Текст книги "Лодка за краем мира (СИ)"

Автор книги: Сергей Гусев

Соавторы: Инна Антюфеева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 40 страниц)

Глава 13

– Извольте договориться с арестантом, – Антронэ брезгливо поморщился, не желая смотреть на действо, и уткнулся в бумаги на столе.

Здоровой мордоворот с лицом чем-то напоминавшим пивную бочку уверенно надвинулся на Макса, нагнулся, примеряя место для удара и давая возможность рассмотреть массивную бычью шею и упругие мускулы, выпирающие из-под закатанных рукавов форменной серой рубахи. Хмыкнул и, профессионально размахнувшись, опустил пудовый кулак. Бил сильно с оттяжкой, но правильно, дабы не покалечить и не поломать кости арестанта. Макс насчитал четыре удара балансируя на грани боли и яви и почти упал в полубеспамятство, чтобы не чувствовать боли.

– Достаточно, милейший, – когда сквозь затуманенное сознание спокойный голос сыщика прервал процедуру.

Макс пошевелил челюстью, вправляя смещенный сустав руками, сделал полный вдох – ребра похоже были тоже целы.

– Вы глупый человек, Макс, – Антронэ поправил пенсне, пристально рассматривая арестанта после побоев, – Зачем Вы отпираетесь? Кого Вы выгораживаете? Я хочу Вам помочь, честное слово, а Вы…

Он встал из-за стола, налил воды из графина в стакан, обошел вокруг табурета, к которому был привязан Макс, и плеснул воду ему в лицо. Стало легче, Макс жадно слизнул несколько капель.

– Хотите воды?

Макс кивнул.

– Эй милейший, вы перестарались дайте ему пить, – крикнул Антронэ мордовороту.

Тот зазвенел графином, зажурчала наливаемая вода, холод ледяного стакана покрытого испариной уткнулся в разбитые до крови губы. Он сделал несколько торопливых глотков.

– Мы взяли всех ваших сообщников, всех до единого, слышите? Капитана Берроуза, мичмана Стени, эту ваша мадемуазель со странным именем, как вы там ее зовете?

– Эмма, – еле шевеля распухшими губами, ответил молодой человек.

– Вот, Эмма. Они уже нам все рассказали, а Вы – Вы упираетесь, – Антронэ с лязгом открыл дверь сейфа, вытащил оттуда серую папку.

– Вот, в этой папке все их показания, – он потряс бумагами перед лицом арестованного. -За это, заметьте, мы их перевели в хорошие камеры, без уголовников и пиратов. Мы же не звери какие-то дорогой мой, мы о людях заботимся, – сыщик плюхнул папку на стол.

– Развяжите ему руки, – скомандовал сыщик мордатому, покорно ждавшему в дальнем углу кабинета. Тот проворно ослабил тугие веревки, освобождая затекшие, непослушные руки, – Вот ведь, совсем замучили человека.

– Так лучше, разве нет? – Антронэ улыбнулся губами, – Закурите? Сыщик достал пачку дешевых папирос.

– Спасибо… не нужно. Я могу посмотреть, что они сказали? Показания девушки, – протянул не слушающуюся руку Макс.

– Нет, а вот этого Вам делать нельзя, – следователь, быстро повернулся, прихлопнув ладонью папку, пододвинул ее к себе и спрятал в ящик стола. – Мне нужны Ваши слова, Ваше признание. А не плохо срежиссированная ложь.

– Итак, что вы делали на маяке?

– Вы уже спрашивали меня об этом, – он с трудом выжал из себе пересказанную уже не один раз, придуманную историю про горное племя, спасение мичмана и несколько дней на маяке. – Однако, полицейский внимательно выслушал, не перебивая, что-то записывая карандашом в своем блокнотике.

– Понятно, понятно, – он что-то зачеркнул, прикрывая рукой текст, – А как зовется это ваше племя?

Этого вопроса Макс не продумывал и не ожидал.

– Племя… ммм, мы зовем его племенем Белого Дракона.

Сыщик что-то снова пометил в своем блокноте.

– Белый Дракон, любопытно… Это тот, что у самого Кербирийского хребта или что у озера Додуа?

– Я не знаю, как вы называете эти места.

– Вы сможете показать этот район на карте? – Антронэ указал карандашом на уже знакомую карту Империи, висевшую на стене.

– Нет, господин следователь, я не смогу. Я не умею читать, – молодой человек втянул голову в плечи, хотелось размять затекшую, не поворачивающую шею, – И карт ваших я никогда не видел и не понимаю.

– Ну, что же Вы так – и читать не умеете, и паспорта у Вас нет… Что с Вами делать?!

– Я ни в чем не виноват, – пробубнил повторяясь в сотый раз Макс.

– Это мы разберемся, кто и в чем виноват, не извольте сомневаться, – парировал сыщик. – Кто курировал вашу миссию в республиканской разведке?

– Мне ничего не известно о республиканской разведке, господин следователь, – он покачал головой.

– У меня есть другая информация, – Антронэ встал, снова обходя вокруг табуретки заключенного, и продолжая, словно пономарь на заутренней. – У меня есть все основания полагать, что Вы завербованный связник, и Вас перебросили для передачи секретных данных.

– Вы с ума сошли, – обречено сказал Макс.

– Вовсе нет, у меня есть масса доказательств. И если Вы откажетесь рассказать мне, кто Вы на самом деле и откуда, то я Вам гарантирую виселицу уже через месяц, – следователь уперся взглядом в лицо молодого человека. – Вы хотите на виселицу?

– Нет, – удивленный собственным спокойствием ответил Макс. – Но разве у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, надо лишь говорить мне правду, и чем больше правды, тем больше выбора, – по кошачьи заурчал Антронэ. – Кого Вы знаете в Сионау и Холленверде?

– Никого, я там никогда не был.

– Не были…, – сыщик покрутил карандаш между пальцами, – Встречались ли вы с мичманом Стени или капитаном Берроузом до того, как попали на маяк?

– Нет…, – обреченно ответил молодой человек.

– Вы опять лжете! Вы были в Сионау три недели тому назад, Вас видели в городе, Вас опознали, у меня есть свидетели, – сыщик снова вперил взгляд в Макса. – Что Вы там делали, с кем Вы встречались? Мне нужны фамилии, слышите, фамилии…

– Я никогда не был в этих городах.

Антронэ достал из конверта несколько фотографий.

– Кого из этих людей Вы знаете?

Макс принял карточки. На первой был запечатлен весьма пышный мужчина с тремя подбородками в черном фраке и галстуке бабочке, сидевший в кабинете за массивным столом. На следующей фотографии молодцеватый, высокий военный в парадном морском кителе, что-то показывал тросточкой стоя на набережной у моря. Макс вытащил следующий снимок – лысый человек, с широкими выступающими скулами и излишне полными губами – в официальном костюме, на каком-то приеме – держал в руках бокал с вином и о чем-то разговаривая с не попавшим в кадр собеседником. Молодой человек внимательно посмотрел на фотографию пытаясь узнать этого человека. Лицо показалось ему немного знакомым, но отчего-то вызвало приступ напряженности и даже безысходности. Почудилось, будто давным-давно он знал этого человека, и знание это вызывало чувство вины и сожаления.

На следующем снимке красовался какой-то неприятный прощелыга, худой и с огромными бакенбардами. Макс перевернул бумагу, в тайне надеясь увидеть имя или подпись, но карточка была не подписана. Он пролистал еще несколько фотографий каких-то неизвестных людей, остановился на карточке весьма очаровательной, но незнакомой, женщины.

– Я никого из них не знаю, – отрезал он, возвращая фотоснимки.

– Не знаете? – недовольно переспросил Антронэ. – Вы уверены?

– Да, абсолютно.

– Вы меня злите, господин Макс, а я не люблю когда меня злят. Вы считаете меня дремучим идиотом, – следователь вырвал бумагу из блокнота, смял в комок и кинул в мусорное ведро, – до каких пор Вы будете мне морочить голову? Или Вы хотите чтобы мы повторили упражнение?

– Нет, – Макс дернулся, его лицо перекосилось от боли внезапного движения.

– Вам знакомы с кем-либо из представителей высшей знати Империи или герцогств?

– Нет, нет, – он отрицательно покачал головой. – Я не могу их знать, я никогда не был тут и не понимаю, почему вы постоянно спрашиваете меня об этом.

– Вы знаете, что я могу Вас посадить за дачу ложных показаний официальному дознавателю Имперского Сыска, а?

– Не думаю, что виселица будет чем-то хуже, – с усмешкой, как смог огрызнулся Макс.

– Так! Достаточно на сегодня, продолжим позднее

Антронэ нажал потайную кнопку электрического звонка. В комнату, стуча сапогами, ввалился конвойный. – Уведите его, я с ним закончил.

* * *

– Эка они тебя как разукрасили – сосед по камере толкнул ногой табуретку к окну,– Садись, мил человек, в ногах правды нет

Макс добрел до стула и обреченно сел у маленького тюремного окошечка под потолком.

– Первоход? – оскалился сосед. – С допроса, походу? Как звать?

– Макс…

– А меня мама Реконом назвала. Хорошо они тебя отделали, красивый, – он растянул слова, – За что они тебя упаковали? Пришиб насмерть кого-то, поди, или ограбил богатея?

– Нет, говорят, я шпион из Республики, – неохотно пробурчал в ответ молодой человек.

– О как! Что же ты Родину-то продал? Надо думать, недурно заплатили?

– Тьфу ты! – Макс со злости плюнул на пол. – И ты туда же…Итак сил нет с допроса, не видишь что ли? Отвали.

– Да ты не ершись, я же так спросил, без зла. Все мы тут невиновные. Меня вон тоже на море изловили ни за что. Я просто на шхуне рыбацкой своей шел. А тут – Бац! Выплывает дура эта имперская железная, из пушек палит. Схватили нас, – все, говорят, вы не рыбаки, вы пираты. Есть на вас доказательства. Ну, и сюда в, острог. Теперь вот дело шьют, скоро к судье, а потом прямоходом на эшафот под барабанный стук. Это у них тут четко – раз на адвокатов денег нет, то и на свободу выхода нет. Отсюда три дороги – на виселицу, на каторгу на шахты или в тюрьму в приполярные леса. И не знаешь, что лучше для человека… Так что надо вместе держаться – оно так сподручнее. Был я один, а теперь нас двое, – Рекон сжал кулак. – Стало быть, я теперь вдвое больше могу. Так что ты не раскисай, оно дело житейское, – доверительно добавил Рекон, – Сегодня на коне, завтра под конем.

– Ясно дело, – коротко отрезал Макс, хотелось забиться в угол и замолчать – где мои нары? Спина болит от их вопросов.

– Вижу, вижу укатал тебя фигляр. Ты это погодь, а может, ты правда шпион? – он заложил руки за голову, потянулся. – Тогда твои тебе помогут, а ты меня с собой возьми. Я тебе пригожусь. Я на все руки мастер. Ты меня еще не знаешь.

Макс не ответил, растирая отбитый мордоворотом скулы.

– Ладно, вижу ты болтать не мастак. Потрепались – и будет лясы попусту точить. Спать сверху будешь, твое место там, – Рекон махнул на верхнюю полку нар, подбил хлипкую подушку и улегся на бок. – И не вздумай храпеть – перо получишь в бочину. Ежели чего услышишь ночью, то глухим заделайся – не твоего ума дела, понял?

Макс молча кивнул, постепенно вживаясь в новую для себя роль.

* * *

– Господин Баллистер, к вам посетитель! – торжественно провозгласил слуга, – городской обер-полицмейстер, господин Шинк.

– Пригласите, – Баллистер вытащил сигару из деревянной коробки на столе, откусил кончик и закурил, пододвигая ближе к себе шахматную доску с комбинацией, над которой думал уже второй день. Не прошло и десяти секунд как увалень с красным лицом, одетый в голубой мундир старших чинов имперской полиции ввалился в комнату, бешено вращая глазами.

– Вы господин Баллистер? – он наконец заметил развалившего в кресле Баллистера и немедля зарокотал с хорошо поставленной интонацией высокопоставленного чиновника: – Я получил Ваше письмо сегодня.

– Хм, – Баллистер кивнул, выдыхая благоуханный дым, – Вы можете сесть, господин полицейский.

Тот вскинул брови, грузно водружаясь на диван. Баллистер сделал еще один вдох, переводя взгляд на шахматные фигуры, расставленные в хитроумной комбинации. Полицмейстер тем временем, явно взволнованный ситуацией и затянувшейся паузой, принялся озабочено озираться, ища какого-нибудь неожиданного подвоха.

– Хороший табак, – вымолвил Баллистер.

– Простите…?!, – красноватые глаза полицейского расширились, лицо вытянулось, было в нем в этот момент что-то от удивленного гиппопотама в африканской саванне. Впрочем, свое удивление он не высказал.

– Чем я могу служивать вам, Магистр, – переводя дыхания от подступившего волнения, выдохнул обер-полицейский.

– Вы произнесли мой титул не полностью, – расслабленно изрек Баллистер.

– Простите великодушно, господин Великий Магистр, – перепуганно зачастил Шинк, – Это большая честь для меня лично…

– Оставьте, Шинк, я знаю что Вы думаете и вижу Вас, как под стеклом микроскопа.

Лоснящееся лицо полицейского снова вытянулось.

– Вот что, Шинк, как Вы понимаете, я позвал вас не случайно, – не торопясь проговорил Баллистер, – Мне потребуется сообразительный головорез. Кто-то из Ваших клиентов. Для одного не вполне законного и даже, возможно, скандального действа, которое, впрочем, никогда не будет раскрыто полицией.

– Что это за дело? – по-деловому спросил полицейский.

– Ограбление со взломом одного высокопоставленного аристократа.

– Да, но… дела со знатью не так легко заминать, они влиятельны и сильны. Это не простые лавочники.

– Знаю, Шинк, но это не мое дело, это Ваши проблемы.

– Понимаю, господин Баллистер, – испуганно ответил полицейский.

– Итак, Ваше дело – дать мне людей для этой операции и тихо замять дело, несмотря на возможный скандал. Я понятно излагаю? – отрезал Баллистер.

– Да, господин Великий Магистр! – полицейский чин было собрался вытянуться в струнку, но быстро остановился. – Какие еще будут указания? – подобострастно вымолвил он.

– Извольте называть меня "господин Баллистер", – он опустил глаза на шахматную доску и передвинул черного фигурку коня через строй пешек.

– Слушаюсь, господин Баллистер.

"Выглядит так, будто этот держиморда совсем потерял голову от желания доказать свою преданность. Впрочем, он хитрее, чем кажется, и сам себе на уме… ".

– И еще, мне нужно найти затерявшегося знакомого, точнее знакомых. Вот их фотокарточки, – магистр подтолкнул кончиком пальца конверт, лежавший на столике.

Полицейский вскочил, подхватил конверт и тут же попятился назад, бормоча себе под нос что-то виновато-извинительное, неуклюже разрывая бумагу конверта.

– Их зовут Эмма и Макс, но они могут представляться иначе, – не отрывая взора от шахматной доски, добавил Баллистер.

– Макс и Эмма, да, мы попробуем их найти, господин Баллистер. Может быть, Вам известно, где они могут быть?

– Увы, нет, думаю, что в столице или в крупном портовом городе, где легче затеряться, – он сдвинул фигурку белого офицера в ответ на ход черной ладьи, а вслед за тем переместил вперед пешку.

– Мы сделаем все, чтобы найти их как можно скорее! – в глазах Шинка светился подобострастный оптимизм опытного лицемера, – Как мы можем связываться с Вами в случае новостей?

– В доме есть телефон, Вы можете спросить номер у слуги. При необходимости он позовет меня, – Баллистер взял сигару, делая глубокую затяжку.

– Я могу идти? – заискивающе глядя на него, с придыханием произнес полицмейстер.

– Ступайте, я Вас не задерживаю

* * *

Баркас, словно важный жук, неторопливо карабкался, гудя старенькой машиной, на пологие волны и, добравшись до вершины, соскальзывал вниз, оставляя за собой бело-серый пенистый след. Эмма сидела на корме, вглядываясь в далекую полоску берега, затянутую белыми облаками. Солнце взошло высоко в небо, но казалось чуть более блеклым, маленьким и холодным, чем земное. Океан весело играл бликами отражений в кильватере суденышка.

– …Может, она не виновата, – она услыхала обрывок фразы, сказанной мичманом в рубке, – Что там было, в этой бумаге?

– Что Вас, Стени, хотят арестовать вместе с двумя подозрительными людьми – ответил капитан.

– Кэп, я ничего не понимаю. Может быть…, – Скрип гика заглушил окончание брошенной фразы.

– … с другой стороны, если Вы вспомните, как может выглядеть в их глазах наше дело с "Темной Рыбой"…, – прозвучал ответ Берроуза. – Так что, не нам с Вами из-за одного только подозрения имперского сыска…

– Да нет, кэп, как Вы могли такое подумать обо мне?! Предать женщину, возможно, ни в чем не виновную, и к тому же, нам доверившуюся, беспомощную…

– Понимаю Вас, мичман, Вы задаете себе вопрос, уж не ловушка ли это все, – капитан замолчал. – Я тоже не привык к этому – глядеть на людей с подозрением. У меня на борту я всегда был уверен в каждом – от старшего помощника до юнги. И за каждого готов был рискнуть жизнью.

В рубке что-то стукнуло, зашуршало, дверь ранее открытая на палубу скрипнула захлопнутая качкой. Эмма попыталась ухватить продолжение разговора, но шум волн за бортом перебивал редкие обрывки слов.

– Эмма, Эмма, – позвал ее Берроуз, – Ступайте скорей сюда, в рубку. Есть один разговор

– Да-да, я уже иду,– палубу нещадно качало на волнах, держась за поручни она с трудом добралась до надстройки.

В рубке Стени озабоченно доказывал капитану:

– Маловато тут горючего, кэп. На машине до Сионау не дойти, разве что парус поднимать.

– Тогда придется идти на парусе, Стени. Остатки топлива нужно беречь.

– На парусе будем шлепать дня три. А ежели кинутся в погоню?

– Если бы хотели уже догнали бы. Я специально сделал крюка, чтобы их запутать, надеюсь, не найдут. У полиции здесь катеров нет. Правда, на базе есть субмарины… Но навряд ли полицейским удастся выпросить их для погони за нами. Капитан-командор не захочет бегать для них за дичью.

– Все едино, опасно. Придется бросить посудину и добираться посуху…

Она вошла в крошечную рубку, мужчины разом притихли.

– Садитесь, сударыня, – капитан указал на скамеечку по периметру рубки.

– Как Вы, Эмма, уже успокоились немножко? – мичман немного участливо посмотрел на девушку, стирая ладонью масляное пятно с ладони.

– Спасибо, Стени, уже все хорошо, не волнуйтесь – она села на лавочку, повернув голову в сторону иллюминатора.

– Ну и отлично. Мы обязательно ему поможем. Вот, и капитан Берроуз тоже так считает, – мичман, похоже, хотел всеми силами подбодрить девушку.

– Итак, друзья, я собрал вас, чтобы выработать общий план действий, – интонация капитана была уверенная, без тени тревожности, хотя и весьма серьезная, – Ситуация, скрывать не буду, у нас тяжелая, но не безвыходная. Скажу сразу – четкого плана, что делать, у меня нет, но имеются некоторые соображения. Поэтому я бы хотел услышать и ваше мнение тоже.

Мичман и девушка слушали молча.

– Что мы сейчас знаем: первое – я и Стени обвинены в государственной измене. Более того, мы так же знаем, что и вы,– он обратился к девушке, – я имею ввиду Вас, Эмма, и Макса – вы преследуетесь как возможные республиканские шпионы.

– Точно так, кэп! Нагнали туда целый отряд шпиков и гонялись за нами, как за бешеными псами, – раздосадованно вставил мичман.

– Наше положение усугубляется тем, что у нас нет никаких документов, нет денег. В Республику нам со Стени хода нет – как представители армии противника мы уже имели там один конфликт. Поэтому я собрал вас, чтобы принять общее решение о том, как поступать дальше.

– Кэп, добавьте еще, что мы ничего не знаем про Макса.

– Вы ведь не оставите его, капитан? – умоляюще посмотрела на него Эмма. – Не может быть, чтобы ничего нельзя было сделать…

– Мы будем стараться, милая Эмма, – капитан вздохнул. – Задача сложная, скорее всего не удастся решить кавалерийским наскоком, – капитан потер виски, – Но кое-что у нас есть. В той бумаге в крепости – я помню, Феджей мне сказал – речь шла о приказе следователя из Холленверда. Поэтому у меня есть все основания полагать, что его увезут туда!

– Выходит, нам придется добираться до столицы, кэп?

– Да, мичман, если мы собираемся его вызволить.

– Кэп, я вот что вспомнил, по случаю. У меня в Холленверде троюродный дядька есть. Так вот, он служит в охране городской тюрьмы. Сам он странный вообще-то, и дело с ним иметь тяжело, но выбирать нам тут не приходится.

– Хм… что же Вы молчали, мичман! Какие у вас знакомства полезные внезапно обнаруживаются! – Берроуз улыбнулся, – Может, Вы и самому герцогу Данэйскому родственником приходитесь по дядюшкиной линии?

Стени задорно рассмеялся:

– Нет, кэп, к этому типу я родства никакого не имею. Да и каким бы образом я тогда в мичманах ходил? Я б тогда не меньше, чем адмиралом сделался!

– Ладно, мичман, шутки в сторону. Как Вы думаете, сможет он узнать, куда Макса поместили?

– Кто знает, что он сможет?! Он, вообще, скупердяй страшный сам спит на соломе, а под матрасом два мешка набитых империалами. Я же говорю чудак он, сам себе на уме.

– Если ему заплатить, тогда, как думаете, мичман, согласится? – настаивал капитан.

– Он хоть чудной и с виду суров, но от хорошего бакшиша не откажется, надо толковать с ним, – подытожил Стени.

– Так, одна веревочка у нас уже есть. Теперь вопрос с деньгами и документами.

– Может быть, продать этот баркас, – предложила девушка и зарделась от собственной наглости.

– Да кому его продашь, корыто старое? – в сердцах запротестовал Стени, – Машина еле живая, половина досок в обшивке гнилые.

– Мичман, Вы зря, корыто хоть и старое, но контрабандистам его сдать вполне можно. Им такие как раз и нужны, за рыбаков сойдут.

– Да сколько они за него заплатят – тысячу или полторы. А ежели шпики облаву устроят, нас тогда еще и за продажу краденного оприходуют. Или, пуще того, какой-нибудь пират, что держит всю эту воровскую шайку, пришьет на выходе с деньгами. Нет, Стени, конечно, преступник, но не вор! – недовольно заворчал он.

– Нам этих денег вполне хватит на то, чтобы добраться поездом до Холленверда и снять какой-никакой подвал в предместьях. Нужно рискнуть, мичман. Других источников денег у нас нет. Или Вы предлагаете заняться грабежом банков?

– Нет, капитан, – мичман покачал головой, словно поднятый на дыбы ящер, – Как можно, Стени – грабитель банков!

– Что Вы думаете, Эмма? Вы не против продажи баркаса? – обратился капитан к девушке.

– Нет, нет, – живо ответила она, – я как раз за, терять нам все равно нечего, а так хотя бы попробуем. Не в леса же убегать с перепугу.

– Хорошо! – одобрительно констатировал Берроуз, – Тогда двумя голосами против одного решаем, что баркас будет продан. Таким образом, у нас остался единственный и самый сложный для нас вопрос – поддельные документы. Мичман, возможно у Вас есть какие-то связи в преступном мире, чтобы купить имперский паспорт?

Стени почесал затылок, отвернул голову, смотря в морскую даль, словно спрашивая ответа.

– Нет, кэп, нет у меня таких знакомцев. Вон, может, у Титора Большого Кулака в Троттердакке есть, а у меня нет, увольте. Так что я тут пас, капитан. Бумаги я нам не справлю.

– Да, это осложняет дело, но я думаю, рискнем без них. В крайнем случае, при задержании сойдем за горцев, как Эмма, – ободряющее заключил Берроуз, – тем более, в столице нам долго находиться все равно нельзя. Если нам удастся выручить Макса, то мы немедленно покинем город.

– Мы же ему поможем? – девушка с надеждой смотрела на мужчин, – правда?

– Конечно Эмма, мы приложим все силы, чтобы вытащить его из ловушки…

Стени ушел ставить парус, увел с собой Эмму – помогать. Берроуз остался в рубке у руля. Волны ритмично били в наветренный борт, с шипением разбиваясь о старые доски. Сизая полоска дальнего берега медленно плыла за иллюминатором.

"Вот ты и остался без выбора, капитан. Ты хотел сдаться, как подобает офицеру, но судьба сыграла ва-банк, утащив тебя из-под носа полицейских ищеек.

Теперь у тебя отобрали твое будущее. За побег с тебя снимут погоны, как с дезертира, за угон баркаса осудят как вора и отправят на вечную каторгу. Какой позор!

Когда судьба кинула жребий и выбросила тогда тебе шанс остаться в Республике, продаться за хорошую мзду и спокойную старость в забвении и тишине, ты не поверил в звон обещанного злата, ты старался сохранить свою честь. И вот, теперь ты и на треклятых островах враг, и здесь преступник, и честь свою не уберег.

Весь мир ополчился разом против тебя, капитан Берроуз, и тебе некому помочь, в этом бою подмога уже не придет никогда. Тогда что остается тебе? Ты потерял все, что у тебя было – присягу, родину, честь офицера. Может быть, смерть была бы разумным венцом. Да, для капитана Берроуза – да, но ты уже и не капитан. Обычный беглый, не осужденный пока что каторжник.

Тогда в чем смысл продолжения? Ты сам не знаешь ответа на этот вопрос. Зачем же тогда бежать? Просто спасти свою жизнь? А зачем тебе жить, Берроуз, после всего этого? Кому ты теперь нужен?

Разве что вот этой странной девушке с гор, Эмме, чувствующей себя такой чужой в Империи Холленов и смотрящей на тебя с надеждой, что ты спасешь любимого ею человека. Может быть, этим ты можешь оправдать свое существование в этом сумрачном и бессмысленном мире."

* * *

Макс приоткрыл глаза, разбуженный чужим шепотком. Ему приснилось, что кто-то разговаривает вполголоса там, внизу, у железной двери, в круге подслеповатого света жужжащей электрической лампы, горящей по-ночному, в половину накала. Он протер глаза, хотел было высунуть голову, чтобы удостовериться, что Рекон спит, а показавшийся разговор был всего лишь отголоском ночного кошмара, когда до него донеслось:

– Вот веревочная лестница, в мешке одежда, переоденешься на крыше. Я доведу до чердака, открою вход. На брюхе проползешь по крыше на северо-запад, там будет отвесная стена. Она выходит в боковой переулок, сбросишь лестницу. Часовой на вышке не заметит, не волнуйтесь, – монотонно бубнил чей то голос.

– Хорошо, – зашептал в ответ Рекон, – Что дальше?

– Внизу будет машина – серый Кауфан-Лорейн номер А10-11Т. В ней провожатый, он отвезет в безопасное место и сделает поддельные паспорта. Деньги отдашь ему же, – продолжал бурчать голос. – Про меня забудь, чтобы ни произошло – меня не существует – ты бежал сам, распилив решетку. Когда хватятся при утреннем обходе, найдут ее разрезанной, кинутся искать во дворе и вокруг, подумают, что побег был через южную стену или через канализационную систему. Пока будут рыскать, ты уже будешь далеко, – голос осекся. – Что со вторым?

Макс осознал, что дальше будет решаться его судьба.

– Прирежешь или возьмешь с собой?

Сердце Макса сорвалось с цепи, подкатившись к горлу. Первым порывом было бежать, взлететь птицей сквозь спицы окна, спастись от неумолимой опасности уже, возможно, занесенного уркакаганского лезвия. Но разум остановил переполняющий поток колючего ужаса. Он перевернулся пружиной готовый отразить внезапную атаку врага и, если не победить в схватке, то, по крайней мере, не отдать свою жизнь задаром.

– Вставай, дремалка, судьба твоя в двери стукает, – Рекон хитро улыбался, нависнув над его головой.

– Что Вам нужно? – настороженно спросил Макс, делая вид что только что разбужен.

– Да ты не дрейфь, не обижу. Дело выгодное есть – не прогадаешь. Работа для тебя, и ты самый верный человек для нее.

– Для чего? – Макс сделал непонимающий вид. Дурак ты, на волю с кичи идем. Ты мне поможешь, а я тебе помогу. Кости подымай, чего разлегся медузой, – объявил он.

– У акырны унцыг, ушки шибка ыгыг, – скалясь и выворачивая язык, на незнаком наречии сказал Рекон в невидимую темноту.

– Шаркина гы? – коверкая слова, отозвалась тень в темноте.

– Что Вы ему сказали, – переспросил Макс.

– Я говорю, что ты геройский парень, если бы у меня были такие в команде, я бы уже был королем на каких-нибудь экваториальных островах.

– В команде? Ну да, у Вас же была команда, вы говорили, что были рыбаком.

– Рыбаком, да, и им тоже, – пират засмеялась вполголоса.

– Потише ты, жеребец, – отозвалась тень в углу.

Макс, едва передвигая ватными с перепугу ногами, еще не вполне пришедший в себя, спрыгнул с нар вниз. Дверь в камеру была закрыта, а в темном углу, прячась от света, стояла коренастая фигура в серо-мышиной форме надзирателя.

– Чего зенками выставился, – огрызнулась фигура, – Хватай манатки – и вперед, не на бульваре. Слыхал, что пахан твой сказал?

Макс было кинулся собрать нехитрый скарб из зубной щетки, мыла и видавшего виды свитера, да потом бросил, понимая, что ничего ценного в камере нет, а рюкзак с земным снаряжением отняли полицейские еще при аресте. По скорому нахлобучил свитер, вставил ноги в ботинки без шнуровки и объявил что готов.

Тюремщик критично оглядел несуразный вид Макса, буркнул Рекону что-то типа:

– Ну, ты этого переодень потом, а то его первый же наряд и заарестует обратно.

Наклонился к Рекону, что-то говоря тому на ухо на непонятном наречии. Лицо того посерело, сбросив самодовольно уверенную маску.

– Пойдем, – скомандовал надзиратель, – И чтобы тихо крались, как мыши.

Заключенные кивнули, и весь небольшой отряд тронулся вперед, к свободе.

* * *

Низкие облупившиеся, сводчатые переходы старой тюрьмы петляли, словно кишечный ход окаменевшего тысячелетия назад животного. Надзиратель нервно позвякивал связкой ключей, подбирая подходящий, ловко открывал разделяющие секторы тюрьмы решетки. Порой велел встать к стене и ждать, а сам проходил вперед со словами «обсудить надо с коллегами, стойте».

Минуты тянулись в тягостном ожидании, и в эти мгновения до них докатывались отголоски жизни, идущей своим особым чередом в душных каморках тесных камер. Там спали и мучились бессонницей, ели и пили, играли в карты за махорку и просто убивая бесконечное время. Где-то скрипела упрямая сталь самодельного ножа, вытачиваемого об угол кирпичной стены, кто-то, ругаясь, ломал остатки карандашного огрызка, вышкрябывая написанную не читаемыми письменами записку. Тут, в этих полутемных стесненных норах даже ночью не замирала жизнь, движение человеческой плоти и разума, ищущего выхода своей нескончаемой энергии.

Паузы не длились долго, надзиратель боялся оставлять их одних. Они проходили уснувшие посты, повизгивала сталь закрываемых перегородок.

Маленький отряд, преодолевая этаж за этажом, спустя полчаса, добрался до чердака.

– Все, пришли, выше чердак. Переодевайтесь. Там, в вещмешке две серые простыни, специально для вас выклянчил у прачки, – он скабрезно улыбнулся. – Будете там ими накрываться, когда вылезете на крышу. Сама крыша плоская, что тот стол, так что ползите тихонечко себе на противоположный конец. Там лестницу сбросите – и ищи ветра в поле, – тюремщик склонился, ковыряя ключом в проржавевшем зеве замка. – Ну, вот так вот. А теперь прощевайте.

– Бывай, – скупо поблагодарил провожатого пират, перекладывая тюремную робу в освобожденный заплечный мешок. – За мной не заржавеет.

– Не загадывай, – грустно ответил надзиратель.

* * *

– Прыгай, – раздался сдавленный голос из темноты, – Не высоко, прыгай, ослица твоя мать!

Макс завис в темноте, не чуя ногами земли, цепляясь за последнюю ступеньку веревочной лестницы. Улица, погруженная во тьму, разбавленную мокрой хмарью холодного тумана, казалась покрытой непрозрачным черно-серым газовым шифоном, лишь фонари и прожектора на стенах тюрьмы распарывали острыми углами света непроглядную даль студеного ночного неба. Пальцы занемели от напряжения, разрезанная неведомо где до крови ладонь неприятно ныла. Он разжал руки, неудачно упал, гася инерцию, на колени, ойкнул от резкой боли.

– Подымайся, не пляж, – недовольным голосом проскрипел Рекон, – вдоль стены ползи.