Текст книги "Лодка за краем мира (СИ)"

Автор книги: Сергей Гусев

Соавторы: Инна Антюфеева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 40 страниц)

– Я, прежде всего, не хочу, капитан, чтобы Вы провели остаток жизни на рудниках, – умоляюще взглянула на него Арилла. – И надеюсь, что этого Вы теперь сможете избежать… Да и к контр-адмиралу я очень хорошо отношусь, – продолжила она неожиданно деловым тоном. – Полагаю, что он оценит ту маленькую помощь, которую я смогла Вам оказать, если Вы, конечно, ее не утаите. Но я верю в Вашу справедливость…

Воцарилось молчание. Стени по-прежнему недоверчиво поглядывал на гостью, не понимая, почему капитан не отдает приказа ее вязать. Арилла выжидательно смотрела на Берроуза. Она казалась спокойной и безмятежной, как будто не стояла одна против двух беглых вооруженных преступников.

– Хорошо, – сказал, наконец, Берроуз. – Я благодарен Вам, сударыня, за помощь и постараюсь воспользоваться ею. Лишь Великое Небо знает, ждет ли меня удача или плен, но Вы можете быть спокойны, в любом случае Вам не грозит опасность с моей стороны.

Девушка удовлетворенно кивнула:

– Прощайте, капитан. Берегите себя. И обязательно расскажите обо мне графу Сонтере!

Дверь опять скрипнула, опять простучали по камню и замолкли в отдалении каблучки.

Берроуз и мичман молча смотрели друг на друга.

* * *

Они шли молча, пробираясь узкими коридорами между контейнерными рядами на пирсе, избегая ярко освещенных световых островов от дуговых ламп на высоких мачтах. Они выбирали тьму, и темнота давала им защиту. Им приходилось затаиваться во мраке переходов, услышав шаги вдали, перебегать освещенные места и пугаться шелеста мусора, гонимого ветром за их спиной. Их ноздри будоражил запах пеньки и нефти, железа и сурика, и эта смесь, перемешивалась с морским ветром, добавлявшим в какофонию ароматы соли и океанского йода.

Порт был неподвижен, но он не был мертв. Он спал, жизнь лишь замерла, ожидая первых лучей рассвета. Глыбы больших транспортных пароходов нависали над причалом, словно айсберги, притянутые невидимыми в ночи тросами. Где-то огромные портовые краны, словно выпущенные из ада создания на чудовищных треногах, грузили тяжелый груз в распахнутые зевы пароходов, не в силах насытить их бесконечную утробу. Лишь кое-где уютным электрическим светом горели иллюминаторы парохода готовящегося к раннему выходу из порта.

– Где эта чертова "Тюления"? Она сказала – причал двадцать четыре. Мы идем уже битый час. Эта хитрая стервь наверняка приведет нас в ловушку, сожри мою печень рогатая морская черепаха! – шепотом ругался идущий позади Берроуза мичман. – Капитан, вы же опытный человек! Вы же смотрели в ее глаза! Это глаза гадюки! Так бы и удавил змею! – Мичман негромко хрустнул костяшками пальцев.

– Спокойнее мичман, держите себя в руках. Если бы они хотели, мы давно уже сидели в карцере центральной тюрьмы. А мы пока что ходим тут, и, похоже, за нами даже нет никакого хвоста. Хотя, конечно, кто знает, может быть, мы и пешки в большой чужой игре.

– В игре, в которой мы в любом случае проигравшие, – горько сплюнул Стени. – Может, не возвращаться? Может, к этому Титору податься?

– Что вы такое говорите, мичман? – Берроуз даже остановился. – Почему не возвращаться?

– Кэп, да вот посудите сами – даже если мы, волею Вечного Неба, выберемся отсюда живыми, имперский сыск проест нам все кишки своими допросами. Месяца два, как пить дать, будут каждый день мурыжить. А потом меня упекут куда-нибудь в береговую батарею до конца дней, а Вам придется отвечать за потопленную субмарину и боеприпасы. Хорошо, если только разжалуют, а могут и в злом умысле обвинить. Или в сговоре с республиканцами. Что тогда с Вами будет? Каменоломни на десять лет? А этот Титор, похоже, неплохой парень, сыты уж точно будем.

– Стени, как бы то ни было, свои каменоломни всегда лучше вражьей тюрьмы или продажи Родины за горсть монет.

– Кэп, Вы говорите, словно капеллан на утренней молитве. Я не собирался продавать Империю, тем более – как ее можно продать? Просто мы с Вами уже стали ничьими, понимаете. Мы и здесь чужие, и там не свои. Когда я думаю об этом, мне кажется, что я стою на большом обрыве, и меня ничто не держит от того, чтобы упасть вниз в пропасть.

– Да Вы еще и поэт, Стени! – удивился Берроуз. – Никогда за вами не замечал раньше! А вообще-то, не мелите чепухи. Нас оправдают и вернут на флот. Сейчас не война. Мы не совершали никаких преступлений, и все рано или поздно утрясется. Берегите лучше мешки с провиантом, а то всю дорогу будем есть один зеленый сухарь на двоих.

– Эх, капитан, ваши бы слова да судьбе в уши. Неспокойно у меня все же на душе, тревожно, словно перед штормом в высоких широтах зимой. Я как та ящерица, что жила у нас в кубрике и металась по клетке перед каждым погружением. А про мешки-то – да не извольте волноваться. Гляжу я за их сохранностью, что степной сурок на охоте.

– Вот он, Стени, – капитан остановился, – пароход "Тюления". Добрались. Давайте теперь осмотримся лучше, как туда пробраться, да так, чтобы никто ничего не заметил.

Мичман успел прочесть надпись белым на борту "Тюления", и чуть ниже – уже мелким шрифтом – "Мы соединяем разделенное. Транспортная компания Ойкумена, дальние океанские линии". Они словно вжались в темноту какого-то пакгауза, стоявшего рядом. Загудели рельсы, идущие вдоль пирса, большой портовый кран с лязгом вынырнул из темноты ночи и остановился напротив парохода, уставившись лучами прожекторов, словно глазами, в рыжий борт парохода. Заскрипел механизм привода, заскрежетал металл, донесся крик портовых рабочих. Тросы зазвенели от напряжения, и в свете прожекторов повис в воздухе предмет неясных очертаний. Свет играл со зрением в причудливую игру, дорисовывая того чего не было в реальности, и лишь несколько секунд спустя мичман сказал:

– Задери меня рогатая морская черепаха, эти головотяпы грузят паровозы! Да, точно, паровозы! Я такие видел, они у моей бабки ходят. Грузовики их там зовут. Лес с лесозаготовок возят к портам. Раньше-то все по рекам сплавляли, а теперь по железной дороге таскают. Плохо это, однако. Я думал, пароход будет чем-то съестным гружен, а тут эти железяки бесполезные.

– Ну, некоторый запас еды у нас есть, воду попробуем раздобыть на судне. Я думаю, самый лучший способ попасть на корабль – забраться в сам паровоз и по воздуху попасть в трюм, а дальше действовать по обстановке.

– Превосходная идея, капитан, я бы никогда не догадался! Но как мы доберемся до паровозов? Там полно докеров, нас заметят.

– Думаю, подождем, пока они устроят перекур, заберемся внутрь бойлера, пересидим в нем – и дело в шляпе.

– Отлично, кэп. Я предлагаю пока не покидать нашего наблюдательного пункта, а когда погрузка притихнет, по темноте доберемся до ближайшего паровоза.

– Конечно, Стени, – ответил капитан.

Снаружи вагона послышалось шарканье чьих то шагов, бормотание, и чей то голос из-за угла затянул:

Эй, хозяин, дай мне эля,

Я еще совсем не пьян,

Мне друзья не наливают,

Напились все в драбадан…

Капитан и мичман отпрянули в глубину пакгауза, служившего им убежищем. У дверного проема показалась фигура раскачивающегося бородатого человека. В одной руке он держал бутылку, другой опирался о ворота в вагон. Он с трудом вглядывался во тьму, будто бы стараясь что-то разглядеть.

– Вот, леший! Черти кругом, да еще и говорят между друг дружкой! Изыди, нечисть…чур меня! – кричал пьяный во мрак вагона. – Эх, я вам сейчас! Отбив у бутылки дно, он двинулся вперед, размахивая куском горлышка перед собой, словно мечом, стараясь поразить невидимую глазу нежить.

– Стени, у вас пистолет далеко? – прошептал Берроуз.

– Я боюсь, пистолет наделает много шуму, – тихо ответил мичман.

Не прошло и мгновения, как мичман бросился в ноги нежданного пришельца, повалив его на пол. Раздался шум борьбы, разгоряченные тела сцепились, перекатывались по полу. Бородач пытался сначала ругаться, потом кричать. Трижды встретился кулак мичмана с исковерканным злобой лицом бородача, что-то со звоном рухнуло на бетонный пол, и схватка прекратилась.

Запыхавшийся Стени поднялся, отряхиваясь:

– Все кэп, походу, его забрали с собой черти, которых он так мечтал тут увидеть.

– Однако, он заставил нас понервничать. Еще бы немножко – и шум бы услышали. Спасибо Вам, Стени, за вашу службу, – облегченно ответил Берроуз. Мичман, отдуваясь, ухмыльнулся.

Снаружи послышались оживленные шаги и крики, незнакомый голос прокричал:

– Сюда, быстрее!

– А вот этих гостей мы не ждем, – быстро проговорил капитан, – Там, в конце пакгауза есть конторка – у нее должно быть окно наружу. Если оно не зарешечено, нам удастся уйти. Отходим сразу к стоянке паровозов, лезем в кабину и потом в сам бойлер. Вряд ли они будут проверять все в округе. Живее, Стени, у нас нет времени.

Топот подбитых железом сапог послышался совсем близко, вдоль стены снаружи здания бежало не менее трех, а то и четырех человек.

К счастью, решетки в конторе не было. Само окно выходило на заросший травой ржавый рельсовый путь. Спрыгнув вниз и покидав вещевые мешки, они вжались в темноту ночи, жадно вслушиваясь в шум позади. Тем временем преследователи нашли оглушенного бородача и стали о чем-то жарко спорить, перемежая речь отменными портовыми ругательствами.

– Похоже, кэп, нам повезло и в этот раз, они ничего не поняли. И это явно не полиция, а обычные докеры. В любом случае, нужно скорее делать ноги, пока они не принялись обшаривать пакгауз в поисках того, кто оглушил их дружка, – тихо сказал мичман, – там, за углом в нескольких сотнях локтей стоянка паровозов. Давайте быстро валить туда.

К их удаче, ближайший паровоз-тягач стоял совсем близко к пакгаузу. В темноте механизм напоминал раздувшийся до невероятных размеров деревянный бочонок с приставкой квадратной кабины. Они забрались по ступенькам лестницы в кабину, отворили жирно смазанную солидолом дверцу в бойлер и по одному втиснулись в темноту холодного сердца паровой машины.

Мичман плотно закрыл за собой дверцу, ловко закрыл замок и зажег невесть откуда взявшуюся газовую зажигалку. Просвистел несколько мотивов скабрезной моряцкой песенки и, уже совсем повеселев, ухмыльнулся:

– Ну, вот мы почти и дома капитан! Не желаете перекусить? В нашем ресторане сегодня в меню сухари, сало и даже сыр.

Капитан рассмеялся:

– Валяйте, Стени, как раз самое время позавтракать!

* * *

Радиограмма

Совершенно секретно зпт после прочтения уничтожить тчк

Статус: Срочно

От: Министерство морской стражи

Кому: Капитану фрегата «Ночной Барс» Пику Фредерсону

Фрегату пограничной стражи Ночной барс немедленно выдвинуться квадрат 59-34/12 тчк перехватить идущий курсом имперский порт Ллейд канейский пароход Тюления тчк провести задержание парохода тчк судне находятся два крайне опасных государственных преступника тчк приметы преступников будут радированы течение часа тчк провести задержание зпт доставить живыми представителям министерства государственной безопасности порту Троттердакк тчк ходе операции докладывать личным кодом министра морской стражи тчк

– Капитан Фредерсон, – в дверь каюты настойчиво стучали, – капитан Фредерсон, проснитесь! Вам срочная радиограмма от министерства морской стражи.

Поежившись от холода раннего утра, капитан фрегата "Ночной Барс" посмотрел на часы. Медные стрелки хронометра показывали четыре часа семнадцать минут утра. За иллюминатором каюты плыл, словно плотное тяжелое молоко, утренний туман. Корабль шел малым ходом по курсу зюйд-вест, как того требовало распоряжение о патрулировании, выданное при отплытии с базы в Троттердакке.

Мягко гудела турбина в машинном отделении, шумел горячий пар, загнанный в трубы системы отопления, обогревая мерзнувший в мороси утра фрегат. Мощные насосы системы вентиляции втягивали в себя промозглый забортный воздух, нагревая его теплом турбины, и потом по сложной системе воздуховодов вбрасывая запах океана в спящую тишину матросских кубриков и офицерских кают. Стук в дверь повторился.

– Капитан, откройте, дело не терпит отлагательства!

Фредерсон встал, накинул китель на плечи и открыл дверь.

– Прошу прощения кэп, но Вам совершенно секретная радиограмма из министерства, – дежурный радист, побаиваясь заспанного начальника, торопился быстрее выполнить инструкции и скрыться с глаз долой.

– Вот бездельники! Они совсем посходили с ума в своей конторе, сухопутные крысы! Четыре утра! – недовольно выругался капитан. – Давайте ваш конверт, что там за очередной идиотский приказ?

Он разорвал конверт и пробежал радиограмму глазами.

– Они определенно сбрендили в своей конторе! Что еще за бред – гоняться за чертовым пароходом, груженным какими-нибудь сырыми дровами для того чтобы поймать двух беглых каторжников! Я что – тюремщик, ловить всякую шваль в океане?! – зло ругался Фредерсон

Матрос испуганно вжался спиной в выемку напротив двери в каюту. Он знал, что кэп часто скор на расправы, и попадать в трюмный карцер из-за дурного настроения начальства ему определенно не хотелось.

Капитан поднял тяжелую эбонитовую трубку внутренней связи:

– Поднять старших офицеров и весь экипаж по боевой тревоге! – Раз они разбудили меня, то сегодня не будет спать никто, – едко заметил он и рявкнул на радиста: – Что уставился, иди исполняй!.

Матрос, поняв, что ему позволено уйти, бегом ретировался на главный мостик фрегата. Зазвенели электрические звонки тревоги, загудел горн вестового, нижние палубы корабля зашумели от топота десятков ног. Корабль словно волной заливало шумом поднимающихся на свои места людей, криками и свистками бацманматов.

– Центральный, говорит капитан. Машинам – полный, турбин не жалеть, идем в квадрат 59-34/12, чтобы к завтрашнему утру были на месте. Если не успеете, старшего механика в карцер на неделю. Да не забудьте выставить наблюдателей с биноклями по бортам. Идем по боевому расписанию. Мы ищем чертову торговую шаланду "Тюления".

Фредерсон на минуту умолк слушая ответ, и подтвердил: – Да, да она идет под нашим флагом – под канейским. Первому, кто ее заметит пятьдесят марок и два дня отпуска в порту. Все, конец, если что – докладывайте мне лично!

* * *

Квадрат 54-39/12

Пароход «Тюления»

– На абордаж, ленивые свиньи! Живее, живее, сучье отребье, пока я не перестрелял вас сам как банки в тире! – орал во всю глотку пиратский боцман, надрывая связки.

– Эй, канонир, дай-ка залп шрапнелью по баку этого корыта! Эти идиоты тащат ручной пулемет – с кем они там собрались воевать? – лениво комментировал пиратский капитан, прищурившись и загораживая глаза рукой от солнца. – Пусть лучше читают отходную молитву, пока у них осталась пара минут их вонючей никчемной жизни! Выкиньте за борт тех, кто будет сопротивляться, остальных волоките в трюм – мы получим за них выкуп!

– Сейчас я покажу им, на что способен Рыжая Борода! – закричал в ответ рыжий, нечесаный канонир одетый лишь в кожаные штаны. Он прильнул к оптике скорострельной пушки и навалился ногой на педаль стрельбы. Орудие заухало, выбивая чечетку смертельного ритма. По огромной, словно горб верблюда, черной от загара и татуировок спине пушкаря потекла прозрачная струйка пота. Бак "Тюлении" покрылся столбиками пламени, послышались крики. Со стороны рубки сухогруза застучал ручной пулемет, зацокали пули по железу пиратского баркаса.

–

– Эти дети шакала огрызаются, – рыкнул своим басом боцман. – Тому, кто снимет пулеметчика, – бочонок рома и полные карманы золотых империалов! Эй, братва, капитан Рекон платит сегодня чистым золотом! Ну же пока он не передумал! Что вы там чешете спинки, словно на пляже, тут нет девок! Швыряйте абордажные крюки и прыгайте на палубу этой посудины! Я уже совсем зол – они убили троих наших, режьте их к дьяволу!

– Хех, отсохни моя борода, это будет моя добыча! – быстро поворачивая верньеры прицела орудия, торопился прицелиться канонир, – Никому не дам, мои денюжки!

Он уже было навел треугольник оптики на мерцающий огонек ручного пулемета, спрятавшегося за рубкой парохода, когда сверху с рубки на обороняющихся матросов спрыгнули две фигурки, держа в руках кривые горные ножи, которые варвары используют для разделки туш овец. Через несколько секунд пулемет замолчал.

– Приз взят! – взвился над палубой рев боцмана.

– Дохлая рогатая черепаха! Это должны были быть мои империалы! – в отчаянии орал Рыжая Борода, поливая палубу "Тюлении" свинцом, словно струями воды. – Чтобы вас съели рыбы, чтобы у вас отсохли руки! – Никак не мог уняться пушкарь.

Главарь рванул его за плечо и зашипел:

– Отставить, Рыжий, мне нужен целый корабль, а не дуршлаг для макарон! Ты что, моих ребят перестрелять решил?

Тем временем основная абордажная команда разделилась на три группы, забрасывая все больше крюков на палубу "Тюлении", и притягивая пиратский баркас все ближе и ближе к борту торговца. Основная штурмовая группа уже перебралась по канатам на борт парохода и начала свой виртуозный маневр захвата в первую очередь капитанской рубки, а потом и всего судна. Впереди группы продвигалось несколько вооруженных скорострельными карабинами пиратов. Они обшаривали закоулки корабля, стараясь не вступать в бой. Если стрелки обнаруживали помещение, где засели вооруженные матросы, они свистом подзывали двух здоровенных пулеметчиков, вооруженных устрашающего вида шестиствольными ручными пулеметами, которые могли легко пробить четырехдюймовую сталь навылет.

Очистив верхнюю палубу и мостик, штурмовая команда начала обшаривать нижние палубы парохода. На одной из них пиратский авангард столкнулся с черными от угольной пыли механиками, вооруженными кирками, обрубками труб, пожарными топорами. Атака матросов был страшна – из девятерых вооруженных до зубов пиратов спасти удалось только одному, остальные остались лежать изуродованными трупами.

Сбежавший пират, выпучив глаза, кричал, что внизу не меньше сотни вооруженных матросов, хотя может то и не матросы вовсе, а нежить со дна океана… Капитан Рекон налил стакан рома и протянул пирату. Тот взял его дрожащими руками и выпил до дна, стуча зубами о граненое стекло.

– А теперь иди, сын мой, тебе надо отдохнуть, – улыбаясь ему в глаза, проговорил главарь.

Бедный малый, пошатываясь и запинаясь, побрел к трапу, но не прошел и пяти шагов. Грянул выстрел, и он повалился на палубу, нелепо вывернув руку.

– Трус и паникер, – процедил капитан, пряча оружие. – Уберите эту падаль. Мне такой не нужен, от него проку не будет. Боцман, прикажите спустить туда огнеметчиков и двух этих ваших глухих с пулеметами. Думаю, даже нежить горит в высокооктановом бензине…, – он зловещее рассмеялся.

Вторую штурмовую команду набирали долго. Люди, испуганные рассказами про страшных матросов, отказывались спускаться на нижние палубы парохода, но капитан был непреклонен.

– Те из вас, кто откажется выполнить мой приказ, будут повешены на рее за ноги немедленно. Есть желающие повесть вниз башкой? Ну?!

– А я пойду! – внезапно выкрикнул канонир. – Двести империалов – и я иду туда первый! И пусть эти демоны поберегутся Рыжей Бороды! Я загоню их обратно на океанское дно, они у меня от каждого карася шарахаться будут! Капитан Рекон, даешь двести монет вперед? Я должен сегодня их получить! У меня их отняли эти подонки, снявшие пулеметчика раньше меня!

– А где гарантии, что ты отработаешь эти деньги?! – взвился боцман.

– А тогда иди сам! – хитро прищурился пушкарь.

Боцман открыл, было, рот, но капитан рявкнул:

– Молчать! За смелость получишь сто сейчас и сто после боя. А если струсишь, пойдешь на корм акулам вместе с монетами.

С Рыжей Бородой во главе новая штурмовая команда из пятерых пиратов двинулась вниз, в темноту машинных палуб и грузовых отсеков «Тюлении».

Не прошло и нескольких минут как затрещали пулеметы, зашипели пулевизаторы огнеметов, рассыпая смертоносную огненную смесь на многие метры перед собой.

Матросы дрались отчаянно, даже охваченные огнем они рвались на пиратских огнеметчиков, закрывая своими телами огонь и, если бы не пулеметы, возможно, им удалось отбить и эту атаку, но силы были не равны. Через несколько минут бой был окончен. Пираты потеряли двух огнеметчиков из троих, один из пулеметчиков был убит наповал топором, брошенным старшим механиком. Живых матросов на палубе уже не было.

– Однако, дело сделано, капитан Рекон. Теперь мы обшарим трюмы, взломаем корабельный сейф и потом решим, что делать с этой посудиной. Тащить ли ее в Литугу или перегрузить все ценное и отправить на дно, – боцман смотрел на капитана с довольным прищуром, поигрывая свинцовым кастетом.

– Я бы не разделял вашего веселья боцман. Мы потеряли слишком много людей в этом бою, и я не хочу, чтобы мы потеряли еще больше из-за того, что ваши матросы нажрутся рома и найдут свою пулю от кого-нибудь спрятавшегося на нижних палубах этого корыта. Ради Вечного Неба, будьте осторожны и аккуратны боцман, – ответил Рекон, сделав акцент на слове "аккуратны".

– Хех, Капитан никогда не замечал за вами такого человеколюбия, но я приложу все усилия, – вытянулся боцман, сунув кастет в карман.

* * *

– Стени, просыпайтесь, похоже там, на палубе стрельба, – прошептал капитан Берроуз.

– Мммм, что еще там случилось? Может матросы перепили ночью эля и палят с утра пораньше? – продирая глаза спросонья, прорычал мичман.

– Маловероятно, Стени, у торговцев жесткая дисциплина. Капитан бы не позволил, это не рыбный траулер. Давайте быстренько попытаемся добраться до верхней палубы, изучим ситуацию.

– Хорошо кэп, я попробую пролезть по пожарной лестнице на баке, а вы идите на ют.

– Договорились, но только смотрим. Чтобы там ни происходило – не вмешиваемся.

– Пожалуй, кэп, я возьму пистолет, да и вы тоже берите – кто знает, что там делается.

Выбравшись из своего убежища, они молча разошлись в противоположные стороны грузовой палубы.

Тем временем, бой наверху разгорался с новой силой. На палубе часто грохотали взрывы скорострельной пушки, затрещал пулемет. Воздух трюма наполнился запахом паленой краски, пороха и раскаленного металла. И чем выше они поднимались наверх, тем неистовей разгоралась схватка. Кто-то, обезумев от боли, кричал в дальних коридорах корабля, слышался топот ног, щелканье затворов карабинов, шипение пожарных брандспойтов.

Берроуз первым провернул рычаг люка, ведущего на палубу. Приоткрыв тяжелый лист металла, он увидел в нескольких десятков метрах справа на траверзе парохода наползающий рангоут скоростного баркаса. Несколько десятков человек на борту баркаса, крича, размахивали абордажными крюками, словно пращами, забрасывали их на борт "Тюлении". Еще несколько человек, засев в металлические бочки с прорезями, установленные вдоль борта, вели огонь из карабинов по отстреливающимся матросам сухогруза.

Капитан торговца, безусловно, был храбрым моряком. Завидев пиратский рейдер, он не выкинул белый флаг, приказал готовиться к атаке пиратов и велел радировать о нападении. И кто знает, может быть, фортуна оказалась бы на стороне моряков "Тюлении", если бы не случайная пуля, пробившая навылет голову капитана в самом начале боя. Старпом принял командование обороной на себя, велел сменить курс и уходить к побережью, пустив машины на полный форсаж. Но мощные турбины пиратского баркаса играючи нагнали уходящий пароход. Поравнявшись бортами, пираты открыли ураганный огонь из скорострельной пушки по палубе "Тюлении", превращая в кровавое месиво все живое. Наблюдать за происходящим стало опасно, и Берроуз захлопнул пожарный люк.

"Дело дрянь, не хватало только пиратов", – промелькнула в голове мысль. Руки сами передвигались по ржавым скобам пожарной лестницы, ведущей вниз на грузовую палубу. Внизу засветились прыгающие огни факелов. Берроуз вгляделся в темноту: группа пиратов, размахивая факелами, словно двуручными мечами, над головами, рыскала по палубе.

– Эй, ты там, чего прячешься, – раздался крик из темноты, – Берроуз едва смог рассмотреть, кому принадлежал голос. Это был бородатый, весь в татуировках пузатый пират, обнаженный по пояс. Его спина покрытая маслом и потом смутно блестела в тусклом свете факелов. Капитан не сразу понял, что вопрос был обращен не к нему.

– Я не прячусь, – ответил из темноты голос Стени.

– Ну, выходи, карманы наружу, оружие на пол. Пока мои ребята не сделали это за тебя, – прокричал в ответ Рыжая Борода.

– Да ты не больно-то вежлив, бородач, тебе надо сам приди и забери, – спокойно парировал мичман.

– Да ты знаешь кто я такой?! Я канонир самого капитана Рекона! Если ты не подчинишься, мои парни выпустят тебе кишки, а самого тебя повесят на веревке купаться за кормой, – бородач заиграл мускулами, надевая на руку кожаные перчатки с металлическими набойками.

– А ты мне не грози, и не таких видали, не ты первый не ты последний, – ответил Стени и выступил в свет факелов.

– Ну, все, теперь ты покойник, – бородач выхватил из-за пояса кривую абордажную саблю и со свистом махнул ей перед грудью мичмана.

– Ишь ты, гордый, да я таких как ты клопов подматрасных давил одной пяткой, – мичман извлек невесть откуда взявшийся металлический брандспойт и искусно орудуя им, словно двуручным мечом, стал наступать вперед. Пират, защищаясь, попытался отбивать удары, но металл сабли звенел, высекая снопы искр, выгибаясь при каждом соприкосновении с брандсбойтом. Бородач сделал выпад, стараясь задеть мичмана за плечо, но, почуяв маневр противника, Стени ловко увернулся, сумев при этом стукнуть увесистым железом крана по плечу канонира. Рыжая Борода охнул, отпрыгнул на несколько шагов назад и рукоятью сабли стал тереть ушибленную руку.

– Ты, крот окаянный, всю клешню мне отдубасил! Ну, ничего, я тебя достану, изрублю как кок отбивную! – огрызаясь, ворчал бородач.

– Я уже заждался этого момента! Обещал рубить – руби! – отвечал с сарказмом в голосе Стени.

Бородач пригнулся, будто бы поправляя ботинок, потом внезапно свернулся клубочком и быстро покатился, словно еж, по полу. Когда расстояние между ним и мичманом было не более четырех шагов, он вырвал зажатую где-то между ног саблю и, рассекая воздух, серебристый клинок пролетел в четверти локтя от коленей мичмана. Если бы не его молниеносная, отточенная годами реакция – быть бы мичману беспомощным инвалидом на все отмеренные ему небом годы, но ноги сделали все сами. В последнюю секунду отпрыгнув от смертоносного металла, мичман нанес ответный удар, выбивая клинок из рук обидчика. Сабля зазвенела от неимоверной силы удара, сталь раскололась на куски словно стекло.

Пират нагнулся, выхватил из сапога спрятанный там метательный нож с костяной рукояткой и метнул в темноту, туда, где стоял мичман. Но, видно, рано еще было мичману прощаться с жизнью – вороненая сталь ножа, сверкнув, словно молния, прошла чуть выше правого уха Стени.

– Уааа!!! – Рыжая Борода вскочил на ноги и, свирепея, накинулся с кулаками на мичмана, – ну держись упырь! От первого удара Бороды мичману удалось искусно увернуться. Второй удар пирата пришелся на грудь мичмана и когда пират замахнулся в третий раз, намереваясь свалить противника, мичман отступил, пропуская несколько пудов ускорения мимо себя, и, развернувшись, ударил пирата по затылку. Тот рухнул на палубу, словно мешок, не издав не звука.

– Еще желающие есть, – отряхивая ладони, мичман повернулся к группе пиратов.

– Ты, это, руки-то подними, а то дырка в тебе будет – направляя ствол карабина в Стени прохрипел один из флибустьеров, – и без шуток, я попадаю в бутылку с двух сотен шагов. Я с тобой как Рыжий играться не буду.

– Хорошо Мамочка, я буду послушен, – ответил мичман.

– Ты, это… есть тут кто-нибудь еще или ты один тут прятался от нас? – переспросил другой пират.

– Ну, вам надо вы и ищите, я тут не видал никого.

Берроуз мягко по-кошачьи отступил с лестницы в темноту. Чья-то рука внезапно обхватила его шею сзади и холодная сталь ножа прижалась к горлу.

– Без шуток, – угрожающее прошептали сзади, – иди вперед.

– Еще один, – закричал кто-то во тьме.

Оглушенный бородач зашевелился, захрипел, отплевываясь, и, изрыгая ругательства, прошипел:

– К стенке обоих, быстро, без церемоний!

Чьи-то руки подхватили Берроуза и Стени, повалив на железный настил палубы, обшаривая их карманы, разрезая ремни. Их схватили за ноги, проволоча несколько метров к переборке. Кто-то скомандовал:

– Поставьте их на ноги, мордами к стене.

Сзади за спиной жадно дышали листьями арданы, элем, потом и не стиранным бельем.

Знакомый горос Рыжей бороды хрипя проскрипел,

– Где мой пистолет? Я хочу сам прикончить этих грязных свиней! Дайте мне мой револьвер, сукины дети!

Кто-то шепнул что-то неразборчивое, зашуршали. Щелкнул затвор.

– Прощайте, дети мои, до скорой встречи в аду! – услышали они позади себя издевательский голос Рыжей Бороды.

– Эй, прекратить! – прокричал незнакомый зычный голос сверху. – Это что еще за кордебалет? Они мне нужны. Борода опусти пушку, я тебе говорю! Это пленники всей команды, а не твоя личная добыча. Не тебе решать, что с ними делать!

– Рекон, ты переходишь мне дорогу второй раз за день! Клянусь небом, я придушу тебя ночью, если ты сделаешь это в третий раз, – огрызнулся рыжий.

– Полегче, моряк! Тут капитан я, и команда выбрала меня вожаком. Если ты будешь высовывать свой язык, то он очень скоро станет тебе не нужен. Убери-ка револьвер, если хочешь им в будущем еще поиграться. И обоих наверх ко мне! – ответил голос с верхней палубы.

– Это еще вопрос, кто тут будет вожаком после сегодняшней ночи, – тихо прошипел бородач и уже громко с сарказмом добавил: – Слушаюсь, господин капитан!

Из темноты несколько глоток заклокотало, выдавливая из себя смех.

* * *

Главарь морских разбойников оценивающе рассматривал стоящих Берроуза и Стени, облокотившись о поручни своего корабля и не обращая внимания на суету на «Тюлении».

– Не желаете ли закурить, – пиратский капитан открыл крышку портсигара, инкрустированного платиной.

– Спасибо не стоит, – ответил Берроуз.

– Ну да ваше право, – ухмыльнулся пират. – Позвольте представиться: моё имя – Рекон. Я капитан этого баркаса и, в некотором смысле, виновник вашего плена, – он поправил серебряную запонку на белоснежной рубашке. Его узкое тонкое лицо выражало живой интерес к пленникам.

– Мне понравилось, как ты дрался, парень, – кивнул он мичману. – Судя по всему, вы не из команды этого корыта. Как вы сюда попали, что привело вас в трюм этого парохода?

– Сбежали из тюрьмы в Троттердакке, – коротко ответил мичман.

Рекон слегка приподнял брови, и кивнул, ожидая продолжения рассказа.

– Этой весной, – осторожно вступил в разговор Берроуз, – мы попались республиканской береговой страже с грузом канейского фенерила. Конечно, он запрещен к вывозу, но нас отправили нас в тюрьму, даже не известив консула империи.