Текст книги "Между Сциллой и Харибдой (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 63 страниц)

Тот, одёрнув достаточно по-простецки выглядевшую гимнастёрку:

– Елизавета! Называйте меня просто Михаил…

И приосанившись по-молодецки:

– Я – Тухачевский!

«Позёр и болтун, – захотелось мне выкрикнуть, – и будущая жертва незаконных репрессий!».

Она, в достаточно правдоподобном изумлении широко раскрывает дивные глазки:

– ТОТ САМЫЙ?!

* * *

Да, это «тот самый» Михаил Тухачевский!

«Творец советской военной доктрины» и «палач крестьянства», «карьерист, предавший свой класс» и «красный Наполеон», «непобедимый маршал Гражданской» и «неотразимый донжуан»…

Думаю, про него рассказывать не надо: это исторический персонаж и без меня – очень хорошо известен. Совсем недавно, в конце марта – он был назначен Командующим Западным фронтом (Белорусским военным округом), но на мою удачу – ещё не успел выехать на новое место службы, задержавшись за каким-то чёртом в Москве…

Видно, так «обрадовался» новому назначению!

Меня же в данном случае интересуют следующие факты в его будущей биографии: в апреле следующего 1925 года, Тухачевский будет участвовать в работе «Главной уставной комиссии», по проведению военной реформы в армии. Уже в мае, он представит Фрунзе свое заключение по наставлению «Боевая служба пехоты». Затем Тухачевского включат в состав президиума Комиссии по изучению опыта Гражданской войны. В ноябре того же года, его изберут Председателем правления «Объединенного военно-научного общества».

И наконец, в том же ноябре 1925 года, Тухачевский станет заместителем Наркома обороны Фрунзе, а после его смерти – Начальником Генштаба РККА.

* * *

Между Елизаветой и будущим «красным маршалом» завязался довольно оживлённый разговор «ни о чём», а нам пора познакомиться с другими военными – с дежурно-досадливыми улыбками их окруживших, но в душе – исходящих на «органику» от ревности и зависти:

Будущий сталинский маршал – Василевский Александр Михайлович: ныне он учится на Стрелково-тактических курсах усовершенствования командного состава имени Коминтерна «Выстрел».

Григорий Давидович Хаханьян – крупный военный теоретик, редактор журналов «Выстрел» и «Военный вестник», со следующего года – Начальник Курсов усовершенствования командного состава.

Брат небезызвестного Валерьяна Куйбышева – Николай Владимирович, нынешний Начальник вышеупомянутых курсов.

Специально для тех, кто «в танке» ни разу не был: Высшая стрелковая школа РККА была учреждена приказом РВСР в ноябре 1918 года и создана на базе бывшей Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы старой армии, в целях подготовки среднего командного состава для стрелковых подразделений и частей, изучения и испытания новейших видов огнестрельного оружия. 18 июля 1919 года, в Школе были организованы временные курсы для подготовки командиров полков.

Приказом РВСР от 7 июня 1921 года, в целях усиления тактической подготовки комсостава, Школа была реорганизована в Высшую тактическо-стрелковую школу командного состава РККА с увеличением срока обучения до 9-ти месяцев. Позже ей было присвоено имя «III Коминтерна», а с 24 апреля 1923 года она получила наименование Высшей тактическо-стрелковой школы командного состава РККА им. Коминтерна «Выстрел». При Школе были открыты педагогические курсы преподавателей, окружные повторительные и курсы начальников школ по подготовке младшего комсостава.

Триандафиллов Владимир Кириакович – буквально вчера был назначен на должность начальника Первого (то есть оперативного) отдела. С 1928 года – заместитель начальника Штаба PKKA.

Один из немногих, к кому Сталин обращался не просто «товарищ» – а по имени-отчеству: Шапошников Борис Михайлович, ныне – Первый помощник Начштаба РККА, затем последовательно – командующий войсками Ленинградского и Московского военных округов.

Если кто сам не догадался: последние назначения говорят о том, что Борис Михайлович – пользуется высшим доверием высших руководителей страны.

Наконец – Калиновский Константин Брониславович, про которого надо сказать особо:

Это – советский Гудериан, «папа» советских бронетанковых сил»!

Автор трудов по организации и боевому применению бронетанковых войск, кроме того – член редколлегии журнала «Техника и снабжение Красной Армии».

В следующем году он закончит Военную академию РККА, два года будет служить военным советником в Китае, затем – инспектор бронесил, командир Сводного опытного механизированного полка(!). С 1931 года – Начальник «Управления механизации и моторизации РККА».

В том же году, он погибнет в авиакатастрофе вместе с группой других высших советских военноначальников – в числе которых будет и Владимир Триандафиллов…

Надо будет не позабыть, не полениться и установить на ту чёртову заводскую трубу – об который зацепился их самолёт, какой-нибудь «маячок». Или же, как-то пораньше «пробить» постановление Правительства на эту тему…

Или, вообще – отменить тот рейс?

Короче, вариантов много, время у меня ещё есть.

* * *

Пока внимание краскомов было отвечено беседой с автором картины «МАРС НАШ!!!», мимо меня продефилировал «закамуфлированный» под мажора Мишка Гешефтман, негромко обронивший:

– У второй колонны у входа… Тот, который с дамой.

Обратив внимание в указанном направлении, замечаю ещё одного военного, подпирающего прямой спиной названный архитектурный элемент планировки. Суконная рубаха из тёмно-серого мундирного сукна, со следами не так давно снятых погон, была на нём – как «с иголочки», чистенькой и отглаженной, точно такого же парадного вида шаровары тёмно-синего цвета и до блеска начищенные сапоги.

Две «шпалы», два красно-эмалевых прямоугольника на петлицах его гимнастёрки соответствовали тогда должностному положению помощника командира полка или командира отдельного батальона – восьмой категории старшего командного состава РККА, из 14-ти «служебных категорий».

Это был, уже довольно пожилой на вид мужчина, стриженный «ёжиком», с красным лицом и такого же цвета большим носом.

«Алкаш!», – невольно подумалось.

«Дама» бывшая при нём – стройная, худенькая, коротко стриженная, нервно курящая папироску – хоть и была безусловно значительно моложе, но всё одно, всем своим «бывалым» обликом – давала понять, что прошла «Крым, Рим и медные трубы».

И таки, да!

Эта супружеская чета – «прошла» полуостров Крым вдоль и поперёк, в самом прямом смысле, побывала и в Риме (вот только не в первом, а во «втором» – Константинополе-Стамбуле) и «медных труб» трубивших в свой адрес – наслушалась до колокольного звона в ушах…

Встретив мельком взгляд красноносого военного, я малозаметно дёрнул головой – подавая знак и, что-то сказав своей спутнице, тот оставил её скучать в одиночестве, направившись в сторону мужского туалета. Подождав ещё пару минут и убедившись, что за тем никто не последовал – я направился в ту же сторону, затылком чуя за собой Мишку. Тот, должен был повесить на дверях «удобств» табличку «Не работает. Фонтан канализации. Ремонт».

Рисунок 11. Генерал Яша, он же – Слащёв-вешатель. К сожалению фото Якова Александровича в форме РККА не нашлось.

«Красноносого» я застал курящим у открытой форточки. Подхожу и протягивая руку, представляюсь:

– Серафим Свешников.

Пожимает её и представляется ответно, причём несколько пафосно и с неприкрытым вызовом:

– Слащев-Крымский…!

Да, это он – генерал-лейтенант Вооружённых сил юга России (КСЮР) Яков Александрович Слащёв, за успешную оборону полуострова от Красной Армии – получивший от «Чёрного барона» двойную фамилию «Слащёв-Крымский». Кстати и, вовсе он никакой не «старичок» – 1885 года, рождения, то есть в данный момент ему всего лишь тридцать восемь лет.

Мда… «Ушатали Сивку крутые горки»…

Та, «видавшая виды дама» бывшая при нём, тоже – довольно примечательная особа. Нина Николаевна Нечволодова – вторая жена генерала и его боевая соратница, известная как «Юнкер Нечволодов». Ещё в начале его карьеры у белых, она при отступлении спасла раненого – бывшего без сознания Слащёва от большевистского плена и почти неизбежной погибели, разделяла с ним все тяготы и лишения походной жизни, испытала вместе с ним громкие победы и горькие поражения, ходила рядом с ним в яростные штыковые атаки, имела боевые награды и боевые ж, ранения.

«Гусар-девица», мать её так!

Кстати, раз к слову пришлось: генерал Нечволодов Платон Платонович – её родной дядя, весной 1918 года был Начальником ГАУ РККА.

Вот же, как гражданская рознь – всех по разным углам расставила-противопоставила!

В конце 1921 года, по объявленной Советским Правительством амнистии участникам Белого движения, супружеская пара Слащёвых вернулась в Россию. В данный момент Яков Александрович пишет статьи на военные темы, преподаёт тактику на курсах «Выстрел» и мечтает, чтоб ему доверили хотя бы бригаду. Чем занимается Нина Николаевна, я не знаю, но по словам Барона – оба живут-существуют в довольно-таки убогих жилищно-бытовых условиях на довольно-таки скудное жалование.

Сказать по правде, начало нашего знакомства мне категорически не понравилось. У меня на Слащёва есть кое-какие виды, а он своим поведением – как будто себе на лоб мишень прилепил.

Раздражённо морщась, отмахиваюсь от табачного дыма:

– Не понимаю я этой вашей суицидальной бравады, Яков Александрович… Что Вы судьбу то, свою дрочите? Извиняюсь за свой французский… А, если уж на то пошло – представляйтесь всем встречным-поперечным незнакомцам, другим своим общеизвестным прозвищем: «Слащёв-вешатель».

И красным носом не поведя, тот:

– Это обидное прозвище мне дали не рабочие и крестьяне – хотя ихнего «брата» я тоже вдоволь перевешал и, поверьте на слово – было за что и, кроме политики! А наши либералы – за штабс-капитана Орлова из ихней же братии, поднявшего мятеж на подопечной мне территории.

Действительно, насколько мне известно – «Генерал Яша» (кстати, послуживший прообразом генерала Хлудова из романа Булгакова «Бег»), мог особо не заморачиваясь – приказать повесить на одном суку анархиста-матроса из крестьян, комиссара-большевика из пролетариев и, кадета из представителей «прокладки» между ними – для полной социальной гармонии. В отличии от многих других деятелей Белого движения, генерал Слащёв не расстреливал пленных красноармейцев, а «перевоспитывал» их в специальных учебных подразделениях и, торжественно вручив им погоны – пополнял ими свои полки и части.

А вешал он, да – только когда «было за что». Мог приказать казнить своего же солдата за украденного у крестьянина гуся, или офицера за трусость[18]18
  Из письма Е.А. Митруль – М.А. Булгакову:
  «…В ноябре 1919-го начальник временной администрации Николаева от генерал-майора Слащёва полковник Бриссель издал три приказа населению: первый – о добровольной сдаче холодного и огнестрельного оружия; второй – об обязательной работе торговых лавок, магазинов, театра, школ и библиотек; третий – о введении комендантского часа для гражданских лиц с 21.00 до 05.00. Всех праздношатающихся примерно наказывать, вплоть до расстрела.
  …Комендант Бриссель в связи с военным положением отменил гражданское и уголовное судопроизводство. Всех воров, карманников, грабителей и мародёров судил военный трибунал. В ноябре на рыночной площади в Николаеве публично повесили 14 человек, среди которых 6 деникинцев (2 офицера и 4 нижних чина), остальные – из числа ночных грабителей».


[Закрыть], приговаривая при этом:

«Погоны позорить нельзя!».

Отмахиваюсь, как от ерунды какой:

– Да, Бог с ними – с нашими либерастами: я бы их тоже вешал – начиная отсюда и, затем – вдоль экватора!

Не затем я эту встречу с ним устроил, чтоб пересчитывать «скелеты в его шкафу» и что-то предъявлять за них.

Лёгкий обоюдный смех, разрядивший несколько напряжённую обстановку и затем, я спрашиваю:

– Яков Александрович! Читая красным командирам лекции по воинскому искусству, не вспоминаете ли Вы частенько басню Крылова «Мартышка и очко»? Ой, извините: древнегреческую легенду о царе Сизифе и его мартышкином очке… Труде?

Парой глубоких затяжек добив папироску, затушив и тщательно скомкав её картонный мундштук в жёлтых от никотина пальцах, затем ловким щелчком отправив в урну, помолчав ещё несколько минут, Слащёв наконец ответил:

– Совсем нет… Я вспоминаю школьную математическую задачу о бассейне с двумя трубами: в одну вливается, из другой выливается. И боюсь, то же самое – происходит с ушами красных командиров! Они приходят на курсы, чтоб отсидев положенный срок – получить соответствующую отметку в личном деле и, отправиться с повышением на новое место службы.

Подумав, он не преминул уточнить:

– По крайней мере – подавляющее большинство их них…

Прищурившись:

– То есть, Вы считаете своё занятие зряшным?

– Всё это я и без Вас прекрасно понимаю… Но, увы! Чувствую себя бессильным изменить, что-то.

Затем, угрюмо набычившись:

– Моё положение временно. Я рассчитываю вскоре получить корпус…

Даже не бригаду, а «корпус»? Тогда, почему не всю Красную Армию, раз уж на то пошло?!

Эко его тащит!

С интригующим видом спрашиваю:

– Не догадываетесь, почему красным командирам не интересны ваши лекции?

Внимательно, цепким взглядом на меня посмотрев:

– Да, уж сделайте одолжение – просветите!

– Ленин говорил, что «разбитые армии хорошо учатся». Дерзну продолжить его мысль и, скажу: «победители почивают на лаврах». Хотя в Гражданской бойне априори не может быть победителей, наши краскомы считают себя таковыми. А чему может научить победителя проигравший?

Продолжаю:

– Немцы, те да! Будучи разбитыми в 1918 году, они критически пересмотрят причины своего разгрома и будут искать пути и способы, чтобы лучше организовать свою армию, подготовить ее и вооружить к следующей войне. Наши же красные командиры, в большинстве своём… Напор, натиск, «революционный порыв масс» и, главное – железобетонно-непоколебимая уверенность, что германский пролетариат восстанет и свергнув власть капиталистов-угнетателей – принесёт им победу на блюдечке с голубой каёмочкой.

Недолго подумав, Слащёв был вынужден согласиться:

– Боюсь, Вы правы…

– И дело даже не в этом! Ваши курсанты – люди вдоволь повоевавшие и, достаточно успешно – раз их направили учиться перед повышением. А нам, людям, свойственно эксплуатировать хоть раз успешно применённый метод до упора! Детективы читали, Яков Александрович?

– Читал, а как же – когда-то очень давно. Но в последнее время, сами понимаете – как-то не до этого было.

– Тогда Вы должны знать, про преступников – одним и тем же способом совершающих свои тёмные делишки, чем и пользуются сыщики их вылавливая.

Смеётся:

– Достаточно яркая аллегория!

* * *

Утрирую, скажите?

Да, рад бы!

Об этом очень убедительно пишут в газетах, об этом эмоционально вещают профессиональные ораторы с высоких трибун. А если двадцать с лишним лет, что-то настойчиво втирать в уши общественному мнению – оно в это свято уверует.

Боясь быть неправильно понятым, всё же скажу своё мнение на этот счёт.

Двадцать лет электорату СССР в уши дули о Германии – Родине «единственно-верного учения» и, о германском пролетариате – самом передовом среди «одноклассников», который – «вот-вот».

И вот «вот-вот» – 22 июня, ровно в четыре часа, с Родины «учения» – приходят те самые «самые передовые» представители, с «трещотками» в руках…

Что должны были подумать те советские люди – в буквальном смысле восприявшие ту самую пропаганду?

Хм… Гкхм…

Язык, блин – не поворачивается.

А если кто-то из них – наблюдая окружающую его действительность и сравнивая её с тем, что написано «у Маркса и Энгельса» – считает, что Советское правительство строит социализм неправильно? А если некоторые из них, к тому времени – имели какие-то претензии к родной Советской Власти?

Не подумали ли они, что пришли осво…?

Хм, гкхм…

Не, не! Всё, умолкаю!

Конечно, я со своей стороны буду предпринимать кое-какие меры по исправлению такой «разрухи» в головах, но результат пока далеко не очевиден.

* * *

Слащёв, взглядом, как будто нож к горлу приставив:

– А поражение под Варшавой, разве ничему не научило красных командиров?

– Увы, но урок не впрок! По мнению кремлёвских вождей и стратегов, это всего лишь досадное недоразумение – небольшая отсрочка перед триумфальным шествием социалистической революции во всём мире. Тем более, уже назначен «крайний»: один «чюдный» грузин – который, якобы, вовремя не пришёл на помощь Тухачевскому с конармией Будённого.

Поморщившись при упоминании предпоследней фамилии, Слащёв:

– Повесили?

– Кого?

– Того «грузина»?

– Хахаха!

Оторопев от неожиданности, я сперва рассмеявшись, затем вполне серьёзно:

– Нет! У большевиков – всё, не как у людей. Его, после товарищеской критики – Генеральным секретарём ВКП(б) назначили.

* * *

Помолчали и затем «Генерал Яша», несколько настороженно вопрошает:

– Вы мне что-то хотите предложить, Серафим, или просто констатируете факты?

– Сперва ответьте мне Яков Александрович… Только честно, как на духу!

Он, с готовностью

– Слушаю Вас…?

– До меня донеслись слухи, что Вы злоупотребляете спиртным и имеете пристрастие к марафету…

Тот, «с полпинка» заведясь:

– О, БОЖЕ!!! Везде одно и тоже – что у белых, что у красных… Меня рисуют отчаянным пьяницей, кокаинистом, приписывают мне целый ряд чужих или выдуманных преступлений. Что я люблю выпить, я этого не отрицаю… Но пьяным в строю – меня никто и никогда не видел! Что касается кокаина, то я прибегал к нему, когда для спасения дела – мне приходилось не спать по несколько ночей сряду. Но кто же, может за это осудить меня…?

Молчу, жду когда он выговорится.

– …Я имею ДЕВЯТЬ(!!!) боевых ранений и контузий, многие из которых переносил на ногах. Одно из них – ранение в живот, полученное в девятнадцатом году – не заживало полгода, причиняя мне невыносимую боль… Кто осудит меня за то, что я колол себе морфий и нюхал кокаин, чтоб унять свои неописуемые муки?!

Почти прокричав это, он обиженно замолк, прикуривая слегка трясущимися руками новую папироску. Спички, были говёнными как практически всё советское (надо будет своих артельщиков-кооператоров насчёт зажигалок напрячь!), не зажигались с первого раза и ломались в его руках. Дождавшись, когда Слащёв с пятой попытки прикурит и сделав пару затяжек успокоится, говорю примиренческим тоном:

– Вполне Вас понимаю и ни в коем разе не осуждаю Вас, Яков Александрович. Я лишь спрашиваю: сейчас то, Вы – свободны от пагубной привычки колоться всякой гадостью и нюхать её?

Выпустив в мою сторону облако дыма:

– Я лучше водки выпью.

Как камень с души сбросив:

– Вот это по-нашенски!

Помолчав и собравшись с мыслями и духом, заявляю:

– Сразу давайте расставим все точки над «ё»: ни армии, ни корпуса, ни дивизии и даже «полчка» – Вы от Советской Власти не дождётесь!

– Мне Михаил рассказывал о Вас, как о каком-то «провидце», но всё же…

Слащёв это и сам понимает, не дурак чай… Однако, человеку в безвыходной ситуации свойственно обманывать самого себя надеждой на лучшее, поэтому он с неким задором даже, спрашивает:

– …Почему, хотелось бы знать? Из-за моего «послужного списка» у белых?

– Не только!

Как о какой-то – банальнейшей из всех самых банальных истин, заявляю:

– Кроме очевидной причины – связанной с глобальным сокращением армии затеянной товарищем Троцким и, ныне успешно претворяющейся в жизнь – есть и ещё одна, самая главная. Командный состав РККА – разделён на две смертельно враждебные группировки: «краскомы» из «кондовых» и «военспецы» из царского «офицерья». Вы, ни к одной из них не относитесь.

Глянув в чёрную бездну его выцветших глаз, не моргая говорю:

– Как «провидец» заявляю: к себе Вас – ни одна из сторон не примет, а вот «песчинкой» меж двух «жерновов» оказаться… Это – ваша судьба, Яков Александрович!

* * *

Конечно, я соврал!

Не знаю, снятся ли «Слащёву-вешателю» ночные кошмары, но иногда «скелеты из шкафа» приходят не во сне – а наяву и, предъявляют нам счёт за содеянное.

До процесса «Весна», когда будет расстреляно порядка трёх тысяч «военспецов» Слащёв не доживёт. Его же, в 1929 году убьёт выстрелом в затылок какой-то – якобы «псих», по его словам мстивший за повешенного тем брата. Достаточно мутная история, сказать по правде…

Тело лучшего тактика Гражданской войны сожгут по «новомодному» обычаю в московском крематории, а память надолго предадут забвению…

Скорее даже навсегда!

Ведь, спроси кого в начале 21 века:

– Кто такой Распутин?

Тотчас ответят:

– Сексуальный маньячило!

Спроси:

– Кто такая Матильда Кшесинская?

Без малейшего промедления:

– Царская шлюха!

Оно и понятно: про тех песни поют и фильмы снимают…

А спроси «кто такой генерал Слащёв-Крымский» – так, хрен ответа дождёшься.

Абыдно, понЫмаешь!

Не за Слащёва, вовсе нет.

За нас с вами. За нашу критически-кратковременную – как у аквариумных рыбок историческую память, из-за которой мы обречены до скончания веков по граблям скакать…

* * *

Тот, надо отдать ему должное, решительно-отмороженным тоном заявляет:

– Я привык ежеминутно рисковать жизнь, неоднократно ходив по самому её краю!

Как можно более рассудительней:

– Ни капли не сомневаясь в вашей храбрости и героизме, Яков Александрович – всё же спрошу: ранее – Вы были готовы в любой миг умереть во имя России… А в данный момент – во имя чего или кого?

Молчит…

– В мирное время, товарищ Слащёв, во имя России – надо жить. Жить и каждой своей прожитой минутой – приносить своему Отечеству пользу! Ибо, от вашей бездыханной и нехорошо пованивающей тушки – ему никого проку нет. Фтопку её – да и навсегда забыли!

Докурив молча папироску, в этот раз промазав ею в урну и огорчённо от того крякнув, мой собеседник с изрядной досадой вопросил:

– Да, говорите уже, что хотели от меня, не тяните нищего за фалду…

Наконец, перехожу к делу:

– Предлагаю Вам учить военному делу не уже состоявшихся – вдоволь повоевавших командиров: тех учить – только портить… А будущих! Детей, то есть – которым только предстоит воевать. Те, будут впитывать вашу науку как песок Сахары – «грибной» тропический ливень.

Кроме всего прочего, Слащёв – прекрасный педагог! Ещё будучи двадцатишестилетним поручиком, он уже преподавал в элитном Пажеском корпусе в Санкт-Петербурге. А про его успехи в деле «перевоспитания» красноармейцев в белогвардейцев, я уже рассказывал.

Тот, отреагировал несколько не так, как мною предполагалось:

– Ваше предложение столько же необычно, как и сама ваша личность! Даже, вроде самые обычные слова – Вы произносите несколько странновато и часто в совершенно неожиданном смысле, а многие речевые обороты – меня ставят просто в ступор… Вы достаточно молоды, но имеете взгляд умудрённого жизнь старца и рассуждаете подобно таковому. Как Вас по имени отчеству?

– Серафим Фёдорович…

– Серафим Фёдорович, кто Вы?

Хлопнув себя по нагрудному карману:

– Вам предъявить документы?

– Нет, я не про то. Кто Вы на самом деле?

В его голосе и пронизывающем насквозь взгляде на меня – сквозил жутко-жгучий интерес, но я – как холодно-леденящим душем, его охолонув:

– Большего чем я уже сказал – Вы от меня не услышите. Так что стиль общения между нами может быть только в строго конструктивно-деловом формате, или же его не будет – от слова «вообще». Я излагаю свои предложения, а Вы – соглашаетесь или отказываетесь. В первом случае мы с вами, Яков Александрович, плодотворно сотрудничаем на благо нашей с вами многострадальной Родины. Во втором – просто расстаёмся и «расходимся» бортами, как в тумане корабли. Мне начинать излагать?

Закурив ещё одну папироску, тот выдохнув дымом в открытую форточку и, с неопределённым выражением лица, кивнул:

– Излагайте, Серафим Фёдорович.

Излагаю, стараясь как можно более кратко и информативно при этом:

– В небольшом, но весьма перспективном городке Ульяновск (это в Нижегородской губернии), откуда я родом и где имею некоторое влияние, как-то сам собой образовался кружок младых отроков – рьяно интересующихся военным делом…

Вкратце рассказал про Ваньку да Саньку, про их «футбольные команды» и, про все мои «издевательства» над ними – выражавшееся в принуждении их зубрить уставы и заниматься до упада муштрой.

Вдоволь на пару с Слащёвым посмеявшись, продолжаю:

– …И таких «фанатов», у нас набралось уже – как бы не на целую роту! К великому сожалению, мои познания, навыки и главное свободное время – подошли к своему естественному «лимиту». Больше чем я им уже дал – я ничего дать уже не смогу, при всём моём желании.

– Ну, и…?

– Не могли бы Вы, Яков Александрович, взять на себя сей нелёгкий труд – воспитание и обучение будущих воинов, командиров, защитников Отечества? За соответствующее вознаграждение, конечно и при предоставлении вашей семье человеческих жилищно-бытовых условий.

Вижу вопросительный взгляд и, правильно поняв его, продолжаю:

– Пока, могу уверенно пообещать новый четырёх– квартирный (но увы – деревянный!) дом с «удобствами» внутри и сверх– экономной печкой, а там посмотрим. Месячный оклад же, наши учителя – которых я со всех уголков страны к нам подтягиваю, сами себе в ведомости ставят.

Что есть – то есть!

Правда, таких пока можно по пальцам пересчитать и, ни один из них – до сих пор не превысил сравнительно скромную сумму в триста рублей. Зарплату очень высококвалифицированного слесаря, то есть.

Слащёв, с подозрительным прищуром на меня посмотрев:

– Разрешите полюбопытствовать, Серафим Фёдорович: откуда «дровишки»? Если это не снова секрет, конечно…

Сделав морду берёзовым, только что оструганным топорищем:

– Никакого секрета, Яков Александрович: у Ульяновской «единой трудовой школы» – имеются спонсоры в лице местных кустарей-единоличников, нэпманов и кооператоров.

Удивлённо приподнимает бровь, но ничего не сказав на этот счёт, перешёл к основной теме:

– Так, Вы предлагаете мне…

– Сперва будете официально числиться учителем какого-нибудь предмета. Подскажите мне, что могли бы преподавать?

– Хорошо владею немецким и французским языками.

– Пойдёт! Как раз нет ни одного учителя deutsche Sprache – а это язык будущего врага… Одновременно с преподаванием, будете заниматься моими горе-вояками. Затем, возможно удастся пробить «начальную военную подготовку» в школах второй ступени. В таком случае, официально станете военруком. Ну а затем, если Маркс даст и Энгельс с небес благоволит, планируется у нас в Ульяновске организовать нечто вроде кадетского училища…

– «Кадетского училища»?! Вы не шутите?

Улыбаюсь:

– Мы с вами не в ярмарочном балагане, Яков Александрович – а в мужском туалете, если Вы изволили заметить. А здесь не шутят! Конечно, такое название не прокатит, поэтому назовём училище как-нибудь иначе…

«Суворовское училище» тоже пока не подойдёт, ибо Александр Васильевич ныне в царских сатрапах числится – ведущим захватнические войны во славу русского великодержавного шовинизма, подавляющим национально-освободительные движения в Польше и крестьянские востания в собственно-России.

– …«Чапаевским», к примеру, – уловив непонимание, поясняю, – это командир 25-й стрелковой дивизии красных, геройски погибшей в бою с уральскими казаками.

Слащёв молчит, а я спохватываюсь: ведь фильм «Чапаев» ещё не снят и, эта славная фамилия – мало кому о чём говорит, за пределами славного боевого пути этой воинской части. Потом, вспомнил многочисленные анекдоты про Василия Ивановича, Петьку и Анку и вообще зарубил это брэнд на корню:

– Пожалуй, лучше всего назвать такие учебные заведениями «Фрунзенскими».

Бывший белый генерал, оказывается – эту фамилию очень хорошо знал:

– Лучший красный полководец, хотя и не из военной касты! Пожалуй, за исключением Троцкого, чья «звезда» заметно склоняется к закату, это будет лучшим названием.

Ещё бы!

Я знаю гораздо больше Слащёва: назначенный в марте 1924 заместителем Льва Троцкого, в апреле того же года – Михаил Васильевич будет одновременно назначен Начальником штаба Красной Армии и Начальником Военной академии РККА. В январе же следующего – 1925 года, Фрунзе сменит Председателя Реввоенсовета СССР и Наркома по военным и морским делам, на его посту.

– Конечно же, Вы – со своей «кислотной» биографией, заведующим Фрунзенским начальным военным училищем не станете. Исключено!

Презрительно фыркает:

– Особенно то и не рвусь, так как эта должность – больше административно-хозяйственная.

Поправляю:

– Эта должность, тем более первого, а стало быть – образцового учебного заведения, несколько официозная – а носитель её у всех на виду. А вот должность скромного преподавателя тактики, так сказать – «серого кардинала»… Это как раз для Вас, Яков Александрович! Так каков будет ваш ответ?

Спустя буквально пару секунд:

– Надо хорошенько подумать.

* * *

– Вы думайте, хорошенько думайте… А я тем временем сделаю Вам ещё одно предложение.

Изумляется:

– Так, сказка ещё не кончилась?!

– Она никогда не кончится, ибо: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!».

«Скопиратить ещё и «Марш энтузиастов», что ли, – меж тем думаю-соображаю видя его недоумение, – или надо и совесть иметь?».

– Но сперва ещё один – «наводящий» вопрос, Яков Александрович. Вы имели дело с современными техническими орудиями ведения войны: танками, самолётами и автомобилями? И как часто?

У того, прямо-таки замаслились от приятных воспоминаний глазки:

– Конечно! Под Каховкой, где меня в последний раз тяжело контузило в голову, у меня была автогрузовая колонна в двадцать четыре машины – значительно улучшавшая линию снабжения войск. Немного ранее, во время операции на полуострове Таганаш, у меня были танки – с помощью которых, небольшой кучке юнкеров удалось вытеснить превосходящие силы красных с занятого плацдарма обратно за разрушенный мост.

– Как Вы оцениваете роль и значение танков на войне?

– Если танки придавались наиболее сильным и стойким частям, то они почти всегда производили действительно должный эффект. Первые красные части, заметив какие-то двигающиеся машины, не уяснили, по-видимому, их роль, но когда, несмотря на огонь, свободно преодолевая местные препятствия, танки врезались в неприятельское расположение и стали в полном смысле уничтожать красные цепи – разразилась полная паника…

Мне стало обидно за своих» и, с ехидной подковыркой спрашиваю:

– А если бы напротив – у вас не было бы танков, а у красных они б, имелись?

Удивлённо приподняв бровь:

– Откуда?

– Не важно…

Слащёв, не стал лукавить и честно признался:

– Тогда б, бежал я со своими орлами!

После небольшого замешательства, он продолжил:

– …Весть о появлении танков разнеслась среди большевистских войск и лишила их всякой сопротивляемости. Ещё издали, завидя танки, большевики немедленно очищали свои позиции и поспешно отходили.

Затем помрачнев:

– Но затем, произошло что-то невероятное. Красные научились воевать, а мы – разучились. Без должной поддержки решительной пехоты танковая атака на Каховском плацдарме провалилась… Но, меня там не было!

«Рассказывай, рассказывай! Было б, тебя там или не было, а всё равно – вам хорошенько б, там наваляли».

– Яков Александрович! Ане кажется Вам, что пехоту надо специально обучать, избавляя её от «танкобоязни»?

– …«Танкобоязни», говорите? – он как будто жевал это слово, пробуя его на вкус, – да! Мысль об этом меня посещала, бывало.

Введение перед войной «обкатку танками», совсем бы не помешала советской пехоте!

Перевожу разговор на другую тему:

– Ладно, с танками всё понятно. А авиация?

В глазах Слащёва вновь вспыхнули огоньки:

– В Юшуньском бою мне недоставало даже телеграфа для связи с собственными войсками… Зато, у меня имелось целых ШЕСТЬ(!!!) летательных аппаратов – заменивших мне всё. Лётчики летали на них непрестанно, донося о положении своих и неприятельских войск и, соответственно этому – я отдавал распоряжения, которые с аэроплана сбрасывались боевым участкам…