Текст книги "Лодка за краем мира (СИ)"

Автор книги: Сергей Гусев

Соавторы: Инна Антюфеева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 40 страниц)

– Да, мой дорогой, именно так, ты все верно понял, – ласково подтвердила женщина, – Это же так легко.

– А когда я получу деньги?

– В тот же день. Если быть точным, в тот же вечер.

– И это все, что от меня требуется? – еще раз переспросил Ванлеруг.

– Конечно, все, как я сказал. И еще, конечно, сообщить заранее дату и точное время этой поездки.

– Я же ничем не наврежу ему? Это же просто фотографии? – нетвердо спросил лейтенант.

– Какой Вы смешной! – Арилла звонко засмеялась, – Ну как Вы можете ему навредить?

– Тогда да, тогда ладно, я согласен, – он встал, – Я пришлю вам курьером записку, как все устроится.

Арилла вышла провожать лейтенанта в прихожую, дождалась пока дворецкий поможет надеть ему все еще сырой плащ. Потом взяла его руку и, пристально глядя в глаза, сказала:

– Вы, мой мальчик так смелы, я восхищена Вами. Вы настоящий мужчина.

Его лицо стало пунцовым от волнения.

– Спасибо, это лишнее… Я хотел сказать, – все спуталось в сего голове, – Вы такая… такая… Я никогда еще не встречал таких женщин… таких как вы!

Она загадочно улыбнулась, глубоко вздохнула, чтобы он смог рассмотреть ее великолепное декольте.

– Ступайте, мой мальчик…

* * *

– Тссс, полицейские, там, слева, – Рекон приложил палец к губам, показывая рукой за угол. Две тени в кургузых полицейских плащах проследовали по освещенной редкими фонарями боковой улице.

– Ушли…

Выждав, пират скомандовал:

– Сюда!…За мной ступай.

Прижимаясь к кирпичной кладке старого забора, они прошмыгнули в узкий проулок позади громадного особняка, служившего официальной резиденцией Герцога Данэйского в Холленверде.

Рекон вытащил из-за спины складную кошку, щелкнул хорошо смазанным механизмом, выпуская зацепы. Размахнулся, перебрасывая устройство на другую сторону ограды – тонкий шнур со свистом ушел следом, откручивая кольца из бухты. Глухо цокнула кошка, цепляясь, остановился канат. Он с силой дернул конец, проверяя его на крепость, вытянул лишку веревки обратно, подцепил остатки к заплечному мешку. Дал знак рукой Максу быть ближе, натянул особые перчатки поверх обычных кожаных и, упершись ногами в стену, полез пауком по отвесной стене.

Макс подступил ближе, провожая его исчезающую во тьме фигуру, натягивая покачивающийся канат. Дождался, пока напарник достигнет вершины стены и исчезнет, беззвучно скакнув вниз. Веревка три раза дернулась, натянувшись, – это был оговоренный сигнал – на той стороне безопасно, и можно следовать вперед. Макс навесил скобу карабина к широкому поясу, потянул коротко четыре раза, как условлено. Фал напрягся струной, помогая ему взбираться наверх.

Подъем оказался быстрее, чем он ожидал, однако прыгать вниз, в неосвещенный хозяйственный двор было страшнее, чем лезть вверх. Забор сверху казался огромной Китайской Стеной, вздымавшейся на десятки метров в высоту. Макс примерился, выбирая хотя бы какие-то заросли, и, закрыв глаза, сиганул вниз. Земля приняла его жестко, он покатился вбок, гася падение.

– Ты чего шумишь, распрыгался, прыгунчик! – засипел недовольно Рекон, – Великое Небо! Таких остолопов, как ты, надо еще поискать. Грабитель… тебе в школе чистописание преподавать, а не делами заниматься!… Идем, там вход через кухню, – приказал он, чуть остыв.

Они без приключений прошмыгнули в подсобку, пробираясь мимо нагромождения мешков с луком и картошкой, каких-то деревянных ящиков с неизвестными тропическими фруктами. Кругом отчаянно разило жаренным луком, рыбой, сырыми овощами, к этой какофонии примешивались запахи уксуса и ванили.

– Сюда – движением руки показал Рекон, указывая на дверь, ведущую из подсобки на кухню.

Тут начиналась самая сложная, но, увы, неизбежная, часть их предприятия. На кухне даже в это позднее время мог кто-то быть…

– Аааа, – во всю мочь, заорала толстая повариха в заляпанном маслом переднике, – охра…

Баба хотела было что-то еще добавить, но пират свалил ее ударом на пол, зажимая ей рот ладонью. Вытащил устрашающего вида тесак из-за пояса и провел вдоль ее горла

– Молчи курица, – проговорил Рекон тихо, – кто на кухне?

– Только не убивайте, Великое Небо! – зашептала баба, – Ну что за напасть, помилуйте, не убивайте!… Все отдам…

– Кто на кухне, спрашиваю!

– Ммм…мальчик, ппп…помога, тааам– заикаясь она замахала рукой в угол за деревянными шкафами, – не губите…

– Прирежу, дура! – зашипел он, – тихо сиди.

Тетка обмякла и сползла под стол, глядя осоловелым взором на двух мужчин в черных комбинезонах.

– Макс, отлови мальца, и чтобы без шума и звона кастрюль, – скомандовал Рекон. – Чего встал, как истукан, ступай!

Макс крадучись добрался до ряда шкафов, прислушиваясь к малейшим шорохам. Вдали продолжала причитать баба, прося непременной пощады. Мальчишки слышно не было.

– Отлови… Тебе легко сказать… Он что заяц, чтобы его ловить? – пробормотал молодой человек.

– Буммм! – большая бутыль с красной жижей раскололась пополам, обдав его своим содержимым. Малец лет двенадцати выскочил из шкафа и прыжком кинулся в сторону двери, ведущей на лестницу, во внутренние помещения дворца.

– Куда!? – раздосадовано зашипел Макс, боясь поднять голос.

Прыгнул вслед, но проворный сорванец увернулся, отклонившись в сторону. Макс развернулся сделав полукруг, метнулся в прыжке с разбега еще раз, ухватил руками мальчишку за плечи и повалил его на пол. Пацаненок заверещал, вцепился зубами в ладонь Макса, да так, что ему пришлось с размаха двинуть локтем тому по физиономии, что сразу урезонило малого. Тот быстро смекнул, что ловушка уже захлопнулась, сопротивляться бесполезно, и сник.

– Не убивайте, дяденька, – жалобно запросил он, – Это я так бежал, и покусал вас от испужливости. За мамку мою боюсь шибко.

– Вставай, боец, – Макс поднял за шиворот мальчонку, – но учти, будешь кричать – прибью.

– Нет, дяденька, не буду, я что, не понимаю…, – заголосил он.

– Держи кляп, – Рекон кинул какую-то тряпку Максу. – Обоих свяжем и рот заткнем, пусть сидят.

– Не надо, дяди, – пацаненок дернулся, но Макс удержал его.

– Молчи крысенок! Держи его крепче, Макс, – прикрикнул Рекон, – И волоки его сюда, к разделке, тут мы их пришпилим.

Через пять минут дело было сделано, пленники, смотанные крепкой веревкой, с понурыми видом сидели, привязанные к разделочному столу, точнее сказать к его дубовому основанию, стоявшему тут еще со стародавних времен, когда на месте дома стоял рыцарский замок.

– Ну вот. Запыхался я с ними Макс, – Рекон вытер рукавом лоб. – Идем дальше, это только вступительный аккорд… Теперь по черной лестнице на четвертый этаж. Там покои герцога, кабинет в дальнем конце коридора. Я ломаю сейф, ты караулишь на стреме. Вперед.

Они оставили кухню, нырнули в темные проходы подсобных помещений здания. Обогнули запертую решеткой лестницу, ведущую в винные погреба, обдавшую их запахом плесени и старого вина. Затем проскочили мимо нескольких комнат для прислуги. Дворовые крепко спали, оглашая коридоры храповыми руладами. И в конце концов уперлись в лакированную дубовую дверь на пути к черной лестнице.

– Замок хитрый, – повозившись с отмычкой, шепотом констатировал Рекон, – Придется рассверливать. – Доставай наши инструменты.

– Услышат? – озабочено спросил Макс.

– Нет, иначе не открыть. Я тихо.

Дрель зашуршала кротом, вырезая поблескивающие полосочки металлической стружки. Макс отпрянул, в напряжении вслушиваясь в тишину дома, готовый бежать при малейшем неожиданном звуке или шорохе. Но дом молчал. Лишь дрель продолжала свою рутинную работу. Когда горка стружки выросла до размеров спичечного коробка, Рекон дунул в личинку, потом вставил туда металлическое шило, покрутил цепляя какие-то детали замка.

– Добро пожаловать, в Ваши покои, господин Герцог, – ухмыляясь, пригласил он, отжав ручку замка. – Инструменты не забудь, недотыкомка.

Лестница была хороша, и даже в ночном полумраке Макс не мог не оценить изящных изгибов чугунных перил, лепнину потолка и гармоничность больших окон, выходящих во внутренний двор. Поднимались мягко, по-кошачьи, стараясь не издавать лишних шумов и не привлечь внимание охраны. Впрочем, тут, в отличие от замка Дю-Луэн, охраны было немного, в этом их заверил Баллистер:

"Мне достоверно известно, что во всем здании всего пятеро гвардейцев под началом лейтенанта Дэланэ. Один дежурит внизу, двое у спальни герцога и еще двое патрулируют внутренние переходы. Ваша задача -без шума проникнуть в кабинет, вскрыть сейф, найти чертежи и также тихо выбраться оттуда…"

Внутренняя дверь, ведущая в коридор четвертого этажа, была не заперта. Рекон приоткрыл створ и в тот же миг захлопнул ее назад.

– Прячься, – взмахом руки показал он.

И не успел он опустить руку, как дверь приоткрылась вновь, и из щели показалась удивленная физиономия гвардейца.

– Кто здесь? – настороженно оглядывая темноту спросил он.

– Кто-кто, начальник караула Дэланэ! – убедительно, грозно зарокотал Рекон, – Открывай, чего спишь!

– Ваше высокоблагородь, – испугано выкрикнул гвардеец, – Сей момент!

Щелкнула цепочка, дверь открылась, служивый сделал опрометчивый шаг вперед. И в то же мгновение тяжелый пиратский кастет опустился ему на затылок. Гвардеец охнул и мешком завалился наземь.

– Деревенщина тупорылая, из новобранцев, даже пароля не додумался спросить. Помоги его отволочь, откормленный как боров, – Рекон схватил тело оглушенного гвардейца за ноги, оттаскивая из дверного проема.

– Переодевайся в его одежки, сядешь тут на тумбочке и будешь ждать меня. Пока я займусь сейфом.

– Да я буду как босяк бездомный – у него форма на два размера больше меня, – зашептал, сопротивляясь, Макс.

– Делай, что говорю! – огрызнулся Рекон. – Времени нет!

Макс напялил стянутый с оглушенного форменный мундир и брюки, связал ноги и руки пленника, проверил веревку и, вставив в рот кляп, усадив гвардейца к стене. За этим занятием он не заметил, как пират крадучись исчез в коридоре. Их безумное предприятие вступало в завершающую фазу.

Мягко освещенный коридор, отделанный бордовой тканью, смотрелся уютно и совсем по домашнему мирно. Максу даже пригрезилось, что это и не резиденция герцога, а просто дорогая пятизвездочная гостиница в какой-нибудь старой, доброй Вене, где запах некогда великой Австро-Венгерской империи не выветрился окончательно даже спустя век. Захотелось достать ключ от номера из кармана и, найдя свою комнату, открыть дверь. А потом завалиться в теплую и мягкую, по-отельному обыкновению, постель и проспать до десяти утра…А утром аромат кофе и сладкая булочка.

Заунывная боль в спине тяжелым воспоминанием о тюремных побоях, зашевелилась, выползая наружу. Стоять по стойке смирно стало тяжелее, да и как верно стоять гвардейцам, он не знал. Рекон все не появлялся, скрывшись за дверью кабинета. Часы на ратуше за окном пробили уже два часа пополуночи. Вслед за болью в спине, в голове жужжала цепкая мысль, настырным комаром не устававшая повторять: "А если смена караула – и тогда…". Но дом пока был сонен и тих, и затянувшаяся пауза навевала дремоту и успокоение.

Макс не мог знать, что в это самое время в другом конце здания в крошечной караулке без окон под лестницей, ворочаясь с боку на бок на жесткой деревянной кушетке мучался уже третий час бессонницей начальник караула Дэланэ. Сквозь полусон ему виделось поле, засеянное рожью позади дома, где он вырос, полная крынка с козьим молоком, какая-то девица голышом ехавшая на ящере через серую полосу утреннего тумана.

Видения лейтенанта гвардейцев в полусне менялись, было муторно и тяжко. Наконец, он проснулся, сел на кушетку, раскурил трубку выпустив сизый дым, закашлялся. Натянул длинные ботфорты и вышел проверить посты, да и просто размять ноги.

Макс не сразу понял, что слышит шаги на лестнице – ворсистый ковер, положенный на ступеньки, глушил любой звук. И когда до этажа оставалось чуть более пары лестничных пролетов, он осознал, что худшие его опасения оправдываются. Он сорвался с места, ринувшись к кабинету, скрывающему Рекона. Открыл предательски скрипнувшую дверь. Пират сидел на полу словно ребенок, разгребая ворох бумаг. Позади него красовалась изрядного размера отверстие в двери сейфа, искромсанного газовой горелкой.

– Тут нет этой бумаги, мальчик, тут нет бумаги…, – горестно причитал он.

– Рекон, там люди, – предупреждающее зашипел Макс.

Пират вскинул голову

– О! Великое Небо! И это…, – он вскочил, – Сюда, закрывай дверь, – бумаги в камин…

Макс захлопнул дверь.

– Поздно, за портьеру, сюда, – крикнул пират. Они нырнули к окну за портьеру.

– Помоги, окно, окно…, – затребовал Рекон.

– Эй, кто тут?! – кто-то громко спросил за дверью.

– Тссс, – пират приложил палец к губам, вытаскивая пистолет с массивной колбой глушителя.

– Выходите, по-добру, по-здорову – грозно повторил голос лейтенанта, вошедшего в комнату.

– Да мамочка, это я! – пират выкатился на глаза изумленного офицера, одновременно спуская курок пистолета. Первая пуля пронзила навылет плечо, вторая шаркнула по голове.

Офицер завалился на пол, страшно заголосил, зовя на помощь и проклиная всех вместе взятых воров, маму, папу и всю свою длинную родню, вперемешку с домашними животными.

– Этот идиот нас погубит, я пристрелю его, – Рекон передернул затвор, прицеливаясь в голову раненного.

Однако нажать на курок он не успел – в туже секунду грохот выстрела карабина наполнил комнату синим дымом, пирата отбросило. Пуля попала ему в ногу. Несмотря на удар, он смог подняться и, пользуясь моментом неразберихи, перевалил через подоконник, выбив стекло собственным весом.

Макс вытащил из кобуры револьвер, взвел курок и стволом оружия отодвинул полу портьеры. Из выбитого окна дыхнуло холодом ночи. Жив ли Рекон, и что с ним?

Сквозняк вытянул дым в окно, и тогда он смог рассмотреть противника.

У самой двери стоял, опустив ружье, человек в сиреневой ночной пижаме. Макс вскинул пистолет прицеливаясь, но человек никак не среагировал на его движение. Ни движением, ни даже взглядом. Он просто не видел Макса, будто его не существовало. Будто он стал приведением или прозрачным стеклом. Человек в пижаме поставил карабин к стене и повернулся к разгромленному сейфу, беззаботно подставив спину для выстрела, перебирая разбросанные бумаги.

Прошло секунд пятнадцать, пока Макс осознал, что ему никто не угрожает. Он опустил пистолет, стараясь не порезаться об осколки, открыл раму и вылез в выбитое пиратским капитаном окно на парапет. Стараясь не оглядываться, прополз до водосточной трубы, дрожащими руками вцепился в холодный цинк водостока и быстро, как смог, сполз вниз…

* * *

Экспресс Сионау-Холленверд, испуская струи парового дыма, величаво-медленно втягивал длинное тело лакированных вагонов под ажурную арку Императорского Восточного вокзала.

Духовой оркестр, как было заведено три десятка лет назад, заиграл бравурный военный марш, приветствуя прибывающий поезд. Стайка бородатых грузчиков, громыхая тележками, ринулась, толкая и поругивая друг друга, к красным вагонам первого класса, надеясь "поймать барина", который, не долго раздумывая, отдаст пол-империала за их незамысловатую услужливость.

В одном из хвостовых вагонах нижнего класса молодой человек с виду похожий на фабричного рабочего или мелкого приказчика и его жена в сером, дешевого покроя платьице и цветастой косынке стаскивали с багажных полок нехитрый скарб: видавший виды фанерный чемодан с отломанной, но аккуратно подчиненной ручкой, да плетенную корзину, накрытую какой-то тряпицей.

– Ты, это, Мария, – нарочито-грубым голосом, торопя женщину, сказал молодой человек, – Все проверь, чтобы ничего не забыть. Чего такая нерасторопная-то? Давай, бери лукошко, видишь – вокзал приходит уж за окошком.

– Ты, это, что так строго с женою, ни за что бабу обижаешь? – запротестовал рыбак в протертой непромокаемой робе, с бородкой и рыжими завитыми усами. – Ты это зазря, баба хорошая, а ты ее эвона как? Не дело, чтобы мой племянник не по делам женщину обижал!

– Ладно вам, дядько, то я так, для порядку, чтобы помнила, кто в доме голова. Не серчайте! – начал оправдываться работяга.

– Да дяденька, он у меня хороший, – стала поддакивать ему женщина, – не обижает. А коли так иногда – так от любви же, не по злу. Я же понимаю, жизнь тяжелая наша.

– Правильно ты ее, баба – она кулака любит! – замычала дородная бабка, молчаливо наблюдавшая за семейной сценой. – А ты, дед, – она ткнула пальцам в старого рыбака, – ничего не понимаешь! Просолился ты на своем океане, как сельдь, и жизни не знаешь. А туда же – учить молодых. Баба должна мужа бояться и почитать. Так в старых книгах написано, и то есть истинна! Не то распустятся, и будут бабы крутить мужиками, как веретеном – и тогда конец света придет. Так в старых преданиях сказано. Что, мол, из подземного ада поднимется демон и примет облик смазливой распутницы, и она через чрево своё управлять начнет, и конец тогда белому свету. Потому как с неба упадут наземь камни огненные, и умрет род человечий, как и не было его.

– Ой-таки и умрет? – заерничал парень.

– Точно, вот увидишь! Последние времена настают. Знамения были, – бабка многозначительно затрясла пальцем.

– Ты мне, это, переставай молодежь пугать, старая, – оборвал бабку моряк. – Про себя чего хочешь думай, а моих не пугай.

– Ишь, раскаркался, – бабка огрызнулась, – И ты старых не уважаешь, еретик!

Разозленная, она выхватила бесформенную авоську из под лавки, ворча какие-то проклятия в адрес моряка и парочки.

– А к тебе, девонька, ворог уже руки протянул, худо будет, око моё видит, – бабка сплюнула себе под ноги и решительно выдвинулась в проход вагона, где толпилась пестрая толпа пассажиров.

– Эмма, да Вы не обращайте внимания, обычная сумасшедшая, – склонившись к ее уху зашептал рыбак.

– Да я не расстроилась совсем, капитан, – тихо ответила она, поправляя неудобный платок на голове, – Вы и вправду на рыбака так похожи…

– Эй, племянник, мы сейчас с поезда сойдем – Мария, будет скарб караулить, а мы пойдем извозчика искать. Ты только никуда не ходи, девочка, мы мигом, – сказал он.

– Конечно, дядя, – девушка закивала, – Куда я без вас пойду-то?

– Столица, Холленверд, – громко объявил обер-кондуктор и засвистел трижды в свисток, – Извольте выходить к перону, дамы и господа.

Эмму оставили у арки, ведущей в здание вокзала, слева от какого-то мраморного памятника, изображавшего воина с пикой. Толпа народа струилась рекой, люди шли с поездов и на поезда, носильщики волокли тяжелые чемоданы на тележках, а порой и на спине. Народ в основном был простой – рабочие, фермеры с дальних окраин Империи и мелкие служащие. Попадались и смутные личности в лохмотьях с блуждающими взглядами и лисьими повадками. Публика побогаче выходила из отдельных залов для среднего класса, подальше от простолюдинов, где двери уже открывал швейцар, а грузчики не смели бежать вперед пассажиров. Для богачей на вокзале был даже отдельный подземный выезд для экипажей, сразу к вагонам первого класса.

– Простите, – услышала она интеллигентный женский голос, – Простите, великодушно.

Рядом с ней возникла худенькая девушка в коротком пальто, укрытом завязанным на спине кашне и гетрах натянутых поверх ботинок с чемоданом в одной и рыжеволосым мальчишкой, цеплявшимся за другую. Всем своим видом и повадками она напоминала сельскую учительницу, прибывшую по каким-то важным делам в большой город.

– Я вижу, Вы кого-то ждете, – глядя Эмме в глаза, спросила девушка.

– Да, моих друзей, – она улыбнулась в ответ.

– Я очень извиняюсь, но я тоже жду своего друга. Он уезжает в другой город, мы договорились встретиться на вокзале, его поезд отходит через шесть минут. Он уезжает навсегда, – девушка шмыгнула носом, – Я не увижу его больше, наверное, никогда.

– Но я нигде не могу найти его, а мой сын, – она дернула мальчишку за рукав старого пальтишка, – ноет, что, мол, устал, и я не успеваю найти его поезд.

– Я вас понимаю, маленькие дети – они всегда такие, – Эмма улыбнулась.

– Мне очень стыдно просить Вас, но вы не могли бы, посмотреть за ним пять минут. Только пять минут, не больше. Я вернусь немедленно, как только обойду вокзал.

– Ммм…, – Эмма засомневалась, стоит ли принимать необычное предложение, – Впрочем, давайте, но только на пять минут.

– Спасибо! Вы так добры, его зовут Мартин. Он немного непослушен, – девушка толкнула мальчишку в спину, – Ты должен слушать эту тетю, Мартин, ты меня понял?

– Да, – промычал мальчишка, застенчиво опуская голову.

– Мигом, я скоро буду! – и девушка растворилась в толпе.

– Сколько тебе лет, Мартин, – Эмма склонилась к мальчонке.

– Я уже взрослый, – недоверчиво ответил тот, не поднимая глаз.

– А из какого вы города?

– Мы с побережья, приехали из Вагдлыфа, – боязливо ответил мальчик.

– А это большой город, ты там родился? – девушка попыталась наладить хотя бы небольшой контакт с мальчиком.

– Лови его!– истошно заорали вдруг где-то сбоку, – Держи вора!

Фигура мелькнула у нее за спиной, сбила мальчонку с ног и пронеслась дальше. Топот ног раздался вокруг нее, визгливо закричали какие-то женщины.

– А ну, стой, – кто-то сильно ударил ее сзади, повалил на землю, в глазах потемнело от резкой боли. Она упала на колени, сбив на сторону стоявшую под ногами корзину с вещами. "Мальчишка, куда он делся?!", – скакнула искра страха в голове.

– Мартин, ты где?! – крикнула она в пустоту, поднимая голову. Мальчуган что есть мочи улепетывал за угол здания, перед ним с ее чемоданом в одной руке и сумкой в другой бежал какой-то проворный тип в клетчатом пиджаке.

– Мартин! Вернись! – крикнула она вслед пацаненку, поднимаясь на разодранных о брусчатку в кровь ладонях.

Девушка бросилась за ним, расталкивая локтями уже собирающуюся вокруг толпу зевак. Опрокинула полную корзину с яблоками у какой-то тетки, по неудаче оказавшейся на пути, задела локтем маленького полупьяного мужичка с монголовидным лицом и ринулась, увертываясь от тычков и падений, за мальчиком.

Впрочем, он оказался весьма ловок – поднимая столб пыли, он скакнул в боковой проулок, ухватившись за фонарный столб. Эмма побежала следом. Вдоль стены проулка выстроился высокий ряд пустых деревянных ящиков. Узкая дорожка запетляла в боковых улочках, изгибаясь, ныряя в арки и выскакивая на залитые солнцем пятачки света на дне дворов-колодцев. Серо-полосатое пятно куртки мальчугана несколько раз мелькнуло впереди нее и тут же пропало.

Она добежала до развилки. Одна из дорожек уходила вправо, в переулок с черными закопченными сажей стенами, вторая ныряла под арку, покрашенную облупившейся желтой краской, с зарешеченным окошком прямо на ней.

Девушка остановилась, выбирая дорогу, заприметила, что в арке еще вьется оседающий бурун пыли. Она ступила туда – и тут же на нее навалились две фигуры – одна из них схватила железным зацепом за руки, лишая возможности двигаться, вторая сноровисто приложила толстый платок к лицу девушки. В нос ударило химическим запахом формальдегида и хлора. Эмма попыталась не дышать, но крепкие пальцы сдавили ей горло, прижимая тряпку сильнее. Здания вокруг закрутились в причудливой карусели цветов и оттенков, и она потеряла сознание.

* * *

Роскошный пегий жеребец заржал, вставая на задние ноги.

– Вот какой! – восторженно воскликнул Фабиус, натягивая поводья.

Жеребец закусил удила, замотал головой. Арилла, сидевшая верхом на соловой молодой кобыле с улыбкой посмотрела на любовавшегося породистым скакуном мужа и, пришпорив лошадь, пустилась в галоп. Несколько мужчин, стоявших кружком, обернулись в след удаляющейся наезднице.

– Скоро герцог объявит начало охоты, не исчезайте слишком надолго, – выкрикнул вдогонку женщине молодой гвардейский офицер.

– Я верну ее, – Фабиус подхлестнул своего коня, пуская его в погоню.

По дуге обогнул охотничий лагерь, полный всадников, собак и загонщиков. Партия уже готовилась к выступлению, собаки радостно лаяли, виляя хвостами, загонщики проверяли снаряжение и упряжь у лошадей. Пестрая толпа придворных, военных и магнатов оживленно гомонила, предвкушая великолепное развлечение. Вельможных особ, однако, прибыло не особо много. Пара министров, какой-то штабной генерал, несколько промышленников, да тройка банковских воротил, контролирующих добрую половину финансов Империи. Впрочем, из всех гостей Фабиуса больше все интересовали двое – контр-адмирал Сонтера, большой любитель охоты и непременный завсегдатай осенних охотничьих игрищ, и один из великих князей Ксиний Леон, приходящийся Императору дядей.

– Арилла, – закричал Фабиус, подхлестывая лошадь.

Ретивый жеребец припустился рысью, быстро уменьшая расстояние между ним и женщиной.

– Хорошо, что мы сбежали оттуда. Меня иногда утомляет эта толпа, – крикнул он ей, нагоняя, – По большей части, пустые разговоры.

– Мы не должны уходить слишком надолго, охота вот-вот начнется, – она отпустила вожжи, и ее соловка перешла на медленный аллюр. – Сегодня хорошее утро, я люблю такие осенние дни, дышащие холодом наступающей осени и уже впитавшие в себя запах промокшей травы и прелых листьев. Скоро начнется сезон дождей, и эта мистика пропадет. Наверное, поэтому я ушла до начала охоты.

– У тебя романтичное настроение. Ты хотела поговорить со мной? – Фабиус, наконец, поравнялся с ней.

– Просто, мне вспомнился тот разговор с Адано, ты помнишь? – она приложила ладонь ко лбу, рассматривая полоску леса у границы поля.

– Помню…

– Как ты думаешь, почему он настаивал, чтобы регентом стал Леон? Он же ничем не приметен, кроме своего первородства. Обычный аристократ, каких много, привыкший много и красиво говорить о судьбах родины и происках заклятых врагов у границы, – она опустила руку и посмотрела на Фабиуса, – Я не понимаю, почему он?

– Адано считает, что Ксиний Леон поможет нам в случае начала войны, – ответил мужчина.

– Интересно, как и чем? У нас нет никаких подходов к этому аристократу, нет никого из его окружения, кто может повлиять на него. Да и сам Адано – хитрый ящер. Он, как обычно, не говорит всего и делает вид, что знает все наперед. "Делайте, как я велел и все будет, как вы хотите" – его обычный ответ на все вопросы, – нахмурилась Арилла.

Фабиус встал на стременах.

– Как бы то ни было, он обычно оказывается прав. Хотя я, так же, как и ты, не доверяю ему.

– После него всегда остается впечатление, что ты выпил воды из болота – мутной, серой, и никогда не знаешь, чем это для тебя может закончиться.

– Темный тип, – Фабиус согласно кивнул, – Но как источник информации и советчик он абсолютно незаменим.

Вдали трубач три раза протрубил сбор к охоте, послышалось далекое ржание оседлываемых лошадей. Собаки залились радостным лаем, выпуская струйки теплого пара, тающие в прохладном воздухе.

– Они скоро выступают, еще минут пять – и нам нужно будет вернуться в лагерь, – сказала она. – Но все-таки, почему Леон? Почему Адано считает, что его назначение начальником Генерального Штаба позволит ему получить императорское регентство?

– "Дортон недостаточно гибок", так по-моему, – закатив глаза, нудно процитировал Фабиус, – Да и он поддерживает государственное регулирование цен на продукцию сталелитейных королей, а это совсем не в интересах Республики. Нам нужна их сталь, а эти ограничения на экспорт нам сейчас очень некстати. Люман готов поддержать нашего кандидата, если получит гарантии отмены государственных цен, а Кауфан поступится десятью процентами акций в его концессии химических заводов. С Дортоном у них не получается найти общий язык, он солдат а не торгаш.

– У Дортона железное седалище. Он слишком мало инициативен и склонен выполнять чужие приказы. Он никогда не поведет свою личную игру за трон, и, тем более, учитывая его родовой клан, игру в наших интересах. Ксиний, напротив, – твердолобый фанатик, воспитанный в духе мифа о Великой Империи, человек не способный к компромиссам. Он положит половину армии в одном сражении, даже если это ничего не решит в войне!

– Это то, что нам сейчас нужно – небольшая победоносная война и новые перспективы!

– А потом мы сделаем так, что он станет не нужен – она погладила лошадь по холке, – Послушай, может быть, Адано, все же, хочет завести нас в ловушку?

– Если бы хотел, уже завел бы, – ответил Фабиус, – У меня нет никаких оснований сомневаться в его оценках и прогнозах или подозревать в нем агента имперской контрразведки. По крайней мере, пока его прогнозы сбываются, а информация позволяет нам получить большие преимущества.

– И все же, чутьем я ощущаю себе пешкой в чужой авантюре, Фабиус, – она остановила лошадь.

– Это наши шахматы, Арилла, – он потянул поводья разворачивая упрямого жеребца. – Подлинные игроки это мы – разведка, спецслужбы, и мы устанавливаем в них правила, а Адано, Дортон, да даже и Император, все эти герцоги, бароны – просто фигуры на ней. Кстати, тебе придется немного поработать.

– Я догадываюсь, – его жена тоже повернула свою лошадь, – Ты о Сонтере и этой интриге с Дортоном?

– Ты, как всегда, отлично меня понимаешь! – он пришпорил лошадь, жеребец взбрыкнул, подымая копытами комья земли, – Отставка Дортона будет делом рук Сонтеры, а о назначении Ксиния Леона я позабочусь сам. И самое главное, его уберут до того, как мы завершим наши главные дела в имперской столице.

– Ты хочешь, чтобы Сонтера убил Дортона? – ее зрачки расширились.

– Убил, убил… Вы так кровожадны, миледи! Он отправится в отставку за подготовку государственного переворота, который раскроет Сонтера! За что тот получит новый орден и повышение. Детали я отдаю тебе на откуп, дорогая, у тебя они хорошо получаются, – он улыбнулся, пуская жеребца в галоп…