Текст книги "Путь дурака"

Автор книги: Сотилиан Сикориский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 88 страниц)

Рулониты покатились со смеху, а Нарада, криво улыбнувшись, никак не хотел радоваться, упорно цепляясь за ложную личность.

Я не могу войти в разбитное состояние, – опять стал конючить урод.

Ну хорошо, не можешь быть в разбитном состоянии, – сказала Элен, – тогда давай, как в детском саду, ты же читал стишки Деду Морозу, вот давай теперь, входи в это же состояние, вспомни, каким ты был радостным и непосредственным в детстве, тогда сразу ощутишь огромную разницу с тем уебищем с отросшими яйцами, которым ты стал.

А для лучшего вхождения в образ вставай сюда, – сказала Аза, придвинув к нему табуретку.

Еще поломавшись некоторое время, Нарада с постной миной взобрался на табурет, теперь уже чуть ли не доставая потолок.

Да уж, великорослое дитятко, – прикололся над ним Гурун.

Нарада, переминаясь с ноги на ногу на табуретке, попытался войти в образ ребенка и стал бубнить:

«Маленький мальчик купил пулемет,

Пару приемов увидел в кино,

С криком «кия» и ударом ноги

Папины яйца стекли в сапоги».

Рулониты забалдели, угорая над стишком.

Ну, вот уже чуть получше, – сказала Элен сквозь смех.

Нарада, выйди на веранду, – вдруг позвала его Аза, – там тебе Ксива что-то хочет сказать.

Пидор слез с табуретки и помчался на веранду.

Это че за хуйня? – жестко спросила его Ксива, держа в руке булочку.

Булочка, – с наивной мордой сказал Нарада.

Это я и без тебя вижу, что булочка, – бесилась Ксива, – объясни, что она делала в кармане твоей куртки, говно?

«Блядь, опять влип, я же хотел ее съесть в гараже, черт, забыл», – думал Нарада.

Я не знаю, – стал он нагло врать, делая недоуменную харю.

Не пизди, говноед, лучше честно скажи, если не хочешь неделю голода.

Ну, хорошо, хорошо, я скажу, – затараторил Нарада, уставившись в пол, – Когда я мыл пол на кухне, то нашел ее и спрятал.

Вот, ничтожество, а попросить что слабо? – набросилась на него Ксива, – как в залупу на жриц лезть, как выебываться, так ты первый, самый крутой, а попросить булочку ты уже не способен, уебище, блядь. Час разминки и сутки голода, – вынесла приговор Ксива, – и благодари Бога, скотина, что так легко отделался, и осознай, что окажись сейчас ты на зоне, с тобой разговор был бы короткий – поставили бы тебе клеймо «КРЫСА», отпидорасили как следует, и пиздец бы тебе тогда настал. На зоне порядки суровые, если ты один раз прокрысился, то с тобой до конца жизни так и будут обращаться, а в Рулон-холле сделают все, чтобы выбить из тебя эту гнилую часть с помощью духовных практик, – жестко сказала жрица и вышла, оставив придурка наедине со своим говном.

«Вот суки, нахуй, подумаешь, булочку взял, че такого – целые сутки голода, охуеть. Ну, ничего, все равно найдется выход из ситуации», – стал судорожно думать Нарада на предмет, где можно достать хавало. И, наконец, он придумал:

«О, сегодня же я видел на берегу речки пакет с тухлой рыбой, которую рыбаки оставили. Вот сейчас отпрошусь мыться и пойду, нажрусь тухлятины, во, круто я придумал!» – обрадовался сифилитик и поперся к себе в П.М.Ж., ожидая, когда придут жрицы.

Булочка осознания

В это время в доме Силы шли приготовления к очередной проверке.

Гну, Гну, вот эту булочку нужно повесить на веревочке на люстру в зале, – шепотом подозвала его Ксива, протягивая задроченную булочку, которую она изъяла у Нарады.

Пока никто не видел, Гну прокрался в зал и повесил булочку на люстру. Вскоре толпа дураков завалила в зал и стала танцевать танец сумасшедшего, практикуя разные синдромы: кто-то, изображая эпилептический синдром, катался по полу, кто-то, натянув шиворот футболки на бошку, показывал синдром капюшона, кто-то, спрятавшись за табурет, начал трястись вместе с ним, жестко вцепившись в него.

Синильга, не желая учувствовать в практике, отползла в угол комнаты, строя из себя умирающего лебедя.

– Эй, ты че там развалилась? – спросила ее чу-Чандра.

– Мне плохо, у меня уже никаких сил нет от этой голодовки, я даже двигаться не могу, – пожаловалась свинья.

– Ну, и хуй с тобой, – махнула на нее чу-Чандра и повалила придурковатой походкой к общей толпе беснующихся рулонитов.

Вдруг Мудя заметил болтающуюся на нитке булочку, которая тут же выбила его из практики, напомнив о пустом желудке, который в очередной раз проходил практику очищения.

Вот так сущность человека постоянно страдает от личности. Вроде все было хорошо, Мудя целостно выполнял практику, ощущая легкое и активное состояние от голода, но как только включился ум, сконцентрировавшись на булочке, так сразу ему захотелось есть, и он уже был не в состоянии выполнять практику.

«Взять, не взять, – стал думать Мудила, оглядываясь на всех рулонитов, – может, не заметят. А даже если и заметят, то я быстро ее сожру, и все».

Набравшись решимости, Мудило подпрыгнул и схватил булочку, но рука соскользнула, и ему не удалось ее сорвать. Тут остальные, не менее голодные рулониты заметили это и, не задумываясь, кинулись «помогать» Муде. А за дверью стояли жрицы с презрением и усмешкой подсматривая, как куча придурков, расталкивая друг друга с остервенением пытаются сорвать маленькую булочку.

Въехав в тему, Синильга резко оживилась и активней всех стала прыгать за маленькой булочкой, ее немощность и бессилие исчезли в один миг. Вот так часто ум дурачит человека, говоря ему, что он устал, что у него что-то болит в то время, как внутри дремлет неудержимая энергия и сила. Голодный волк очень опасен, так как в поисках пищи весь его организм мобилизуется. То же самое произошло и с Синильгой, хотя она этого и не осознавала, с остервенением махая своими длинными граблями, чтобы хоть когтями уцепить кусочек.

Люстра уже зашаталась. Наконец, Гуруну удалось схватить булочку, но рулониты не успокоились, а, набросившись на Гуруна, стали отбирать ее у него. Провалявшись так еще несколько минут, Мудя, не на шутку озверев, все-таки вырвал булочку у Гуруна и прямо целиком засунул себе в рот, быстро начав жевать с бешеными глазами. Остальные, взмокшие от столь нелегкого боя, облизнувшись, с завистью смотрели на победителя. Когда Мудон наконец дожевал булочку и уселся с довольным еблом, в зал зашла Элен.

Ну что, вкусно было? – с отвращением посмотрев на Мудю, спросила она.

Покраснев от стыда, что его засекли, Мудон, не говоря ни слова, кивнул головой.

Смотри теперь, не сдохни, – хладнокровно продолжала Элен, – булочка-то с отравой была.

Мудон так и сел, с испугом посмотрев на жрицу.

К-к-к-как с отравой? – заикаясь, спросил он.

Рулониты покатились со смеху, видя позеленевшую от страха морду Муди.

Так, отравленная. Это был тест Люшера, мы специально решили проверить, кто из вас позорная крыса, а кто нормальный человек, а вы все проявились, как последние ничтожества, не могли нормально три дня проголодать, и сами себя наказали. Теперь, Мудон, давай, кайся, чтобы Бог тебя помиловал и оставил в живых, – сказала Элен, внутреннее смеясь над позорно облажавшимся уродом.

Эх вы, говноеды, не смогли даже три дня голода выдержать, – стала отчитывать балбесов Ксива, – а Христос сорок дней постился, пребывая в молитве.

И тебе, Мудя, не стыдно, – присоединилась к обучению Аза, – ведь раньше ты сам себе устраивал посты по семь дней, когда еще не зажрался, а сейчас на кого ты стал похож, ничтожество.

Да-а-а, росток духовней дерева, – сделал вывод Гну, в очередной раз убедившись в мудрости этой фразы.

Жрицы и Лоси ушли, не говоря больше ни слова, а Мудя, как был с открытым ртом и выпученными от ужаса глазами, так и остался в состоянии ступора, не понимая, что происходит.

«Надо же, как больное воображение дурачит человека, – подумал про себя Сантоша, наблюдая за всем происходящим в замочную скважину, – и это только маленький пример, а ведь сколько люди мучаются, придумывая себе бесконечное множество несуществующих проблем. Все им че-то кажется, мерещится, хотя на самом деле ничего не происходит».

Горячая линия

С утра пораньше Нарада, как обычно, поперся мыть джип. Нехотя он взял шланг, включил воду и, чтобы не мочить руки ледяной водой, просто стал бессмысленно поливать машину. И тут урод опять уплыл в своем болезненном воображении, созерцая разные сексуальные сцены, как он целую тучу баб на своем хую таскает. Так он весь день проходил в похотливом размазанном состоянии, не способный сосредоточиться ни на одном действии.

Эй, говносос! – позвала его Элен, когда он развешивал постиранное белье, – сейчас иди на квартиру, где у нас обычно проходят трансовые практики и наведи там порядок.

Есть, будет сделано, – сказал Нарада и, побросав не довешанное белье на землю, поперся выполнять следующее задание.

Придя на квартиру, урод стал кое-как подметать пол, глазея по сторонам, и вдруг его внимание привлекла газета с фотографией голой бабы. Тут же, бросив веник, Нарада кинулся к газете, прочитав написанную крупными буквами надпись «ПОЗВОНИ МНЕ» и номер телефона – 666666. Не задумываясь, пидор дрожащими руками набрал несложные цифры с выпрыгивающим из груди сердцем и стал слушать длинные гудки, ерзая задницей на полу. Наконец, на другом конце провода ответил женский голос:

Алло! Я слушаю Вас! Говорите!

Идиот, обосравшись, никак не решался заговорить, так как раньше по телефону за него всегда разговаривала мама. Но его беспокойные яйца все-таки заставили совершить над собой усилие.

Я-я-я-я, хо-хо-хотел спросить…, – кое-как заикаясь, выговорил урод.

Не дослушав его мычание, женский голос, став уже более напористым и уверенным, сказал:

Говорите свой адрес.

Услышав это, дебил стал судорожно вспоминать адрес квартиры, где он находился.

Пожалуйста, не ложите трубку, я сейчас скажу, – затараторил Нарада и побежал смотреть номер дома и квартиры. Не успел он назвать адрес, как в трубку послышались короткие гудки. Нарада, сам себе не веря, что сделал это, забился в угол комнаты и, обхватив руками колени, стал дрожать, не в силах о чем-либо думать. Буквально через десять минут раздался звонок в дверь.

«О, Господи, это за мной, – еще больше задрожал ебосос, – ну почему так быстро. Открывать, не открывать?» – судорожно думал он, кусая ногти. Одна его часть чувствовала опасность и боялась открывать дверь, а другая часть похотливого кролика не могла успокоиться и хотела как можно быстрее куда-нибудь засунуть свою пипетку.

Снова раздался звонок в дверь, но уже более настойчивый и длительный. Тут часть похотливого кролика все-таки перевесила, и Нарада с текущей слюной ломанулся к двери.

Как только он открыл защелку, дверь с силой откинула его в сторону, и на пороге появилась вульгарно разодетая телка, метра два высотой, в ботинках на толстой платформе с высоким каблуком, в длинном плаще, с грязными волосами, торчащими в разные стороны, выкрашенными в серо-буро-малиновый цвет. Ее морда была вызывающе ярко разукрашена, но очень неопрятно. При всем при этом она небрежно жевала жвачку, нагло смотря на зашуганного Нараду, который вжался между открытой дверью и стеной.

Давай деньги, – нагло заорала бабища на придурка.

У ме-ме-меня нет! – выдавил чмошник, потихоньку пятясь задом по направлению к комнате.

Че, не понял, деньги гони, – еще более агрессивно наехала проститутка и резко сдернула с себя плащ, оставшись в одних просвечивающих трусах, из которых во все стороны торчали волосы.

Похотливыми зенками Нарада уставился на здоровые, отвисшие как у коровы, сиськи и огромные ляжки, которыми можно было убить кого угодно. Но в один миг представив, что это чудовище набросится на него и начнет душить или, того хуже, насиловать, Нарада, не помня себя, резко рванул по длинному коридору в дальнюю комнату, по дороге сбрасывая за собой попавшие под руку предметы: табуретки, какие-то палки, гантели, преграждая путь маньячке, которая, не ожидав такого поворота, сначала затормозилась, а сориентировавшись, ринулась вдогонку за добычей, гремя своими каблучищами и тряся дойками. Добежав до ванной, Нарада резко выкатил перед ней стиральную машинку. Но своими двухметровыми ногами она без особого труда перепрыгнула и через это препятствие, все больше и больше бесясь на жертву.

Стой, скотина, гони бабки, ублюдок!!! Позвал, теперь принимай и плати за удовольствие! – вопила проститутка во всю глотку.

Но Нарада, ничего не соображая от охватившего его ужаса, метался из одного угла комнаты в другой, залезая то в один, то в другой шкаф, то запрыгивая на стол, то прячась под него, как в настоящих китайских боевиках. Наконец, он запрыгнул под низкую, но широкую кровать, кое-как протиснувшись под нее. И, добравшись до дальней стенки, буквально впечатался в нее, с ужасом наблюдая, как здоровая ножища толстым каблуком пытается достать до него.

А, ну, вылазь, сука, гони деньги, урод! – разорялась бабища, и так и сяк пытаясь достать свою жертву. Затем она взяла швабру и с разных сторон кровати стала тыкать ей Нараду. Дурак успевал только уворачиваться от ударов, то ловко сворачиваясь в клубок, то распрямляясь.

Вот, пидарас, сука, – бесилась телка, неугомонно пытаясь достать Нараду из-под кровати, изорвав уже все свои колготки и исцарапав ноги. Так она проебалась в течение часа и, наконец, сдалась.

Блядь, сука, пошел на хуй, я тебя еще достану, – и, схватив свой плащ, маньячка выперлась из квартиры, гремя на весь подъезд своими сапогами.

***

Вот до чего тебя твои яйца довели, – сказала Элен, прознав про ночные приключения Нарады, который все еще никак не мог оправиться от шока,

Чтобы твои яйца тебя меньше беспокоили, – продолжила Ксива, – теперь ты будешь проходить новую практику. Будешь наряжаться, краситься вместе со всеми самками, понял, урод?

Угу-у-у-у. – промычал Нарада.

Когда все самки начали наряжаться, готовясь к встрече с Гуру Рулоном, Нарада тоже приперся в комнату.

Че, Нарада, стоишь как неприкаянный, попросить не можешь? – стали доебываться до него самки.

А можно мне наряды и косметику? – зачморенно попросил урод, боясь поднять глаза.

Ксива собрала из шкафа все самые хуевые тряпки, которые уже давно не носились и старые разломанные украшения. Нарада сгреб в кучу свой новый гардероб, сложил его в коробку и поперся к большому осколку разбитого зеркала.

«Бляха– муха, куда че тут одевать», – напряг он мозги, перебирая разные лифчики, трусы, чулки и прочее. Затем, боковым зрением поглядывая, как что делают жрицы, стал пытаться сделать нечто подобное.

«О, вот это круто, – увидел он огромный лифчик с чашечками, размера четвертого, – сюда хоть вату не надо напихивать», – и начал напяливать на себя хитрое сооружение, которое никак не хотело задержаться на его костлявом тощем теле, чашечки постоянно разъезжались в стороны, оказываясь под мышками, а не там, где им положено быть.

«Блядь, ну, как эта хуйня должна держаться?» – бесился урод. Потом взял булавку и воткнул ее, соединив чашечки лифчика вместе. Затем он попытался застегнуть его сзади, но лиф был настолько здоровый, что туда могло войти еще три таких Нарады. Тогда он снова его расстегнул и просто завязал сзади лямки на узел так, что искусственные сиськи теперь смотрели в разные стороны.

«А, заебал, пусть будет так», – психовал Нарада, не в силах справиться с бабскими премудростями и принялся одевать следующую вещь, которой оказались плавки.

«Ебать мой хуй, как бабы только носят эту хуйню, – не врубался Нарада, верча в своей руке миниатюрные плавки бикини, – блядь, че за веревки, как их вообще можно одевать», – перекрутив их в своих корявых руках, Нарада, как попало, растянул трусы, пытаясь попасть туда своими ходулями. Но когда ему все-таки это удалось, то он обнаружил, что обе его ходули оказались в одной дырке, из которой так же торчал и хуй.

«Вот, блядь, непосильная работа», – не переставал вздыхать дурак.

Помучившись еще несколько минут, Нарада таки по правилам натянул на себя трусы.

«О, нахуй, яйца больно, – почувствовал он, как плавки сжимают его хер, а веревочка сзади вонзилась в задницу. Он попробовал присесть, но тут же плавки разорвались и совсем слетели с него. Теперь он стоял в одном лифчике с болтающимся хуем.

«С-сука, то ли дело семейные трусы, – выругался Нарада и быстро напялил на себя свои полосатые панталоны. – Так теперь че-то на ноги надо напяливать», – подумал он и, отрыв на сто раз зашитые изодранные капроновые колготки, стал надевать на себя прямо поверх семейных трусов. Натянув их до предела, Нарада увидел, что матня остановилась на километр от его задницы. Чувствуя жуткое неудобство, он стал размышлять:

«А хуй знает, может, это так и должно быть, у этих баб все неудобное, чем неудобней, тем правильней, – решил он, взяв массажку, – как-то они еще делают начес», – посмотрел Нарада на жриц, увидев их пышные прически.

Взяв клок своих обгрызенных волос, начал начесывать его массажкой. Так он прошелся по всей башке. Но в результате у него вместо пышной шевелюры получился «взрыв на макаронной фабрике»: короткие грязные волосы были взлохмачены и торчали в разные стороны. Так Нарада стал больше похож на общипанного цыпленка.

«А, пойдет, – подумал он, глядя на свой ебальник, – а теперь надо куда-то украшения нацепить». Отрыв огромные клипсы, Нарада стал цеплять их на свои здоровые, как лопухи, уши.

– Ой, блядь, – больно-то как! – взвыл урод.

Так-то лучше, будешь теперь не одно, а целых два уха помнить, – заметила Ксива, – терпи Нарада, жрицей будешь.

Все заржали, а придурок тем временем нацеплял другие украшения на свои грабли и на жирафью шею.

Ну, кажется, все, – тяжело вздохнул долбоеб. – Так нормально? – спросил он, обращаясь к жрицам.

О, еб твою мать, пугало огородное, – заугарала над ним Элен.

Че это у тебя такой эротичный наряд, так и будешь в нижнем белье шастать? – прикололась Аза, увидев идиота в лифчке, в капроновых чулках с висящей до колен матней, с просвечивающими и торчащими семейными трусами и взъерошенными паклями.

Иди, прикрой срам, – смеясь, сказала Ксива, и Нарада поперся обратно к зеркалу.

Так он каждый день стал наряжаться и краситься, все больше и больше входя в роль девочки, но яйца от этого не уменьшались, а продолжали расти и давали о себе знать.

Через желудок к Богу

Вечером Нараде, как обычно, Решето принесла хавало. Но, видя, как всегда отождествленно– болезненный взгляд урода на еду, она сказала:

Посмотри, дурак, как ты сильно отождествлен с едой. Если ты сыт, то тебе уже ничего не надо, да ты же настоящий бомж. Вот давай сейчас проведем небольшую практику. Смотри внутрь себя и говори, что в тебе хочет есть.

Придурок стал психовать:

Че, блядь, за глупые вопросы, я хочу жрать, дай мне жрать!

Стоп! Будешь беситься, вообще ни хуя не получишь! – пресекла его Решето, – а сейчас отвечай на вопросы: что в тебе хочет есть?

Нарада, слегка присмирев, стал напрягать свои извилины, но ничего не мог придумать. Видя его замешательство, Решето стала задавать наводящие вопросы.

Твои руки хотят есть?

Да нет, – с глупой мордой ответил Нарада, рассматривая свои грабли.

А ноги твои хотят есть?

Вроде, тоже не хотят.

Может, жопа твоя хочет есть? – спросила Решето.

И жопа не хочет, – удивленно сказал Нарада, выпучив зенки.

А желудок твой хочет есть?

Нарада, прислушиваясь к своему желудку, промямлил.

Да вроде не очень, так-то он сытый.

Так что в тебе все время хочет жрать? – спросила Решето.

Не знаю, – пробубнил урод.

Тогда вспомни, в какие моменты ты обычно хочешь есть?

Ну, если я вижу какую-нибудь еду, то я сразу хочу ее сожрать, и, чем она вкуснее выглядит, тем сильнее я хочу ее схавать, – признался придурок.

Вот так, оказывается, жрать-то хотят твои глаза, – стала поучать его Решето, – ты видишь еду, видишь бабу, видишь еще что-нибудь, и тебе сразу этого хочется, хотя на самом деле твоему телу может быть, это совершенно не нужно или от этого будет страдать твоя сущность. И вот так ты постоянно наебываешь себя, понял?

Да, да, да, точно, наконец-то истина мне открылась, – затараторил Нарада, вылупив банки, – ведь я же механично на все реагирую, постоянно что-то происходит в моей машине, но я ничем не могу управлять, – стал он разыгрывать из себя Христа.

Подняв руки к небу, с глупой улыбкой он стал повторять:

Спасибо тебе, Господи, спасибо Вам, Гуру Рулон!!!!

И что ты теперь будешь делать? – с усмешкой посмотрев на этот спектакль, спросила его Решето.

Буду бороться со своей механичностью, буду отслеживать свои реакции и замечать, что я живу глазами, – с умным, якобы понимающим видом пиздел ебосос.

Вот и хорошо, – радостно сказала Решето, – начинай прямо сейчас и, забрав всю принесенную еду с собой, вышла из гаража, ярко представляя реакцию Нарады.

Придурок, не ожидав такого поворота событий, охуел, тут же уснув, переключившись в свою механическую часть. Сжав кулаки и зубы, он снова забесился.

«Вот сука, нахуй, что в тебе хочет есть, что в тебе хочет есть, – стал он передразнивать Решето, – отъела жирную задницу и радуется».

Вместо того, чтобы смиренно принять практику и осознать, что он не есть тело, не есть желудок, Нарада бесконтрольно впал в бесиво:

«Вот, скоты, уже пожрать не дают спокойно. Просветлевать меня собрались, да пошли нахуй все. Но я этого так просто не оставлю! У Гуруна я сегодня видел здоровую пачку денег, кажется, ему на какие-то покупки давали, вот когда они все уйдут в спортзал, я его обчистю», – злорадно сверкнув глазами, полными ненависти, урод резко собрался и направился к коттеджу Рулона, где и находились все рулониты. По дороге он тщательно продумывал все мелочи, как все сделать, чтобы его не засекли.

Когда все ушли на строевую, Нарада быстро прокрался к рюкзаку Гуруна и стал судорожно искать запрятанную пачку денег, но там ничего не оказалось. Тогда идиот бросился к его куртке и, тщательно ее обсмотрев, наконец, нащупал какой-то сверток во внутреннем кармане. Быстро достав его, говноед, радуясь легкой добыче, смотал удочки и понесся на остановку автобусов.

«Вот сейчас я на эти денежки погуляю, – размечтался долбоеб, время от времени проверяя, не пропала ли из кармана его брюк сворованная пачка денег, – зайду в самый дорогой ресторан, нажрусь всего до отвала, а потом пойду, сниму отпадных телок, и вот мы повеселимся».

– А ну, давай, проваливай отсюда, – цикнул на Нараду официант, когда тот завалил в шикарный ресторан в своем ободранном прикиде. Проходя мимо него, все невольно начинали затыкать носы и буквально шарахались за километр, лишь бы, не дай бог, не прикоснуться к сифилитику.

– Я буду делать заказ, – с наглой мордой заявил придурок и, подтерев рукой текущие сопли, небрежно плюхнулся за столик возле окна с видом на море. Взяв меню, Нарада стал перечислять все самые изысканные блюда. Послушав идиота минуты три, официант не выдержал и жестко сказал:

– Короче, парень, сначала покажи, что у тебя есть деньги, а потом мы будем дальше разговаривать.

– Спокойно, братан, все у меня есть, – сказал Нарада и, с самодовольной мордой, вытащив из брюк сворованный сверток, стал доставать его содержимое. И только он хотел увидеть новые зеленые бумажки, как вместо них с ужасом обнаружил грязные, вонючие трусы Гуруна, которые тот, видимо, запрятал после душа. Нарада так и замер с выпученными глазами.

– Ха-ха-ха, – не удержался официант, наблюдая за этой сценой, тыкая пальцем в говноеда.

Еще до конца не веря в то, что произошло, Нарада быстро закрыл пакет с трусами, чтобы еще кто-нибудь не узнал о его позоре и пулей вылетел из ресторана.

Доблоеб все продолжал думать, что в Рулон-холле можно что-то скрысить, сделать так, чтобы никто не узнал, но он сильно ошибался. Так как Гуру Рулону не нужно было даже видеть ученика, но он заранее знал о всех его мыслях и жестко контролировал каждого. Потому рулониты, еще даже не зная, что именно приключилось с Нарадой, готовили для него новые практики по вкручиванию мозгов.

Осанизатор

Нарада, у тебя теперь новая практика, ты должен выкопать широкую и три метра глубиной, яму. Но пока не спрашивай, зачем, понял?

Так точно! Служу Эгрегору! – отчеканил Нарада.

Теперь весь день с утра до вечера он старательно рыл яму, истекая потом.

А ты знаешь, зачем ты яму-то роешь? – спросила его чу-Чандра, когда он сидел уже на метровой глубине.

Да мне по хуй, – огрызнулся Нарада, лишь бы от него отъеблись, а про себя подумал: «лишь бы жрать давали за это».

А вот и зря, – продолжила чу-Чандра, хищно посмотрев на грязного урода, – ведь ты же себе могилу роешь.

Зачем? – испугался дурак.

Как зачем, чтобы умирать, неужели тебе не надоело кочумариться на этой Земле?

Да нет, вроде не надоело, – уронив от неожиданности лопату, сказал Нарада, – еще пожить хочется.

Да ты посмотри на себя, какое ты убожество. Ходишь как свинья, ни о чем, кроме жратвы, думать не можешь. Неужели тебе не надоела такая беспробудная жизнь? – так же хладнокровно, как о какой-то незначительной вещи говорила чу-Чандра.

Ой, я не знаю, но мне страшно, я не хочу умирать, ведь я еще недолго совсем живу, – заныло ничтожество.

Вот и слава Богу, – радостно сказала чу-Чандра, – представь, если тебе еще лет пятьдесят придется таким говном прожить, как ты есть. Поэтому лучше тебе сейчас пойти на перевоплощение, родиться заново и начать все с чистого листа, как говорится. Так что давай, старайся, чтобы ямка была аккуратная, для себя хоть что-нибудь нормальное сделай, – с ехидной ухмылочкой сказала чу-Чандра и пошла к морю.

«Вот это ни хуя себе, – подумал Нарада, рухнув на дно ямы, схватившись за голову, – я рою себе могилу, но я не готов еще умирать».

Че ты так загрузился, а Нарада? – спросил его Гну, подойдя к краю ямы.

Да вот я, оказывается, могилу себе рою, – с испугом в глазах сказал урод.

Ха-ха-ха, а до тебя только дошло, – искренне удивился Гну, – ты же ее себе сиюминутно роешь.

Как это? – не врубился Нарада.

А вот так, ты постоянно хоронишь свою духовную часть, когда отождествляешься со своими негативными эмоциями, со своим эго, с ложной личностью, с едой, живешь как свинья – вот так ты роешь могилу своему сознанию.

«Еб твою мать, а ведь и точно, – задумался придурок, – совсем я забыл о развитии своего сознания, хотя сколько раз я уже решал, что буду работать над собой, что не буду отождествляться со своей ложной личностью и опять забыл, и сколько уже пакостных вещей натворил, так жизнь мимо меня и проходит. У меня совсем пропал страх, я не думаю о смерти, а ведь она с каждым днем все ближе и ближе. И, если бы я постоянно об этом помнил, то не стал бы терять время на всякую ерунду: на обиды, на злость, ненависть, жадность, а делал бы все, чтобы поскорее пробудиться. Надо срочно что-то менять», – в очередной и далеко не последний раз принял решение говноед.

Так каждый день Нарада рыл яму, медитируя на свою смерть. Наконец, когда яма была вырыта нужных размеров, ему дали следующее задание.

А теперь ты должен из туалетной ямы ведрами перетаскивать говно в новую яму, – сказала Ксива.

Взяв два ведра, Нарада поперся к туалету.

«Еб твою мать, такая вонизма, – стал дебил затыкать нос. Засунув ведро в говно, он чуть не ебнулся вместе с ним. Вытянув ведро, урод резко поставил его на землю так, что оно содрогнулось, и говняные брызги полетели на него. С таким же успехом он заполнил второе ведро и пошел к другой яме. Чтобы не опрокинуть говно на себя, Нарада стал передвигаться мелкими шагами, но время от времени спотыкался о попадавшиеся под ноги кочки, камни, разные палки, и брызги говна из ведра летели на его штаны, рубашку, иногда долетая до лица. Сначала дурак никак не мог спокойно все это переносить:

«Еб, твою мать, от того запаха сдохнуть можно, – но, вовремя вспомнив, что он решил развивать сознание, Нарада подумал, – ну, вот, опять я механически реагирую, когда же я, наконец, стану осознанным. Ведь это такая классная практика на отрешенность. Все, сейчас я буду просто наблюдать, не отождествляясь с запахом. Меня больше ум дурачит, образы действуют: «это же говно, фу, это мерзко, противно», тем самым усиливая мои страдания. Но я сейчас буду медитировать, не отождествляясь с этим говном». Начав делать попытки, Нарада почувствовал, что раздражение проходит и, хотя он уже с ног до головы был в говне, запах говна его не волновал.

«Вот это крутая практика, – сделал Нарада радостное открытие, – ведь если бы я просто медитировал на свечу, то мне трудно было бы понять, отрешился я или нет, и так я мог бы долго тренироваться, а тут с говном сразу понятно, когда ты отрешился, а когда нет. Любой йог может мне позавидовать. Так я очень быстро могу просветлеть».

– Ну, пиздец, твою мать, че за вонь, – бесились жрицы, носясь по коттеджу, куда тоже уже долетели ароматные запахи.

Это Нарада, сука все засрал, вон, смотрите, идет, – позвала всех самок Элен. Подбежав к окну, они увидели еле державшегося на ногах Нараду.

Смотрите, у него уже глаза друг друга на хуй посылают, – заметила Аза. – Ой, он в дом ломится.

Да пошел он в пизду, не впускай его, лучше через окошко поговорим, а то еще чем-нибудь заразимся от этого сифилитика, – сказала Ксива.

Че тебе надо? – крикнула ему Элен.

Я ведро в яму уронил, – заплетающимся языком кое-как выговорил придурок, опершись на перила.

Давай, вали отсюда, говночист, хули ты перила своей парашей мажешь, – заорала на него Элен, – иди и доставай ведро, понял, урод?

Понял, – как пьяный сказал Нарада и поперся опять к своему рабочему месту. А жрицы стали бегать по всему дому, зажигая самые разные благовония в больших количествах, чтобы поскорее убрать запах говна.

«Вот влип, как мне теперь это ведро доставать, даже не знаю», – думал Нарада, пока плелся к яме. Подойдя поближе, он стал медитировать на ведро, которое все больше и больше наполнялось говном, начиная тонуть.

«Еб твою мать, надо быстрее его доставать, а то еще заставят нырять за ним на дно, – испугался урод, быстро побежал в кладовку и, отрыв там лыжную палку, вернулся спасать из говна ведро. – Вот, блядь, оно же еще и без ручки, – обнаружил он, пытаясь лыжной палкой зацепить ведро. Но ничего не получалось, ведро постоянно соскальзывало с палки, каждый раз обрызгивая ебальник дурака. Но он настолько привык, что уже безо всякой брезгливости смахивал с морды попавшее говно так, как будто это был пот или обычная вода.

Ну как, нравится в говне ковыряться? – подъебал его Гну, проходя мимо.

Ага, очень, просто тащусь, – распсиховался Нарада и тут же, в очередной раз потеряв концентрацию, уронил ведро, получив новую порцию говняного дождя.

Пожалуйста, не мешайте, я должен ведро из говна достать, – отождествленно говорил долбоеб, концентрируясь на говне и утонувшем в нем ведре.

Ха-ха-ха, да ты посмотри на себя сейчас, ты всегда копаешься в говне своих мыслей, болезненного воображения, постоянно кого-то осуждая, оценивая, возвеличивая себя, занимаясь самосожалением. У тебя сейчас классная практика, когда ты можешь посмотреть на себя со стороны. Как сейчас ты отождествлено копаешься в говне, пытаясь достать это ведро и не желая ничего видеть вокруг, когда светит солнце, когда можно сходить покупаться на море, покататься на яхте, точно так же все мыши отождествляются с поганой семейкой, с пьяницей– бомжом, с выродком – наркоманом, отказываясь от хорошей, яркой беззаботной жизни. И ты ничем от них не отличаешься, – поучал Гну, смотря на ничтожного Нараду.