Текст книги "Путь дурака"

Автор книги: Сотилиан Сикориский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 88 страниц)

Тут его мысли прервала Марианна.

– Значит, умирать не страшно?! – ехидно сказала она. – Ну, это ты здорово завернул. Если бы все так думали, то и рабов бы не стало, и в ГУЛАГе никто бы не сидел. Вот оно – решение всех проблем. Да, умнеешь потихоньку, поздравляю!

В этот момент в класс постучали, и вошел ученик из параллельного класса. Он держал в руках огромный портрет в резной деревянной рамке, покрытой золотистой краской. Препод указал пацану место на стене над доской среди портретов политических деятелей. Пацан проворно притащил табуретку, влез на нее и повесил на свободное место изображение нового вождя государства.

– Почему так быстро они сменяются?

– Значит, не подходят для целей космоса. Перед приходом Сталина тоже быстро менялись вожди. И теперь Черненко, Андропов, Горбачев-двурушник. Скоро еще кто-нибудь появится. Может быть, новый Сталин, только наоборот. Дай Бог, наступил бы капитализм, тогда воровать больше бы не пришлось. Можно было бы спокойно торговать, – пояснила Марианна.

– Что такое торговля? – спросил Рулон.

– Это узаконенное воровство, когда человек сам отдает тебе деньги, добровольно наебываясь, – ответила Марианна. – Я бы открыла экологически чистый бордель из резиновых баб. Есть же кукольный театр, значит, должен быть и кукольный бордель.

Рулон недоуменно посмотрел на Марианну.

– А почему кукольный? – спросил он.

– А потому, что только раньше делали все вручную, а теперь везде людей заменяют машины. Так удобнее, и к тому же такого еще не было. Значит, любопытное дурачье побежит таращиться. Как это они еще чего-то не знают? Тупые свиньи! – Марианна взяла в руки зеркальце и стала рассматривать свое миленькое личико.

– Здорово бы, чтоб ты историю вела, а не этот грымза, – сказал Рулон.

Он подумал, что тогда бы все внимательно слушали, никто бы не бесился, потому что это было бы истинное обучение.

 – о, чего захотел! Тогда бы жизнь на Земле прекратилась! – засмеялась Марианна.

– Почему? – недоуменно спросил Рулон.

Его удивило, как это знание может прекратить жизнь на Земле.

– Но я бы их научила, как жить, так, что половина захотела бы сразу умереть. А остальные перестали бы рожать детей, поняли бы, как это херово для них. И жизнь бы кончилась, а это ведь не входит в планы космоса, нужно чтоб человечество своими страданиями кормило чертей. Для этого они людям дали свой разум, чтоб он мучил их. А они еще думают, что что-то могут решать, бестолково рядятся по телевизору, безмозглые свиньи!

Говоря это, Марианна злобно сверкала глазами. Ее речь была прервана прогремевшим звонком, возвестившим о конце урока. Все торопливо стали собираться, спеша поскорее покинуть школу. Выйдя на улицу, Марианна помахала ручкой Рулону, и они разошлись по домам. Дома у Рулона было пустынно и тихо. Мать ушла в гости, и ему захотелось пригласить Лену. Он позвонил ей.

– Леночка, здравствуй, никуда не спешишь?

– Нет, а что? – кокетливо спросила она. В ее голосе звучали радостные нотки.

– Тогда заходи, если желаешь, – предложил Рулон.

– Хорошо, приду, – не задумываясь, сказала она. Видимо, она уже была готова к этому вопросу и даже ждала его с нетерпением.

Рулон прошел на кухню и поел немного риса, предварительно хорошенько его посолив. Потом налил себе чай в чашечку с китайским рисунком. И в этот момент раздался звонок в дверь. Рулон несколько удивился, он не ожидал, что Лена придет так быстро.

Открыв дверь, он увидел ее, запыхавшуюся от быстрой ходьбы, с блестящими от радости глазами. Ее лицо было довольно гармоничным и миловидным, но чересчур сильно и несколько неаккуратно намазанным.

Видимо, девушка очень спешила. Рулон сделал вид, что не признал ее сперва, и она немного обиделась, что не произвела желаемого впечатления.

– Что будем делать? – спросила она, садясь в кресло с неестественной раскованностью.

– Если хочешь, послушаем религиозные передачи, – предложил Рулон, решив проверить ее реакцию.

– Ты мне их записал? – спросила она, манерничая.

Рулон утвердительно кивнул.

– Да.

– Так. Тогда я послушаю их дома, – сказала она, намереваясь перевести разговор на другую тему.

Рулон подошел к стенке и выдвинул шкаф с аудиокассетами.

– Какой ты предпочитаешь репертуар? Может быть, классику?

Лена недовольно скривила губы. Он включил что-то из современных блатных и, урезав средние частоты, чтобы музыка не мешала разговаривать, принес два бокала лимонада.

– А под градусом не найдется? – корча из себя девицу легкого поведения, спросила Лена.

«Вот оно желание казаться взрослой, – подумал Рулон, глядя на Лену, – человеку не дают быть самостоятельным, не дают свободно заниматься сексом, и подростки, чтобы доказать свою зрелость начинают подражать взрослым: пить, курить, колоться, – вот откуда берется это зло. Но, если бы детям разрешили быть самостоятельными и заниматься сексом, этого бы не было, – подумал он и спросил ее»:

– Ты что, употребляешь? – удивился

Рулон, испытующе смотря на Лену.

– А кто сейчас не пьет?

– К примеру, я и люди моего круга, – сказал Рулон.

– Ты что, спортсмен? – спросила она, удивленно вскинув бровь.

– Спорт – это мое хобби.

– А я думала, что твое хобби в дру-

гом, – сказала Лена. Она подошла к жур-

нальному столику и поставила на него недопитый бокал с лимонадом.

– В чем же?

– Ну, в этой религии, в философии

там, – она неопределенно развела руками, ибо не совсем разбиралась во всех этих вещах и могла говорить лишь абстрактно.

– Это мое откровение, – задумчиво

произнес юный мудрец. – Ты понимаешь, Лена, у всех есть своя философия.

– Да я и понятия о ней не имею, – вздохнула она и, сложив нога на ногу, откинулась на мягкую спинку, закинув голову назад.

– Это не так. На самом деле ты придерживаешься точки зрения определенных слоев современного общества, только не можешь, вернее, не знаешь, как это научно выразить, – объяснил Рулон.

– Ну и какая же у меня точка зрения? – Лена подняла голову и, приблизив лицо к Рулону, в упор посмотрела на него.

В ее взгляде был скорее не вопрос, а вызов. Рулон понял, что она думает совсем не о том, о чем говорит. Но он продолжал поддерживать начатую тему.

– Это сложный вопрос, одно только скажу тебе, что у каждого человека она субъективна по причине его индивидуальности.

Лена приблизилась к нему еще ближе, так, что Рулон отчетливо почувствовал ее дыхание.

– Какая же она у тебя?

– Это я расскажу тебе, когда мы получше узнаем друг друга, – сказал он.

– Как это получше? – заинтригованно спросила девушка. Ее глаза за-

сверкали.

– Я считаю, что человек тогда знает другого, когда ему понятен его духовный мир, его наклонности и стремления, – сказал Рулон.

– А-а, – разочарованно протянула она.

Повеяло холодком. Лена резко поднялась и с какой-то наигранной непринужденностью подошла к шкафу с книгами, без всякого интереса взяла том Гурджиева и стала торопливо листать страницы. Рулон явно почувствовал в ней недовольство и даже обиду.

– А что же ты понимаешь под Знани-

ем? – доброжелательно посмотрев на нее,

спросил он.

Лена смущенно опустила голову вниз.

Рулону очень хотелось ей рассказать, что

мать – единственный хуевый философ, который с детства завнушал ее и сделал дурой.

«Ведь кем бы ни был человек: фашистом, коммунистом, мусульманином или христианином, он, прежде всего, маминист, последователь предрассудков своей умственно отсталой мамы. И именно ее недалекие взгляды и психопатичные реакции являются основой его мировоззрения и поведения, а все остальное занимает в нем лишь небольшое место, – подумал Рул, но ничего не сказал Лене».

Он понимал, что это еще рано, и решил заняться с ней тем, чего она ждала от него, – тантрой, испробовать свою способность. Где-то в глубине Рулон осознавал, что это – оправдание похоти. Где-то в глубине он понимал, что видит сейчас в ней самку и гормон начинает управлять им. Но ум продолжал оправдывать действие гормона йогической

практикой.

Рулон подошел к ней, обнял и начал мацать. Приблизившись губами к ее уху, он

шептал какую-то ерунду о том, что она давно ему уже нравится, о том, что в ней есть нечто особенное и она не такая, как все. В общем, это были банальные слова, произносимые всеми в подобных ситуациях. Рулон хорошо знал основное правило ебни о том, что сначала нужно выебать мозги, а потом уже и тело. Для Лены же, конечно, эти слова были «самыми главными».

Лена размякла и стала податливой. Тоже обняла его и что-то бессвязно лопотала о любви.

«Слова «я тебя люблю» – это нелепый код для честных и безотказных девочек-давалок, – подумал Рулон, – которых так запрограммировала мамочка».

Они приблизились к дивану и, продолжая одаривать друг друга ласками и поцелуями, неуклюже легли на него.

Рулон стал раздевать Лену. Скоро они занялись сексом. Рулон стремился сдерживаться изо всех сил. Усилие было настолько сильным, что от напряжения на шее выступили прожилки. Кое-как у него получилось сдержаться, но тантра с Леной не шла ни в какое сравнение с тем, как это было с Мэри. Ведь сексу Лену не научила ее любимая мамочка, а это очень важная сторона жизни и искусству совокупления нужно учиться несколько лет. Из-за половой безграммотности в жизни людей возникает много страданий.

Разочарованный, Рулон стал говорить, как ему с ней хорошо. Конечно, у него получилось далеко не искренне, но возбужденная и счастливая Лена этого не замечала.

Вдруг кто-то позвонил в дверь. Рулон сидел на диване, слегка напрягшись. Какое-то странное предчувствие беспокоило его.

– Почему ты не подходишь? – наивно спросила Лена, широко раскрыв глаза. Она подошла к зеркалу и стала поправлять прическу. Помада была размазана, пришлось стереть ее носовым платком.

– Чтобы нам не мешали, – неуверенно ответил Рулон.

Тут снова позвонили, но уже как-то по-особенному. Рулон подошел, но никто ему не ответил. Теперь его беспокойство стало настолько сильным, что Лена просто не могла этого не заметить.

– Кто же это? – спросила она.

– Не знаю, мне не ответили, – сказал Рулон с какой-то неестественной безразличностью, отмахнувшись рукой.

– Но ведь ты тоже молчал. Ты что-то скрываешь от меня? – недоверчиво спросила она.

Подобная настойчивость вызвала в Рулоне раздражение, и он неосторожно обронил:

– Лена, разве ты рассказываешь свои тайны малознакомым людям?

– Ты не доверяешь мне? – в ее голосе прозвучала обида.

Рулон сразу взял под контроль свое состояние, он привлек Лену к себе и ласково глядел в ее большие и глупые глаза:

– Если бы я тебе не доверял, то никогда не пригласил бы тебя к себе.

Она сразу успокоилась и прижалась к нему, мгновенно вспыхнув какими-то сентиментальными переживаниями и мечтами. Эти мечты окутывали ее густым туманом, словно она в другом мире. И вот она уже сидит в объятиях не какого-то Рулона, а голубого принца.

«Как в сказке», – подумала она и еще крепче прижалась к нему, все больше уходя в сон. Внезапно резкий звук прервал ее приятные и опасные грезы – это был стук в дверь. Лена резко подскочила. В дверь кто-то громко постучал.

– Кто это? – испуганно прошептала она.

Грохот в дверь неумолимо нарастал. Вместе с ним нарастал и страх Рулона. Изо всех сил стараясь обрести самообладание, Рулон направился к двери.

– Может быть, мать? – растерянно прошептал Рулон, стараясь успокоить себя.

Но его предчувствие оказалось вер-

ным. На пороге появилась Марианна.

Словно сверкающий метеор, ворвалась она в квартиру, наполняя ее энергией своих бурных эмоций. Ее внезапный

приход вызвал в Рулоне гамму самых противоречивых чувств.

– Да я вижу, ты не один, мой милый, – сказала она, входя без приглашения в комнату. – Верно все твари

здесь забыли про меня. Это кто здесь

сидит? – небрежно указала ревнивица на испуганную Лену.

Несколько ошарашенный Рулон

встал у стенки, словно пытаясь спря-

таться от правосудия, коим являлась Марианна.

– Э-тт-о Ле-на, – заикаясь пролепетал он, покраснев от неудобства.

Лена удивленно глядела на Рулона, уже не узнавая в нем того романтического принца, образ которого был ей так дорог. Тем временем Марианна продолжала.

Она быстро сняла с себя черную меховую накидку и, оставшись в сверкающем золотистом топике, резким движением закинула ее на спинку кресла.

– Да, я припоминаю, что эту дуру когда-то видела в школе, – развязно произнесла Марианна. – Эй, ты, мразь! – грубо обратилась она к бедняжке. – Если я еще раз тебя увижу с моим чуваком, то от твоей грязной рожи останется кровавый отпечаток. Поняла, болотная крыса? А теперь ша отсюда!

Испепеляя взглядом свою соперницу, Марианна указала ей на дверь. Красная, вся в слезах и в соплях, так низко оскорбленная девочка выбежала из квартиры, бросив на Рулона мстительный взгляд. Она надеялась на его защиту, но он был не в силах что-либо сделать. Демоническая сила Марианны подавила все его джентльменство.

Марианна устало села в кресло, облокотившись на руку, и закинула нога на ногу. Рулон закрыл дверь и осторожно вошел в комнату. Она молчала, внося напряжение в обстановку. Он ощущал, как исходящая от нее энергия вносит смятение в его сердце.

– Так вот на кого ты меня променял, щенок? – по-змеиному прошипела она, не поднимая глаз.

Рулон стоял перед ней, как солдат перед генералом.

– Мы только поболтали. Ничего не было, – сказал он.

В нем еще была надежда на возможность оправдаться. Но Марианну невозможно было обмануть. Ее бездонные глаза пронзали Рулона насквозь, читая мысли, чувства и эмоции, словно в открытой книге. Марианна кинула на него испепеляющий взгляд.

– Молчи, предатель! – жестко произнесла она. – Ты, наверное, забыл мой гнев, но я напомню тебе.

Она резко поднялась и плавно, как дикая кошка, направилась к Рулону. Ее глаза метали молнии, голос был подобен раскатам грома. Рулон был готов на все, лишь бы избежать этого гнева.

– Нет-нет, не надо, – раздался чадовский лепет в ответ. – Прости меня, я больше не буду.

– Я предупреждала тебя, но ты не внял мне, – продолжала Марианна.

 – она сама мне навязалась, – оправдывался Рулон.

– Ты до глубины души оскорбил меня. С кем же ты связался! Что нашел

в ней?

Теперь в ее голосе звучали больше вопросительные, чем обвинительные нотки. Библейский принцип, изреченный Христом, «Приниженный да возвышен будет» сработал безотказно. Марианна начала успокаиваться. Упав на колени, Рулон порывался обнять ее, но она оттолкнула его ногой.

– Уйди, ты противен, – вставая, воскликнула она.

– Но ведь ты тоже изменяешь мне, – обиженно сказал Рулон.

Он с обреченным видом сел на пол и, положив руки на колени, опустил голову. После продолжительного молчания он услышал ее голос:

– Я всегда остаюсь преданной только Богу. Я так веду себя не потому, что мне это нравится, а чтобы заработать. Я делаю на этом деньги. А эта стерва скорее бы взяла, чем чем-то пожертвовала.

– Но она была добра ко мне, – Рулон все еще делал слабые попытки, чтобы оправдаться, хотя уже понял, что Марианна, как всегда, во всем права.

– И ты это называешь добром? – между тем продолжала Марианна. – А я разве мало одаривала тебя своей лаской? Чего же тебе не хватало, скажи мне, – вкрадчиво сказала она, подходя, и уже смотрела на Рулона нежным взором.

Они замолчали, говорили их сердца. Она обняла его и притянула к себе.

– Ты должен понять, что существует иерархия. Тех, кто ниже, у тебя может быть много, но тех, кто выше, – только один. И ты должен подчиняться начальству. Ничего не делать без разрешения, иначе ты нарушаешь закон и ничего не достигнешь. Над первым начальником может быть второй, но все равно должна быть иерархия. И если это будет нужно, то я сама скажу тебе, с кем и как заняться тантрой. Обычные бабы будут тебя утягивать с пути, мой милый. Они хотят тебя склонить к семейке, поэтому, пока ты духовно не окреп, тебе лучше этим не заниматься. Только тогда, когда ты сам сможешь их вытаскивать из социального болота, ты наберешь себе много учениц и будешь социально подключать их к себе, но пока тебе еще рано об этом думать, не то ты, как твой брат Сергей, подключишься к семейке.

Рулон понимающе закивал головой.

– К тому же в купэле есть такой принцип, который называется «смотри в одну сторону» или «говори по-простецки», еби в одну сторону.

– Как это? – недоуменно спросил он.

– А очень просто. Если ты порешься со мной, то с Леной, например, у тебя может быть только дружба. Если ты порешься с ней и подобными ей по уровню тупыми телками, то со мной тебя сможет связывать только платоническая любовь. Понял закон тантрической иерархии. Давай всасывай лучше великое знание, чтоб больше не оплошаться. Сечешь?

– Да, – задумчиво произнес Рул.

Рулон начал понимать, что она права. Он ощутил, какую великую милость оказывает Марианна, обучая его, и был ей очень благодарен. В этот момент погас свет. Видимо, какая-то поломка на электростанции. Рулон зажег свечу и поставил посреди комнаты. Вдвоем они стали медитировать на пламя. В полуоткрытое окно врывался легкий теплый ветерок и пытался загасить свечу. Рулону было интересно наблюдать за тем, как происходит взаимодействие огня с воздухом: борьба и единение одновременно. Тишину и покой внезапно нарушил какой-то стук.

Кто-то постучал. Марианна сразу насторожилась и быстро заговорила.

– Твоя маман идет, Саня сигнал подал. Скорее собирайся, поедем.

– Куда? – спросил Рулон, быстро поднявшись и погасив свечу резким ударом руки, даже не коснувшись ее.

– Потом объясню, поторопись.

Марианна уже стояла у зеркала и, быстро поправив свою прическу, направилась к двери. Рулон поспешил вслед за своей повелительницей. Они выбежали на площадку, где стоял запыхавшийся Саня.

 – она уже на лифте поднимается, – затараторил он, поправляя съехавшую набок коричневую кепку.

Они спустились и спрятались за мусоропровод в последний момент, когда мать выходила из лифта. Уставшая, медленной походкой, она направилась к двери. Остановившись на пороге, мать стала искать в карманах кожаного плаща ключ, открыла дверь и с грохотом захлопнула ее за собой. Все обошлось благополучно. На улице их ждал знакомый лимузин автосервиса. Рулону нравились такие автомобили, особенно черного цвета, как этот.

– Сейчас мы с тобой поедем в одно место, тебе нужно будет быть осознанным, отключать диалог, чувства и мысли. Ты должен увидеть мир так, как его видит волк. Постоянно наблюдай за собой, какие события вызывают в тебе оценки и реакции, чтобы лучше познать себя, – сказала Марианна. – Сможешь ли ты быть свидетелем и не отождествиться с происходящим во время скоморошества?

– Хорошо, я буду очень стараться, – четко и бодро ответил Рулон.

Он стал настраиваться на принятие любой ситуации, одновременно рассматривая салон лимузина. Внутри него лабал клевый музон. Сиденья автомобиля были обиты мягким черным бархатом, в ногах лежали плетеные красные коврики. Стасик – водитель в кожаной кепке – всю дорогу молчал, плотно сжав губы. Он подвез их на дискотеку. Из окон диско-зала в темноту вырывались разноцветные блики, гремела энергичная музыка.

– Сегодня я расправлюсь со Штопором. Он слишком много знает и требует с меня. Я его пригласила в кафе выпить на дармовщинку. Он стал слишком борзеть со мной, забыл свое место, пора его уже убрать, а на его место встанет Туз. С ним у меня сейчас прекрасные отношения. Будет знать, как зарываться, скотина, – злобно изрекла она.

– А зачем ты берешь меня? – спросил Рул.

– Потому что тебя никто не знает. К тому же ты опять сможешь попрактиковаться в скоморошничестве, сыграть трудную для тебя роль и попробовать не отождествиться с ней, мой милый.

– Штопор придет с дружками? – спросил Рулон, когда они поднялись по широкой лестнице и вошли в огромный дискотечный зал.

– Нет, – засмеялась Марианна. – Я намекнула ему, что хочу пригласить его к себе на ночь.

– И в чем же будет расправа?

– Потом узнаешь. Сейчас надо встретить одного мальчика. Он должен

помочь.

Она шла раскованной и свободной походкой и осматривалась по сторонам, занимаясь поиском. На дискотеке было много народа. Разнаряженная толпа бесновалась под грохот колонок и сверкание светомузыки. Марианна с Рулоном немного поразмялись.

Она своим наметанным глазом выискала среди посетителей потенциального поклонника из богатой семьи, главное – не знающего куда девать деньги. Это был темноволосый парень с внушительной мускулатурой и жестким взглядом карих глаз. На нем была дорогая кожаная куртка и черные джинсы с большим количеством железа. Незаметно оказавшись недалеко от него, Марианна бросила в его сторону два-три небрежных взгляда, обладавших вполне определенным содержанием. Этого было достаточно для того, чтобы клиент клюнул. Восхищенный красотой и яркостью Марианны, он подошел к ней и тут же был пойман в прочные сети.

Пока звезда дискотек занималась с очередным клиентом, Рулон решил расслабиться, присев неподалеку. Внезапно он заметил, что к Марианне чванливо подвалила какая-то размалеванная девица и между ними возникла перепалка. Звезда подошла к Рулону и бросила ему свою сумку, шепнув, чтобы он ждал ее у выхода.

«Видимо, пошли на разборки», – подумал он, заметив, как за ними вслед направилось еще несколько девиц, и понял, что Марианна связалась с целой компанией. Вздохнув, Рулон поплелся к выходу. «Может, выкрутится?» – успокаивал он себя, сознавая свое полное бессилие.

Вскоре вышла Марианна. Зрачки ее были расширены, грудь сильно вздымалась. Но Рулон не заметил на ней каких-нибудь заметных повреждений.

– Пошли скорей, – не дождавшись его реакции, она стала быстро удаляться от клуба. Отойдя на приличное расстояние, он задал вопрос:

– Ты убежала?

– Убегать не в моих правилах.

– Но бывают и компромиссы?

– Конечно, сейчас мы разве не смылись? – улыбнулась она.

– Как же тебе удалось справиться с этой сворой? – удивился он.

– Ты явно недооцениваешь моих возможностей, – спокойно ответила Марианна и, зайдя вперед, стала к нему спиной. Ее тело чуть колыхнулось, что-то мелькнуло в воздухе, и он ощутил легкое прикосновение к своей шее.

– Ну, как тебе Гере ваза? (атака ногой в каратэ. – Примеч. автора)

– Потрясающе, у меня так не выходит, – восхищался Рулон.

– Ты к этому особо и не стремишься. У тебя нет такой необходимости. А я постоянно нахожусь в подобных ситуациях.

– Так чего же тогда ушла? Или ты переусердствовала в обороне? – спросил Рулон.

– Всем известно, что главное мое правило – это знать свою меру, а причиной нашего ухода послужил вот этот предмет, – она положила в его руку кулончик с разорванной цепочкой. Кулончик был очень необычного вида, а цепь – широкая и тяжелая – видимо, стоила немало денег.

– Золотой? – внимательно разглядывая его, спросил Рулон.

– А ты что подумал, что твоя подруга стала бы мараться из-за простого? Только тебе не отличить подделку от ценного металла, не поглядев на пробу.

Рулон засмеялся, а потом спросил без особого любопытства:

– А чего это стерва привязалась там?

– Этот паренек оказался ее хахалем, – со злой усмешкой сказала Марианна, поправляя свои роскошные волосы.

– Так у тебя есть конкурентки? – спросил Рулон.

– Еще побольше, чем в школе.

Они вышли на широкую дорогу, где в этот час было нелюдимо. Только автомобили изредка проезжали мимо.

– За этим мальчиком мы и ходили на дискотеку? – спросил Рулон.

Марианна резко одернула за руку Рулона, увлеченного разговором и чуть было не попавшего под машину.

– Ты что? Разве подобное чадо может сделать что-нибудь путное? – Марианна пренебрежительно махнула рукой.

– Как же мы будем теперь? – продолжал интересоваться Рулон.

– Никак, – она ответила резко и в то же время игриво. – Просто вместо этого парня будешь ты.

– Что? Опять я? – удивленно воскликнул Рулон.

От такого поворота дела он даже слегка отскочил в сторону и отрицательно замотал головой.

– Да не бойся, это несложно. Просто ты спровоцируешь Штопора на драку, – Марианна заговорила вкрадчиво и ласково, успокаивая Рулона своим голосом.

– Штопора на драку? – с ужасом округлил глаза Рулон.

Теперь он остановился на месте, словно выражая свой протест.

– Перестань паясничать. Тебе ничего не придется делать. Скажешь ему пару ласковых, и дело в шляпе.

Он надулся и не отвечал ей. Марианна обняла его, словно нежный морской бриз, и ласково прошептала:

– Там будет много моих людей. Они не дадут ему ничего с тобой сделать. Тем более я буду рядом.

Размякнув, он согласился, успокоенный ее обещаниями. Хотя страх и был, но вдохновленный дискотечным примером Рулон тоже хотел сделать нечто подобное. Тем более дело намечалось серьезное, если Марианна решила покончить со своим вассалом, служащим верной дубиной в ее руках.

– Эта роль для тебя трудна, мой милый. Теперь ты будешь играть хулигана, будучи отъявленным чадосом, но тем это и ценно, что для ентого тебе нужно будет себя ломать и приложить много усилий. Всегда нужно играть ту роль, которая у тебя не получается, не входит в твой убогий репертуар, тогда ты сможешь стать господином самого себя, а сейчас ты раб своих ролей, своей трусости и закозленности. Благодари за это свою любимую мамочку. Если бы она желала тебе добра, то заставляла бы тебя быть разным, осознанно переходить из одной роли в другую, а так ты стал хлюпиком, маменькиным сынком.

Они шли еще минут десять по вечернему городу. Наконец оказались у входа в кафе. Это было современное здание с большими окнами. Марианна остановилась на минутку и осмотрела помещение через стекло.

– Вон она сидит, пьяная харя, давай войди в роль шута-петуха и попробуй хоть раз полезть в залупу на того, кто сильнее.

 – ой, как это сделать? – замямлил Рулон.

– И не мякай, – оборвала она его, – давай лучше разозлись, стань жестче и собранней, тогда ты сможешь сделать это. Роли яви требуют агрессии, только ярость дает человеку новые силы, дает шанс сделать невозможное.

Рулон вспомнил все, что его обычно раздражало, и со злостью ударил кулаком в стену.

– Я сделаю это, твою мать, – жестко и решительно выпалил он.

– Таким ты мне уже больше нравишься, – ласково сказала ему Мэри, – но помни, что ты должен еще и наблюдать за собой со стороны, мой яхонтовый.

В кафе тихо играла музыка. За столиком сидел сильно охмелевший Штопор, допивая вторую бутылку водки. Марианна с Рулоном вошли в помещение, и Рулон развязно подвалил к столику, за которым сидел хулиган. На столе был беспорядок, недопитые стаканы с водкой, остатки жареной рыбы, колбасы и другой закуски создавали особый фон.

Эмма, как и было договорено, стала звонить в милицию, а Рулон подсел за их столик, бесцеремонно налил себе стакан лимонада и залпом выпил его. Затем поставил стакан на место, сильно стукнув по столу. Это было настолько непохоже на Рулона,

что Штопор, недоумевая, смотрел

окосевшим взором, словно пытаясь понять. Что-то зацепило его в Ру-

лоне.

– Какого хера ты здесь расселся? Кантуй отсюда! – важно процедил Штопор.

Рулон, разглядывая граненый

стакан, уверенным голосом, нето-

ропливо высказал несколько нелестных комплиментов на его счет.

– Посмотри на себя. Ты думаешь, кто ты есть? Пень ты на ровном месте, да еще неотесанный.

Кровь ударила в голову хулигана. Он вскочил и, резко опрокинув стол, попытался ударить Рулона. С лицом, искаженным от злобы, он направил огромный кулак в цель, но промазал, недооценив реакции Рулона. И тут же упал навзничь, на мирно сидевших людей, от приема джиу-джитсу, ловко осуществленного

Марианной.

Ослепленный яростью, Штопор начал дебоширить, но вовремя подоспевшая свита стала утихомиривать его. В это же время подоспели и вызванные милиционеры.

Рулон с Марианной выбежали через черный ход, наблюдая, как несколько фараонов помещали Штопора в черный воронок.

– Все, что не делается, все к лучшему, – сказала Мэри.

– Но при условии, если все хорошо кончается, – добавил Рулон, – возмездие получил Штопор за свое гнусное существование, коим он отравлял жизнь многих.

Рулон задумался над этим.

– А ты хорошо проявился для первого раза, – похвалила его подружка. – Теперь еще навешаешь пиздюлей всем хулиганам в школе. И тогда точно станешь суперменом.

– Да до этого мне еще далеко, – заметил Рул.

– Ничего, продолжай злиться, становись жестче и собранней. И ты сможешь то, на что раньше был не способен, – сказала она. – Злоба – это великая сила, зная это, людей учат быть добрыми, чтоб ими было легче управлять, но ты теперь понял эту тайну. Ну ладно, мне пора идти по своим делам, а ты иди по своим. Будь здоров, подлец! – шутливо бросила она и растворилась в вечернем полумраке. Он проводил ее почтительным взглядом, затем развернулся и поплелся восвояси, размышляя над происшедшим:

«Падлы, меня воспитывали овцой, говорили «будь говном, будь добрым, уступай, не борись, сдавайся», и я стал чмом. Теперь меня все избивают. Если бы я был агрессивен, умел злиться, то я бы занимал другую роль, был бы лидером, – думал Рул, бесясь на мать и всех остальных воспитателей, – все, баста, теперь я буду злиться, не буду слушать ваш бред, черти, не буду размякать от вашей сентиментальноси и хуевой заботы, – злился он, – гады, мне всю жизнь испоганили, будьте вы прокляты, сволочи, – эти мысли делали Рулона сильней, и он чувствовал, как стал преображаться в нормального человека».

Дома Рулон включил специально подобранную музыку, состоящую из песен, которые ему больше всего нравились и зажигали душу. Он стал танцевать и отдаваться Богу. Великое блаженство стало переполнять его сердце. Он продолжал активно танцевать. Через минут тридцать он вспотел, энергии стало меньше, он устал, и благодать стала утихать.

Но, прилагая волю, он протанцевал еще столько же до полного изнеможения. Затем лег на пол, расслабился и стал медитировать, чувствуя движение энергии в теле. Практикуя этот экстатический танец уже несколько лет каждый день, Рулон стал добиваться такого интенсивного состояния блаженства, что остальные развлечения, такие как телевизор, общение с бабами и компании, отошли на второй план. Они только мешали испытывать этот катарсис от слияния с Богом. «Если бы все научились этому, – подумал Рулон, – то ни водка, ни наркота, ни семейка не понадобились бы людям. Но жизнь течет по-иному, и путь счастья открыт для немногих. Водка, секс и дети делают их такими дураками, что они уже никогда не будут способны все это понять».

Эти размышления прервала мать своим занудством.

– Что же ты плохо учишься? Ничем не занимаешься? Как ты собираешься жить, кормить семью? – кричала она. – Все прыгаешь, где-то шляешься. Может, ты уже в секту попал? Тебя там сделают зомби!

– Сами вы все зомби, – ответил сын, – мозгами-то не умеете думать. Вам как внушили ерунду, так вы тупо ей и следуете. Ваша программа мне известна – институт, семья, завод, могила. Мне этого не нужно. Думаете, что если делаете как все, то, значит, правильно? Но вы – зомби, настоящие зомби. И из могилы вас не надо поднимать для этого. Вы уже умерли, а мне все это не нужно. Я не хочу ваш коммунизм строить, мне на все это наплевать.