Текст книги "Текущая реальность (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 46 страниц)

Задание практически было выполнено и, конечно можно было дав газ – снова уйти на высоту, а затем вернуться на дружескую румынскую территорию, на свой аэродром, но…

Но в воздухе с превышением над ними, оказалось ещё две тройки истребителей красных. Одна из них спикировала, имитируя атаку и её командир из открытой кабины – жестом руки в кожаной перчатке дал понять, что надо садиться.

Ну, что ж…

Пришлось обер-лейтенанту Вульфмайеру отдать приказ экипажу:

– Действуем по первоначальному плану, kameraden.

Сразу же после приземления, вышедших из самолёта четверых германских лётчиков с любопытством обступили-окружили их советские коллеги с дочерна загоревшими лицами (где они успели так загореть?), механики в промасленных комбинезонах и прочая аэродромная братва.

В завязавшемся оживлённом разговоре (один из членов экипажа прилично знал русский) советские лётчики в основном с треугольниками в петлицах, прежде всего поинтересовались званием лётчика и были весьма смущены тем, что он всего лишь фельдфебель. Чтоб получить звание офицера, надо прослужить шесть лет.

– Хотя, – выразил непоколебимую уверенность Хельмут Фризе, – во время войны карьера будет идти быстрее.

Ещё более удивило русских лётчиков то, что командиром и единственным офицером в экипаже германского бомбардировщика, был не лётчик – а штурман.

Сам же обер-лейтенантом Август Вульфмайер был в свою очередь изрядно удивлён их удивлением:

– А как же иначе? Бомбардировщик предназначен для нанесения бомбового удара. Следовательно, главным на нём должен быть тот, кто за это отвечает. А целится и сбрасывает бомбы, именно штурман. Он же выбирает маршрут и ведёт по карте самолёт. А пилот…

Он несколько высокомерно кивнул головой в сторону фельдфебеля:

– …Лишь выполняет его указания.

Несмотря на столь подробные и логичные объяснения, советские лётчики недоумённо чесали под шлемофонами и пожимая плечами, озадаченно переглядывались.

Как говорится: два мира – две системы!

***

А затем прибыло русское начальство и мешковато выглядевшие в своих шинелях красноармейцы, вооружённые громоздкими винтовками с очень длинными штыками. Предварительно обезоружив и бесцеремонно обыскав, экипаж отконвоировали в одно из зданий и наскоро допросив на очень скверном немецком, заперли в одной из его комнат и велели ждать. В комнате имелось множество столов и стульев, чем она напоминала учебный класс. Огромный гипсовый бюст Ленина у стены и подшивки советских газет.

Вдоволь полюбовавшись скульптурным изображением большевицкого Вождя, достаточно прилично знавший русский язык бортстрелок унтер-офицер Карл Херманн, из любопытства взял газету посвежее. Сперва прочтя и переведя камрадам название окружной газеты – «Ленинское знамя», бегло пробежав глазами по страницам, округлив очи изумлённо воскликнул:

– Что за чертовщина? Они печатают «Польский дневник» фельдфебеля Вермахта Ганса Альбринга!

Не менее удивлённые, товарищи уставились на него:

– И что же он там пишет?

Тот, бледнея с каждым словом, начал переводить:

«…Эрна Петри с трёхлетним сыном приехала в местечко под Данцигом, где её уже ждал служивший в СС муж, занявший усадьбу одного польского дворянина за городом. Портики с белыми колоннами и обширные луга делали новое жилище более похожим на имение плантаторов, чем на скромную семейную ферму в родной Тюрингии. Следуя правилу «собака палки боится» муж-эсэсовец первым делом показал жене, как господам надлежит учить уму-разуму рабов, расстреляв при ней и сыне нескольких поляков.

Скоро и сама Эрна освоилась с применением насилия. Летом 1940 года, возвращаясь из поездки за покупками в Данциг, она увидела небольшую группу почти голых польских детишек, жавшихся друг к другу на обочине дороги. Эрна остановила повозку, успокоила шестерых испуганных детей и отвезла их домой, где покормила и стала ждать возвращения мужа. Тот запаздывал, и тогда она взяла дело в свои руки. Прихватив с собой старый револьвер, полученный от отца в качестве прощального подарка, Эрна Петри отвела малышей к ямам в роще, где, как она знала, расстреливали и закапывали местных туземцев. Затем выстроила детей около канавы и методично пустила пулю в затылок каждого из них.

Позже она рассказывала, что после убийства первых двух остальные «начали плакать», но «не громко, они просто хныкали»…»¹⁵³.

Не выдержав, командир экипажа вскричал:

– Halt die Fotze, Scheisskerl ¹⁵⁴!

Он выхватил из рук бледного как перед расстрелом бортстрелка «Ленинское знамя», скомкал его и бросил в имевшуюся в углу урну, не забыв дать определение автору и тому, что с его слов напечатано в печатном органе Киевского военного округа:

– Этот фельдфебель – Schwanzlutscher¹⁵⁵! А его «Польский дневник» – Scheisse¹⁵⁶!

С обер-лейтенантом никто спорить не стал, и на некоторое время в их узилище установилась угрюмая тишина… Прикуривая одну за другой трясущимися руками, они курили отличные болгарские сигареты и молчали, стараясь не глядеть друг на друга. Но вскоре экипаж «Дорнье» заинтересовало то, что происходило на аэродроме.

Из окна они могли наблюдать как суетливо копошащиеся как муравьи красноармейцы, вручную оттолкали их «карандаш» в сторонку, а затем заботливо накрыли его маскировочными сетями.

***

Ожидание длилось достаточно долго. Экипаж успели несколько раз выводить «по нужде» в довольно приличный европейский – видимо доставшийся большевикам от поляков туалет, а не а деревянный сортир – где бы воняло большевистским дерьмом и хлоркой. И, один раз в столовую – где под плакатом «Слава советским лётчикам!» и портретом Сталина на стене, накормили на вид непритязательной – но на поверку оказавшейся вкусной и сытной едой.

Где-то через пять-шесть часов после начала их приключений, на аэродроме приземлился двухмоторный самолёт (который опознали как американский «Дуглас»), из которого вышли две группы людей. Одна тут же направилась к «Дорнье», другая в сторону здания, где томился запертый в Ленинской комнате его экипаж.

На вскоре произошедшем допросе, германские лётчики придерживаясь прежней «легенды» объяснили, что они недавно закончили авиашколу, перегоняли бомбардировщик из Варшавы в Бухарест, потеряли ориентировку, и…

И вот они здесь.

Ведущий допрос Чекист – представившейся очень трудно произносимой и поэтому не запомнившейся русской фамилией, полностью опроверг их мнение об «комиссарах из ОГПУ». Он был явно не был евреем, молод, вежлив, даже в форме выглядел по-европейски и достаточно хорошо владел германским языком… Хотя ему явно не хватало разговорной практики и он на всю катушку пользовался подвернувшимся случаем.

Вот только странно, что Чекист даже ничего не записывал, только время от времени кивал головой. Казалось, он не допрашивал – так как и сам всё прекрасно знал про них, а только тянул время.

С происшествия разговор плавно перешёл на посторонние темы: о службе, о семье, о житие-бытие в Третьем Рейхе. Германские лётчики с удивлением узнали, что совсем недавно Чекист был студентом четвёртого курса главного русского университета – Московского государственного (МГУ):

– Международного факультета МГУ. Ещё б немного и, я бы мог стать дипломатом, но…

Чекист развёл руками:

– …Но пришлось стать чекистом. Родина приказала… Понимаете?

Весь экипаж согласно закивал головами:

– «Vaterland»? Oh ja, ja… Wir verstehen.

***

Так в беседах «обо всём и, ни про что» прошло как бы не ещё часа два… Пока наконец после телефонного звонка, чекист встал, подошёл к окну и жестом подозвал всех четверых. Когда те подошли, спросил:

– Что видите?

– Пожар.

– Правильно, это пожар. И не просто пожар…

Чекист поднял палец вверх:

– …И не просто пожар, а пожар(!) на взлётно-посадочной полосе.

После недолгого молчания, он спросил:

– Что горит?

Переглянувшись, все четверо германцев недоумённо пожали плечами.

Чекист, тоном сделавшего важное открытие учёного:

– Это горит ваш самолёт.

Германские лётчики с изумлением уставились на стоянку неподалёку и, возмущённо кипешнули:

– Да нет, же! Наш самолёт вон там – цел и невредим!

Вокруг и внутри их «Дорнье», уже во всю хозяйничали прилетевшие на «Дугласе» советские специалисты.

Чекист твёрдо, как будто давая ответ на «дважды два» из таблицы умножения:

– Ваш самолёт разбился и сгорел при посадке на взлётно-посадочную полосу, на которой производился ремонт.

С округлёнными от удивления глазами, пожав плечами:

– И как только пилот не заметил это? Das ist fantastisch!

Через какое-то время придя в себя, командир экипажа штурман обер-лейтенант Август Вульфмайер твёрдым голосом заявил:

– Требуем немедленно вызвать германского консула!

Чекист изумлённо на него уставился:

– Кто требует?

– Мы, требуем!

Тот, смотря на германского офицера, как на пустое место:

– Кто это «мы»?

– Экипаж самолёта.

Чекист насмешливо:

– Экипаж самолёта в данный момент горит-догорает вместе с машиной и ничего требовать не может! Когда догорит, его останки и кое-какие «железяки» от самолёта с номерами, будут переданы германскому консулу вместе с самыми искренними соболезнованиями…

Помолчав:

– …А ваш статус, точнее сама судьба – будет всецело зависеть от линии вашего дальнейшего поведения.

Обер-лейтенант попытался качать права:

– Между нашими странами подписан «Пакт о…».

Чекист его бесцеремонно и грубо перебил (и куда делась его европейская сдержанность и вежливость?!):

– «Пакт» был подписан дипломатами. А мы с вами – военные! И мало того, мы с вами принадлежим к военной разведке. Объяснить Вам разницу между разведчиком и дипломатом? Или, Вы её сами понимаете?

Оценив произведённое впечатление, Чекист достал из портфеля письменные принадлежности и сложив как примерный ученик на столе руки, задал первый вопрос:

– Итак, давайте начнём с чистого листа. Кто вы такие, в каком подразделении служите и с какой целью нарушили границу Союза Советских Социалистических Республик…?

***

Вышеописанное происшествие было не единственным 20 марта 1941-го года.

В тот же день, но несколькими часами позже – на аэродроме близ местечка Цехановец, приземлился Do-17E-3, командиром экипажа которого был штурман лейтенант Йоахим Бабик. Тот, правда не «разбился и сгорел при посадке» – а «потерпел аварию» ещё на подлёте, рухнув в болото и затонув.

Даже обломков и останков экипажа не достать.

А так всё происходило практически идентично.

Естественно «папаша» Ровель не забыл про своих подчинённых, каждый из которых стоил по крайней мере пятерых обычных лётчиков из «Люфтваффе». Но аэрофотоснимки, сделанные «призраками» несколькими днями позже с большой высоты, подтвердили факты аварий двух «Дорнье». А на место крушений, комиссию из Германии не допустили: как-никак военный аэродром – это режимный объект. А лесное болото – зона повышенной опасности, где можно запросто заблудиться, наступить не на ту кочку, увязнуть в трясине и затонуть…

Отвечай потом за вас!

Как и обещал Чекист, с места крушения первого самолёта германская сторона получила четыре цинковых ящика с обгоревшими костями и мешок с оплавленными табличками с планера и мотора самолётов. С места крушения второго – лишь искрение сожаления.

Ну и соболезнования – как же без них!

Советская сторона получила два трофейных самолёта Do-17, которые присоединились к двум официально закупленным ранее. И восемь первых германских военнопленных, обладающих ценной информацией об «Aufkl.Gr.Ob.d.L.» – суперэлитном подразделении германской авиационной разведки».

КОНЕЦ ИНТЕРМЕДИИ.

***

На следующий день – 21-го марта, встретившись с утра с германским («имперским», если точнее) послом, я выразил ему самое искреннее сожаление по случаю аварии сбившегося с маршрута германского самолёта и гибели экипажа. Принёс соболезнования родным и близких погибших и выразил надежду, что подобные инциденты больше не повторятся.

Фридриха-Вернера Эрдманна Маттиаса… Фффуууфф… Иогана Бернгарда Эриха, графа фон дер Шуленбурга (уважаемую муттер его за ногу!), почему-то в «моём времени» принято считать за чуть ли не за антифашиста… И уж точно за искреннего друга Советского Союза, желавшего мира и дружбы между нашими народами и чуть не в открытую – предупреждающего доверчиво-лопоухого Сталина о коварных гитлеровских замыслах.

С чего бы это вдруг?

Он первым среди германских дипломатов вступил в НСДАП и являлся убеждённым приверженцем Адольфа Гитлера и его политики…

Или кто-то всерьёз считает, что нацисты кого-то другого на столь важный пост назначат?

Тогда б уж с разрешения Фюрера, Риббентроп Тельмана из тюрьмы вытащил бы, переодел бы его в дипломатический фрак, вручил соответствующие «грамоты» и отправил бы самолётом «Люфтганзы» в Москву.

А почему бы, не почему?

Назначил же ярый антикоммунист Черчилль послом в СССР Стаффорда Криппса – считавшегося среди британского истеблишмента «красным» и, ни чё!

Возможно, этот тип позже пересмотрел свои взгляды, не спорю… Но для этого надо, чтоб лязгая гусеницами с гребневым зацеплением, советские танковые армии подошли хотя бы к Висле.

А пока до этого, далеко – от слова «бесконечно». И в сей исторический момент, граф фон дер  Шуленбург – откровенный фашист и гитлеровец до мозга костей.

С сыном блудливой графини, мы довольно часто встречались практически весь март – если и не каждый день, то каждую неделю это точно.

В первую половину первого весеннего месяца, советско-германские отношения – отнюдь не были из разряда «тишь да гладь, божья благодать». Усилиями германской дипломатии, Финляндия шаг за шагом втягивалась в русло прогерманской политики и это сильно не нравилось Советскому Союзу… Готовясь к броску на Балканы, Третий Рейх стремился обезопасить себя от сюрпризов со стороны СССР и, его дипломаты – буквально выкручивали нам с Вышинским руки – требуя разорвать дипломатические отношения с проводящими пробританскую политику Грецией и Югославией.

Германская сторона задерживала выполнение советских заказов по поставкам оборудования. Советская – по транзиту стратегических материалов через свою территорию. Первый поезд с грузом каучука в результате крушения сошёл с рельс и проломив почти полутораметровый лёд, утонул на большой глубине в озере Байкал ещё в конце февраля… Второй бесследно исчез на одном из перегонов Закаспийской железной дороги буквально только что – 18-го марта.

Советская дипломатия в лице Заведующего Департаментом иностранных дел Вышинского, беспомощно разводила руками:

– В тех краях подняли голову не добитые в своё время басмачи атамана Абдулы, снабжаемые деньгами и оружием из Лондона. Войска НКГБ ловят этих британских наймитов и, денно и нощно ищут ваш каучук. Но пока обрадовать нечем.

Естественно, германская сторона качала права, но тот же Вышинский посылал её…

Нет, не «на него».

В департамент внешней торговли. А там, предъявив в свою очередь списки недопоставок со стороны германских фирм, не поведя и бровью:

– …«Компенсация»? Да за ради Маркса! Давайте создадим ещё одну советско-германскую комиссию и обсудим взаимные претензии.

Кроме закупаемого через Японию и следовавший транзитом через советскую территорию каучука, ещё по трём позициям советские поставки были незаменимы для экономики находящейся под морской блокадой со стороны британского флота Германии: нефть, марганец и зерно. Последнее, также являлось жизненно важным для германских союзников – Италии и Румынии. Как и для Югославии, где в прошлом году случился неурожай и Финляндии, ещё не отошедшей после Зимней войны.

Потом, ближе к двадцатым числам марта всё же договорилось – придя к устраивающему обе стороны «консенсусу». То оборудование, станки и так далее, что Германия не в состоянии по тем или иным причинам предоставить, Советский Союз компенсирует любым эквивалентом с оккупированных ею территорий.

Бельгийские станки, кстати – ничем не хуже германских, а то и даже лучше.

***

Однако, всё это семечки!

Германский посол при каждой нашей встрече «предупреждал», аспидом коварным мне нашептывал:

– Среди германских политиков, промышленников и военных, есть прослойка влиятельных лиц – ратующих за войну против вашей страны. Если Советское правительство не сделает значительных уступок, то они могут возобладать над взвешенной позицией Фюрера. И тогда война!

Внешне оставаясь невозмутимым от столь беспардонной лжи, внутренне ухмыляюсь:

«Ну, а как же… Со своей «взвешенной позицией» всю Европу подгрёб и теперь не токмо на СССР – на Африку замахнулся!».

Я охотно участвовал в этой игре, напоминающей присказку: «На колу весит мочало – начинай всё с начала».

Недоумеваю:

– И про какие же уступки идёт речь? Если смягчения советских требований по Петсамо, то они прописаны в Московском договоре от прошлого года. Мы лишь требуем выполнения их финской стороной…

Продолжаю:

– …Германии требуется больше нефти? Как Вам это известно, господин посол, большая группа ваших специалистов с соответствующим оборудованием, уже прибыла в Татарскую АССР – где близ села Ромашишкино, вот-вот приступит к бурению. Половина «чёрного золота» что они найдут – ваша.

Я забыл сказать «самовывозом», ибо советская железнодорожная сеть с уже существующим грузооборотом справляется со скрипом. Так что если гипотетически рассуждая – германцы татарскую нефть найдут, а войны как на грех не случиться – им придётся строить нефтепровод «Freundschaft».

«Дружба», то бишь.

Но мне простительно – возраст далеко за шестьдесят и память – не-нет, да и…

Снова «нет-нет»!

Граф фон дер Шуленбург, загадочно улыбаясь:

– Речь идёт о большем, господин Сталин.

Понимающе киваю и следом озадаченно морщу лоб:

– Хорошо, поговорим о «большем». Украину, как сами понимаете, я вам «в аренду» отдать не могу. Но если германские фирмы во время посевной помогут нашему сельскому хозяйству техникой, удобрениями и специалистами – то осенью ваш Рейх может вполне рассчитывать на значительное увеличение поставок зерна.

Так как имперский посол «завис» от слова «конкретно», сам себя спрашиваю:

– Сколь значительное?

И сам же себе отвечаю:

– Значительное на столько – на сколько значительной будет германская помощь советскому сельскому хозяйству.

Недоумённо пожав плечами:

– Если уж это не «уступка», то я уже просто не знаю, как ещё угодить вашему Фюреру…

Мысленно крещусь:

«Чтоб он сдох, ваш Фюрер!».

Тот, на секунду остекленев, изумлённо всплеснул руками:

– Каждое ваше предложение, господин Сталин, это просто кладезь возможностей!

С донельзя огорчённым видом:

– К сожалению политика имперского правительства приведёт к тому, что эти «возможности» окажутся упущенными. Это может быть на руку только Британии, но никак не на пользу нашим двум народам.

Германский посол, важно и многозначительно, с «Фомы» – вновь перешёл на «Ерёму»:

– Уверен, что вскоре Фюрер всей германской нации, сам(!) озвучит требования Третьего Рейха при личной встрече с Вами.

Думаю-соображаю:

«Что-то новенькое… Что-то никогда не слышал, чтоб в «реальной истории» – Гитлер «забивал» Сталину «стрелку», чтоб с глазу на глаз «перетереть» кой-какие имеющиеся проблемы».

Спрашиваю:

– «Фюрер всей германской нации», не назвал случайно место и главное – время этой «личной встречи»? Хотя бы приблизительно?

– К сожалению, нет.

Тяжело вздыхаю:

– Советское правительство будет терпеливо ждать.

В общем понятно.

Как и «предупреждающая» советская разведка, граф Шуленбург – лишь одно из звеньев компании дезинформации, обрушившийся на советское руководство весной-летом сорок первого года. К сожалению, в «реальной истории» советское политическое руководство на эту дезинформацию повелось. Хотя как там и что там на самом деле происходило – для меня всё ещё тёмный лес в самую тёмную ночь. Невозможно предсказать прошлое, которое ещё не произошло и никогда не произойдёт, из-за того что ты сам его изменил.

Парадокс попаданца!

Приходится лишь втайне сожалеть об упущенных возможностях:

«Эх… Если бы Хрущёв хотя бы одного Молотова мне в живых оставил, чтоб я имел возможность «почирикать» с ним «тет-а-тет» где-нибудь в лубянском подвале».

Вспомнил фильм про Петра Великого и сцену, где из какого-то подвешенного к потолку чувака добывали «подноготную» правду и тяжко вздохнул.

***

Впрочем, я вполне доволен происходящим.

Как и любая страна, СССР в том числе, Третий Рейх не является чем-то гранитно-монолитным – действующим в соответствии с единой волей правителя. Кроме Гитлера и Риббентропа, имеются ещё и Тодт с Герингом, а у тех могут быть свои интересы и пристрастия.

Первый, имея в виду прежде всего интересы Рейха, поможет открыть богатейшие месторождения нефти в Поволжье.

Второй, следуя прежде всего – своим собственным меркантильным интересам, уже продал СССР один образец релейной электронной вычислительной машины (РЭВМ) «Z3» Кондрата Цузе, дал добро подготовке специалистов на фирме «Henschel-Werke AG» для ЦСУ Госплана СССР…

Ну и группа из пятнадцати советских лётчиков – истребителей-ночников, уже стажируются у своих германских коллег в небе над Западной Европой. Половину из них уже завербовал Абвер, другую половину – СД…

Последние, кстати, пощедрее будут и башляют не только в «деревянных» рейхсмарках, но и в свободно конвертируемой валюте.

В здании «№ 76» в районе Ходынского поля, где раньше располагалось «Главное разведывательное управление» (ГРУ ГШ КА), а ныне – «Служба внешней разведки СССР» (СВР СССР), ночами не гаснет свет в окнах… Подчинённые старшего майора государственной безопасности  Павла Михайловича Фитина, денно и нощно строчат дезинформацию для адмирала Канариса и штурмбаннфюрера СС Шелленберга.

В конце-концов не одним же им, через советскую же разведку (что самое обидное), товарищу Сталину дезу впаривать, да?

Марксистско-ленинская диалектика учит, что «процесс» обязательно должен быть в обе стороны…

Для равновесия.

Насчёт же летающих «игрушек» для авиаполка Паши Рычагова «Агрессоры», то Толстяк поскупился. Вместо тридцати трех, я выдоил с него всего двенадцать истребителей Bf. 109 – фактически эскадрилья.

Вот жлоб толстомясый!

Да и то не «Фридрихов» – новейшей «F»-серии, а «Емилей» – уже устаревающей «E»-серии.

И всего пять «Zerstörer» – тяжёлых «стратегических» истребителей Bf 110.

Опять же: не новейшей Bf 110 «D-серии», а Bf 110 C-7 – производства лета 1940-го года, в варианте истребителя-бомбардировщика – имеющего два бомбодержателя для двух 500-килограммовых бомб.

К самолётам достаточное количество запчастей и боеприпасов, даже по абсолютно «нулячему» двигателю – что не может не радовать… А вот с «наземным пунктом управления» – радиостанциями для связи с самолётами находящимися в воздухе, Рейхсмаршал опять надул.

Вот свинья жирная…

Хрен тебе впредь от Советской власти, а не живопись!

***

Кстати, насчёт «информации-дезинформации»…

То, что происходит с моей затеей с маршалом Шапошниковым, ныне исполняющим должность Военного атташе в Берлине – начинает меня не по-детски напрягать. По первоначальной идее, он должен был предупредить своих коллег – германских генштабистов о том, что товарищ Сталин знает о их «коварных и вероломных» умыслах ещё на стадии смелых замыслов.

Естественно, те бы «задёргались» и «задёргали» бы своего Фюрера.

Тот, хотя и псих конкретный, но всё равно бы задумался:

Ставки в предстоящей игре велики как никогда, а противник будет играть – заглядывая через плечо…

Так и «фамильное имение» продуть можно!

И придётся стреляться, не дожидаясь когда начнут «подвешивать».

Минимум, чего я ждал – перенос «Барбароссы» на следующий год, максимум – вообще отмены этой, в общем-то совершенно ненужной обеим странам и народам войны.

Если получится, предупредить и германские спецслужбы о том, что в высшем военном, политическом руководства Рейха – завёлся «крот». Опять же, это привело бы к тем же самым последствиям, или по меньшей мере в атмосфере всеобщей подозрительности, недоверия в германской правящей верхушке.

Ну, а если случится какой-нибудь лишний заговор против Гитлера, так это вообще замечательно.

Борис Михалыч шлёт из «логова зверя» фотки (правда, приличные) своей «репетиторши» дойче-мовы и скупые, но ободряющие строки – мол, всё идёт по плану. Имел многочисленные контакты с германским генералитетом, представители «Абвера» сами имели контакт с ним. Все без исключения «контактёры» поражены сталинской информированностью, хотя и наотрез отрицают какое-либо существование «Директивы № 21».

Но на деле то всё идёт-течёт по-прежнему!

Ни одного признака, что Гитлер хотя бы призадумался:

«А стоит ли лезть в берлогу к русскому медведю?».

Неужели, он до такой степени презирает нас – «унтерменьшей»?

Да, Маркс с ним!

Но неужели, даже не призадумалась его генералы – профессиональные военные?

Или, они всё относят к делу случая?

Вздыхаю в тяжких раздумьях и сомнениях:

«Эх, подкрепить бы чем…».

К сожалению, текстов других «директив» ОКВ – хотя бы по планы «Маритта» по вскоре предстоящей Балканской операции Вермахта, я не знаю. Открывать же все козыри, типа знания об печальной судьбе линкора «Бисмарк» или об пирровой победе на острове Крит, я считаю преждевременным.

В конце-концов, на них можно сделать деньги и причём – хорошие деньги.

На ближайшем событии – государственном перевороте в Югославии, находящийся ныне в Соединённых Штатах Вольф Григорьевич Мессинг – заработает ещё более солидный куш, чем даже в результате предсказания результатов конкурса на Премию «Оскар» или голосованию в Конгрессе по поводу «Закона об Ленд-Лизе». И уже после этого, как я задумал, можно будет выйти на связь с Рудольфом Гессом и застращав его – его же собственным будущим, подбить на антигитлеровский переворот.

К сожалению, найти и вывести в Советский Союз родственников великого менталиста¹⁵⁷, так и не удалось. Больше месяца специальная комиссия по расследованию военных преступлений, работала в оккупированной Германией Польше, заодно ища следы отца и братьев Вольфа Григорьевича…

Но всё тщетно.

Не помогло даже моё личное обращение к доктору Геббельсу, с которым мы одно время были в очень оживлённой переписке насчёт польских военных преступников – находящихся на территории так называемого «Губернаторства» и выдачи которых, настойчиво требовала советская сторона.

Поразмыслив, я в конце-концов решил:

«Видимо, никакой реакции на «откровения» Шапошникова нет по причине недооценки военной мощи страны. Последняя же исходит от событий Советско-финской «зимней» войны – когда страна с населением не превышающем население Ленинградской области, вдоволь наваляла великой евразийской державе – раскинувшейся на одной шестой части суши.

И тут же успокоился:

«Ну, что ж… Надеюсь результаты новой Советско-финской войны – так называемой «Продолженной», отрезвят Фюрера всей германской нации и его генеральскую камарилью».

И вот тогда и поговорим!

Глава 24. Всё решится в «Высотке на Котельнической».

Сталин Василий Иосифович (январь-апрель 1960 года):

«Моя совесть чиста. Её невозможно запятнать лживым обвинением. Точно так же как ложью и клеветой нельзя запятнать память моего отца. Он принял из рук Ленина молодую Советскую страну, которой со всех сторон, в том числе и изнутри, угрожали враги, а оставил после себя великое социалистическое государство, окруженное братскими социалистическими странами. Разве это преступление? Этого ли надо стыдиться? О каком культе личности может идти речь? Отец был рулевым, который вел страну к процветанию и победам. За это его уважали. Вот и весь «культ». Слово-то какое мерзкое нашли. «Культ» – это когда поклоны лбом об пол бьют. Отца уважали и любили. Это не культ. Это называется – всенародная любовь. Можно памятники убрать, но любовь и уважение из сердец людей не уберешь. Это святое. И это навсегда. Уверен, что через сто лет про Хрущева с Булганиным никто и не вспомнит. А про товарища Сталина будут помнить всегда. Это я не столько как сын говорю, а как советский человек, коммунист, диалектик-материалист.

«Не бойся, что про тебя забудут товарищи, и не надейся, что забудут враги», – говорил отец. Так оно и вышло. Отец ничего никогда не говорил зря».

В принципе мне понятно, почему германский генералитет так вяло реагирует на мои предупреждения. Разработка плана «Барбаросса» происходила (да и сейчас происходит) сперва в очень узком кругу высшего военно-политического руководства Германии, к которому маршал Шапошников (выполняющий «дембельский аккорд» в качестве военного атташе в Берлине) не имеет доступа. Лишь с 1-го мая, когда общее планирование закончилось и была установлена окончательная дата начала операции, круг посвященных начал… Точнее, начнёт «воронкообразно» расширяться.

Приходится самому себе признаться, что «дал» так называемому «маху»:

– Мда… Это был фальстарт.

Ну, что ж…

Сделанного не вернёшь!

И лишь приходиться уповать на то, что согласно пословице:

«Всё что не делается – делается к лучшему».

Однако вскоре произошло событие, которое настроило меня на очень позитивный лад…

Вечером 21-го марта, уже после ужина – когда я приняв ванну и переоблачившись в пижаму, готовился с чистым телом и совестью до утра «баллонить», вдруг появившийся Начальник узла связи (а такой на Ближней даче имелся), принёс только что доставленный курьером пакет, а в нём долгожданную весточку от Бориса Михайловича.

Вскрыв наедине в своём кабинете и «по диагонали» пробежав глазами, я чуть до потолка не подпрыгнул:

– УРА!!! КЛЮНУЛО!!!

Как всегда по-военному сухо и кратко, маршал СССР сообщает, что на контакт с ним вышел не абы кто, а…

Сам глава военной разведки Третьего Рейха – адмирал Вильгельм Франц Канарис.

Вообще-то я больше рассчитывал на Вальтера Шеленберга, чтоб как минимум вбить клин между «Ваффен СС», а как максимум устроить германскому генералитету свой тридцать седьмой год.

Но если хорошенько поразмыслить, с Канарисом можно провернуть более изящную комбинацию, над которой уже работают в «XYZ» – сверхсекретном отделе «Службы Внешней разведки» (СВР СССР).

В принципе то, что?

Мне не нужна великая Победа в Великой отечественной войне, за которую так или и иначе придётся заплатить очень драгоценную цены – не десятки, так всё равно миллионы жизней.

И что взамен, вместо естественно гордости – заменившей поствоенным поколениям государственную идеологию?

Неизбежное противостояние один на один с Соединёнными Штатами, Холодная война и гонка вооружений, в первую очередь ядерных…

А мне, или моему народу это надо?

Если и надо, то в последнюю очередь.

Другой вариант: Советский Союз и Германия, стоят спина к спине – защищаясь, или нападая каждый в свою сторону и не посягая на «жизненное пространство» друг друга.

Что тут невозможного?

Да я с такими отморозками в 90-е «стрелы разводил», что… Хм, гкхм…

Дел то – всего ничего: убрать из руководства «Тысячелетнего Рейха» неадекватного Адика и группу наиболее одиозных лиц, подправить идеологию – заменив нацистскую составляющую на националистическую¹⁵⁸, и…