Текст книги "Да что вы знаете о настоящих принцессах? (СИ)"

Автор книги: Светлана Романюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)

Глава 18

В гостиной Гердты появился небольшой прямоугольный стол. Лорд Палмсбери не знал, принесли ли его из другой части дома или попросту сдвинули два маленьких столика из уже имеющихся, но то, что это было сделано специально для назначенной встречи, было очевидно. Гердта и маркиза расположились у одного торца, а секретари разместились у противоположного. Послу было предложено место вдоль длинной стороны у стены. Там он и восседал. Ему представлялись горы, глубокое ущелье и две маленькие деревушки по обе стороны от него. Долгое время единственным способом перебраться через ущелье был шаткий веревочный мостик, затем деревушки разрослись, их жители возвели широкий крепкий мост, которым и пользовались в свое удовольствие, а ветхий оставили. И продолжал он висеть над пропастью уже не как мост, а как некий символ единения и дружбы. Лорд Палмсбери сидел за столом, молчал и ощущал себя этим самым потрепанным, но объединяющим символом.

Леди Корке появилась точно в назначенное время и выглядела при этом вполне опрятно и достаточно бодро. Её усадили напротив посла. Фрейлина подробностей к своему рассказу об отвороте добавить не смогла, но последовательность событий изложила. Мистер Хагер держал себя в руках, вопросы задавал грозно, но кулаками не тряс и слюной не брызгал. Мистер Старк был по-прежнему бледен и молчалив, но записи вел споро. В итоге допрос фрейлины занял не более получаса. Затем шмыгающую носом девушку отправили в её покои, а слово взяла принцесса.

Гердта поведала мистеру Хагеру всё то, что уже рассказывала накануне лорду Палмсбери. Говорила она чуть суше, сдерживая эмоции и избегая подробностей. Про непереносимость цветка рассказала, а вот про амулет умолчала. Уложилась в четверть часа. Затем по столу передвинула мистеру Хагеру внушительную стопку документов:

– Ознакомьтесь, здесь выводы ваших коллег из Вабрии. По всем упомянутым мною случаям, за исключением последнего.

Мистер Хагер с легким шипением стравил набранный было для длинной тирады воздух. Отвесил принцессе то ли легкий поклон из положения сидя, то ли глубокий благодарный кивок и погрузился в изучение полученных документов.

Лорд Палмсбери, сидя неподалеку от него, мог видеть, что все бумаги разделены вертикальной чертой. Текст в левой части был написан по-ритански, в правой части пестрел артиклями вабрийский. Мистер Хагер внимательно изучал каждый лист, после передавал его мистеру Старку. Тот уточнил, можно ли забрать эти документы или необходимо снять копии, и, получив разрешение принцессы оставить бумаги себе, быстро пробегал глазами каждую. Траектория движения глаз выдавала, что он читает обе части и делает это с примерно одинаковой скоростью. Прочитанные листочки мистер Старк укладывал в папку.

Мистер Хагер ознакомился с последним документом, передал его коллеге и, пока тот заканчивал чтение, молча сидел, вперив взгляд в столешницу и шумно вздыхая. Затем с силой потер лицо широкими ладонями.

– Ваше высочество, а почему вы тогда в храме не… – он замялся, видимо, в последний момент, решив заменить формулировку. – Почему вам в храме плохо не стало, если вы на этот цветочек реагируете так… остро?

– Не знаю, – повела округлыми плечами Гердта. – Возможно, с возрастом моя реакция на этот цветок притупилась, или это ещё один побочный эффект от зелий, что мне добавили в духи. И, поскольку дело было в храме, не стоит сбрасывать со счетов божественную волю.

Услышав последнее объяснение, мистер Хагер икнул и уставился немигающим взглядом на принцессу, изо всех сил пытаясь решить, серьёзно она говорит или подшучивает над ним. Принцесса смотрела на мистера Хагера широко распахнутыми глазами, полными искренности и участия. Мистер Старк зашелся во внезапном приступе кашля. Тучный псевдосекретарь резко оглянулся на кхекающего коллегу, тот моментально справился с приступом и предложил:

– Возможно, имеет смысл опросить и остальных фрейлин? С разрешения её высочества, конечно.

– Её высочество поддерживает эту идею и находит её чрезвычайно разумной, – улыбнулась Гердта.

– Да, – нехотя признал мистер Хагер. – Предложение разумное.

– Ой, молодёжь нынче столь впечатлительная, – посетовала маркиза. – Может быть, пригласим сразу и мистера Хилера?

– Не лишняя предусмотрительность. Метод борьбы с девичьими истериками у него отработан, – усмехнулась принцесса.

Возражать никто не решился.

Первым прибыл доктор, ему дали подписать клятву о неразглашении и указали на стул у входа, где он и разместился, бережно прижимая саквояж к округлому брюшку.

Затем по очереди заходили фрейлины. Отвечали на вопросы. Все четыре рассказа практически совпадали по содержанию, но несколько отличались по форме. Самым длинным оказался рассказ Лидии, долговязой девицы с плоским лицом и впалой грудью. Самым дельным – рассказ Дианы.

В результате опроса вырисовалась следующая картина. Некая, предположительно молодая, особа навестила всех фрейлин. Визит к большинству состоялся до назначения девушек в свиту принцессы, а к Диане уже после. Более того, ко всем девушкам визитерша приезжала домой, а к Диане наведалась в Лидоне, перед самой поездкой. Было ли это связано с тем, что Диана единственная, кто остался из первого списка, или с тем, что проживала она с родными довольно далеко от столицы, сложно было сказать. Таинственная незнакомка всем девушкам рассказала одну и ту же историю о неземной любви и высказала одну и ту же просьбу – не допустить свадьбы принца с Гердтой, правда, никому, кроме леди Корке, конкретных средств и способов не предлагала. Видимо, по той простой причине, что, кроме леди Корке, её никто всерьез и не принял. Из-за этого и сообщать о ней кому-либо, даже родным, никто не стал, кроме опять же Дианы.

– Почему не сообщила? – переспросила леди Стилнес и подняла безмятежный взор на мистера Хагера. – Сообщила. Отцу.

– Почему ему? – нахмурил брови секретарь.

– А кому ещё? – взгляд Дианы засиял искренним интересом и вниманием.

– В полицию!

– О том, что надо мной не очень умно пошутили?

– В министерство иностранных дел!

– Отец, насколько я знаю, пытался, но его не приняли. Записали в лист ожидания. Сказали, что известят, когда очередь подойдёт. Месяца за три, – взор леди Стилнес сиял уже не просто безмятежностью, а прямо-таки ледяным спокойствием. – Отец написал лорду-наблюдателю, но получил ли тот письмо и предпринял ли какие-то меры, мне неизвестно.

Мистер Хагер в очередной раз потер лицо пятерней и шумно вздохнул.

– Диана, милая, – задумчиво протянула маркиза. – А расскажи нам, как тебе пропасть за иллюзией разглядеть удалось, когда мы из кареты выбрались.

Все присутствующие с интересом воззрились на девушку. Леди Стилнес едва уловимо улыбнулась и призналась:

– У меня аномально пониженная восприимчивость к магии. Я не вижу иллюзий, только клочья не очень густого сизого тумана вместо них, и на меня почти не действует магическая медицина.

– Впервые слышу о такой интересной особенности! – подал голос доктор Хилер.

– За всю историю Ритании зафиксировано только три подобных, случая и все в нашей семье, – продолжила пояснение девушка. – Мы не любим выносить обсуждение этого вопроса на люди.

Лицо мистера Хилера озарилось неподдельным интересом и нездоровым энтузиазмом.

– Спасибо за доверие, Диана, мы сохраним твою тайну, – тепло улыбнулась девушке Гердта и отпустила её взмахом руки.

Доктор проводил фрейлину тоскливым взглядом, а потом с укором посмотрел на принцессу.

– Ваше высочество, – голос мистера Хагера звучал глухо. – Признаю, что несколько поторопился с выводами. Считаю необходимым задержаться в Либенбурге на несколько дней. Для детального расследования, ввиду вновь открывшихся обстоятельств.

– Первоначально мы планировали продолжать путь после церемонии закрытия фестиваля, – напомнила принцесса. – До этой даты осталось три дня. Возможно, этого времени вам будет достаточно. Мне бы не хотелось задерживаться слишком сильно. А сейчас позвольте считать нашу встречу завершенной.

Гердта встала, величественно кивнула и выплыла из комнаты. За нею удалилась и маркиза. Статс-дама чуть замешкалась, пытаясь встать из-за стола, но в конце концов справилась с этой непростой задачей с помощью лорда Палмсбери, который затем вежливо раскланялся с секретарями и доктором и тоже покинул гостиную вслед за ушедшими дамами. Уже у двери он услышал, что доктор начал говорить, обращаясь, видимо, к мистеру Хагеру:

– Молодой человек, вы выглядите неважно! Вы осознаете, что с вашим типом телосложения склонны к повышенному кровяному давлению? Я не отношусь к сторонникам процедуры кровопускания, но вам бы я прописал ее с великим удовольствием…

Лорд Палмсбери шагнул в коридор и, усмехаясь, подумал, что в кои-то веки готов поддержать доктора в его инициативе.

Последующие дни в особняке не бежали и не тянулись – маршировали. Выстроившись в колонну по одному, часы и минуты следовали в строгом порядке и ритме под барабанную дробь стука шахматных фигур о доску, под мерный речитатив лекций фрейлинам от маркизы, под раскатистые звуки ежевечерних докладов мистера Хагера. Само здание, принимающее гостей, тоже как-то подобралось, встряхнулось. Лепнина, облезшая позолота, обилие фигур и орнаментов никуда не делись, но пыль исчезла, столовое серебро, дверные ручки и подсвечники засияли чистотой, в комнатах появилось ощущение свежести и простора.

Каждое утро маркиза устраивала образовательные лекции для юных леди. Присутствовали на них все оставшиеся в штабе принцессы фрейлины, за исключением леди Корке, которая безвылазно сидела в своих покоях под охраной.

Сама Гердта присутствовала на этих познавательных встречах, сидела в стороне и то ли делала вид, то ли действительно что-то читала и время от времени записывала в толстую тетрадь.

Во второй половине дня принцесса и посол встречались за шахматной доской. Выиграть лорду Палмсбери не удалось ни разу. Маркиза Блайнская, в обязательном порядке присутствующая при этих встречах, как правило, мирно дремала в кресле, иногда всхрапывая и причмокивая. Затем к теплой компании в гостиной принцессы присоединялся мистер Хагер. Чаще всего один. Делал доклад. Новостей было немного.

Люди барона Блутбергхальтера нашли ещё одного из двух пропавших гвардейцев. Живого, но в очень тяжелом состоянии. Помощь ему оказали, но в сознание он ещё не приходил и пролить свет на происходящее с принцессой не мог.

Кроме того, люди барона смогли поймать обеих пропавших лошадей, абсолютно невредимых, лишь слегка испуганных.

Те же люди того же барона исползали вдоль и поперёк место с иллюзорной завесой и нашли два неприметных камушка, на проверку оказавшихся теми самыми артефактами, которые эту завесу и транслировали. Камушки с величайшей осторожностью и максимальной скоростью доставили в Либенбург, где и отправили на экспертизу в местную техно-магическую лабораторию.

Обо всем этом мистер Старк доложил с непроницаемым лицом и невыразительным голосом. По завершении доклада он протянул Гердте два письма, одно адресованное ей, от барона Блутбергхальтера, второе – Диане, от Хельги.

Мистер Хагер явно не одобрял поспешность коллеги в передаче сведений и все последующие дни являлся на доклад в гордом одиночестве. Накануне завершения фестиваля он принес отчет лаборатории по найденным артефактам.

– Техно-магическая лаборатория постаралась провести максимальное количество исследований в столь сжатые сроки, – говорил он, похлопывая стопкой густо исписанных листов по краю столешницы. – Это позволило расшифровать некоторые алгоритмы из заложенных в артефакты. Дальнейшие экспресс-анализы будут малорезультативны, а на полноразмерное исследование потребуется несколько недель, а может быть, и месяцев. По этой причине считаю целесообразным, забрать артефакты в Ританию и продолжить их изучение там.

– Звучит разумно, – кивнула Гердта. – Но мне хотелось бы ознакомиться с имеющимися на данный момент выводами.

Принцесса протянула по направлению к бумагам руку. Мистер Хагер перевёл взгляд с лица Гердты на её ладонь, и у лорда Палмсбери возникло такое ощущение, что секретарь ни за что не расстанется с добытыми сведениями, он скорее съест жёсткие листы без соли и перца, чем доверит их чьим-то рукам. С явным трудом переборов себя, мистер Хагер нехотя вложил бумаги в застывшую в ожидании руку.

– Предупреждаю, что там в основном математические формулы и расчёты, – проронил он. – Это невозможно понять без специальной подготовки.

Заглянув через плечо девушки в листы, лорд Палмсбери был вынужден согласиться с этим утверждением. Наморщив лоб и основательно покопавшись в памяти, посол вспомнил, что вот эти таблицы называются матрицами, а вот эти буквенно-цифровые уравнения с замысловатым символом, похожим на двусторонний крючок или перерастянутую древнеэльфийскую «s», – дифференциальные уравнения. Кажется. Или алгебраические? Нет, раз есть крючок, то, наверное, всё же дифференциальные. А сам крючок не что иное, как знак интеграла!

Неимоверно гордый собой, а также уровнем и качеством своих остаточных знаний лорд перевёл взгляд с поверхности листа, густо усеянного цифрами, буквами и малопонятными знаками, на мистера Хагера и увидел, как тот с недоверием и практически священным ужасом взирает на принцессу. Лорд Палмсбери сместился на пару шагов, чтобы слегка изменить ракурс обзора и увидеть Гердту не только со спины. Взглянул в лицо девушки и пораженно замер. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль, что в эту секунду он и мистер Хагер похожи, как братья близнецы, – своим по-идиотски обескураженным видом.

Гердта читала выкладки экспертов. Вдумчиво, строчка за строчкой. Взгляд девушки скользил легко и плавно от символа к символу, иногда задерживался на одном месте. Тогда принцесса хмурила брови, демонстрируя окружающим вертикальную складочку над переносицей, и беззвучно шевелила губами. Гердта изучала один лист за другим. В одном месте поморщилась, качая головой, явно не соглашаясь с написанным. Продолжила чтение. Внезапно, наткнувшись на что-то, вздрогнула и побледнела. Руки её мелко задрожали, и она поспешила опустить их вдоль тела, не выпуская из одной из них испугавших её расчётов.

– Да, исследования необходимо продолжить. Завтра я принимаю участие в праздничном шествии, а послезавтра мы продолжаем путь, – в начале фразы голос её выдавал некоторую растерянность, но постепенно принцесса взяла себя в руки и вернулась к ровному уверенному тону.

– Ваше высочество, безопасность требует… – попытался возразить мистер Хагер, но Гердта не позволила ему договорить.

– Вот и займитесь, всем тем, что требуется для безопасности! Завтра я участвую в церемонии закрытия фестиваля, а послезавтра мы выезжаем.

Мистер Хагер некоторое время пытался мериться с Гердтой взглядом, но это ему никак не удавалось. Принцесса явно думала о чём-то своем и смотрела сквозь него, не замечая попыток мужчины проявить характер. В конце концов секретарь отступил, отвесил поклон и признал свое поражение:

– Как скажете, ваше высочество.

Гердта рассеянно кивнула, попрощалась со всеми присутствующими, бледно улыбнулась послу и удалилась, забрав все расчёты с собой.

Церемония, в которой должна была принимать участие принцесса, планировалась ближе к вечеру, а с утра весь город любовался платформами. Накануне их приводили на луг за пределами города. И луг этот, и маршрут не менялся десятилетиями. Как только небо окрашивалось в серый цвет, начиналось движение повозок к центру города. Вереница двигалась медленно кружным путем, сворачивая и петляя по дорогам, практически рисуя спираль, чтобы обойти как можно больше улочек. Завершалось шествие ближе к вечеру на центральной площади. Феерия блеска, взрыв цвета, буйство фантазии! Каждая платформа являлась настоящим произведением искусства. При их изготовлении допускалось использование любых материалов от бумаги до золота, единственное, что хоть и не запрещалось, но считалось зазорным – это иллюзии. Всё должно было быть материальным.

Из пригорода к центральной площади вилась цепь сказочных существ, невиданных механизмов и экзотических животных. Собравшиеся вдоль маршрута обыватели занимали места ещё с вечера, каждый отрезок пути праздничного шествия был окутан легендами, суевериями и обычаями, все они так или иначе касались финансового благополучия. Так, если увидеть шествие до городских ворот – то следующий год принесёт хороший урожай, излишки которого можно продать с выгодой. Сразу за воротами начинался участок, где шествия дожидались жаждущие если не получить выгоду от предстоящей поездки, то хотя бы остаться при своих. Был участок желающих финансового благополучия в браке. И небольшая улочка для творческих людей, стремящихся к признанию. И целый квартал удачливых торговцев.

Не все обычаи предписывали любоваться шествием вблизи. Для исполнения особенных желаний нужны были особенные места обзора. И из городского парка наблюдали, на заборе устроившись или на ветке покачиваясь. И на колокольню лезли. У всех свои поверья и приметы были. И по первой увиденной фигуре о будущем гадали. Стояли зажмурившись или даже спиной повернувшись, а потом, в самый последний момент, когда вереница фигур почти уже мимо прошла, смотрели. Какая фигура первой в глаза бросалась, по той и пророчили, будущее толковали.

Множество было примет и суеверий, чего-то большинство придерживалось, что-то для индивидуального пользования подходило, но была пара примет, которые сбывались у всех без исключения. Если в этот день устроить драку или свару какую, то не видать тебе света белого несколько недель, а может и месяцев, в зависимости от величины ущерба причиненного. А если попытаться нажиться путем нечестным, занимая заранее, а потом перепродавая места общественные, или завышать стоимость жилья, в аренду сдаваемого, более чем в пять раз по сравнению с обычной ценой, то непременно убыток понесешь, многократно возможный доход превышающий. Эти приметы сбывались гарантированно, так как за их исполнением очень строго следила городская стража.

Так что наблюдали горожане и гости города за шествием в обстановке дружеской и спокойной. Принцессе же, как и её спутникам, было не до любования разукрашенными платформами.

Совещание у Гердты в гостиной началось практически одновременно с началом шествия, то есть засветло. Перед принцессой наконец-то предстали распорядитель поездки, командир отряда стражи – все те, кто занимался разработкой маршрута, охраной, обеспечением кортежа до памятной ночевки под открытым небом. В Либенбурге мистер Хагер многих оттеснил на внешний периметр, но перед поездкой ему волей-неволей пришлось допустить их к непосредственному общению с принцессой. Мужчины чувствовали свою вину перед девушкой, пытались реабилитироваться, предлагали меры безопасности, одну вычурнее другой, прокладывали маршрут один заковыристее другого. Друг на друга смотрели волками, на принцессу поглядывали петухами. Галдеж продолжался до тех пор, пока принцесса не произнесла:

– Напоминаю, на данный момент враг, желающий моей смерти, находится в моем ближнем окружении. Чем больше времени займёт путь до моего нового дома, тем меньше шансов, что я доберусь до него невредимой. Прошу вас продумать наиболее короткий путь, но не в ущерб здравому смыслу, безопасности и обеспечивая минимальный уровень комфорта. После недавних событий я крайне негативно отношусь к ночевкам под открытым небом.

Сказано всё было тихо, спокойно, но достаточно веско. Мужчины как-то сразу подобрались, сосредоточились и через сорок минут составили вполне приемлемый маршрут передвижения и рабочий алгоритм действий. Получили одобрение её высочества и умчались реализовывать задуманное и принятое.

На церемонии вручения награды "Самый искусный ювелир" Гердта стояла на помосте рядом с бургомистром.

В темно-вишневом бархатном платье, с высокой замысловатой прической из перевитых золотыми цепями кос, девушка выглядела царственно. А вот награда, которую она должна была вручить, смотрелась не слишком внушительно. Небольшой штамп на мягкой подушечке. Тем не менее это была самая вожделенная награда всех мастеров Вабрии. Конкурс устраивался почти каждый год в Либенбурге, но участников в нем было не так много, поскольку каждый ювелир имел право предложить свое произведение на суд публики лишь один раз в жизни. Конкурс не проводился, если желающих участвовать было меньше дюжины. В этом случае все заявленные на участие работы по умолчанию переносились на следующий год, и так до того момента, пока их не набиралась заветная дюжина или больше. В годы Великой Континентальной Войны и в пару последующих лет конкурс не проводился, и по сути этот был первый после многолетнего перерыва. Оценивали участников все желающие, но при этом использовался артефакт, доставшийся Либенбургу в дар от чистокровных гномов ещё лет триста назад. Если говорить очень упрощенно, то он оценивал степень искреннего восторга от каждого конкурсного изделия у голосующих и в итоге указывал победителя. Иногда не указывал. И тогда приз никому не присуждался, а все участники теряли шанс получить его в будущем. В этом году победитель был определён однозначно. Его первенство подтверждали даже соперники, вздыхали, чесали затылки и терли лбы, но даже не пытались оспорить.

Мастер Бишейден не был особо популярным или успешным ювелиром. Слишком медленно работал, больше для собственного удовольствия, чем желая выгоду получить. Бургомистр произнес длинную и проникновенную речь о ювелирном деле вообще и о сегодняшнем победителе в частности. На помост под гром аплодисментов поднялся невзрачный сутулый мужчина. В этот же миг высоко в небе над площадью появилось увеличенное изображение его конкурсной работы. Иллюзия была сделана добротно и медленно вращалась, позволяя разглядеть все подробности. Лорд Палмсбери увидел большую плоскую шкатулку, крышка которой была украшена инкрустацией с изображением только что вылупившегося из яйца дракончика. Как и все птенцы, дракончик выглядел нелепым и трогательным, смотрел доверчиво и открыто. Мастер проработал его до мельчайших подробностей, можно было разглядеть каждую чешуйку на маленьком тельце. Малыш получился удивительно живым, забавным, при взгляде на него в душе поднималась волна веселой нежности. Ровно до того момента, пока зритель не обращал внимания на задний план. Посол буквально усилием воли заставил себя оторвать взгляд от центральной фигурки и посмотреть на всю композицию целиком. Фон был залит черной эмалью, а на нем, буквально несколькими золотыми штрихами, изображена драконица с отрубленной головой и меч, занесенный над птенцом.

Толпа стихла. В звенящей тишине принцесса вручила заслуженную награду человеку, потерявшему в недавно закончившейся войне двух сыновей и внука. Изображение шкатулки растаяло в воздухе. Праздник продолжился. Гердта сама произнесла пару речей и выслушала десяток ответных, после чего вернулась со свитой в особняк, впереди была долгая дорога.