Текст книги "Между Сциллой и Харибдой (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 63 страниц)

Видать, за живое его задело или быть может, что-то национальное наружу вылезло – вроде знаменитого финского упрямства – которое позже, так хорошо выручило этот народ в «незнаменитой» Зимней войне.

Со всей решимостью, тот:

– Хорошо, Серафим! Давай попробуйт. Когда есть первый партий товар?

– Постой, надо подумать, Вели…

Блин, а когда в Чуйской долине «сенокос» начинается? Хотя…

– Первую пробную партию «травки» жди через несколько дней. Если твои финны распробуют – маякни, налажу регулярные поставки.

Брат Вели оставил координаты по которым его можно найти и, мы с ним распрощались… Несколько суховато, правда.

* * *

Вечером, собираю своих вагнеровцев до кучи:

– Ну как ребята, не заскучали по настоящему делу?

Те, едва ли не зевая:

– Заскучали, тааащ, ещё как заскучали! Надоели эти балеты с голоногими тётками, да музеи с пыльным буржуйским барахлом…

Достаю из нагрудного кармана мандат, с едва просохшими чернилами:

– Тогда хочу вас обрадовать: есть очень ответственное дело. Хулиганы, бандиты и прочие антисоциальные элементы – нюхают всякую дурь, колются всякой дрянью – а потом донимают мирных граждан, не давая им спокойно трудиться и культурно отдыхать. Ленинградская милиция поручила нашей группе ликвидировать всю «дурь и дрянь» в городе. Начнём с аптек: вот список – завтра с утра приступаем. Вопрос есть?

Вопрос был лишь один:

– «Лупары» с собой брать?

– «Лупары» в чехлах, форма одежды – установленного уставом образца, бронежилетки и ножи – обязательны.

«Риск», скажите?

Какой риск?!

Про Лёньку Пантелеева слышали?

Да, кто ж про него не слышал – криминальная легенда двадцатых годов!

Думаете, это – матёрый бандит?

Хахаха!

Дрыщавый пацан – чуть старше двадцати лет от роду, едва научившийся самостоятельно попку подтирать – а не звать каждый раз мамочку.

Профессиональный уровень правоохранительных органов Ленинграда был таков, что этот малолетка творил в этом городе всё что хотел. Его арестовали, когда он совсем обнаглев от безнаказанности – буквально сам нарвался на арест.

И шо вы думали?

Приговорили отморозка к «вышке» (хоть народный суд хоть как-то работает), этот беспредельщик – чуть ли не от расстрельной стенки сбежал и, вновь – творил, что хотел. Пока совсем недавно, в прошлом году – не был случайно застрелен при случайной стычке.

Что опять же – очень многое говорит об правоохранительной системе «Города трёх революций».

А будь Пантелеев чуть поумнее и поменьше бы понтовался…

Единственно кого я боюсь, так это питерских «деловых». Или что этот бизнес крышуется кем-то из большевистской верхушки – вроде того же Зиновьева.

Рисунок 33. Ушастая гроза всех питерских ментонов – Ленька Пантелеев.

Ржу не могу!

Так ведь мы не местные!

Накуролесили и свалили и, ищи нас потом – от Минска до Владивостока, от Кушки до Земли Савинкова… Ээээ… «Санникова».

Тем более, с наркотой я на территории СССР – светиться не собирался.

* * *

В отличии от Лёньки Пантелеева, Группа «Вагнер» – творила всё по закону. Вернее, по имеющему мандату.

«Мобилизовав» первый попавшийся грузовик, мы ездили по городу и выгребали из аптек всю имеющуюся там «дурь» – от вполне безобидной «собачки», до «тяжеловесного» как свинец в затылок героина. Действовали довольно вежливо, «с протоколом», оставляя «расписки»… Всё как положено и, главное – не трогая кассы. Поэтому, больше чем уверен – на нас даже заявлений в милицию от потерпевших не было.

Несколько подфартило и один из провизоров – шибко перепугавшись, сдал оптового поставщика. Правда, для этого пришлось пообещать – вколоть ему весь морфий, что у него нашли.

Так ведь, это была шутка!

Кто виноват – что человек шуток не понимает?

Только он сам.

Поставщик-оптовик точно также – добровольно и с превеликой охотой, сдал канал доставки дури

Здесь я несколько превысил служебные полномочия и слегка настучал доморощенному наркодиллеру по почкам, каюсь.

Но, только слегка и в обще– профилактических целях, чтоб он не мог совершать дальнейших правонарушений!

Ну, а пальцы дверью он уже сам прищемил – когда устал из унитаза воду пить, я здесь вообще не при делах.

И ваще – не фиг было меня своими паханами стращать, не люблю я этого.

– Что за «Ягодка» такой? Не знаю такого делового – небось члено…сос какой-нибудь из-под шконаря обтруханного. Мы под Железным Феликсом ходим… Знаешь, такого? Ну передавай горячий привет своему Ягодке от Баклана из Луги, как увидишь…

Короче, осознав глубину своего морального падения, оптовый торговец дурью чистосердечно признался – когда и на каком пароходе прибывает следующая крупная партия дури…

Оказалось, что на нашем!

На том, на котором плывёт и наше претензионное оборудование для Ульяновской ВТК имени Кулибина… Сперва от такой сказочной лёгкости, я решил было – что дело нечисто и, всю ночь не спал, ломая голову:

«Случайное совпадение, подстава с засадой или наркоту к нам на каждом пароходе завозят?».

Оказывается, нет – не засада, а царство непуганого наркоконтролем и Интерполом, конкретного лоха.

* * *

Нормальных контейнеров тут ещё и не знают (надо будет не забыть застолбить эту идею), груз из Германии прибыл в деревянных ящиках всевозможных форм и размеров. Но с немецкой аккуратностью хорошенько сколоченные из тщательно подогнанных досок, опечатанные с надписями «das Dach», «Vorsicht! Nicht umdrehen!».

Завидовал лютой завистью: каждая разовая тара – как произведение искусства…

Немец, он и в Африке немец!

Приходилось читать, что прибывавшее в СССР оборудование – часто было не в комплекте, бракованным или вообще – не тем, что покупали – вообще другого предназначения или устаревшим. Фирмачи тоже были не безгрешными и, пользуясь некомпетенцией советских приёмщиков – обували их как последних лохов. А возможно – тупо договорняк, я бы такой вероятности не исключал.

Но не в этот раз!

Видно, Феликс Эдмундович – всё же был пацан реально авторитетный и, с ним такие трюки – проделывать опасались. Проверили пломбы, вскрыли ещё на пароходе ящики, тщательно проверили по сопроводительной описи, вновь закупорили и опечатали, все трое расписались и только тогда разрешили разгружать на охраняемый нашими же бойцами портовый склад.

Пока гражданские принимали оборудование, я с двумя вагнеровцами принимал «посылку от Ганса из Гамбурга». Когда курьер спросил про расчёт – мы его выкинули за борт, с той стороны судна – где никого не было.

Но, он не утонул, клянусь!

Хороший пловец оказался и неизвестным мне стилем, погрёб куда-то в сторону «свободного мира»… Очень надеюсь доплыл – не хочется лишний грех на душу брать.

Морфий, кокс, герыч и ещё какую-то дрянь – вроде с дерьмом перемешанного пластилина, я при бойцах утопил в Неве – на радость балтийской салаке.

«Травку» оставил.

– Таащ командир, а это что?

Поднимаю увесистый (килограммов под пять-шесть), туго набитый вещевой мешок армейского образца – в простонародье просто «сидор»:

– Это? Это сушёная индейская трава для кроликов – для повышения их аппетита.

Озадачено почесав затылок:

– И что с нею делать, прикажите? Ладно, завтра с утра пойду в ближайшую школу – юннатам отдам на пропитание пушистым ушастикам.

* * *

«Кроликов» было трое не считая приведшего их «на пробу» Вели-Брата.

Знакомя финнов с культурой курения каннабиса (не подумайте чего плохого – знакомой мне лишь по книжкам да видакам), я свернул четыре «косяка» и раздав в руки, проинструктировал о способах применения – продемонстрировав «на холодную»:

– Курится как табак, только вдыхать надо глубже и стараться «с воздухом».

Главный «контрабас» пока шмолить дурь воздержался – внимательно следя за всеми моими манипуляциями. «Подопытные» же – долго уговаривать себя не заставили и, вскоре задымили самокрутками – как Вторая тихоокеанская эскадра на подходе к Цусиме.

– Ну и как? – спрашивает Вели, когда было скурено до половины самокруток.

– Табак как табак.

– Слабый табак.

– Вонючий табак.

Тот недоумённо посмотрел на меня, но я дал знак, мол «ждём».

Вот, «травка» уже был скурена до самых пальцев – но ничего не происходило и, Брат уже стал посматривать на меня – как «кровавый ГБист» на врага народа.

Успокаиваю, как могу:

– Ждём, Вели, ждём. Водка, она тоже не сразу вставляет.

– Почему сам не курийт?

Стучу по грудине:

– Лёгкие слабые после польских лагерей.

– Ты воевал?

– Да.

С волчьим холодком во взгляде:

– Я тоже. С вашими…

Знаю, я ваши «войны»!

Весной 1918 года, финские егеря устроили этническую чистку – массовую резню русского населения в Выборге, под которую попали все не говорящие на языке суоми: русские, евреи, кавказцы, поляки и даже весьма немногочисленные в те времена украинцы…

Их-то за что?

Улыбнувшись, пожимаю плечами и, с какой-то – самому себе противной «жидовской» интонацией, говорю:

– Все войны кончаются миром – когда деловые люди могут делать свой маленький гешефт. Согласен, Брат Вели?

«Холодок» в его глазах тут же растаял, сменившись дружески-приязненной теплотой:

– Согласен, брат Серафим!

Нет, финны всё-таки изрядные тормоза, не хуже тех же эстонцев…

Минут пятнадцать прошло, прежде чем началась хоть какая-то движуха!

– Хороший табак. Ещё хочу!

– А я бы сейчас пожрал!

– Парни, а может по девкам?

– «По девкам»?! Да у него «встал»… Хихихихи!

Ну, понеслась жара!

Все трое, что-то быстро-быстро затараторили по-фински – не слушая и перебивая друг друга. Ихний босс, мотыляя белёсой головёнкой – не успевал следить за пулемётными очередями выстреливающихся фразеологических оборотов, перемеживающихся взрывами гомерического хохота.

– Отойдём в сторонку, Брат! Не будем мешать парням кайфовать… Счас наговорятся и побегут искать хавчик, или разбегутся по бабам. А скорее всего – то и другое, всё вместе и много.

«В сторонке», Вели – задумчиво резюмировал итоги тестовых испытаний:

– Я думайт с твой «ruoho» будет смысл иметь дел.

– Ещё какой «смысл» – точнее толк! – пиар товара – наше всё, – «травка» возбуждает аппетит и желание женщины. Поэтому, первым делом я бы рекомендовал распространять её в трактирах и борделях – чтоб иметь ещё и косвенный доход. Ты меня понимайт, Брат?

– Varma! Я уметь делать так.

Кивнув на сидор с «травкой»:

– Сколько за него хотеть?

– Я же уже сказал, Брат: денег мне не надо… Что можно купить за деньги в Советской России? Да, ничего!

Почти ничего из того, что выходит за рамки простейшего биологического цикла: что-то пожрать (желательно послаще), чем-то прикрыть задницу (желательно чем-то покрасивше) и, где-то (желательно в тепле и на мягком) эту задницу прислонить.

И всё!

– Так что, эта партия – на пробу, чтоб определить спрос и цену товара. И ещё…

Обняв его за плечи, заглядываю в глаза:

– Ты же не откажешь мне в таком пустяке, как – информация про состояние финской промышленности и финансов?

– Что ты хотеть?

Вообще-то, в цивилизованных странах это называется «промышленный шпионаж»…

– Совсем ничего, Брат! Найди какого-нибудь бывшего русского инженера – если они ещё у вас остались, конечно…

В Финляндии, до Революции года входившую (хотя и на правах самой широкой автономии, вплоть до собственной валюты) в Российскую Империю, во время событий 1918-20 годов «куда-то» пропало порядка двухсот тысяч русскоговорящих. То ли просто выехали, то ли как в Выборге… Не хочется думать про самое плохое.

С напрочь стеклянными глазами, уверенно кивает:

– Остались.

– …И пусть составит список всех фирм, предприятий, компаний, банков и как можно полные сведения про них.

Вижу, опять тормозит!

Ещё крепче обняв, едва ли не прижав к своей груди:

– Это в наших с тобой интересах, Брат! В коммерческих интересах. Чтоб делать деньги. Много денег…

– ОЧЕНЬ МНОГО ДЕНЕГ!!!

– Хорошо. Я сделать так, как ты хотеть.

Уже прощаясь, в сторонку – как будто вовсе не ему:

– Доверие между партнёрами, создаётся долго и тяжело… А потерять его можно за секунду!

– Я это знает, Брат Серафим. Хорошо знает.

Перед тем, как отправиться с принятым по всем правилам и погруженном в вагоны оборудованием в Ульяновск, заскочил буквально на минуту в аптеку – где банчит «планом» знакомый провизор, тот – что «не доктор», самый первый розничный наркоторговец – с кем я чисто из любопытства познакомился.

Это заведение мы в тот раз трогать не стали – во избежание палева по вполне понятным причинами и, я застал здесь довольно бойкую торговлю.

– Здорово, доктор!

Тот, выглядел достаточно довольным – после того, как количество конкурентов в Питере резко убавилось. Поэтому, без всякого тогдашнего раздражения, узнав меня:

– Я не док… Доктор, так доктор. Что? Всё-таки надумали купить «собачку»?

Злорадно усмехнувшись:

– Поздновато, гражданин! Цена, подскочила втрое.

А это всегда так между двуногими приматами и даже есть соответствующая народная поговорка: «Кому война – а кому мать родная…».

– А что так?

Понизив голос:

– Милиция как озверела! Облава за облавой – как в весемнадцатом.

Слухи, как обычно – всё преувеличивают.

– «Спрос определяет предложение»… Или наоборот? Да, Маркс с ней – с вашей ценой! Я к Вам по другому делу…

– Я внимательно слушаю.

– Док! Подскажите мне координаты того профессора, что лечит какаинистов с морфинистами – курением этой вашей «собачки».

Напрягши память, тот:

– Кажется фамилия Бондарев – имя и отчество не помню, из «Клиники душевных болезней» при Военно-медицинской академии.

– А это где?

– Любой извозчик Вас довезёт.

– Огромный Вам респект, Док, и удачи в вашем нелёгком ремесле.

Ладно, оставим профессора на потом. В любом случае, в этот раз я уже к нему заскочить и о кой-какой интересной идейке – «перетереть» не смогу…

Глава 19. Сказ про «ловца» – попаданца-молодца и крупного заокеанского «зверя»

Лето прошло и, вспомнить особо то нечего!

А там наступила осень и, на полях разом отцвела вся капуста…

Отдыхал между «подходами» в кроватке Софьи Николаевны, когда после «этого» – приобняв меня сбоку, жарко дыша в подмышку и болтая всякие женские глупости, она как бы между прочим сказала:

– А Аннушка, видать – скоро от нас уедет…

Анна Ивановна Паршина – Председатель швейной артели «Красная игла», которая шила «пролетарки», разгрузки, рабочие рукавицы, автомобильные чехлы и многое другое и теперь ударно осваивала супермоднючие зимние куртки типа «Камчатка». Её частное предприятие – замаскированное по моей подсказке под производственную артель, было весьма успешным и процветало месяц от месяца. От заказов только отбиваться успевали, производство росло, оборудование совершенствовалось и множилось, производственные помещения расширялись, число дольщиков и кандидатов в дольщики множилось.

Её и их (и мои, тоже) доходы растут как грибы на дрожжах, местная Советская Власть не щемит – а лишь благоволит, аки Московский Патриархат – монастырю с чудодейственными мощами, куда валом валят толпы паломников…

Так, с чего бы вдруг?!

– С чего вдруг? – спрашиваю вслух, – ей, что? Птичьего молока для счастья не хватает?!

– А к ней с самой Москвы какие-то иноземцы (говорят – америкаецы!) приехали – предлагают к ним в столицу перебраться…

– А она что?

Софья Николаевна была лучше подругой Анны Ивановны и никаких секретов между ними быть не должно.

– Ой, даже не знаю! И, хочется ей в столицу перебраться и колется…

– Последней дурой будет – если согласится!

– Почему?

Лихорадочно соображаю и первое, что на ум пришло:

– Она забыла, как с одной швейной машинкой к нам «из столицы» прибежала? Хочется ещё разок попробовать?! Ну-ну…

Действительно: Анна Ивановна Паршина – швея-белошвейка из самого Санкт-Петербурга, «прибежала» к нам в Смуту с тремя детьми и швейной машинкой «Зингер» и, здесь осела – зарабатывая на хлеб насущный своим ремеслом. После завершения эпохи Военного коммунизма она попробовала себя как нэпманша – чтоб к хлебу насущному было масло маслянистое, а затем после моей подсказки – преобразовала своё частное предприятие в одну из артелей местного производственно-торгового кооператива «Красный рассвет».

И, вот когда к хлебу с мяслом – пошла икорка удоистых волжских осетров…

Столько было сил и нервов потрачено и всё в впустую? А я ведь даже патентов на стильную одежду не оформил ещё – из-за отсутствия пока законодательной базы.

Софья Николаевна, охнула и прикрыла рот ладошкой:

– Неужель, опять…?

– А ты не слышала разве, как большевики в «верхах» собачатся? Троцкий с Зиновьевым – того и, гляди друг другу в рожи вцепяться и бельма обоюдно повыцарапывают. Вот-вот… И, того!

– Ох, божечка ж ты мой…

Блин, я кажется несколько погорячился:

– Ты только это… Помалкивай, слышишь?

– Слышу…

Блин, «звону» теперь будет!

Полежали ещё, помолчали.

Чую – щупает самую свою самую любимую «часть» во мне:

– Что-то «он» у тебя совсем мягкий…

Повернувшись с стенке передом, а к Софьюшке задом, раздражённо говорю:

– Так думать прежде надо – что мужику в постели говорить!

Нежно гладит, ласково и жарко шепча в самое ушко:

– Ну прости, Серафимушка, глупую бабу… Прости…

Чую, моё поникшее было «естество» – зашевелилось воспрянув и, довольно бодро!

Довольно резко крутнув «против резьбы», я аж охнул, она воркующе вопрошает:

– «Он» уже простил меня, а ты…?

Переворачиваюсь на спину:

– Прощаю, конечно – куда от вас «двоих» деваться? Но тебе придётся отработать: сегодня и всю эту неделю… Ээээ… И всю следующую неделю – ты будешь сверху! Ну? Поскакали!

Перекидывает через меня ногу и «оседлав», откидывает рукой назад густую копну шевелюры:

– Вечно что-нибудь выдумываешь, охальник бестыжий… Ооо… Ой, как хорошо!

Прощаясь утром, говорю Софье Николаевне:

– Передай Аннушке, чтоб без меня ни на что не подписывалась.

Вытаращив по беспределу очи – чуть из орбит не выскочили, та аж отшатнулась в испуге:

– ЧРЕВАТО!!!

* * *

– Почему, я как неверный муж – последним замечаю «рога» на своей голове? – грозно вопрошаю Мишку, вызвав его на «ковёр», – почему у меня хотят увести из-под носа одно из самых лучших предприятий, а я про то не знаю и узнаю только случайно от случайного источника? Где твоя «внутренняя разведка», так её и тебя – перетак и разэтак…!

«За кадром» остался немой мишкин вопрос: как же так – о предстоящей смерти Ленина за месяц знал, а о том – что твориться под самым носом – не ведаешь?!

Мол, что это за «ангел» такой?!

Однако, я сделал вид – что так оно и должно быть. Пусть голову свою поломает в догадках – ему это полезно для развития интуиции. Поэтому продолжаю разнос:

– …Не хрен тебе в Ленинграде делать! Всю жизнь будешь в Ульяновске жить и следить: на каком сеновале и с какой целью – жениться или просто «побаловаться», Ванька Маньке сиськи мнёт.

Ответ Мишки меня просто убил:

– Серафим! Ты давно «почтовый ящик» смотрел? Я тебе ещё три дня назад сообщил о приезде американца из какой-то «Русско-американской индустриальной корпорации[38]38
  Русско-американская индустриальная корпорация (РАИК) или (The Russian-American Industrial Corporation, RAIC) ― коммерческое предприятие, основанное в 1922 году по соглашению между Правительством СССР и Объединённым союзом работников швейной промышленности САСШ. Корпорация, финансируемая в основном за счёт небольших пожертвований от сочувствующих членов американского союза работников, была задумана как механизм для запуска новых швейных фабрик в советской России, которая на тот момент переживала экономические бедствия, обрушившиеся на страну во время Гражданской войны и эпохи Военного коммунизма. РАИК собрала 2 миллиона долларов, которые были потрачена на запуск или модернизацию 34 объектов промышленного производства, на которых работало 17 500 рабочих. Акционеры РАИК получали выплату в размере 5 % годовых от прибыли корпорации, пока её деятельность не была прекращена в 1925 году. Офис корпорации РАИК находился в Нью-Йорке.


[Закрыть]».

Так, так, так…

Мучительно соображаю, что это за «зверь» такой забрёл в наши северные широты. Так и не вспомнив ничего:

– Любая «корпорация» – это очень серьёзно, Миша! Поэтому такое событие – относится к разряду чрезвычайных и неотложных и, ты должен был мне не записочки писать – а сообщить мне лично, срочно и немедля.

Обиженно надувшись:

– Попробуй тебе «сообщить», коль ты носишься по всей округе – подобно лосю с наскипидаренным хвостом! Ты ж только вчерась от нашего «Пассажира» приехал.

Побывал ингогнито с трёхдневной инспекцией у Дыренкова в АО «Россредмаш», проверил как у него идут дела по перенастройке производства к скачкообразному увеличению выпуска тракторов «Мужик» – запланированному на следующий год. Пока всё нормально, Николай Иванович – всё делает «по чертежу». Всё же имеются взятые на карандаш «отдельные недостатки» – над которыми я покорплю на компьютере, найду способы их исправления и, от имени «конторы» – в письменном виде ему подскажу.

Пока всё идёт по плану!

Несколько успокаиваюсь, ибо он со всех сторон прав, и:

– Ладно извини, Миша: я действительно запарился – с меня литр парного молока со свежими огурцами… Рассказывай, что знаешь.

– А что рассказывать? Я эту жид… Американскую рожу ещё в прошлом году на Всероссийской Выставке в Москве заприметил – очень он интересовался нашим шитьём. Так думал – чисто из присущего этому козьему племени любопытству.

Да, точно – было такое. Мы тогда с этой Выставки довольно быстро и не прощаясь слиняли: иначе думаю, предложение Аннушке – последовало бы гораздо раньше…

Мишка развёл руками, с не деланым возмущением:

– А тут – вон оно, что! Теперь приехал с переводчиком, разнюхал всё и предложил Анне Павловне оформить привилегии на Корпорацию, а ей самой – посулил ателье в Москве…

Интересное кино!

– Вот что, Миша… Напрасно ты так про человека: ведь он мог просто украсть модели и всё – пишите письма! И, фиг бы мы что сделали: с патентным правом у нас пока – полная шняга. На родное государство то, конечно – вполне можно оформить… Да нам с того, ничего не обломится.

Как известно, все изобретения в Советском Союзе до сих пор принадлежат трудовому народу – государству, то бишь. Лишь 12 сентября этого – 1924-го года, ЦИК СССР примет «Положение о патентах на изобретения» – хоть и с оговорками, возвращающий Россию к способам охраны прав изобретателей – сходных с общемировыми.

Барон, остался при своей – антисемитской точке зрения:

– Больше всего эти… Американцы еврейского происхождения – любят и умеют прикидываться честными. Если не украл – значит, ещё что более коварное затеял.

Впрочем, судя по интонации – Мишка уже откровенно стебался.

Многозначительно прищурившись:

– Я знаю. Однако, евреи – тоже люди, а вовсе не черти из Преисподней с рогами и копытами. Значит – их можно точно так же обдурить, став ещё более коварным чем они. А самый высший пилотаж, Миша – заставить врага работать на себя…

Тот, просто охренев от изумления, с неподдельным уважением:

– Ну надеюсь – ты такое сможешь провернуть… Как-никак – ангел!

– Ладно, Миша, иди и держи этого пинд… Американца, под плотным «колпаком».

Сам же доделав все неотложные дела того дня, нырнул в схрон с компом: посмотреть – что это за «Русско-американская корпорация» такая, нарисовалась на нашем горизонте?

* * *

Информации было практически ноль!

В нескольких книгах про эпоху НЭПа, которые я скачал в Инете – но не успел «там» прочесть, вскользь упоминалась эта созданная выходцами из России (по большей части – евреями) коммерческая организация возглавляемая неким Сидни Хилменом – уроженцем нынешней Литвы.

Проведя в 1921 году больше месяца в России и тщательно изучив воистину катастрофическую ситуацию – сложившуюся в нашей текстильной промышленности, тот предложил Ленину организацию совместного предприятия. Ильич разумеется, был совсем не против нежданно-негаданно подвернувшейся сладкой халяве и, вскоре был подписан официальный договор об организации РАИК и передаче ей девяти профильных заводов: шесть в Петрограде и трёх в Москве – при условии инвестиции не менее одного миллиона долларов.

Проведя довольно успешную пиар-компанию в Штатах, Сидни Хилмен распространив акции РАИК ценой по 10 долларов каждая, быстро сколотив и застраховав в Лондоне уставной капитал в договорном размере – таким образом, выполнил условие Ленина. Основными держателями акций были профсоюзы работников текстильной промышленности «Объединённый союз работников швейной промышленности Америки» (ACWA) и «Международный профсоюз женщин-швей» (ILGWU).

Уже в августе 1922 года начались поставки станков, машин и оборудования в Россию на сумму более 200 тысяч долларов.

После первых же успехов, число российских предприятий РАИК выросло – сперва до пятнадцати, а затем до тридцати четырех – с общей капитализацией в два миллиона долларов. На них работало около полутора десятков тысяч рабочих и служащих (как из местных, так и американцев по большей части – эмигрантов из Российской Империи), производящих двадцать процентов всей советской номенклатуры изделий из ткани – от нижнего белья, до верхней одежды.

В этом месте мой кадык дёрнулся туда-сюда, сглатывая выделившуюся слюну:

«Двадцать процентов»!

Во главе РАИК стоял Контрольный Совет из семи советских представителей и двух американских, на местах же – предприятиями управляли квалифицированные специалисты заокеанского происхождения, внедряя передовые методы производства и управления в нашу отсталую лёгкую промышленность. Траты по управлению корпорацией были сравнительно невелики, наибольшие расходы были связаны именно с выплатой процентов по акциям.

«Русско-американская индустриальная корпорация», отнюдь не была благотворительной богадельней, а акционерным, следовательно – коммерческим предприятием, с числом дольщиков порядка шести тысяч. В июле 1923 года Корпорация получила первую прибыль в сумме около 8 миллионов долларов и её акционерам были исправно выплачены соответствующие дивиденды.

Рисунок 34. Швейных цех предприятия «Русско-американской индустриальной корпорации» (РАИК).

Вылезшая из самых глубоких омутов моего подсознания «жаба», легонько взяв за кадык – принялась меня вдумчиво душить:

– Восемь миллионов баксов! Охренеть…

Расстегнув ворот рубахи, роюсь в завалах инфы дальше.

Так, так, так…

А вот это уже ДЮЖЕ(!!!) очень интересно.

Деятельность РАИК будет прекращена в конце 1925 года и, причём в этот раз – не по вине советской стороны. Касса американских профсоюзов швейников – основных держателей акций, сдуется после продолжительной всеобщей забастовки и, они не смогут выполнять свои финансовые обязательства перед Советским правительством.

Предприятия же отойдут могущественному «Всесоюзному текстильному синдикату» – куда РАИК изначально входила на правах треста.

Дальше, сколь не рылся в «послезнании» – всё, больше ничего!

А если по персоналиям?

Ага, вот ещё есть.

Этот же Сидни Хилман, на поверку оказался непростым чувачком. Он станет советником Рузвельта в Комитете национальной обороны и директором Офиса по управлению производством во время Второй мировой войны…

Вот тебе и «профсоюзный» деятель!

Если это он к нашей Анне Ивановне приехал, то в любом случае – знакомство с ним в преддверии той самой Второй мировой, окажется совсем нелишним. От блестящих «бриллиантовым дымом» перспектив перехватило дух, но взяв себя в руки (и «жаба» в этом помогла) я стал думать более приземлённо.

Так, так, так…

Очень интересная складывается ситуация. Как из такой ситуации срубить «трохи» бабла? Как говорил один мой хорошо знакомый прапорщик в армейке:

«Особисто для сэбе»?

Свинья был, между нами сказать, порядочная.

Есть одна интересная идейка…

* * *

– Harry! Ask who this person is and what the hell does he want here.

Переводчик, тут же, помогая своей довольно корявой разговорной речи, неким подобием энергичного «сурдоперевода» для плохо слышащих:

– Мистер Гейдлих спрашивает кто Вы такой и, какого…

– Их хайзе – местный шериф и я требую чтоб вы оба предъявили свои аусвайсы… Ферштейн, зи, камрад?

Оба довольно скептически оглядывают меня с ног до головы – ведь я в «европейском», а не в будёновке, при шпорах и с деревянным «Маузером» на боку. Но при виде «корочки» – законопослушно достают соответствующие документы с гордым орланом (или что у них там, у американцев?) на обложке.

Пришлось прям тут же и при них, слегка «закатить» обратно губу:

Нет, это не Сидни Хилман!

Личности столь крупного «водоизмещения», видать, в столь мелководную гавань – как наш Ульяновск, пока не заплывают. Этого типа, средних до неопределённости лет – звали Иохель Гейдлих и, по ходу – хотя он один из ведущих специалистов в РАИК, в данный момент видимо – решил срубить свой собственный маленький гешефт.

Чуйка у меня такая имеется…

– Я тут у вас посижу, послушаю, – внимательно проверив документы и учтиво поклонившись хозяйке, усаживаюсь на одно из кресел в гостиной, – если Анна Ивановна не возражает, конечно.

Имея точь такое же желание, как и пришелец из-за «большой лужи» – прикинувшись «ветошью», чуть ли не пальцем в носу не ковыряясь – я довольно долго, не так следил за ходом переговоров – как изучал повадки диковинного заморского «зверя». Анне Ивановне сулились всевозможные блага, если она переедет в Москву, передаст права на модели одежды Корпорации и согласится стать ведущим дизайнером (модельером) одежды.

Та, неуверенно-испуганно отнекивалась – поминутно поглядывая на меня, да отмалчивалась. Американец, тоже довольно недружелюбно зыркал в мою сторону – видать недоумевая, при каких я здесь делах.

Наконец, я обратился непосредственно к переговорщику:

– Мистер! С Вами можно поговорить с глазу на глаз – как джентльмен с джентльменом?

– Вы разговариваете на английском? – поинтересовался переводчик.

– Оф кос, – отвечаю, – хотя и хреново.

Переглянулись и после едва заметного «маяка», толмач покинул переговорный процесс – а за ним чуть помедлив и, Анна Ивановна.

– Послушай, – усевшись в кресло напротив, говорю на «великом и могучем», – что за цирк? В том, что ты работаешь в РАИК сомнений нет… Но где официальное поручение от Контрольного Совета? Думаешь, нам в провинции неизвестно мудрое изречение Ленина: «На слово верят лишь идиоты»?

В английском языке нет обращения во множественном числе к одной личности, как в русском. Поэтому ему можно спокойно «тыкать» – он не обидится.

– У нас в Амэрике нет такой бюрократии – как у вас.

На нашенском шпрехает вполне внятно, хотя и с хорошо заметным пиндосовским акцентом. Видать, сын евреев-эмигрантов в первом поколении.

– И, что? Раз в вашей «Амэрике» нет бюрократии, любой ваш – самый зачуханный коп может спокойно заявиться к американцу домой и произвести обыск без ордера – на предмет наличия нелегального виски и самогонного аппарата? Американские банки выдают любой кредит под честное слово ковбоя и, даже не требует у него предъявить хотя бы «кольт»? Ой, как интересно…

– Это – совсем другое дело.

Знакомая «песня»!

Кулаком об стол:

– ЭТО – ВОПРОС ДЕНЕГ!!!

При упоминании про «святое», лицо американца вытянулось и стало слегка напоминать лошадиное – с гривой вороной масти… Кстати, чем-то на нашего Лёву Троцкого похож и не только внешностью. По-американски энергичен, в соответствии с происхождением – весьма предприимчив, без всякого сомнения – зело умён и с хорошо подвешенным языком.

Отстранившись несколько назад, а затем наклонившись из стороны в сторону – рассматривая его в нескольких ракурсах, я подумал:

«Эге… Фотогеничный фейс тоже в наличии. Недостаёт только моего послезнания, чтоб «сделать Америку»!».

Мистер Гейдлих вынул креативно-кожаное портмоне, с отчётливо видной и не скрываемой брезгливостью ко мне – отчитал несколько зелёных «шелестелок» и положил на стол. Видя, что я не реагирую – он добавил ещё…

Ну-ка, ну-ка…

Было очень интересно посмотреть на довольно невзрачные «баксы» двадцатых годов, однако удовлетворив любопытство, я – эффектно припечатав сверху ладонью, положил их на место. Фильм «Белое Солнцу пустыни» ещё не сняли, про честного таможенника и его пулемёт – знать не знали, поэтому никто не обвинит меня в плагиате: