Текст книги "Лодка за краем мира (СИ)"

Автор книги: Сергей Гусев

Соавторы: Инна Антюфеева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)

– О Великое Небо! Андреас, да что с вами!? – воскликнул барон.

– Ничего! Достаточно! Все!

– Андреас, Вы?! После стольких лет… Вы же… служили мне…и…, – барон запутался в словах.

– Служил, служил да выслужился… Вы как хотите, барон… мне жить… а не с нежитью тут воевать… – он ловко поднял свой вещмешок и со свистом вытащил из ножен широкий тесак. – И не думайте меня останавливать! – широкое лезвие с шелестом распороло воздух. Он шагнул к краю.

– Егерь, туман горяч как огонь, остановитесь! – закричал капитан, – На Ваш разум напустили морок… Вы не принадлежите себе… Вами говорят чужие желания. Они отняли Вашу волю!

– Нет…, – тихо ответил Андреас, и Берроуз заметил, как струйка пены бежит по уголку его губ, – Плывите куда хотите…а я возвращаюсь. – и егерь попятился к борту, угол суденышка опасно накренился, зачерпывая ядовитый забортный туман.

– Да стойте же Вы! – не выдержал мичман и вцепился руками в его ногу.

– Отпустите меня, мичман! – истерично закричал тот, – Или я…, – он с ненавистью бросил взгляд на лежащего моряка,– Я убью тебя, Стени. Ты…твою душу забрали демоны подземелья, как и душу Дожвы… Вы все – демоны!

– А в Вашу, – он вскинул палец, указывая на барона, – вселился дух ящера… Я вижу его, он ползает по вашему нутру, я слышу шелест его шкуры и щелканье его когтей…да, барон…да, вы не мне верите…он уже там… вы все уже стали ими.

– Ну-ка держите его, мичман! – закричал Берроуз, – я Вам помогу.

– Мичман рывком дернул Андреаса за щиколотку, тот свалился на бок, нож стукнулся о поклажу, отскочил в сторону, чуть не вылетев за край плота. Егерь ответил несколькими крепкими ударами по голове и шее мичмана и рассек ему губу. Вырвал ногу из захвата, отбил выпад Берроуза, когда тот попробовал перехватить его руки. Быстро переполз дальше, вернул себе нож и, ловко нагнувшись, приставил лезвие к шее оглушенного мичмана. Сталь блеснула в воздухе, наточенное острие легло на кадык моряку, из тонкого разреза выкатилось несколько капель алой крови.

– Еще одно движение, Берроуз, и я перережу ему горло, клянусь Небом! – взревел егерь, – Не шевелитесь…иначе я…

Ответом ему был револьверный выстрел, пуля прошила насквозь плечо, пятно крови алым солнцем вспыхнуло на сером сукне. Берроуз прицелился еще раз, готовый выпустить вторую пулю. Но Андреас закачался от удара, нож выпал, беззвучно нырнув в туманную слизь.

– Упадет! Ловите же его! – тонко взвизгнула девушка. Но было слишком поздно, тело егеря пошатнулось и рухнуло за борт. Туман принял свою жертву, не издав ни всплеска, ни крика. Морось, словно липкое болото, быстро затянула то место, где только что виднелась распухшая от влаги куртка несчастного лесника.

– Мичман, багор тащите! – капитан вырвал самодельный руль, оттолкнул Стени, навалился телом на рычаг, поворачивая плотик против вялого течения тумана.

– Сильно он меня пришпилил, – хрипел оглушенный мичман, растирая кровь по шее, -…чуть не прирезал, как порося.

– Вот ту тростину подайте, барон! – Берроуз, встав на зыбкий край плота, стал нащупывать тело, но дерево лишь уходило в пучину серой зыби, не встречая сопротивления. Он остервенело шарил и шарил…пока, устав, не сел на край суденышка.

– Утоп…, – сказал барон удрученно смотревший на капитана, – Вот совпадение, того демоны забрали, этот с ума сошел и потонул… досадно, – он потер торцом ладони затылок.

– Это было предупреждением всем нам, неужели вы не поняли? – не поднимая глаз, спросила Эмма, обняв руками колени.

– Предупреждением? О чем? – спросил барон.

– Я не знаю… Может быть, мы делаем что-нибудь неверное, может, еще что-то…но это все не просто совпадение…, – ответила она.

– Совпадение? Да какое, к демонам, совпадение! Теперь на мне эта смерть… я стрелял в него, – сказал капитан себе под нос, – Я полезу в туман искать тело. Мичман, найдите конец подлиннее.

– Нет! Я категорически против! – встрепенулся Бома, – Не будьте идиотом, Берроуз, Вы сами лезете в петлю. Теперь мы не можем позволить себе никаких спасательных операций, двое за день!

– Тогда Макс, ему же не вредит туман, вы же видели. Пускай он нырнет за телом.

– Капитан, угомонитесь, это мой приказ!

– Барон…но вдруг он еще жив?

– Нет, нет и нет…, я запрещаю, – упорствовал Бома, – никаких подвигов больше, вы все, все, кто остался, нужны живые! Хватит и двоих мертвецов, – отрезал он, – На этом дискуссию прекратим. Вообще, по морской традиции, Андреас, упокоился на дне моря…

– Это не море, барон…Это демонская иллюзия мира, – огрызнулся Берроуз.

– Да что на Вас напало, капитан?!

– Ничего… оставьте меня в покое! Вы тут командир!

Такие милые, честные, по сути, люди, подумала Эмма. Так часто бывает, вначале все замечательно, а потом… Потом внутри рвется что-то. И вырастает стена непонимания, обрастает льдом размолвки, и люди сами кладут камни, воздвигая стену все выше и выше. Она поддернула старенькое одеяло, укрыв охладевшие от продолжительного бездвиженья ноги.

Берроуз, демонстративно отвернувшись от барона, мрачно смотрел назад, туда, где исчезал во мгле пройденный путь. Стени прилег, обхватив голову. Макс дремал рядом, лежа на спине и закрыв рукавом глаза.

Плот скользил по волнам, влекомый течением бескрайнего подземного озера, заполненного склизкой моросью. Из подземной темноты появлялись призрачные камни, торчащие из тумана, кажущиеся то спиной кита, то ногами исполинской сороконожки. Несколько раз Эмма вздрагивала, когда ей чудилось, что вот-вот в кружок света карбидной лампы, подвешенной к самодельному подобию мачты, тяжёлой поступью вступят вооруженные фигуры. Но мираж оставался миражом, и она привыкла, утомившись от подземных страхов. Стало заметно холоднее, девушка укуталась в короткое одеяло, прижалась к Максу, спрятав лицо, и не заметила, как явь сменилась на сон…

Желтое полуденное солнце почти не бросало тени. Шуршало по гальке, набегало низкими волнами дремотное море. Раскаленное марево клубилось, отрываясь от белого песка, смешиваясь с порывами тихого бриза. Лучик играл на ее черных ресницах, распадаясь радугой разноцветья.

– Эмма, Эмма, не вздумай лезть в воду, – велел строгий мамин голос.

Девочка подняла взор – совсем еще молодая, стройная, обаятельная женщина с карими лучистыми глазами стояла, подставив себя солнцу, у кромки пляжа, там где песчаная полоска доходила до ряда пальм, нависающих зонтиками над бамбуковыми домиками.

– Хорошо, мамочка, – ответил она.

Мама – нежная и заботливая, всесильная и всезнающая. Так близко, так рядом…

Она обтерла о коленку сухой песок, приставший белыми шершавыми крупинками к ладошке, и опустила руку в песчаную ямку, которую еще утром выкопал для нее папа.

– Вот, теперь, ты можешь построить любой замок, – сказал отец, вытирая запотевший от работы лоб, и потрепал ее по макушке.

Девочка дотянулась пальчиками до дна – промоченный морской водой песок прилипал комочками. Серая жижица текла между пальцами, игрушечные башенки вырастали одна за другой… Крепостная стена…– ведь каждый замок имеет стену и ров, настоящий, глубокий, чтобы случайная волна и не думала смыть песчаный город!

– Эмма, хочешь яблоко? – мамин голос отвлек, сбив и без того неровную песочную стрелку.

– Неа…мамочка…потом, я занята…, – от серьезности работы она высунула кончик языка.

– Откусишь язык себе, спрячь! – звонко засмеялась мама, – Мы пошли купаться.

– Идите…я потом…потом…,– песок ложился на вершину самой большой башни, отвлекаться никак нельзя.

Вот уже почти готово, теперь собрать камешки и цветные ракушки, вон их сколько, море выкинуло после весенних штормов. Уложить в стену вокруг и еще украсить цветными камешками вот эту самую большую башню-великан в центре. Это будет башня для дракона, в которой он держит взаперти принцессу.

– Да ты архитектор, Эмма! – весело сказал отец, вода текла струйками с его мокрой головы. И мама, такая добрая и красивая, стояла рядом, внимательно глядя на то, что получилось у дочки.

– Папа, а что такое архи-кек-тор? – спросила девочка, щурясь от света, не дававшего смотреть на отца.

– Строитель, – мама и папа засмеялись…, – Ты будущий строитель! Мама зачерпнула прозрачной морской пены и кинула соленую россыпь брызг на девочку.

– Ой!…холодно! Мамочка, замок, не залей мой замок!

– Не залью, не залью! Пойдем, тебе надо в тень, а то перегреешься, – мама взяла ее за руку.

– Но мама, я еще не уложила все камни, – она показала на горку камней и ракушек, – Надо обязательно их положить… Будут волны, и замок затопит.

– Потом… пойдем, солнышко, не затопит, – мама улыбнулась и взяла ее на руки. Комок горькой обиды подкатился к горлу, почти разрывая ее плачем.

– Но я же не успела… еще не успела, – заревела она, – теперь уже все…

На тонкой нитке границы сна и реальности что-то заскрипело, яркое солнце над головой сделалось белесым, голубое бесконечное до звезд небо стало бездонным колодцем подземного свода.

– Простите меня, друзья, видно, всему свое время – сквозь сон она услышала голос Берроуза.

Она не вполне поняла суть слов, даже пошевелила губами, чтобы что-то спросить, но не смогла. Плот качнулся, нырнув бортом в туман, сон накатил второй волной, она провалилась, так и не поняв, что произошло, и проснулась спустя час от скрипа такелажа.

Утлое суденышко приткнулось углом в пологий песчаный берег и, скрипя, раскачивалось, баюкая себя в струях тумана. Мичман тихо спал, положив голову на рулевое весло, барон, свернувшись калачиком храпел, оглашая рыком подземное царство. Полная луна, зачищенная до неимоверного блеска, горела серебряным талером в черном небе. Эмма тихо поднялась, стараясь не разбудить спящих, и, лишь встав, заметила, что на плоту не было капитана.

Вещи его лежали на местах – тулуп, пояс, даже револьвер. Но его самого нигде не было.

Или он пошел на разведку? Но тогда почему оставил все это здесь? Или…, а если он тоже, как и Андреас?! Нет уж, такого быть не может, он же такой сильный и смелый. Нет, это ересь, совсем вздор! Значит, должны быть следы на берегу. Она спрыгнула на полоску пляжа, песок был самый что ни есть настоящий, он хрустел под ногами и норовил забраться в нос острым запахом йода и водорослей.

Может быть, просто снится все это? Сон или не сон – и не разберешь…Если сон, то почему такая ясность ощущений, а если не сон, то два в одном… как сложно и непонятно. Если это снится, значит, ей ничего не грозит. А если не снится, тогда?

Следов на песке не было. Или их просто их смыло? Смыло туманом? Что за вздор, этого не может быть! Она обошла, стараясь не дотронуться до липкого прибоя, вокруг большого серого валуна, заслонявшего одну из сторон пляжа. Потом был еще один, чуть поменьше, за которым она уткнулась в песчаную стену, высотой не меньше чем в половину ее роста. Вскарабкалась по зыбкому песку наверх ограды… Пять неровных башенок, построенных квадратом и одна большая, башня-великан, наверное, даже больше ее роста – в центре замка. Песчаная стена, недостроенная с тыльной стороны, и горка камешков и ракушек… Песок стал расползаться под ее ногами, она покатилось за обвалом, скатываясь внутрь крепости, свалилась на спину, расцарапала пальцы, удерживая равновесие.

Стало жутко, Эмма вскочила и зашагала, а точнее, почти побежала мимо великанских башенок, боясь смотреть по сторонам. Ей мерещились прячущиеся за башнями ящеры, они подсматривали за ней, пряча шеи и ждали… ждали удобного момента, чтобы напасть из-под тишка. Она добежала до стены, протиснулась между валунами на площадку, через которую попала в песчаную крепость, и, не чуя земли под ногами, ринулась назад к месту, куда прибило плот.

Рядом с плотом, уже вытащенным на берег, взобравшись на груду поклажи, лежал барон. Лицо его, похожее на восковую посмертную маску, было изрядно мокро от слез, текущих ручьем по щекам.

– Я виноват…во всем я виноват…, – причитал он, вытирая щеки. – Вот любимец мой, слуга верный…и Андреас, и капитан. Все я…, – он всхлипывал захлебываясь, – Один я остался, и поделом, нет мне прощения, видит Небо! Это я все это затеял!

– Барон, виноваты в чем? Где моряки, куда подевался капитан? – спросила Эмма, увидев, что барон никак не реагирует на ее присутствие.

– Стени и Макс там, – он вытер слезы и махнул рукой куда-то в сторону. – Я виноват, дитя мое, мне нет прощения! Но Берроуз… Вот, читайте…, – он протянул мятый клочок исписанной бумаги

"Друзья, мне тяжело писать вам, но я не нахожу в себе сил терпеть душевные муки, на которые меня обрекает это плавание. Мои силы иссякают, и я чувствую, что во всем виноват это дьявольский туман – он медленно, но верно убивает каждого, кто посмел идти через него. Боюсь, что мы все рано или поздно станем его жертвами. Создание демонов будит в человеке то, чему он не может противостоять. Я ухожу туда, куда ушел невольно убитый мной Андреас, так будет лучше. Пусть Великое Небо поможет вам, и вы найдете другой берег, если этот берег существует… Я не могу бороться больше со своей совестью. Прощайте…" Последние несколько слов были написаны на маленьком уголке и едва читались.

– Это его записка?

– Да, Эмма, да, моя девочка…, – по щекам Бомы текли слезы.

– Вы искали?

– Где искать? Он спрыгнул в туман, пока все спали…Ни единого следа, мы даже подумали, что Вы тоже…но слава Небу, Вы здесь… Но мой бедный Андреас, верный Дожва… Это невыносимо! Я не могу смириться с этим…– застонал он в очередном приступе жалости.

– Мои друзья! – он захлебывался в причитаниях, – Не вините меня в этом…Горе, какое горе!

– Да успокойтесь Вы, ревете как ребенок, – Эмма внезапно почувствовала приступ необъяснимого раздражения.

Она старалась справиться с ним, но оно клокотало в горле неприязнью к внезапной слабости этого большого человека. Чтобы не наговорить другу грубостей, она поспешно отвернулась и пошла к полоске пальм, где были видны две фигуры – Макса и Стени.

– Не могу, – барон зашелся плачем, – Я никуда не пойду…я лучше умру тут!

Девушка быстрыми шагами пересекла пляж и подошла к молодому человеку, который что-то обсуждал с Стени.

– Похоже, у барона егерьская болезнь – сбрендил наш барон, – донеслись до нее слова мичмана.

– А капитан?

– Вот тут загадка, Макс. Не верю, что такой морской волк мог так запросто сигануть в воду. Я не первый год с ним знакомствую, много чего было, но так чтобы вот сам… Режьте меня на жилы – не верю я, Макс. Одни загадки в этом бесовском месте. Эх…ведать бы наперед!

– Что вы обсуждаете, он там ревет как белуга, – сказала девушка, подойдя ближе.

– Ревет…пусть поревет, – неожиданно сердито ответил мичман, увидев подошедшую девушку, – Мы Вас искали Эмма. Где Вы пропадали?

Ну вот, мы уже ругаемся, подумала она. Стени тоже какой-то грубый – никогда таким не был.

– Ходила вокруг… Нужно что-то делать. Макс, хватит говорить, сделайте же что-нибудь!

– Мы делаем, сделаем… Не надо истерик, милая барышня, – ответил Стени.

– У меня не истерика, я просто боюсь. А вы ничего не предпринимаете.

– Барона придется бросить здесь, – сказал мичман.

– Оставить барона? – удивленно переспросила она, не поверив словам моряка.

– Да, в этом состоянии он все равно никуда уже не пойдет.

– Но бросить его одного здесь? Разве…, – недоуменно спросил она.

– Вы хотите, чтобы нас по очереди тут перебили? Кто следующий сойдет с…эээ… ума из нас троих? – спросил мичман.

– Но бросить барона? Он же сгинет тут, – засомневался Макс.

– Иначе мы сдохнем тут все, – грубо оборвал мичман, – Или мы идем несмотря на потери вперед, или нас передавят как клопов под матрасом по одиночке. И еще неизвестно, где опасней, здесь или там…

Макс вздохнул:

– Он прав, Эмма, мы должны идти дальше. Мы оставим барону припасы и оружие. И тот из нас, кто останется в живых, найдет его. Если он, конечно, тоже будет еще жив…

– Это подло…, бросить его здесь…

– Подло или не подло – вы готовы волочить его на спине? – спросил Стени, – Сам он врядли куда пойдет, посмотрите на него, он хуже ребенка.

– Но и бросить его таким здесь, Стени?

– Тогда я пойду один, – подытожил моряк. – Хотите его тащить – тащите, хотите с ним сидеть – сидите. Но без меня!

Он развернулся и размашисто пошел к месту стоянки.

* * *

– Макс, а если нет там ничего – вообще ничего? Мы положили столько людей ради пустышки? Ночного кошмара этой девки? – зло спросил мичман, – После всего этого, после капитана, егеря, Дожвы. Всех, кого мы здесь потеряли! Зачем?

Макс промолчал, не отвечая на брань. Последний час Стени только и делал, что ругался, обвиняя в неудачах экспедиции и живых, и мертвых. Его мысли были сейчас страшно далеко, ему виделось лицо капитана Берроуза на далеком маяке у лиловых скал, полицейская погоня за спиной, гримаса шпика искаженная злобой охотничьего пса, вцепившегося в добычу. Наручники, с каплями коричневой ржи, сбившие кисти до синевы. Бесконечные прибрежные степи, затянутые синей колышущейся травой. Стеклянная дорога, уходящая блестящей лентой к горизонту. Горный перевал и черный пролом туннеля под снежным склоном. Андреас – коренастый и улыбающийся, верхом на гарцующей лошади – там, на столичной мостовой, когда их почти поймали после выстрела у дворца. Ворчливый, но совсем, в сущности, беззлобный Дожва.

– Молчите? Это раньше Вы всё говорили, а теперь молчите! – в его мысли ворвался вороном голос мичмана, – Тогда я Вам скажу, что я думаю, начистоту! Там может быть что угодно – может быть, сад, может быть, лес, могут быть ящеры, которые мечтают поджарить нас на вертеле. Может, там вообще ничего нет, не важно! Но кто бы за этой дверью ни сидел, нас тут ждали и дверку заделали, аккурат к нашему приходу, клянусь черепахой! Тут не хватит и тысячефунтовой торпеды, чтобы прошибить эту стену. Стена – форт артиллерийский! Куда нам, малохольным, с тремя хлопушками, не подорвешь такую, кишка тонка! Прав был капитан, прав, упокой его душу морской демон!

– Мичман, что Вы тянете из меня веревки? – ругнулся Макс, – Я в таком же дерме, как и Вы. Вы же сами видите, что с нами происходило и происходит.

– Я нормальнее вас двоих вместе взятых, я в порядке, в полном порядке. А вот вы, Макс и ваша девица погубили всю экспедицию! Если бы вы послушались меня там, в самом начале, все были бы сейчас живы. Я – Стени, знал, как провести вас сюда, и знаю, как вывести. Знал с самого начала, а вам и невдомек. Только никто меня не слушал – они все в могиле, а вы скоро в ней окажетесь.

– Что за чушь Вы несете, Стени? – недовольно бросила Эмма.

– Вот из-за нее мы и потеряли людей. Она ведет нас не туда, ее с самого начала захватили демоны. Я знаю дорогу, я этих подземных баз столько видел, что теперь на любой с закрытыми глазами… Я могу провести вас к Мельнице Зла. Макс, знайте пока еще не поздно, она все равно погубит нас обоих. Оставьте ее, идемте со мной, я доведу Вас и выведу назад.

– Стени, Вы сумасшедший, заткнитесь, – отозвалась девушка.

– Это я не Вам, это Максу, – огрызнулся тот.

– Стени прекратите…иначе…, – угрожающее сказал Макс.

– Я же говорю, что я помню эту стену – там за ней лес с деревьями, растущими наоборот, – Эмма приложила руку к стене и провела ладонью по шершавой поверхности. Она решила игнорировать желчь моряка, насколько это было возможно и, не останавливаясь, шла вдоль изогнутой стены, ощупывая ее.

Где же это было… Коридор, потом точь-в-точь такая стена…я помню…все было так, и потом сделался пролом. Вот почти такой же проход. Или другой? Может быть, этот…как же они похожи! Она ускорила шаг, мужчины послушно, но со все более повышающимся градусом перебранки следовали за ней.

Главное, чтобы они вытерпели до того, как мы попадем туда. А если не попадем, если это иголка в стоге сена? Но я же нашла, нашла ее тогда, в прошлый раз! Стена под ее рукой вздрогнула и закачалась, неровная поверхность задрожала, словно шкура ожившего великана, и стала расплываться, лопаясь пузырями.

– Я нашла! Нашла! Он здесь! – закричала она во весь голос.

Прогалина в стене с чавканьем разверзлась. За неровными краями отверстия раскинулся мрачный лес. Черные деревья, покрытые уродливыми наростами, стояли тяжелыми тенями под каменистым потолком. Серая слизь стекала липкими комками по бугристым ветвям великанских деревьев, иглообразные листки с плотоядным интересом разворачивались к открывшейся арке и принюхивались, втягивая запах человека. Стволы разом задвигались, словно проснувшиеся исполины, закачались, перешептываясь и кряхтя. Удушливый запах разложения и бессмысленной злобы, излучаемой деревьями, вырвался из замкнутой тесноты и окутал путников.

– Оробели? Изсобачились, изругались, потеряли веру, – с упреком сказал Эмма, – А ведь мы еще даже не вошли в лес…

Узкая аллея, проторенная между деревьями, уходила в туман. Где-то там, в рваных клоках над магическим лесом возвышался постамент зиккурата.

– Я не изсобачился, – обиженно ответил мичман. На него ни с того, ни с сего напала икота, – Нам нужно идти через лес, а не по тропе. Там, впереди, – он икал уже, не переставая, – должно быть, засада.

– Тут не может быть засады, никто не в силах находиться здесь долго, – ответила девушка, – Этот сад сводит любое разумное существо с ума. И Вы, и я, и мы все… понимаете?

– А ты откуда знаешь? Будет она мне указывать, куда идти и что делать! Я сам знаю, и я младший офицер, – захлебнулся Стени, – Или вы подчиняетесь, мне или вы будете спасать свои шкуры сами.

– Как бы не пришлось спасать уже не шкуры, а души – зло произнес Макс.

– Разговоры…опять пусто-никчемные разговоры, а где бой в глазах? Идемте через лес, вот так, – он опять показал направление в труднопроходимую чащу черных деревьев, – Я покажу вам, как умеет драться настоящий моряк флота Его Императорского Величества. Клянусь Вечным Небом, мы вместе снесем в преисподнюю эту Мельницу Зла, или как-то зовется эта штука у ящеров!

– Макс, он бредит. Самый короткий путь – вот этот, по тропе. Если он хочет, он может идти сам через бурелом… Мы пойдем здесь.

Черные деревья тихонько завыли, раскачиваясь со все нарастающей амплитудой. Смрадный воздух закачался под нарастающими рывками пустых стволов. Тон звука изменился, вой перешел на высокий шепоток, как будто беззубая старуха зашептала заклятия. Корни пришли в движение, рокоча и вибрируя звуком миллионов червей, рыхлящих почву. Воздух вокруг путников затуманился дымкой парящего невыносимой жарой тропического пекла. Рваная прогалина прохода в стене растеклась, тая в раскаленной жаровне, и теперь их окружала сплошным частоколом черная чаща.

Несколько деревьев из близстоящих стали клониться к путникам, как тростник, сгибаемый предгрозовым ветром.

– В атаку, вперед! – закричал, сам не свой, мичман и, в конце концов, махнув рукой на безнадежность товарищей, сиганул, перепрыгивая шевелящиеся корни, в глубину черного леса.

– Он сбрендил, – тихо сказала Эмма.

Ответом ей из леса донеслось залихватски-бравое:

 
Глотни забортной ты воды
И черепаху помяни,
Проверь еще раз миноброс
И жди команды пли!
Там, в окулярах над волной
Стоит линкор стальной стеной,
Проснулась нежить за кормой
И ждет добычи.
 

 
Вцепись как краб ты в рычаги
И песню лихо затяни –
Пусть льдом огня течет свинец,
Взрывая сталь в куски,
Сирены вой, в борту дыра,
Но это пустяки,
Стрелой торпеду запусти
И воду в баки пропусти,
Ныряя в глубину…
 

 
Линкор, на брюхо завалясь,
Пускает смрадный дым.
В бою, оставшись молодым,
Ты пал непобедим!
Сомкнем ряды, примкнем штыки,
Пойдем на абордаж
Наш час пришел, черед для них
Глотнуть воды морской!
 

Деревья заколыхались еще сильнее, стволы над пожухшей травой почти прижались к земле, перегораживая и без того непроходимую тропинку. Корни выпятились, вылезая из земли в перистальтике этого странного организма, объединяющего деревья в единое целое. Гул над лесом все более и более нарастал, деревья кряхтели и шипели, разбрызгивая липкие слизистые шары.

– Идем, – сказал Макс, стараясь не передать волнения, – Осталось немного.

– Мне кажется, я не дойду, – ответила девушка, – я уже сил не чую.

– Ну что ты, маленькая, – ласково сказал молодой человек, – Тут же совсем ничего осталось. Не бойся, я же с тобой…пойдем, – он взял ее за руку.

– Ты правда не сойдешь с ума, и мы вернемся живыми? – робко спросила она.

– Вернемся, я же обещал тебе, – он прижал ее к себе и поцеловал в губы. – Ты мне веришь?

– Верю…, – она прижалась лбом к его плечу.

Слева от них в глубине леса ухнул гранатный взрыв, потом второй. Затрещали щелчки пистолетных выстрелов. Лес задрожал как живое существо, несколько деревьев обвалилось, как подкошенные. Остальные, шипя, продолжали колыхаться под невидимым ветром.

– Стени устроил свою войну, как и собирался? – сказала Эмма.

– Сдается мне, что он воюет с призраками, которых сам же себе и придумывает – ответил Макс.

– Ты хочешь пойти за ним? – неуверенно спросила девушка.

– Сейчас мы для него такие же призраки, как и те, с кем он воюет, – сказал он.

– Тогда пойдем вперед, – она протянула ему ладонь.

Они прошли вперед, уворачиваясь от пригибающихся к ним стволов, прыгая через выползающие на поверхность фрагменты корней, шевелящиеся черно-коричневыми червяками.

– Макс, знаешь, я до этого думала, что я уже ничегошеньки не боюсь, но здесь…, – она с отвращением посмотрела под ноги, – Тебе не показалось странным, что пока мы прошли по тропке, лес стал другим? – она посмотрела по сторонам. – Когда мы входили, он был совсем не похож на этот – здесь не было этого дерева, тут было шире, а не такое маленькое, как сейчас. И камней этих здесь не было.

– Мне кажется, тут все постоянно изменяется, нет ничего стабильного. Дисторсия пространства…, – ответил молодой человек. – Неполная материализация.

– Какие слова, – Эмма улыбнулась, бросив слегка насмешливый взгляд на него. – Осторожно, смотри вперед!

Деревья, стоявшие слева от тропинки, задрожали, словно на испорченном компьютерном мониторе, потом потекли, как смываемая дождем краска, с прозрачного экрана пространства и, в конце концов, растворились, оголив проплешину земли. Секунду спустя на месте полянки появился изогнутый крюк черного ствола, торчащего из земли. Он стал расти, расширяясь на глазах, и вскоре занял всю, только что образовавшуюся пустошь. Выросшее дерево стало немедля наклоняться к путникам и завалилось бы на них, если бы они не успели отскочить в сторону.

– Уфф, – Макс поднял упавшую от прыжка девушку, стряхивая приставшие комья земли.

Каждое движение, каждый шаг давались ему все тяжелее. Пространство сжимало, придавливая к земле. Тяжелая тоска забиралась внутрь, отнимая желания, оставляя после себя выжженную пустошь отчаянной, бесцельной злобы.

– Еще немного, и оно бы рухнуло прямо на нас! – воскликнула Эмма.

– Я понял – нельзя стоять на месте. Лес управляется нашими страхами, и как только мы начинаем бояться чего-то, он тут же реализует этот страх. Это усилитель страха, нас просто раздавливает им. Правда, не знаю основная ли это его функция?

– Когда я была тут в прошлый раз, я потеряла сознание от злости, и те трое едва смогли меня скрутить. И сейчас я чувствую, что это может повториться опять, – сказала она, – Меня просто перекручивает изнутри, и я сама не понимаю отчего.

– Потерпи чуть-чуть, – Макс взял ее ладонь, – Мне тоже тяжело… Я чувствую, что тяжелый, неподъемный груз упал на меня внутри. Но надо стерпеть, мы уже у самого Зеркала, еще немножко, совсем немножко.

Однако, с каждой минутой Эмма замедляла шаг, наконец, нахмурившись, остановилась, и выдернула руку. Макс подхватил ее за локоть и почти поволок дальше.

– Нет, нет, выпусти меня! Я не пойду, ты разве не понимаешь…, – вырываясь, она царапала его, раздирая ногтями кожу, – Я не хочу туда! Отпусти меня!

Макс крепко обхватил девушку за плечи, удерживая ее неистовые порывы.

– Ну, ты что… Тише, тише, – бормотал он.

– Пусти, пусти!… – Эмма не унималась, – Я не пойду!

Внезапно молодой человек выпустил ее, и она опустилась на землю, отвернувшись и уткнув лицо себе в колени. Макса захлестнула волна горечи и безнадежности.

– Эмма, – прошептал он, – Ты мне нужна, чтобы я дошел. Либо мы дойдем вместе, либо все было напрасно…

Она тяжело подняла голову, глубоко вздохнула и протянула руку.

– Тогда помоги мне подняться.

– Пойдем…

Едва он сжал ее ладонь, пространство накатило волной, искривляя мир вокруг. Время скакнуло, сократив расстояние. Линия дорожки свернулась в зеркальную площадку, окружающую зиккурат.

Все закончилось так быстро, что они и сами не успели понять, как оказались у подножия черной стелы, нависающей над ними. Там, высоко, на вершине строения, крутящееся веретено сгустка энергии совершало свой величественный круг. Воздух почти дрожал от напряжения втекающих в пирамиду невидимых человеческому глазу струй энергии с вершин деревьев. Веретено пульсировало, сокращаясь в такт колебаниям стволов.

– Мы уже здесь…Но как! До него было так далеко! – с искренним удивлением выпалила она.

– Расстояние, как и все остальное здесь, – условность. Кажется, так: мы хотели прийти – и пришли…, – он тяжело перевел дух.

Теперь каждое движение, каждое слово давалось с чудовищным усилием. Так, будто притяжение планеты увеличилась в несколько раз, и воздух стал похож на жидкую патоку, переставшую быть газом. Давило в груди, хотелось лечь, распластаться тут же у подножия и перестать двигаться, сберегая драгоценные глотки воздуха лишь для того, чтобы остаться в живых.

– Что ты хочешь делать? – спросила Эмма, хватая губами липкий воздух. Пустая звенящая пустота в голове раздавливала, не позволяя ни о чем думать.

– Граната, надо найти ее, – мысль была на удивление проста, – Да, это совсем просто. Только где она?

Он присел, сбросив мешок на землю, спина откликнулась тупой ноющей болью в пояснице. Еще и это,… дьявол…, – ругнулся он про себя, – где эта чертова граната? Как там говорил мичман? Найди кольцо, выдерни, задержи дыхание, досчитай до двух… или до трех? Не помню, черт… Ладно, до двух,… и потом бросай. Ага, вот рукоять… длинная деревянная рукоять. Кольцо, да где же оно? Наверное, вот это? Он схватил за металлический диск, защелка мягко щелкнула в его руках… как неожиданно просто…бросать…он размахнулся и швырнул гранату на вершину пирамиды.

Сейчас будет взрыв! Где там Эмма? – пронеслась в голове мысль. – Вниз…вниз!… – он толкнул ее, бросая на землю, и, увидев, что она упала, свалился сам.

Гранат описала параболу, замедлила свое движение у веретена, почти коснувшись поверхности. Веретено завибрировало, каменное основание постамента задрожало, передавая вибрацию в землю. В тело Макса ударила волна, земля всколыхнулось, как от мощного подземного удара.

Лес качнулся в едином пароксизме, мир стал тяжел, как густая патока, секунды превратились в года, сантиметры казались тысячами миль непреодолимой дистанции. Ему чудилось, что его расплющило, пригвоздило гигантским прессом и вот-вот раздавит, не оставив от него и следа.