Текст книги "Путь дурака"

Автор книги: Сотилиан Сикориский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 88 страниц)

На встречу собралась в основном молодежь. Симпатичные парни сразу же стали строить мне глазки, мы устроили чаепитие с последующими после тантрическими танцами в двух кругах. Внутренний женский, внешний мужской. Я танцевала всегда хорошо, но здесь появился повод повыпендриваться, мужчины следили за мной восхищенными глазами, подпихивая друг друга, чтобы быстрее занять место в паре со мной. Я ощущала себя королевой, вдруг сердце мое екнуло, и по спине побежал холодок. Я быстро обернулась и увидела в дверном проеме Мудя. Он стоял, сложив руки на груди. Лицо было спокойное, но глаза потемнели от гнева и источали леденящий холод. Он развернулся и вышел.

Ну, пиздец, – пронеслось в голове, – что то я не так делаю, – но сколько я ни думала, что же я не так делаю, ничего в башку не приходило. С парнями я держалась достойно, с дистанцией, с людьми общалась вежливо. После встречи весь путь к квартире мрачный Мудя молчал. Его поле давило на меня грозовой тучей. За ужином он тоже не разговаривал. Потом он сел в спальне на диван, и посмотрев на меня тяжелым взглядом, сказал, указывая рукой:

Сядь.

Я села рядом.

Ну, рассказывай мне о своем поведении, – начал он.

О каком? – захлопала я ресницами.

Ты знаешь, о каком. Как ты сегодня вела себя с мужчинами?

Как я вела себя? – еще больше офигела я.

Ты что, дура, или специально притворяешься? – вскипел, наконец, Мудя.

А я действительно ничего не понимаю.

Расскажи-ка, как ты там жопой вертела перед молодыми, – давил ревнивец.

Да ты просто ревнуешь, – возмутилась я.

Заткнись, – рявкнул принц, – дело не во мне, а в тебе, поняла?

Я ощутила: еще чуть– чуть, и он может ударить.

Поняла, – пропищала я.

О чем ты думала, когда танцевала? О том, чтобы все на тебя смотрели – это значит эмоционально подставить свою жопу этим жеребцам, поняла? – орал он.

Я уже ничего не могла ответить и только ревела от страха и обиды.

Особенно перед одним там белобрысым выебывалась, шлюха ты, поняла, кто ты! А?

Шлюха, – прошептала я.

Не слышу, – заорал прынц.

Шлюха.

Ты так и меня променяешь на какой-нибудь вонючий хуй, потому что как все бабы, ты – блядь.

Сопли текли из моего носа, и я мотала их на кулак. Мой вид был настолько униженным, что это вызвало жалость в ревнивом садисте.

Ну ладно, не плачь, – он обнял меня за плечи, – иди сюда, больше не будешь так делать?

Я замотала головой.

Но мне же надо с людьми танцевать.

Я запрещаю тебе танцевать в женском кругу. Нефиг перед жеребцами выделываться. Танцевать можно и так.

Удивительным свойством обладал мой принц. Он умел внушить, что ты виноват, даже если ты совсем не виноват. Если бы я тогда не держалась за него и не только радостно танцевала со многими мужиками, но и трахалась, то не было бы этой ебанутой мысли, что все мое счастье заключено в этом вот принце.

Сжигание писем

Сумерки. Сильно пахло цветущей черемухой и сиренью. В маленьком саду возле дома заливался какой-то птах. Я сидела на маленькой резной табуреточке и шевелила горящие поленья длинной кочергой. Языки пламени лениво лизали дрова. Я смотрела рассеянным взглядом в камин и думала. Думала о Муде, о поебени, об Учителе. Ясно было одно, если я хочу попасть к Рулону и стать жрицей, добиться хоть чего-то нормального в жизни, нужно забыть своего принца и всю внушенную мамкой дурь. Чем больше я думала об этом, тем больше холодной решимости появлялось в груди. Из занятий магией я знала, что огонь обладает огромной силой, и сейчас решила поколдовать, чтобы было легче растождествиться с ненужными мыслями и привязанностями.

Я нашла в сумке записку Муди, и, бросив ее в огонь, наблюдая, как она сгорает, представляла, что сгорает и моя привязанность. После этого на какой-то момент стало легче. Я не знала еще тогда, что нельзя убрать дерьмо просто представив, что его нет, оно есть и оно воняет. Это долгий, упорный труд. Начинать нужно было не с бумаги, а со своих мыслей.

***

Она ворвалась в мою жизнь внезапно, эта жирная сука, и с этого момента сладкий вкус поебени стал полынным.

Слушай, там такая телка пришла, – Мудя вернулся с беседы, – жопа во, сиськи во, и рыло ничего.

Опять? – мое лицо скривилось помимо воли от ревности.

Ну, ты же знаешь, что я люблю женщин, – паясничая и строя из себя дурака, прогундел Мудя, а потом, сделав непристойный жест, добавил, – трахать!

Ну, давай, беги, – настроение мое в конец испортилось.

чу-Чандра, ну когда ты уже перестанешь ревновать, ты же сама знаешь, что нам нужен третий человек, помощник, чтобы Путь Дурака распространял, вот я и нашел нам. Кстати, она сама хочет со мной поехать.

Да на хуй она нужна. Она ведь ничего не умеет, – уже разозлилась я.

Так я решил, значит так и будет, – твердо сказал Мудя, хлопнув ладонью по колену.

«Ну вот, променял уже меня на эту пизду, – с горечью думала я, – ну почему, почему все так? Боже, почему я не могу остаться единственной!» Если бы в этот момент я действительно хотела слышать Бога, то услышала бы: «Да нафиг тебе вообще это все, хватит думать о семейке, развивайся давай!», но сейчас я слышала только голос мамочки: «Ты должна быть единственной», может он передумает, надеялась.

Но этого не произошло. Эта жирная корова поехала с нами. Мне она не нравилась не только из-за ревности, а еще из-за привычки курить. Мудя тут же бросился ее от этого отучать. Долго и упорно ебал ей мозги, чтобы потом подобраться и к пизде.

Ну ладно, я пошел трахаться, – с улыбкой на устах сказал мой любимый как-то вечером.

Внутри у меня все похолодело, а в груди возникла щемящая боль, но чтобы не показать своего состояния, я с безразличным видом пожала плечами и небрежно бросила:

Ну, иди, мне то что.

Ты что, уже ревнуешь? – Мудя посмотрел мне в глаза.

Очень надо, – я отвернулась, чтобы он не заметил бурю чувств, клокотавшую в груди.

Ну ладно.

Он взял магнитофон, свечу и вышел. Я стояла посреди комнаты, онемев от нахлынувшей боли, кулаки сжались до побеления пальцев. Сначала хотелось разреветься, но внезапно возникшая злоба, задушила слезы в горле.

Да пошел он на хуй, пусть ебется, – сжав зубы, подумала я и стала расстилать постель, чтобы лечь спать, завернувшись в теплое одеяло, я попыталась заснуть, но эта тяжесть в груди, эти мысли не давали мне покоя.

В конце концов, я стала шизовать. Воя как волчица, я каталась по кровати, тело бил озноб, и я никак не могла согреться.

Не в силах больше лежать, я вскочила и стала прислушиваться к звукам соседней комнаты, играла мелодичная музыка. Мне казалось, что сквозь нее я слышу женские стоны, совсем рехнувшись, я схватила кружку, приставив ее к стене, стала подслушивать, ничего я не услышала. Я вышла в коридор, будто бы пройти в туалет, и сама на цыпочках подкралась к двери, стараясь отличить каждый звук, ничего нового.

Блядь, это же смешно, нужно лечь спать, надо же, эта сука уже целый

час у нее торчит, вот сейчас возьму, двери открою, – мысли бешеными лошадьми неслись в башке, кровь прилила к лицу, дыхание стало как у загнанного оленя, я заставила себя пройти в комнату и лечь в постель, озноб стал еще сильнее, тело дрожало, зубы стучали. Это была шизофрения. Это лишало меня сил. Когда «моя любовь» пришел, я бревном лежала в кровати, он попытался со мной поговорить, видя мое дерьмовое состояние, в ответ – тишина, тогда он начал меня тормошить, это взбесило. Со злобой я оттолкнула его.

Не прикасайся ко мне! Сука! Вали к своей самке! Я ухожу от тебя!

Мудя оторопел и начал меня успокаивать, говоря, как он меня любит.

Насрать я на все хотела! Вижу я твою любовь.

Да это же просто секс! Ну, пойми, что у нас с тобой другие кроме этого отношения! Ведь общение с тобой никто не заменит!

Нет, все! Хватит! Я уезжаю!

Но чу-Чандра! – чадосливо заскулил Мудя. – Но, пожалуйста, пойми, что я люблю тебя.

Я почувствовала злорадство от того, что могу сделать ему больно в ответ.

Ну хочешь, я докажу тебе, – канючил он, – я всю ночь не буду спать и просижу.

Ну, давай, посмотрим,– холодно бросила я и отвернулась.

В этот момент злобы и боли я не ощущала сентиментальности и жалости. Мудя вздохнул, и, прислонившись спиной к ковру, висевшему на стене, застыл в позе падмасана (со скрещенными ногами в позе лотоса). Сколько он так сидел, я не знаю, но под утро он дрых рядом. Ночь и сон вызвали сладкое забытье от душевных проблем, но с первым солнечным лучом, разбудившим меня, они вернулись. Я вспомнила вчерашние события, и грудь опять наполнилась пустотой и болью. Не в силах уже все это переживать, я собралась позвонить Рулону, чтобы он помог мне разрешить конфликт моих мозгов. Решительно отбросив одеяло, я начала собираться.

Ты куда? – сонно, еле разлепив глаза, промямлил Мудя.

Звонить Рулону, – холодно бросила я.

Звонить, – сон как рукой сняло.

Мудя вскочил и стал тоже одеваться.

Что ты ему хочешь сказать?

Хочу рассказать о своей проблеме, и еще я хочу звонить одна, – я пронзительно посмотрела на него.

Как одна? Почему? – растерялся прынц. – Разве у тебя есть тайны от меня?

Я хочу звонить одна,– жестко оборвала его, – все!

Нет, тогда вообще не пойдешь, – тоже, переходя на жесткость, понизив голос, сказал принц.

Пойду, – я набычилась.

Ни хуя, – и уже спокойнее сказал, – ну что ты такое хочешь сказать, что нельзя мне доверить, ты что, меня уже не любишь?

Я замолчала в замешательстве. В этот момент я вдруг ощутила страх. Страх остаться одной и потерять своего бомжа.

«Ведь если я ему сейчас скажу, что не люблю его, то он может меня бросить и действительно уйдет к этой дуре, – лихорадочно стала думать я, – о, нет! Только не это! Он хоть и придурок, но зато мой». Потому и в этот раз и каждый раз после этого я пошла на поводу у своего страха, который взрастила во мне проклятая погань. Она сделала меня полным уебищем, закомплексованной, зажатой овцой, которая не способна произнести и слова, которая не способна ни с кем познакомиться. Ведь, если бы я умела знакомиться со всеми подряд, находить себе богатых баев с толстыми кошельками, действовала как Марианна, то я никогда бы не сидела с таким маменькимным сынком как Мудя, я бы никогда не боялась остаться одна. Но, увы, мать со мной сыграла злую шутку, чем обрекла меня на вечные страдания. И все описанное здесь было лишь только началом охуенной жизненной истории с печальным, я бы даже сказала, трагичным концом, о котором я, к сожалению, уже никогда не напишу, так как цепи мамкиной ереси крепко сковали меня по мозгам и рукам.

Глава 4.

Исповедь начинающего Маньяка Д^рочиньяна

Когда в очередной раз Бэбик влюбился, он понял, что именно в этот раз – очень серьезно и надолго, и что он нашел, наконец, свою судьбу, которая сделает его счастливым. Он ходил звонить по телефону и молчал, ожидая, когда его новая страсть подойдет и возьмет трубку .Она брала трубку, а он молчал и радовался от мысли, что услышал ее голос, и тогда ему становилось просто хорошо . И потом весь день он был радостный, было много фантазий, в которых он с новой пассией долго и счастливо жили, и у них была большая и страстная любовь. Он ходил по улицам, ярко представляя картины этого будущего счастья, и больше ему ничего не нужно было, он уже был счастливым. С ней он разговаривал очень редко, но все равно он знал, он четко знал, что она тоже его любит, и хотя они почти не видели друг друга , он это знал точно потому, что без этого вообще не было никакого смысла ни у чего. Поэтому это было именно так. Когда он приходил в институт, то думал: « Ну, вот сейчас я все ей скажу, и она узнает, что я ее люблю, и тоже будет очень радостная и счастливая».

Да, он точно знал, что это настоящая любовь, потому что когда он ее видел, то у него сразу терялся дар речи, наступал мандраж, руки начинали трястись, язык отнимался, и он, как парализованный, не мог сказать ни слова, только немного окосевшим взглядом он смотрел на свою любовь.

И вот, однажды, Бэбик увидел как его большая любовь сильно матерится, по чем свет понося какую-то другую девушку: « Эта сука подкупила судей , поэтому она взяла первое место, блядь. А должна была победить я. У нее там все знакомые, поэтому эта малолетка выиграла , а должна была я. Убью ее, сука, где она?» Она курила сигарету, и вокруг нее стояли несколько пацанов, постоянно ходившие рядом, которые тоже были в негодовании от того, что не их принцесса стала первой на конкурсе красоты института.

Эта картина никак не входила в карту мира Бэбика, где он с ней был счастлив в изысканной обстановке, и она там была тоже очень изысканная , обворожительная и страстная.

Бэбик купил бутылку водки, еще раз вспомнил эту картину и снова почувствовал, что что-то здесь не так, что– то происходит не правильно, но мозги это не выдерживали , выхода не было , когда он начинал думать о ней, то снова наступал паралич и он не мог ничего сказать и подумать.

Он пошел, и сел в кресло и взял бутылку водки в руки. Когда он очнулся, то увидел, что находится в луже белой жидкости, которая образовалась от больших страданий и возвышенной неземной страсти. Но страсть от этого не прошла, и Бэбик подумал:

« Ничего страшного, это даже хорошо, что она матерится и курит, в этом есть много силы, поэтому так мы с ней будем очень счастливыми». И он решил, что тоже нужно материться и курить, чтобы между ними была гармония. Нужно пойти и стать сильным, стать настощим бандитом, суперменом, которого бы все боялись, который бы знал все каратэ и кунг фу и всех бил, тогда она действительно его полюбит по-настоящему.

И с тоо момента он начал очень серьезно мечтать о том, как он будет крутым.

Он постоянно представлял себя в романтическом образе, в котором он бы действовал быстро, и ловко, быстрее всех и обязательно всех побеждал. « И вот, она переходит улицу,– ярко представлял Бэбик, – и едет большой огромный грузовик, он несется на огромной скорости, и тогда он, как настоящий супергерой, быстрее, чем бэтмен, прыгает, и страшный грузовик с грохотом проносится мимо, выходит водитель, а он несколькими приемами кунг фу бьет его в нос, по ушам и под глаз, и тот отваливается.

И его возлюбленная спасена. Она в смятении, ее волосы растрепаны, но она плачет слезами благодарности…

Мама всегда говорила: «Ты необычный, мой Бэбичка»,– и втайне знала, что ее сыночек будет очень необычным, талантливым, умным, известным и счастливым, что у него будет очень хорошая жена, красивая и умная, с которой он будет счастлив.

Бэбичка решил, что он будет непременно принцем, который будет самым необычным, сильным, ловким и умным, что он будет изысканным

Мама чувствовала, что ее сыну чего-то не хватает в жизни, и втайне переживала за него, желая ему всего самого лучшего. Но что же было лучшим для него – этого она не знала, хотя старалась почувствовать и понять.

И вот, однажды, она пришла и почувствовала, что он очень страдает, (она очень чутко чувствовала состояние своего сына Бэбички.) и пожалела: «Ничего, Бэбичка, это пройдет, вот будет у тебя семья, дети пойдут, и тогда все будет хорошо, жить будешь как люди, и тогда ничего такого не будет.

Бэбик ярко увидел эту перспективу, и от этой успокоительной мысли ему стало еще грустнее. Ему еще два дня снилась эта головокружительная перспектива, и он почти ничего не ел. Бэбик занялся своей любимой йогой, в которой реальность исчезала, и он становился более свободным. Реальность отступала на второй план, и постепенно выходили необычные приятные ощущения, похожие на состояние покоя и радости. Но они быстро таяли при соприкосновении с реальностью мира, которая казалась чужой, отталкивающей и непонятной. Он плавал в приятных клубах тумана, и становилось хорошо, но в этой реальности жизнь от этого не менялась.

Он вспомнил, как они ездили с мамой в санатории и гуляли под ручку, мило беседуя на разные темы. Но несмотря на это, Бэбик всегда находил необычную девушку, которая становилась для него принцессой, и мысленно влюблялся в нее. Но он не подходил к принцессе, было достаточно, что он просто представлял, что они там вместе.

Это было только платоническое чувство! Изысканное обращение. Неземная страсть и любовь – только такое было возможно. Ни о каком быте не было речи, это не входило в ум Бэбика.

Непонятно почему это было, но Бэбик с самого начала был очень женственный, тонкий, утонченный, он хорошо вышивал крестиком на пяльцах, это ему очень нравилось делать. И маме тоже это нравилось.

И он не понимал, почему у него утробное отвращение к этому, что называлось словом «секс», почему его тошнило, как только он начинал думать об этом, но одновременно ему очень этого хотелось, но это было невозможно.

. Он чувствовал какое-то отвращение к этому самому процессу, когда кто-то там сует кому-то, вставляет, потом дергаются, дрыгаются. Он не мог понять – какая разница куда, ведь это так неудобно, больно, наверное. Сам он пока не пробовал, но, вообще по описаниям других, это очень болезненно. Не понятно, зачем так много внимания этому уделяется, почему все об этом говорят как об очень интересном, приятном, все именно этого втайне желают – его друзья, друзья его родителей, и, казалось, все люди вокруг. И ему тоже очень хотелось этим процессом позаниматься и его почувствовать.

Когда он думал об этом, то чувствовал сильное давление и какое-то отвращение, и в то же время, большое желание это делать. Это было не понятно.

После разговора с мамой, Бэбик в первый раз начал серьезно задумываться о серьезных отношениях, о реальности, которая ему предстояла, и, даже по словам, намекам и разговорам всех друзей родителей, была неизбежна.

Когда собиралась компания друзей, то постепенно их разговоры сводились к этой теме – кто, с кем , как уже живет, будет жить. Если это была компания женщин, то там незнакомые мужчины были интересными, а мужья: «Ну так себе, я его терплю еще, он мне деньги приносит, так что нормально еще, а так бы уже давно разошлись». Если это были батины друзья, то там жены были суками, которые заебали уже , тупыми стервами и блядями, подстилками и ебанутыми дурами. И тогда Бэбику становилось понятно, что это и есть реальность жизни, нормальная жизнь, которой ему непременно придется жить, что это все неизбежно, нужно, необходимо, и это было самое главное в жизни , чтобы создать семью и стать счастливым семейным человеком. Но это почему-то не было очень приятно, даже наоборот, он хотел убежать, спрятаться и никого не видеть. Хотел, чтобы всегда с ним были принцессы, чтобы они всегда его окружали, и он с ними был счастливым.

Он не представлял, как это его принцесса будет в халате, в тапочках стоять у плиты и мыть посуду, как воздушное создание будет стирать грязную вонючую одежду, как это она будет потная и непричесанная. Он с ужасом вспомнил, как когда он был еще маленьким, однажды, пришел к тете Свете в гости утром и чуть не умер от приступа страха. Она вышла к нему не со своим лицом, а с лицом из какого-то серого и вонючего алебастра, как будто ее лицо залепили цементом, и он так и застыл там. Потом мама объяснила, что это особая косметическая маска, которая служит для того, чтобы тетя Света была красивой. Ему не понятно было, как эта страшная тетя, похожая на кикимору с алебастровым лицом, может стать красивой тетей Светой. И тем более было непонятно сейчас, как его воздушные неземные принцессы, с которыми он постоянно общался в своих сновидениях , могут стать этими уродинами, совсем неэстетического вида, которых он видел вокруг, и которые, на строгий вкус Бэбика, не подходили под понятие «женщина». Он не представлял, как с ними у него может быть ( и будет обязательно, как считали его родители) общий быт, общая стирка трусов, общее пахучее коричневое вещество в общем сортире и общая кровать, где надо еще что-то делать, ворочаться и лазить друг в друга. Ведь они должны были приходить к нему только в сновидениях, только в полупрозрачных эротических нарядах и танцевать танцы, от которых все вокруг поднималось, колыхалось и благоухало. Это было не понятно. Он не представлял, что же он будет делать, когда, по словам его мамы, он женится. Это не стыковалось в неподготовленных мозгах, и вновь накатывала спасительная волна шизы, и в ней все становилось хорошо, понятно и приятно – приходили принцессы, он с ними имел уже длительные связи, о которых знали только подушки и диван.

Он не мог понять, как его фантазии могут стать семейной жизнью…

Со своей возлюбленной пассией он не представлял как будет жить. Как только он ее видел, у него начинался приступ неземной страсти, который заключался в том, что наступал мандраж, терялся дар речи, наступало заикание. И потом, если снова ничего не получалось, снова была спасительная бутылка водки которая выпивалась одним махом, и потом – лужа белой жидкости, которая завершала круг несчастий. Часто, с осоловелым от любви взглядом, Бэбик покидал институт и просто бродил где то по улицам, по парку , не замечая никого и не отвечая на приветствия друзей, которые с удивлением смотрели на потерявшегося друга и провожали взглядом: «Наверное, снова обкололся», – говорили они, не надеясь вернуть его к нормальной, на их взгляд, жизни.

Однажды, он решил, что больше так жить нельзя, и нужно признаться пассии в своей страстной любви, чтобы, наконец, они были вместе и были счастливы. Он подкараулил момент, когда она подходила по улице к институту, и пошел ей навстречу со смелым и мужественным выражением на лице. Подходя все ближе и ближе, Бэбик пристально и с очень большим чувством посмотрел на свою возлюбленную, его пассия тоже пристально посмотрела на него.Она пристально посмотрела на него и сказала:

–Тебе куда?

И Бэбик ответил:

– Туда, – и показал вдоль улицы.

А она сказала:

–А мне туда,– и показала в другую сторону.

И он все понял: «Да, она тоже меня любит!! И тоже сгорает от неземной страсти.»

В этот день он был самым счастливым человеком на свете, и подушка это почувствовала, диван тоже, когда он мацал их, представляя, что это грудь и ягодицы возлюбленной, от которых исходит страстный порыв любви.

Иногда наступали светлые дни, когда появилась надежда, что с его пассией у него все таки что-то получится. И тогда вдохновляясь, он подолгу гулял сам , мечтая о том, как это должно происходить, как они должны быть вместе и что делать, как любовь не гаснет долгое время и все время интересно, легко и радостно.

У него были заветные желания

Заветное желание Бэбика Соскина

Она идеальная. Она должна быть раскованной, но в то же время целомудренной, обольстительной и всем нравиться, но в то же время принадлежать только ему. Быть в центре внимания всех парней, приковывать взоры, обольщать всех, но в то же время хотеть быть только с ним, заигрывать с крутыми мужиками, и потом клясться ему в верности, что только он является для нее единственным, неповторимым и незаменимым.

Она должна быть суперсексуальной, страстной и сведующей в вопросах любви, умеющей все делать, но в то же время скромной, застенчивой, не любящей разных излишеств, делающей это все только, когда есть огромная любовь к нему и только когда это искренне . Она должна быть как пантера, как дикая кошка, которую все боятся, которая приковывает взоры всех молодых и пожилых, и в то же время кроткой, тихой и спокойной, как мама, со всем соглашаться и поддаваться его прихотям и капризам.

Она должна быть жесткой и злится, внушать страх всем вокруг, трепет и благоговейный ужас, пугать, как пацанов, хулиганов, так и подруг. Быть самой яркой, яростной и свирепой, но в то же время она должна быть слабой и очень неуверенной в себе, нуждающейся в помощи, чтобы, когда ей будет трудно, сложно, Бэбик мог ее пожалеть. Ч тобы она в нем нуждалась, и в трудные моменты жизни она открыто и искренне плакала у него на руках, обнимая его, и свернувшись в его мощных и сильных руках, жаловалась.И он бы ее успокаивал, и потом шел и разбирался с теми уродами, которые ее обижали. Ловил их на улице и бил им морду, под глаз, в дых и потом валял, валял, валял в грязи, пока они не просили пощады. И за это она потом его благодарила и говорила: «Ты – единственный, я люблю только тебя». Бэбик не заметил, как снова замечтался и с размаху больно ударился об асфальт.

Но приятные мысли продолжались.

Праздник. Она в праздничном наряде, обольстительна, притягивает внимание всех, но думает только о нем. Она также является идеальным другом, который все поймет, посочувствует лучше, чем мама, сможет помочь в трудную минуту, сможет ощутить лучше чем кто-то другой, что на душе у Бэбика. И когда надо – успокоить, когда надо – поддержать и вдохновить. Да, у них действительно идеальная пара, и они вместе как бог и богиня …

Он живет только ради нее. И хотя он уже известный и знаменитый поэт и суперпопзвезда, и за ним толпами ходят разные девушки, но он не обращает на них внимание, так как для него существует только Она. Она для него идеальная, единственная и неповторимая.

И он посвящает ей самую прекрасную поэму и симфонию, и ради нее в его огромном дворце устраиваются праздники и карнавалы, и она – единственная царица этого карнавала.

И вот наступает ночь. И ее лотосоподобные стопы чуть слышно ступают по мягкому ковру, приближаясь к ложу любви, усыпанному цветами и благоухающего ароматами…

И она дарит ночь любви.

И даже то, что у них будет общий быт – не страшно, ведь это так эротично, так пленительно – вместе молоть помидоры и делать томатный сок, заготовляя 30 банок на предстоящую зиму, как это обычно происходило в семье его родителей.

Колесо воображения постепенно раскручивалось. Как романтично устроен быт! Она очень романтично и изысканно моет посуду, при этом делая изящные движения, заигрывая с ним. Ее волосы зачесаны в скромную косичку, но это придает ей еще большую обольстительность. И они смеются друг с другом, веселятся и обычная работа превращается в радость и праздник. Она очень эротично подметает пол, так что Бэбик не может смотреть на это и берет ее за талию прямо в этом положении, и не меняя этого положения происходит…В голове снова появилось опасное давление, и Бэбик подумал, что лучше об этом не думать.

И даже то, что нужно будет ходить в туалет – не страшно, потому что покакать тоже можно пикантно и очень эротично, и в этом тоже есть свой шарм, ведь это очень привлекательно и возбуждает.

Да, мысли о пассии давали ему много силы…

Источник Силы

Когда Бэбик понял, что он полный дегенерат, ненормальный, которого постоянно косила волна шизы, он решил: «Ну, жить незачем». Учеба его уже не интересовала, и он ходил в институт только для того, чтобы было что делать .Чтобы родители давали немного денег, и не нужно было пока идти работать, а можно еще немного погонять без удавки. Потом он встретил пассию, и снова возникла волна чувства, и он решил: «Буду жить ради нее». Когда наступал трудный период, у него появлялись разные неизвестные еще части, когда он сидел как гавно, и ничего не понимал, что происходит вокруг, с ошалелым взглядом, как обколовшийся и отвисал. Он в этот момент себя ненавидел. Но сил не хватало ненавидеть, и то что происходило внутри – это тупое бессмысленное смотрение в одну точку в течение нескольких часов подряд.

И тогда он начал представлять, как она на него тоже смотрит и презирает его, смотрит как на говно, на скотину. С отвращением он представлял, как она на него смотрит, как на придурка, который не достоин ничего в жизни, как на пустое место. Он начинал давать разгон своей фантазии. Вот она презрительно отворачивается, не хочет даже смотреть на него, считает его ниже всех тех пацанов, которые крутились постоянно вокруг нее, посмеивается над ним. Он это ярко представлял, и тогда появлялась сила, и он начинал что-то делать.

«Я буду жить только ради нее, ради нее я стану великим, знаменитым, напишу поэму и сочиню оперу. И все вокруг будут восхищаться мной, а я это буду делать только ради нее».

Она была для него всем, но он даже не хотел приближаться к ней, заводить какие-то отношения, он боялся обычных отношений и хотел всегда мечтать. А когда ничего не получалось, то обычно он садился и падал духом. Какая-то сила действовала в нем, и он не мог понять какая, откуда она пришла, и что с ней делать. Никто не мог объяснить ему про эту силу. Это было непонятно.

Открытия Бэбика Соскина

Однажды, когда Бэбик пробовал понять, откуда идет эта сила, он вспомнил первый раз, когда увидел сиськи. Он видел их и раньше, но только на маленьких черно-белых картинках, а сейчас они были живые, большие и колыхались, чем произвели неизгладимое впечатление на Бэбика. Это было по телевизору, и он очень сильно испугался. Испугались и все вокруг, а там в комнате было много гостей, и мама хотела выключить телевизор. Но тетя Лида сказала, что он уже большой, потому что она тоже хотела посмотреть, что будут делать с этими сиськами дальше, наверное то, что с ее еще никогда в жизни не делали. Но папа сказал: «Пойди сыночек, это фильм для взрослых». Но потом!! Потом Бэбик отомстил! Он подсмотрел, что папа прячет где-то какие-то кассеты, и когда их смотрит(когда никого нет дома), и тогда он очень сильно сопит, пыхтит, стонет. И потом очень долго спит, и на лице у него очень блаженная улыбка, глаза светятся, в них покой, тишина и чистота как у святого. Тогда на нем было счастливое лицо, вместо красного, наморщеного, недовольного несправедливостью мира, измученного постоянным святым трудом на барахолке и глубоким общением с пьяными вдрызг, уродами, которых он называл своими друзьями. Такой улыбки Бэбик никогда не замечал, когда папа общался с мамой. Бэбик долго думал, что это за волшебные кассеты. И вот, однажды, он подкрался и подсмотрел, куда папа прячет эти чудесные кассеты. И когда его не было дома, он достал их из тумбочки, из самого дальнего угла. Когда он поставил кассету и включил телевизор, то там оказалось много необычного.

Там были не только сиськи, которых было там очень много и разных размеров, там было все. Толстые круглые жопы, также разных цветов и размеров, были органы тела, названия которых Бэбик вообще не знал или не видел их в таком состоянии. Особенно интересно стало смотреть на то, какого размера может быть тот орган, который был и у него. « Что же нужно с этим сделать, чтобы он стал таким?» – подумал Бэбик. Это было необычно, там было еще много разнообразных интересных вещей. Это был новый огромный необычный мир, в котором все было непонятно, и нужно было все заново исследовать.

Он с интересом наблюдал за новыми ощущениями, которые возникали внутри, которые раньше до этого никогда не появлялись. И главное, что он смог четко и ясно разглядеть, как же устроено это устройство, которое такое важное и называется необычным словом – влагалище. До этого это было большой проблемой, и он всегда хотел понять, что же там находится, что так притягивает к себе и дает такие необычные состояния.