Текст книги "Двор Тумана и Ярости (ЛП)"

Автор книги: Сара Маас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 36 страниц)

Как только я вошла в полумрак лестничного пролёта, от меня начал исходить жар, оставляя лёгкое прохладное ощущение в животе.

Мы флиртовали, а затем… это.

Я любила Тамлина. Любила так сильно, что без тени сомнений разрушила себя ради этого… ради него. Потом так много всего произошло, и сейчас я здесь, и… и я могла бы пойти в тот милый магазинчик вместе с Рисандом.

Я уже почти могу представить, как это будет.

Продавщицы в магазине будут вежливыми, но немного нервничающими и оставят нас наедине, как только Рис присядет на небольшой диванчик в глубине магазина, а я зайду в занавешенную комнату, чтобы примерить красный кружевной комплект белья, на котором я остановила взгляд уже трижды. А затем я выйду, собрав в кулак всю свою храбрость. Рис окинет меня взглядом сверху вниз. Дважды.

И он будет продолжать прожигать меня взглядом, сообщая продавщицам, что магазин уже закрыт, на работу им следует вернуться завтра, а чек мы оставим на прилавке.

Я буду стоять там абсолютно голая, за исключением пары лоскутков красного кружева, пока мы слушаем, как работницы быстро и тихо собираются и уходят.

И он будет смотреть на меня не отрываясь всё это время: на мою грудь, проглядывающую сквозь кружево, на мой плоский живот, который наконец стал выглядеть подтянутым и не заморенным голодом, на изгиб моих бёдер и ног. Затем он снова встретится со мной взглядом и поманит к себе пальцем, прошептав всего два слова:

– Иди сюда.

И я подойду к нему, считая каждый шаг, пока не остановлюсь напротив. Меж его ног.

Его руки скользнут мне на талию, чуть царапая кожу мозолистыми ладонями. И затем он притянет меня еще ближе, и склонится, чтобы поцеловать мой пупок, а его язык…

Я выругалась, впечатавшись в стойку лестницы.

Я моргнула – моргнула, возвращаясь к реальности, и поняла…

Я посмотрела на татуированный глаз на моей ладони и зашипела и вслух, и через саму связь:

– Придурок.

На задворках моего сознания чувственный мужской голос тихо рассмеялся полночным смехом.

Моё лицо горело, и я проклинала Риса за видение, которое он послал мне сквозь мои ментальные щиты. Я укрепила их и вошла в свою комнату. И приняла очень и очень холодную ванну.

* * *

Тем вечером я ужинала вместе с Мор у потрескивающего огня в столовой в городском доме. Рис и все остальные куда-то ушли, и когда Мор наконец спросила, почему я сердито хмурюсь каждый раз при упоминании имени Рисанда, я рассказала ей о видении, которое он мне послал. Она хохотала, пока вино не потекло у нее из её носа. Когда я сердито посмотрела теперь уже на неё, она сказала, что я должна собой гордиться: когда Рис погружается в состояние тягостных раздумий, вытащить его оттуда способно лишь настоящее чудо.

Я пыталась не обращать внимания на лёгкое чувство триумфа – даже когда забиралась в постель.

Несколько часов напролет до поздней ночи мы с Мор просидели на диване в гостиной, болтая обо всех удивительных и ужасных местах, в которых она когда-либо побывала. Примерно после двух часов ночи я уже погружалась в сон в своей кровати, когда внезапно дом застонал.

Как будто кто-то сминал само дерево, дом застонал и задрожал, разноцветные стёкла фонарей в моей комнате зазвенели.

Я резко поднялась в кровати и выглянула в открытое окно. Чистое небо, ничего не…

Ничего кроме тьмы, проникающей в мою комнату из холла.

Я узнала эту тьму. Её частичка жила во мне.

Она просачивалась сквозь трещины в двери, затапливая комнату, словно наводнение. Дом снова содрогнулся.

Я выпрыгнула из кровати, дёрнула дверь – и тьма пронеслась мимо меня на невидимом ветру… Она была полна звёзд, хлопающих крыльев и… боли.

Так много боли, отчаяния, вины и страха.

Я помчалась в холл, ничего не различая в непроглядной тьме. Но между нами была нить связи, и я следовала за ней – туда, где как я знала, была комната Риса. Я неловко нащупала дверную ручку, а затем…

Ещё больше ночи, звёзд и ветра вырвалось наружу. Мои волосы разлетелись и хлестали на ветру, и я подняла руку, прикрывая лицо, и вошла в комнату.

– Рисанд!

Никакого ответа. Но я чувствовала его присутствие – чувствовала эту спасительную нить между нами.

Я следовала за ней, пока мои ноги не ударились о что-то, что наверное было его кроватью.

– Рисанд, – сказала я сквозь шум ветра и тьмы.

Дом трясся, доски пола грохотали под моими ногами. Я провела руками по кровати, нащупывая простыни и одеяло, а потом…

Потом я коснулась твёрдого, подтянутого мужского тела. Но кровать была огромной, и я не могла схватить его.

– Рисанд!

Тьма вихрем кружилась вокруг нас – начало и конец мира.

Я забралась на кровать, стремясь к нему, наощупь определяя, что вот его рука, вот его живот и его плечи. Его кожа была ледяной, когда я схватила его за плечи и прокричала его имя.

И снова никакого ответа. Я скользнула рукой к его шее, губам – чтобы убедиться, что он все еще дышит, что это все не означает, что его сила покидает его тело…

Ледяное дыхание обожгло мою ладонь. Взяв себя в руки, я привстала на коленях и, целясь вслепую, отвесила ему пощёчину.

Мою ладонь обожгло от удара – но он всё ещё не двигался. Я ударила его снова, напирая на связь между нами, крича по ней его имя, будто это был тоннель, колотя по этой стене из чёрного адаманта, окружавшей его разум, и рыча на неё.

Трещина во тьме.

А затем его руки схватили меня, в мгновение ока переворачивая и вжимая меня в матрас с убийственной скоростью и точностью. Рука с когтями была на моем горле.

Я не двигалась.

– Рисанд, – выдохнула я. «Рис», – сказала я через нашу связь, кладя руку на его внутренний щит.

Тьма задрожала.

Я высвободила собственную силу – чёрное к чёрному, успокаивая его тьму, сглаживая резкие границы, всей душой желая, чтобы она успокоилась и расслабилась. Моя тьма пела его тьме колыбельную – песню, которую напевала мне няня, когда мать спихивала меня ей в руки, чтобы уйти заниматься очередной вечеринкой.

– Это был сон, – сказала я. Его рука была такой холодной. – Это просто сон.

Снова тьма приостановилась. Я послала собственную вуаль ночи навстречу ей, в форме рук, усыпанных звёздами-крапинками.

И, на мгновение, чернильная тьма расступилась достаточно, чтобы я увидела лицо Риса надо мной: изможденное, губы бескровные, фиолетовые глаза широко распахнуты и изучают меня.

– Фейра, – сказала я. – Я Фейра.

Его дыхание неровным, прерывистым. Я обхватила запястье его руки, которая держала моё горло. Держала, но не делала больно.

– Ты спал и видел сон.

Я пожелала, чтобы тьма внутри меня вторила моему успокаивающему тону, усыпляя неистовый испуг, нежно и мягко гладя адамантовую стену вокруг его разума.

И внезапно, словно снег, упавший с веток дерева, его тьма растворилась, забирая с собой и мою.

Лунный свет и звуки города наполнили помещение.

Его комната была похожа на мою, с огромной кроватью, скорее всего для того, чтобы было удобно разместить иллирийские крылья. Все в комнате было оформлено комфортно и со вкусом. И он был голым надо мной. Совершенно голым. Я не осмелилась смотреть ниже татуировок на его груди.

– Фейра, – сказал он. Его голос был хриплым, будто он кричал.

– Да, – ответила я.

Он вгляделся в моё лицо – когтистая рука всё ещё лежала на моём горле, и в тот же момент меня отпустил.

Я лежала, глядя на ту часть кровати, где он сейчас согнулся на коленях, потирая руками лицо. Мои предательские глаза всё-таки посмели опуститься ниже его груди, однако мой взгляд задержался на двух одинаковых татуировках на его коленях: возвышающаяся гора с короной из трех звёзд. Прекрасная, но в то же время суровая.

– Тебе приснился кошмар, – сказала я, садясь. В этот момент словно какая-то плотина разверзлась в моей голове, и я взглянула на свою руку, пожелав, чтобы та превратилась в тень. Так и произошло.

Еще одно желание, и тьма снова рассеялась.

Руки Риса по-прежнему заканчивались длинными чёрными когтями… такие же были и на его ногах. Его крылья были выпущены, опав позади него. И мне стало интересно, как близко Рис был к превращению в чудовище, которое, как он однажды мне признался, он ненавидел.

Он опустил руки, и его когти стали пальцами.

– Прости.

– Вот почему ты остаёшься здесь, а не в Доме Ветра. Ты не хочешь, чтобы остальные увидели это.

– Обычно мне удается сдерживать это в пределах моей комнаты. Прости, что разбудил тебя.

Я сжала руки в кулак на коленях, чтобы не дать себе прикоснуться к нему.

– Как часто такое случается?

Его фиолетовые глаза встретили мои, и я знала ответ прежде, чем он его озвучил.

– Так же часто, как и твои кошмары.

Я тяжело сглотнула.

– Что тебе снилось сегодня?

Он потряс головой, глядя в окно, туда, где снег покрывал прилегающие крыши.

– Есть воспоминания о Подгорье, Фейра, с которыми лучше ни с кем не делиться. Даже с тобой.

Он уже рассказал мне достаточно ужасающие вещи, так какими же должны быть эти? Я взяла его за локоть, ведь он всё ещё был голым и всё такое.

– Если ты захочешь поговорить, дай мне знать. Я не расскажу остальным.

Я уже хотела соскользнуть с кровати, но он схватил мою руку, прижимая к своей.

– Спасибо.

Я посмотрела на его руку, на его опустошённое лицо. Столько боли… и истощения скользило на нем! Лицо, которое он никому никогда не показывает.

Я привстала на коленях на кровати и поцеловала его в щёку, его кожа была тёплой и мягкой под моими губами. Поцелуй закончился прежде, чем начался, но… сколько ночей я хотела, чтобы кто-нибудь сделал то же самое для меня?

Его глаза слегка расширились, когда я отодвинулась, но он не остановил меня, когда я встала с кровати. Я уже почти вышла из комнаты, но у двери вновь обернулась к нему.

Рис всё ещё стоял на коленях, его крылья поникли на белых простынях, голова склонена, татуировки выделялись на золотистой коже. Тёмный, падший принц.

Идея для картины пришла мне в голову.

Сверкающая, она пришла и задержалась там, перед тем, как раствориться.

Но она осталась, слегка мерцая, в этой дыре у меня в груди.

И эта дыра начала постепенно затягиваться.

Глава 39

– Как думаешь, ты сможешь расшифровать ее, как только мы добудем вторую половину? – спросила я Амрен, задержавшись около входной двери в ее апартаменты на следующий день.

Она была владелицей верхнего этажа трехэтажного здания, где наклонные потолки с двух сторон завершались внушительными окнами. Одно из них выходило на Сидру, а другое на деревья вдоль городской площади. Апартаменты состояли из одной огромной комнаты: выцветшие дубовые полы были покрыты в равной степени изношенными коврами, мебель стояла вразброс тут и там, будто Амрен постоянно ее передвигала по какой-либо причине.

Лишь ее кровать – просторная, с четырьмя столбиками и чудовищно огромным балдахином из легкой шелковой ткани, казалось, постоянно стояла на своем месте у стены. Здесь не было кухни – лишь длинный стол и горящий камин, пышущий жаром достаточно, чтобы в комнате стало почти душно. Изморозь, что появилась прошлой ночью, исчезла под сухим зимним солнцем уже к утру, температура на улице была низкой, но достаточно мягкой, что бы прогулка сюда оказалась бодрящей.

Сидя на полу перед низким столом, заваленным бумагами, Амрен оторвалась от блестящего металла книги. Ее лицо было бледнее обычного, губы серые.

– Прошло много времени с тех пор, как я пользовалась этим языком – я хочу снова овладеть им перед тем, как браться за Книгу. Будем надеяться, что к тому времени те заносчивые королевы отдадут нам свою половину.

– И как долго займет его изучение?

– Разве Его Темнейшество не рассказал тебе? – Она снова вернулась к Книге.

Я подошла к длинному деревянному столу и положила принесенный с собой сверток на поцарапанную поверхность. Несколько пинт крови – прямо от мясника. Я практически бежала сюда, чтобы она не успела остыть.

– Нет, – сказала я, доставая содержимое. – Он не сказал мне. – На завтраке Риса уже не было, однако одна из его записок лежала на прикроватной тумбочке.

«Спасибо… за прошлую ночь», – и это все, что было в ней сказано. Никакой ручки для ответа.

Но я все же раздобыла ее и написала ответ: «Что означают вытатуированная гора и звезды на твоих коленях?»

Бумага исчезла спустя секунду. Когда она не вернулась, я оделась и спустилась к завтраку. Я была на середине трапезы, состоящей из яиц и тостов, когда аккуратно сложенная бумага появилась около моей тарелки.

«Что я не преклоню колени ни перед кем и ни перед чем, кроме моей короны».

В этот раз появилась и ручка. Я всего лишь написала: «Как драматично». И могла поклясться, что сквозь нашу связь по другую сторону моих ментальных щитов, я слышала его смех.

Улыбаясь воспоминанию, я открутила крышку первой банки, и резкий запах крови заполнил мои ноздри. Амрен глубоко вздохнула, а затем кивнула головой в сторону кружки.

– Ты… о, ты мне нравишься.

– Это ягненок, если это имеет какое-то значение. Тебе подогреть ее?

Она оторвалась от Книги, и я просто наблюдала, как она сжала банку обеими руками и осушила ее, словно внутри была вода.

Что ж, по крайней мере, мне не пришлось беспокоиться по поводу поисков чайника.

Амрен выпила половину за один присест. Струйка крови побежала по ее подбородку, и она позволила ей упасть на свою серую рубашку – такой мятой рубашку мне еще никогда не доводилось видеть. Причмокнув губами, она поставила банку на стол с глубоким вздохом. Кровь сияла на ее зубах.

– Спасибо.

– У тебя есть та, что тебе нравится больше?

Она резко дернула подбородком, а затем, когда поняла, что выпачкалась, вытерла его салфеткой.

– Ягненок всегда был моим любимцем. Как бы это не было ужасно.

– Не… человек?

Она скривилась.

– Водянистые и очень часто на вкус напоминают то, что они ели в последний раз. И поскольку у людей отвратительный вкус, в этом слишком много риска. Но ягненок… я бы также выбрала еще и козла. Их кровь чище. Насыщеннее. Напоминает мне о… другом времени. И месте.

– Интересно, – сказала я и имела это в виду. Мне стало интересно, про какой именно мир она говорила.

Она осушила оставшуюся часть, цвет уже вернулся на ее лицо, и поставила банку в маленькую раковину у стены.

– Я думала, что ты живешь где-то, где более… роскошно, – призналась я.

И в самом деле, вся ее прекрасная одежда висела на вешалках рядом с кроватью, а ее украшения были горой рассыпаны на нескольких столах и шкафах. И здесь было столько драгоценностей, что хватило бы на выкуп императора.

Она пожала плечами, присаживаясь снова рядом с Книгой.

– Однажды я пыталась. Но мне это наскучило. И мне не нравится держать слуг. Слишком шумно. Я жила во дворцах, хижинах, в горах и на пляже, но почему-то мне больше всего нравятся эти апартаменты вблизи реки. – Она нахмурилась солнечным лучам, что усеяли потолок. – И это также означает, что мне никогда не придется устраивать вечера или принимать гостей. Ведь все это я ненавижу.

Я усмехнулась.

– Тогда я постараюсь не задерживаться.

Она изобразила удивленную оскорбленность, скрестив ноги под собой.

– Почему ты здесь?

– Кассиан сказал, ты проводишь здесь дни и ночи напролет с тех пор, как мы вернулись, и я подумала, что ты могла быть голодна. И… мне не чем было заняться.

– Кассиан любит совать нос в чужие дела.

– Он беспокоится о тебе. Обо всех вас. Вы единственная семья, что у него есть. – Все они были единственной семьей друг у друга.

– Ах, – сказала она, изучая лист бумаги. Но, тем не менее, казалось, что это ей польстило. Мое внимание привлек цветной блеск на полу рядом с ней.

Она использовала свой кровавый рубин как пресс-папье для бумаг.

– Рис уговорил тебя не уничтожать Адриату из-за кровавого рубина?

Глаза Амрен метнулись вверх, полные штормов и необузданных морей.

– Он этого не делал. Это убедило меня не уничтожать Адриату, – она указала на свой комод.

На самом его верху подобно змее лежало знакомое колье из бриллиантов и рубинов. Я видела его раньше… в сокровищнице Тарквина.

– Как… откуда?

Амрен улыбнулась про себя.

– Его мне отправил Вариан. Чтобы смягчить заявление Тарквина о нашей кровавой вражде.

Я тогда подумала, что эти рубины может носить лишь могущественная женщина – и не могла подумать ни о какой другой, кроме той единственной, что сидела передо мной.

– Ты и Вариан…?

– Заманчиво, но нет. Этот болван не может определиться: хочет он меня или ненавидит.

– Почему не может быть оба варианта сразу?

Низкий смешок.

– И правда.

* * *

Таким образом потянулись недели ожидания. Ожидание того, когда Амрен заново освоит язык, на котором не говорит никто другой в нашем мире. Ожидание ответа смертных королев на нашу просьбу встретиться.

Азриэль продолжал попытки проникнуть в их дворы – однако все еще безрезультатно. Я слышала об этом в основном от Мор, которая всегда знала, когда он возвращался из Дома Ветра, и всегда считала своей обязанностью присутствовать в момент, когда он приземлялся.

Она рассказала мне не много деталей – и еще меньше о том, что невозможность проникновения его или его шпионов в те дворы тяжело сказывалась на Азриэле. Те стандарты, которые он установил для себя, призналась она мне, граничили с садизмом.

Заставить Азриэля потратить хоть каплю времени на него самого, что не включало работу или тренировки, было практически невозможно. И когда я заметила, что он все же ходил с ней «К Рите» когда бы она ни попросила, Мор просто сказала, что на это потребовалось четыре века, чтобы заставить его сделать нечто подобное. Иногда мне было интересно, что же происходило на верху в Дома Ветра, пока Рис и я оставались в городском домике.

В Доме Ветра я бывала лишь по утрам, когда проводила первую половину дня тренируясь с Кассианом, который так же, как и Мор, указывал какую еду мне следует есть, чтобы набрать потерянный мною вес для того, чтобы снова стать сильной и быстрой. И по прошествии дней, от физической обороны я перешла к тренировкам с иллирийским клинком – оружием настолько совершенным, что я едва ли не лишила Кассиана руки.

Но я училась владеть им – медленно. Болезненно. У меня был лишь один перерыв от жестоких тренировок с Кассианом – одно единственное утро, когда он улетел в человеческие земли для того, чтобы убедиться, не получали ли мои сестры каких-либо известий от королев и чтобы доставить еще одно письмо от Риса, адресованное тем.

Я предположила, что встреча с Нестой прошла настолько ужасно, насколько это можно себе представить, потому что на следующий день мой урок был длиннее и тяжелее, чем это было в последние несколько дней. Я спросила, что именно сказала ему Неста, раз это так задело его. Но Кассиан всего лишь злобно зарычал и сказал мне не лезть в не в свои дела, а также что моя семья состоит из сплошь властных и упрямых женщин, которые считают, что знают все лучше всех.

Часть меня подумала, что Кассиану и Вариану возможно не помешало бы обменяться впечатлениями.

Большую половину послеобеденного времени … Если Рис был поблизости, я тренировалась с ним. Сознание к сознанию, сила к силе. Мы медленно отрабатывали те способности, что были мне дарованы – пламя и вода, лед и тьма. Мы знали, что были и другие, которые оставались нераскрытыми, ненайденными. Рассеивание все еще оставалось невозможным. Я больше не получалось сделать этого с того самого снежного дня с Аттором.

«Это займет некоторое время», – говорил мне каждое утро Рис, когда я в очередной раз срывалась на нем – время необходимое для того, чтобы изучить и отточить каждую из моих способностей.

Каждый урок он сопровождал информацией о Высший Лордах, чью силу я украла: о Бероне, жестоком и тщеславном Высшем Лорде Осеннего Двора; о Каллиасе, спокойном и хитром Высшем Лорде Зимнего Двора; и Гелионе Рассекающем Чары, Высшем Лорде Дневного Двора, чью тысячу библиотек лично разграбила Амаранта, и чьи талантливые люди преуспели в магии чар и сохранили знания Прифиана.

Рис говорил, что знания о том, от кого пришла моя сила, были такими же необходимым, как и изучение самой их природы. Но мы никогда не разговаривали о изменении формы тела – о длинных когтях, которые мне иногда удавалось призывать. Переплетения нитей, связывающих нас с этим даром были слишком запутанными, а не высказанная история – слишком жестокой и кровавой.

Так я изучала политику других дворов и их историю, оттачивала силы их хозяев до тех пор, пока часы бодрствования и сна не сопровождались палящим пламенем у меня во рту и скрипом инея меж моих пальцев. И каждой ночью, утомленная дневной тренировкой моего тела и сил, я проваливалась в глубокий сон, окруженная тьмой с запахом жасмина.

Даже мои кошмары слишком утомились, чтобы преследовать меня.

В те дни, когда Рис был куда-то отозван для того, чтобы разобраться с внутренними делами своего двора, чтобы напомнить, кто правил ими и кто вершит правосудие, или чтобы подготовиться к нашему неизбежному визиту в Хайберн, я обычно читала или сидела вместе с Амрен, пока та работала над Книгой, или же гуляла по Веларису с Мор. Последнее, наверное, было моим любимым времяпрепровождением, и эта женщина определенно преуспевала в нахождении способов, как потратить деньги. Я лишь однажды одним глазком взглянула на тот банковский счет, что Рис создал для меня – и поняла, что он чрезвычайно, чрезвычайно много переплачивал мне.

Я старалась не грустить в те вечера, когда его не было рядом, пыталась не признаваться, что я начала с нетерпением ждать этого – оттачивания моих сил и… перебранок с ним. Но даже когда его не было рядом, он все равно общался со мной – записками, которые стали нашей общей странной тайной.

Однажды, он написал мне из Цесира, маленького города на северо-востоке, где он встречался с несколькими выжившими жрицами, чтобы обсудить восстановление их храма, уничтоженного войсками Хайберна. Он заверил меня, что ни одна из них не была похожа на Ианту.

«Расскажи мне о живописи».

Я написала ответ, сидя в своем кресле в саду, фонтан там наконец ожил с возвращением мягкой погоды.

«Здесь не о чем рассказывать».

«Все равно расскажи».

У меня заняло некоторое время, чтобы придумать ответ, поразмышлять о той маленькой пустоте во мне, и чем она раньше была, и каково это было чувствовать. Но потом я все же написала:

«Было время, когда все, чего я хотела – это достаточно денег, чтобы я и моя семья были сыты, а я могла проводить дни за рисованием. Вот и все, что мне было нужно. Больше ничего.

Пауза. Затем он написал:

«А сейчас?»

«Сейчас», – ответила я, – «Я не знаю, чего хочу. Я больше не могу рисовать»

«Почему?»

«Потому что эта часть меня пуста».

Хотя, возможно, той ночью, когда я увидела его на коленях на кровати… это немного изменилось. Я раздумывала над следующим предложением, а затем написала:

«Ты всегда хотел быть Высшим Лордом?»

Слишком долгая пауза.

«И да, и нет. Я видел, как правил мой отец, и с самого юношества знал, что я не хотел быть таким как он. Поэтому я решил, что буду другим Высшим Лордом; я хотел защищать моих людей, изменить взгляды об иллирийцах, и избавиться от коррупции, что досаждала этим землям.»

На какой-то момент я не могла остановить себя и не сравнивать: Тамлин не хотел быть Высшим Лордом. Он ненавидел быть Высшим Лордом – и может быть… может быть это было одной из причин, почему его двор стал таким, каким он был сейчас. Но Рисанд, с его взглядами, с его волей и желанием, и страстью к тому, что он делает… Он построил нечто другое.

А затем ввязался в войну, чтобы отстоять это.

Это было то, что он увидел в Тарквине, и почему те кровавые рубины задели его так сильно. Еще один Высший Лорд с таким же взглядом – радикальным взглядом о будущем Прифиана.

Поэтому я написала в ответ:

«По крайней мере, ты компенсируешь свой бесстыдный флирт будучи потрясающим Высшим Лордом».

Этим вечером он вернулся, самодовольно улыбаясь, как кот, и вместо приветствия сказал:

– Потрясающий Высший Лорд?

Я направила воду, которой хватило бы на полное ведро, прямо ему в лицо.

Рис не потрудился укрыться от нее. И вместо этого он потряс мокрыми волосами, как собака, обрызгивая меня пока я не завизжала и не устремилась прочь. Его смех достиг меня на ступеньках.

Зима медленно ослабляла свою хватку, и проснувшись одним утром, я обнаружила письмо от Риса около моей кровати. Без ручки.

«Этим утром не будет никакой тренировки с твоим вторым по счету любимым иллирийцем. Королевы наконец-то удосужились ответить нам. Завтра они прибудут в твое семейное поместье».

У меня не было времени для переживаний. Мы отправились сразу же после ужина, паря над оттаивающими людскими землями под покровом тьмы, сильный ветер ревел в то время, как Рис прижимал меня к себе очень крепко.

* * *

Следующим утром мои сестры были готовы, обе были одеты в роскошные убранства, достойные любой королевы, Фэ или смертной.

Я предположила, что и я тоже.

Я надела белое платье из шифона и шелка, выполненное в привычной моде Ночного Двора, обнажавшее мою кожу, золотая отделка на платье переливалась в утреннем свете, струящимся через окна гостиной. К счастью, мой отец остался на континенте еще на два месяца – по причине какой-то чрезвычайно важной сделки, которую он стремился заключить во всех королевствах.

Я стояла у камина подле Рисанда, который был одет в привычный черный, крылья были скрыты, а лицо было спокойной маской. Лишь черная корона поверх его головы была другой – металл был выкован в форме перьев ворона. Корона была под стать моей золотой диадеме.

Кассиан и Азриэль следили за всем у дальней стены, оружия на них не было видно.

Но их Сифоны сверкали так ярко, что мне стало интересно, какое именное оружие они могли точно воссоздать с помощью них, если бы на то была нужда. Одним из требований, что установили королевы для этой встречи, было: никакого оружия. Несмотря на то, что иллирийские войны сами по себе были оружием.

Мор, в красном платье похожем на мое, хмурилась, глядя на часы над белой каминной аркой, ее нога постукивала по витиеватому ковру. Вопреки моему желанию познакомить ее со своими сестрами, Неста и Элейн были такими напряженными и бледными, когда мы прибыли, что я мгновенно решила, что это было не подходящим временем для такого знакомства.

Однажды – однажды я познакомлю их. Если только мы не умрем в этой войне первыми. Если королевы решат помочь нам.

Часы пробили одиннадцать.

У них было еще два требования.

Встреча должна была состояться в одиннадцать. Не раньше. Не позже.

И они хотела знать точное географическое расположение дома. Схему и размер каждой комнаты. Где стояла мебель. Где размещались окна и двери. В какой комнате мы будем приветствовать их.

Азриэль устроил все это с помощью моих сестер.

Бой часов над каминной аркой был единственной источником звука.

И когда прозвучал последний удар, я поняла, что третье требование не было лишь ради безопасности.

Нет, когда ветер пронесся по комнате, и в ней возникло пять фигур, каждую из которых сопровождало два гвардейца, я поняла, что это было потому, что королевы могли рассеиваться.

Глава 40

Смертные королевы составляли весьма пёструю группу, как по возрасту, так и по цвету, комплекции и темпераменту. Старшая была одета в шерстяное вышитое платье глубокого синего цвета, у неё была очень смуглая кожа и острые холодные глаза, держалась она очень прямо, несмотря на возраст, который выдавали покрывающие её лицо морщины.

Две королевы среднего возраста выглядели двумя полными противоположностями: одна тёмная, другая светлая; лицо одной обаятельное, у другой же будто вытесанное из гранита; одна улыбалась, другая была угрюма. Они даже были одеты в черное и белое и, казалось, двигались по собственной схеме противоречий. Я задумалась, каковы их королевства, какие отношения между этими двумя противоположностями. И связывали ли их каким-либо образом серебряные кольца-близнецы, что обе носили на пальцах.

И две младшие королевы…. Одна из них, возможно, была чуть старше меня, темноволосая и темноглазая; осторожность и хитрость проскальзывали в каждом её движении, пока она неспешно нас разглядывала.

И последняя королева, та, что заговорила первой, была прекрасна… единственная красавица среди них. Не смотря на изысканные одеяния, казалось, этих женщин мало волновал их облик, им было не важно, были они молоды или стары, стройны или толсты, высоки или нет. Это были глупости, ничтожные мелочи. Однако эта королева была по-настоящему красива, ей могло быть не больше тридцати лет….

Вьющиеся волосы золотистые, как у Мор, глаза удивительного, чистейшего янтарного цвета. Даже ее смугловатая кожа с россыпью веснушек казалась усыпанной золотой пылью. Одежда умело подчеркивала все прелести гибкого, подвижного и грациозного тела. Это была львица в человеческом облике.

– Добро пожаловать, – сказал Рисанд и замер в неподвижности, пока охранники оглядывали нас и комнату с каменными лицами. Королевы также изучающе нас рассматривали.

Гостиная была огромна, и по одному кивку золотой королевы охрана бегом рассредоточилась вдоль стен и в дверях. Мои сёстры, в молчании стоявшие у окна, посторонились, давая им возможность занять свои позиции.

Рис приблизился к ним. Королевы вздохнули, как одна, как будто собираясь с духом. Охранники положили одну руку на рукояти мечей, жест привычный хотя немного глупый, их мечи были такими большими и неуклюжими в сравнении с иллирийскими клинками… Неужели они полагали, что у них есть шанс… хоть один… против любого из нас. Включая меня, я осознала это, и на мгновение мне стало немного страшно.

Но это Кассиан и Азриэль выступали в роли нашей охраны сегодня… они должны были отвлечь внимание.

Рис медленно склонил голову и проговорил:

– Мы благодарны Вам за то, что откликнулись на наше приглашение, – он приподнял одну бровь, – но где же шестая?

Старшая из королев, в тяжелом синем платье, коротко пояснила:

– Она нездорова, и не смогла отправиться в путешествие. – И поглядев на меня: – Ты – эмиссар?

Я вся напряглась. Под этим тяжелым взглядом моя корона показалась мне насмешкой, глупостью, однако я ответила:

– Да. Я Фейра.

Королева бросила острый взгляд на Рисанда.

– Это ты Высший Лорд, что написал нам столь любопытное письмо после того, как мы не ответили на все предшествующие?

Я не посмела взглянуть на него. Он отправил много писем через моих сестёр.

«Ты не спрашивала меня, что я в них писал», – сказал он мне через нашу ментальную связь, и я ощутила лёгкую улыбку, пробежавшую от него ко мне. Я позволила упасть моему ментальному щиту… на случай, если возникнет необходимость поговорить без слов.

– Да, – ответил Рисанд и с легким кивком проговорил, – А это моя кузина, Морриган.

Мор приблизилась к нам, ее ярко алое платье, казалось, колышется от невидимого ветерка. Золотая королева следила за каждым её шагом, каждым вздохом. Угроза… смесь красоты, мощи и превосходства. Мор подошла ко мне и слегка поклонилась им.