Текст книги "Текущая реальность (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 46 страниц)

– Совсем другая страна!

Если из арийских голов выбить этот их дурацкий «Drang nach Osten», заменив его на «Drang nach Süden» (натиск на юг), то будет вообще замечательно. Германцам – Африка, где «Wohnfläche» (жизненного пространства) – хоть завались. Нам же что поближе, чтоб далеко не ходить – Персия, Ирак, Афганистан, Индия… Ну и львиная часть Китая, который мы по-братски поделим с косоокими японцами.

Причём, не оккупация, не колонии и не приведи Маркс – новые республики в «Союз нерушимый»: на выходе получим бесконечные «Пражские вёсны» и афганские войны – могущие ушатать не хуже «горячей» Третьей мировой войны… А так сказать «политика неоколониализма по-русски». Говоря своими словами: грабёж ресурсов руками самих ограбляющихся, которые за это ещё и благодарить будут.

И здравствуй о, новый дивный мир!

Уверен, он будет не хуже того, что был в «реальной истории».

Ну, а англосаксы нехай стоят за поребриком и курят латиноамериканский сахарный бамбук.

От открывающихся блестящих перспектив – в глазах у меня бриллиантовый дым, в ушах – «малиновый» колокольный звон…

Захватим на пару с без пяти минут геополитическими партнёрами будущую «мировую бензоколонку» – Ближний восток с Персидским заливом и, будем как минимум до конца двадцатого столетия – как сыр в масле кататься.

Каюсь, на радостях спел фашистский гимн, несколько его переиначив:

– «Сегодня нам принадлежит СССР и Германия,

Завтра – весь мир!».

Чуть не забыл… Шапошников написал, что скоро (очень скоро, в ближайшее же время) ко мне под видом корреспондента одной баварской газеты, прибудет человек Канариса.

Для ведения секретных переговоров.

О чём?

Борис Михайлович не упомянул, но тут и ежу понятно.

Как я и просил, «достоверный» компромат на Лоуренса Штейнгардта – американского посла в СССР, запущен. Якобы сотрудник одного из швейцарских банков, сообщил одному изданию нейтральной Швеции, что на счёт того из Германии регулярно поступают значительные средства… И, этот «фейк» – лесным пожаром распространился в западных СМИ.

В ответ на эту «маленькую» услугу, я обещал назвать «крота» в высшем руководстве Третьего Рейха. И хотя я Шапошникову вполне внятно дал понять, кто это, Канарис видимо решил получить подтверждение от меня лично.

От возбуждения не мог уснуть, пока не дерябнул «соточку» «Особой московской» из буфета. После этого провалился в сладкое небытие, напоследок подумав:

«Утро ночера мудренее».

***

Последние мартовские денёчки были на редкость солнечными и тёплыми. В субботу 22-го марта, с крыш капало и чирикало, на улицах гафкало, из подворотен мяукало и, всё живое в Природе активно готовилось к процессу размножения…

Мой шурин Павел Васильевич явился чуть свет в конце завтрака, с совершенно круглыми глазами:

– Иосиф Виссарионович! Рыба…

– Чё рыба?

– Рыба, просто дуром прёт!

В последние годы «той жизни» я был заядлым рыбаком, никогда не пропускающим весенний жор по последнему льду и осеннее перволёдье.

Чувствуя после слов шурина «томление души», допивая чай, типа равнодушно интересуюсь:

– И чё за рыба, интересуюсь? Ёрш волосатый?

Глаза у того стали ещё ширше:

– Окунь – во! Плотва – во! Лещ… ВОО!!!

Чувствую – у самого глаза расширяются:

«Ох, ну ничего себе! Если соврал хотя бы наполовину…».

Уже заинтересованно:

– Это что ты показываешь, Паша? Расстояние между глаз?

– Хахаха! От хвоста до головы…

И шепчет библейским змеем-соблазнителем:

– Особенно на ту мормышку Иллариона Мозга, которую ты велел никому не показывать…

– А ты точно никому не показывал?

Крестится:

– Да чтоб я сегодня же сдох!

Бывшая при чаепитии Валентина Васильевна, недовольно морщит носик:

– Не баломуть, Паша! Некогда Иосифу Виссарионовичу этим баловством заниматься… У него служба!

Она в принципе права: суббота в нынешнем СССР – рабочий день. Хотя, по усмотрение руководства учреждений и предприятий, он может быть сокращённым. Кроме того, по не так давно вышедшему закону, рабочую субботу трудящийся может на вполне законных основаниях прогулять… Если он не работает на оборонном предприятии, конечно – уже перешедшем на режим военного времени.

Там за прогул можно и срок схлопотать!

Но пока это всего лишь предприятия радиопромышленности.

Чё за «маневр», спросите?

Народу нужно знать, что Советское правительство и особливо товарищ Сталин про него не забывает и денно и, нощно думает о всяческих поблажках для него. Такая политика называется «расслаблением гаек, перед их чрезмерным затягиванием».

А виноват кто будет?

На кого обрушится праведные гнев всего советского народа и его ярость благородная?

Правильно: на Адольфа Алоизовича Гитлера, своим «неожиданным и вероломным» -помешавшим Иосифу Виссарионовичу и дальше осчастливливать советский народ всевозможными поблажками.

Но тем не менее, сам я по субботам езжу в Кремль, давая понять наркомам и прочему чиновному люду, что этот закон их не касается. Они не «трудящиеся»…

Они уже практически официально правящая элита страны – «управленцы».

«Управленцы и трудящиеся» – прямо-таки классическая «двойка» классов по Марксу с Энгельсом!

С трудящихся то, что возьмёшь?

Отпахал своё и домой к семье (в пивнушку с друзьями).

А элита(!) должны иметь чувство ответственности за народ, за страну и не делать себе поблажек. Рабочий день не нормированный и заночевать прямо на службе на поставленных вместе стульях, если положение не позволяет иметь персональный диванчик в кабинете, это в порядке вещей.

В Японии. если ничего не напутал, это называется… Будет называться «корпоративная этика».

Вот такая у нас теперь идеология!

«Продвинутая», ну просто дальше некуда.

Шурин, по-собачьи грустными глазами глядя на сеструху:

– У всех служба, Валя… А такой жор, когда ещё будет!

Присутствующий здесь же генерал Косынкин, видимо поняв моё настроение, встал на сторону Паши:

– Ну, а в самом-то деле, пусть Иосиф Виссарионович отдохнёт. А служба от него никуда не убежит.

Призадумываюсь: служба, она конечно службой…

А действительно, когда ещё на рыбалке побываешь?

Разве что после Победы.

Так до неё ещё, того… Дожить надо, тьфу, тьфу, тьфу!

Наконец, приняв решение, спрашиваю:

– У тебя всё готово, Паша?

– Всё. Лунки продолблены и прикормлены, рыба только того и ждёт… Хахаха! Когда товарищ Сталин пожалует её ловить.

Мелком глянув на часы:

– Ну тогда пожалуй, я через полчасика, иль через час нагряну… Надо «звякнуть» кой-кому. Эээ… Максимум, через полтора часа. Ну, или два. Так что смотри, шурин, всю рыбу не вылавливай…

Сдвинув брови, грожу пальцем:

– …Не то отправлю на подлёдную рыбалку к папанинцам на Северный полюс.

Тот, не поведя бровью:

– Ну, а чё? «Героя» получу, всей стране известен буду… Не всё ж Вальке на обложках журналов красоваться!

Хотя сказал он это в шутливом тоне, но по взгляду с оттенком лютой зависти на сестру, я понял что в этой шутке имеется доля…

Шутки.

После того как моя «половина» добровольцем вступила в Войска противоздушной обороны страны (ПВО СССР), её симпатичная мордашка не сходит с обложек журналов, первых полос газет и кадров кинохроники – давая пример домохозяйкам, не занятых на производстве или государственной службе. То она с 85-мм снарядом в руках, то на фоне орудия, то «печатает шаг» на плацу, то в наряде по кухне, то в новом «наряде» – в специально смоделированной для женщин военной форме.

Не знаю, что будет дальше, но пока среди советских женщин, её рейтинг выше Любови Орловой и её тёзки Валентины Гризодубовой – известной лётчицы.

***

Кстати…

Обидел я последнюю и, причём – обидел крепко.

Герой Советского Союза, любимица страны, а самое главное – любимица товарища Сталина (Реципиента), которая по любому поводу – через голову прямого начальства, всегда обращалась прямо к нему или в ЦК ВКП(б).

Особа, с которой связываться было себе дороже.

Кроме того – очень занятая особа!

Очередные и внеочередные съезды, конференции и пленумы, многочисленные комиссии и всевозможные комитеты, праздничные демонстрации и парады… Бесчисленные торжественные собрания и митинги, газетные передовицы и фотосессии… Ответы на письма трудящихся, прием посетителей и встречи с трудовыми коллективами…

Добавьте сюда учебу в Академии «Им. Жуковского» и полеты, конечно.

К тому же – всесоюзноизвестная заступница за всех «несправедливо» осужденных. К ней мешками шли письма с адресом: «Москва, Гризодубовой» и надо отдать должное, она часто обращалась за помощью к Молотову, Берии, Ворошилову, Буденному и прочим «власть предержащим». И те, часто шли её навстречу. В частности, ей вроде бы удалось таким образом вытащить с Колымы в столичную «шарашку» Сергея Королёва, ныне работающим у Глушко в НИИ ракетостроения.

Как тут не словить «звёздную болезнь»?

Своё назначение на высокую должность Начальника Управления Международных Воздушных линий ГУ ГВФ СССР, Гризодубова восприняла как очередную добавку к уже имеющимся титулам, как очередное почетное звание, как «звезду» на фюзеляж за сбитый вражеский самолёт. Наконец, как должность – обеспечивающую наркомовскую зарплату, московскую квартиру, огромный служебный кабинет, персональный автомобиль и прочие преференции «слуги народа».

Неудивительно, что Международные Воздушные линии ГУ ГВФ СССР, которыми управляла… Которыми не управляла(!) эта чрезвычайно занятая особа – «стремительным домкратом» приближались к хаосу. Если руководитель отсутствует на рабочем месте большую часть рабочего времени, то вполне закономерно, что и в его «конторе» – большую часть рабочего времени отсутствует порядок и дисциплина. А если руководитель не имеет таланта даже подобрать себе толковых заместителей, как в этом случае, положение усугубляется на пару порядков.

Кстати, случай хотя и самый пожалуй яркий – но далеко не единственный.

Распустил всех этих «звездюков» товарищ Сталин, ох распустил…

Но я не Сталин – я хуже!

С такой практикой, я твёрдо решил кончать и, Валентина Степановна была одной из первых моих жертв. После снятия с должности и отчисления из «Академии им. Жуковского» (по причине ликвидации самой «Академии»), она несколько раз звонила – напрашивалась на приём, но я отказывался даже разговаривать с ней по телефону.

На фиг я ей сдался, интересно?

Вроде бы эта мегаактивная фемина мутила какой-то очередной сверхдальний перелёт, но мне в данный момент – это надо в последнюю очередь. С тем-то, на рекордном ильюшинским самолёте «Родина» – ставшим дальним бомбардировщиком ДБ-3 (ДБ-3Ф, Ил-4), как-то всё несколько мутновато обстояло.

Стало несколько неловко: всё же женщина, как-никак… Хотя и играющая в мужские игры. Будь я помоложе, я б конечно забил.

Но возраст, падение уровня тестостерона и старческая сентиментальность вследствие этого…

Надо будет как-нибудь при ближайшем же удобном случае, поговорить, объяснить. Повиниться-извиниться, естественно (с меня не убудет!) и дать какую-нибудь должность, чтоб при деле была.

Кажется в «реальной истории» Гризодубова возглавляла Женский антифашистский комитет.

Почему бы и нет?

Но первым делом, её надо отправить в Америку, к Саре Ротстейн – организовавшей и возглавляющей общественную организацию «Дочь еврейского народа», помогающую нашей стране словом, делом и материально. Её сын Абрам в мае женится на нашей девушке-переводчице из «Большого посольства» и такой «свадебный генерал» со стороны невесты, придётся весьма кстати.

***

Говорю шурину Паше:

– Получишь, конечно, «героя». Если белый медведь прежде не слопает.

Тот, с серьёзной миной на роже простовато-плутоватой морды:

– Согласен и на «посмертно».

В шутливом тоне:

– А вот это у меня – запросто.

Паша не уходит, стоит мнётся:

– Иосиф Виссарионович…

Читая его мысли по лицу:

– Конечно, бери. Ещё Суворов сказал: «На рыбалке хоть штык продай – но выпей!».

Тот, с гаммой самых разнообразных чувств в голосе:

– Ну, тогда я из буфета возьму одну…

– Бери сразу две, иль три, чтоб не пришлось бегать.

Сам то я в принципе мало пью – рюмочки три и харе… А вот шурин мой – как не в себя.

Ну, кто из нас без недостатков – тот первым пусть бросит в него камень!

Из ресторана «Арагви» каждую неделю присылают одну бутылку «Московской особой», а так как я особенно не увлекаюсь (разве что с соратниками-посвящёнными, в кругу семьи по праздникам, да и так – по случаю), то за зиму накопился изрядный запасец.

Правда, вчера мы его изрядно опустошили с товарищами «посвящёнными», но кое-что всё равно должно остаться.

Заговорщически подмигнув шуряку:

– …Да и не настолько богаты мы с тобой, Паша, чтоб от халявы отказываться. Хахаха!

– ХАХАХА!!!

Вскоре Паша вернулся с двумя пузырями водки и вопросительно на меня глянув, завис:

– Последние.

– Ты это серьёзно?

Кивает:

– Там правда одна ещё осталась, но початая… Пусть, думаю стоит.

Чешу в затылке:

«Это сколько ж, мы двадцатого числа «приговорили»?!».

Впрочем и, народу то было прилично – не считая позже приехавшего «перепевать» со мной Высоцкого Утёсова.

Как всегда возникшая не вовремя на пороге столовой моя благоверная, естественно – если б даже и хотела, всё-таки не смогла промолчать:

– Во, рыбаки называется! Лишь бы налакаться этой гадости.

Целую её и ласково:

– Вы б, не бухтели, Валентина Васильевна – а сообразили б, что рыбакам закусить.

Однако, та сердито отмахнулась:

– Некогда мне. Подавальщицам скажите, те и «сообразят»…

Прихорашиваясь перед зеркалом:

– …Да и не по чину мне! Я ж теперь в расчёте не какая-нибудь там «второй установщик трубки», а «третий орудийный номер¹⁵⁹». Мне командир батареи обещал ефрейтора после присяги дать!

И пошла облачаться в шинель с нашивками Войск противовоздушной обороны страны.

Задумчиво глядя ей вслед:

«Не жена стала, а прям старшина в юбке! Учения Московского округа ПВО, что ли вновь объявить? Чтоб с 85-мм унитарным патроном «53-УО-365» туда-сюда попрыгала и хотя бы на время – стала менее разговорчивей, да более покладистой».

Шурину:

– Ладно, Паша! Иди пока, начинай ловить, а я через полчасика нагряну.

Однако, через полчасика «нагрянуть» не удалось…

***

Проводив свою «половинку», переговорил по ВЧ с кое-какими руководящими товарищами, выслушал донесения, поставил задачи…

Посмотрел на настенные часы – всего-навсего заняло двадцать минут.

Затем, через Александра Николаевича Поскрёбышева связался по городскому телефону с  Гризодубовой:

– Здравствуйте, Валентина Степановна! Это Сталин Вас беспокоит…

После довольно продолжительного молчания:

– Здравствуйте, товарищ Сталин…

В ей голосе чувствуется обида и какая-то отчуждённость.

– В неформальной обстановке, можете называть меня «Иосиф Виссарионович».

В изрядном замешательстве:

– Хорошо, Иосиф Виссарионович.

– Хочу сделать Вам предложение, от которого Вы не сможете отказаться…

Чую настороженность и скованность, поэтому шучу:

– …К сожалению, я уже состою в браке, поэтому это будет предложение не «руки и сердца».

Теперь уже молчу я.

Наконец, женское любопытство победило нанесённую мной обиду и она затаив дыхание:

– Какое же?

Смеюсь:

– Не менее заманчивое!

Вроде бы «оттаивает» и как и положено особи её пола, кокетничает:

– Вы меня совсем заинтриговали, Иосиф Виссарионович! Прям, не знаю что и подумать.

Тут от её голоса у меня вдруг…

Ну, мужики поймут!

Весна же как-никак и сама Матушка-природа понуждает нас проявлять активность, напрягая в «некоторых местах» гладкие мышцы.

А в голове появились по-весеннему же фривольные мысли:

«А не «вдуть» ли разок-другой всесоюзноизвестной лётчице, участнице сверхдальних перелётов и всенародной любимице?».

Вообще-то я не был бабником – ни «в той жизни», ни в этой не собираюсь. Но нет-нет, да что-то на меня находило и сейчас вот…

«Нашло»!

Ну, чё делать?

Придётся соблазнять:

– Думайте только о самом хорошем!

Вместе похихикали, затем я придав голосу серьёзность:

– Валентина Степановна! А не встреться ли нам…

Вдруг, завис:

«А где собственно встреться? В Кремлёвском кабинете? На ближней даче? В ресторан «Арагви» пригласить, где имеются отдельные номера с прослушкой ещё от покойного Лаврентия Павловича?».

Лихорадочно перебрав все варианты, я вдруг выпалил неожиданно для себя:

– …На Патриарших прудах.

Подумал:

«Ну, а почему бы и нет? А то стыд и срам просто: два с лишним месяца в Москве, а в столь известном месте ещё не был».

После недолгого замешательства, та уточняет:

– Вы имеете в виду Пионерские пруды, Иосиф Виссарионович?

«Что-то не понял… У Булгакове в «Мастере и Маргарите», вроде бы ли именно «Патриаршьи пруды»?!».

Чуть по лбу себя не хлопнув:

«Как никогда раньше, Штирлиц был близок к провалу…».

Должно быть после Революции сии пруды, в духе времени в «Пионерские» переименовали.

Как ни в чём не бывало, жизнерадостно:

– Да, да и ещё раз «да»! Именно их! Там Вы и узнаете, про моё предложение Валентина Степановна и, уверен – не сможете от него отказаться.

– Да, как же Вам откажешь…

По голосу чувствую – смущена и ещё что-то. Какое-то смятение чувств. Или, борение мыслей.

– Через сколько сможете там быть?

Та, опять же – после длительного молчания (думал уж связь пропала), с не совсем понятными интонациями:

– Вы не могли бы перезвонить, Иосиф Виссарионович? Скажем так… Через час?

У меня приподнялись в удивлении брови:

«Удивительно! Другая бы ни минуты не раздумывая тут же бы пешком на Пионерские пруды побежала…».

Пожимаю плечами:

«…Что-то я туплю: вторую жизнь живу, а так и не научился понимать женщин».

Говорю:

– Хорошо, Валентина Степановна! Через час я Вам перезвоню.

И положил трубку.

***

Не успел я собраться с мыслями после разговора с Гризодубовой, как звонок от Мехлиса:

– Иосиф Виссарионович!

– Я за него.

Сперва тот не понял, затем смеялся минут пять… Наконец:

– Вчера вечером из Германии прилетел некий Курт Шмидт – корреспондент баварской газеты… Эээ…

Тревожным набатом застучало сердце:

«Вот, он!».

Некоторые мои задумки – вроде этой, я держу втайне даже от «посвящённых». Ибо, папаша Мюллер всё же был (или, будет) прав:

«Что знают двое, то знает и свинья».

Стараясь как можно более нейтральным тоном:

– Пусть будет «просто баварской газеты», Лев Захарович.

– Он утверждает, что у него назначено интервью с…

– Он совершенно верно утверждает. Этот вопрос обсуждался по линии Департамента иностранных дел.

– Извините, не знал.

– Ничего, такое бывает! Ведомственная несогласованность, называется.

Опять встал вопрос где встретиться – но уже не с женщиной, а посланцем шефа могущественной спецслужбы, прибывшим под личиной «корреспондента»…

В кремлёвском кабинете?

В Кремле и по пути в него слишком много глаз и ушей.

Вызываю Начальника личной охраны (Службы охраны первых лиц государства) генерал-майора Косынкина:

– Пётр Евдокимович! Всё забываю спросить… Ты где живёшь?

Тот, сперва недоумённо полупав глазами:

– На Таганке, высотный дом на Котельнической… А, что?

Как об уже решённом вопросе:

– На сегодня твоя квартира объявляется конспиративной. Больше не спрашивай ни о чём, чтоб мне не пришлось врать.

– Хорошо, не буду.

А в мыслях, которые в отличие от действий контролировать почти невозможно:

«А почему только «на сегодня»? Товарищ генерал холост, так что на его квартиру можно приводить товарища Гризодубову, чтоб ей того… «Вдуть»!».

От собственных похотливых мыслей, самому стало неловко и отчасти стыдно:

«Ох, охохох… Седина в голову – бес в мошонку!».

Усилием воли настроившись на деловой лад, Начальнику охраны:

– Петр Евдокимович… Дело совершенно тайное и деликатное, поэтому твоя задача обеспечить мне и человеку – с которым я там встречусь, инкогнито. Полное «инкогнито», понимаешь?

– Понимаю.

Сделав как можно более круглые глаза:

– Дело не просто государственной – общемировой важности! Осознаешь ответственность, товарищ генерал?

Тот, по-военному подобравшись, перешёл на строгий официоз:

– Осознаю, товарищ Верховный Главнокомандующий!

– Чтоб ни одна собака не узнала, понял?

– Понял, товарищ Сталин!

– Ну и безопасность…

Подумав, уточняю:

– …Я имею в виду главным образом мою безопасность от этого человека.

Мало ли кого и с какой целью эта каналья Канарис ко мне прислал. Вдруг, с целью решить все возникшие проблемы Третьего Рейха одним выстрелом. Или ударом ножа. Иль положим у него «пояс шахида»…

Проснулся внутренний голос:

«Какие «шахиды» нах, что ты несёшь?!».

Ээээ… «Пояс эсэсовца», иль ещё какой арийской сволочи.

Бережённого, как говориться, Маркс бережёт!

А не бережённого троцкист за углом стережёт.

Косынкин, несколько насторожившись:

– Если это так опасно, то стоит ли рисковать вашей жизнью? Ведь, случись что…

Я, как топором отрубил:

– Стоит! В некоторых обстоятельствах такой риск оправдан и даже необходим.

Привожу исторический пример:

– Товарищ Ленин тоже рисковал, когда накануне Октября отправился с конспиративной квартиры в Смольный. Что было бы, если бы он побоялся рискнуть? Побоялся бы попасть в руки шастающих по Питеру юнкеров?

Сам отвечаю:

– Ничего бы не было – ни Октября, ни Советского Союза… Не было бы даже самого товарища Ленина, которого всё равно бы когда-нибудь бы «вычислили» и шлёпнули как германского шпиёна. Ничего бы не было!

Косынкин, вдумчиво рассматривая моё лицо:

– Товарищ Ленин отправился в Смольный сбрив усы и бороду, надев парик и перевязав щёку…

Представив как я буду выглядеть, возмущённо возопил:

– Ни за что!

– Тогда надо хотя бы надеть очки и широкополую шляпу. Желательно и гражданское пальто, вместо всем известной сталинской шинели.

– А вот на такое перевоплощение, согласен.

***

Начальник «Службы охраны первых лиц государства» – генерал-майор Косынкин Петр Евдокимович, был способным организатором и очень энергичным человеком. Поэтому всё далось ему не просто быстро, а очень быстро.

Не знаю где он взял, но уже через полчаса я любовался перед зеркалом в надвинутой на самые глаза шляпе, старомодных круглых очках в роговой оправе и несколько великоватом мне чёрном макинтоше – демисезонном пальто, благоухающем нафталином:

Поворачивая перед своим отражением, рассматривая его со всех сторон, повторяю бессмертное:

– «Ой, халтура! Ой, не пройдёт! У того лицо умней».

Косынкин недоумевает:

– Это ж хорошо, что не похож! А в очках Вы наоборот – ещё умнее, чем без них кажитесь.

– Спасибо на добром слове, Петр Евдокимович.

Конспирации ради, решили что «корреспондента» привезут к «дому на Котельнической» на обычном такси. Я же естественно, на «рандеву» не мог приехать – ни на бронированном «Паккарде», ни на ГАЗ-64, который в последнее время предпочитал всем остальным…

Слишком заметные машины.

Генерал вызвал по телефону имевшийся под его началом служебный «членовоз» – ЗИС-101, принадлежащей «Службе охраны».

В нём поедем я, Косынкин, трое бойцов из «прикреплённых» – которых Петр Евдокимович считал наиболее надёжными и наименее болтливыми. За шофёра – капитан Госбезопасности Славин, которому тоже можно доверять.

«Паккард» с охраной будет ехать впереди, но возле «Высотки на Котельнической» не остановится – а проедет дальше и будет ждать окончания операции в какой-нибудь подворотне. Мы же поднимемся через «чёрный ход», безопасность в котором будет обеспечена бойцами Косынкина заранее.

Машина, кстати, большая – семиместная, разместились вполне комфортно.

***

«Ближняя дача Сталина», это не просто комплекс зданий, а огороженная высоким деревянным забором, тщательно охраняемая территория леса площадью в 20 гектаров. Миновав её и контрольно пропускной пункт (КПП) на выезде, мы выскочили на Очаковское шоссе – ответвляющегося в свою очередь от  Можайского шоссе.

При выезде на последнее в кювете виднелась слетевшая с дорожного «Эмка» (ГАЗ М-1), возле неё небольшая группа людей в командирских шинелях. Увидев нас, они почему-то разом навалившись, начали дружно толкать своё авто.

Бывший за рулём Славин повернул вправо лицо: в таких случаях я имею привычку останавливаться и помогать. Не сам конечно – руками бойцов личной охраны. Пару раз за зиму такое было и, каждый раз генерал Косынкин устраивал по этому поводу грандиозный скандал, жалуясь на меня своему непосредственному начальнику – генерал-лейтенанту Николаю Кирилловичу Спиридонову, Начальнику «Главного управления охраны при СНК СССР» и, даже строча рапорты.

Ябеда!

Тот являлся ко мне и начинал «любить мозги», зануда.

Решив что и в этот раз будет «нарушение параграфа», сидящий на переднем пассажирском месте Петр Евдокимович открыл было рот…

Но я его опередил:

– Езжайте прямо и мимо, товарищ капитан Госбезопасности. И желательно прибавить «газку».

Генерал облегчённо вздохнул и перекрестился.

Славин даванул «на тапку» и меня прижало к спинке сиденья.

Пролетели «прямо и мимо» по Можайскому шоссе ещё с версту, как вдруг я:

– СТОЙ!!!

Машина резко остановилась, не успевший среагировать Косынким приложился лбом об лобовое стекло (невольная тавтология!) и всуе помянул нечистого, что для него совершенно нехарактерно.

Потирая лоб и стараясь не шипеть, он недоумённо вопросил меня:

– В чём дело, товарищ Сталин?

– Про переводчика забыли.

– «Про переводчика»?! Зачем переводчик?!

– Нужен переводчик чтоб переводить с германского на русский и в обратном порядке.

Генерал предложил простейшее решение:

– Давайте уже из квартиры вызовем по телефону товарища Бережкова.

Официально, переводчик у Реципиента – Валентин Михайлович Бережков. Однако, мне известно что тот настрочит в конце жизни мемуары, поэтому от его услуг я решительно отказался.

Кто его знает, что он про эту тайную встречу в будущем насочиняет, правильно?

Спрашиваю:

– У Вас в квартире имеется связь ВЧ?

– Пока только обычный городской телефон. ВЧ пока не провели, хотя товарищ Копытцев обещал ещё при Лаврентии Павловиче.

Генерал-майор Алексей Иванович Копытцев напомню, возглавляет «Специальный отдел при Совнаркоме СССР» (правительственная связь).

Отрицающе верчу головой:

– Нет, так не пойдёт. Возвращаемся на Дачу! Разворачивайтесь, товарищ Славин.

Делаю зарубку на память:

«А товарищу Копытцеву надо будет вставить хороший «пистон»!».

Развернулись и помчались обратно. Только уже в обратном порядке: спереди «членовоз», сзади – бронированный «Паккард».

При нашем приближении, группа командиров стоящих столбами возле «Эмки» в кювете, вдруг начала в панике разбегаться.

Подумал было:

«Чего это они?!».

Но не стал заморачиваться и вскоре забыл.

***

Уже с Ближней даче созвонившись с Павлом Анатольевичем Судоплатовым – Заместителем начальника «Службы внешней разведки» (СВР СССР) и, первым делом строго приказав ему «держать язык за плечами», генерал Косынкин одолжил «на часок» проверенно-благонадёжного переводчика немецкого.

Минут пятнадцать всё это заняло, не больше.

Вновь садясь в ЗИС-101, приказываю Славину:

– Дави «на тапку», товарищ капитан.

Косынкин было:

– «Паккард» отстанет.

Нетерпеливо махнул рукой:

– Да и Маркс с ним!

Захотят убить – убьют и никакой набитый охраной американский броневик не поможет.

Генерал завёл было обычную «шарманку»:

– Товарищ Сталин! Я должен буду отметить это нарушение в рапорте…

Беспристрастно-холодным тоном, каким я ещё ни разу с ним не разговаривал:

– И будете отстранены от должности, арестованы и отданы под суд, за разглашение государственной тайны.

Поняв что нужный эффект произведён, добавил:

– И не забудьте по окончанию операции, взять со всех причастных лиц расписки об неразглашении.

– Не забуду, товарищ Сталин.

Почему тороплюсь?

По вбитым в подкорку «понятиям» из «Лихих 90-х»: тот кто опоздал на «стрелку» – проиграл переговоры.

Глупо, конечно…

Но я этому правилу стараюсь следовать.

***

Вновь через КПП выскочили из леса, проскочили участок Очаковского шоссе и мимо всё той же «Эмки» в кювете и командиров возле неё, выскочили на Можайское шоссе. Завидя нас, командиры вновь начали дружно толкать свою «тачилу», что уже стало напоминать какой-то фарс.

Сидящий спереди справа генерал-майор Косынкин, чуть шею не свернул глядя на эту «композицию» и озадаченно сдвинул брови:

– Что-то они мне не нравятся.

И замолчал, погрузившись в какие-то свои думы.

Согласен с ним: толкающие автомобиль голые девки – выглядели бы намного красивше товарищей командиров.

У бывшего здания ГРУ ГШ КА, что располагается на Хорошёвском шоссе, забрали уже ждущего нас переводчика – молодого парня лет двадцати пяти. Меня он сперва не узнал, а узнав – потерял дар речи.

Очень надеюсь – временно.

И с пробуксовкой, рванули на место «рандеву» с посланцем Канариса.

Рисунок 43. Построенное до война боковое крыло комплекса высотных зданий вдоль Котельнической набережной.

***

«Высотка на Котельнической» представляла собой пока ещё недостроенный комплекс зданий на слиянии Яузы и Москвы-реки. Так называемый «Сталинский ампир»: ярусная композиция, увенчанная обелисками, скульптурными группами и фигурными парапетами.

Мне, к слову, такое вообще не нравится.

Первый этаж здания заняли магазины, предприятия бытового обслуживания (стол заказов, судя по вывеске) и даже свой кинотеатр, выше – жилые квартиры. Всего вместе с цокольным – восемь этажей в центральной части, в «башенках» по краям и в центре – десять.

Действительно: у каждой квартиры имелся свой выход на «чёрную лестницу» – по которой оставив Славина в машине, мы вшестером поднялись в личные апартаменты Начальника «Службы охраны первых лиц государства».

В них, в этих «апартаментах», раззявили рот и вытаращили глаза – не только «прикреплённые», но даже я: центральная система кондиционирования и пылеудаления, встроенная мебель, посудомойка, холодильник… Не считая таких бытовых «мелочей», как центральное отопление, канализация и мусоропровод с устройством для дробления крупных отходов.

Оставшись с генералом наедине в одной из двух комнат, я не мог не сказать:

– Пока советский народ строит социализм, некоторые граждане СССР уже(!) живут при коммунизме.

На что тот обиделся:

– Иосиф Виссарионович! Я не выпрашивал у Правительства СССР эту квартиру и, могу освободить её в любой момент. Всё равно я здесь редко бываю, так как практически живу рядом с Вами на Ближней даче.

– Извините если обидел, Петр Евдокимович!

– Я не обиделся, но… Мне обидно! Обидно за советский народ, который не может жить в таких квартирах. Я могу хоть сегодня освободить её – если буду знать, что здесь поселиться семья простого рабочего.

Имея в виду намечающийся  «адюльтер» с Гризодубовой, настойчиво разубеждаю:

– Не надо «освобождать»! Пусть это будет «конспиративной квартирой», для случаев вроде сегодняшнего.

Чуть позже, в присутствии «прикреплённых» и переводчика, показывая на всё это великолепие сказал:

– При коммунизме, товарищи, в таких квартирах будет жить каждая советская семья!

Надеюсь мне поверили, ибо без веры в светлое будущее жить нельзя. Человек должен верить, что завтра он будет жить лучше, чем сегодня…