Текст книги "Между Сциллой и Харибдой (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 63 страниц)

Это обвинение в то время, если кто не знает – немногим легче обвинения в открытой контрреволюции.

Вскоре, пришло и паническое письмо от моего литературного агента Веры Ивановны Головановой, из которого я отчётливо понял:

Началась травля!

– «Владимир Киршон», говоришь? – говорю, усаживаясь за комп, – а ну-ка посмотрим, что ты у нас за фрукт такой есть…

* * *

Инфы по этой личности недостаточно, конечно, но она – хоть в рассеянном виде, но есть.

Его имя вот-вот «загремит» в стране и даже по миру: в конце 20-х годов пьеса Киршона «Ржавчина» шла в театрах на Бродвее. По сюжету, вчерашние красноармейцы были вынуждены во времена НЭПа заниматься предпринимательской деятельностью – пошивом рубашек и торговлей, что воспринималось ими как предательство Мировой революции.

Дурдом, блять…

Другие его пьесы с названиями типа: «Мировой пожар горит, буржуазия дрожит!» и «Посмотрите, как нелепо расплылася рожа НЭПа» – были не столь популярны.

В литературных кругах ходили слухи, что однажды Киршон будучи на приёме у Сталина, поинтересовался о произведённом на того впечатлении от спектакля по своей пьесе «Хлеб» – на котором Вождь был накануне. «Друг всех советских писателей» вынул изо рта трубку и равнодушно ответил: «Не помню. Вот одиннадцать лет назад я смотрел «Коварство и любовь» Шиллера – помню до сих пор. А вашу пьесу – не помню».

Вроде даже воевал и вроде бы даже – партизанском отряде…

Хм, где же ещё? В регулярных частях РККА архивы есть и любого «героя» можно проверить на «вшивость».

В 1920 году в возрасте 18 лет стал членом РКП(б).

Так рано? А может – самозванец, какой? Неплохо было проверить – кто, когда и при каких обстоятельствах принял это "юное дарование" в партию, какой у него был испытательный срок и кто за него поручился…

Глядишь – всплывёт что интересное!

Кроме шести классов идеологически чуждого гимнастического, при большевиках получил «правильное» образование в Коммунистическом институте им. Свердлова. После учёбы он к станку на заводе не встал и, в забой не спустился – а стал пропагандистом.

Самое хлебное место при диктатуре пролетариата!

Создав первую ассоциацию пролетарских писателей Ростове-на-Дону, он перебрался в Москву и в этом – 1924 году оказался в комиссии по созданию печально знаменитого литературного объединения РАПП (Российской ассоциации пролетарских писателей), сразу попав в его секретариат.

Драматург Александр Афиногенов назвал коллегу: «Воплощением карьеризма в литературе».

Отличаясь феноменальным чутьём к спросу «в верхах», остро чувствуя подходящий момент Владимир Киршон станет как бы «политруком» этой беспощадной к конкурентам организации. Он умел создать себе «правильную» репутацию и был «пробивным» малым, добиваясь одобрения и поддержки чиновников от литературы.

Киршон использовал все средства устраняя с дороги «конкурентов». По своей собственной инициативе, он докладывал лично Сталину в письмах. Причём открыто – прямо заявляя об своих доносах на собраниях, на которых громил оппонентов. Он стал надзирателем за писателями и поэтами: шаг влево или вправо от социалистического реализма – грозил писателям страшной карой, вплоть до обвинения в контрреволюции.

«Скажи мне кто твой друг, а я скажу кто ты».

Среди друзей Владимира числись Генрих Ягода и Николай Ежов. Правда первый, как-то признался что купил «трубадура пролетариата» денежными подачками от НКВД за травлю неугодных писателей…

Ага! А вот и заказчик объявился!

Как бы там не было, за деньги или безвозмездно – даром то есть, Киршон считая врагами – травил Алексея Толстого, Михаила Зощенко, Михаила Пришвина, Вениамина Каверина, Бориса Пильняка, Исаака Бабеля, Леонида Леонова, Бориса Пастернака…

По ходу, вскоре к ним вскоре присоединится и вся наша «троица» – Артур Сталк, Марк Бернес и Юрий Шатунов.

Особенно упорно, Киршон травил Михаила Булгакова, за что тот в долгу не оставшись – воплотил его в несколько своих литературных героев. Самый запоминающийся среди них – предатель Иуда из романа «Мастер и Маргарита».

Закончилось бы плачевно, но Сталин своего любимого писателя на расправу не выдал.

С началом «Большого террора» Владимир Киршон усилил свою разоблачительную деятельность – строча письма уже не только Сталину, но и напрямую в НКВД. Там его старания заметили и…

Арестовали его самого – ярого и беспощадного «борца с троцкизмом»!

В застенках «кровавой гэбни», Киршон подобно своему идеологическому собрату и коллеге по перу – Солженицыну, станет камерным стукачом. Говорят, его даже подсаживали в одну кутузку к впавшему в немилость и славящемуся своими «нетрадиционными» пристрастиями Ежову.

Несмотря на четыре послания Сталину с раскаянием и мольбами о помиловании, Владимира Киршона расстреляют в 1938 году «за участие в контрреволюционной организации». Сведений нет, но видимо этого «трубадура» – как и многие тысячи ему подобных «безвинных жертв», реабилитируют после разоблачения так называемого «Культа личности».

Про него самого и его пьесы давно забыли, но в памяти людей осталась песня, написанная Киршоном в 1936 году для пьесы «День рождения», поставленной в 1936 году:

«Я спросил у ясеня: «Где моя любимая?»

Ясень не ответил мне, качая головой.

Я спросил у тополя: «Где моя любимая?»

Тополь забросал меня осеннею листвой».

Помните такую из бесконечно повторяющегося каждый Новый Год «Иронии судьбы»?

На мгновение задумавшись, я непреклонно:

– Я тебя уничтожу! Не получится уничтожить морально как личность – уничтожу физически. Как инородное тело, как раковую опухоль в нашей великой русской культуре. А эту замечательную песню – присвою Марку Бернесу, как репарацию за клевету в письменном виде.

Подумав, я добавил:

– И весь ваш гадючник под названием «РАПП» загеноцидю!

* * *

В принципе, следуя простому житейскому правилу «ищи кому это выгодно» – вполне можно догадаться и, не имея «послезнания» и семи пядей во лбу. Кто в конце концов, победил в этой литературной бескомпромиссной битве за выживание?

«Российская ассоциация пролетарских писателей» (РАПП) будет образованна в следующем – в 1925 году и, слившись с себе подобным «Всесоюзным объединением Ассоциаций пролетарских писателей» (ВОАПП), в которой займёт ведущие позиции – к 1930 году разгромит все остальные литературно-творческие группировки. В 1932 году будет создан единый «Союз писателей СССР» и многие идейные рапповцы займут в нём высокие руководящие посты.

И страну на семьдесят лет накроет мрак однообразия!

Квитанцией такого состояния станут слова «лучшего друга» всех советских литераторов:

«Других писателей у меня для вас нет!».

И кстати, ознакомившись поближе с реальным положением дел – меньше всего я обвиняю его самого.

Отдельные немногочисленные светлые лучики вроде «Лейтенантской прозы», лишь частично смогут рассеять мрак бесконечных «производственных романов» эпохи «застоя».

РАПП организовали и были его главными идеологами такие известные (и не очень) писатели как Фадеев, Фурманов, Киршон, Либединский, Ставский. Всего же в его составе насчитывалось несколько тысяч членов. Печатным органом рапповцев являлся журнал «На литературном посту», идеологическая концепция развития литературы базировалась на лозунге «союзник или враг», основным направлением – психологический анализ изображаемых героев.

«Кто не с нами – тот против нас!», «Когда враг не сдаётся – его уничтожают!».

Именно такими принципами руководствовалась ассоциация, когда с одинаковой яростью нападала как на «ликвидаторскую теорию» Троцкого – в принципе считавшего невозможность «пролетарского искусства» (здесь я с Львом Давыдовичем совершенно согласен), так и на «попутчиков» – вроде Михаила Булгакова и, даже на таких «столпов» соцреализма как Максим Горький.

Генеральным секретарём этого литературного монстра был некий Авербах Леопольд Леонидович – личность довольно примечательная. Отец главы «пролетарских» писателей – владелец(!) пароходной компании на Волге, мать – сестра Якова Свердлова(!), а среди близких родственником – сам(!) Генрих Ягода.

Это именно Авербаха, Булгаков «обессмертил» изобразив в Председателе «МОССЛИТа» Берлиозе и злостном литературном критикане Латунском…

Достала видать эта гнида, великого русского писателя!

Среди «бессмертных» литературных трудов главы пролетарских писателей, числится лишь соавторство книги «Беломорско-Балтийский канал имени Сталина» – написанной через десять лет после описываемых событий, да редактирование «Истории фабрик и заводов». Зато, под его чутким руководством к тридцатым годам все прочие литературные объединения «по интересам» будут на голову разгромлены и, РАПП – став монополистом в литературе, сможет стимулировать творчество издавая буквально такие грозные указы: всем писателям «…заняться художественным показом героев пятилетки и доложить об исполнении распоряжения в течение двух недель».

Это – полная жоп…па, дорогие товарищи!

В конце концов, даже власти поняли весь абсурд происходящего и в 1932 году разогнали весь этот балаган сцанными тряпками, создав взамен «Союз писателей СССР». Однако, наш «герой» и здесь выкрутился-вывернулся – сперва участвовуя в организации его Первого съезда, а затем войдя в состав руководства.

«Его время» настанет лишь в 1937 году, когда Авербаху Леопольду Леонидовичу – злые сатрапы-палачи «намажут лоб зелёнкой» в одном подвале с его родственником и ещё одной невинной жертвой сталинских репрессий – Генрихом Ягодой.

* * *

После бессонно проведённой ночи, найдя и разбудив бессовестно дрыхнущего Гешефтмана, плотно позавтракал с ним и, уже за чаем спрашиваю:

– Миша! Расскажи мне про своих московских «дам сердца».

– …???

– Про ваши с ними «чувства» не надо – я приблизительно и в общих чертах про них знаю. Кратко и сжато в форме военного рапорта: кто такие, какие знакомство водят, чем занимаются и чем на жизнь себе зарабатывают?

Не успел он открыть рот, как уточняю:

– Про откровенных шлюх не надо – мне их «способы» заработка не интересны.

– А у меня и нет среди таковых знакомств…

– Не сомневался никогда и ничуть, в твоём моральном облике, мой юный вьюнош. Так давай, рассказывай!

Барон, вообще – молодец!

Действуя по волчьему обыкновению – не резать овец близ собственного логова, в Ульяновске он лишь поддерживал приятельски-деловые отношения с представительницами прекрасной половины. Может и имеется там у него какая-нибудь вдовушка для удовлетворений сиюминутных «низменных страстей», но широкой общественности про то было неведомо.

Впрочем, «моя школа» – это я его с первого же появления строго предупредил:

– Миша, смотри не наследи!

Попав же со мной в Москву это весной, он как с цепи сорвался.

По не совсем внятной для меня причине, Мишка предпочитает «крутить любовь» с женщинами – как бы не в два раза его старше. Может, таков был его первый интимный опыт ещё до нашего с ним знакомства, может он с меня пример берёт – уже в открытую живущего с Председателем артели «Красный трактир» Софьей Николаевной Сапоговой, старше меня нынешнего на…

Трепаться о возрасте женщины – самое последнее дело!

Мишка недоумевает:

– Зачем тебе это?

Строго взглянув, насупив брови:

– Ты давай бухти! А зачем и, вообще – нужно ли мне это, я сам «по ходу пьесы» решу.

Мишка пожав плечами «забухтел», а я его слушая продолжал размышлять…

– …«Паровозы надо давить пока они всего лишь чайники»! – задумавшись, вдруг произнёс я вслух.

– Не понял? – склонил голову вбок Мишка, прервав довольно живое повествование про свою очередную пассию.

Наливая себе ещё чайку:

– Любое вредное явление надо уничтожать в зародыше, хочу сказать.

После недолгой задумчивости, мой воспитанник-напарник спросил:

– А как определить – вредное оно или полезное, Серафим? Вот я вижу – ребёнок. Как определить – не будучи ангелом, вроде тебя: кто с него вырастет – великий учёный или гнусный мерзавец?

Задумываюсь в свою очередь, и:

– Если не лукавить, Миша – предвидеть такое и ангелу не под силу. Могу с уверенностью сказать лишь одно: процентов на восемьдесят пять – из этого ребёнка вырастет обыкновеннейший обыватель, серая посредственность… И слава Богу! Слишком много великих учёных и гнусных мерзавцев – человечество просто не выдержит, как биологический вид.

– Хахаха!

– И ещё запомни: среди «великих» – учёных, писателей, политиков, полководцев – без разницы, «гнусных мерзавцев» – как раз и, больше всего!

Глаза Мишки напоминают новенькие десятирублёвики:

– Не, ну ты и… Сказанул!

– И тем не менее – это так, моё юное – и пока ещё наивное дарование. И ещё запомни: как говорил наш ныне покойный Вождь и Учитель – «Иной мерзавец нам тем и полезен – что он мерзавец».

Тот, буквально в афуе:

– Он так и говорил?!

Утверждающе качаю головой:

– Ильич был циничным практиком до мозга костей – иначе он не был бы тем, кем стал. Конечно, в газетах эти его слова не опубликуют и в учебниках по истории их не напечатают… И нам бы с тобой поменьше трепаться, Миша. Понял?

– Могила!

* * *

Так, так, так…

Как обычно, с лёгкой иронично-дружелюбной улыбкой рассматриваю собеседника:

– Миша! Думаю, ты достаточно созрел для познания следующей ступени шпионажа.

«Разведывательная сеть» в Ульяновске – созданная им по моему заданию и методичкам, хотя и страдала рядом серьёзных огрехов – но действовала. Конечно, в основном – «детский сад – штаны на лямках», но пару раз я получал вполне серьёзные донесения – о готовящихся покушениях на целостность моего кошелька и смог их вовремя предотвратить.

Сам Гешефтман, изучив кроме «истории шпионажа» ещё пару брошюрок и сдав по ним «экзамен», вполне годился для чего-нибудь более серьёзного.

Смотрит по-волчьи умными глазами:

– Я слушаю тебя, Серафим…?

Не торопясь допив чай, затем пройдясь по кухне и, наконец вновь сев напротив него:

– Ты, это… Экзамены, или что там у вас в школе, сдал?

– «У нас» – итоговое занятие. Сдаю через два-три дня.

– Собирайся – через два-три дня ты едешь в Москву и, вот тебе задание на летние каникулы, Миша: до нового учебного года – надо создать в столице разведывательно-агентурную сеть…

Тот в неподдельном ужасе:

– СЕРАФИМ!!!

Ласково треплю его за ухо:

– Хахаха! Что, испугался? И правильно сделал…!

Реалистично оценивает свои возможности – толк из парнишки будет.

– …Ещё бы ты научился контролировать свои эмоции и не перебивать старших – особенно «в ангельском чине», не дослушав.

– Извини, Серафим.

– Ничего, ничего… Это – всего лишь молодость, – утешаю как могу, – а молодость, единственный недостаток у человека – который проходит сам по себе.

Буквально на мгновение задумываюсь: есть у меня на компе среди «послезнания» несколько книг по аутогенный тренировке, психо-самоанализу, методам скрытой физической тренировки и тому подобное. Жаль конечно на это время и ресурсы компьютера терять… Но всё же надо сделать по ним краткий дайджест и выслать Мишке.

Времени на «каникулах» достаточно – пусть изучает, авось пригодится!

– В Наркомат обороны, на Лубянку и тем более – в Кремль, Миша – проникать не надо и сейфы там потрошить, я от тебя не требую. Ты всего лишь учишься шпионскому ремеслу и, в этот раз – практикой у тебя будет литература. Это совершенно безопасно и даже если тебя «вычислят»… Хахаха! То, даже розгами не накажут.

Насупившись и нахмурив брови, добавил:

– Ну, разве что я усомнюсь в твоих способностях.

Чисто прикалываюсь, но по враз посерьёзневшую лицу Барона понял – что мои последние слова он принял как никогда серьёзно. Облизнув губы, нетерпеливо спрашивает:

– Что я должен делать, Серафим?

Если верить его словам, большинство из его взрослых подруг – «двигается» именно в области литературы. На ловца, как говорится – и зверь бежит!

– В этот раз, из своих «дам литературного полусвета» требуется создать: во-первых – разведывательную структуру, во-вторых – аналитический центр, а в-третьих…

Пристально – как пистолет к виску, смотрю прямо в мишкины глаза:

– Ты должен научиться манипулировать общественным мнением за счёт распространения сплетен, написанием анонимных писем – порочащих неугодного человека… Возможно даже – доносами.

На мишкином лице неприкрытое отвращение:

– Зачем тебе это надо?

Вкрадчиво:

– Миша! Это не мне надо… Это, надо нам ВСЕМ!!!

Недоверчивость:

– Для чего?

* * *

Этим вопросом и главное – всем своим видом оскорблённой «невинности», он меня конкретно зацепил. Встаю и на ходу выпаливаю пулемётной очередью:

– Для того чтобы к примеру, читать те книги – что мне нравится, а не те – какие кем-то признаны «правильными»…!

Сделав круг – останавливаюсь перед ним, нависнув сверху:

– Вот, к примеру, захотелось мне почитать порнографию – пошёл и купил в магазине, а не у кого-то с рук в подворотне по цене синих американских штанов…!

Мишка-Барон только ресницами хлопает.

Ещё «круг»:

– Нормальный человек прочтёт, плюнет и выбросит – а ненормальный всегда найдёт где взять. Но у человека должен быть выбор, понимаешь? Лишь тогда он считает себя свободным…!

Ещё:

– «Воспитать нового человека»… Ха! «Скачки на граблях» – наш национальный вид спорта. Тысячу с лишним лет, кроме «правильной» Библии, Корана или Торы – человечество других книг не читало и, что? Много «сапиенцев» жило по заповедям в них изложенным…?!

Снова ещё:

– Они говорили… Они будут говорить: «тлетворное влияние Запада» – забыв, что «запретный плод сладок». Мы не можем взять и улететь на Марс – мы вынуждены жить рядом с этим «тлетворным влиянием», а вода в плотине «дырочку» – всегда найдёт и размоет…!

И опять ещё:

– Доколумбова Америка – была отгорожена от «Запада» океаном и, что? Приплыла туда как-то раз кучка бледнолицых авантюристов на деревянных скорлупках, завезла христианство, водку и оспу, и…

Потрясая над ним кулаками, вопию бесноватым демоном:

– КИРДЫК ТВОЕЙ АМЕРИКЕ!!!

Барон, бессознательно вжал голову в плечи.

Напоследок:

– Нету, блядь, оказывается иммунитета у «краснопаспортных» индейцев – ибо какие-то упоротые мудаки, семьдесят лет держали их в стерильной от «буржуазной заразы» среде…!

Наконец выдохнувшись, с мрачным видом усаживаюсь на место, смотря куда-то в сторону:

– И всё… Ни единого выстрела – но нет больше великого народа! Лишь жвачное стадо зомби возле кормушек «Макдональдс» или в соцсетях «всемирной паутины». А единственные выжившие строчат романы про «попаданцев» – понимая, что от них уже ничто не зависит…

Миша осторожно:

– Я мало что понял из сказанного – но вижу, что ты обуян сомнениями, Ангел?

Бурчу:

– «Ангел, Ангел»… А ты думаешь – нам, ангелам, легко? Это у вас всё просто: «земля-небо», «белое-чёрное», «красные-белые». Если красный скажет «дважды два – четыре», белый его обязательно опровергнет: «Нет, сцука – пять!». Если белый изречёт прописную истину: «Земля – круглая», то красный – анус себе на британский флаг порвёт, но докажет – «Земля имеет форму чемодана и, все мы вокруг неё вращаемся»!

Что более всего убивает, такое положение дел будет происходить и в «моё» время. Даже, через сто лет – будет продолжаться Гражданская война в умах и сердцах моих соотечественников, по всей вероятности – кем-то очень умелым, тщательно подогреваемая…

Смотря на него, широко развожу руками:

– А мне как поступить – чтоб не напортачить ещё больше, чем уже было напортачено?

Мишка понимающим взглядом:

– Не знаю. Тебе решать.

– «Тебе решать»… Вот так вы всегда!

* * *

Порефлексировав ещё чуток по нашему русскому обыкновению и, наконец оставив все сомнения позади – ударив кулаком по столу, со всей решительностью твёрдо говорю:

– Вот я и решил: структуре манипулирующей общественным мнением – БЫТЬ!!!

Мишка тоже видать после моей излишне бурно-эмоциональной речи избавился от своих сопливо-розово-интеллигентских заморочек:

– Согласен! В конце концов: сплетни, анонимки и доносы – такое же оружие для достижения цели, как и другое.

– Правильно, Миша! Только никогда не надо забывать, что это оружие – обоюдоострое. И до крови об него самому порезаться, подцепив гангрену – раз плюнуть. А теперь, Миша обсудим детали… Кстати, пока я с мыслями собираюсь – набери-ка воды и поставь-ка ещё чайник на примус.

– …Женщины сильны своею скрупулёзностью в мелочах, мы – видением и планированием дальних перспектив. Поэтому информацию пусть собирают твои бабы – хоть по постелям, а вот её обрабатывать и анализировать – найди мужика. С доносами в ОГПУ пока погодь, вплоть до особого распоряжения! А вот на сплетни и анонимки поставь какую-нибудь прожжённую стерву, владеющую пером. …Есть такая уже на примете?

Мой юный резидент в шоке:

– Мне с ней… С «такой» спать?!

– Хахаха! На твоё усмотрение, Миша, только на твоё усмотрение… Если «кадр» окажется действительно стоящим – можешь приставить к ней какого-нибудь «мотивированного» альфонса или даже двух – трёх, денег в твоё распоряжение я оставлю вполне достаточно.

Грожу пальцем строго:

– Смотри на мороженное много не трать!

Сперва хорошенько подумав:

– Сплетни то – проще простого: шепнул в нужные уши и, пошла она гулять по свету и жить самостоятельной жизнью! Написать анонимку же – всего полдела. Теперь её надо доставить адресату так, чтобы это было похоже на крик души возмущённого представителя общественности – а не банальнейший поклёп на ни в чём неповинного человека.

Попунктный подробный инструктаж, вижу – взгляд несколько понурый:

– Серафим…

– Что ещё?

– Я не отказываюсь, но мне кажется – я недостаточно подготовлен для такой миссии.

Действительно, поздновато я взялся за его подготовку в качестве «супер-агента»!

Но у меня выбора нет, поэтому ободряюще похлопываю по плечу:

– Ничего! Приеду сам или вышлю ещё «методичек» – не забывай только уничтожать после изучения.

Что-то ещё, очень важное забыл…

Ах, да! Крайне озабоченно-заботливым тоном:

– Миша, тебе недавно официально исполнилось семнадцать лет и, как твой опекун я должен просветить тебя в вопросах полового воспитания…

– Бугагага!

Звонкий щелчок в лоб:

– Хорош ржать, прелюбодей мелкий. Я про нехорошие болезни – связанные с половой жизнью с женщинами сомнительной репутации, так сказать.

– Ах, вот оно что…, – тот посерьёзнев, – внимательно слушаю?

– При некоторых видах коитуса, риск их подцепить снижается на порядок. Ты знаешь, что такое «минет»?

Невинными глазками «шарит» вокруг себя:

– Нет, не знаю. Но мне было бы очень интересно послушать про «минет» от Ангела…

Издевается гадёныш или и, взаправду не знает? Ещё раз звонко щёлкнув по лбу, так что Мишка ойкнул и зачесал его засопев обиженно, говорю:

– Ладно, я тебе с методичками по шпионажу вышлю одну очень интересную книжку «для взрослых» с «картинками» – изучишь вместе со своими «подружками». Кстати, её – ты можешь не сжигать!

Этот проект, мной был назван «Могучая кучка».

* * *

Забегая на пару месяцев вперёд…

Будучи по делам в славном городе Туле, не утерпел – заскочил «с ревизией» в Первопрестольную:

– Что, Миша, как успехи?

Лыбится радостно:

– Половину поз из твоей «Кама Сутры», мы с Александрой Александровной уже выучили.

– Не могу не радоваться за тебя! А, кроме того?

Вмиг став предельно серьёзным:

– Все методички вызубрил – от зубов отскакивает, готов сдать «экзамен» по любой из них…

Изучив Барона достаточно хорошо, я знаю: если он сказал что, что-то сделал – он это сделал. Поэтому:

– Ммм… Как-нибудь потом! Я к тебе буквально на денёк – пожалуй, лучше бы полюбовался результатами практики.

Предупреждая открывшейся было мишкин рот – готового выдать очередную остроту, уточняю:

– Только не по «изучению поз» – а по созданию «Могучей кучки». А теорию потом – как вернёшься с «каникул», сдашь.

Тот, с видимым огорчением что не обломилось меня подначить:

– Тогда ты приехал как раз вовремя! Сегодня как раз намечается грандиознейший литературный туснячок, где я тебе всех их и представлю. Кроме, пожалуй их аналитика и лидера: тот слишком старенький чтоб участвовать в подобных мероприятиях.

– С тем я сам познакомлюсь… В «своём кабинете».

Тот, потирает руки:

– Опять «спектакля»? Люблю я это дело! Жалко, Лизки не будет…

Я на краткий миг почувствовал жалость: он, до сих пор ещё скучает по «своим ребятам».

– Ничего. Встреча будет краткой – до чая дело не дойдёт. А раз он «слишком старенький» – лизкина попка не произведёт на него нужного впечатления.

Внимательно смотрю в глаза:

– Надеюсь, наиболее хорошо ты изучил мою брошюрку с названием «Конспирация»?

– Конечно! Мою роль в организации знает только Модест Карлович и Лерочка. Вербовка всех остальных производилась через последнюю и по большей части скрытно. Про тебя же вообще не было слова: на тусняке ты просто будешь начинающим прозаиком – каких там с десяток, попавшим в «салон» по приглашению Фимы.

– Кто такая?

– Одна из сотрудниц и, одна из твоих якобы «фанаток» как писателя. Через неё ты будешь поддерживать связь с «Могучей кучкой», когда я «внезапно» уеду.

Вот это, «якобы» – неожиданно не зашло и, я невольно поморщился. Миша, по-своему это поняв, подмигнул:

– Тебе понравится! Немногим старше твоей Софьи Николаевны и главное…

Прерываю его и, осуждающе качая головой – вполне серьёзно говорю:

– Ох, Барон… Когда-нибудь я тебя просто-напросто пристрелю!

Тот, в момент «прижав уши»:

– Лучше вышли какую-нибудь «методичку» по словесной сдержанности…

Проводив Мишку, успел выспаться и привести себя в порядок – загримировавшись под простоватенького на вид провинциала, как в дверь позвонили. Вопреки опасениям Фима оказалась довольно моложавой и миловидной особой и после мимолётного секса в довольно незатейливой позе «раком прямо в прихожей», мы с ней поймав извозчика отправились в «литературный салон».

Когда-то роскошная квартира какого-нибудь довольно высокопоставленного царского сановника, была порядком обшарпана и на мой взгляд – крайне безыскусно обставлена. Вместе с тяжеловесной «николаевской» мебелью из какого-нибудь служебного кабинета, здесь находились легкомысленные мещанские пружинные диваны с зеркалом и полочкой для «слоников» приносящих счастье, обычные письменные столы из какой-нибудь адвокатской конторы, пузатые кожаные кресла, торшер с атласным абажуром с нарисованной на нём Фудзиямой и сакурой в цвету и, славянский шкаф довольно грубой работы.

Хожу, знакомлюсь, веду «светские беседы» – стараясь меньше говорить, побольше слушать да на ус мотать.

Вот две дамы делятся секретом унижения любовницы мужа:

– Так ему скажи: «Ну, да ладно! Но ты с этой особой бываешь на людях, ты же – известный человек, дорогой! Неужели тебе приятно и удобно ходить рядом с этой простушкой? Давай ей, что ли, чулки купим или кофточку какую-нибудь».

Вот какой-то молодой литератор жалуется на вид – «метрессе», об своих разногласиях с редакцией:

– …Вот Вы сказали, что мои позиции якобы не ясны. А как иначе, если я пишу одно – а меня заставляют делать всякие добавки, убавки, вставки, изъятия. Вот и получается нечто неясное – потому, что я тяну в одну сторону, а редакторы в другую.

– Вот, как? А я считала, что сейчас редакторы с более широкими взглядами и не мешают высказываться.

– Ах, если бы… Вот и я все время говорю и пишу об этом!

Вот ещё:

– Вы только не облегчайте себе задачу! Рассматривая одну сторону чего-либо, не забывайте о другой. Иначе Вам преподнесут нечто такое, когда у вас уже будет готова своя концепция и ее одностороннее обоснование. И Вас собьют с позиции, Вы растерялись, Вы перечеркнуты – как творческая личность! И не спешите – никуда не спешите. Не обгоняйте «крота истории»: он роет – вы следуйте за ним и, тогда быть может – все ваши проблемы решатся сами собой. Надо прежде всего узнать, разузнать, взвесить все «за» и «против».

– Вы к тому же еще юрист, древних читали в подлинниках. Так вот вам, марксисту, надо почаще пользоваться этой тактикой. Не суетитесь по младости лет своих: в коммунизм надо тащить не Маяковского, а скажем – Мандельштама, Цветаеву, Пастернака! Изучайте их повнимательней, проинтерпретируйте, прокомментируйте. Вот, подлинная поэзия революции, вот – поэзия, рожденная Октябрем! Постепенно, шаг за шагом вытесняйте ими тех – кого «в лоб» не взять.

– Вам литературный портрет Цветаевой нужен? Андреева? Бабеля? Стихи Мандельштама на эстраду?! Тогда изучайте тактику Чингисхана или нашего Суворова, милейший: «Заманивай, братцы, заманивай!». Вот именно так!

– Они меня винят тут в том, что я что-то искажаю, извращаю – не на то и не на тех ориентируюсь. А у меня один ориентир: литература и искусство должны быть литературой и искусством! Я отвергаю классовый подход в художественном творчестве, я отвергаю их социалистический реализм с вполне определённым мировоззрением!

– Мы же люди своего века и одного круга, мы люди русской культуры и, даже находясь по разные стороны баррикад – вполне можем восхищаться одними и теми же произведениями талантливых мастеров. Не правда ли?

– Как это Вы правильно сказали! Мы можем и должны горевать общим горем, мы можем и должны радоваться общей радостью…

Наконец, когда мне это всё достаточно осточертело, явился Мишка с «хозяйкой» литературного салона и, Фима меня с ними якобы познакомила.

– Рад, очень рад! – сказал мой юный «резидент».

– А, как я рад!

Спустя приличествующее ситуации время, мы с Мишей встав несколько поодаль от основного тусняка, вели непринуждённую беседу – как будто о сущих литературных пустяках и он меня между делом поперезнакомил с основными фигурантами «Могучей кучки».

* * *

Лерочка была дамой пост-бальзаковского возраста и ликом страшна – как две мировые войны вместе взятые и, с десяток локальных конфликтов разом – в довесок к ним…

Но отнюдь не бесталанна!

Она имела университетское образование, знание нескольких языков, умение печатать на машинке и стенографировать, небольшой опыт революционной борьбы с Самодержавием и громаднейший – выживания в русскую Смуту… Характером – жутко нелюдимая «надомница», хотя знающая как держаться на людях и привлечь к себе их внимание. Главным же достоинством в нём – являлось обострённое чувство недостатка «личной свободы» при нехватке денежных знаков.

Её, ведущиеся с далёких дореволюционных времён потуги в области литературы – не принесли ей ни славы, ни денег – хотя перо у неё довольно бойкое, ум по-обезьянски цепкий, а фантазия по-дьявольски изощрённая. Возможно, ей просто не повезло с «раскруткой» – как и многим тысячам других «непризнанных талантов».

Её «дружок», слегка начинающий лысеть тридцатилетний оболтус Петюня (кроме того, что был «плохим танцором») обладал сравнительно редким даром изменять почерк.

Нет, не подделывать – как сидящий у меня в ИТК старый фармазон по кличке Филин, а именно изменять

Петюня мог в письме выдавать себя за кого угодно: от еле начинающего писать первоклашки – до мастистого профессора из МГУ. Прежде он двигался на подделках финансовых документов, но после нескольких отсидок в исправдоме – резко поумнел и переквалифицировался в растлителя стареющих, но материально обеспеченных женщин.