Текст книги "Между Сциллой и Харибдой (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 63 страниц)

– Всего лишь учения – максимально приближённые к боевым! Думал, Вам понравится, тааащ…

– «Думали»? Если бы у Вас было чем думать…

Последовала примерно получасовая «выволочка», в течении которой – он меня «имел» как кавалергард гимназиста, а слушающие ухахатывались. Правда, мысленно.

Одно радовало – досталось не одному мне: сбежавший расчёт красноармейцев – тоже получил свою долю командирской «ласки» и в наказание добирался до полигона пешком.

Однако, по лицам командиров помладше вижу – «представлением» они впечатлились должным образом…

Для того всё и затевалось!

Ну а с комбригом вышла досадная – не предусмотренная планом «Особых маневров», организационная накладка.

Прав был Наполеон:

«После первого же выстрела, весь план сражения летит к чертям», тысячу раз прав!

* * *

Комбриг-военспец так на меня разобиделся, что дальше предпочёл ехать не в моём «Форде» – а с моими ребятами из расчёта на мототелеге.

Были и плюшки от лица командования – доставшиеся, правда не мне: бравому расчёту комсомольцев, доверили ещё раз продемонстрировать своё мастерство в меткой стрельбе – уже на полигоне.

Во время стрельб, все участники учений – незаметно съехались на полигон, а после их завершения – гордо продемонстрировали охреневшим гостям из столицы свою «боевую» технику.

Краскомы, несколько пренебрежительно:

– Так, они у вас – деревянные! А мы то думали…

На это, я:

– Главное – чтоб люди были из закалённой стали, как эти ребята! А ездящих да стреляющих «железяк» наделать для них – дело нехитрое.

В конце мероприятия, мои орлы построились и идеальным строем промаршировали перед комиссией, напевая «Красный марш» – нагло стыренный мной у компьютерной игры «Red Alert 3», с изрядно переделанным текстом[29]29
  Взято из видео «Радио Тарок» – «SOVIET MARCH – Red Alert 3 – RUSSIAN COVER»:
  https://youtu.be/GKvlt6rpb4Y.


[Закрыть], конечно:

 
– Советский Союз бьёт заклятых врагов
Империалистов, хозяев оков.
Вставай пролетарий – рви рабскую плеть,
И весь мир будет песню победную петь!
Под красное знамя, в единый Союз
Всех единяет Великая Русь!
В несокрушимый надёжный оплот
Где к коммунизму нас Ленин ведёт!
Вставай же с колен мир голодных рабов
Теперь мы едины и каждый готов!
Смелее, товарищ, порвём цепи зла –
Идёт борьба за правое дело!
Вперёд за победой для нашей страны,
Мы красному знамени будем верны!
И Ленин великий нам путь озарил
На этот подвиг он нас вдохновил!
Советский Союз бьёт заклятых врагов
Империалистов, хозяев оков.
Вставай пролетарий – рви рабскую плеть,
И весь мир будет песню победную петь!
 

Какой военноначальник не любит парады?

Поднимите мне веки и покажите такого!

В конце концов, Начальник комиссии ГАУ отошёл душой и даже подарил Саньке да Ваньке свой – ещё «дореволюционной работы» бинокль, за который они снова передрались…

Но со мной – до конца «командировки» не здоровался. Даже, несмотря на мой широкий жест – выразившийся в дарении «на пробу» одного образца «УАЗ-404» Главному артиллерийскому управлению РККА. В случае острой необходимости, мы с ним в общались через Поегли.

Ну, что тут скажешь?

Про такой случай лучше всего выразился «наш» Черномырдин:

«Хотели как лучше, а получилось – как всегда»!

Комиссия ГАУ провела повторные заводские испытания – расстреляв оставшийся боезапас, затем погрузила пушку и «уазик» на платформу, накрыла их брезентом и вместе с ними укатила уже на московский полигон для уже государственных испытаний.

* * *

Уже привык к хроноаборигентской бюрократической волоките по любому – совсем пустячному поводу. Часто бывает, решения о приобретении живой или списании павшей лошади, постройке или наоборот – сносе деревянного сортира, приходится ждать от вышестоящей инстанции – долгие месяцы, а то и годы. Поэтому, был приятно удивлён – когда уже в конце сентября 1924 года, из Москвы пришла срочная телеграмма от «пропавшего» было «без вести» Мартына Антоновича:

«Изделие приняли зпт назначен директором завода в Подлипках зпт ждите тчк».

Буквально через неделю он приехал – «здрасьте», как говорится!

Мартын Антонович Поегли – в новенькой командирской гимнастёрке с «разговорами» и синих «штабных» галифе, в «звездастой» командирской летней будёновке… Весь такой важный – в нарукавных нашивках, клапанах с перекрещенными стволами бронзовых пушек, с единственным рубиновым ромбом на чёрных петлицах с красным кантом…

Бросается мне на шею ещё на перроне:

– Здравия желаю, гражданин начальник!

Испуганно-притворно отстраняюсь от него, изумлённо таращась:

– Батюшки светы… Да ты, никак – енерал, Вашбродь!

Смеётся:

– «Ениралов», мы всех – того… В штаб к Духонину сопроводили! А я в данный момент, как видишь – комбриг: командир отдельного полка или бригады, что да – можно приравнять к первому генеральскому званию в старой армии.

Если не сразил меня наповал склероз: к нам в ИТК – он пришёл разжалованным из всего лишь командира полка. Ещё раз разглядываю с ног до головы и в обратной последовательности своего бывшего «питомца»:

– Ну, молодца, молодца… Поздравляю и жму руку от лица всего нашего дружного коллектива и от себя лично!

Выкатив глаза, тот:

– Я с товарищем Фрунзе разговаривал, представляешь? Вот, прям как сейчас с тобой!

Осталось лишь присвистнуть и произнести:

– Представляю, конечно… Но рекомендую впредь почаще общаться с товарищем Ворошиловым.

Впрочем, на эти мои слова он не обратил никакого внимания. Да и товарищ Ворошилов – пока на Северном Кавказе, где командует военным округом…

С ним особо не пообщаешься!

* * *

После всех «ритуалов» – положенных при встрече двух старых знакомых, единомышленников и соучастников в каком-нибудь деле, завожу главного «виновника» к себе в кабинет в «Красном трактире» и усадив в кресло напротив себя:

– Ну, давай – рассказывай, как ты «докатился» до такой жизни, товарищ комбриг.

Я уже знал, что наше изделие приняли на вооружение РККА под индексом «47-мм противотанковая пушка «Зверобой», чертежа ОПТБ-007», но хотелось «подробностей».

По словам Поегли – войсковые, а затем государственные испытания перед принятием на вооружение – наша пушка прошла просто идеально. Хотя бы потому, что сравнивать было не с чем – «конкуренты» на конкурс не явились.

Ибо не было их – конкурентов, то!

– Представляешь? С трёхсот аршин, корпус британского «Рикардо» – через оба борта навылет! А французский «Рено» – вообще разваливается как картонный по заклёпкам…

– Здорово! Сам того не ожидал.

– Твоя заслуга, кстати, Серафим!

Скромность наше, попаданцев – всё:

– А то здесь при чём, Мартын?

– Помнишь, я предлагал остроголовый снаряд, а ты настоял на тупоголовом…?

С придурковатым видом чешу в затылке:

– Сказать по правде – то был галимый стэб… Хахаха!

– Хахаха!

Вообще то, задумка была совсем иная.

Конечно, я не специалист по боеприпасам – но читал где-то, что «тупоголовый» бронебойный снаряд меньше рикошетит от брони под большими углами попадания. Ибо, благодаря форме головной части – он «перенаправляется» после соприкасания и, бьёт в неё – уже под прямым углом.

– Остроголовый снаряд просто бы пробил броню, а этот её – ПРОЛАМЫВАЕТ!!! Заброневое действие такое, что и никакого заряда взрывчатки не надо – никто из экипажа танка не выживет, ничего из механизмов и оборудования не уцелеет. Знаешь, какая это экономия народных средств?

Мысленно прикинув хрен к носу:

– Имею представление.

– Так что и наш бронебойный снаряд приняли на вооружение!

– Извини, поправлю: не «мой» – а «наш»! Нашего «Особое проектно-техническое бюро № 007».

– Ну, да! Так он и называется: «47-мм тупоголовый бронебойный снаряд чертежа ОСТБ-007».

Напомню: по договору, за каждое внедрённое в производство изделие нашего «чертежа» – Ульяновскому ИТЛ «капают» проценты, часть которых идёт в центральный «офис» НКВД РСФСР. На этом и строился весь мой расчёт с этой затеей.

Затем, несколько насторожено спрашиваю:

– А на толщину пробития брони испытывали?

Лёгкая смурная тень, солнечным затмением пробежала по его челу:

– Испытывали…

– Ну и, как?

– По бронепробиваемости, увы – не дотягивает до заявленных сорока миллиметров на пятистах метрах и причём сильно.

Вот же блин, а?!

Такая же шняга была и с «сорокапяткой» – не пробивала она в 1941-ом лобовую броню новейших немецких танков.

Комбриг, тут же легкомысленно махнув рукой:

– А какая разница? Танков с такой бронёй у империалистов нет. Так государственная комиссия в своём решении и записала.

Я настаиваю:

– Нет, то нет… Не спорю! Но лет через десять могут появиться. И не просто более толстая броня – но и с цементированной поверхностью вместо гомогенной, сиречь – однородной.

Тот, отмахивается:

– Вот когда появятся – тогда и будем думать! Пока же, орудие официально принято на вооружение РККА и, артиллерийскому заводу в Подлипках поручено переделывать морские «Гочкисы» в противотанковые. Установочную партию в тридцать орудий надо сдать уже в конце этого года.

Мартын Антонович явно находился под действием эйфории после своего успеха, повышения по службе и сейчас с ним разговаривать бесполезно. Отложим эту проблему на потом – время у меня ещё есть.

– И это ещё не всё, – он показушно-гордо выпятил грудь, – приказом по Наркомату и ГАУ, я назначен главным конструктором и заведующим производства на этот артиллерийский завод… Это в Подмосковье.

– Я знаю, где это, – и тут интересуюсь, – ну и как обстоят дела на заводе?

Отводит глаза в сторону:

– Завод в подмосковных Подлипках – это и не завод пока… Это хаотичное нагромождение зданий, завалы эвакуированного из Петрограда в 18-ом году оборудования и, дикое скопище эвакуированных вместе с ним питерских пролетариев – его растаскивающих и пропивающих. А так называемый – «красный директор», мать его так, разтак и разъэдак – ни рыба ни мясо и, всячески им потакает!

Бодрится, излишне оптимистично, на мой взгляд:

– Ну, ничего! Я наведу на заводе порядок!

Переспрашиваю задумчиво:

– «Питерские пролетарии», говоришь…?

И, затем ободряюще улыбнувшись:

– …Ну, флаг тебе в руки и барабан на шею, товарищ комбриг! А если будут какие проблемы – знаешь куда и к кому обращаться за помощью.

Глава 13. Задание на летние каникулы

Однако, от скучных «заклёпок» вернёмся к нашим… «Литературным талантам»!

Алмаз, лишь тогда становится бриллиантом – когда огранён, соответствующим образом оправлен и вставлен среди подобных себе в диадему на голове какой-нибудь блистательной, желательно – королевской особы.

То же самое и с писателем: его талант лишь тогда заиграет всеми гранями – когда примкнёт к какому-нибудь, желательно – популярному на тот момент литературному течению. Короче, если я хочу стать писателем влияющем на умонастроения в стране – мне самое время определиться с кем я.

Помните, пешковско-горьковское: «С кем вы, мастера культуры?».

Конечно, прежде чем «определиться» – надо проанализировать ситуацию. Инфы в компе на этот счёт не так уж и много, поэтому этой весной по приезду в Москву – пришлось совершить рекогносцировку «на местности», частенько прибегая к помощи не по годам пронырливого Мишки Барона.

* * *

Итак…

На мой непредвзятый взгляд, парадоксы «НЭПа» проявляли себя наиболее ярко в области культуры. Официально власть называла это «культурным строительством», а меж тем – «идущий процесс» более напоминал мне какую-то неуправляемую и непредсказуемую вакханалию в умах и сердцах. Если что-то и «строилось», то – Вавилонская башня посреди Содома и Гоморры.

«Лихие 90-е», да и только!

Невероятное сходство – если не принимать во внимание изменившуюся технику, архитектуру, моду и так далее… Усреднённо же говоря: все подвижки в области культуры в 1920-е годы обусловливались противостоянием «революционаризма» и «традиционализма» – а в скучные подробности вдаваться не будем.

«Фишка» на мой взгляд была в том, что литературно-политические установки правящей компартии в 1920-е годы – не были столь уж идеологически-жёсткими (лишь бы не было откровенной антисоветщины) и, определялась больше практическими соображениями.

С другой стороны, на идеологическом фронте властям гораздо чаще приходилось бороться – не с открытым противостоянием с идейными врагами, а с попытками говорить от ее имени многочисленных «леваков» – стремящихся быть «большим католиком, чем Папа Римский».

Наконец, большевики не имели собственной эстетической концепции – для неё просто-напросто ещё не сложились пока условия. В принципе, деятели культуры могли бы им в этом помочь и куда эффективнее, чем официальные пропагандисты… Однако довольно скоро выяснилось: люди власти и люди творчества – не понимают друг друга, от слова «вообще». В России всегда непросто было выбирать между эмоциями и образом – с одной стороны, логикой и результатом – с другой.

А ведь Революция поставила «властителей человеческих душ» именно перед таким выбором!

И вот здесь, деятели культуры и искусств оказались не на высоте – вместо ответа на вопрос заданный им временем, они предпочли бегство от него. Бежали как в прямом смысле этого слова, «ногами» – эмигрируя на Запад, так и в переносном – в своём творчестве. Это «виртуальное бегство» принимало различные формы: одни делали вид – что все еще пребывают в дореволюционном прошлом, другие – устремлялись в неведомое будущее, треть…

Иной раз наблюдался просто фантастически-дикий симбиоз того и другого!

Имело место быть возрождение духа «серебряного века» в пародийно-гротесковой форме и, явления – вовсе уже маловразумительные.

* * *

Итак:

 
«Куда пойти
Куда податься,
Кого найти
Кому отдаться…».
 

«Серапионовы братья» – одна из наиболее влиятельных литературных групп, образовавшаяся в 1921 году. Это в основном прозаики: К. Федин, Вс. Иванов, М. Зощенко, В. Каверин, М. Слонимский, М. Шагинян, Н. Никитин.

Имена то, какие!

«Какие глыбы, а? Какие матёрые человечищи!». К таким и подходить то, без охраны страшно…

Не менее мне известные – И. Ильинский, Р. Зеленая, М. Жаров и другие, тусовались в Мамонтовском переулке, в кабаре с многозначительным названием «Не рыдай», где частенько бывали В. Маяковский и С. Есенин. На Большой Молчановке располагалось кафе-клуб «Странствующий энтузиаст» или «Мансарда Пронина». Несколько долее существовал ресторан «Дома писателей» в «Доме Герцена» на Никитском бульваре, порядки в котором достаточно живописно описаны М. Булгаковым в его шедевральном «Мастере и Маргарите».

У этих определенно был заметен дух какого-то отчаянного литературного юродства…

Нет, не пойдёт.

Литературное объединение «Кузница и Октябрь», созданная в 1920 году группой пролетарских писателей – которые выйдя из «Пролеткульта», образовали при «Наркомпросе» подотдел и стали выпускать журнал «Кузница». Среди этой тусовки, мне известен пожалуй лишь Фёдор Гладков, собирающийся написать роман «Цемент». Группа с самого начала противопоставила себя дореволюционным «упадническим» литературным направлениям – символизму, футуризму, имажинизму, не признавала НЭП, в то же время идеализировала пролетариат, воспевала романтику его труда, «поэзию металла и машин». Писатели и поэты этой группы считали (на 80 % они были выходцами из дореволюционной интеллигенции), что пролетарская литература должна организовать психику и сознание рабочего класса, а он в свою очередь должен переустроить мир.

Журналы этого литературного объединения «На посту», «Октябрь»… Кроме того, сотрудничество с широко известным «сверхпролетарским» журналом «Молодая гвардия» – печатным органом ЦК РКСМ. Позже, эта группа сольётся со всем известным РАППом (Российская Ассоциация Пролетарских Писателей), созданном в следующем году.

Мда… Лучше уж в бассейн с крокодилами нырнуть!

Глаза буквально, чуть ли не разбегались – но проанализировав культурно-литературную жизнь страны, я выбрал для сотрудничества так называемых «Конструктивистов». Это литературное объединение было основано весной 1920 года, группой писателей и поэтов – среди которых, мне пожалуй известен лишь поэт Эдуард Багрицкий.

Журналы, с говорящими сами за себя названиями: «Красное студенчество», сборники «Смена всех», «Госплан литературы» и наконец…

«Бизнес»!

Не поверите, но был в СССР журнал с таким названием.

Их стиль – любовь к сухим цифрам статистики и математических расчётов, деловая речь, цитаты из документов, только проверенные и только по делу факты. Конструктивисты заявляют, что они используют всякий новый возможный прием без формального канона. Прежде всего, конструктивизм акцентировал связь с мировой культурой и пропагандировал теорию «искусства-жизнестроения». Стиль эпохи – стиль техники, вершина его – Америка Генри Форда.

Мои собратья по духу – «заклёпочники», короче!

«Конструктивизм», это не только направление в литературе – но и в изобразительном искусстве в целом, зародившееся в 1915 году и существовавшее в течение первой половины двадцатого века сперва в СССР, а затем в ряде других странах. Это направление часто рассматривают как источник и составляющую часть «Интернационального стиля» и как одно из течений, определивших развитие «Нового видения»…

Ну, это уже попёрла философия и, мы её ловким финтом обскачем!

Считается, что конструктивизм в архитектуре – единственный стиль 20 века, придуманный в России и перенятый на Западе. Навряд ли, это так: ведь всем известная «Эйфелева башня» – тоже конструктивизм.

Архитекторы – сторонники это направления считали, что в проектировании сооружения должны быть органично включены все элементы – не исключая рекламные щиты, громкоговорители, часы и так далее…

Идеологами конструктивизма цели были поставлены вполне благие и понятные: смягчение социальных контрастов и противоречий, решение жилищных проблем и повышение комфортабельности жилищных условий для населения. Исходя из этого, архитекторы-конструктивисты 20-х годах проектировали здания и сооружения, городские улицы и магистрали, районы и целые жилые комплексы.

В тридцатые годы политическая ситуация в стране диаметральным образом изменилась. Новаторство авангарда не только вышло из моды у партийного руководства, но и подвергалось им жёсткой критике. Сперва, имел место так называемый «постконструктивизм», затем на смену романтично-утопическому, по революционному строго-аскетическому стилю – пришёл пышно-избыточный сталинский неоклассицизм.

* * *

Однако, меня в этот раз более интересовал конструктивизм как литературное направление.

Я поспел как никогда вовремя: весной 1924 года в Москве была создана «Группа ЛЦК» (Литературный центр конструктивистов). Я в его создании тоже участвовал, хотя, даже не на вторых – а «на пятых-десятых» ролях. Мой принцип не выпячиваться и я ему всегда бескомпромиссно следую. Зато со многими литераторами – «братьями по духу» перезнакомился – разузнав кто и чем дышит.

Лидер конструктивистов-литераторов был тоже не из «пролетариев»!

Дед, старшего меня всего на год Ильи Львовича Сельвинского – кантонистом пехотного полка участвовал в последней Русско-турецкой войне, отец по его словам: «был меховщиком, а затем, разорившись – превратился в скорняка»… Но последнее утверждение – скорее всего «дань моде».

Но после окончания гимназии в 1919 году, сам Илья сменил множество профессий: сельхозрабочего, юнги на морском судне, рабочего консервной фабрики, грузчика, натурщика, циркового борца…

Короче, про жизнь так называемого «пролетария» знает не понаслышке. Или же врёт в биографии, выдавая себя за пролетария – явление в те годы довольно нередкое.

Хочешь жить – умей вертеться!

Он принимал участие в Гражданской войне на стороне красных, сидел в тюрьме у белых, учился на медицинском факультете университета в Крыму, доучивался уже на юридическом факультете… В 1921 году перевёлся на факультет общественных наук Московского государственного университета и в прошлом году закончил его. Писал эпические поэмы и вот-вот должен был выпустить первый их сборник.

* * *

Был у меня с последним разговор:

– Рад приветствовать в наших рядах, Серафим! К сожалению, среди молодёжи не часто встретишь поклонника конструктивизма…

– Может, всё дело в подаче материала, Илья? На мой взгляд, слишком «сухо» излагаете вы – как свои идеи, так и научно-технические в целом. А молодёжь надо именно увлечь!

– Ну, а что делать? «Суха теория, мой друг…».

Подсказываю:

– Хм, гкхм… Может, жульнальчик какой технический замутить? Где вместе с фантастическими произведениями, печатались бы материалы научно– и технического содержания в виде популярных статей.

– «Замутить»? – словечко ему видать понравилось, – конечно, надо замутить! …Постой, как Вы сказали? «В виде популярных статей»?

Задумывается:

– Надо бы то, надо… Вопрос только в средствах на собственное издание и «популярных статьях» для него.

Проницающе-внимательно смотрит на меня. Я, не моргнув глазом:

– На первых порах могу помочь вам со «спонсором» и с написанием статей по наиболее ходовым «заклёпкам». Могу даже название журнала подсказать: «Техника-молодёжи[30]30
  В реальной истории, советский и российский ежемесячный научно-популярный и литературно-художественный журнал «Техника – молодёжи» издаётся с июля 1933 года ЦК ВЛКСМ.


[Закрыть]». Ну, а дальше сами крутитесь – режим общий!

Рисунок 18. Обложка журнала «Мена всех».

У меня есть скаченные из бездонных хранилищ Инета номера за пару десятков лет «старых» советских журналов «Техника – молодёжи», «Моделист-конструктор», «Юный техник» и даже – «Юный натуралист». Причём первый из них – скачан в виде статей по рубрикам. Кроме того – несколько научно-популярных книг, вроде «Теории решения изобретательских задач» Альтшулера – которую уже изучил Кузька-Домовёнок и его команда. Подгоняя под «стандарты» эпохи, материалов в печать вполне должно хватить – как минимум лет на пять.

Наша молодёжь будет более технически-подкованной – разве это не даст вполне определённый положительный эффект к грозному июню 1941 года?!

– «Замутить», «ходовые заклёпки», «крутитесь»…, он как будто пробовал эти словечки на вкус.

– Молодёжный сленг наших ульяновцев.

Мои ребятишки подхватывают мои словечки – привнесённые из 21 века, только влёт!

Обговорив все детали и договорившись о следующей встрече – где всё будет решено уже конкретно и, перед прощанием Сельвинский участливо интересуется:

– А каковы ваши дальнейшие планы, Серафим? Фантастика?

– К сожалению нет. Роман «Марс – наш!», видимо, будет первым и единственным в этом жанре. Дальше думаю написать цикл военных повестей… Ну, а там видно будет – зарекаться не буду.

Моё литературное творчество, будет как огонь снайпера: редким – но метким, ибо и без него мне есть чем заняться.

Про дальнейшую судьбу Ильи Львовича Сельвинского инфы у меня нет – надеюсь, минует его горькая чаша конца тридцатых – начала сороковых годов[31]31
  Прожив бурную и в общем то достойную жизнь, Илья Сельвинский умер своей смертию в 1968 году.


[Закрыть]…

* * *

Другой отец-основатель литературных конструктивистов – Корнелий Люцианович Зелинский, происхождением был из польских шляхтичей очень древнего рода. Старше нынешнего меня на шесть лет, Корнелий в 1918 году закончил философское отделение историко-филологического факультета работал военным корреспондентом, редактором и даже секретарём Совнаркома на Украине. Ныне он подвязался в Москве литературным критиком и считался одним из основоположников теории конструктивизма.

Рисунок 19. Заседание Литературного центра конструктивистов 1929 г. Слева направо А. Квятковский, В. Асмус, Э. Багрицкий, К. Зелинский, Н. Адуев, И. Сельвинский, С. Свешников (Артур Сталк), В. Луговской, В. Инбер, Г. Гаузнер, Е. Габрилович.

«Конструктивизм» трактовался им как идеология времени переходного к социализму. По мнению Зелинского, которое разделяла и вся группа, развитие техники развивает и самого человека, позволяя на единицу его силы и времени производить всё больше и больше «действия».

Даже термин специальный придумал – «грузовикация»!

Особое значение в литературном конструктивизме его теоретик придавал так называемой «смысловой доминанте» – теме произведения, которой должны подчиняться все его компоненты.

Конечно, на мой взгляд человека из будущего: наив – просто ключом бьёт. Однако, за неимением лучшего…

Потомок крестьян приехавших когда-то в Москву, интеллигент «во втором поколении» Алексей Николаевич Чичерин, из литературных конструктивистов – был наиболее оригинальным, изобретательным и оригинальным до конкретных заскоков. Получив высшее образование, он литературой занимался буквально с детства – давал частные уроки русского языка и литературы, публиковался в студенческих изданиях, занимался книжной коммерцией.

Его первая стихотворческая книга «Шлепнувшиеся аэропланы» вышла в 1914 году, однако широкой публике Алексей Чичерин больше был известен как чтец «бархатным благовестом» произведений Владимира Маяковского. И даже сам автор якобы признавал, что это он делает лучше него.

«Конструктивизм» подвергался нападкам со всех сторон. Считалось, что его приверженцы все до одного «интеллигенты» (на себя бы в зеркало посмотрели!), что они преклоняются перед техническими достижениями Запада (как преклоняться перед советскими «техническими достижениями», если их пока нет?) – именно за это, их в конце 20-х «сожрал» РАПП.

Ну а в этот раз мы ещё посмотрим – кто кого «сожрёт».

* * *

Практически всю весну 1924 года, я провёл столице лишь кратковременно возвращаясь в Ульяновск – для решения тех дел, что без моего присутствия не решались.

Кроме всего прочего, потихоньку-помаленьку вживаясь в литературную жизнь Москвы и всей страны в целом, я со многими писателями и поэтами познакомился и сошёлся накоротке, как говорится.

Такие знакомства не будут лишними в свете некоторых моих задумок!

Мне благоприятствовало: во-первых – наличие рекомендации от «иманжистов», во-вторых – мой «попаданческо-фантастический» роман «Марс-наш!», мал-помалу набиравший популярность.

Вообще, фантастика в эпоху НЭПа была явно в тренде!

Вместе с нашумевшей в прошлом году «Аэлитой» А. Толстого, или менее известными «Грядущим миром» И. Окунева (город будущего – управляемый чем-то вроде компьютера), «Через тысячу лет» И. Жукова (синтетическая пища) – в этот период было опубликовано около двухсот книг жанра научной и не очень научной фантастики. На этом фоне моё творчество не выглядело чем-то необычным, что касается сюжета. Если же думающий человек внимательно присматривался к описываемым в романе «заклёпкам», это могло дать ему пищу для размышлений и последующим попыткам их «запилить» в «реальном металле».

По крайней мере такова была одна из моих задумок.

А вообще, популярность фантастики объяснялась стремление мастеров пера оторваться от довольно непривлекательного настоящего – устремившись в виртуальное будущее.

Старая народническая утопия заменялась техническим прожектёрством!

Однако, на мой взгляд это было более лучшим – чем юродствовать или ностальгировать по прошлому «серебряному веку». Время соцреализма же, пока не наступило – нет пока в повседневной народной жизни ничего такого, что можно было бы с упоением описывать.

Литературная фантастика практически исчезнет в ближайшем будущем вместе с укреплением авторитарно-бюрократической системы… И с первыми же признаками её ослабления – возродится вновь.

Подытоживая же свой литературный «обзорчик», скажу: несмотря на короткий срок художественная литература эпохи НЭПа безусловно сконцентрировала в себе все его же существующие противоречия – народные иллюзии и интеллигентское прожектерство, обывательские пересуды и официальную идеологию, неизбывную ненависть и одновременно – беззаветную любовь российского человека к власти и её предержащих.

* * *

Потихоньку-помаленьку становлюсь популярным!

Бывая в литературных и поэтических кафе, среди остальных разговоров-сплетен, я уже пару раз встречал упоминание о собственной особе. Всего один раз благожелательное, в разговоре двух старпедов:

– Что бы Вы об этом Артуре Сталке сказали? Самому себе, так вот – один на один с самим собой, без всяких скидок и дипломатии, Николай Александрович?

Многие знаменитости (не только люди искусства), имели внешне – не совсем тот образ, который у меня сложился «там». Поэтому – кто это были такие, не скажу.

– Ну как вам сказать…? История с ним, по-видимому, не простая – появился вдруг ниоткуда и сразу в «дамки». Но в искусстве – это вполне закономерно! Я не хочу бросаться великим словом «талант». Не говорю, значит, что талантливый, я говорю осторожно: способный. Но он без школы, Петр Васильевич!

Ласковое слово, оно и кошке приятно. А, вот другие «обывательские разговорчики» – заставили меня несколько насторожиться.

За соседним столиком клуб-кафе «Мансарда Пронина» беседуют двое сравнительно молодых человека – видимо литераторов, или просто «вращающихся» в литературных кругах:

– Что нового? Чем живет литературная Москва? Что слышно про Есенина?

– «Есенин»? Плюньте – уже отработанный материал…

Заинтересовавшись, я подозвал официанта и заказал ещё одну порцию.

За бутылкой принесенной официантом дешевого вермута представители литературного «полусвета», наперебой рассказывали друг другу довольно сальные анекдоты о том, о другом, о третьем. Среди прочих были всуе помянуты и, художница Елизавета Молчанова, поэты Марк Бернес и Юрий Шатунов и, наконец – прозаик Артур Сталк, который оказывается – такой сукин сын…

Я аж перестал жевать: сплетен про собственную особу – было сколько угодно, хоть отбавляй!

Впрочем, повторять довольно скабрёзные подробности про самого себя – я думаю, ни к чему.

Всех обсудили, всех проработали и разделали «под орех». По всему было видно, эти двое в этой мутной словесной воде – «плавали» как лини в болотной тине, упиваясь слухами, рассказами «в кулуарах» и на кухне. По всему было видно – этим двоим вполне вольготно живётся на этом тинистом дне литературной жизни столицы, на коем им было привольно да весьма вольготно.

Благодать, да и только!

Наконец:

– А если тиснуть про него статейку? Или даже коллективное письмо?

– За это пока никто не заплатит. Сейчас вот я пишу о Маяковском: мол, жаловался в беседе с «сменавеховцем» – что большевики его заставляют «наступать на горло собственной песне», воспевая диктатуру пролетариата. Мол, так он и говорил: «Да, воспевал, да, рекламировал. Но все это против своей воли, в железных тисках диктатуры пролетариата». Ха-ха-ха!

– А эту беседу кто-нибудь записал?

– Не будь идиотом!

– Ах, да – понял.

Молча жуют, затем:

– Ты тоже здорово пишешь! Как ты Васильева оттягал за его стишки – одно удовольствие читать.

Пообедав, они пожали друг другу руки и разошлись довольные собой – а я остался сидеть как оплёванный.

Видать кто-то платит и платит очень хорошо (клуб-кафе «Мансарда Пронина» – дешёвой забегаловкой не назовёшь!) за клевету в адрес известных деятелей искусств.

Кто это?

Я подозвал официанта и сунув в руку мелочь – спросил указывая на опустевший столик:

– Кто эти двое, что там обедали?

– Драматург Владимир Киршон. Кто второй – не знаю, он у нас редко бывает.

«Владимир Киршон»? «Драматург»? Кто такой, почему не знаю?

Вернувшись в конце мая в Ульяновск, я уж было и забыл про это досадное происшествие и какого-то там «Киршона», как вдруг случайно попавшаяся статья в газете заставила меня насторожиться. Кто-то явно пишущий под псевдонимом, плотно наехал на мой «Красный марш» – опубликованный в очередном сборнике стихов поэта Марка Бернеса. Ему видите ли, не понравилась упоминание «Великой Руси» – в чём усматривается попытка возрождения «великодержавного великорусского шовинизм».