Текст книги "Степь. Кровь первая. Арии (СИ)"

Автор книги: Саша Бер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 46 страниц)

– Да ну тебя Данух, придумаешь тоже.

– Я серьёзно, Зорь. Мне перед Водяницей слово держать. Вот я из вас и начну новую жизнь то рожать. А откуда мне других то взять?

– Ладно, размечталась, – проговорила Зорька, нарочито выпячивая последнее слово, передразнивая Дануху, – Данух, ты со Звездюлей посиди, а я пойду сполоснусь, да постираюсь хоть.

– И то, – не собираясь останавливать свой разнос, в который сама же себя разогнала бабьими мечтами Дануха, – теперь тебе красоту надобно держать, чай пред мужиками хвостом крутить.

– Данух, – рассмеялась Зорька уже выходя, – а ты не думала, что стоит мне их Славой прибить, как они все тут у меня в очереди на коленках ползать будут и сопли на кулак наматывать.

С этими словами Зорька вышла. А Дануха услышав их, аж поперхнулась. Об этом то она совсем забыла. А она то дура здесь распиналась, забыв, что этой оторве, с её то даром, всё это просто не нужно. Но тут же успокоилась, покрыв свой конфуз тем обстоятельством, что она то думала не только о Зорьке, но и обо всех девках и бабах поселения. Во как. На чём и успокоилась.

Баня как всегда оказалась прогретой и воды Зорьке хватило. Вот только постираться она не успела. Вылив на голову последний ковш воды, ополоснувшись и с блаженной улыбкой утерев ползущие по лицу струйки воды ладонью, тут же узрела, как из пара прямо пред ней собралась и воплотилась фигура хмурой на вид Речной Девы. Можно было даже сказать – злой. Зорька тут же вспомнила разговор с Данухой и свои нелесные высказывания о Святых Девах и ей как-то стало не по себе. Она низко опустила голову и прикусила губу, смотря на Деву исподлобья, как загнанный зверёк, но не смерившийся с поимкой и готовый напоследок укусить. Дева, не говоря ни слова медленно проплыла по густому пару, устилающему напольные шкуры, казалось, не касаясь ворса шкур и Зорька впервые в жизни увидела её со спины. Огромная, толстенная коса до самого пола, как магнит приковала её взгляд. Дева, дойдя до входной шкуры остановилась и развернулась к ней лицом, всё с тем же суровым взглядом. У Зорьки тут же в голове сложилось понимание, что Дева перекрыла путь для побега. "Значит будут убивать", – пришла ей в голову мысль. И поняв, что убивать её будет кто-то другой, настороженно огляделась. И тут у неё глаза полезли на лоб. Прямо за очагом, на противоположной от неё стороне, стояла хмурая Дануха. Но тут же боковое зрение уловило какое-то движение. Зорька зыркнула в сторону тёмной стены. Оттуда шла Голубава. Она медленно подошла к Данухе и буквально влилась в неё! В результате получилась незнакомая баба, что-то среднее между Данухой и Голубавой, которая удивительным образом сочетала в себе черты обоих баб. Тут с другой стороны, но уже быстрей к этой бабе подошла Кноха и не успев слиться с этой непонятно кем, как с другой стороны ещё быстрее поплыла Москуха. Потом бабы появлялись всё быстрей и быстрей. Проскочил силуэт мамы, а потом опять бабы. Зорька уже не успевала отслеживать и узнавать их. Они буквально ветром влетали во вновь образующуюся бабу, которая с каждым вливанием мгновенно усреднялась с вновь влившейся. Вскоре процесс стал настолько быстр, что Зорька видела лишь мельтешение прямо перед глазами и какой-то тяжёлый, нарастающий гул в ушах. Гул становился всё выше и сильнее. Перед глазами уже просто колыхалось размытое пятно с полосами, уходящими влево и вправо. Наконец ушераздирающий звук резко улетел куда-то в диапазон визга и стал нестерпим, от чего Зорька закрыла уши руками и с силой зажмурила глаза. И вдруг, раз и наступила тишина. В голове стоял звон огромной тучи комаров на фоне оглушительного стука сердца. Зорька, не отнимая рук от ушей, осторожно приоткрыла глаза и украдкой, боясь выдать себя, что ещё жива, взглянула за очаг. Руки упали от ушей вниз сами, а с ними и челюсть. Глаза распахнулись и из горла вылетело лишь "ах". Перед ней стояла абсолютно незнакомая баба, среднего возраста, точнее сказать Зорька не могла. Она её видела в первый раз, но при этом чувствовала в ней, что-то родное, неуловимо знакомое и близкое. От неё исходил тонкий, ажурный свет в виде струящейся во все стороны, живой дымке и эта светящаяся баба улыбалась Зорьке, притом, как показалось молодухе, где-то даже ехидно. Она стояла и молчала. В длинной, белоснежной бабьей рубахе с таким же белоснежным подолом до самого пола. Голова её была покрыта светящимся, сотканным из звёзд покрывалом, концы которого спадали на плечи и ниже, накрывая груди. Она так и не сказала ни слова, но Зорька сразу поняла, кто перед ней стоит. Это была общность всех баб Земли Рек – Мать Сыра Земля! Зорька с благоговеньем и трепетом медленно опустилась на колени, взирала на неё и слёзы ручьями лились по её щекам, но она даже не думала их утирать. Это были слёзы счастья, обыкновенного бабьего счастья. Сколько это продолжалось Зорька не помнила, она просто потеряла время и пространство, оказавшись в звёздной пустоте чёрного ночного неба. Она и себя потеряла, вообще перестав что-либо соображать. Затем Матерь стала удаляться, как бы отплывая в темноту и наконец, где-то далеко-далеко исчезла, растворившись в светящейся точке яркой звёздочки. Зорька продолжала ошарашенно всматриваться куда-то в темноту, где и звёздочка уже погасла, пока на её целенаправленный взгляд не наплыла светлая фигура Речной Девы, которая встала прямо перед ней. Она уже была не зла, но печальна.

– Ты хотела знать о наших делах? – начала она тихо, – я скажу тебе. Мы схватились в борьбе не на жизнь, а насмерть за наш народ, за наши земли, леса, реки, за НАШУ степь. Враги очень сильны и коварны. Арья называют их богами. Мы не пользуем тебя Утренняя Заря, мы лишь просим тебя о помощи. Защити нас, защити себя и своё будущее и будущее твоего будущего. Закончи начатое. Я прошу тебя.

Дева приблизилась к Зорьке и как будто вошла в неё, обдав жаром тело, от чего у Зорьки дух перехватило.

В то же самое время в лагере особых девок творилось что-то невообразимое. Благодаря тому, что девки не раскуманились до сих пор, их всех одновременно накрыло странным, необъяснимым чувством чего-то большого, непонятного, а значит тревожного. Они все как одна повыскакивали из своих шатров и недоумённо, как бы спрашивая друг друга, мол что случилось, непонимающе пересматривались. Наконец, кто-то выкрикнул: "Зорька!" и все не сговариваясь побежали к шатру Матёрой. Не задумываясь о последствиях, они тут же кучей ввалились в шатёр и замерли на входе, растекаясь по бокам вдоль стен. Сказать, что они были ошарашены увиденным, значит ничего не сказать. Прямо у очага девки увидели до смерти перепуганную Дануху, скулящую как побитый щенок и прикрывающую своим массивным телом Звёздочку, голосящую в истеричном оре. Девки впали в оцепенение. Они ничего не могли понять, что происходит. Дануха скулила и ни как на них не реагировала. Перепуганное дитё похоже тоже их не видела и продолжала заливаться, лёжа на полу. Но тут входная шкура за их спинами распахнулась и в кут буквально вплыла абсолютно голая Зорька, мокрая, с полными глазами слёз и при этом с идиотской, блуждающей улыбкой на губах. Шла она медленно, короткими шашками, как заворожённая, так же, как и Дануха не обращая на них никакого внимания. Прошла через их строй как через пустое место, подошла к истерично заливающейся Звёздочке, спокойно села рядом, взяла её на руки и отлаженным движением сунула в её орущий рот сосок груди. Та вякнула пару раз, захлебнулась, не то молоком, не то своими слезами и принялась сосать титьку, то и дело всхлипывая. Зорька при этом сидела как под мороком, тупо глядя в огонь и чему-то счастливо улыбаясь. Тут в себя начала приходить и Дануха, она перестала скулить и как мешок с рыбой рухнула без чувств на пол, престав подавать признаки жизни. Воцарилась немая картина, которая могла сохраняться, казалось бесконечность, если бы невозможность терпеть это безобразии у маленькой Невы.

– Зорь, ты жива? – глотая слёзы, дрожащим голосом спросила она.

Зорька медленно повернула в их сторону голову, абсолютно не меняя идиотского выражения лица. При этом она ничего не ответила, зато пришла в себя Дануха. Она шумно кряхтя поднялась с пола, как ванька-встанька, перекатившись на устойчивую попу и злобно шипя, выругалась:

– Да разъядрить вас всех удилами чурбанными, – тут у неё кончался воздух в лёгких, она громко и глубоко вздохнула, шумно выдохнула, вновь вздохнула и закончила, – звиздец.

Тут она принялась охлопывать себя руками, как бы проверяя все ли части её тела целы, потом принялась испуганно озираться. Сначала увидела перепуганных девок у входа, которые плотно прижались друг к другу и вытаращенными от ужаса глазами смотрели на Матерь. Только потом увидела голую и похоже не в себе Зорьку, которая до сих пор отойти не могла и залилась таким отборным матом, притом удивительно не впопад и абсолютно бессвязно. Собственная неспособность связать двух слов, ещё больше взбесило Дануху, и она не с того ни с чего схватила клюку и замахнувшись на Зорьку хотела врезать ей со всего маха. Но тут в ней что-то надломилось, она обмякла, видать пар вышел. Клюка из резко обессиленной руки упала на пол и Дануха шумно и тяжело дыша, будто бегом бегала, потупила глаза в пол и закончила:

– Дрянь.

На Зорьку это не произвело абсолютно никакого впечатления. Она как сидела дура дурой, так дурой и осталась. Только когда Звёздочка насосалась и выпустила титьку, тут же кряхтя принимая вертикальное положение и шумно удивляясь собравшимся, у Зорьки в голове что-то наконец включилось. Она осмотрела собравшихся, с трудом соображая зачем они здесь все.

– И чё стоим то? – неожиданно спросила она девок, – в поход я за вас готовиться буду?

– Какой поход? – тут же встряла Дануха, – Зорь, у тебя с башкой то чё, совсем плохо?

– Мы не закончили, Данух, – спокойно и твёрдо ответила ей Матёрая, – там одного мудака отпустили, чтоб сползал кой куда, а теперь и его кончить велено.

– Вот ничего себе веление, – хмыкнула Дануха, – я чуть со страху весь подол не уделала. Ну ка выкладывай, чё творила? Прибивалка твоих рук дело?

– Меня саму в бане только что так прибили да ублажили вдоль хребта за слова не по делу высказанные, рада бы кого прибить, что не скоро отойду.

– Это кто ж тебя так, Дева твоя чё ли?

– Да нет, повыше.

– Какая ж нежить к тебе захаживала?

– Ещё выше Данух.

Удивление на лице бабы надо было видеть. Если б не момент величественности, можно было загнуться со смеху. Такое дурацкое лицо специально не получается.

– Общность ко мне наведывалась, девоньки, сама Мать Сыра Земля.

– Блядишь, – выдохнула Дануха сделав такой жалостливый вид, будто упрашивая, всё что угодно, только не это.

– Ни говори, у самой ляхи мокры.

– Чё сказала?

– Ни слова не сказала. Просто душу вынула, встряхнула и обратно засунула, и стало всё ясно и понятно. Без слов.

Зорька передала ошарашенной Данухе дочь, встала и только тут обнаружила, что абсолютно голая, вспомнив, что собиралась одежду постирать, но никак не могла вспомнить, как из бани сюда пришла. Что это выходит, она по всему лагерю так разгуливала? Да и наплевать.

– Ну чё стоим, как уды деревянные, – рявкнула она на девок, – выход по готовности.

Девки затолпились на выходе и вскоре рассосались по своим шатрам, собираясь. Зорька направилась за ними.

– Это ты куда? – услышала она из-за спины голос Данухи.

– Пойду Данаву наведаю. Спрошу за заказ, – тут же ответила Зорька даже не оборачиваясь.

– Да срам хотя прикрой, оторва бесстыжая, – взъелась баба.

Зорька ничего ей на это не ответила, но вернулась, оделась в сменку, не проронив ни звука, вышла. Она вроде бы уже была не под мороком, но и нормальной её назвать было нельзя.

Данава не подвёл. Сделал всё как просила Зорька, даже лучше. Для каждой девки он сделал кожаный пояс с кармашками, в которые вложил маленькие глиняные сосудики, полностью той же глиной запечатанные. Тут же предупредил, что сосудики хрупкие и как только раздавятся, тут же вытекут, а коль огонь будет рядом, так неминуемо та, кто раздавила, сгорит заживо. Поэтому от греха подальше до поры до времени, пояса одевать не стали, а сложили их аккуратно на грузовых лошадей.

Покинули лагерь уже когда совсем стемнело. По крайней мере в лесу. Хотя, когда вышли в степь, было достаточно светло. Ехали прямым ходом в логово. Нигде не останавливаясь, не отворачивали и на утро второго дня достигли проклятого леса. Скакали довольно резво, даже не разворачиваясь в боевое построение. Зорька впереди. Её стая за ней. Буря со своими позади всех. Заскочив на последний холм, с которого открылся вид на лес логова, Зорька даже не подумала сбавлять темп. Прямо на ходу, прикинув расстояние, она прикрыла глаза и начала разжигать в себе утреннюю зарю, а когда открыла и засветилась лучезарной улыбкой, до входа в лес оставалось уже совсем чуть– чуть.

Дальний дозор сидел в засаде и выскакивать на встречу скачущим всадницам не спешил. Зорька, прекрасно зная их засадные места, подъехала почти в плотную и остановилась, накрывая всё вокруг Славой. Вскоре из зарослей выползли замороченные четыре дозорных и упали перед Зорькой на колени. Она осмотрела их, что-то взвесила в голове, видно вспоминая кто это такие и спокойно скомандовала девкам:

– Этих кончаем.

И тут же, не обращая больше внимание на молодых лучников, проехала мимо них в лес.

Достигнув первых ворот в деревянном частоколе, она опять остановилась, озирая ворота и прилегающий к ним частокол своей лучезарной, хищной улыбкой. Подняла руку и кому-то ласково велела:

– Откройте ворота.

Тут же послышалась беготня, шум, грохот и ворота распахнулись. Здесь её встречали восемь лучников. С ними она велела сделать тоже самое и поскакала дальше, минуя внешний город, где по дороге никто не встретился. Наконец подъехала к воротам внутреннего круга. Опять внимательно и хищно осмотрела их и так же велела кому-то их открыть. И последние ворота распахнулись, но тут вместо лучников, их встретили пацаны, притом абсолютно разного возраста, от мала до велика, но старшему было не более лет четырнадцати. Зорька осмотрела их внимательным взглядом, с кем-то персонально поздоровалась, потом подъехала к одному, видимо самому старшему и спокойным голосом позвала из-за спины Малху.

– Малхуш, – проговорила она с тоном, будто сейчас познакомит девку с завидным претендентом на её сердце, – вот этого змеёныша придуши по-тихому.

Малхе дважды повторять не пришлось. Затем Зорька обратилась к другому:

– Ероля, ты ль это?

– Я, моя богиня, – пролепетал щупленький пацанчик, расплываясь в улыбке раболепия.

– Атаман где?

– Так у себя. Хвор он и Хабарка при нём. Из города приехала лечить.

– Во как! – удивилась не сказанной удаче Зорька, возможности расправиться сразу с двумя ненавистными вражинами, и обращаясь ко всем сказала, – стоять, меня ждать.

Но никуда не поскакала, а наоборот спрыгнула с Солнышка, достала со Спокойной из пояса глиняный сосудик с огнём и пошла пешком по укатанной дорожке. Подошла к кибитке не со входа, а с бока, к открытому окошку. Тихонько так подошла, будто чувствовала, что услышит нужный ей разговор. Она сразу узнала лебезящий голос Хабарки и глухой, болезненный голос своего мужа. Ещё подходя она издали услышала его требовательный голос:

– Позови жену!

"Опаньки! Это он меня зовёт, иль скорей всего другой обзавёлся", – тут же подумала Зорька, тем более ответа от Хабарки она не услышала, та говорила тихо.

– Как нет! – вновь рявкнул Индра, – А где же они? – и после небольшой паузы, во время которой Зорька уже подошла в кибитке вплотную, тише добавил, – я их тоже убил? Всех?

– Да, – ответила спокойно Хабарка, и тут же заискивающи и наигранно лживо запричитала, – одни мы с тобой остались атаман. Видно судьба нас связала. Давай я тебе тело протру прохладной водой, горишь весь.

"Хабарка, – подумала про себя Зорька, – ты не исправимая сучка".

С этой мыслью она тихонько, насколько смогла прошла ко входу, приоткрыла входную шкуру. На его лежаке, спиной ко входу сидела Хабарка, закрывая собой и его от Зорьки и Зорьку от него. Матёрая пронырнула ужом в кибитку и вынув сосудик с огнём, выпрямилась в полный рост. И тут не удержавшись, решила оторваться напоследок, повернувшись к хозяевам своей красивой, узнаваемой стороной:

– Хабарк, подруг, – спокойно и как бы между прочим проговорила Зорька, упираясь спиной на входной косяк.

Бабу как плетью стегнули. Она крутанулась сначала, потом соскочила на ноги и попятилась, сделав несколько шагов и тут же в чём-то запутавшись, остановилась. А Зорька продолжала всё тем же тоном:

– Опосля Шумного то в твоей дырище его огрызок, как стрела в ушате болтаться будить. Тебе это надо?

Славу она никуда не девала, а муженёк её был сухой, без Сомы и это не могло не подействовать. Она посмотрела на него ласковой улыбкой и тот застонал, выпуская по слезинке из каждого глаза.

– А ты заткнись! – рявкнула Зорька на автомате включив бабью прибивалку, от которой атаману было ни тепло, ни холодно, а вот Хабарке прилетело опять и на этот раз по полной.

Её тряхнуло, она взвизгнула и сорвав занавеску с бабьей половины, вообще запутавшись, рухнув на пол у второй лежанки. Глазки атамана блестели полные раскаяния и любви. Зорька посмотрела на него и вдруг весело проговорила:

– А не буду я вам речи тут красивые сказывать. Идите вы все в жопу не мытую.

И с этими словами со всего маха запустила сосудик в каменный очаг, тут же выпрыгивая из кибитки, как учил Данава. Но даже её прыти не хватило. Содержимое разбившегося сосудика ухнуло так, что Зорьку просто выбросило и она похоже своей головой входную шкуру сорвала. Ещё в полёте она услышала душераздирающий визг Хабарки и как только он стих, рухнула на землю. Хорошо трава была густая, а то б все руки раскарябала, пока тормозила.

Через какое-то время к ней подскакали Елейка с Невой и перепуганными глазами уставились на лежащую на траве Зорьку, расплывшуюся в улыбке полного блаженства.

– Всё девки, кончено, – тихо сказала она, похоже и не думая подниматься.

– А что с пацанами делать? – тут же спросила Нева.

– Берите в полон. Вяжите их хоть за яйца и тащите к нам в лагерь на расплод.

Девки тут же рванули обратно, и Зорька услышала, как удаляющаяся Елейка орала во всю глотку своим подругам:

– Матёрая велела их за яйца вязать и тащить в лагерь плодиться.

– Вот дуры, – растягиваясь в улыбке и закрывая глаза, пробубнила себе под нос Зорька и схватив себя обоими руками за окаменевшие груди, с грустью продолжила, – вот же сволота, опять доиться пора...

Заключение.

Культура понятие очень ёмкое, размытое и не имеющее однозначного определения. Буду определять значение «культура» в искусственно сжатом значении, как взаимоотношении в человеческом обществе, и только. Другие виды жизнедеятельности человека, трогать не буду. Поэтому всякий раз, когда оперирую понятием «культура», имейте это ввиду.

Конечно, эти три основных закона, о которых речь шла выше, родились не так, как описано, но с очень большой степенью вероятности, что именно в те времена. Это лишь литературный вариант, описывающий предположительные предпосылки их появления или версия, как они могли появиться. Понятно, что они родились не так и вполне возможно не одновременно. Не исключаю, что изначально их даже было больше по количеству, а может и нет, но именно эти три столпа пра-пра русской культуры остались основой мульти национальной, а правильней даже сказать вненациональной культуры, которая просуществовала в евразийских степях несколько тысячелетий и самым непосредственным образом повлияла практически на все культуры до которых смогла за эти тысячелетия дотянуться от Тихого океана до Атлантического и от Северного Ледовитого до Индийского.

Здесь необходимо несколько уточнить и само понятие "закон". Сегодняшние "законы", как юридическая компонента общества, ничего общего не имеет с тем понятием, что вкладывали в него наши предки. По сути, все сегодняшние "законы", таковыми не являются. Потому что во всех нормативных актах, издаваемых соответствующими законодательными органами, существуют статьи – исключения, которые нивелируют данное понятие. Если из закона есть исключение, то это уже не закон, а правило! Так вот из тех трёх неписанных законов, на которых выстроилась ордынская культура, исключений не было! Любой, "подписавшийся" под эти законы, при нарушении хоть одного из них, карался смертью. Жёстко, бесчеловечно, но удивительно действенно. При этом никакого значения не имели ни статус нарушителя, ни его заслуги. Последние имели значение лишь при исполнении возмездия. Если статус был высок, то ему дозволялось принять смерть самостоятельно, если нет, то ему в этом "помогали". Вот и всё различие. Именно благодаря тому, что в основу культуры были заложены законы, а не правила, эта культура продемонстрировала удивительную жизнеспособность. В истории человечества много примеров, когда культура создавалась на базе законов и достигала значительных высот, но стоило эти законы перевести в разряд правил, как данная культура разрушалась. Например, Чингизхан. Его орда держалась на жёстком исполнении законов – Яса, но как только его потомки решили сделать для себя любимых исключения из этого закона, превратив тем самым в правило, Великая орда развалилась. И таких примеров множество. Пра-пра русская ордынская культура до последнего свои законы держала в неприкосновенности и никогда исключений из них не допускала до самого момента самоликвидации.

Любая культура имеет точку своего рождения и обязательно точку свой гибели. Вечных культур не бывает! Это противоречит динамике развития человеческой цивилизации. Поэтому любая культура, каких бы высот она не достигала и каких обще охватывающих объёмов не завоёвывала, она конечна. В теле большой культуры почти каждодневно возникают и гибнут микрокультуры. Возникновение каких-то проходят не заметно для основного общества, какие-то умудряются так или иначе стать общеизвестными и в какой-то степени повлиять на материнскую, в чреве которой они возникли. Хиппи, блогеры, байкеры, феминисты, да много их всяких. Надо только понимать, что "что-то" из "ничего" не рождается, а если рождается, то это кому-то нужно. Каждый может выдумать и породить микрокультуру, но не каждой культуре суждено вырасти. И если на заре человечества культуры порождались обстоятельствами существования общества, то сегодня мы достигли такого уровня познания, что пора задуматься о порождении культуры будущего, культуры вненациональной, общечеловеческой. Не исключаю, что в теле общей культуры, могут вполне мирно уживаться и культуры национальные. Кстати, примером узконациональной культуры являются – евреи. Их культура тоже базируется на непререкаемом законе из которого нет исключения: "еврейка всегда рождает евреев не зависимо от национальности отца ребёнка". Прост, понятен и жёсток в исполнении. Вот вам ещё один пример жизнеспособной культуры, построенной на законе, а не на правиле.

Задумайтесь, люди, куда и к чему вы идёте. Куда и к чему будут идти ваши дети, внуки, правнуки. Куда и к чему пойдёт человечество. К деградации и самоуничтожению или будет эволюционировать дальше. Культуры не вечны, ценности преходящи. Знаю только одну вечную ценность – жизнь и всё, что её продолжает.