взволнована, что не услышала замечания.

– Во дворце появился удивительный коридор. Строители совсем недавно закончили работы. В стенах множество глубоких ниш. Если там крикнуть, в коридоре никто не услышит. Не желаете проверить?

Адэр заговорил о погоде, о музыке и природе Росьяра. А потом и вовсе принялся расхаживать по залу и беседовать с приятелями. Девушка в это время стояла за его спиной и уныло думала, что все слухи о нём – всего лишь слухи. И никакой он не растлитель молоденьких девиц, не страстный и не любвеобильный развратник – он бесчувственный чурбан.

Адэр задержался возле Норфала, престолонаследника Партикурама. Разговор шёл о предстоящих скачках. Норфал делился задумками. Адэр кивал, а сам тайком поглядывал на Эйру. Наконец-то он нашёл удобное место, откуда можно наблюдать за ней. Её кавалером на этот раз оказался виконт Фандези, внучатый племянник короля Толана IV. При дворе он находился благодаря исключительно жалости принца к бедному родственнику. У молодого человека было врождённое уродство – вдавлена правая часть лица. Такое лицо любить может только мать. Фандези вместе с титулом унаследовал покладистый характер отца, получил хорошее образование, и на этом его достоинства заканчивались. В избалованном Росьяре никто не торопился рассмотреть внутреннюю красоту обнищавшего дворянина.

Эйра и Фандези стояли возле окна. Фандези говорил без умолку, Эйра смеялась. Он что-то рисовал на запотевшем стекле, она о чём-то спрашивала.

Объявили контемп.

Адэра учили танцам с четырёх лет. Занятия напоминали тренировку спортсмена, которая выработала ловкость, уверенность, привычность в движениях и непринуждённость. К десяти годам Адэр уже не думал, как ступить и куда, – ноги сами делали своё дело. Но он избегал танцевать контемп, который нередко называли танцем простонародья. Толан ввёл его в программу бала четыре года назад, за что не раз выслушивал нотации от отца. Контемп – танец для души и удовольствия, танец-импровизация, набор случайных движений в неслучайном порядке. В нём надо полностью отдаваться музыке и в каждое па вкладывать фантазию и чувства. Не каждый на это способен.

Несчастный, обделённый природой виконт осмелился пригласить Эйру на контемп. Желающих изощряться в импровизации было немного – пар пятьдесят, и внимание присутствующих было приковано к ним. Адэр надеялся, что какая-нибудь пара затмит собой остальных, и никто не увидит провала Эйры и её безмозглого кавалера. И к своему ужасу понял: бронзовое с золотом платье не останется незамеченным.

Дирижёр взмахнул палочкой, и полилась музыка Тарадари «Последняя любовь короля». Дамы, похожие на лёгкие облака, закружили вокруг кавалеров, Эйра превратилась в штормовой ветер. Дамы виртуозно исполняли па, Эйра походила на ивовый побег. Дамы грациозно переставляли ножки, Эйра покачивалась, как деревце на ветру и, не выпуская рук Фандези, смотрела на него так, будто прощалась с ним, как прощалась с королём его последняя любовь.

Прогремели последние аккорды, прозвучали аплодисменты, и Фандези повёл Эйру к выходу из зала, решив показать ей дворец. Они пробирались через толпу и не было ни одного человека, кто бы не сказал им несколько слов. Виконт поднял голову и словно стал выше всех, хотя ростом не доставал многим дворянам до подбородка.

Адэр проводил их взглядом. Появилось нестерпимое желание всё бросить и уйти. Добраться до гостиницы, завалиться в постель и уснуть. Посмотрел по сторонам. Встретился взглядом с Норфалом, принцем Партикурама, указал ему в сторону бильярдной и заставил себя пошагать к арочному проёму.

На рассвете Фандези привёл Эйру. Стоя в трёх шагах от Адэра, несколько минут рассыпался в благодарностях. Пока шёл к выходу из зала, раз десять оглянулся.

Покачиваясь на заднем сиденье автомобиля, Адэр смотрел на спящий город. Это был самый долгий и самый унылый бал в его жизни. Толан теряет сноровку, запасы его воображения иссякают, и в скором времени элитный клуб прекратит своё существование.

– Вам не понравился бал? – спросила Эйра, ютясь на другом конце сиденья.

– Понравился, – ответил Адэр, продолжая взирать в окно.

– Я неправильно себя вела?

– Не знаю. Я не видел.

– Почему у вас плохое настроение?

Адэр повернулся к Эйре:

– Почему ты не сказала, что умеешь танцевать?

– Вы не спрашивали.

– Ты поставила меня в неловкое положение.

– Простите. Меня учили танцевать, но это было давно. Один наместник был заядлым танцором. В замке всегда играла музыка. Он заставлял прислугу двигаться в определённом темпе с обязательным исполнением танцевальных движений. Не у всех получалось, и он постоянно менял слуг.

– Не думаю, что наместник учил их контемпу.

– Их не учил. Он танцевал его со мной. – Малика тяжело вздохнула. – Он был очень несчастным. Сказать об этом никому не мог, но мог выразить свои чувства в танце. Все наместники были несчастными людьми.

– С чего ты взяла?

– К ним никто не приезжал. Ни разу. Я не видела их жён, детей или внуков. Ходили слухи, что наместники отказывались от семей ради трона Порубежья. Они получали одинокое кресло и думали, что будут счастливы. Но мужчина с одиноким креслом обречён на одиночество.

– Как я?

Эйра улыбнулась:

– Ваше одиночество временно. Ваше счастье где-то ждёт вас.

– Счастливый король – это редкость.

– Значит, мне повезло. Сегодня я видела счастливого будущего короля.

Адэр запрокинул голову и уставился в потолок:

– Кого?

– Толана. Он влюблён. А вы не заметили?

– В кого? В фаворитку? Она замужем. Её муж – придворный короля Толана IV.

– Как замужем?

Адэр пожал плечами:

– Очень просто. Замужем.

– А муж знает, что она проводит время с принцем?

– Конечно. Пока его супруга в фаворе у престолонаследника, он богатеет и укрепляет своё положение при дворе.

– У вашего отца есть фаворитка?

Адэр посмотрел на Эйру:

– Тебе какое дело?

Она смутилась:

– Простите. – И потупила взгляд.

– Нет. У моего отца нет фаворитки.

– Ещё раз простите. Это не моё дело.

– Когда приедем в гостиницу, не занимайся ерундой, а ложись сразу спать. В десять мы должны быть на завтраке у Толана.

– Я не пойду.

Адэр резко выпрямился:

– Что значит – не пойду?

Эйра погладила напряженными ладонями норковую накидку:

– Мне кажется, вам неприятно моё общество. Мне кажется, я вам мешаю.

– Если бы я хотел развлечься, ты бы осталась в Грасс-Дэморе.

– А если Толан не пригласит меня за стол?

– Пригласит.

– Почему вы так уверены?

– Я знаю, – сказал Адэр.

– Только сегодня я поняла, как вам было тяжело, когда вы приехали в Порубежье. Вам поклоняются как Богу, а вы вдруг оказались в аду.

Адэр покачал головой и отвернулся к окну.

Часть 19

***

Служанка притащила ведёрко колотого льда и, прикладывая холодные кубики к лицу Малики, пыталась придать ей свежий и отдохнувший вид. Малика смотрела в зеркало и не видела себя. Она побывала ещё в одном мире, в котором ей нет места. Она чернь. Это слово выплюнул дворянин, когда понял, что проиграет. Почему она не поддалась ему? Ведь читала в его глазах, как в книге, всё, что он думал о ней. Всему виной гордость и азарт. Это слово не позволило забыться сном и мучило сейчас. Так её никто не называл.

Макидор принёс платье цвета полыни. Служанка помогла его надеть и достала из тумбочки шкатулку, но Малика отказалась от украшений. Сама расчесала волосы и привычным движением скрутила их на затылке в тугой узел.

Хватаясь за голову, Макидор вышагивал по комнате и, захлёбываясь словами, объяснял, как должна выглядеть дама правителя. А Малика мрачно взирала в зеркало. Она чернь, за причёской и драгоценностями этого не спрячешь.

Дорога во дворец прошла в полном молчании. За окнами автомобиля проплывали мокрые улицы. Разноцветные дома в этот раз казались тусклыми, пешеходы озабоченными. Погода соответствовала внутреннему состоянию – грязное небо, серый воздух и плачущие сугробы на обочинах.

В гардеробе никого не было, кроме нескольких слуг. На завтраке наследного принца обычно присутствуют самые знатные гости и придворные, которые большую часть жизни проводят во дворце, ублажая своего господина. Малика тоскливо усмехнулась – как она затесалась в их компанию?

Адэр бросил слуге плащ из куницы, подождал, пока Малика снимет норковую накидку. Нахмурился:

– Это платье требует украшений. И что у тебя на голове? Куда смотрел Макидор?

– Он сказал, что в таком виде к принцу идти нельзя, – ответила Малика.

– Нельзя.

– Можно мне вернуться в гостиницу?

Адэр немного постоял, наблюдая, как слуги расправляют на вешалке плащ. Молча направился в смотровую комнату. Закрыв за Маликой двери, подвел её к зеркалу:

– Сегодня последний день, Эйра. Завтра мы уедем. Через неделю отправимся в поездку по стране и будем смотреть на голодных детей. А в конце весны наведаемся на кладбище и посчитаем свежие могилы. Сегодня последний день, Эйра, и единственный шанс хоть что-то изменить.

Малика опустила голову:

– От меня мало толку.

– Распусти волосы, – велел Адэр и протянул ей расческу.

– Это не поможет.

– Распусти!

Малика развязала на затылке узел волос, прошлась по ним гребнем. Переплела длинные пряди. Адэр помог закрепить их шпильками и невидимками. Слуги повели её к обеденному залу. Адэр отправился в покои Толана.

В коридоре толпились придворные, человек пятьдесят, женщин и мужчин поровну. Увидев Малику, отвели взгляды, и один лишь Фандези улыбнулся ей, как старому другу. Ровно в десять под бой часов все вошли в зал. Дамы выстроились справа от сервированного к завтраку стола, мужчины встали слева. Малика заняла место у дверей и с облегчением выдохнула: табурета возле стола не было. Появились три скрипача. Приблизившись к окну, потренькали смычками по струнам.

Через полчаса из коридора послышались шаги и голоса. Дамы сделали реверанс, кавалеры и музыканты согнулись в низком поклоне. В зал вошли Толан, Адэр, Лалида, сестра Толана и её возлюбленный. Принц уселся в кресло во главе длинного стола, остальные расположились на стульях.

Слуги замелькали как тени. Заплакали скрипки. Застучали тарелки, зажурчало вино. Толан и его важные гости продолжили разговор, начатый в апартаментах принца. Глядя в окно, Малика рассматривала флюгер на белокаменной башне и слушала игру музыкантов.

Раздался щелчок пальцами. Слуга поставил в конце стола обитый бархатом табурет на изогнутых ножках и установил столовый прибор. Малика сжалась.

– Дорогая, – проговорил Толан и указал на табурет. – Прошу вас, составьте нам компанию.

Малика с немым вопросом посмотрела на принца.

– Да, вы, – кивнул он.

Малика сделала реверанс:

– Благодарю вас, Ваше Высочество.

Опустилась на краешек табурета и положила на стол ладони, слегка растопырив пальцы. Это правило было принято в давние времена, когда боялись спрятанного под столом кинжала или яда, зажатого между пальцами. Сейчас никого не убивают столь варварскими способами, но обычай остался, как дань истории.

– Что вы будете на завтрак, дорогая? – спросил Толан.

– Если можно, творог, Ваше Высочество, – ответила Малика, разглядывая рисунок на скатерти.

– Творог? – переспросил Толан. Завертел головой. – У нас есть творог?

Пока слуги бегали на кухню, принц беседовал с Лалидой. Малика не прислушивалась к разговору. Боялась поднять глаза и увидеть осуждение во взгляде Адэра. Надо было попросить булку или печенье. Или апельсин. Нет, апельсин не надо. Вдруг она разрежет его неправильно, забрызгает платье, запачкает руки.

Наконец слуга поставил перед Маликой миниатюрную пиалу.

– Ваши вкусы, дорогая, выдают ваши плебейские корни, – сказал Толан, наблюдая, как она поддевает вилочкой творог.

– Я их не скрываю, Ваше Высочество. Скажу больше: я горжусь своим происхождением. Благодаря моим плебейским корням вы обратили на меня внимание. И я сижу за столом, когда высокородные дамы стоят.

Толан хмыкнул, окинул придворных взглядом:

– Вы сидите по одной причине: у вас редчайшая красота, дорогая.

– Благодарю вас, Ваше Высочество.

– И не прячьте глаза. Я хочу их видеть.

Малика улыбнулась:

– Ваш этикет не позволяет смотреть на вас в упор.

– Сейчас я этикет. Посмотрите на меня.

Малика подняла голову. Толан покусал нижнюю губу и принялся ножом снимать кожуру с апельсина:

– Я не хотел подписывать ваше приглашение. Но увидел, как вы гуляете с Адэром Карро по дворцовой площади. Нет, сначала я увидел зверя. Он меня поразил! Где вы его взяли? Я не видел ничего подобного! А потом увидел вас, дорогая. Адэр знал, чем меня взять. – Принц разрезал апельсин на дольки. – Я подписал приглашение, хотя думал, что вы испугаетесь и не придёте. Надо иметь смелость, чтобы пожаловать ко мне во дворец, не имея титула или просто дворянского звания.

Малика вновь принялась рассматривать скатерть:

– Поверьте, чтобы пожаловать в гости к плебею, наследному принцу потребуется намного больше смелости.

Толан хмыкнул, бросил дольку апельсина в рот:

– А если бы я не подписал приглашение, вы бы расстроились?

– Конечно. Я очень хотела посмотреть на ваш мир.

– Понравилось?

– Непривычно. И, на мой взгляд, слишком много условностей, которые мешают узнать людей чуть ближе.

– Например.

– Например, темы для бесед. Они строго регламентированы. Беседуя на балу с виконтом Фандези, мне хотелось столько у него спросить, а я была вынуждена болтать о перелётных птицах, в которых ничего не смыслю и которые меня абсолютно не интересуют.

Толан с улыбкой взглянул на покрасневшего Фандези.

– Думаю, виконту эти условности тоже мешали, – добавила Малика.

– Мешали? – спросил принц у дальнего родственника.

Фандези окончательно растерялся, пробурчал что-то нечленораздельное и отступил за спины дворян.

– Как вам Тарадари? – поинтересовался Толан у Малики.

– Тарадари? Я с ним не знакома.

Дамы захихикали. Кавалеры скривили губы. Адэр нахмурился.

Принц постучал ножом по блюдцу:

– Ведите себя уважительно к человеческому несовершенству.

Взмахнул рукой, скрипачи опустили скрипки.

– Тарадари умер триста лет назад, дорогая. Вы никак не могли быть с ним знакомы.

– Я сказала вам правду, Ваше Высочество.

Принц потянулся пальцем к уху, но передумал. Малика точно рассчитала громкость голоса в наступившей тишине.

– А музыканты так старались усладить ваш слух.

– Вы говорите о музыке Тарадари? – переспросила Малика.

– Ну о чём же ещё, дорогая?

– Простите, Ваше Высочество. Меня учили называть вещи своими именами. Вас интересует, нравится ли мне музыка Тарадари? Я впервые её слышу. Я впервые покинула Грасс-Дэмор, впервые была на балу, впервые вижу наследного принца.

– А вот здесь вы лжёте, дорогая, – возразил Толан.

Глядя на скатерть, Малика свела брови:

– Простите?

– Вы каждый день видите наследного принца. Хотя в Тезаре слово «принц» упразднили. Теперь это просто наследник престола.

Малика посмотрела на Адэра – он чуть заметно покачал головой, будто пытался удержать её от необдуманных слов, – и перевела взгляд на Толана:

– Адэр Карро – для меня не наследный принц. Он мой король до моего последнего дня. И если вам, Ваше Высочество, не трудно, обращайтесь ко мне по имени. Меня зовут Малика. Или зовите меня «аспожа». В Грасс-Дэморе именно так обращаются к женщинам из низшего сословия.

Толан отложил апельсин:

– Моя ошибка. Признаю. Я забыл, что передо мной тайный советник Его Величества Адэра Карро.

– Неудивительно. Когда вокруг столько людей, сложно запомнить, кто есть кто.

Принц премило улыбнулся:

– Наверное, вам тяжело, не имея опыта и должного образования, доказывать свою правоту графам и маркизам.

– Не тяжелее, чем Бенвуто Тарадари, – ответила Малика, вновь опустив глаза. – Он ведь тоже плебей. Его господин присвоил себе творения домашнего музыканта. Бенвуто обратился в суд, а ему за «клевету» на господина сломали пальцы. Выдающийся человек умер в одиночестве и нищете. Спустя сто пятьдесят лет в судебном архиве были обнаружены черновики фуг и сонетов, написанные его рукой, а на них в то давнее время попросту закрыли глаза. Бенвуто Тарадари получил титул посмертно, и его имя носит самый красивый город Росьяра. Но триста лет назад его называли жалким плебеем и гнали с крыльца храма, когда он тянул искалеченные руки за подаянием. Его похоронили в общей могиле вместе с бродягами и преступниками. И никто до сих пор не знает, где покоятся его останки. Я никогда не слушала его музыку, Ваше Высочество, но судя по настроению, которое навеяла на меня эта мелодия, – звучал «Плач дождя».

Принц долго рассматривал Малику. Затем взял бокал с вином. Откинувшись на спинку кресла, сделал глоток:

– Замечательное вино. Попробуйте.

– Я не пью, Ваше Высочество, – ответила Малика.

– Совсем-совсем?

– Совсем.

– И даже не пробовали?

– Пробовала. Три глотка, – проговорила Малика и положила вилочку на салфетку. Перед ней тотчас провели смену тарелок и столовых приборов.

– Занятно, – сказал Толан. – Почему три глотка?

– Иштар Гарпи боялся, что вино отравлено, и попросил меня проверить.

Принц придвинулся к столу:

– Иштар Гарпи… Вот как… И вы не побоялись?

– Нет. Вино принесла я.

– Вы с ним подружились?

– Если беседы тайного советника и заключенного ракшадского воина можно назвать дружбой, то – да, мы подружились.

– На вашем месте я бы так не рисковал. Ракшада – дикая страна. Не понимаю, как мой отец терпит её посланников. Они не знают, что такое придворный этикет и не знакомы с благородными манерами. – Толан пригубил бокал. – Я читал в газетах о героизме Иштара. Занятные сказки. Странно, что газетчики на них клюнули. Эти статьи подмочили репутацию подающих надежду издательств. Жаль, а ведь некоторые мне пришлись по душе. Теперь по моему приказу их перевели в разряд бульварной прессы, и в Росьяре их почти никто не покупает. Разве что простолюдины, чтобы разжечь огонь в очаге или повеселить детей сказкой на ночь.

– Жаль, – согласилась Малика. – Жаль, что в Росьяре героизм принимают за сказку.

Толан со стуком поставил бокал на стол, но тотчас взял себя в руки и произнёс наигранно миролюбивым тоном:

– История Росьяра кишит героическими поступками, которые описаны очевидцами. Настоящими очевидцами. И мы умеем отдавать честь настоящим героям. А к бреду измученного штормом народа, точнее, нескольких калек на палубе, нельзя относиться как к правде. Люди были настолько перепуганы, что даже после шторма не пришли в себя. Иштар преклонил колено перед женщиной? Это нонсенс! Это бред! Это поставило крест на доверии ко всем газетам, которые что-либо писали о Грасс-Дэморе.

– Он преклонил колено, чтобы я села, – спокойно проговорила Малика. – После путешествия на шхуне я плохо себя чувствовала.

Толан окинул придворных взглядом, словно спрашивая – не ослышался ли он. Склонив голову набок, прищурился:

– Вы были на шхуне?

– Да, была. Иштар совершал ужасные вещи, но у него есть и другая сторона, которую никто не видит, которую он никому не показывает, – продолжила Малика, проигнорировав вопрос принца. – И только ответственность за жизни шестисот женщин, детей и стариков вынудила его открыться. На протяжении семи дней это был не ракшадский головорез, не Иштар Гарпи, это был бэцель Иштар, парус Иштар. И когда Ракшада пойдёт под этим парусом, мир изменится.

Принц взял салфетку. Промокнул губы:

– Адэр, вы составите мне компанию на прогулке?

Сосредоточенно глядя в окно и поигрывая желваками на скулах, Адэр кивнул. Спохватившись, вымолвил:

– С огромным удовольствием, Толан.

***

Нет ничего скучнее и печальнее, чем дворцовый парк ранней весной: раскисшая земля, влажные аллеи, голые деревья, мокрые скамейки. Единственным украшением были скульптуры и фонтаны. Но в скупых лучах сонного солнца они выглядели тоскливо и одиноко.

Адэр и Толан шли неторопливым шагом по хрустящему гравию. За ними на почтительном расстоянии следовала Лалида. За ней шагала молчаливая толпа придворных. Эйра брела позади всех.

– До меня дошли слухи, что отец Вилара собрался подавать в отставку, – тихо промолвил принц.

– Впервые слышу, – солгал Адэр.

– Теперь будете знать, откуда ждать предательства.

– О каком предательстве вы говорите?

– Вилар замечательный человек, но, на мой взгляд, слишком влюбчивый. Сколько раз он собирался жениться?

– Не помню.

– Три или четыре?

– Не помню.

– Вилар падок на простолюдинок. И если бы не вы, дорогой Адэр, славной фамилии Бархат давным-давно пришёл бы конец. Тезар – не Росьяр, титул не купишь. И раз Суан Бархат готовится уйти в отставку, значит, вкусы Вилара ничуть не изменились.

– Я бы не делал поспешных выводов, Толан. Суан старше моего отца на двенадцать лет. В его возрасте тяжело успевать за молодыми.

– А если я прав? Вы одобрите брак Вилара с плебейкой?

– Нет, – ответил Адэр и стиснул зубы, досадуя на излишнюю поспешность. За истекшие сутки он совершил слишком много ошибок. Раньше с ним такого не случалось.

Толан улыбнулся:

– Значит, вы не собираетесь проводить политику Зервана и одаривать простолюдинов титулами?

– Нет.

– Даже если это красивая плебейка?

– Толан, к чему вы клоните?

– Скажите мне правду, мой друг, – промолвил принц проникновенным тоном. – Зачем вы её привезли? Хотели показать, чем обладаете? Показали, мы увидели. А дальше? Завтра вы увезёте её и спрячете, как алмаз, о котором говорит весь мир, и который вы почему-то до сих пор не отправляете на экспертизу. Но она не бриллиант, Адэр. Она сорная трава. Пусть очаровательный, но сорняк. Она заглушит все ваши посевы. Друг мой, успокойте меня. Скажите, что она – ваше мимолётное увлечение.

– Между нами ничего нет и быть не может, – сказал Адэр.

– Вы это уже говорили, и эта фраза меня настораживает. – Толан повернулся к придворным. – Поиграем?

Только сейчас Адэр увидел, что они дошли до той части парка, где окружение принца обычно играло в «Орлов и цесарок». На скамейках стояли большие сундуки.

Толан поднял крышки на двух сундуках:

– Здесь плащи и сапоги для дам. – Указал ещё на два сундука. – Там для кавалеров. Правила те же: цесарки убегают, орлы догоняют, целуют и выходят из игры. Теперь новшества. Где-то в парке стоит шалаш-курятник. Если цесарка добегает до него первой, орлы её не трогают. И ещё. Я тоже участвую в игре.

Придворные загалдели, захлопали в ладоши. Больше всех радовалась Лалида.

Адэр подошёл к Эйре.

– Я не хочу быть курицей, – прошептала она.

– Мы не можем отказаться, – тихо сказал Адэр, наблюдая, как дворяне достают из ящиков длинные чёрные плащ-накидки с белыми капюшонами. – Обычно мы играем в эту игру летом. А бегать по грязи… И ты совсем не знаешь парка. Здесь много ловушек. Есть аллеи, которые заканчиваются тупиками. Кусты высокие – не перепрыгнешь. В переходы под холмами не суйся. Некоторые, как лабиринты. Чёрт! – Адэр потёр лоб. – Поддайся мне, и мы выйдем из игры.

– Не хочу, чтобы меня считали вашей фавориткой.

– Уже считают.

– Тем более. Покажите, что это не так.

– Эйра! За тобой будут гнаться по-настоящему.

– А я буду убегать по-настоящему.

– И по-настоящему будут целовать.

– Раз уж вы втянули меня в это представление, что может быть лучше?

– Эйра! Я не хочу, чтобы кто-то зажимал моего тайного советника.

– А вы не думали, что мне это может понравиться?

– Как могут понравиться поцелуи Фандези?

Эйра бросила взгляд на пунцового виконта. Посмотрела на дам, примеряющих сапоги и крапчатые плащи:

– Я найду шалаш.

Сняла норковую накидку, бросила на спинку скамьи, заправила подол длинной юбки за пояс, приоткрыв до колена стройные ноги в капроновых чулках. Глянув на неё, дворянки принялись «укорачивать» платья. Эйра выбрала сапоги: на два размера больше, зато на шнуровке. Надела плащ и накинула на голову капюшон.

Дамы выстроились в линию – Толан хлопнул в ладоши, – с визгом и смехом побежали в глубь парка и через минуту скрылись в зарослях кустарника.

Пришёл черёд кавалеров. Они скучились, как стая белоголовых орлов. Поглядывая на принца, в нетерпении елозили сапогами по грязи и тихо переговаривались.

– Шалаша нет, – признался Толан. – Удачной охоты!

Сначала Малика бежала за фавориткой принца и тремя дворянками, но потом поняла, что дамы не ищут шалаш, а ждут не дождутся, когда их догонят: всё время оглядываются и переговариваются на ходу. Малика устремилась за парочкой девиц, но те уселись на бортик фонтана и принялись веткой счищать с сапог грязь. Тогда Малика побежала наугад.

Парк был словно специально создан для подобных игр. Между стволами деревьев виднелись статуи и сбивали с толку. То и дело приходилось останавливаться и удостоверяться, что это не человек. Густые заросли высоких кустарников даже без листвы не позволяли осмотреться. Внезапно на пути возникали извилистые ряды вечнозелёных насаждений. Иногда встречались полянки с клумбами, обнесёнными коваными оградами. Ступенчатые фонтаны изгибисто вытянутой формы заставляли бежать в другом направлении.

Сзади доносился звонкий клёкот. Порой слышались визг и смех девиц. В ушах шумело, в висках стучала кровь, и было невыносимо жарко.

Малика прижалась спиной к стволу дуба, скинула капюшон, посмотрела на землю. Следы! В раскисшей земле были четко видны следы! Тот, кто идет по ним, скоро её нагонит.

Она бежала что есть мочи, замирала, приседала, делала круги, чтобы запутать погоню. Но клёкот неумолимо приближался.

Когда Толан пробежал мимо фаворитки, Адэр удивился. А когда заметил четырёх придворных справа и слева от принца, всё понял: на Эйру устроили охоту.