Текст книги "Между Сциллой и Харибдой (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 63 страниц)

Глава 29. В бой идут «Красные бригады»

Нашу волостную столицу – город Ульяновск теперь не узнать!

Конечно, как сказал бы Великий комбинитор: «это далеко не Рио» – где сто тысяч одних только мулаток исключительно в белых штанах, но и на прежнюю сонную Ульяновку – где под каждым забором насрано, он не похож.

Жизнь в нём – прямо-таки кипит-бурлит!

Во-первых, население его за прошедший год более чем удвоилось – с четырёх до почти десяти тысяч.

Во-вторых, это прежде всего – гигантская стройка.

Город с таким названием, по определению должен стать центром (хотя бы губернскского значения) по воспроизводству носителей самого передового классового сознания. Поэтому в первую очередь строительство объектов профессионально-технического образования. Педагогическое училище уже действует, новая кирпичная трудовая школа второй ступени (средняя) уже почти готова, три деревянных школы первой ступени (начальных) в различных стадиях строительства.

В этом году, Маркс даст, начнётся строительство трёх фабрично-заводских училищ

Верст десять на юго-запад от Ульяновска, в небольшом, живописным, ещё не изгаженным человеком уголке природы – уже практически возведён посёлок педологов, где Фридрих и Екатерина Залкиндт (в девичестве Катя Олейникова) уже приступили к воспитанию первых представителей поколения «Next», по методике супругов Никитиных.

Здесь же заложен первый камень в основание нашего с профессором Чижевским Наукограда. Пока всё предельно просто и по самому минимуму – искусно вписанные в природный ландшафт, научные лаборатории, вычислительный центр, опытно-экспериментальный цех… Затем, как мы с ним надеемся, всё это превратится в Политехнический университет со студенческим городком и прочими атрибутами советского Иттона или Кембриджа.

После завершения проектирования массового «универсального» двухэтажного кирпичного здания – могущего в случае нужды переформатироваться из четырёх– квартирного жилого – в общественное здание соцкультбыта (в предприятия общепита и торговли, в объекты здравоохранения и образования и так далее…), произошла их «обкатка» в Ульяновске – когда по всему городу их было построено около десятка штук.

В частности, по настоянию Каца Абрама Изральевича – произошло «обновление» здания волостного отдела НКВД. Правда пришлось проект немного доработать – разместив в подвале так называваемый «допр».

Мини-тюрьму предварительного заключения, то есть.

Такая прорва народу – приезжего и как перепуганного плодящегося на месте, где-то должна жить, верно?

Вследствие этого произошло расширение Проспекта Мира близ «Домостроительного комбината» и превращение его в Ильичевский микрорайон. Строительный отдел «ОПТБ-007», с моей и божьей помощью спроектировал его комплексно: широкие прямые улицы, площадь Ильича с райкомом, сквер Труда с фонтаном, начальная школа, детский сад-ясли, районная больница, стадион, двухэтажный Инженерный городок…

Ну и «жилой массив» из деревянных «ульяновских» домиков.

Самое же главное: на небольшой площади между Волисполкомом ВКП(б) и Волостным советом – уже отлили постамент, обложили его гранитом и теперь ждём обещанной «сверху» статуи Ленина с протянутой рукой.

* * *

Однако, это всё так – по мелочи.

Главное у нас впереди.

Этой зимой у нас в «ОПТБ-007» наконец-то появился настоящий архитектор из самого Ленинграда(!!!) – Александр Александрович Прасолов… Молодой ещё – сорока нет и, ревнивый – как шекспировский негро-европеец Отелло. В отличии от нашего «главного энергетика» – убившего любовника сексуально неудовлетворённой им супруги, питерец расправился с женой-изменщицей и, отсидев основной срок в Крестах – пришёл к нам досиживать последние полгода.

Естественно, заполучив в своё полное и беспрекословное подчинение такого ценного кадра, я постарался загрузить его по полной и даже чуть больше.

– «Город-сад»? – вопросил вновьиспечённый Начальник архитектурно-строительного отдела «ОПТБ-007», увидев мои наброски-эскизики.

У меня на будущее советской архитектуры было своё собственное мнение, основанное на имеющемся «послезнание»:

– Отставить «город-сад», как устаревшее буржуазное планирование! Мы здесь строим «социалистический город». За Вами – генеральный план развития Ульяновска, Александр Александрович.

Кроме того, я предоставил Прасолову всю документацию по зданиям-павильонам прошедшей в августе прошлого года «Всероссийской выставки»:

– Центр города изобразите вот так… В виде и духе «конструктивизма». Знакомо Вам сие современное архитектурное веяние?

– Конечно, Серафим Фёдорович!

– Только вместо временных деревянных павильонов, должны быть капитальные здания – построенные на века! Срок – три месяца.

– «Три месяца»? – тот в панике, – я не могу так быстро…

– Или не хотите?

– НЕ МОГУ!!!

Набычив брови, плотно наезжаю:

– Не можете – научим, не хотите – заставим! У нас здесь трактор – буквально за месяц спроектировали и воплотили в металле… А он, видите ли – «не может» генеральный план социалистического города составить. Прикрепляю к Вам трёх чертёжников из местной молодёжи, флаг в руки, барабан на шею – и вперёд!

Чертёжников-зэка, тех – кто мог перенести мою компьютерную графику на обычный хроноаборигентский ватман, остро не хватало и, за вполне конкретные дополнительные «плюшки» – уже имеющиеся обучали молодых ульяновцев. По большей части, они набирали себе в ученики юных художников из школьной изостудии – те обучались черчению несравнимо быстрее, чем просто ребятишки «с улицы».

Тоже, такая же история: незаметно помогал питерцу-ревнивцу-мокрушнику с расчётами, а так – тот творил вполне самостоятельно.

Чуть позже, увидев что тот справляется обвыкнув – даю нагрузку:

– За Вами ещё здание Ульяновского железнодорожного вокзала, Сан Саныч.

– Уууу…

Ишь, как обрадовался! Того и гляди в обморок хлопнется.

– И надо бы поторопиться, чтоб летом участвовать на «Международной выставке современных декоративных и промышленных искусств» в городе Париже… Знаете про такую?

Выпадает в осадок:

– Да, откуда ж?

Вот и, мне из «послезнания» доподлинно известно, что в этом – в 1925 году, с апреля по октябрь месяц в Париже будет происходить «Международная выставка декоративного искусства и художественной промышленности», на которую уже видимо пригласили Советский Союз.

А когда именно она откроется и прочие нюансы – мне неведомы.

Но побывать там обязательно надо – есть у меня кой-какие многообещающие задумки.

– Так теперь знайте! И кровь чтоб из носу – но весной проект должен быть готов. И причём – лучший из лучших проект…

Рисунок 53. Здание в стиле «Хай-Тэк».

Гордо выпячиваю грудь:

– …Ведь мы ж – НКВД!

Обречённо вопрошает:

– В каком стиле проектировать здание Ульяновского вокзала?

Для близира морщусь, затем как осенило:

– В архитектурном стиле «Хай-Тек».

Тоже, морщит лоб – напрягая память:

– Как Вы сказали? «Хай-Тек[63]63
  Хай-тек (high-tech) – стиль в архитектуре и дизайне, развившийся из позднего модернизма в 1970-х и нашедший широкое применение в 1980-х. Хай-теку присущи предельный прагматизм, технологичность, обеспечение архитектурой простоты обслуживания, «сложная простота» конструкции, скульптурная форма, гипербола, структура и конструкция как орнамент и, даже анти-историчность и монументальность.


[Закрыть]»? Я не знаю такого стиля.

– Правильно – его ещё не существует и, Вы должны его открыть.

– Кто? Я?!

– И Вы тоже. Так что через недельку жду от Вас первые эскизики проекта железнодорожного вокзала, по которым весной должен быть изготовлен масштабированный макет.

Ишь, как обрадовался! Того и гляди – «Кондратий» его обнимет.

Этим летом – парижская выставка, осенью-зимой начнём строить.

Впрочем, у Александра Александровича Прасолова вскоре появились помощники.

Осенью 1924 года, как кажется уже рассказывал, к нам совершенно случайно «залетел» и надолго обосновался инженер-строитель из Германии. Вот он и разработал проект супермодерногого Ульяновского железнодорожного вокзала и нового здания артели «Красный трактир», получивший новый брэнд – АО «Ульяновский гостиничный комплекс» состоящего из ресторана «Red tavern» и пятиэтажного отеля «Five red stars».

* * *

«Социалистический город», «город социалистического типа», или просто «соцгород» – это направление в архитектуре массовой застройки будет «бзыком» архитектурно-планировочных, научно-исследовательских, плановых органов и советской общественности с начала 1929 года – с момента начала осуществления Первого пятилетнего плана социалистической индустриализации СССР.

В первоначальном стадии проблема массового строительства и изменения облика бурнорастущих городов, почему-то виделась преимущественно в направлении создания в новых городах полного обобществления бытового обслуживания. Некоторые, самые «упорото-радикалистые», даже высказывался за немедленную и радикальную ломку домашнего хозяйства – уничтожение отдельных кухонь, расселение детей отдельно от родителей. Были вполне серьёзные предложения о постройке в соцгородах больших «домов-коммун» только для взрослых с предоставлением каждому человеку отдельных комнат только для сна, другие же хозяйственно-бытовые процессы – приготовление и прием пищи, дефекализация, активный или пассивный отдых, половое совокупление с партнёром, чтение и прочее – должны происходить в специальных помещених таких домах.

Как и многие другие подобные прожекты – подобные «заскоки» остались на бумаге и, это однозначно к лучшему. Народ во время первых и последующих пятилеток, преимущественно жил в бараках и в землянках – да ещё и радовался, что хоть там им «жизненное пространство» досталось. Ибо, на практике индустриализацию проводили люди – которым приходилось выбирать между «Сциллой и Харибдой» желаемого в мечтах и реализуемого в бетоне и стали.

Я же, строя свой Ульяновск, не впадая в крайности – хотел подать пример такого социалистического города – какой по моим убеждениям должен и возможен быть в существующих на тот исторический момент условиях.

* * *

С Горьковским автозаводом (до 33-го года «Нижегородским» – «НАЗ»), я и Ксавер начали сотрудничать – когда его ещё в проекте не было. Ещё задолго до принятия правительственного решения об его строительстве, то бишь. Близ площадки, где в 1929 году начнётся возведение этого гигантского предприятия – недалеко возле деревни Монастырка, где слияние рек Ока и Волга – на пять лет раньше началось возведение рабочего посёлка «Комсомольский» из комплектов быстросборных домиков «Ульяновского домостроительного комбината». Члены бригад артелей АО «Жилстрой» – уже набившие руку в сборке домиков в прошлом году на строительстве Проспекта Мира и, здесь не оплошали – за весенне-летне-осенний сезон успев собрать и довести до ума около сотни таких нехитрых строений. Хотя до самого Нижнего Новгорода – этот посёлок находился довольно далеко и, Ксавер постоянно бухтел по этому поводу:

– Глаза твои где были, когда площадку выбирал?

Я за словом в карман не лез:

– Там же где и твои – в смете! Если бы я в черте города выбрал – ты б, без штанов своих фильдеперсовых остался.

Но пустовать они не остались: жилищный кризис в столице губернии – свирепствовал не хуже чем в самой Белокаменной и в «Петра творенье» и, горожане – были согласны к каждодневным довольно продолжительным пешим прогулкам, лишь бы потом выспаться в человеческих условиях. Да оно и для здоровья очень полезно – об чём регулярно и очень назойливо подчёркивалось в газетной и уличной рекламе «Жилстроя» на афишах и билбордах.

Так что мой деловой партнёр скулил недолго: через созданный на подставные лица жилищно-коммунальный кооператив, он сдавал «ульяновские домики» нуждающимся в жилье поквартирно, но гораздо чаще – покомнатно (в первый год в основном рабочим завода «Двигатель Революции», находящегося ближе всего) и имел с этого неплохой навар – которым со мной по справедливости делился.

– Одно не понимаю, Серафим, почему такое название – «Комсомольский»? – недоумевал тот, – по-человечьи нельзя было наречь, что ль?!

– В следующем году узнаешь, Ксавер, имей терпение.

На 1925 год – планов громадьё!

Что, в пока ещё волостном Ульяновске – что в губернском Нижнем Новгороде… Да ещё этот «полу-мафиози», «полу-подпольный миллионер», войдя во вкус – решил начать собирать ульяновские домики в Москве и Питере. Где он доставал кирпич на печи, стекло для окон, железо для металлических элементов и прочий дефицит – самому Господу только известно, а я боюсь даже предположить.

Ибо тогда придётся, закинув за спину «тревожный сидор» – в НКВД топать!

Я впрочем, не против сдаться пролетарскому правосудию… Так ведь это придётся собственноручно «явку с повинной» писать. А это мне совершенно в лом. Ибо руки привыкшие к «клаве», глаза к монитору компа, а мозги к «Ворду» – решительно отказываются писать на бумаге стальным пером что-нибудь длиннее собственной подписи. С самого момента «попадалова», в случае крайней нужды – я кому-нибудь надиктовывал текст…

Такая вот фигня!

Однако, я не про то.

Уже летом 1925 года наметился острый дефицит рабочей силы.

Нет, нет и ещё раз «нет» – массовая безработица никуда не делась!

Просто с тогдашним «гегемоном», частнику или даже кооператору – возни и хлопот было через край. Основной «кадровый» состав бригад АО «Жилстроя» – профессиональные строители из староверов, но их мало. В Ульяновске особых проблем насчёт этого нет: нанимаемые сезонные рабочие – все из местных и особо они не борзеют, ибо наша «троица» – Анисимов, Кац и я, держит их в ежовых рукавицах. Для ихней же пользы, кстати…

В Нижнем же – всё по-другому!

Свободная рабсила «с бору по сосенке»: «права» свои знают «на зубок» – среди ночи разбуди и спроси – ответят так, что «от зубов будет отскакивать». Но про обязанности вспоминать не любят и, чуть-что не по-ихнему – волынят и бузят.

«Сверхурочные? Сдельщина? Увольнение за опоздание? За пьянку на рабочем месте?!

ЗА ПРОГУЛ???

Да, это же – эксплуатация пролетариата! Зачем мы революцию делали и за что кровь вашу проливали? Даёшь «повремянку», право свободного посещения места работы и право не отвечать штрафами за дела кривых рук своих!».

Вру, скажите?

Да, чтоб я сдох!

Трудовое законодательство на стороне рабочего класса. Советская власть, средства массовой информации, общественное мнение, все как один – рвут за пролетариат хрип. Стоит только хоть одному – самому захудалому люмпену пожаловаться, что его права ущемляют – как тут же у работодателя начинаются конкретные проблемы со всеми соответствующими инстанциями и со всеми вытекающими последствиями…

Чаще всего печальными.

Столкнувшись с этим явлением Ксавер запаниковал и спустил было на меня «Полкана». После длительной гневной тирады, он с полной безнадёгой махнув рукой, от меня отвернулся:

– Зря я тебя послушал!

– Не кипишуй, партнёр! Найду я тебе мотивированных строителей: работать будут практически бесплатно и причём – с песнями!

Буквально в двух словах и на пальцах объясняю свою задумку и, тот хватается за голову:

– Ох, подведёшь ты меня под цугундер…

Как могу успокаиваю:

– Да, ты не очкуй! Я уже сто раз так делал.

* * *

Если уже писал – то повторю вновь: проблема жилья в описываемую мной эпоху НЭПа – была куда более острая, чем продовольственная или положим – финансовая. Крестьянин, воспользовавшись предоставленной возможностью – более-менее накормил страну, а привлечённые еще Лениным ещё старые царские специалисты – кое-как, но укрепили рубль.

Но жильё времён Империи значительно обветшало или вообще – было уничтожено в бурную «эпоху перемен», а новое – практически не строилось…

Особенно сильно жилищная проблема била в первую очередь по детям и молодёжи!

Средняя площадь составляла немногим более четырёх «квадратов» на одного человека, что было вдвое ниже минимальной советской нормы. Три четверти семей проживало в одной комнате, в которой не было ничего, кроме одной кровати на всех и стола с парой лавок. Поэтому в отличии от моих современников, дети 20-х годов не имели не только отдельной комнаты – но и собственного угла, или даже кровати.

Только треть советских школьников спала на кроватях – хотя бы вместе с двумя-тремя родственниками, остальные примащивались на ночлег на сундуках, на стульях или лавках, на полу или даже…

На кухонной плите!

Более половины учащихся жили в тесном, душном, тёмном и нередко сыром помещении. Спали вместе с родителями, братьями и сёстрами или другими разнополыми родственниками. Все «житейские» действия (в том числе и сексуального характера) происходили открыто и на глазах друг друга…

УЖАС!!!

У рабочей или студенческой молодёжи, дела обстояли – как бы не ещё хуже.

Общежития (которые тоже – далеко не «айс») в большинстве случаев – доставались не всем, а снять свой угол – было не по карману.

В половине всех случав, советскому студенту приходилось жить-обитать на городских окраинах или за городской чертой, ночевать в учебных аудиториях, в университетских библиотеках. Некоторые студенты-медики на ночь занимали места на препараторских столах в анатомических кабинетах…

И это ещё счастливчики.

Спящих студентов нередко можно было встретить на вокзалах, в вагонах поездов, на скамейках в скверах, на чердаках и в подвалах домов и даже…

В ночлежках среди преступников!

Этот веселый и находчивый контингент, прям как в одном из рассказов О. Генри – не редко шёл на лёгкие правонарушения, чтоб выспаться «по-человечьи».

Наиболее тяжко приходилось семейным студентам. Даже в общежитиях, отдельных комнат – практически ни у кого из них не было. Наиболее относительно благоприятный вариант – когда несколько семейных пар проживали вместе в одной комнате. Гораздо чаще же, это когда супругам приходилось либо проживать раздельно в мужских и женских комнатах, либо совместно, но с другими студентами «в нагрузку».

Разумеется, ни о какой нормальной семейной жизни в таких условиях речи быть не могло.

В результате страдали все: супруги – не имевшие возможности уединиться и вести автономное хозяйство, их соседи по комнате – ощущавшие свою «вину» за создание женатым неудобств, родившиеся дети – которые с ранних лет ежедневно слышали нецензурную лексику и видели откровенные сцены взаимоотношений между полами.

Если молодому человеку после окончания школы «повезло» попасть не в ВУЗ, а в Рабоче-Крестьянскую Красную Армию или точно такой Флот – то это вовсе не означает, что он очутился в неких «райских кущах», о чём трубила официальная пропаганда.

Вооружённые силы любой страны – сколок общества со всеми его проблемами и, РККА – одна из опор установившегося режима, не являлась в этом ряду каким-то счастливым исключением.

Кроме неизбежных моральных и физиологических лишений, на новобранца в большинстве случаев – обрушивались бытовые проблемы и, жилищная – одна из самых острейших.

Кубатура доставшихся от Русской Императорской Армии казарм – не дотягивала и до половины нормы на человека. Сами помещения, порой «времён Потёмкина и покоренья Крыма» – морально устарели, обветшали и, не ремонтируемые длительное время – зачастую находились в аварийном состоянии.

Однако и тех не хватало!

Многие части и подразделения РККА размещались в случайных, не предназначенных для проживания и абсолютно не пригодных для этого зданиях. Сырость, холод, стеснённость – когда на одних нарах спали по двое – по трое, приводила к вспышкам инфекционных заболеваний. Тиф, менингит, туберкулёз, дизентерия или на худой конец – обыкновенная вшивость.

Добавьте сюда извечный для русской армии недостаток питания красноармейцев, проблему с их обувью и обмундированием, медобслуживание – уровнем ниже даже ветеринарного…

Какая «боеспособность», нах?!

Если же выпускнику школы не повезло от слова «вообще» и, он всего лишь сумел устроиться на завод или фабрику, то… Про условия жизни рабочей молодёжи в общежитиях и говорить не хочется.

Ибо, кроме матерных – иных слов не будет.

Невыносимо было наблюдать всё это, поймите!

Возможно я – слишком впечатлительный, возможно – мне «больше всех надо», или же я – «слишком много на себя беру», но я решил вмешаться в подобную ситуацию и, по мере своих возможностей и удаче – решительно переломить её.

Не получится?

Ну, что ж… Зато на смертном одре – перед тем как покинуть сей говённый мир, я не лукавя скажу:

– Я сделал всё, что смог!

И со спокойной совестью испущу дух…

«Мертвіи бо срама не имуть»!

* * *

Прихожу в Губком РКСМ, где уже плотно обосновались наши ульяновские ребята и, где был также главный штаб «Ударных комсомольских отрядов по борьбе с хулиганством» (УКО) и, с ходу им вставляю клизму со скипидаром и сосновыми иголками:

– Забронзовели вы, ребятишки! Расслабились, на высокие места забравшись! Однако, как быстро вы забыли опыт своих предшественников! А меж тем, я вас учил учиться – не на своих, а на чужих ошибках. И этот опыт должен был вам подсказать: расслабишь «булки» – отымеют, как ту сучку!

Неписанный закон работы с подчинёнными: прежде чем что-то объяснять, ставя задачу – надо их предварительно хорошенько вздючить, для улучшения восприимчивости.

Те переглядываются как громом поражённые, недоумевая – что, мол, на него нашло.

– Боюсь, что борясь с хулиганством, товарищи, мы лечили не саму болезнь – а её симптомы. И вместо того, чтоб уничтожить это позорное для социализма явление – загнали его «в подполье»! На бытовой уровень, то есть.

Немой вопрос в глазах: «Что на него нашло?», сменился другим: «Что он там опять затеял?».

– Да, в чём же дело? Объясни, Серафим!

– А давайте мы с вами завтра с утра (как раз выходной день – суббота) пройдёмся по рабочим и студенческим общежитиям – глядишь и, сами всё поймёте.

Ефим Анисимов заметно оживившись – наконец то появилось новое «живое» дело, поднял руку вверх:

– Ну что, товарищи? Создаём комиссию Губисполкома РСКМ? Кто «за»? …Принято единогласно, Елизавета, запиши в протокол!

Чувствуется отцовский стиль – «яблочко от яблони», как говорится…

Конечно, я не придумал ничего нового и ранее подобные «комиссии» время от времени тоже создавались и совершали проверки в…

В «образцово-показательных» общежитиях!

Например: завода «Красное Сормово» – находившемся в привилегированном положении из-за своего революционного прошлого во времена Самодержавия. Но заводов в Нижнем Новгороде – сотни, далеко не все они считались «колыбелью стачечного движения» и, не все из битком набитых бараков при них – могли считаться «образцово-показательными».

И я повёл своих ребят именно туда!

* * *

В субботу вечером в Губисполкоме, Ефим Анисимов, приложив к подбитому глазу холодную мокрую тряпочку, угрюмо резюмировал:

– Хорошо, что ты взял с собой «наган», Серафим…

Я, хоть слегка побаливала нижняя челюсть, в правом ухе до сих пор звон, а левое колено конкретно опухло после удара каким-то дрыном, весело процитировал великого русского классика:

– Плохо жить в деревне без «нагана», а с «наганом» – хорошо!

Растрёпанная и расхристанная Елизавета Молчанова, выглядевшая – как Медуза Горгона после бурной ночи, проведённой на колхозном сеновале с царём Леонидом и его тридцатью тремя спартанцами – крайне возмущённо:

– Нет, ну какая сучка – та пьяная стерва! Я ей про воспитание её же детей, а она мне… Вот, смотрите – «пролетарку» порвала!

В ответ, несколько философски:

– Нарожаешь своих – поймёшь её, «воспитательница».

– Да, я лучше…

Глаза в глаза:

– Утопишь их как котят?

Покраснев, та смущённо умолкает.

Кондрат Конофальский – большое горячее и болящее сердце, близоруко щурясь – ибо очки потерял в недавней потасовке, когда он пытался толкнуть в бараке речь – а в него запустили деревянной табуреткой:

– Товарищи! Так жить нельзя! Не им – нельзя жить в таких диких условиях, ни нам – равнодушно наблюдая, как живёт простая советская рабочая молодёжь!

«Там», мне приходилось читать – как жила «советская рабочая молодёжь» на великих стройках Первой пятилетки и я железно решил: хоть здесь – на строительстве нижегородского автогиганта, но эту ситуацию исправить.

Поэтому перестав массировать болевшую челюсть (зубы, вроде все целы), я встав, одёрнул свою кожанку и со всей решительностью заявил:

– И МЫ ТАК ЖИТЬ НЕ БУДЕМ!!!

* * *

Далее, всё уже по давно накатанной колее – как в прежней истории с операцией «Хулиганов нет»: пропагандистская пиар-компания в печатных СМИ, письма читателей, срач в комментариях, митинги на предприятиях, демонстрации на улицах…

Наконец письма во все инстанции и после того, как «старшие товарищи» дали добро (а куда они денутся?) при Нижегородском Губкоме РКСМ был создан штаб движения, а затем первые «Ударные комсомольско-молодёжные строительные отряды» (УКМСО).

Но чаще, с моей лёгкой руки их стали называть «Красные бригады».

В заветной поэтической тетрадочке Марка Бернеса по этому случаю, срочно обнаружился марш «Красных бригад», который распевали демонстранты и, который тут же стал хитом сезона:

 
«Hеба утpеннего стяг…
В жизни важен пеpвый шаг.
Слышишь: pеют над стpаною
Ветpы яpостных атак.
 
 
И вновь пpодолжается бой,
И сеpдцу тpевожно в гpуди,
И Ленин такой молодой,
И юный Октябpь впеpеди.
И Ленин такой молодой,
И юный Октябpь впеpеди.
 
 
Весть летит во все концы:
Вы повеpьте нам отцы –
Будут новые победы,
Встанут новые бойцы.
 
 
И вновь пpодолжается бой,
И сеpдцу тpевожно в гpуди,
И Ленин такой молодой,
И юный Октябpь впеpеди.
И Ленин такой молодой,
И юный Октябpь впеpеди.
 
 
С неба милостей не жди,
Жизнь для пpавды не щади.
Hам pебятa в этой жизни
Только с пpавдой по пути.
 
 
И вновь пpодолжается бой,
И сеpдцу тpевожно в гpуди,
И Ленин такой молодой,
И юный Октябpь впеpеди.
И Ленин такой молодой,
И юный Октябpь впеpеди.
 
 
В миpе зной и снегопад…
Миp и беден и богат…
С нами юность всей планеты –
Hаш всемиpный стpойотpяд.
 
 
И вновь пpодолжается бой,
И сеpдцу тpевожно в гpуди,
И Ленин такой молодой,
И юный Октябpь впеpеди.
И Ленин такой молодой,
И юный Октябpь впеpеди[64]64
  Песня советского композитора Александры Пахмутовой на стихи Николая Добронравова


[Закрыть]».
 

Письма во все инстанции и после одобрения «в верхах», как и «Ударные комсомольские отряды по борьбе с хулиганством» (УКО) – новое молодёжное движение было одобрено в самых верхах. Посёлок Комсомольский же – был объявлен комсомольской и, само собой разумеется – ударной коммунистической стройкой губернского значения. Первая улица, строящаяся бойцами стройотрядов – была названа «имени Жданова».

Это Ефим Анисимов – хорошенько «лизнул» своей «крыше»!

Подхалимаж?

Конечно!

Если ради дела, то почему бы и нет?

Тем более, не натурально же в самом деле – а говоря образно. Осудит только тот конченный лузер, хронический неудачник – который всю жизнь на диване провалялся, палец о палец не ударив – лишь «мрия» о каких-то «великих» свершениях. В реале же, а не «в виртуале»: если хочешь чего-то достичь – приходится кроме всего прочего, прибегать и использованию человеческих слабостей. В том числе и теша тщеславие – исподволь присущее людям «власть предержащих».

Это того стоило: 1-й (ответственный) секретарь Нижегородского Губкома ВКП(б) оказал как движению, так и самому строительству – просто-таки бесценную поддержку!

Мало того, через него же и, через Сергея Кирова – движение ударных молодёжно-комсомольских строительных отрядов стало общесоюзным. В разных регионах, конечно, по-разному – где-то густо, где-то пусто… Всё очень сильно от руководителей на местах зависит – а там были разные люди, разные их типы.

Но в целом моя задумка удалась и даже сверх ожидания: АО «Жилстрой» получило вполне достаточное количество рабочих рук – чтоб выполнить почти всё мной задуманное, а Ксаверу – принести контроль над значительной частью рынка малоэтажного строительства в России.

Подпольный мафиози не забывал со мной делиться, я – вкладывать денежки в свою растущую «подпольную империю».

Худо ли это?!

* * *

Бойцом, или чаще – «коммунаром», таких «Красных бригад» – можно было стать лицам обоего пола, достигшим 14 лет и, что весьма не маловажно – только предварительно подав заявление о вступление в комсомол. Таким образом, число членов этой молодёжной организации в Нижегородской губернии – за год возросло как бы на порядок.

Это было замечено в самом «верху» и значительно добавило авторитету Ефиму Анисимову, теперь считающимся всесоюзным лидером и этого движения – наряду с «антихулиганским».

Прибавило авторитета и невесть откуда взявшемуся у него…

Гонору!

Это, меня начинало не в шутку беспокоить:

– Ефим! Только не заносись. Запомни: ты всего лишь – «кадровый резерв партии», а не «шановный» польский шляхтич. Поэтому не надо так разговаривать со Ждановым.

Товарищ, явно не понимает:

– Как «так», Серафим?

– Так, как – ты! Не глупый – сам поймёшь.

Призадумывается, затем:

– Согласен, меня частенько заносит… А как надо?

Подыскиваю подходящие слова и, найдя их:

– Когда в следующий раз будешь общаться с вышестоящими товарищами из ВКП(б), напряги воображение и представь на их месте… Меня!

Представьте: школа с математическим уклоном, ученики всерьёз увлечённые «царицей наук» и учитель – умеющий увлекательно и внятно всё объяснить по теме урока. Вот стиль моего общения с ульяновскими ребятами.

– И ещё… Ефим, откуда это «барство» из тебя попёрло, скажи? Ты почему с рядовыми комсомольцами таким тоном разговариваешь? Ты кто? Великий князь Владимир Андреевич?!

– Нет, не…

– А они тебе кто? Шлюхи из Мариинского театра оперы и балета?! Лакеи, подносящие тебе в «Метрополе» ананасы и рябчиков?

Тот, красно-свекольно покраснев, не зная куда глаза со стыда девать:

– Серафим…!

– А глядя на тебя со стороны – можно так подумать!

Конечно, я несколько преувеличиваю, но тенденция есть. В общении с нижестоящими, того тоже «заносит» – чем невыгоднейшим образом отличает он отца. Фрол Изотович никогда себе не позволяет «барственные нотки» в голосе – даже во время разносов подчинённых за проступки, которые у его сына – лидера нижегородских комсомольцев, нет-нет – да проскакивают.

Тот, в большом недоумении и даже в обалдении – поэтому начинает мямлить:

– Ну… Не знаю… Сам не замечаю, как… Научи, Серафим!

– Хорошо, давай потренируемся! Позови-ка к себе в кабинет какого-нибудь рядового комсомольца.

Того осенило пониманием моего замысла:

– Как на репетиции в театре?

Согласно киваю:

– Как в нём самом! Давай зови и начинай об чём-нибудь разговор… Только, не об шибко отвлечённом. Если будет что-то не так, я буду покашливать.

«Случайная жертва» – серо и блёкло даже в «пролетарке» выглядевшая юная комсомолочка, недоумённо поочерёдно посматривала на нас обоих: один – несёт какую-то несусветно-дикую пургу, другой – как чахоточный кашляет. Но где-то через полчаса «репетиции» – произошли серьёзные подвижки, я сказал «верю» и, после пары чашек чая с сахаром и бубликами, горячего рукопожатия и слов благодарности напоследок – она была отпущена восвояси.

– Ефим! Напоминаю тебе ещё раз: ты – лидер группы наших «альпинистов». Ты – должен быть очень осторожным, рассчитывать каждый свой шаг. Иначе, нам своей цели – «сияющей вершины власти», не видать как собственных ушей!

– Да, я всё понимаю, Серафим. Да, я никогда про это не забываю.

Однако, что-то в его голосе и взгляде, мне начинает не нравиться… По-моему, он начинает терять свой первоначальный азарт спортсмена – идущего на покорение недосягаемой горной вершины.