Текст книги "Путь дурака"

Автор книги: Сотилиан Сикориский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 88 страниц)

«А ведь точно, – подумала про себя Вонь подретузная, – я постоянно как овца поддаюсь своему болезненному воображению. Вот вчера утром меня жрицы отчитали за то, что я была неосознанна и разбила тарелку Гуру Рулона, так я весь день обижалась, боялась на глаза попадаться, и вроде ситуация уже прошла, все давно забыли про эту тарелку, а я ходила и дулась, вместо того, чтобы сказать бодро: «Виновата, исправлюсь», стать собранней и дальше начать что-то полезное делать. И так постоянно происходит, негативные эмоции одолевают меня».

– И воображение, как мы уже говорили, это вожжи, которыми разум, наш возничий, управляет лошадьми, чувствами, – говорила Ксива, подозрительно посматривая на надменную пачку Нарады, сидевшего в углу, – Чувства зависят от воображения. И поскольку наш возничий очень дурной, он даже не понимает, что такое вожжи, он не понимает, как ими управлять, и поэтому лошади едут черти знает как, и кроме всего прочего, этот возничий слеп, он просто не видит жизни, он не понимает, что в жизни происходит. Допустим, этому возничему говорят: «Куда ты поехал, ты же сейчас встрял в грязь, завяз, – знающие люди говорят, – ты давай, на дорогу-то выезжай и езжай по ней». А он наоборот говорит: «Да, нет, я сам лучше знаю, ведь я представил себе, что то, куда я поехал, будет лучшей дорогой, ведь я же себе ярко это вообразил, значит, так это и будет». А ему говорят: «Нет, ты – дурак, ты зря туда поехал, ты делаешь не то, что нужно, ты завязнешь еще больше, там впереди бурелом, ты поцарапаешься, твои кони поцарапаются, зачем тебе нужно туда ехать!». А возничий не слушает. И если, допустим, какой-то плохой человек скажет ему: «Ты молодец, ты хороший мальчик, ты правильно делаешь, что едешь по этому пути, давай, давай, ты видишь, мы все по этому бурелому ездим, все прекрасно, все отлично, ты молодец, ты хороший мальчик». И этот кучер радуется, он едет по этому бурелому, он царапается, ежеминутно его телега застревает, он ее вытаскивает, она опять застревает, тут же какие-то волки нападают, хищники, разбойники на эту телегу, все, что угодно, но наш разум, наш возничий, безумен.

– Точно, в таком маразме живут все мыши, – решил высказаться Гнилой харчок, нервно подергивая руками, – вот и мои родители поддерживали во мне всякую хуйню: лень, безволие, несамостоятельность. Сами намучились в семейке и меня хотели загнать в это болото, говоря, что в этом якобы счастье, и я радовался, как дурак, прислушиваясь к их шизофреничному мнению. Пошел получать высшее образование, чтобы папа был доволен, женился, чтобы люди хорошо обо мне говорили, а душа страдала от того, что не развивается.

– Все верно, – поддержала его жрица, – но мы с вами больше не будем такими безвольными овцами, мы будем становиться умными, будем отслеживать все процессы, происходящие в нашей машине.

И вот, все эти трудности, которые мы встречаем на пути – суть наши негативные эмоции. Негативные эмоции присутствуют абсолютно во всем. Мы всегда говорим: «Ну, ведь я же знаю, что я прав, ведь я же лучше знаю, чем вот тот человек, ведь я же правильно все делаю. Я правильно делаю, что я сейчас бешусь, завидую, раздражаюсь, сравниваю, подсчитываю, ревную, жадничаю, злюсь». Ни у одного зверя нет такого состояния. Посмотрите на животных, они кажутся святыми по сравнению с людьми – сороки, белки, какие-то коты, собаки на улице бегают – они кажутся по сравнению с людьми просто святыми. А человек мрачный, переполнен негативными эмоциями, он ничего не видит вокруг, ничего не переживает, полностью глух, слеп ко всему хорошему, ко всему прекрасному. Почему в детстве мы были счастливыми? Мы светились, радовались. Когда мы видим детишек, у нас к ним возникает симпатия, потому что они излучают свет, а обычные люди – чем они старше, тем они становятся мрачнее, грустнее, страшнее, и уже старый человек не пойми что, он просто отталкивающее впечатление производит, и вот это наши негативные эмоции. И, если человеку говорят: «Смотри, это твой бич, ты должен с ним бороться». Он начинает оправдывать это: «Ну, как же, ведь мои негативные эмоции – это нечто серьезное, очень важное, я не могу от них отказаться, я не могу отказаться от самооправдания, от осуждения других, от самовозвеличивания себя на фоне окружающих». И такой человек, можно сказать, несчастный.

«Да, да, свиньи тупые, давайте, слушайте о себе правду, – думал про себя в это время Нарада, отсиживаясь на задних рядах, дожидаясь подходящего момента, чтобы утвердиться над рулонитами, – говна вонючие, ни черта не развиваетесь, все только воображаете», – бесился урод, все больше и больше попадая под власть своих негативных эмоций, сам того не замечая. А те же рулониты, которыми он так был не доволен, в отличие от него пытались применить знание о негативных эмоциях к себе и начинали уже отслеживать, какие реакции в них являются неправильными и как их можно изменить.

– Жопа, – неожиданно крикнула Ксива, увидев, что балбесы стали засыпать и плохо воспринимают Знание.

Хитрорылый, который буквально уже уснул, аж подпрыгнул от неожиданного крика:

– А? Что? Где? – и увидев, что все ломятся к стене, чтобы прилипнуть к ней задницей, тоже подорвался и помчался за всеми.

– А-а-а-а, Хитрорылый последний, – закричала чу-Чандра. И только все ринулись к Хитрорылому, чтобы ему как тормозу проставить пендели, как вдруг Ксива прервала их действия.

– Подождите, а разве Хитрорылый последний?

И только теперь все увидели Нараду, который с отождествленной харей сидел все так же в углу и не собирался вставать.

– А тебя, Нарада, эта практика не касается? – жестко спросила его жрица.

«Ни хуя наезд, да кто ты такая, дура», – стал во внутреннем диалоге наезжать на жрицу урод, а вслух боясь произнести и слово.

– Так он же человек номер восемь, а у них, наверное, задницы нет, – прикололся Гурун, и все заржали.

– А мы это сейчас проверим, – поддержал его глумливый настрой Пидор сельский и побежал проставлять пендель Нараде, а за ним и все остальные.

Увидев, что рулониты слегка развеялись, расшевелились, за счет включения двигательного и эмоционального центров, Ксива решила продолжить лекцию, изредка поглядывая на озлобленную морду Нарады, который никак не ожидал такого прикола.

– И все духовные Учителя говорят: «Откажитесь от этих негативных эмоций, зачем это вам?». Раджниш говорит: «Посмейтесь над всем этим». Гурджиев говорит: «Это неправильная работа вашей машины». Христос говорит: «Любите врагов ваших, молитесь за проклинающих вас, благословляйте гонящих вас». То есть все Учителя говорят: «Вы должны победить свои негативные эмоции». И люди не хотят этого сделать. Гурджиев говорит, что человек дорожит этими негативными эмоциями больше, чем хорошими, он готов умереть за эти негативные эмоции, лишь бы они существовали, пожертвовать ими он никогда не хочет, для него они что-то святое, что-то священное, священный гнев, гнев праведный, священная война. То есть это все оправдывается людьми, и люди находятся в невежественном состоянии, в несчастном, они страдают, и они держатся цепко за свои страдания. Ушел папа из семьи, мать берет дочку на руки и говорит: «дочь, мы с тобой такие несчастные, давай вместе плакать». И она начинает с детства подражать, папа ушел, и она плачет. Потом она подрастает, уходит муж, она начинает плакать. Папа, значит, говорит ребенку, допустим, Ихласу: «Сейчас ты маленький, а когда ты вырастешь, у тебя будет своя отара овец, у меня есть отара овец, у моего брата, у твоего дяди Аглы есть отара овец, все большие, значимые люди должны иметь отару овец, и, если ты будешь иметь отару овец, то ты будешь хорошим, но если, не дай бог, видишь плохой человек, у него нет отары овец, и если ты окажешься на его месте, то ты должен будешь страдать». И потом этот Ихлас звонит домой и говорит: «Я тут хорошо живу, мне тут тапочки носят». А его спрашивают: «А где твоя отара овец? Нету? Какой ты плохой, ты несчастный человек». Они ему внушают это, и все, он ничего не может поделать с этим самовнушением, он чувствует свое ничтожество, у него нет отары овец, это для него большая ценность. Если бы мы жили в каком-нибудь племени, то там бы ценилось, сколько у тебя черепов, убитых тобою врагов. И, если у тебя этих черепов мало, то ты считаешься плохим воином, плохим охотником, плохим мужчиной по понятиям этого племени, – рулониты радостно получали новое знание, а Нарада в это время уже буквально позеленел от распирающей его ненависти:

«Вот, скоты, блядь, ну, я вам покажу, нахуй, всем отомщу, и в первую очередь этому уроду Пидору сельскому. Скотина, ты у меня попляшешь. Сегодня, когда он уснет, – строил дьявольские планы Нарада, – я подкрадусь к нему и забрызгаю его газовым баллончиком и посмотрю, как он будет веселиться».

А лекция продолжалась:

– И представьте, какая дикость, кто-то думает, что ему нужно много черепов иметь, кто-то, что отару свою иметь, кто-то – джип, кто-то еще что-то, то есть у каждого свое представление, и, если этого нет, то человек несчастен, он страдает, он не может позволить себе быть счастливым. И мы буквально полностью зависим от всех этих негативных эмоций. А чувство значительности, какое оно тонкое. Как оно действует? Оно всегда кого-то осуждает. Для того, чтобы оно подпитывалось, ему нужно кого-то осуждать: «Вот этот плохой, а я-то лучше, а вон вообще дурак идет, ну, я на фоне него вообще гений среди говна и приведений, ну, я вообще там суперчеловек». И человек постоянно кого-то осуждает, он бурчит, он ворчит, как старая бабка, он вредничает, с кем-то мысленно баталии ведет, доказывает: «Нет, это так, это правильно, я знаю, это рационально». Еще одно такое объяснение – «это рационально». И человек всего себя тратит на негативные эмоции. И вот он сам себя возвеличил: «я такой хороший», пощекотал себе центр удовольствия, но жизнь не стоит на месте, она идет кругом. И вдруг ситуация поворачивается совершенно в другую сторону, раз, кто-то его осудил, и все обстоятельства против него повернулись, и какова будет обратная сторона? Самосожаление, человек будет плакать: «А, все не в мою пользу, а, я несчастный», то есть за ложное удовольствие мы платим страданием. А если бы у нас были естественные эмоции, чистые эмоции, то они бы никогда не сменялись страданием. То есть настоящие переживания, возвышенные, они никогда не сменятся страданием. Вот все, что идет от нашей личности, все имеет обратный момент, а те состояния, которые от нашей сущности идут, они никогда не обернутся чем-то плохим. Благодать никогда не обернется чем-то плохим, покаяние никогда ни во что не выльется негативное, радость просто от того, что вы идете по улице, естественная, детская, чистая она тоже никуда от вас не денется, она не обернется против вас чем-то еще. Все возвышенные переживания, творчество, например, ничто не обернется против вас, а все личностное – желание быть хорошеньким, желание красоваться перед кем-то, пыль в глаза пускать – обязательно обернется чем-то плохим, другой стороной монеты. И вот это мы должны помнить, мы должны понять, на что работает наше существо – работает ли оно на вот эти ложные удовольствия, которые выйдут нам боком или оно работает действительно на реальное совершенство. Как вы думаете, в каких эмоциях у нас сейчас находится Нарада? – вдруг переключила внимание учеников жрица, решив помочь в осознании себя Нараде. Рулониты обернулись назад и, увидев агрессивно настроенную морду идиота, возомнившего себя Христом, стали высказываться:

– Он обиделся и не хочет выходит из этого состояния, – сказала Пухлорожая.

– И сейчас он считает, что все дураки, а он один умный, – высказался Гурун, – а на самом деле сам же страдает от своих негативных эмоций, пожирает себя изнутри.

– Нарада, Вы осознанны? – спросила его Ксива, – Вы наблюдаете, что за процессы сейчас происходят внутри Вас, почему все радостно, легко отреагировали на команду «жопа», а Вы обиделись и до сих пор держитесь за это состояние?

«Да пошла ты нахуй», – еще больше начал беситься урод во внутреннем диалоге, не желая ничего отвечать.

– Почему Будда пошел в Джунгли? – решила продолжить Ксива, видя, что Нарада не желает работать над собой, – Он хотел найти ценности, которые никогда не разрушатся, он устремился к ним, ведь он же мог всех людей заставить говорить ему только приятное, но он был на таком уровне, что понял зыбкость всего этого, и пошел дальше. Обычный человек должен задаться вопросом: «А на что я работаю, на что работают мои эмоции, как я функционирую? Я машина». Гурджиев говорит, что человек – это машина, работающая на разных водородах, разных центрах. Но сложно, себе сказать, что целый день я не буду испытывать негативных эмоций. Представьте вот такое, получится ли это у вас? Нет. Почему Петр клялся, что не предаст Христа, а потом трижды его предал, почему он не смог сдержать своего обещания? В нем были разные части. Таким образом, мы видим, что в нас очень много напичкано этих «я», результатов стечения обстоятельств вмонтированных сумасбродных желаний. То есть люди, которые нас воспитывали, постарались нас такими сделать, они тщательно следили, чтобы мы уподобились им, чтобы мы им подражали, чтобы мы вели себя так же, как они, – Ксива сделала небольшую паузу, покосившись на Нараду, а потом продолжила:

А сейчас у вас новая практика, вы будете сиамскими близнецами. Для этого разбейтесь по парам и привяжитесь друг к другу одной ногой и одной рукой.

Когда все привязались друг к другу, Ксива сказала:

А теперь начинайте разминаться, так-то у вас будет больше осознанности и при этом медитируйте над бренностью своего тела, вместо того, чтобы мнить себя президентами и наполеонами.

А как это – медитировать над бренностью своего тела? – спросил Чморик.

Вы должны размышлять, что жизнь не вечна, что все в ней быстро меняется. Скоро я подохну, так зачем же столько суеты, тревог, беспокойства, для чего это все, – пояснила жрица.

Вонючий Нарада, накультивировав гнилых осуждений, внезапно почувствовал, что настало подходящее время для его главного выхода. Раздухарившись и расправив крылья, Христос хуев, перебивая жрицу, стал бесноваться:

Че, суки, расселись, свиньи, зажрались?

Не ожидавшие такого выпада, рулониты аж вздрогнули, уставившись на грязного вонючего урода, который только вчера был так сдержан и немногословен, находясь в роли человека номер восемь.

– Расслабились, ссуки, идиоты, возомнили себя Богами, что все можете, уроды, да вы же полное ничтожество.

Ксива, так же не ожидавшая от Нарады такого припадка, стала пытаться остановить дурака.

«Вот идиот, ведь ему сказали одну только фразу сказать, у него явно что-то с головой не в порядке», – думала Ксива, не в силах угомонить идиота.

Нарада, Нарада, – звала она его, но дебил был уже невменяем, продолжая грузить рулонитов.

Уроды, да вы посмотрите, на кого вы похожи, ничтожества, куски дерьма. Посмотрите, как Велик Рулон и кто Вы.

Ученики уже зашуганные таким бешенством, онемели, и кто где стоял, так и застыли, боясь сдвинуться с места.

Я все сказал! – наконец-то бросил Нарада, задыхаясь и вытирая с прыщавого лба пот рукавом рубашки, измазанным в каком-то говне и до жопы довольный собой, стал сваливать, спотыкаясь о грязные болтающиеся штанины, которые постоянно попадали под его драные кеды.

Похотливый кролик

Вернувшись на веранду, Нарада увидел, что вовсю идет динамическая медитация, и присоединился к толпе учеников. Посмотрев на странно возбужденный видон Нарады, Решето спросила его:

Ты откуда такой распаренный?

Я наставников учил, – гордо ответил урод.

Но, видя, что он явно не в себе, никто больше ничего спрашивать не стал, начав активно танцевать. Из колонок музыкального центра раздавались разбитные песни секористов:

«…Сергей, давай!

Секцию йоги открывай,

Сергей, давай!

На брата ты похожим стань.

Сергей, дурак!

Так хочет сразу просветлеть.

Сергей, дурак!

Ему придется попотеть.

Сергей, дурак!

Дессантник то бишь бывший, блядь.

Сергей дурак!

Отжаться он не может так.

Сергей дурак!

Жене боится нагрубить.

Сергей дурак!

На жриц так хуй его стоит.

Сергей дурак!

Идет путем совсем другим.

Сергей дурак!

И будет он всегда таким».

Новоиспеченный Христос, попав в новую атмосферу, быстро вышел из части припадочного проповедника и с головой вошел в часть похотливого кролика, которая в последнее время все чаще и чаще хозяйничала в нем. И пока никто не видел, Нарада стал потихоньку придвигаться к большим окнам веранды, в которые было видно, что происходит внутри дома. В неутолимой жажде кусочка секса похотливый Нарада пытался в огромных окнах увидеть кого-нибудь из жриц – это занятие было основной его целью во время динамической медитации. На этот раз ему повезло, и шторы оказались открытыми. Судя по всему, у жриц в это время тоже была динамика. Одна из них, выйдя в центр круга, начала выполнять сексуальные движения, начав эротично снимать некоторые элементы своего наряда. Уебище уже не мог спокойно стоять, все ближе подлезая к окну, не отрывая своих похотливых банок.

Увидев такое безобразие, Вонь подретузная крикнула во всеуслышанье:

Эй, Нарада, подотри слюни и опусти хуй!

Все рулониты услышали такой окрик, резко направили свое внимание на Нараду, который в этот момент буквально уже прилип к окну и, схватившись за яйца, неистово их теребил. Поняв, что его засекли, в растерянности он не знал, что делать, покраснев от стыда, но и не в силах оторваться от окна.

– Ха-ха-ха, – заугарали самки, – подрочи в стаканчик и выпей перед сном, – дали ему мудрый совет. На шум и громкий смех, раздавшийся с веранды, выбежала Аза.

В чем дело, че разгалделись, свиньи?

Да тут Нарада в окна подглядывает, – заложила его чу-Чандра.

Че, яйца зачесались? – яростно набросилась на урода жрица, – иди об косяки почешись.

Все громко заржали.

Раз такое дело, теперь вводится новое правило, – продолжила Аза, – во время динамики Нарада должен смотреть в окно, выходящее на море, при этом он должен медитировать и считать дыхание, понятно? – спросила жрица, сверкнув жестким взглядом.

Есть, будет сделано! – хором ответили рулониты.

Когда Аза ушла, самки набросились на придурка.

А, ну, чморофос, давай быстрее становись сюда, – схватила его за руку Толстожопая и потащила смотреть на море.

Нарада, потупив похотливый взгляд, поволок свои длинные костыли. И когда все снова стали активно танцевать, передвигаясь по кругу, то урод, повернутый лицом к морю, никак не мог сосредоточиться на счете дыхания, только сказал «раз», как тут же перед его взором возникла огромная голая жопа.

«Фу ты, блядь, никакого моря не вижу, одни жопы, – раздосадовал Нарада, – как все-таки хорошо, что есть такое место, как Рулон-холл, где тебя вовремя могут пнуть под яйца, и сказать в лицо все, что ты из себя представляешь. Ведь куда меня может привести моя пипетка? Только в семейку, – тяжело вздохнул урод, – сам-то я никогда бы не справился со своими яйцами, а тут мне помогают. Только вот бы еще научиться не обижаться на такие уроки, а благодарить, как Рулон благодарил Марианну. Духовная часть совсем еще у меня маленькая, ну, ничего, буду ее взращивать». Но стоило Нараде отвлечься от полезных размышлений, как тут же сексуальные образы навалились на него с новой силой и он, не помня себя, стал бешено теребить свою письку.

Проснись, ты серишь! Эй, придурок, на море медитируешь? – одернула его чу-Чандра.

Угу, – промычал Нарада, пытаясь снова заглянуть в окно, где танцевали жрицы. Затем он снова уставился на море, но через мгновение вместо моря началась медитация на голые сиськи во всем многообразии всех форм и размеров проплывающие перед его внутренним взором.

На следующий день Нарада сидел на веранде, в очередной раз пытаясь подслушать, что же происходит внутри дома, о чем говорят жрицы с Гуру Рулоном, вместо того, чтобы делать асаны, медитировать, выполнять практики на осознанность. Вдруг резко открылась дверь, к которой дурак припал ухом. Не удержав равновесие, он ебнулся об пол, взвыв от боли и схватившись за приплющенные яйца.

Че, урод, опять подсушиваешь?! – застала его врасплох Ксива.

Виноват, исправлюсь, – обиженно ответил дебил.

Короче так, раз не можешь делать все как человек, будешь жить теперь под крыльцом.

А за что? – заныл урод.

Христом себя возомнил, ничтожество, в залупу полез? Мы долго наблюдали за тобой, ждали, что наконец сам все поймешь и начнешь исправляться, будешь проявляться, как человек, но ты злостно культивировал негативные эмоции, всех осуждал, бесился. На жриц стал залупаться, на наставников, которые передают Знание Рулона по всему миру, а ты кто такой, что ты о себе надумал, а, свинья? Сначала на наставников забесился, потом на жриц, а теперь и на Гуру Рулона в залупу полезешь, скотина? Это для тебя был тест Люшера. Считай, что ты его не прошел. Сначала приручи свои муди, похотливая свинья, покайся в своем дерьме, а потом мы и посмотрим, на что ты способен, – жестко выговорила жрица, – а теперь быстро собирай свои манатки и марш под крыльцо.

Нарада, как побитая собака взял свою покоцанную куртку и поперся под крыльцо.

И когда услышишь стук в пол, сразу должен бежать сюда, – добавила Ксива, – понял?

Понял, – огрызнулся Нарада.

Ах, ты еще и недоволен чем-то, свинья неблагодарная, – напала жрица, – быстро на кулаки отжиматься. Длинная шпала упала на кулаки. На 201 раз отжиманий дурной энергии поубавилось, и урод сразу стал более шелковым.

Ну, что, теперь понял?

Есть, будет сделано, – более радостно ответил он.

Брысь под крыльцо, думай над своим поведением и отслеживай свои реакции.

Оказавшись под крыльцом, Нарада стал разгребать наваленные кучи мусора, разные палки, бревна, ветки, бумагу и другой хлам, устраивая себе надежное ложе.

«Какой же я все-таки дурак, совсем забыл, с какой целью я сюда попал, – стал размышлять Нарада, обустраивая свое новое жилище, – вместо того, чтобы духовно на все реагировать, я стал оценивать все с мышиной позиции, а ведь меня столько раз будили, тем более я же сам напросился на просветление. Если бы я действительно хотел просветлевать, то я наоборот только бы радовался таким практикам. Даже у Гурджиева вон ученики как долго развивались, нужны были годы, чтобы до них, наконец, дошло, что значит помнить себя, а тут только оправдываться начал – отжимайся, только возомнил себя Наполеоном – поживи под крыльцом, не дают заснуть. И в следующий раз становишься более осознанным, и уже не хочется лишний раз оправдываться и давать волю болезненному воображению, а значит, учишься владеть своими эмоциями, состояниями, не зря Рулон говорит: «Страх – отец сознания». Теперь-то я понял, что это значит».

Как попало навалив несколько палок, Нарада завалился на них сверху и, укрывшись своей курткой, которая была уже больше похожа на половую тряпку, захрапел, как последний бомж. Часа через два жрицы решили проверить его реакцию. Зайдя на веранду, Элен стала долбить каблуком в пол, но никакого ответа не последовало.

Вот урод, – забесилась она и еще сильней стала долбить в пол, но все попытки были тщетны.

Вот свинья, совсем охуел, урод. Эй, Решето, – позвала Элен бабу со второго кольца.

Во второе кольцо Силы входили самки, готовящиеся стать жрицами.

Я здесь, – примчалась из соседней комнаты Решето.

Ну-ка иди, посмотри, че делает это уебище и пенделями гони его сюда, – скомандовала жрица. Минут через семь Решето появилась вместе с заспанным Нарадой.

Хули ты не подрываешься, а, скотина? – сходу напала Элен.

Туго соображая спросонья, Нарада, протирая свой ебальник, который весь был в опилках, еле произнес:

Виноват, что-то я уснул.

В гробу спать будешь, – подключилась Аза, – все, пиздуй обратно, не дай бог в следующий раз не подорвешься.

Но и во второй и в третий раз повторилось то же самое. На четвертый раз, разбешенная Элен не выдержала и, притащив урода, заорала.

Ты, говно, если в следующий раз с первого стука не появишься в доме как штык, будешь голодать, скотина, понял?

Да, да, я понял, понял, больше такое не повторится, – залебезило ничтожество, услышав такое страшное для него условие. И теперь стал болезненно прислушиваться к каждому шороху вокруг, лишь бы его не оставили без еды. Такую практику часто устраивали в Рулон-холле, привязывая какое-либо действие, которое трудно было сделать ученику, к еде. И тогда сразу же исчезали все преграды и ради того, чтобы не остаться голодным кто-то начинал подчиняться, кто-то становился собранней, кто-то танцевал стриптиз, кто-то быстро начинал выполнять какие-то задания и так далее. И так постепенно начинались изменения. Но, конечно, это использовалось только в начале, потом же ученик должен был осознанно, без внешних стимулов и пинков переступать через себя и совершать осознанные усилия для изменения.

«Ну, почему же я такое ничтожество, – сетовал Нарада в ожидании следующего стука, – почему я могу делать какие-то духовные практики только ради того, чтобы набить свой желудок? Получается, я ничем не лучше животного, даже хуже. Это хорошо, что есть люди, которые не дадут поесть, если ты не сдашь экзамен на свое развитие, получается, сам я вообще ни на что не способен. Да, все-таки Рулон-холл – это идеальное место для развития. Ведь Дон Хуан специально выискивал себе тиранов, даже платил им деньги, лишь бы они помогали ему в развитии, а здесь сколько хочешь этих тиранов, и все бесплатно, а я как урод избегаю обучающих ситуаций. Но теперь я буду более осознан», – решил дурак.

Наконец, услышав долгожданный стук, Нарада резко сорвался с места, ебнулся тыквой об потолок, которым служил пол веранды и, очухавшись, помчался в дом.

То-то же, по-человечески ты не понимаешь, с тобой только как с собакой можно обращаться, да? – с презрением спросила Элен, – можешь обратно валить, будем дальше тебя проверять.

Тантра с собачкой

– Ну, что, Нарада, как жизнь под крыльцом? – поинтересовался Гну, собираясь войти в дом.

– На пользу, пытаюсь осознавать себя, – гордо заявил тот, заготавливая дрова для костра.

– Сейчас тебе предстоит выполнить новое задание, – продолжил Гну, хитро улыбаясь, – построить себе домик под этим крыльцом, если ты, конечно, не хочешь себе яйца отморозить.

– А из чего же я его построю? – зачморенным голосом спросил Нарада.

– Ну, можешь из картона или из веток, – посоветовал Гну.

– У-у-у, а где же я найду столько картона? – заныл Нарада.

– А че тебе еще делать, времени у тебя дохуя. Пошаришься по помойкам, глядишь, и на дом насобираешь. Ты же хотел в коттедже жить. Вот давай, для начала хотя бы из картона себе дом сваргань, – смеялся Гну, складывая свой новый параплан, на котором он частенько любил совершать прыжки просветления.

Нараде делать было нечего. Закатив штаны и затянув шнурки на кедах, он отправился на поиски «стройматериалов». И вместо того, чтобы задуматься, почему ему даются такие практики, Нарада снова стал беситься и обвинять всех подряд, кроме себя:

«Какая же сука этот Гну, сам в тепле и уюте дрыхнет, а меня заставляет на холоде в какой-то коробке ютиться, пидор, блядь, надо что-то пакостное ему устроить». Собирая картон, идиот стал судорожно думать, как он может отомстить Гну, вместо того, чтобы каяться в своих поганых мыслях, за которые он и получал подобные практики. Перебрав все возможные варианты мести, идиот остановился на самом идеальном, на его взгляд, – сегодня ночью, когда все уснут, я подкрадусь к джипу и проколю ему все шины, вот тогда Гну у меня попляшет, будет знать, как надо мной смеяться».

А в этот время Гну зашел в коттедж и с порога обратился к жрицам:

– Может Нараду-то пора уже в дом переводить, вроде он покладистый стал, что-то видимо осознает?

– Да, в последнее время видно было, что старается, делает над собой усилия, не бесится, все принимает, – поддержала его Ксива.

– А мы понаблюдаем еще за ним в течение трех дней, если состояние будет стабильное, без заебов, то сразу же определим ему комнату в коттедже, – сказала Элен, разукрашивая только что нарисованную Шри Янтру.

Кое-как к вечеру, вымазавшись с головы до ног во всякой параше, Нараде-таки удалось сделать некое подобие дома, в который можно было залазить двумя способами:

1-й способ. Нарада ложился животом на землю и, отталкиваясь граблями, вползал в маленькое отверстие своего терема, собирая по пути разные ветки и прочую хуйню, которая попадалась по пути. И когда его длинное несуразное тело полностью оказывалось под картоном, он засыпал.

2-й способ. Когда Нарада поднимал картонную крышу, которая, впрочем, была и стенами дома, одевал ее на себя и ложился на землю, застланную ветками. Но в таком случае он просто оказывался укрытым охуенным куском картона, так как стенки уже не удавалось закрепить землей, как он это делал в первом способе.

Ночью болван, взяв потолще шило и острый резак, отправился на осуществление своего гадкого плана. Провозившись около часа, урод основательно проткнул все шины. Надежды на то, что машина сможет поехать, не оставалось никакой. Злорадно потирая руки, пидор отправился дрыхнуть в свой коробок.

– Ох-хуеть, какая сука это сделала? – взорвался Гну, не успев подойти к «Форду», все шины были основательно спущены. Внимательно осмотрев колеса, Гну убедился, что это не случайность, и побежал рассказывать всем хуевую новость.

– Блядь, как же сейчас Гуру Рулон поедет на прогулку, – засуетились жрицы, времени уже мало совсем остается, надо что-то предпринять. Гну, давайте, пулей за хаммером, может, еще успеете. Благо, что у Рулона было много разных джипов, и проблему быстро решили. Нарада же еще не подозревал, какую свинью он себе подложил. В очередной раз дав волю своим низшим частям, дебил настроил всех обитателей Рулон-Холла против себя.

– Ну, ты и с-скотина, – злобно выругалась на Нараду Аза, встретив урода у ручья, – ты знаешь, что если бы ты был на зоне, то за такое тебя так бы отпидорасили, что ты бы на всю жизнь запомнил, как своим западло устраивать. Тебе же долбаебу повезло, что ты попал в духовное место, только ни хуя не ценишь. Но в Рулон-холле могут быть лишь те, кто хочет развиваться, искоренять свое говно, остальным здесь не место. Так что давай, урод, тебе дается последний шанс, либо ты остаешься и твою дурь долго и нудно выбивают всевозможными практиками просветления, которые ты самоотверженно выполняешь, либо проваливай отсюда, свинья! – не дав Нараде вставить и слова, Аза высказала все, что хотела и побежала дальше, продолжив утреннюю пробежку.

Огорошенный мощной энергетической волной, Нарада сидел как вкопанный возле своей картонной будки, пытаясь осознать, что же произошло.