Текст книги "Путь дурака"

Автор книги: Сотилиан Сикориский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 88 страниц)

«Вот идиоты, на себя бы посмотрели, – обижался и бесился он, вместо того, чтобы отслеживать свои реакции и менять их, – кто они вообще такие, они же сами не совершенные, почему они должны меня учить, вон эта же Ксива вчера ходила с расстегнутой ширинкой, и где ее безупречность, че она тут выебывается передо мной», – бесился урод, осуждая и критикуя всех подряд, кроме себя, замечая какие-то мелочи, но не задумываясь над тем, что другие ученики открыто принимают духовные практики, совершают усилия, развиваются, а он не может даже выполнить элементарного.

Морду попроще сделай, – заметила его недовольный ебальник Ксива, – если сейчас не изменишь кирпич на радость, то будешь голодать.

Услышав последнюю фразу, Нарада растянул рот в кривой улыбке, похожей скорей не на радость, а на злорадный оскал.

Все, хватит, – остановила его жрица на трехсотый раз отжиманий. – А сейчас пиздуй на ручей и смывай с себя годовые слои параши. Свинья паршивая, уже забыл, наверное, когда последний раз это делал.

Ой, ну, там же холодно, – заныл Нарада.

Вот и хорошо, то, что нужно, бодрым будешь весь день, – усмехаясь, сказала Ксива.

А можно мыло, шампунь и полотенце?

Ни хуя себе, раскатал губу. Обосрешься, мыться будешь «Пемолюксом», – сказала Ксива, протягивая ему банку со средством для мытья посуды, – и полотенце тебе не нужно, обсохнешь на свежем осеннем воздухе, тебе полезно позакаляться.

В доску разобиженный, с надутой миной Нарада поперся на ручей, держа в руках средство для мытья посуды….

Кое-как заставив себя засунуть руки в ледяную воду, долбоеб загреб в ладони воды и быстро потер свою грязную харю и шею, только размазывая грязь. Потом снял свой вонючий берет и им же вытерся.

«Все, с меня хватит, – подумал он, – посижу тут еще и пойду обратно, скажу, что вымылся».

Что, отмылась, свинья? – встретила его Аза, пристально осматривая его внешний вид, – А что у тебя с рожей, маскировочная окраска? – спросила она, посмотрев на морду Нарады, по которой полосами была размазана грязь.

Не знаю, у меня не было зеркала, – стал оправдываться идиот и тут же получил пинок под зад.

Оправдываешься, свинья, где «виноват, исправлюсь»?! – набросилась Элен.

Виноват, исправлюсь, – пасмурно ответил Нарада.

А, ну, показывай свои руки, – снова принялась за проверку Аза.

Нехотя ничтожество протянуло свои лапы.

Еб, твою мать, да у тебя же говно кусками отваливается с рук, – заорала она, увидев черные как у землекопа грабли.

Вот, сука, ты кого хочешь тут наебать, – разбесилась Элен, поставив ему гычу, – быстро отвечай, говноед.

Я помылся, – стал врать Нарада, спрятав свой кочан, как страус.

Не пизди, фуфло, – пошел быстро мыться!

Так Нарада еще раза четыре ходил туда-обратно, каждый раз получая хлесткие подзатыльники и тяжеловесные удары под жопу.

Короче, скотина, если ты сейчас придешь, и я хоть малейшее пятнышко грязи найду на тебе, то будешь часами разминаться, – орала Элен, поставив очередной пендель неуделку.

На этот раз не на шутку обосравшись, Нарада, сбросив с себя одежду, дрожа от холода, зашел в ледяную воду и, буквально с ног до головы обсыпав себя «пемолюксом», стал тщательно тереть че попало своим излюбленным беретом, вместо мочалки.

Вот так, урод, теперь видно, что хоть старался, – оценивающе сказала Элен, заметив отбеленную морду Нарады и не до конца отмытую от «пемолюкса» бошку. – И теперь ты должен каждый день ровно в десять часов утра проделывать эту процедуру. А если, не дай бог, ты первый об этом не вспомнишь, то сразу час разминки, – обрадовала его Аза.

Понятно-о-о-о, – глубоко вздохнув, протянул тот.

Ты бы знал, как я тебе завидую, – сказал Гурун, встретив Нараду на берегу моря, когда тот с обиженной мордой бросал камешки в воду.

Это еще почему? – пробурчал он.

Ты, наверное, быстрее всех просветлеешь, – на полном серьезе сказал Гурун, наблюдая, как камешки со свистом падают в воду, образуя бесчисленное количество кругов, которые постепенно сливаются с общей гладью воды, – ведь никто в Рулон–холле сейчас не проходит таких глубоких практик на отработку безупречности, а за тебя, похоже, серьезно взялись, значит, ты уже готов.

Да они мне уже все надоели, мне кажется, что все надо мной издеваются, – пожаловался Нарада, начав строить песочную башню.

Это очень глупо так думать, находясь в поле Просветленного Мастера, ты что забыл, как настоящие Учителя дзэн учили своих учеников, – с блеском в глазах и с большим восторгом говорил Гурун, желая искренне помочь в осознании себя дураку, – Ты только вспомни, как Гурджиев унижал своих учеников, он мог на них кричать в бешенстве, махать руками, топать ногами, мог материть, а ученик должен был наблюдать, что в нем происходит в этот момент. Ведь когда все спокойно, невозможно увидеть все говно, которое сидит в тебе, а когда специально создаются такие обучающие ситуации, конфликты, наезды, оскорбления, – вот тогда большое поле для отслеживания своих механических реакций. Когда ты не отождествляешь со своей ложной личностью, не думаешь о себе, что ты чувствуешь?

Легкость такую, непосредственность, – стал более оживленно говорить Нарада. – Вообще-то, наверное, ты прав. Я заметил, что когда включаю мирскую оценку: «Вот меня обозвали, меня ударили», то сразу же возникает обида и все говно лезет, а если мне удается более алертно реагировать, бодро, радостно, то я начинают понимать, что такое неотождествленность, тогда я четко ощущаю, что я не есть эта ложная личность, что я – нечто большее.

Вот видишь, – обрадовался Гурун тому, что Нарада хоть что-то начал понимать, – а представь, йоги специально уходят далеко в горы, голодают месяцами, чтобы получить это переживание, а тут тебя хуйнули меж лопаток, обозвали свиньей, плюнули в рожу, а ты наблюдаешь и отрешаешься. Очень быстро идет развитие, если ты, конечно, каждую ситуацию используешь. Так что давай, ощути вкус просветления, – напутствовал его Гурун и нырнул в море, дав Нараде правильное направление мысли.

Блядству Бой!

Вечером, когда Нарада стирал кучу грязных трусов, носков и лифчиков в холодной воде, периодически отогревая руки в яйцах, пришла чу-Чандра, злорадно потирая ладони в предвкушении нового веселья.

Че приперлась? – любезно встретил ее Нарада.

Ты, главное, не напрягайся, расслабь свои булки, дыши ровно и спокойно, – ехидно сказала чу-Чандра, – у тебя будет новая практика на раскрытие третьего глаза и расширение сознания.

Это еще как? – пробурчал Нарада.

Когда ты слышишь, что кто-то приближается к твоей лачуге, то, во-первых, ты должен сразу настроиться, кто идет, а когда человек уже зайдет, то в зависимости от того, кто пришел, ты должен будешь так его и приветствовать.

Как это? – удивился болван.

Если кто-то из нас приходит, то ты должен просто говорить «гыыч Ом!», а если кто-то из жриц, то каждую из них встречаешь по-своему. Например, когда придет Элен, ты должен резко вскочить и встать по стойке «смирно», ожидая дальнейших распоряжений. Когда зайдет Аза, ты должен сесть на колени и сидеть, а когда придет Ксива, ты должен подползать к ней на карачках и преданно смотреть в глаза. За каждую ошибку будешь отжиматься, приседать, получать пендели, гычи и подзатыльники.

Есть, будет сделано! – стараясь изобразить радость, отчеканил как автомат Нарада.

Весь день он старался запомнить, кого и как нужно приветствовать, напрягая свои куриные мозги:

«Да, крутая практика. Даже чтобы просто запомнить, какая нужна память и концентрация. Сегодня весь день только об этом и думаю, зато лишних мыслей нет и состояние такое легкое, незагруженное, видимо потому что энергия не растрачивалась на бессмысленные мечтания и образы. Вот почему у кошек всегда быстрые реакции. Они всегда бдительны, в любой момент ждут нападения и готовы действовать, обороняться или нападать. Здорово! Интересно, как долго мне удастся продержаться в этом состоянии?» – думал Нарада, периодически перечитывая команды, которые необходимо будет выполнять. Но в этот день никто не пришел и, урод, расслабившись и потеряв всякую бдительность воина, беспечно завалился спать.

Опять проспал, свинья, – крикнула Аза, придя с утра пораньше в ПМЖ, чтобы проверить долбаеба. Нарада резко соскочил: «Ой, блядь, я же должен что-то сделать… что, что, что? – стал судорожно он вспоминать, – кажется, встать по стойке «смирно», ой нет, сидеть, нет, а, кажется, вспомнил, ползти на карачках», – решил дурак, перебрав все варианты, то вставая, то садясь, то опять вставая. Наконец он рухнул на четвереньки и быстро подполз к Азе. Но, увидев явно недовольный вид жрицы, снова затормозил:

«Блядь, там же еще что-то надо было сделать, – стал он чесать затылок и кусать пальцы, напрягая мозги, – нахуй, я же вчера все помнил, я же все учил, ну, как же там», – задергался идиот, не в силах вспомнить.

Аза, заебавшись ждать, пока Нарада разродится, подошла поближе и ебнула его под зад, но немного промахнулась, зацепив яйца.

Уа-а-а-а, – взвыл от боли дебил.

А-а-а-а, – вспомнил, вспомнил, – в следующее мгновение затараторил он и радостно заорал: – Гыыч Ом, гыыч Ом! – но тут же получил подзатыльник.

Скотина неосознанная, – прокомментировала свои действия Аза.

Ой, ну значит, я все перепутал, – зачморенно забормотал Нарада.

И уже дрожа от страха в ожидании очередной оплеухи, стал более осторожно делать следующее действие. Он медленно встал, пытаясь сделать стойку «смирно», одновременно смотря на реакцию жрицы. «Вроде правильно», – решил он, разгибая колени. Но как только выпрямился, тут же получил фофан.

Ай, виноват, исправлюсь, – заныл идиот, растирая от удара лоб.

«Ну, теперь остался один вариант, больше выбирать не из чего», – облегченно вздохнул Нарада, сев на колени, ожидая дальнейших указаний, как ему передала чу-Чандра.

А в следующий раз за каждое неправильное действие у тебя будет накапливаться разминка, может, тогда все запомншь. Совсем мозги жиром заплыли, уебище, – выговорила ему Аза, – Сегодня вечером будет костер, поэтому должен быть как штык в восемь часов у нас, понял?

Есть, будет сделано! – обрадовался, Нарада, но тут же помрачнел.

«Ой, а вдруг Гуру Рулон опять начнет меня просветлевать, вдруг опять меня лишать моего говна. Ой, мне страшно, опять будут надо мной издеваться», – отождествленно воображал идиот вместо того, чтобы культивировать правильные реакции, настраиваться на духовную работу над собой.

Несмотря на то, что Гуру Рулон неустанно круглыми сутками объяснял истину, показывая, как нужно реагировать, размышлять, ученики неохотно, со скрипом расставались со своими иллюзиями, каждый раз откладывая духовную работу, просветление на потом, обращая внимание только на веселье, яркость, которыми всегда был наполнен Рулон-холл, радостно встречая истину из уст Мастера, но глубоко не задумываясь над каждым словом Мудреца, забывая о главной цели – пробуждении.

Эй, свиньи, быстро всем собраться в зале, – крикнула Элен, собирая всех учеников в огромный зал. Заломившись в зал, рулониты увидели, что Гуру Рулон уже сидит в своем кресле, гладя любимца кота.

– Гоша с Горилой ушли, но ничего они сделать не смогли. А почему? А потому что никто ничего не может сделать сам, один, собственными усилиями. Ни кот, ни я не можем ничего сделать в одиночку, а делать может только клан людей. И даже семейный подряд никогда не сможет сделать того, что может сделать клан людей, – выкрикивал Рулон, бурно жестикулируя, пытаясь вдолбить нерадивым ученикам истину.

«Ну, вот начинается, – помрачнел Нарада, приняв сказанное на свой счет, – почему всегда только обо мне говорят, нет, чтобы о Муде, например, что-нибудь сказать».

– Но клан не каждый может собрать! – очень эмоционально сказал Рулон, сделав паузу и стараясь, посмотреть в глаза каждого ученика, как бы читая, кто всосал, а до кого туго доходит. Но большинство бессмысленно кивало пустыми кочанами, просто наслаждаясь обществом Просветленного Мастера и вкусной закуской.

– Что-то внутри должно быть такое, чтобы человек мог вокруг себя собрать клан людей, – говорил Мудрец, – это должен быть изначально особый человек, специально так созданный природой. Когда клан создан, можно уже и действовать. Вот тогда получаются большие дела.

«О, так это же я такой распиздатый, я всегда это знал, – размечтался лысый Гурун, – никто не может сам ничего сделать, а я могу вокруг себя создать клан, ведь я же не такой, как все, еще чуть-чуть и я сам стану Гуру», – раздувался от своей экстраординарности Гурун, да так уснул в своем воображении, что пролил на себя фанту, залив ее вместо рта в рубашку, чем развеселил рядом сидящих рулонитов.

Гуру Рулон, прочитав все его гнилые мысли, продолжал весело объяснять:

– И мы помним школьные уроки, – бесновался Мастер и начал утрированно с выражением, размахивая руками как на трибуне цитировать Маяковского: «А, если в партию сгрудились малые, сдайся враг, замри и ляг, – устрашающе кричал Рулон, хриплым голосом выделяя каждое слово, чем вызвал неописуемуе веселье. – Партии рука миллионопалая, сжатая в один громящий кулак», – стукнул Мудрец по столу, да так, что с него покатились фрукты. – Жить надо только кланами! Волки в стаю! – лозунгами выкрикивал Рулон.

– Волки в стаю! – вторили ему хором ученики, входя в раж от неудержимой энергии Просветленного Мастера.

А Гинлой харчок так внимательно и эмоционально включился в слова Рулона, что сам того не замечая, выпучил как бешенный глаза и стал, подражая Мастеру, так же размахивать руками.

«Вот это энергия, вот это сила», – восхищался Мудя, буквально уже готовый прямо сейчас вскочить и начать активно действовать, настолько его заводила пламенная речь Гуру Рулона.

– К чему нас приводит желание независимости? – продолжил Рулон, отпив яблочного сока. – Мы ничего не можем достичь!

– «Хотели вы достичь самостоятельности, но убедились вы в своей несостоятельности», – процитировал он слова из «Рулон Гиты», – потому что никто не может вот так один что-то сделать, – снова сделал паузу Мудрец, посмотрев на Гуруна, который уже храпел и видел себя властелином всего Мира.

«А, че, я ни че», – засуетился лысый придурок, ощутив на себе взгляд Мастера и опустил глаза.

– Я когда начал что-то делать, я чувствовал, что я сам, конечно, ничего не могу делать, не умею, не способен, – еще более эмоционально стал говорить Гуру Рулон, – и сразу стал собирать группу людей вокруг себя. И только вместе мы начали все делать. Вот так, а один я тоже был бы не способен ни на что. Теперь мы все знаем! – заключил Мудрец, смачно откусывая большое спелое яблоко.

«Ничего себе, даже сам Гуру Рулон говорит, что ничего не может, а эти свиньи все мнят себя Наполеонами, – подумал Сантоша, посмотрев на Гуруна и Нараду, – ну, ничего мы дурь-то из них выбьем. Надо же, Рулон объясняет, объясняет, а эти дураки упорно держатся за свою иллюзию. Лучше бы посмотрели, что они из себя представляют. Да разве может тот же Гурун собрать вокруг себя клан, если он даже не способен просто похвалить человека, только обсирает всех и настраивает против себя. А Нарада, уебище божье, задницу свою без напоминания помыть не может, зато в воображении он уже чуть ли не Просветленный Учитель».

А Гуру Рулон перешел уже ко второй теме:

– Второе препятствие на пути – это поебень. Ну, это конец всему-у-у-у, – утрированно тяжело взохнул Гуру Рулон, покачав головой, – Растет организм, кошка, собака, обезьяна – все развивается, как только половое созревание наступает – все, пиздец котенку, – сказал Мудрец, резко сломав голос, перейдя на пидорастический фальцет и разведя руками, чем вызвал взрыв радостного смеха, – т.е. вся энергия, которая шла на рост, на развитие организма, мозга, на познание окружающего мира, направляется на поебень. Энергия уходит из человека, и он не может развиваться, расти, познавать мир, он ничего уже не может делать, он ни на что не способен. И существует три вида лишения сексуальной энергии. Первое, которое у нас возникает с малолетства, это – онанизм. У нас скапливается энергия, а мы ее через онанизм выпускаем.

«Ой», – вздрогнул от этой фразы Нарада, только сейчас заметив, что его руки давно находятся в штанах, а сам он в воображение во всю ебет Пухлорожую, сидящую напротив него в прозрачной блузке с декольте, из которой чуть ли не вываливались размера пятого дойки. Испугавшись за зря потраченную энергию, Нарада быстро вытащил в сперме испачканные руки, судорожно начав обтирать их об штаны.

– Но онанизм – это еще полбеды, 50 процентов обесточки, – тем временем продолжал Гуру Рулон, – если бы мы эту энергию не выпускали, а поднимали в верхние чакры, то мы бы становились чуть-чуть умнее. А если мы через онанизм выпустили 50 процентов энергии, значит, наполовину уже дураками стали, наполовину развиваться перестали, наполовину познание затормозилось, развитие мозга затормозилось, – обрадовал всех Мудрец, посмотрев на Нараду, который уже не знал, куда деться от стыда, – а бывают сами по себе энергичные люди, когда, например, планеты все стоят в одном знаке. И так как у такого человека больше энергии, чем у других, то, несмотря на онанизм, у него развитие все-таки идет. Но если энергии мало, как Кастанеда пишет, человек «скучного зачатия», тогда энергии не хватает, мозг затормаживается, развитие прекращается. Но кроме онанизма и нормального, здорового, жесткого секса, когда просто встретились, спарились и разошлись, есть еще поебень.

«Ну вот, опять за живое задели, – забесился Мудя, начав нервно ковырять в носу, – другой темы что ли нет».

– Поебень – это когда мало того, что онанизмом мы себя уничтожили, так еще между людьми возникает сентиментальное, липкое друг к другу домогательство, чувствишки поганые, – сморщив лицо, говорил Рулон, показывая всем своим видом сильное отвращение и брезгливость, – это людей полностью делает дураками. После этого человек ничего не способен делать, даже на работу идти. Ему вообще ничего не надо, он становится полным дур-р-р-р-аком – закричал Мудрец, и, расслабленно развалившись в кресле, свесил руки, опустил к левому плечу расслабленную голову, состроил дебильную гримасу и пустил изо рта слюну, изображая полную обесточку. Рулониты держались за штаны, чтобы не обоссаться от смеха.

– И есть третий вид лишения сексуальной энергии, – пришел в себя Рулон, – когда два человека рядом находятся, как Марианна с Рулоном. Они создавали возбуждение и пытались эту энергию поднять вверх. Знаете, в юности, когда уже сексуальный центр начинает работать, но мы еще не реализовали энергию на поебень, на рождение детей, то энергия возбуждения начинает идти вверх. Именно в этот период человек пишет стихи, рисует картины, танцует, мир ему видится очень красочным, ярким. Конечно, часть этой энергии тратится на онанизм, а оставшаяся часть идет вверх, в область вишудхи, т.е. 5-10 процентов поднимается вверх. А представляете, что будет, если 100 процентов поднимется вверх? Этим-то как раз и занимаются йоги, на этом основаны экстаз, транс, молитва, все сверхспособности. Но прежде, чем начать поднимать эту энергию вверх, мы должны с вами соответственно изменить наше воображение. Потому что если вся хуйня, которая в нашей башке пойдет вверх, возникнет шизофрения! – выпучив глаза, сказал Рулон, поставив свои указательные пальцы на виски и, скручивая их в разные стороны, скривил лицо в шизофреничной гримасе.

– И если человек не остановил предварительно воображение, слишком много энергии пошло вверх, то начинается секс в голове, – продолжал Мудрец, уже не дожидаясь, когда затихнет смех, который в течение всего костра просто не прекращался, – эротические картины, образы каких-нибудь уродов, ковыряющихся в носу, которые кажутся принцами, мечты о подонках, пидерастах. Если эту энергию просто разбудоражить и оставить, возникнет вялое, раскисшее состояние, расплывчатое, идиотичное. Что тогда делать? А тогда надо начинать злиться! – сквозь плотно сжатые зубы процедил Гуру Рулон, скорчив злобную рожу и сжав кулаки, – то есть яростью, жесткостью мы как бы сжимаем эту энергию в манипуре, и потом можем делать с ней все, что захотим – раплывчатость проходит. Захотел, направил в анахату – молись в экстазе, хочешь – в вишудху – пиши стихи, твори, хочешь – в аджну – познаешь все, изучаешь, хочешь – в сахасрару. И вы можете попытаться это сделать. Это первый уровень подъема. Чем отличалась Марианна? – жесткостью. У нее не было сентиментальности, была жесткость, поэтому энергия автоматически шла вверх. Это был нормальный человек, очень жесткий, который не мог мечтать о принцах. Вот так! Я дал вам основное объяснение!

А кто веселится? – спросил Мудрец.

Сейчас состоится конкурс двух принцев, – объявила Аза.

Учите, учите меня, – радостно сказал Рулон детским голоском.

Синильга, Нарада и Мудя, выйдите в центр круга, – продолжила Аза, – Синильга будет принцессой хуевой, за которую будут драться Нарада и Мудила. А кто из них выиграет все конкурсы, тот и станет принцем ебучим, и с ним Синильга будет ездить по семинарам.

«Ой, бля, че ща будет, – заговношился Мудила, – да нахуя мне нужна эта дура толстозадая, почему я теперь из-за нее должен подвергаться, страшно даже себе представить, чему».

«Ебать мой хуй, даже если этот урод выиграет, все равно хуй я ему Синильгу отдам, не выйдет, – забесился про себя собственник Нарада, – она моя и всегда будет моей, никто не имеет право покушаться на мою собственность», – посмотрел он на всех озлобленным взглядом.

Заметив такую нездоровую реакцию, рулониты стали ржать над дураком, тыкая ему в лицо.

Фу, блядь, Нарада, не позорься, – заорала Вонь подретузная, – хоть раз будь мужиком.

«Королева хуева, – думала про себя чу-Чандра, обсирая Синильгу, бесясь от зависти, – перед такой дурой Мудя должен теперь ползать. Вот бы передо мной они поползали, а че с этой свиньи возьмешь. Ну, посмотрим, на этот цирк».

Синильга тоже вся напряглась от сложившейся ситуации, судорожно пытаясь поймать загнанный взгляд Нарады, чтобы увидеть его реакцию и понять, как ей дальше действовать.

«Вот черт, а вдруг мой Нарадушка просрет конкурс, он же такой Чахленький, – думала Синильга, – ну, ничего, все равно я с этим чукчей не поеду, пусть он отсосет», – бесилась дура.

Все трое жестко вцепились в мамкины установки, ощущая сильный психологический дискомфорт, который четко корректировал действия зомби, чтобы не дай бог, отступить на шаг в сторону от мамкиной программы. А в это время Гурун, наблюдая за реакцией трех отождествленных дураков: Синильгой, Нарадой и Мудей, впал в размышления.

«Как все-таки мудр и Велик Гуру Рулон! Да, это только Просветленный Мастер может четко увидеть проблему каждого ученика и дать именно ту практику, которая необходима именно ему. Но беда в том, что мы не всегда хотим услышать Мудреца и сделать то, что нас же самих избавит от тяжелого груза мамочкиных установок, иллюзий и предрассудков. Вот Синильга сейчас, например, если бы приняла эту практику с открытым сердцем, с желанием избавиться от поебени, по крайней мере, начала бы сейчас наблюдать, что внутри нее происходит, как она механично на все реагирует, как многое бы ей открылось. Взяла бы и сама ради практики поездила с Мудей и увидела, что на одном Нараде свет клином не сошелся, но нет, она уже жестко вцепилась в это ничтожество, в кусок говна и не хочет его отпускать, вон как бесится, злится, – посмотрел Гурун на недовольную мину дуры, – а эти два сосунка все никак не хотят мужиками становиться, подкаблучники херовы. Вместо того, чтобы получать божественную благодать, они зациклились на толстых задницах».

Но тут размышления Гуруна прервал голос жрицы.

А Гурун будет судьей конкурса, – сказала Аза.

Первый конкурс заключается в следующем, – продолжила Ксива, – Мудя с Нарадой по очереди садят Синильгу себе на спину и начинают отжиматься, сколько смогут. Итак, первый – Мудя.

Мудон, заранее напрягшись, подставил свою спину, и Синильга под крики и визги рулонитов, стала карабкаться на Мудозвона. И когда она-таки забралась, то Мудила чуть не пернул от тяжести, но каким-то чудом ему удалось принять упор лежа. Он стал делать попытки отжимания. Вся толпа рулонитов в один голос принялась считать.

Раз, два, три…

Давай, Мудила, не ударь лицом в грязь.

Четыре, пять, шесть…

С-с-с-с-емь, – орала толпа.

А Синильга тем временем старалась сильнее надавить на Мудона, чтобы он поскорее ебнулся: «Упади, упади, дурак», – психовала истеричка, все сильнее давя на спину Муди своей жирной задницей.

Тут у Мудона руки подкосились, и он ебнулся грудью об пол, а охуенная туша в виде Синильги сделала это приземление наиболее приятным, окончательно впечатав морду Мудона в пол так, что тот чуть не окосел.

Уау-уау, ну, что же ты так рано рухнул? – разорялись рулониты.

Синильга же не находила себе места: «Блядь, бедный Нарадаушка, я же его могу раздавить, ему столько не отжаться, боже, что делать, что делать?»

Итак, на ринг выходит следующий герой, Нарада, – объявила Ксива.

Ощутив неимоверную тяжесть Синильги на своей костлявой спине, Нарада кое-как стоял на ногах, дрожа коленками.

Господи, Нарада, только не упадите, пожалуйста, – шепнула ему Синильга на ухо.

Корова, блядь, говорил тебе, не жри булочки, теперь я должен за тебя отдуваться, – так же шепотом начал Нарада семейную разборку.

Чуть не обосравшись, придурок встал на ладони и начал отжиматься. Уже десятый пот сходил с него, вены выступили на лице и шее.

Два, – хором считали рулониты.

Три, – кое-как на дрожащих руках поднялся Нарада.

«Только бы он не свалился, Господи, я этого не переживу», – не могла успокоиться Синильга, пытаясь втянуть живот, чтобы стать полегче, но это не помогало.

Три, четыре, – ну, ну, Нарада, не позорься, – бесновалась толпа, – откормил Синильгу на деньги Эгрегора, вот теперь давай, катай.

Но Нарада уже плохо что-либо соображал и не понимал, что ему говорят, мысленно бесясь только на Синильгу и ее вес.

«Блядь, корова жирная, чтобы я еще раз разрешил тебе шоколадку купить, хуй на рыло».

П-п-п-ять, – хотели сказать рулониты, но не получилось, так как Нарада уже в отрубе валялся на полу.

Фу, отстой, лажа, Нарада дохлый, – бесновались рулониты, – позорник.

«Еб твою мать, какое это ничтожество, – думала про себя чу-Чандра, смотря на Нараду, – как эта дура этого не видит, нахуя ей нужно это говно, нашла бы себе кого-нибудь получше, если уж совсем без бомжей не может. То ли дело, мой Мудя, настоящий принц», – тут же оправдала она свою поебень.

Вот, Синильга, смотри внимательней на своих принцев, кто из них что реально из себя представляет, – сказала Ксива.

А теперь, ребятки, вам предстоит пройти следующее испытание, – неожиданно раздался пидорастический голос, и все увидели Гуруна в костюме Бабы-яги.

На, окуни, красавица, сюда свои белоснежные ручки, – скрипучим голосом сказал Гурун– Баба-яга, хитро посмотрел на Синильгу и поднес к ней чашку с какой-то оранжевой массой.

Фу, что это, – задергалась Синюшняя, – отодвигая от себя пиалку.

Да не бойся, дитятко, на, понюхай это вкусно, – прикалывался Гурун.

Синильга рискнула поближе рассмотреть содержимое пиалки и убедилась, что это просто персиковое варенье.

Не буду я никуда совать свои руки, – резко сказала она, – тебе надо, ты и суй.

Давай, Синильга, мажь руки повидлом, – орала чу-Чандра, – че тут такого.

Не ссы, дура, – крикнул ей Гну.

«Ни хуя, я ни за что не поддамся на эту провокацию, – бесилась завнушенная овца, – поиздеваться надо мной решили, не получится», – стала она прислушиваться к своему болезненному воображению.

В этот момент дура была похожа на Нараду, когда он шизовал и боялся идти мыться.

Хватит, не ломайся, Синильга, – выкрикивали рулониты, – это же не говно, а просто повидло.

Еще некоторое время поломавшись, наконец, идиотке стало не по себе, что сейчас на нее смотрит Гуру Рулон, а она так тупо, по– мышиному реагирует.

Ну, ладно, давай свое повидло, – обратилась она к Гуруну.

Измазав все кисти повидлом, Синильга положила руки запястьями на колени так, чтобы не измазать одежду.

Теперь, хлопчики, давайте, подойдите к девице прекрасной, – все таким же пидорастическим голоском Бабы-яги продолжал Гурун под общих хохот, – и начинайте слизывать это вкусное вареньице с ее рук.

Зашуганные долбоебы, Нарада с Мудей, подсели к Синильге, один к левой руке, а другой – к правой.

На старт, внимание, марш, – скомандовала Элен. И как два голодных пса, «рыцари» стали интенсивно слизывать повидло с рук Синильги. Веселье стояло неописуемое. Дура кое-как сидела на месте, ерзая туда-сюда, еле удерживая руки в одном положении от жуткой щекотки.

Нарада, Нарада! – орала одна часть зала

Мудя! Мудя! Давай, давай! – раздавались крики с другой половины.

Буквально через пару минут Синильга ощутила, что ей очень даже нравится эта практика – аж два бомжа лижут ей руки. Сев поудобней и ощущая себя королевой, она свысока бросила на чу-Чандру взгляд, как бы показывая свое превосходство перед ней.

Стоп! – наконец прозвучала команда. Все замерли, кто в каких позах был. Синильга оказалась с открытым ртом и выпученными глазами. У ее правой руки замер Мудя с высунутым языком, а прямо мордой в ее ладонь залез Нарада, застыв в таком положении.

Осознавайте себя, – сказала Ксива.

Отбой! – послышалась через минуту следующая команда, и все стали отмирать.

А теперь давайте определять победителя этого конкурса, – сказала Аза, – Мандонна, на какой руке повидла осталось меньше?

Синильга, пока никто не видел, быстренько пару раз лизнула руку, где был Нарада и, когда к ней обратились, сразу сказала:

С Нарадиной стороны почти все слизано, а с Мудиной еще много повидла осталось.

Так, так, – с подозрением посмотрела на нее Ксива. – А ну, Баба-яга, давай определяй.

Гурун быстро засеменил к Синильге и стал ощупывать ее руки.

Со стороны Муди немного больше повидла осталось, – сказал он.

А я видела, как Синильга слизывала руку, где Нарада сидит,– заложила Манду Вонь подретузная.

Иди нахуй, дура, че ты пиздишь, – завозгудала Синильга, покраснев как рак. И по такой отождествленной реакции все сразу поняли, что так оно и было, и Ксива сказала:

При таком раскладе объявляется ничья.

Синильга облегченно вздохнула, но потом тут же напряглась, в ожидании следующих конкурсов.

А сейчас мы споем новую песню из «Рулон гиты», – неожиданно сказал Гуру Рулон.

Селена взяла гитару и начала подыгрывать. Восторженные рулониты стали подпевать Гуру Рулону, радостно хлопая и пританцовывая. Мудрец, картавя и коверкая голос, но с большой эмоциональной силой запел:

«Мне нужна не женщина,

Нужна ученица,

Чтобы в сердце пламенном