Текст книги "Между Сциллой и Харибдой (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 63 страниц)

* * *

Ох, наживу когда-нибудь я себе прободную язву желудка и скончаюсь – жёлтым и скрюченным, как забытый на грядке огурец по весне!

Сперва вроде бы благие вести: группа хулиганов (евреев по национальности, вскользь было с удивлением упомянуто) избила пролетарского писателя Демьяна Бедного, сожгла на костре сборники его стихов и чучело самого автора и, провела пикет у одного из издательств с плакатами:

«РУКИ ПРОЧЬ, ШЛЕМАЗЛ, ОТ ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ»!!!

Ну, понеслась жара и веселуха!

Испытав изрядную досаду, что не присутствовал на этом знаменательном событии лично, на первой же станции вышел и, рискуя опоздать на поезд, сделал по-купечески щедрый денежный перевод Сержу.

С чувством глубокого удовлетворения, здесь же прочитал объявление:

«Изготовление деталей по чертежам!

«Особое проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007) осуществляет услуги по проектированию здание и сооружений, машин и механизмов, нестандартного оборудования, узлов, различных деталей.

Принимаются заказы, по чертежам заказчика или по образцам, на изготовление деталей машин промышленного назначения. Перед началом изготовления в обязательном двустороннем порядке утверждается техническая документация, которая в дальнейшем является приложением к договору на изготовление продукции.

Обращаться: Нижегородская губерния г. Ульяновск, адрес, телефон для справок».

Однако, только взял в руки другую газету – как моё благодушие разом кончилось.

В главном пропагандистском печатном органе Советского Союза – газете «Правда» (а это очень серьёзно!), была напечатана разгромная статья некого «Осинского[82]82
  Валериан Валерианович Оболенский (псевдоним Осинский), бывший два года послом в Швеции, с июля 1925 года член Президиума Госплана СССР, один из главных лоббистов Форда в СССР и как некоторые историки подозревают – американский агент. Это ему мы обязаны Газикам-полуторкам и «Захарам». Настоящая «Американский автомобиль или российская телега», была напечатана в «Правде» за август 1927 года….
  Ну, а в нашей «альтернативке» что-то уже пошло не так.


[Закрыть]», под громким заголовком:

«Американский автомобиль или российская мототелега?».

Сей деятель (по моему разумению – далеко не из простых), якобы недавно проехавшийся по европейским столицам – сперва делает вполне справедливое замечание, что даже по сравнению с Варшавой – Москва больше напоминает большую деревню, а не европейскую столицу.

Что по количеству автомобилей, «одна шестая часть суши» – находится на сороковом(!) месте в мире, со своими двенадцатью тысячами по большей части безнадёжно устаревших и в хлам изношенных машин – уступая даже таким «развитым» промышленным странам как Финляндия (18 тысяч), Польша (16 тысяч) и Румыния (14 тысяч)…

Что даже «отсталая» царская Россия, имела в пресловутом тринадцатом году шестнадцать тысяч автомобилей – занимая по тому времени более-менее почётное четвёртое место[83]83
  К началу 1927 года во всем СССР было 12 тыс. автомашин и, с этими показателями Советский Союз находился на 40-м месте в мире. На первом месте располагались США, обладая 23 млн 431 тыс. автомобилей, что составляло 85 % всего автопарка планеты. Во всей Европе имелось 3 млн 103 тыс. автомобилей, или 11 % от их мирового количества. На все остальные страны мира оставалось 4 % автомобилей, из них в Китае автомобилей было 15 тыс., а в Индии (в то время колонии Англии) – 100 тыс. При этом сама Англия имела 984 тыс. автомашин, Франция – 901 тыс., Швеция – 99 тыс., Голландия – 65 тыс., бывшие колонии России: Финляндия – 18 тыс., Польша – 16 тыс., даже Румыния – 14 тыс., а занимающий одну шестую часть суши СССР со 150 млн граждан имел лишь 12 тыс. автомобилей! Из них своих собственных советских машин производилось ежегодно фактически полукустарным способом 600–700 штук.


[Закрыть].

В принципе всё верно: автопром надо развивать и, причём немедленно – не дожидаясь второго пришествия Маркса и Мировой пролетарской революции, которых с таким уровнем моторизации народного хозяйства и вооружённых сил – можно и не дождаться.

Ну, а дальше Осинский, не знаю как его по имени-батюшке – со всем пылом не растраченной по самодержавным тюрьмам да ссылкам энергии, напустился не на своих собратьев в Кремле – впуливающих гигантские средства на поддержку мирового коммунистического движения, вместо развития автомобильной промышленности – а, на…

На нашего Кузьку Домовёнка, на его деревянную «Мотыгу» и, на лиц – потакающих его кондово-сермяжной автомобильной самодеятельности!

Автор, призывал не мяться дурью, не смешить своей убогостью весь цивилизованный мир – а брать пример с Генри Форда, хвалебно отзывались о американской технике и о производстве в целом.

Вдоволь поизгалявшись над ульяновским деревенским автопромом, в самом конце статьи Осинский заключает:

«Совершенно ясно, что подобного рода «массовым производством» отнюдь не стоит заниматься. Это – чистейшая кустарщина и ничего более. Эти так называемые «мототелеги», при лозунгах индустриализации страны и рационализации промышленности – производить просто позорно. И надо строго спросить у этого юного, не по годам ретивого дельца и его покровителей на всех уровнях: а где при общем недостатке они берут металл для своих варварских экипажей?».

В ответ на статью Осинского, в редакцию «Правды» из разных концов Советского Союза хлынул поток писем от рабочих, крестьян, красноармейцев, служащих и специалистов. Надо отдать должное – в некоторых письмах опубликованных там же – виден практический подход, зачастую подкреплённый цифровыми расчетами, например:

«Машина крестьянского типа должна быть очень прочна, до крайности упрощена в своей конструкции и управлении, дешева и рентабельна (выгодна). При этих условиях на мототелегу ульяновских товарищей (т. е. на легкий грузовичок), хоть завтра открывайте в СССР миллиардный заем – вкладчиков будет больше, чем можно себе сегодня вообразить. А вот любой американский автомобиль – будет нашему сельчанину не по карману, как единоличнику – так и члену коммун или товариществ».

Однако, значительно больше было других:

«Товарищ Осинский! Вы правильно затронули одну из самых старых ран – старых, как само крестьянство, больную, никогда незаживающую рану. Сколько горя и муки испытываем мы, ответственные работники и специалисты – агрономы, врачи, техники – больше находящиеся в дороге, чем на работе – от нашего бездорожья и нашей истиннорусской телеги? Теперь же какие-то неграмотные прохвосты – навязывают нам, то же самое, только с моторчиком.

Долой!

Вы были вполне правы, называя мототелегу ульяновских самоучек-кустарей – варварским экипажем. Иначе и нельзя назвать этот экипаж езды и пытки.

Даёшь американский автомобиль!».

«При автомобилизации по американскому образцу, возможно было бы еще больше приблизить к населению госаппарат и осуществлять контроль и руководство над низовыми организациями, учреждениями и отдельными работниками. Притом, контроль не бумажный – а реальный, непосредственно на месте. Деревня еще спит и, при старых – хотя и слегка обновлённых тележных средствах передвижения, будет еще долго спать».

«На вопрос, являются ли наши дороги препятствием для введения автомобилей получается общий ответ: „Нет“. Громадное большинство считает, что с появлением автомобиля необходимость заставит чинить дороги и держать их в проезжем состоянии. Повсеместное внедрение мототелеги „Ульяновского завода“, убеждает некоторых руководящих товарищей, что и с этими дорогами они обойдутся.

Но ведь бездорожье является препятствием не только для автомобиля!

Оно (бездорожье) препятствует, замедляет движение абсолютно всего нашего культурного и экономического строительства. По хорошей дороге скорее побежит культура в деревню. Поэтому я за то, чтобы запретить производство мототелеги и скорее строить заводы по образцу американского «Форда»».

Тут же, как будто по заблаговременному сговору, было опубликовано несколько угарных фельетонов про ульяновские «уазики», пара серьёзных статей от знатоков – типа неведомого мне инженера Шеймана и, наконец заговорил главный калибр – Георгий Пятаков, Евгений Преображенский и…

Лев Давыдович Троцкий!

Интересно, что эту троицу объединяет?

Из тех же советских газет – медициной нерекомендуемых к употреблению перед приёмом пищи, я узнал что последний – недавно назначен Председателем «Главного концессионного комитета при Совете Народных Комиссаров СССР» (Главконцесск, Главконцеском, Главконцесском) – ведомством, занимающимся предоставлением иностранцам концессий – для экономической деятельности на территории СССР. Первые же двое – его заместители в этой конторе.

Видимо, готовится какая-то сделка с фирмой «Ford Motor Company», возможно уже та самая – об строительстве «Нижегородского (Горьковского) автомобильного завода» и мы с Домовёнком, представляем для них какую-то угрозу.

Мда… Иметь таких могущественных врагов – это уже слишком!

Я не против Генри Форда, наоборот – восхищаюсь и вдохновляюсь им в своих прогрессорских делах. И против его «Ford Model AA» – ничего против не имею, это очень хорошее учебное пособие для создания собственного автопрома.

Однако, не могу понять – чем наша мототелега может помешать строительству Горьковского завода и выпуску на нём реплик форда под пролетарским брендом «ГАЗ-АА»?

Ведь, это – вообще разные классы: «УАЗ-404» можно сравнить скорее с трёхколёсным мотороллером «Муравей», чем с «Газелью»…

Какой-то, ничем не объяснимый абсурд!

Попала комиссарам «шлея под шинель» – иначе никак не скажешь.

* * *

В Нижнем в этот раз пробыл сравнительно недолго.

Пообщался со своим литературным агентом – Верой Ивановной Головановой, по вопросам издательств фантастики Артура Сталка, стихов покойного Марка Бернеса – из не так давно «случайно» обнаруженной тетрадочки и, новых песен ульяновского поэта Юры Шатунова.

Удовлетворённый количеством поступающей на один из моих счётов авторских гонораров, встретился с Ксавером и, ещё больше удовлетворился было… Ксавер, последовав моему совету и скупив за бесценок большое число облигации обязательных и добровольных государственных займов у своих простоватых коллег-нэпманов, в первом полугодии 1925 года – слил их государству с прямо-таки фантастической маржой в тридцать шесть процентов, сказочно при этом наварившись.

Мне с этого навара досталось всего лишь пять лямов «налом» – моя обусловленная первоначальным договором доля… Но навряд ли, этот пройдоха заработал всего двадцать миллионов на этой афере.

Однако, пойди теперь – проверь!

Так или иначе, я был на него не в обиде.

Однако, глядя с некоторой долей неприязни на лоснящееся от довольство лицо партнёра, вспомнил, что не так уж далёк тот день – когда НЭПу карачун и, всё моё правдами и неправдами созданное богатства – развеется как бриллиантовый дым…

И скис, как поставленная на солнечный подоконник крынка молока.

Немного повеселел общаясь со своими комсомольцами из Нижегородского Исполкома РКСМ – заразившись их безудержным оптимизмом свойственным молодости.

Но под вечер немного озадачила Елизавета:

– Ты не против, если мы проведём выпускной вечер в «Стойле Пегаса»?

Не сумев скрыть удивления, я в усиленном режиме зашевелил извилинами – соображая каких напастей, следует ожидать от этого головняка:

– Вот, как? Что за блажь и кому такое пришло в голову?

Капризно поджав губки:

– Ты же сам сказал: такое мероприятие надо провести так, чтобы на всю жизнь запомнилось…

– Я про торжественный вечер типа «Новогоднего огонька». Зря мы что ли с Аристархом Христофоровичем сценарий целый месяц сочиняли, а ребята из «ТРАМа[84]84
  «ТРАМ» – театр рабочей молодёжи.


[Закрыть]» репетировали?

– Одно другому не помешает! Сперва отгуляем в Ульяновске, потом в Москве – где многие из ребят и, не были ни разу. Походим по столице, посетим исторические места, познакомимся с известными людьми – вроде поэтов, завсегдатаев кафе. Сам же говорил не раз: подобные мероприятия – укрепляют корпоративный дух.

Что называется: выучил на свою голову!

– А мама знает? Буквально вчера из Москвы, где заходил и в кафе: Надежда Павловна – знать ничего не знает про выпускной вечер в её заведении.

– Ma mère, ничего против иметь не будет, – и хитро улыбаясь, – особенно если с ней поговоришь ты.

Смирившись с неизбежным, печально вздыхаю:

– И в каком составе и, за чей счёт гуляем?

Протягивает мне списочек, план «мероприятия», и:

– Ребята решили скинуться – кто сколько может…

Насмешливо на неё глядя:

– Конечно же – больше всех, «смогла» скинуться ты.

Скромненько потупив глазки:

– У меня скопилась на счету довольно-таки приличная сумма за рекламные плакаты от «Красного рассвета». Девица я незамужняя, любовников тоже не имею… Поэтому, моё «приданное» – пропивать по кабакам да проигрывать на скачках, некому.

Последняя откоряка:

– Ты обещала Ваньке да Саньке самолёт!

– Малы они ещё: как подрастут – я для них ещё заработаю. Тем более Саша Яковлев обещал хорошую скидку как старой…

– Деве! Хахаха!

– Нет, знакомой.

Вздохнув, махнул рукой:

– Хорошо! Гулять, так гулять.

* * *

Поутру прибыв на поезде на Ульяновский полустанок, не стал дожидаться рейсового «тракторопоезда» – а поймал на свободного извозчика на мототелеге и, поехал домой. Езда на мотыге неспешная – критики нашего «деревянного автопрома», в чём-то правы. Зато успел налюбоваться видами природы и строящегося Ильичёвского района – где «Жилстроем» была возведена уже целая улица из типовых универсальных кирпичных двухэтажных зданий, в том числе две школы первой ступени.

И сказал он:

– Это хорошо!

«Он», это, то есть – я.

Асфальт бы вот ещё и, было бы вообще замечательно.

Возле отчего дома, я застал толпу зелёной молодёжи рыл в двадцать-двадцать пять, среди которых – как тополя на Плющихе выделялись несколько уже довольно-таки великовозрастных балбесов. Держа в руках плакаты антирелигиозного содержания, они выкрикивали аналогичные лозунги и мешали проходить в Благовещенский Храм верующим – в основном старикам, да убогим. Перед редкими же взрослыми мужиками – почтительно расступаются, чуть ли не со снятием картузов.

Блин, стоило только на месяц уехать – как тут же завелась какая-то нечисть!

Подойдя, громко рявкаю:

– А ну-ка кыш отсюда, мелкие!

Оборачиваются и, тут я бешено вращая глазами, хватаясь за карман, как заору:

– ПАСТИ ПОРВУ, МОРГАЛЫ ПОВЫКАЛЫВАЮ!!!

Толпа «онижедетей», роняя писаные от руки транспаранты, прыснула в стороны с паническими воплями, типа:

– Контуженный вернулся!

Лишь трое самых старших – однозначно заводил этого цирка под открытым небом, вразвалочку отошли не спеша – изо всех сил делая вид, что им ни капельки не страшно.

Один из них, когда я уже заходил в калитку, с характерным певучим выговором выкрикнул мне в спину:

– Ми ще з тобой погутарим, попович!

Оборачиваюсь и презрительно сплюнув в его сторону, отвечаю с усмешкой:

– Сперва, сопли свои вышиванкой утри!

Даже, издали было видно, как он побелел от злости.

Дождавшись со службы Отца Фёдора, сперва расспросив о здоровье, конечно, за обедом интересуюсь:

– Это что за изменения в нашем природном ландшафте, бать?

С печалью разводит руками и тяжело вздыхает:

– Да вот, сынок… Жили-были не тужили, как образовался у нас буквально намедни «Союз безбожников[85]85
  «Союз безбожников» был создан в апреле 1925 года. На Съезде в 1929 году, организация была переименована в «Союз воинствующих безбожников». Тогда же произошло оформление детского безбожного движения в организацию «Юных воинствующих безбожников» (ЮВБ СССР).


[Закрыть]» – будто без него забот не было. За что же наказание нам такое, а?!

– И сильно досаждают?

– Нет, сегодня в первый раз было – как специально под твой приезд, – понимающе-заговорнищески подмигивает, а затем отводит глаза в сторону, – однако…

Покрутив головой – он дал понять, что добра в будущем не ждёт.

Сам, диву даюсь:

– Совпало так, божий промысел здесь не причём… И кто был инициатором? Эти трое? Кто такие и почему не знаю?

Городок то, в принципе небольшой, но мелюзгой – прямо-таки кишит и, в отличии от взрослых – далеко не всех знаю в лицо.

– Один приезжий – сам не ведаю, кто таков и двое наших… Ну, почти наших.

– «Почти»?

– Семьи их в войну к нам приехали: одни из Вильны, другие из Салороссии.

– Надо говорить «из Украины», отец.

Тот, упрямо:

– Мне привычней – «из Малороссии». А что такое «Украина» – я не знаю.

– Ну, тебе видней, спорить не буду. Так, что с этими двумя?

– У Шлёмки то, семья поначалу богатая была: как приехали – так сразу купили себе хороший дом с лавкой и стали торговать. Но потом он, то ли сам сгорел – то ли помог кто… Тёмная истории, в общем. Зато, после Революции сразу в пролетарии записались! А семья Коробка, к нам из своей Галиции изначально нищей приехала. Сперва, за версту меня завидев – со всех ног бежали руку обслюнявить, а потом…

Чуть не сплюнув, священник только поморщился брезгливо и продолжил:

– …Батька Коробка – первым в милиционеры подался, как Советская власть установилась. Ох и, лют был! За малым чуть не убил, всё искал что-то, при обыске все подушки с перинами штыком пропорол – белым-бело, как зимой в доме стало. Первым его и, на вилы подняли – когда в восемнадцатом восстание было. Жаль только, не… Прости меня, Господи, за мысли греховные…

Отец Фёдор перекрестился на иконы и замолчал.

Докушав в полном молчании, попив чай под разговор о погоде, да видах на урожай «во саду ли, в огороде», начав собираться, спрашиваю:

– «Коробок» – это такая западно-украинская фамилия?

– Нет, это их малоросская натура: как пойдут детишки в лес по грибы, по ягоды да орехи, а после на речку купаться – так этот, втихушку у них из коробков (лукошек) – в свой по жмени пересыпал. Вот так и прозвали его «Коробком», а как его на самом деле звать – все и забыли.

Кажется вспомнил.

Эти двое пытались в комсомол вступить – так там хорошие оценки за учёбу или трудовой стаж требуют, порядки у нас такие – с одним происхождением не пролезешь. Пытались к Ваньке да Саньке в «футбольные команды» вступить – так там муштра и тренировки до седьмого пота…

А потом, как-то про них и забыл.

Оказывается, зря!

Одевшись, перед тем как уходить:

– Ночевать не жди, отец.

Тот, как-то странно взглянув:

– К Софье Николаевне собрался, сынок?

– Сперва пробегусь по делам, потом ближе к ужину – да, к ней…

Вижу, что-то хочет сказать, но не решается.

– Что-то случилось, отец?

Отводит глаза в сторону:

– Да нет, ничего… До встречи, Серафим!

Застоявшийся «Форд», как будто меня ждал-поджидал и завёлся с пол-пинка. И я тоже по нему соскучившись – по «коробке», жму на «тапку» и вперёд вдоль недавно проложенной на северо-восток узкоколейке – соединившей Ульяновск и волость с бывшим Заокским «горным» районом.

* * *

Объезд начал, в буквальном смысле этого слова, издалека – с Воспитательно-трудовой колонии (ВТК) для несовершеннолетних имени Кулибина, где уже работал с переменным успехом первый цех «Завода контрольно-измерительных инструментов». Побыв здесь с часок, по-деловому сухо пообщавшись с Антоном Семёновичем Макаренко, удовольствовавшись увиденным и услышанным и, записал просьбы и нужды, отбыл.

Затем, заскочил на полчаса в уже строившийся Наукоград, где пообщался с профессором Чижевским Дмитрием Павловичем – напряжённо работающим над малой промышленной установкой по выделению сверхчистого по этим временам диоксида титана.

Слегка попеняв Дмитрия Павловича за медлительность и, терпеливо выслушав в ответ его бесконечные хотелки насчёт оборудования для металло-химической лаборатории и, так уже по оснащению стоящей – на голову выше любых других отечественных:

– Сколько можно ждать биокулярный микроскоп – позволяющий различать одни кристаллы от других?

– Столько – сколько нужно, Дмитрий Павлович.

– Мы получили компрессор из Германии – но такой системы и, в таком состоянии, что нам пришлось его больше чинить, чем на нем работать… Вы, что? Издеваетесь? Сколько можно терпеть такое отношение, я спрашиваю?!

Только и остаётся, что отвечать:

– Маркс терпел и нам велел!

Взяв «проблемы на карандаш», посетил здесь же посёлок педологов – уже возведённый из быстросборных домиков. Поговорил с Фридрихом и Екатериной Залкиндт, бывшей в девичестве Олейниковой, послушал писк первых младенцев рождённых по проекту «Поколение Next», поугорал над данными им «революционным именам (Марлены – в честь Маркса и Ленина, Октябрины – в честь революции, Эвиры – напоминание об эпохе войн и революций и даже, Ледавы – в честь Льва Давидовича Троцкого и Либкнехтины – в память о германском коммунистическом вожде Карле Либкнехте) и, со счастливой улыбкой на лице поехал дальше.

Посёлок вермикологов был практически пуст – большая часть учёных уехала в Чуйскую долину за одноимённым дождевым червём, но работы шли. Рабочие с весёлыми матерками вручную перелопачивали кучи компоста, где копошились и размножались прожорливые «маньчжурцы» – черви, привезённые в прошлом году с Дальнего Востока.

В думах, как механизировать этот процесс, проехав через поля Подхоза – зеленеющих дружными рядами картофельных кустов, я наконец приехал в «Особое проектно-техническое бюро № 007» (ОПТБ-007), при Ульяновском исправительно-трудовом лагере.

Побывав в Опытно-экспериментальном цехе и посетив ряд конструкторских бюро – в первую очередь Архитектурно-строительный, я затем у себя в кабинете, выслушивая доклад своего «второго я» – зэка Краснощёкова, сообщающего мне, что Богданов не приедет – получив новое назначение в ВСНХ, обратил внимание на его кислый вид:

– Ну не приедет Александр Александрович – да и Маркс с ним! Жили же как-то без него и его «теологии» и, дальше жить будем – пока не помрём. Или, ещё что-то случилось что, Александр Михайлович?

Однако, во рту стало горько.

– Да уж, случилось, Серафим Фёдорович… Забирают меня от Вас!

Это было так неожиданно – как ушат колодезной воды за шиворот и я растерялся:

– Час от часу не легче… Куда забирают и кто?

– Назад в Лефортово, а вот кто…

Недоумённо разведя руками:

– …Даже, не решаюсь предположить.

Так, так, так…

Случайность, или чья-то целенаправленный замысел?

Если знающий все мои дела-делишки и планы Краснощёков выйдет из-под моего «колпака» – это может иметь самые непредсказуемые последствия для меня и моей «империи».

Этого допустить никак нельзя!

Лихорадочно соображаю:

– Какие меры были предприняты Вами лично?

– Сперва я через Начальника лагеря, в ответ на запрос отправил уведомление об невозможности этапа в связи с состоянием здоровья. Затем, через Брайзе и его юридическую контору «Красная справедливость» – прошение об амнистии к следующей годовщине Октября.

– Каковы шанцы на последнюю? Что Иосиф Соломонович обещает?

Довольно кисло:

– Ничего не обещает – всё зависит от «кремлёвских» и их тайных помыслов… А они только Марсу известны.

– Друзьям, приятелям и просто знакомым писали?

– В первую очередь. Но пока никакого ответа нет.

– Сколько сможете продержаться «на больничном»?

– Да, хоть всю жизнь! Лишь бы какая-нибудь сволочь – комиссию с поверкой не прислала.

Поразмыслив, подытоживаю:

– Ну, что ж… Будем – надеяться на лучшее, но готовится к худшему. Вы, Александр Михайлович – «на лыжах» бегать умеете?

Недоумевая, таращится:

– В каком смысле «на лыжах»? Лето же на дворе?!

– Хахаха! Это я так – иносказательно.

В крайнем случае устрою Краснощёкову побег, сделаю ему новые документы, выдумаю биографию и спрячу его где-нибудь в Выксе у Дыренкова.

Напоследок побывав в неподалёку от Ульяновского ИТЛ расположенного Центр изучения способностей человека «Осознание-Икс», узнав как там идут дела у четы Сифаровых Володи и Нины. Послушав, как щёлкает прообраз релейной электронно-вычислительной машины и, познакомившись с вновь прибывшими «учёнными идиотами» и их уникальными способностями, поехал в Ульяновск.

* * *

В первом же подразделении моей промышленной «империи» – фармацевтической артели «Красный активист», меня ждал новый удар судьбы.

В прошлом году я перевербовал прибывшего из Германии химика-технолога Фрица Ратценбергера – по чьё-то бюрократической халатности направленного в Ульяновскую ВТК к Макаренко, где требовались лишь технологи-приборостроители или хотя бы механики.

Приставив к нему ученика местного аптекаря Артёма Засыпкина – очень способного парнишку, я поручил «изобрести» сульфаниламид со стрептоцидом вкупе. Тот, сперва взбрыкивал – мол, какое там лекарство может получиться из обыкновенного красителя?

Однако, пробурчав нечто вроде «любой каприз – за ваши деньги», с присущим немецким прилежанием – взялся за это «дохлое дело», всё более и более им увлекаясь. На мои вопросы об успехах, он сперва со скрытым ехидством – отрицал саму возможность получения положительного результата, затем стал как-то подозрительно отмалчиваться.

Мне бы насторожиться, когда этот чёртов фриц – вновь стал энергично трясти своей совершенно круглой, как футбольный мяч головой, с рыжей как огонь шевелюрой:

– Nein, Chef… Nichts funktioniert, tut mir leid.

Но, я не могу за всем и за всеми уследить!

Да и как заглянуть в душу человека?

Вот и результат: без малого месяц назад, воспользовавшись моим отсутствием – Фриц Ратценбергер сбежал вместе Артёмом Засыпкиным, прихватив результаты исследований.

Спрашиваю у Канцевича Аркадия Вениаминовича – бывшего аптекаря, а ныне – Председателя артели «Красный активист», производящей активированный уголь – популярное и практически единственное действенно-эффективное лекарство «от живота»:

– Ищут?

– Заявление в милицию написали, стало быть – ищут.

– Как поймают – Фрица на кол, это непременно! А уж потом…

Тот, согласно кивает:

– Артёмку – выпороть хорошенько, с этого засранца будет достаточно, а насчёт этого рыжего – я согласен. Он же у нас девку обрюхатил и смылся.

– Сволочь!

– Ещё какая, сволочь.

Хрен они их найдут, потому что этот хитрый фриц – сказал, что едут в Ленинград за реактивами и, моим именем взял довольно крупную сумму денег. Хватились то, собственно говоря – лишь перед самым моим приездом, когда мамаша «брюхатой» девки подняла кипеш.

– Одно в этой истории радует: тот фашист – не ЛГБТ какой-нибудь толлерастический и, Артёмкиной заднице – ничего не грозит.

Изумлённо пучит зенки:

– ЧЕГО?!

– Да, так ничего – мысли вслух…

Вполне понятно моё состояние, да?

Я кипел как тульский самовар с овном, источая зловонно-ядовитые миазмы…

Блин, как только в сорок пятом (все силы приложу – чтоб пораньше!) возьмём Берлин, жив буду – специально приеду в Германию, найду этого фашиста и казню самой лютой смертью.

Чтоб такое придумать?

Ведь кол в жоппу, это по-любасу – довольно банально и пошло.

Немного успокоившись:

– Ничего из исследований не осталось?

Протягивает тощую тетрадочку с вырванными листами:

– Вот, разве что…, – лезет в стол, – Артёмка впопыхах оставил. Какие-то каракули, похожие на химические формулы. Я их не понимаю.

Внимательно рассмотрев:

– Ну и почерк у вашего ученика! Ладно, покажу при случае какому-нибудь химику – может, разберёт что…

* * *

Объехав до вечера другие ульяновские артели и, подумав было: «ну хоть в целом-то, всё порядке» – я забыл сложить пальцы крестиком, сплюнуть три раза через плечо или хотя бы трижды постучать по дереву.

Поэтому может, на совещании председателей артелей и руководства промышленно-торгового кооператива «Красный рассвет», меня ждал сюрприз в виде понурого как корабля с поникшими в штиль парусами, Кузьмы Рубцова.

Вытолкнув вперёд своего племянника как нашкодившего котёнка, дядька Клим сурово молвил:

– Ну, рассказывай, Кузьма Никитович – как ты докатился до жизни такой!

Тот, красный как помидор, глядит в пол и молчит.

– Что? Пакостить горазд был, а отвечать кишка тонка?

Наконец допрашиваемый поднимает на меня полные слёз глаза, и:

– Она была очень красивая!

Председатель только за голову схватился:

– Ой, дурак…

Последовала продолжительная тирада, с упоминанием всей кузькиной родни по мужской линии до седьмого колена – не столь оскорбительно-матерная, сколь обидно-насмешливая.

Мне пришлось вмешаться, чтоб Кузька – прямо здесь в моём кабинете на втором этаже «Красного трактира», не умер от жгучего стыда:

– Клим! Хорош человека тиранить. Кузьма! Иди домой, мы здесь без тебя всё обговорим-решим, да разгрести попробуем.

Когда за ним закрылась дверь:

– Рассказывай, что он там… Если можно – покороче.

– Да, если совсем коротко, то болезнь у него – «малокровие» называется: когда елдак стоит – голова ничего не соображает!

Дружно грянул «хор» председателей артелей:

– БУГАГАГА!!!

Подождав когда стихнет:

– Хм, гкхм… А теперь поподробнее и без твой обычной похабени, Клим.

* * *

Если Господь нашего Домовёнка золотыми руками и технической смекалкой – наградил по-царски щедро, то в житейско-практическом – прямо-таки над ним жестоко надругался.

Короче, наш Кузя – простофиля ещё тот!

Зная это, я регулярно предпринимал меры – прежде всего морально-воспитательного характера, частенько ему повторяя:

– Сорить деньгами или просто их кому-нибудь показывать, хвастаясь – не только просто по-мещански пошло и глупо, но и небезопасно.

Однако, в одно ухо влетело – в другое вылетело!

Изобретатель мототеги («УАЗ-404»), главный конструктор и даже Директор «Ульяновского автомобильного завода» (под финансовым опекунством своего дяди Клима) – быстро стал самым богатым юношей в СССР.

И, хотя это официально не афишировалось – но похвастаться то, ой как хочется!

Особенно пред девушками – вполне его понимаю, сам таким был.

Но перед ульяновскими девушками особо не похвастаешь – они и, так про него всё знают, как про облупленного. Поэтому Кузька перешёл на нижегородских – где часто бывал.

Город есть город – там таких «любят»!

Долго ли коротко, но нашлась девица, которая (интимные подробности опускаем) – развела нашего Домовёнка на крупную сумму денег. Сперва, попросил их «по-хорошему» у своего дяди Клима – якобы для покупки станков, но тот не дал. Тогда этот влюблённый балбес в его отсутствие, снял со счёта около двадцати пяти тысяч рублей – предназначенных для уплаты налога за свой «УАЗ» в Фининспекцию. Девица, заполучив «залог любви» – скрылась в неизвестном направлении, а наш простофиля – остался с разбитым сердцем у разбитого корыта.

В принципе ничего страшного, если бы он сразу признался – как понял, что его «развели» как сирийского хомячка… Однако, Кузьма «включил партизана» и тупо молчал и, даже перехватывал уведомления – надеясь видно, что «само собой рассосётся».

Но с «финиками» такие номера не проходят!

Как нежелательная беременность – проблема росла и росла и, наконец – разродилась большим и пушистым полярным песТцом.

Дед Мартимьян – Председатель кредитно-кооперативного учреждения «Красная взаимопомощь», входящего в «Красный рассвет», положил мне на стол листочек казённого бланка:

– Имущество «Ульяновского автомобильного завода» арестовано и будет по суду отчуждено в пользу государства.

Клим, угрюмо бросил:

– Лучше бы этого «любовничка» арестовали – да его по малолетству нельзя привлечь к уголовной ответственности.

В принципе, расстроился не особо.

Напоминаю: «Ульяновский автомобильный завод» – это нечто большого сарая, где на деревянных столах собирали самый сложный узел «мотыги» – примитивный как топор неандертальца, двухтактный двигатель. Детали для него, как и всё остальное – поставляли многочисленные артели, кустари-единоличники и частные предприятия.

Однако, дело принципа, прецедент – после которого нас обуть захотят многие, да к тому же – под угрозой уже довольно известный бренд!

После нескольких минут кладбищенской тишины – лишь воробьи в открытое окно что-то обидное чирикали, да ворона где-то вдалеке – Нострадамусом что-то нехорошее каркнула, Председатель кооператива «Красная жара» – растерянно на меня глядя, вопросил:

– Что делать?

Отвязываюсь на него:

– По рыбалкам будем больше ездить! Ещё будут у кого, какие предложения?

Брайзе Иосиф Соломонович – бывший известный московский адвокат, затем – зэка в Ульяновском ИТР, а ныне владелец «на паях» юридической конторы «Красная справедливость» – очень осторожно, заходит откуда-то очень издалека:

– Если поговорить… С нужными людьми, и… Кхе, кхе… Ну, сами понимаете.

– Мы поняли, дальше что?

– Завод поставят на аукцион по голландскому образцу. Объяснить что это такое?

Эгэ… Это значит – со снижением первоначальной цены, равной сумме неуплаченных налогов, плюс пенни.