Текст книги "Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ)"

Автор книги: Светлана Романюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Жил он в этой гостинице второй месяц. И если первый месяц просто жил, тщательно соблюдая режим, спал, ел и совершал моцион, то во второй – к вышеперечисленному добавил регулярные проверки, оказано уже общеукрепляющее воздействие именно на него или еще нет. Проверял обычно утром до завтрака и в послеобеденное время. В нелегком труде естествоиспытателя герцогу помогали ассистентки. Высокооплачиваемые и квалифицированные. Менялись они, однако, со свистом, видимо, квалификации все же не хватало, а может, и энтузиазма в исследовательском деле. Вот только последняя задержалась. Приходит уже четвертый день, герцог ею очень доволен. С огоньком, видно, человек работает.

Все это мистер Хагер узнал у хозяина гостиницы, к которому обратился в несколько растрепанных чувствах, проследив весь путь Карла Пауля из гостиной до апартаментов и пронаблюдав встречу того с ассистенткой, а также узрев начало опыта, не сказать что научно значимого, но, безусловно, практически небезынтересного.

Поскольку покои герцога Вольфенбург-Мекленбюттельского располагались на третьем этаже, все время своего отсутствия мистер Хагер провел, то крадучись, а то и бегом перемещаясь по этажам, чему можно найти подтверждение, хорошенько порасспросив слуг, и времени заниматься установкой ловушки у него категорически не было.

– Ну что же, с моим кузеном понятно, – сказала Гердта, слегка порозовев щеками. – Мне, однако, кажется, что ваша подозрительность в его отношении была чрезмерной. Вспомните, покушения начались задолго до нашей с ним встречи. И потому у Карла не было ни возможности, ни мотива, ни, если честно, разумения все это устроить.

– Кстати, об устройстве всего этого! – встрепенулась маркиза. – Вы, помнится, обещали нам поделиться информацией о том, как же ловушку соорудили…

При последних словах статс-дама с опаской потыкала оттопыренным мизинчиком в рукоять одного из лежащих перед ней пистолетов.

– Делать какие-то выводы рано, сбор сведений продолжается, – попытался оттянуть неизбежное мистер Хагер.

– Ничего-ничего, мы понимаем, что работы по выявлению злодея и супостата продолжаются. Мистер Старк, аки пчелка, собирает крупицы информации, дабы принести их вам, а уж вы эти крупицы обработаете и зальете в наши уши мед истины! Но мы вполне готовы узнать и выясненные на данный момент факты, без выводов! – голосом доброй бабушки-сказочницы произнесла маркиза и приготовилась слушать, выставив ухо по направлению к собеседнику.

Видя, что мистер Хагер не спешит выполнять просьбу пожилой леди, Гердта послала ему улыбку, более подходящую ледяной скульптуре, и продублировала пожелание маркизы. Секретарь в очередной раз вздохнул, потер лицо пятерней и осторожно начал:

– Я, разумеется, могу предоставить вам уже имеющиеся в моем распоряжении сведения, но должен предупредить, что преждевременная широкая огласка может свести на нет достигнутые к этому моменту успехи…

Принцесса и маркиза высказались одновременно.

– О широкой огласке речи не идет!

– Мальчик мой, о каких успехах вы говорите?

Мистер Хагер захлопнул рот и умолк, исподлобья уставившись на обеих. Лорд Палмсбери решил, что пора взять инициативу в свои руки, поскольку он не горел желанием лицезреть сцену избиения младенца, которую маркиза жаждала продемонстрировать, судя по хищному выражению лица и направлению взгляда, избрав в партнеры мистера Хагера.

– Позвольте поблагодарить вас, мистер Хагер, за столь своевременное напоминание о нежелательности огласки! – посол начал речь голосом бравым и жизнерадостным, затем, несколько приглушив звук и смягчив тембр, обратился к дамам: – Предлагаю очертить круг тех, кто будет допущен к сведениям подобного рода. Если не считаете меня достойным доверия, готов удалиться, но, признаться, надеюсь, что не буду простым балластом, если вы решите, что я могу присутствовать при докладе мистера Хагера.

Маркиза полоснула по послу ехидно-насмешливым взглядом, принцесса же одарила едва заметной благодарной улыбкой. Затем, неспешно поворачивая голову, посмотрела в глаза каждому из присутствующих. За столь внушительным столом их оказалось не так уж и много: маркиза, мистер Хагер, лорд Палмсбери, распорядитель поездки, командир гвардейцев и сидящий чуть в стороне доктор.

– Если я не могу положиться на здесь присутствующих, то и выжить мне будет затруднительно, – задумчиво произнесла Гердта, встретившись глазами с мистером Хагером.

Тот тяжело вздохнул и первым отвел взгляд, а затем заговорил усталым и каким-то обреченным голосом:

– Ну что же, если вы настаиваете. Еще раз напоминаю, что сбор сведений продолжается, сложившаяся к настоящему моменту картина неполна…

Мистер Хагер говорил медленно, перечисляя окружающим факты сухие, а иной раз и очевидные. О том, что злоумышленник проник в апартаменты принцессы в то время, когда она наслаждалась выступлением менестреля. Не ранее, чем за час до ее возвращения, поскольку до той поры в апартаментах находились слуги. Злоумышленник, вероятнее всего, вначале забрался на балкончик, а затем в будуар принцессы, и уже оттуда в гостиную, где и соорудил ловушку из имеющейся в комнате мебели и принесенных с собой пистолетов и мотка веревки. На балкон он, видимо, также попал при помощи веревки, при этом с одинаковой вероятностью мог спуститься с верхнего этажа или даже крыши или подняться с земли. Балкончик выходит в небольшой принадлежащий гостинице парк, отделенный от городского шума и от гама хозяйственного двора высокой и пышной зеленой оградой. Страж, дежуривший внизу, клянется, что все это время совершал обход парка в соответствии с утвержденным маршрутом и ничего подозрительного не заметил. Характер сооруженной ловушки говорит о том, что злоумышленник был в курсе сложившейся традиции распахивания дверей и отлично помнил параметры фигуры принцессы, а в частности ее рост, поскольку установил пистолеты таким образом, чтобы выстрелы пришлись ей в голову и в верхнюю часть туловища, и если бы двери открывали как обычно, принцесса вряд ли отделалась бы так же легко, как паж. Пистолеты новые. Ританского производства. В этом году такие пистолеты поступили на вооружение в некоторые подразделения ританских войск. Подобными вооружена и охрана, входящая в состав ританского посольства.

Гердта слушала мистера Хагера молча, с каждым словом бледнея все сильнее, хотя казалось, что сильнее уже некуда. После того как мистер Хагер закончил свой рассказ, в гостиной установилась полнейшая тишина. Лорд Палмсбери смотрел на принцессу, и смутная догадка, мелькнувшая в его голове еще в Либенбурге, в тот момент, когда Гердта изучала отчет об артефактах иллюзий, наконец-то оформилась во вполне четкий вопрос. Несколько мгновений лорд пытался решить, задавать этот вопрос сейчас или дождаться случая, когда они окажутся в более тесном кругу. Потом подумал, что хуже уже вряд ли будет, мысленно махнул рукой и спросил:

– Ваше высочество, не сочтите за праздное любопытство, но что вас связывает с Ританией, помимо заключенного не столь давно брака? Возможно, покушения связаны не с тем, что кто-то не желает видеть вас рядом с принцем Огэстом, а с тем, что кто-то чрезвычайно опасается вашего приезда в Ританию?

Гердта встрепенулась, подняла на посла удивленно-недоумевающий взгляд и приоткрыла рот с явным намерением возразить. Но ни одного звука так и не проронила, рот захлопнула, в глазах её появилась задумчивость, а меж бровей пролегла вертикальная складочка. Все присутствующие молчали, терпеливо дожидаясь результатов размышлений принцессы. Наконец Гердта отмерла, вздохнула, потеребила конец веревки, лежащей на столе, и произнесла:

– Возможно, вы в чем-то правы. Поскольку покушения начались после объявления о помолвке, а если точнее, то после приезда свадебного посольства, я связала все происшествия с тем, что кто-то пытается не допустить моего вхождения в королевскую семью Ритании. Однако если допустить вероятность того, что злоумышленник таким образом пытается или задержать меня в Вабрии, или помешать появиться в Ритании… Это стоит обдумать.

Принцесса вновь замолчала. Прикрыла глаза. Потерла пальцами виски. Наконец, придя к какому-то выводу, проронила:

– Я затрудняюсь навскидку сказать, чем именно это может быть вызвано. Я ничем не связана с Ританией или с любой другой страной мира, за исключением нескольких научных публикаций и участия в паре международных конкурсов. Кстати, один из этих конкурсов был организован Ританской короной, и после его завершения меня пару раз привлекали в качестве стороннего консультанта. Но это было уже довольно давно, все общение велось по переписке, и последний раз ко мне обращались с подобной просьбой незадолго до завершения Великой Континентальной Войны.

– Простите, ваше высочество, каких-каких публикаций? – слабым голосом переспросил посол.

– В Ритании? В Ритании было опубликовано не слишком много – пара работ по теории дифференциальных уравнений, одна – по теории твердого тела и ряд работ по функциям, описывающим пространственные поверхности. Последние актуальны при расчёте как классических иллюзий повышенной сложности, так и при построении динамически встроенных иллюзий, – воодушевленно начала перечислять принцесса, но, встретив слегка расфокусированный взгляд лорда Палмсбери, осеклась и после минутной заминки переспросила: – Вы не названия работ спрашивали?

Лорд Палмсбери вздохнул и обвел взглядом всех присутствующих. Судя по одухотворенному лицу мистера Хагера, он тоже был впечатлен перечнем принцессы, и не меньше лорда был удивлен им. Распорядитель поездки и командир гвардейцев сидели с видом несколько скучающим и равнодушным, то ли для них сказанное принцессой не стало открытием, то ли просто не показалось стоящим внимания. Маркиза, видимо утомленная недавней перепалкой с секретарем, посапывала, свесив голову на грудь, а доктор задумчиво рисовал пальцем на столешнице видимые лишь ему узоры.

– Не названия, – кривовато усмехнулся посол. – Признаться, я удивлен глубиной ваших знаний.

– Но разве вас не знакомили с моей биографией? – в свою очередь растерялась Гердта.

– Видимо, мне предоставили сокращенный вариант, – развел руками лорд Палмсбери.

– Ну что же, – задумчиво протянула принцесса. – Этот факт тоже следует обдумать. Возвращаясь к моей биографии… Вы, наверное, в курсе, что Вабрия – это одна из немногих стран на Континенте, где женщинам предоставляется возможность получить высшее образование. Да, здесь тоже есть немало ограничений, но получить профессию реально. Этот шанс я не упустила, после выпуска из пансионата поступила в государственную академию в Глине. Мне очень повезло с наставниками, поскольку девушкам запрещено посещать лекции и практикумы с основным потоком, многое приходилось осваивать самостоятельно, но ни один из преподавателей не отказал мне в консультациях. Так что в двадцать два года я защитила диссертацию и мне присвоили степень доктора естественных наук. Спустя ещё два года стала приват-доцентом, даже читала в академии курс лекций по математике. Правда, на акушерском отделении, но тут опять сложности и ограничения, связанные с полом. Женщина имеет право читать лекции лишь в женских группах.

Гердта в очередной раз замолчала и, протянув руку к веревке, вновь принялась теребить оставленный было в покое кончик.

– Вы упоминали, что консультировали кого-то в Ритании, – напомнил лорд Палмсбери.

Гердта оставила в покое изрядно потрепанную веревку и сцепила руки в замок.

– Да, после одного конкурса. Он проходил под патронажем ританской короны. Сообщение между странами на Континенте ещё не было подорвано войной. В официальных государственных изданиях шести стран единовременно были напечатаны условия нескольких задач, на решение давалось три месяца, затем надлежало отправить расчеты письмом, дату отправки фиксировали. Условия были столь каверзны, что я просто не могла пройти мимо. При подведении итогов оказалось, что я вхожу в число немногих, кто справился. Всем победителям полагался денежный приз и чрезвычайно заманчивое приглашение на работу в Ританию. Мне приглашения не досталось. В Ритании официально не признают существование женщин-математиков, – при этих словах Гердта позволила себе скупую улыбку. – Но это не помешало в дальнейшем обращаться ко мне за консультативной помощью в паре спорных случаев.

– С кем именно вы состояли в переписке? Вы можете назвать этих людей? А может быть, и разъяснить суть вопросов, к вам обращенных? – поинтересовался наконец-то очнувшийся мистер Хагер.

– Суть вопросов? Разве что в общих чертах. Один раз это были расчеты магического плетения медицинского характера, а второй раз – алгоритм расчета динамически встроенных иллюзий. Переписка велась с группой специалистов, я напишу вам их фамилии чуть позже. А одно из первых писем, обращенных ко мне, было непосредственно от Его Высочайшего Величества Матиаса I.

Глава 23

Кити походила на большую восковую куклу. Жизнь едва теплилась в хрупком теле девушки. Счет шел не на минуты, на секунды. Уже шепча останавливающее кровотечение заклинание, Грегори понимал, что слишком поздно. Это уже не поможет. Что делать дальше, он решительно не понимал. Необходимо было накладывать стазис, но для этого нужно было как минимум два магически одаренных и грамотных в медицине человека. А где их взять в течение трех секунд?

На единственную дельную идею Грегори натолкнула всплывшая из глубин памяти трагедия детства Селии, когда мать пыталась спасти жизнь дочери, отдавая ей свою силу и жизнь. Имея такой случай в семейной истории, невозможно не выяснить, а есть ли у донора шанс выжить в случае переливания сырой силы пострадавшему. Выяснилось, что шанс есть. Но способ передачи достаточно трудоемкий и энергозатратный. Грегори абсолютно точно разучивал эту зубодробительную и мозговыворачивающую формулу. И сейчас не раздумывая воспроизвел её как можно точнее. И только после этого понял, что загнал себя в ловушку и вряд ли спас сестру. Искорка жизни продолжала мерцать в теле девушки, но только за счет непрерывной подпитки силой брата.

Помимо воспроизведения сложной формулы, переливание сырой силы требовало непрерывного контакта с пострадавшим и предельной концентрации, чтобы держать в узде интенсивность передачи. Ко всему прочему этот способ был ограничен и по времени в том числе. Процедура прекращалась, как только от резерва донора оставалось менее тридцати процентов. Реально оценивая свои силы, Грегори понимал, что его хватит максимум на двадцать минут.

Двадцать минут жизни – это безумно много по сравнению с несколькими мгновениями! Но в случае, если за это время к ним никто не придет на помощь, это будут не минуты жизни, а лишь искусственно растянутая предсмертная агония. Время бежало стремительно и неумолимо. Никогда раньше Грегори не чувствовал себя столь беспомощным. Он не мог запустить еще одно заклинание. Да что заклинание! Он не мог даже дотянуться до звонка, чтобы вызвать кого-то из прислуги, поскольку руки от висков сестры отрывать нельзя было.

Просидев в луже крови пять из двадцати отвоеванных для сестры минут, Грегори наконец сообразил закричать:

– Помогите! Кто-нибудь! На помощь!

Минуты утекали, как вода в песок. Густой запах крови лез в ноздри, вызывая тошноту. От резкой потери силы кружилась голова. Голос молодого человека становился все отчаяннее, все отчетливее в нем слышалась безнадежность.

– Люди! Спасите! – уже хрипел он, когда в коридоре наконец послышались чьи-то шаги и на пороге появилась горничная в парадной форме. В руках она держала аккуратную стопку салфеток. Увидев распростертую на полу девушку и склонившегося над ней Грегори, горничная всплеснула руками, и все, что она до этого момента столь бережно несла, превратилось в неопрятную кучу у её ног. Служанка еще мгновение смотрела на залитых кровью молодых людей, потом вяло махнула ладонями, словно отгоняя увиденное, и плавно осела на пол, где и осталась лежать, потеряв сознание от ужаса.

– Хоть бы завизжала сперва, – просипел Грегори сорванным голосом.

Этажом ниже прямо под ним молодежь продолжала беззаботно веселиться, играть в фанты. Селия заливисто хохотала. Она только что лихо справилась с неимоверно сложным заданием – жестами изобразила один из последних сонетов, вышедших из-под пера Брэндона Рэйма. И её поняли все присутствующие на тот момент в малой гостиной. Даже те, кто стихов не читал, а о Бендоне Рэйме не слышал. Теперь же в центре комнаты неуклюже топтался барон Бэдгер, безуспешно пытаясь изобразить жирафа.

В разгар веселья мисс Грин, тихонько сидевшая на высоком стуле в дальнем углу комнаты и казавшаяся до этого момента полностью погруженной в вязание, вскинула голову и, уставившись в потолок, несколько мгновений прислушивалась к чему-то. Личико её при этом становилось все мрачнее и мрачнее. Наконец она мотнула головой, крепко зажмурилась, а потом резко распахнула глаза, словно пыталась таким образом стряхнуть навернувшиеся слёзы. Бросила рукоделье и метнулась к Селии.

Селия пару мгновений недоумевающе смотрела на компаньонку. Беспечная улыбка все еще отказывалась покидать лицо девушки, а в глазах уже поселилась тревога. Мисс Грин взяла свою подопечную за руку и потянула её по направлению к двери. У выхода из гостиной они столкнулись с Чарльзом.

– Что произошло? – сразу подобрался он, увидев странную гримасу на лице Селии и необычайно обеспокоенную и даже суетливую фейри.

– Не знаю, но что-то очень плохое! Мисс Грин очень встревожена, – торопливо проговорила девушка и, не останавливаясь, метнулась к лестнице на второй этаж.

Чарльз бросился следом.

Всей компанией поспешно поднялись на второй этаж и увидели горничную, лежащую у распахнутой двери в кабинет графа. Из кабинета доносились какие-то странные сипящие и хрипящие звуки.

Ни Чарльз, ни Селия впоследствии не помнили, как они очутились в кабинете. Казалось, вот только-только они заметили темные юбки форменного платья служанки, и в следующее мгновение оба уже в кабинете, рядом с Грегори. Ни как они передвигались по коридору, ни как перешагивали несчастную горничную, ни у одного из них не отложилось в памяти.

Селия опустилась на колени по одну сторону от Кити и, бегло оценив состояние и Кити, и Грегори, кивком предложила Чарльзу разместиться напротив.

– Накладываем стазис, – хрипло произнесла она. – У нас три минуты. Я плету, ты заполняешь. Время пошло. Работаем.

Как бы странно это ни звучало, но следующие три минуты были самыми тихими за весь вечер. Чарльз и Селия сосредоточенно окутывали Кити паутиной силовых магических нитей. В какой-то момент Грегори отнял руки от висков сестры, отполз в сторону и уселся прямо на полу, тяжело привалившись спиной к боковине письменного стола.

Однако вскоре безмолвие взорвалось криками, ахами, топотом ног, хлопаньем дверей и множеством других звуков. Замелькали лица, в основном, конечно, знакомые, но иной раз и вовсе неизвестные. Одним из первых в кабинет графа попал щуплый мужчина в ливрее с гербом графа Морнингтона. Заглянул в комнату. Огляделся. Селия и Чарльз к тому времени только что закончили вводить Кити в состояние стазиса. Мужчина метнулся к Селии и сунул ей в руки какую-то подвеску.

– Амулет реанимационной помощи. Сможете его активировать? – скороговоркой произнес он и, дождавшись утвердительного кивка девушки, исчез так же внезапно, как и появился.

Чарльзу и Селии стоило бы задаться вопросом, каким образом столь дорогая и редкая вещь оказалась у слуги, но, откровенно говоря, им было не до выяснения подробностей. Амулетом воспользовались.

Появилась леди Анна, белизной лица соперничающая с бледностью Кити. Опустилась на ковер подле дочери, взяла её за руку и так и застыла безмолвной статуей.

Мелькнула заплаканная мордашка Лизи.

На пару мгновений в кабинет заглянул хозяин. Окинул взглядом всех в нем лежащих и сидящих и ретировался. Лицо его было при этом обиженно-недоумевающим.

Ещё через несколько минут в особняк на Беркли-сквер прибыл лорд Бо, профессор медицинских наук, преподававший ранее в Ританском Королевском университете. Правда, с того момента, как он в последний раз поднимался за кафедру, прошло не менее четверти века, но всем присутствующим было не до перебору. Профессор проживал неподалеку, и его помощь пришлась кстати.

Лорд Бо попросил всех удалиться из кабинета, осмотрел пострадавшую. Окинул собравшееся в коридоре общество цепким взором. Ярко-синие глаза его производили странное, даже жутковатое впечатление. Они казались чем-то инородным на лице профессора. Красивые, ясные, молодые очи на испещрённом морщинами неимоверно старом лице. Белая, тонкая полупрозрачная кожа с рыжими пятнышками. Непрестанно подрагивающие руки и голова. Лорд Бо определенно не выглядел приятным в общении человеком. Высокомерный тон, скрипучий голос и резкие отрывистые фразы лишь подтверждали, что первое впечатление верно.

– Кто накладывал стазис? – приступил он к допросу, после того как позволил родственникам вернуться в комнату.

Получив ответ, пришпилил Чарльза взглядом к ковру и процедил:

– Терпимо.

На Селии взгляд профессора не задержался, напротив, он старательно смотрел сквозь неё.

– Кто переливал силу до стазиса?

Узнав и эту информацию, скривил насмешливо губы и изрек:

– Небезнадежно.

Бросив взгляд на амулет у груди Кити, лорд Бо постановил:

– Немыслимая удача.

Затем тряхнул головой сильнее обычного и разрешил переместить пострадавшую на постель. Когда девушку унесли, следуя четким его указаниям, профессор наконец-то обратил внимание на Селию.

– Я займусь сложным случаем, а вы займитесь остальными, – поставил он ее перед фактом и удалился из кабинета, небрежно махнув рукой в сторону горничной, которая так и не пришла в себя. Кто-то, не слишком церемонясь, отодвинул девушку от входа, и она так и лежала в углу, больше похожая на груду тряпья, чем на человека. И судя по звукам, разносившимся по всему особняку, эта несчастная была не единственной, кто потерял сознание на этом балу. Селия вздохнула, потерла руки и занялась приведением в чувство всех в этом нуждающихся.

Грегори и Чарльз ринулись было ей помогать, но в парадную дверь вошли полицейские, и молодые люди были вынуждены уделить внимание им. Неразберихи и криков стало в разы больше. Представители правопорядка с первых минут стали вести себя так, как будто Грегори единственно возможный подозреваемый. Пока двое полицейских допрашивали растерянного, возмущенного и обессиленного молодого человека, остальные пытались осмотреть место происшествия и опросить свидетелей. Это полицейским не слишком хорошо удавалось, поскольку некоторые из них терялись и тушевались перед сильными мира сего, а большинство демонстрировало полнейшее равнодушие, как к обитателям особняка и их гостям, так и к собственному начальству и его приказам.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, но в особняк прибыл лорд-наблюдатель и его люди. После приезда графа Черри бардак в доме сразу стал гораздо организованнее, хотя так и не трансформировался в порядок. Полицейские шустро и почти радостно передали специалистам из команды лорда-наблюдателя всё, что смогли к этому времени выяснить, и расторопно ретировались.

Отстав от лорда-наблюдателя всего на несколько минут, в особняк на Беркли-сквер прибыл семейный врач. Пациентка перекочевала из сухоньких, подрагивающих, но все еще умелых рук лорда Бо в надежные, пухлые руки мистера Пиллета. Для спасения Кити было предпринято все возможное и даже невозможное, однако она так и не пришла в себя. Оба доктора в один голос уверили осунувшуюся мать, что угрозы для жизни девушки больше нет, но привести её в чувство не в их власти.

– Она жива, молода, сильна. Возможно, скоро будет здорова. Больше от меня ничто не зависит, – отрывисто бросил лорд Бо и удалился. Тремор профессора был заметен даже со спины, судя по всему, старый доктор значительно выложился, врачуя Кити.

– Дорогая графиня, – мягким голосом говорил мистер Пиллет, сложив полные ладони в умоляющем жесте, – поверьте, для милой Кити сделано всё возможное. Лорд Бо практически творил чудо на моих глазах, но ранения в голову чрезвычайно коварны. Для ухода за больной я порекомендую вам высококвалифицированную сиделку и буду навещать пациентку каждый день, но единственное, что ей сейчас по-настоящему нужно, это забота и ваша любовь. Пусть родные как можно чаще заглядывают к ней, разговаривают с ней, берут её за руку. Она должна слышать и чувствовать, что её здесь ждут, что ей нужно сюда вернуться.

Леди Анна выслушала доктора молча. Глаза её от непролитых слез казались огромными. Женщина кивнула мистеру Пиллету в знак того, что услышала его, развернулась и пошла в комнату дочери механической походкой заводной куклы.

Пару часов спустя лорд-наблюдатель любовался стройными рядами книг в библиотеке особняка на Беркли-сквер. На стеллажах и полках теснились тысячи томов, судя по корешкам, принадлежащих разным эпохам, странам и жанрам. По всему выходило, что собирать эту достойную коллекцию Динтоны начали не одно поколение назад. Лорд-наблюдатель поглядывал в сторону самых древних фолиантов и ожидал графиню. Побеседовать с большинством домочадцев он уже успел, равно как и с некоторыми из гостей. С остальными гостями и слугами разобрались без его участия.

Граф Черри поморщился, представляя, что было бы, возьмись он беседовать с каждым. Ему и восьми опрошенных к настоящему времени человек хватило с избытком, до головной боли и зубовного скрежета. Он в очередной раз пошелестел листами с краткой выжимкой того, что выяснили его подчиненные.

Пропажи. И этот бал без них не обошелся. Лорд-наблюдатель потер висок. Были утеряны: один браслет, кольцо и серьга. Не так густо, как на бале-маскараде, но для случайных потерь все же многовато. Интересно, скудость перечня объясняется тем, что воры решили временно приуменьшить свои аппетиты, что маловероятно, или их кто-то спугнул? Возможно, что Катарина.

Девушку было откровенно жаль. Действия наблюдателя из свиты графа Морнингтона были по-человечески понятны и объяснимы. По букве закона и инструкции раскрывшегося и истратившего казенный амулет оперативника, следовало изрядно наказать, по совести – делать этого не хотелось. «Не хочу. И не буду!» – решил для себя лорд-наблюдатель, увидев на пороге библиотеки графиню.

Можно было предположить, что несколько дней назад графа Черри угощала чаем другая женщина. Сегодняшняя графиня выглядела лет на пятнадцать старше. Глаза, лучившиеся во время прошлой беседы добротой, спокойствием и пониманием, сейчас были пусты. Леди Анна так и не сменила бальный наряд. Кружево на платье поникло и смотрелось неопрятно, подол местами испачкался, а кое-где и истрепался. Женщина прикрыла плечи шалью, расцветка которой навевала ассоциации с ночным грозовым небом. Теплая темная шаль казалась чуждой и неуместной на бальном платье оттенка сливочного масла.

Да, о масле зря! От тоста со сливочным маслом граф Черри не отказался бы. Как-то некстати вспомнилось, что ужин он пропустил. Завтрак тоже не предвиделся. И в этот раз графиня Динтон вряд ли озаботится его питанием.

Лорд-наблюдатель поднялся. Поприветствовал хозяйку дома. Помог ей расположиться на стуле и приступил к опросу. Графиня отвечала сухо, безучастно. Не односложно, и то хорошо.

Нет. Ничто не показалось ей странным, разве что граф Морнингтон был обеспокоен чем-то, относящимся к его дочери.

Граф Черри кивнул. Благодаря письму лорда Стилнеса и его дочери он был в курсе, чем Леола могла огорчить отца. А наблюдатели в их свите лишь подтверждали эту информацию.

Более никаких странностей графиня не заметила. Она скрупулезно перечисляла гостей, упоминала, с кем из них она успела переговорить, о чем и когда именно. Ни одной эмоции не отразилось в звучании её голоса. Ни один мускул не дрогнул на её лице, более всего напоминающем алебастровую маску.

Виски у лорда-наблюдателя ломило так, что отдавало даже в челюсть. Кстати, о челюсти. Он бы с удовольствием эту самую челюсть сейчас кому-нибудь свернул. Например, графу Динтону. Ему – с особым удовольствием.

Лорд-наблюдатель беседовал с хозяином особняка за полчаса до разговора с графиней. В отличие от супруги, граф озаботился и переменой одежды, и стремлением произвести наиболее приятное впечатление на гостя. Беспрестанно интересовался, удобно ли гость расположился, и выражал сожаление о том, что их семейные неурядицы отрывают и без того занятого человека от дел государственной важности. Рассказ графа о бале был до крайности эмоционален и малоинформативен. Единственный эпизод, который представлял для расследования интерес, граф рассказывал, столь часто перебивая себя многозначительным покашливанием, выразительными взглядами и не менее выразительными жестами, что растянул это действие минут на пять, хотя свободно мог бы уложиться секунд в двадцать.

Если сделать выжимку из его рассказа, то становилось ясно, что примерно в то же время, как произошло несчастье с его дочерью, а вернее всего, незадолго до этого, граф развлекался у себя в покоях с некой леди. Затягивать развлечение не стали, дабы не привлекать внимания своим долгим отсутствием. Выскользнули в коридор, где и увидели только что поднявшегося по лестнице лакея, дама смутилась и помчалась мимо слуги на первый этаж. Сам граф запер покои и только после этого отправился вниз, на лестнице столкнулся с сыном Грегори. Поскольку даму граф внизу не встретил, видимо, она скрылась в уборной. Нет, имя дамы граф разглашать не намерен, ведь он настоящий мужчина и джентльмен.

Именно после этих слов лорд-наблюдатель скоренько свернул беседу с графом, почувствовав острую необходимость прерваться и вернуться к разговору с мужчиной и джентльменом чуть позже. Немного подготовившись к беседе. Травки какие-нибудь успокаивающие пропить, что ли.

Тем временем графиня в своем рассказе практически добралась до того момента, как увидела пострадавшую дочь. Взгляд женщины, и до того направленный сквозь собеседника, теперь и вовсе был устремлен куда-то в одной ей ведомые дали. Сухие, потрескавшиеся губы шевелились с явным трудом.

Граф Черри вздохнул и решил, что успокаивающие травки нужнее не ему. Встал, подошёл к столику, на котором обосновался пузатый графин с водой, наполнил один из бокалов, стоявших рядом. Щелкнул перстнем. Подумал. Щелкнул ещё раз. Взял бокал, поднес его графине.

– Выпейте. Вам это необходимо.

Женщина осеклась, с недоумением уставилась на воду, затем перевела взгляд на мужчину.

– Пейте, – приказал он.

Она послушно взяла и почти мгновенно осушила бокал. Лорд-наблюдатель забрал его, расторопно поставил обратно на стол и вернулся, как раз вовремя, чтобы подхватить заваливающуюся набок графиню. Хекнул, принимая немалый вес, с натугой поднял на руки и понес на ближайший диванчик, куда буквально свалил свою ношу. Всё же графиня была женщина крупная, статная, почти на голову выше самого лорда-наблюдателя.