Текст книги "Между Сциллой и Харибдой (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 63 страниц)

На каждом деревообрабатывающем предприятии, не важно – государственном или частном, одна и та же картина: терриконы этих отходов – жёлтые, ещё свежие, посеревшие от времени и уже почти чёрные.

Впрочем, приходилось мне видеть подобное и в своё время.

Парадокс, да?!

На одном предприятии не знают, что делать со стружками-опилками, а буквально на соседнем – цельные деревья целенаправленно гонят в них, для изготовления древесно-стружечных (ДСП) и древесно-волокнистых плит (ДВП).

Издержки так называемой – «плановой» экономики, одним словом.

Всё ждал, когда он подобно «Отцу русской демократии» вопросит:

«– Но удобно ли?».

Но жалкая пародия на настоящего «Турецко-поданного» стойко молчала, преданно поедая меня «голубыми брызгами». Поэтому пришлось досадливо крякнув – сказать, казалось бы, «не к селу, ни к городу»:

– По сравнению с нашей концессией, это деяние – хотя и предусмотренное Уголовным кодексом, все же имеет невинный вид детской игры в крысу.

ДСП или ДВП мне пока производить не под силу, но я уже стал задумываться об массовом искусственном разведении грибов. В «той» жизни, выйдя не пенсию я подобной хернёй довольно успешно занимался и обладал некоторыми знаниями и определённым опытом. Одни из них: трюфеля, шампиньоны и навозники – выращивают на навозных кучах. Другие: вешенки, кольцевики, опята – в ящиках или мешках с опилками.

Впрочем, про «грибочки» под водочку – я кажется уже рассказывал, да?

* * *

Через месяц, чуть позже, был подписан договор об сдачи в аренду акционерному обществу «Красный лесхимпром» площадей леса после вырубки, действующий на всей территории Нижегородской губернии. Государственные лесозаготовительные хозяйства, выбирали только самую ценную древесину и, после них найти на лесосеках – можно было всё что угодно, за исключением утонувшей Атлантиды, конечно.

Мой леспром развивался стремтельно.

Уже летом 1925 года, АО «Красный лесхимпром» состояло из нескольких территориальных управлений – действующих даже далеко за пределами губернии, те в свою очередь из артелей-бригад – тщательно подчищающими за лесозаготовителями места вырубок.

Это было воистину золотое дно.

Клондайк!

ЭЛЬДОРАДО!!!

Наши артели, работая на хозрасчёте, подбирали буквально всё – вплоть до многолетних слоёв опавшей сосновой хвои, из которой гнали эфирное масло для мыловаренной и парфюмерной промышленности.

Из «некондиционных» деревьев, так называемых «хвостов» – верхушек и даже достаточно толстых сучьев, на лесопилках и деревообрабатывающих цехах принадлежащих АО «Красный лесхимпром», изготавливалась всяческая полезная строительная мелочёвка – плинтусы, наличники, шпунтовка, отдельные элементы окон и дверей.

Или на худой конец – самые обычные дрова, которые реализовывались предприятиям, учреждениям и частным лицам.

Но, главный «ништяк» на вырубках, это огромные – чаще всего сосновые пни. Хроноаборигены, конечно же знали им цену и, даже иногда использовали их за неимением лучшего…

Но попробуй – выкопай-выдерни его из земли-матушки!

Это надо американского Кинг-Конга звать и до сытой отрыжки кормить его блондинками-девственницами.

«Блондинки-девственницы» – нам и самим пригодятся, для вполне естественных надобностей. Главная роль в корчевании пней, вместо той пиндосовской мартышки-переростка – была отведена гусеничным трелёвочным тракторам, оснащённых механизированными винтовыми домкратами с широкими стальными поддонами. Пни, буквально – выдёргивались из земли и после очистки от песка, перерабатывались на мобильных установках-дробилках в технологическую щепу.

Из последней (так же как из остатков веток, сучьев и всего прочего – найденного на местах вырубок), предварительно высушив – на предприятиях АО «Лесхимпром» получали пиролизом древесный уголь, «попутный газ» и дёготь.

Про древесный уголь, думаю всё понятно: он шёл «на собственные нужды» – как топливо, реализовывался предприятиям и частным лицам. Поговорим про дёготь, ещё иногда называемом «варом», «смолой», или «русским маслом» – в тех странах, в которые он испокон веков продавался на экспорт.

Видов дёгтя, в зависимости от вида древесины и способов перегонки – много, как песчинок на пляже[77]77
  Только за границу, только соснового дёгтя, Россия отпускала пяти сортов:
  Однорубежка – самая жидкая смола, совершенно чистая и легко стекающая со щупа.
  Двурубежка или жидкая серянка – чистая, гладкая, но не икрянистая, вязкая и намного гуще предыдущих сортов.
  Трёхрубежка или густая – смола гуще вышеописанных и значительно мелкозернистая.
  Четырёхрубежка или икрянка – густая крупнозернистая смола.
  Печная смола – самая густая и самая чёрная смола.
  Вязовская смола.


[Закрыть].

Областей его применения – просто не считано!

«Дягтекурни» – широко распространённые предприятия местного «химпрома», имеющиеся чуть ли не в каждой деревушке, расположенной в лесистой местности. Это технологической устройство, имело вид обыкновенной ямы с уплотнённым глиной наклонным дном – по которому и стекали продукты перегонки в специально подставленную ёмкость.

Естественно, такой пещерный примитивизм – по ходу известный ещё неандертальцам в Ледниковый период, меня не устраивал – от слова «ваще»!

И порывшись в своём «послезнании», я выдал через «ОПТБ-007» конструкцию реактора полунепрерывного действия, которую стали серийно производить на предприятиях «Красного рассвета», в кооперации с некоторыми другими заводами. Это такая стальная «бочка» – диаметром два с половиной метра, в которую сверху периодически закидывают сырьё, а снизу – так же «порционно», выгружают уголь. Жидкие и газообразные же вещества, выделяются и отбираются постоянно.

Среди газообразных продуктов пиролиза – особенно интересен метан, которого содержится около пятой части от всего объёма. Однако, отделить его от водяных паров, углекислого и угарного газа – «геморрой» ещё тот!

Поэтому весь газообразный продукт пиролиза, стали прогонять через специальные «проточные» ректоры, перегоняя весь содержащийся в них углерод в техническую сажу – сырьё для производства чёрной типографской краски и ценную добавку в резину автомобильных колёс, повышающую их износостойкость.

Жидкие же продукты пиролиза, куда более интересны.

Сосновый дёготь – тёмная, густая и липкая жидкость, тяжелее воды и с характерным «копчённым» запахом. В отличии от березового, он – из-за высокого содержания креозота, не применяется в выделке кож. Сосновый вар столетиями использовался как средство от гниения в основном в строительстве и судостроении – так как он образует прочную плёнку на поверхности, что препятствует впитыванию воды. Им просмаливали не только строения и борта лодок и кораблей – но и, канаты, паруса, а также – верхнюю одежду матросов, рыбаков и бурлаков.

Сперва, не упуская возможности заработать на продаже дёгтя в его исходном виде, я со временем перешёл на его более глубокую переработку. Ведь кроме вышеупомянутого, очень полезного и крайне нужного в хозяйстве креозота (применяющегося даже в виде топлива для «Мужиков»), из сосновых пней получали не менее полезные скипидар и канифоль.

Скипидар в основном шёл на продажу как растворитель красок, однако чуть позже научились производить из него камфару. Это вещество имеет самое широкое применение: от медицины и парфюмерии, до производства целлулоида, средства от моли и флегматизатора для взрывчатых веществ.

Канифоль, кроме флюса при пайке – применяется в бумажной промышленности, в производстве искусственного каучука и кожи, пластмасс, лаков и красок.

Фриц Ратценберг – немец-химик, случайно попавший на «Завод контрольно-измерительных инструментов им. Кулибина» при Ульяновской воспитательно-трудовой колонии – из-за пофигисткого отношения к делу какого-то совслужащего в Москве, оказал неоценимые услуги в деле становления нашего химпрома… Но оказался довольно изрядной сволочью.

Если, Бог даст – доживу до победного «45-го», то первым делом – найду его в Германии (да, хоть из самого «Фюрербункера» – за яйца вытащу!) и, хорошенько набью ему его рыжую арийскую харю!

Ладно, про это как-нибудь потом.

* * *

Артели АО «Красный лесхимпром» – подчищали всё за государственными лесозаготовителями, оставляя за собой…

Нет, не пустыню – сельскоугодья!

Стоял как-то на тщательно очищенной от пней, отдельных частей деревьев и прочего мусора, территории и приговаривал:

– Землицы то сколько! Лепота…

«А не замутить ли на место очищенных от пней вырубок, – вдруг неожиданно для самого себя подумал, – какой-нибудь «агро-холдинг?»

Подумал и замутил.

Конечно, была серьёзная проблема в том, что наша нижегородская землица (подзолистый суглинок да супесь) – плодородна не более, чем окаменевший скелет самки динозавра в палеонтологическом музее.

В какой позе из «Кама-сутры» к ней не примащивайся – здорового потомства не дождёшься!

Местные аграрии в их вечной борьбе на выживание – обычно сжигают лес и подлесок на росчистях, чтоб хоть немного поднять урожайность внесённой в почву древесной золой. Я же такой возможности не имел – да и не особо желал её «иметь», как нормальный мужик – высушенную мумию царицы Нефертити. Ибо, по моему мнению – дешевле землю золой от сожжённых денежных купюр удобрять.

Здесь, имелась ещё вот такая «фишка»…

Парадокс в том, что самое дешёвое, самое распространённое и пожалуй – самое эффективное удобрение, имелось в избытке и даже более того. Я имею в виду самый обыкновенный навоз – в большинстве своём коровий. Из-за необычайно длительного периода стойлового содержания скота – порядка семи месяцев в году, навозом – буквально под самые крыши изб, были завалены все местные сёла.

«Как же так, – спросите, – у них дети – каждый неурожай мрут с голодухи как мухи, сами от него пухнут – как Вини-Пух после эпично-неудачной вылазки за мёдом, а они не догадываются или ленятся вывезти навоз на поля».

Другие, если не в глаза скажут – так подумают:

«Пизд…ишь ты всё, как Троцкий!»

Нет, местные пейзане вовсе не тупые, наоборот – необычайно хирожоп…пые бестии. Ни в коем случае не ленивые, наоборот – не по уму энергичные и предприимчивые пройдохи. А я ничего не выдумываю в их адрес – как сперва можно подумать, я лишь констатирую реально-упрямые факты. Крестьяне прекрасно знают значение отходов жизнедеятельности организмов и по мере возможности – удобряют ими свои огороды и поля…

Те, что поближе.

Проблема в том, что эти самые поля – которые необходимо удобрять скотским дерьмом, довольно редко находились непосредственно рядом с населёнными пунктами.

Плотность населения в Среднем Поволжье удручающе низкая – просто ничтожная по сравнению с западноевропейской. Участков пригодных для земледелия – критически мало и, они разнесены на значительные расстояния – бывает вёрст за пять, десять, а то и более друг от друга и, от селений – где накапливался навоз. В свою очередь недостаток органики в почве, заставлял применять необычный, совершенно неизвестный всему остальному цивилизованному миру агротехнический приём – периодическое забрасывание пашни в перелог или залежь, что ещё больше расширяло «географию»[78]78
  Кто интересуется: Милов Л.В. «Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса».


[Закрыть] земледелия.

Россия, это вам не Япония, где кое-как одетый в дырявое кимоно косоокий рисовод – мог успеть перетаскать дерьмо в собственной соломенной шляпе на рисовую делянку, за время цветения сакуры у подножия Фудзиямы!

Кроме того, за две войны подряд и, без того – незначительное лошадиное поголовье, значительно сократилось – мобилизуемое в армию наравне с мужиками. Лошадь, да будет известно – мрёт на войне в три раза чаще человека. Ведь тот, в случае критического для здоровья недостатка хавчика – может сожрать своего четвероногого друга (да, даже и двуногого!), а вот более совестливая лошадь своего хозяина – нет, никогда и ни за что.

По крайней мере, мне такие случаи не известны…

Короче, большинство мужиков вернулось с войны домой, а гужевая тяга – осталось на полях сражений в виде обглоданных воронами костей… Пахать надо, а на чём? Рабочую лошадь, между прочим – четыре года выращивать надо и, лишь на пятый год – давать ей полную нагрузку.

Это вам не трактор!

Летом, вывозить навоз на поля – элементарно некогда и некому: всё трудоспособное население – способное держать вилы или вожжи, находится в состоянии перманентной запарки – осуществляя битву за урожай.

Без всякого стёба – великую битву за жизнь!

Зимой же, берегли драгоценных лошадей и дорогие корма для весенней посевной страды. В лучшем случае – коль вообще невмоготу, вывозили мешающий навоз за околицу, на ближайшее поле, луг или вовсе – на лёд реки. Естественно-природная канализация, так сказать.

В худшем – оставляли гнить, где он есть.

Было бы на Нижегородчине лето более сухим и продолжительным – навоз бы сушили на Солнце, хранили кизяки под навесом и использовали как топливо.

Но, увы…

И здесь всё не слава Богу!

Из-за постоянно пасмурно-серого неба, промозгло-сырого климата (впрочем, нередко сменяющегося иссушивавшими суховеями) навоз не сох, а «утилизируясь» естественным путём – годами гнил огромными кучами прям посреди селений, распространяя удушливое зловоние.

* * *

И я засучив рукава, взялся за дело!

На бывших вырубках, отдельными посёлками (но обязательно неподалёку от уже существующего крупного селения или торфяных разработок) сперва организовывались весьма малочисленные агропромышленные артели – имеющие мототелеги, трактора и прочее необходимое оборудование. Только обученные по специальной программе специалисты и менеджеры: подсобных или сезонных рабочих – набирали из местных.

После этого заключались договора с крестьянами-частниками и местными подразделениями «Главторфа».

Специально сконструированные сани с железными полозьями, в которых обычно впрягали по два «Мужика» – могли «пярдячим паром», за раз не спеша утащить тонн двадцать-тридцать сыпучих веществ. Холявный навоз – за вывозку которого мужики нередко ещё и, приплачивали и менее холявная торфяная «вскрыша» – за которую приходилось давать взятки должностным лицам, вывозились, перемешивались в бурты и оставлялись «созревать».

Уже была создана и отработана специальная технология и, в созревшие навозные кучи вносились споры грибов. Трюфеля, что-то у нас не задались, шампиньоны – так себе, а вот белые и серые навозники…

Впрочем, про про эту отрасль грибоводства – надо рассказывать отдельно и, обязательно на трезвую голову.

Ну, вы уже в курсе почему, да?

Задумка моя на ближайшее будущее такая:

После съёма с холявного навоза не менее холявного урожая грибов – идущих на переработку в чернила или на производство «Грибного порошка» против диктатуры пролетариата, в эти бурты будут заселяться красные маньчжурские (или маньчжурско-чуйско-владимирские) черви. Пропустив всю органику через свою прямую кишку, те отправляются корм домашней птице. Получившейся гумус – будет разбрасываться по полю, запахиваться плугами, под посадку кукурузы…

БУГАГАГА!!!

Что вы, я не враг своему народу.

Я прекрасно знаю пословицу: «Если хочешь разориться быстро – играй на скачках. Если с удовольствием – заведи любовницу. Ну, а если желаешь предварительно помучиться – займись сельским хозяйством». Поэтому, никакой пшеницы, ржи, гороха или скажем – гречихи. Кроме последней, конечно, всё это в здешнем климате растёт весьма хреново и, здешние хлеборобы – работают по сути «на …овно», потребляя почти всё ими произведённое.

Поэтому – только технические культуры и конкретно…

КОНОПЛЮ!!!

Да, не – я не курю, не подумайте и вам не советую. Хотя…

Если вы – сильно пьющий, так лучше уж курите!

Рисунок 67. Советское правительство хорошо понимало значение каннабиса для трудящихся и награждало ударников труда в этой отрасли специальными почётными значками.

Конопля – при хотя бы малейшей агрокультуре и, хоть какой-то заинтересованности работающих в результатах своего труда – давала просто диковинно-рекордные урожаи.

Ведь, это тот же сорняк!

Она отлично произрастает на местных переувлажнённых пойменных, окультуренных перегнойно-болотных почвах и осушенных торфяниках.

Хотя эпоха расцвета производства конопляного волокна, когда его российский экспорт в звонкой монете превышал такой же от всех других традиционных предметов вывоза[79]79
  К 1740 году Россия становится самым крупным производителем пеньки в мире. Доля доходов от экспорта конопляной продукции превысила прибыль от торговли мехами, лесом и железом вместе взятыми. В год вывозилось более 32 тысяч тонн пеньки, 300 тонн веревок и канатов, 2 тысячи тонн конопляных семян и 3 тысячи тонн конопляного масла.


[Закрыть] – осталась в далёком прошлом вместе с эпохой расцвета парусников, этой культуре отведено очень важное место в советской экономике.

Конечно, конопля перерабатывалась на ста сорока фабриках, в то время как хлопок – на более чем четырёхсот. Но один-единственный существенный нюанс: своего хлопка не хватало и его приходилось ввозить, тратя дефицитную валюту. Да к тому же среднеазиатский хлопок был низкокачественным – грубым и коротко– волоконным.

А русская конопля, наоборот – лучшая в мире!

Она экспортировалось – принося весомую прибыль в вечно пустующую государственную казну.

Кроме экспорта, из волокон конопли для внутреннего потребления изготавливают шпагат, веревки и канаты, брезент, парусину и мешковину, рыболовные сети и пожарные рукава. Из ее семян давили конопляное масло, которое имело самый широкий спектр применения – от кондитерского производства до мыловарения и лакокрасочной промышленности.

Советское правительство, после удаления из него Сталиным наиболее упоротых большевиков, значение этой культуры хорошо понимало и уделяло это отрасли повышенное внимание. В годы первых пятилеток были разработаны и запущены в серийное производство специализированные машины для уборки и переработки конопли. Среди коноплянноводов поощрялось стахановское движение, а лучшие из них – награждались почётными значками, медалями и орденами СССР.

Однако, это всё будет происходить в тридцатые годы. Пока же, в ожидании Мировой революции, топовая верхушка большевиков – ни о каком «каннабисе» и не мечтала.

* * *

Кстати, о канабисе…

Весной 1925 года в Чуйскую долину за одноимённым («чуйским», стало быть) дождевым червём, отправилась экспедиция вермикологов. В её составе – кроме самих учёных, курсантов Ульяновской школы вневедомственной милиции – для охраны, наиболее активных, говорливых и общительных (и надоедливых) представителей ульяновской комсомольской организации – для установления связей с местной общественностью, корреспондентов ульяновской газеты «Красный глас» – для освящения события и увековечивания его для истории и, прочих… Находились трое врачей из «Клиники душевных болезней» при Военно-медицинской академии в Ленинграде. Из группы будущего профессора Николая Ивановича Бондарева, который под моим патронажем и финарсированием от «Красного рассвета» – проводит эксперименты по лечению безнадёжного алкоголизма курением марихуаны.

Так сказать – вышибая клин клином!

Первые результаты экмпериментов весьма обнадёживали и эти трое, должны были изучить культуру курения этого наркотика в нашей Средней Азии, сравнить это явление с нашим русским алкоголизмом и определить – какое из этих двух зол злее.

Я, кстати, своей воли не навязывал – как решат, так и будет.

В составе Чуйской научной экспедиции, находился и мой «офицер по особым поручениям» – начинающий, но подающий большие надежды жулик, мошенник и аферист Ипполит Степанович…

Фамилию его не скажу, потому что она у него всякий раз разная.

Уже год, как его знаю, но до сих пор не пойму – почему он, получив от меня какую-нибцдь крупную сумму денег на очередную аферу – «кинув», меня не свалит?

Как-то не удержался и спросил. Так, знаете, что он мне ответил?

– Мне с Вами интересно, Серафим Фёдорович!

– В смысле?

– Вы всегда что-нибудь новенькое придумываете, а я так не могу.

Понятно… Отличный исполнитель, но обладающий крайне скудной фантазией придумать что-нибудь своё. Когда-нибудь, он всё-таки свалит – поднабравшись опыта и постарается прихватить побольше моего добра.

Но это будет потом, а пока:

– Ипполит Степанович! Установите кто из тамошних «сусликов» – самый главный «агроном» в Чуйской долине, материально заинтересуйте, с их помощью наладьте сбор «сырья» и отправку по указанному адресу в Ленинград…

Согласно сведениям, найденным в «послезнании», для приготовления «травки» используют верхушечную часть растения – метёлки, листья, цветы, мелкие стебли. Сборкой «пластилина» – смолки и пыльцы, для производства более сильного наркотика – гашиша, я решил не заморачиваться.

Глава 34. Прогрессоры тоже плачут…

Если меня по предварительному сговору не одолел склероз с маразмом, то непосредственно после «попадоса» я решил «заклёпкоманить» в очень редком стиле прогрессора – «попаданец-тихушник», по принципу: «делаем добро и бросаем его в воду».

Сперва, вроде получалось: я действовал «под прикрытием», стараясь особенно не высовываться, не выпендриваться и, если уж вмешиваться в естественный ход истории – то в очень редком случае, когда без этого обойтись нельзя.

Как в случае с Крупской – вставшей поперёк моих прогрессорских хотелок военно-прикладного характера.

Однако, тот же случай сорвал с моих глаз розовые лошадиные шоры: благодаря моим хлопотам-заботам Надежду Константиновну сняли со всех должностей и назначили возглавлять вновь организованный Музей В.И. Ленина в Горках.

Казалось бы, я добился своего: почётная ссылка-заключение, своими словами говоря – об лучшем и мечтать не приходится.

…Думаете, легче стало?

Квак бы, не квак!

Не успел я даже позлорадствовать – не то, чтобы порадоваться, как вместо Крупской – главным цепным псом литературы и искусства, центровым идеологом советского образования, назначили вторую жену главы Коминтерна Григория Зиновьева – Злату Лилину, особь на порядок ещё более упоротую. Тут же, вновь послышались утихшие было речи, о усилении борьбы с «мещанством», о изъятии детей из семей с целью их изоляции от «тлетворной мелкобуржуазной среды» и воспитания из них настоящего «коммунистического человека».

Причём, одним лишь словесным поносом дело не обошлось!

Вновь с усердием, заслуживающим лучшего применения, стали шерстить детские библиотеки – изымая из них вредную литературу, вроде сказки Ершова «Конёк-Горбунок» и особо любимого мной в детстве «Робинзона Крузо».

Чем же он ей не угодил, спрашивается?

Советской молодёжи навязывалась установка, что позитивен лишь коллективный труд, совместные усилия и единая цель. А тут некий индивидуалист, выглядевший для юношества настоящим героем и примером для подражания, который не только выжил в одиночку – но и приручил диких коз, построил лачугу, наладил свой быт…

Негр с прикольным женским именем «Пятница» – попал к нему в самом конце истории, уже на всё готовое и, явно не для работы на плантации – а чтоб скрасить холостяцкий быт главного героя.

По мнению же Златы Лилиной, человек в одиночку попавший на необитаемый остов – обязательно должен сдохнуть, чтоб не противоречить марксисткой теории.

Однако!

Вновь стали гнобить современных, но идеологических писателей вроде Корнея Чукотского.

Начались новые, ещё более «смелые» эксперименты с самоуправляемостью школьных детских коллективов и «много вариантностью» методов обучения. Школы с продлённым днём, школы-клубы с правом свободного посещения в течение полного дня и изучением предметов по выбору…

Ещё бы эта тупая тварь «ЕГЭ» (не к ночи будет помянут!) ввела, для полного народного счастья!

Примером для массового подражания, стали считаться Петроградские школы-коммуны эпохи Военного коммунизма, когда Зиновьев рулил Петросоветом, а Злата Лилина под его патронажем – во всю ширь своей богато-убогой фантазии, экспериментировала с образованием в Северной столице.

И это очень серьёзно.

Причин, приведших к трагедии сорок первого года – столь много, что никакому попаданцу и, даже сплочённой группе последних – не под силу изменить что-то таким кардинальным образом, чтобы вместо отступления за линию Днепра – РККА вышла б к зиме 1942 года, хотя бы на линию Вислы.

Чудес не бывает, деточки!

Первейшей из причин, я считаю низкий уровень образования советского среднестатистического призывника – как бы не на порядок, уступавшего его немецкому «коллеге»… Среднестастистический «фриц» в рогатой каске на голове и карабином «К96» в руках – горожанин. Массовый красноармеец же, в лучшем случае – недавний выходец из сельской местности, только вчера скинувший лапти и научившийся кое-как читать и писать. В Германии уже давно стало повсеместным среднее образование, а у нас же – едва-едва начальное успели ввести.

В технологичных войнах 20-го века – это звучит как смертный приговор.

А про качество образования – благодаря таким «педагогам» как Крупская да Лилина, да их шеф Луначарский – я уж вообще молчу!

Как это исправить, как устранить причину военных поражений лета 1941-го даже за предвоенных десять лет?

Сперва нужно выучить учителей, построить школы, затем восемь-десять лет учить будущих бойцов и младших командиров. Как ни старайся, какие усилия не прикладывай и средства не вкладывай – а раньше 50-х годов, достаточно грамотного советского призывника не получишь.

А тут ещё сами себе на яйца наступаем – козлиными ногами всяких там луначарских-прелюбодеев, да тупых баб – жён да подруг высокопоставленных вождей под его началом!

И главное, что до изрядного тремора в руках меня напрягало: стали создаваться выездные комиссии от Наркомпроса, с целью выяснения обстановки с народным образованием на местах и «чисток» педагогического состава от идеологически вредных элементов.

От старых, ещё «царских» педагогов, если говорить своими словами – которых я по одному, буквально как жемчужины на ожерелье – подбирал со всего огромного пространства Советского Союза, через бюро по трудоустройству «Шанс».

До нас, в нашу глубинку, правда, пока не добрались…

Но это лишь пока!

Весьма информативные источники предупреждают: к зиме надо ждать.

Когда дошло, что с Крупской я «дал маху», у меня от бессилия опустились руки: от той «Жабы» то – я мог хоть знал что ждать-ожидать, используя своё «послезнание».

А эта, что в следующий момент выкинет?

Неизвестно, прямо-таки – «туман войны», как в компьютерных стратегиях!

Оставалось только с горечью констатировать: такое ощущение, что ни делай – сделаешь только хуже.

Впервые, я начал сомневаться в успехе своего «чистого заклёпкотворчества».

* * *

Следующий «удар мотыгой» не заставил себя ждать.

Долго… Сравнительно долго, мэтры отечественной «слаботочной» (радиоэлектронной) промышленности, как пользователи Сети – мелкого интернетского «тролля», по беспределу игнорили стержневую радиолампу и её изобретателя Василия Васильевича Путина (Пупкина).

И чем-то надо признаться, он действительно похож на «тролля», да!

Своей назойливой надоедливостью.

Я то, в принципе особо не парился на этот счёт.

Получая из Акционерного общества «Нижегородская радиолаборатория» (АО «НРЛ») стержневые лампы (уже размером с самый толстый маркер, а не в огурец как раньше), закупая со стороны конденсаторы, катушки и всё прочее, производя на месте довольно продвинутые по этим временам электрические разъёмы, выключатели-переключатели и корпуса из пластифицированного дерева – ульяновская артель «Красная волна», собирала радиоприёмники с логотипом «Red wave» и продавала их через торговые структуры «Красного рассвета» как «американские», с очень хорошей накруткой.

Я, состоятельным кротом из сказки про Дюймовочку – подчитывал через «Бухгалтерию 1С» доход и, был доволен как сказочный Чеширский кот – запертый на Масленицу в кладовке со сметаной.

А вот нашему ВВП, Энгельс бы его побрал – хотелось, если не всемирного – так хотя бы общесоюзного признания.

Вот этого я не понимал: ещё нет в СССР – ни Сталинских, ни Ленинских, ни Государственных премий и, всё «признание» заключалось в дифирамбах, да в почётных грамотах от ВСНХ…

Ну и на куя, спрашивается?

Сиди, пили потихоньку свои «заклёпочки» – а слава тебя найдёт. Не в этой жизни, так… Хм, гкхм…

Эх, молодёжь!

Прям, им всё сейчас подавай и немедленно – ждать они категорически не желают.

Тем более, над стержневой радиолампой – ещё работать и работать надо. Миниатюрность – на которую «клевал» клиент, это конечно очень хорошо… Но по многим параметрам, например по надёжности – она ещё довольно значительно уступает имеющейся «классике».

Однако при всём своём желании, я у каждого над душой стоять не могу. Вася писал, писал во все инстанции и научно-технические периодические издания и, в конце концов…

Дописался!

На него обрушился такой шквал критики, что бедный Вася весь испережевавшись – обликом стал походить на двух хоббитов из «Властелина колец», в самом конце этого сериала.

Причём, сразу на обоих.

Ничуть не удивляюсь: среди учёной братвы, как нигде больше – действуют волчьи законы борьбы за выживание. И не только среди советских учённых, уточню на всякий случай.

Как же так, спросите?

Ведь, даже дураку ясно-понятно: стержневая лампа – это научный и технологический прорыв. Что с её открытием и особенно массовым производством – на которое надо срочно бросить все силы и средства, советская радиопромышленность вырвется на передовые позиции в мире. Что Красная Армия, которая и так всех сильней – от самой тайги и до британских морей, с радиостанциями на стержневых лампах – станет сильнее даже самой себя и, немедленно принесёт народам мира освобождение от власти капитала и заскоки Златы Лилиной в области образования – с «конфискацией» детей от родителей…

Да, не может такого быть – ты всё выдумываешь!

Да, вот так!

И, вполне может быть, если за учённым совершившим какое-то эпохальное открытие – не стоит какой-то мощный «толкач».

* * *

Чтоб понять проблему, вкратце вспомним старую, но основательно забытую историю – про которую тем, кто имеет дело с учённой братвой – забывать никак нельзя.

Итак, где-то в начале-середине девятнадцатого века, в одном из лучших госпиталей Вены (где трудятся светилы европейской медицины – сплошь все академики да профессора) – просто дико-запредельная смертность от послеродовой горячки, доходящая до…

ЧЕТВЕРТИ(!!!) всех рожениц.

Прикиньте, да?

В самых кровопролитных сражениях той эпохи – геройской смертью погибал, как правило – лишь каждый пятый солдат, шедший грудью на пули, штыки, ядра и картечь…

Из женщин же, шедших рожать в лучший европейский госпиталь – совсем не геройски, зато очень мучительно – погибала каждая четвёртая и, это не считая умерших по той же причине младенцев.

Мороз по коже, да?

Так, в чём же дело, спросите?

Ответ дали вовсе не профессора с академиками – а какой-то совершенно «левый» венгр, по образованию юрист: в передовом европейском госпитале – царила прямо-таки пещерно-первобытная антисанитария. Дело доходила до того, что врачи и студенты-практиканты – после вскрытия в морге тел умерших от горячки рожениц, шли принимать роды у ещё живых – даже не помыв руки…

А ведь существование микроорганизмов, в том числе и болезнетворных – было уже давно научно доказано!

И, что вы думаете?

Профессора с академиками, да доценты с кандидатами – тут же осознали сою преступную халатность, всенародно покаялись что в течении долгих лет – убивали с особой жестокостью беззащитных женщин и невинных младенцев, схватили в руки тряпки и вёдра с карболкой и, принялись лично наводить идеальную стерильность – чтоб ни одна бацилла не пролетела к женщине во время священно-природного процесса деторождения?