Текст книги "Двор Тумана и Ярости (ЛП)"
Автор книги: Сара Маас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 36 страниц)
– Мне пора. Скажи Тамлину, что мы увидимся завтра.
Завтра, потому что сегодня вечером, как сказала Ианта, мы должны спать по отдельности. Согласно их древнему обычаю.
Ианта поцеловала меня в щеку. Ее капюшон скрыл комнату от меня на одно сердцебиение.
– Я к Вашим услугам, Леди. Дайте знать, если Вам что-либо потребуется.
Я не стану звать ее, но кивнула.
Когда я выскользнула из комнаты, я обернулась посмотреть в зал, где Тамлин и Люсьен были окружены Высшими Фэ. Возможно, не такими утонченными как другие, но… Они выглядели так, словно знали и сражались друг за друга уже очень давно. Друзья Тамлина. Он представил меня им, и я мгновенно забыла их имена. И не пыталась запомнить их снова.
Тамлин запрокинул голову и захохотал. Остальные засмеялись вместе с ним.
Я ушла прежде, чем он смог заметить меня, пробираясь через переполненные залы, пока не оказалась на тусклой пустой лестнице, которая вела в жилое крыло.
Оставшись одна в спальне, я осознала, что не могу вспомнить, когда в последний раз по-настоящему смеялась.
* * *
Потолок надвигался, большие, тупые шипы настолько горячие, что я могла видеть жар, исходящий от них, даже будучи прикованной к полу. Прикованной, потому как я была безграмотной и не могла прочесть загадку, написанную на стене, и Амаранта была бы рада увидеть меня пронзенной насквозь.
Все ближе и ближе. И не было никого, кто спас бы меня от этой ужасной смерти.
Будет больно. Больно и медленно, и я заплачу – может, я даже буду звать мать, которой никогда не было до меня дела. Может, я буду молить её спасти меня…
* * *
Меня начало трясти, когда я села прямо в кровати, борясь с невидимыми цепями.
Я бы пошла в ванную, если бы мои руки и ноги не тряслись так сильно, если бы я могла дышать, дышать, дышать…
Дрожа, я осмотрела спальню. Реально – вот это реально. Те ужасы были ночными кошмарами. Я выбралась; я жива; я в безопасности.
Ночной ветер подул сквозь раскрытые окна, развевая мои волосы и суша холодный пот. Темное небо манило, звезды такие тусклые и крошечные, словно морозные крапинки.
Брон говорил так, словно моё испытание с Червём было спортивным соревнованием. Как будто из-за одного моего промаха меня бы не проглотили целиком и не выплюнули бы мои кости.
Спасительница и шут, по-видимому.
Я доковыляла до открытого окна и полностью распахнула его, отрывая взгляд от звездчатых крапинок во тьме.
Я прислонилась головой к стене, наслаждаясь прохладой камней.
Через несколько часов я выйду замуж. Это будет моим счастливым концом, заслужила я его или нет. Но эта земля, эти люди – у них тоже будет свой счастливый конец. Первые шаги на пути к исцелению. На пути к миру. И тогда все будет хорошо.
Тогда я буду в порядке.
* * *
Я всей душой ненавидела свое свадебное платье.
Оно было чудовищем из тюля, шифона и газовой ткани, так отличавшееся от тех свободных платьев, которые я обычно носила: тугой лиф, сильно подчеркивающий мою грудь вырез, и юбки… Юбки были словно сверкающий шатер, парящий в сладком весеннем воздухе.
Не удивительно, что Тамлин рассмеялся. Даже Элис, когда одевала меня, что-то бормотала под нос, хоть ничего и не сказала вслух. Скорее всего из-за того, что именно Ианта собственноручно выбирала платье, дабы дополнить легенду, которую она сегодня будет возвещать миру.
Я бы могла примириться со всем этим, если бы не пышные рукава-пуфы, которые были настолько большими, что краем глаза я могла видеть, как ярко они блестят. Мне завили волосы, половину уложили наверх, другую оставили распущенными, вплели жемчуг и драгоценности, и лишь Котёл знал, сколько самообладания мне стоило не скривиться в зеркало, перед тем как спуститься по широкой, изогнутой лестнице в главный зал. С каждым шагом мое платье шелестело и шуршало.
За закрытыми дверями внутреннего дворика, где я остановилась, сад был украшен лентами и фонариками кремового, розового и небесно-голубого цвета. Три сотни стульев были установлены в огромном внутреннем дворе, каждый из которых будет занят поданными Тамлина. Под их взглядами я должна буду пройти по главному проходу до кафедры на другом конце, где меня будет ждать Тамлин.
Затем Ианта засвидетельствует и благословит наш союз прямо на заходе солнца, как представительница всех двенадцати Высших Жриц. Она намекнула, что они очень желали присутствовать, но некими уловками, ей удалось от них избавиться. Либо она хотела быть в центре внимания, либо хотела избавить меня от их преследования. Я не могу сказать. Может и то, и другое.
Во рту мгновенно пересохло, когда Элис поправила сверкающий шлейф моего платья в тени дверей, ведущих в сад. Шелк и газовая ткань зашуршали, и я зажала букет в перчатках, чуть не сломав стебли.
Шелковые перчатки по локоть, дабы скрыть татуировки. Ианта лично доставила их в бархатной коробке сегодня утром.
– Не волнуйся, – сказала Элис, её кожа цвета древесной коры приобрела золотисто-медовый оттенок в вечернем свете.
– Я не волнуюсь, – сиплым голосом ответила я.
– Ты ёрзаешь, как мой племянник перед стрижкой.
Она закончила суетиться над моим платьем и прогнала пару служанок, которые пришли пошпионить за мной перед церемонией. Я притворилась, будто бы не видела ни их, ни толпу в лучах солнца, сидевшую впереди во дворе, и играла с невидимой пылинкой на моих юбках.
– Ты чудесно выглядишь, – тихо сказала Элис. Я не была уверена, что наши мысли по поводу платья совпадали, но поверила ей.
– Спасибо.
– Звучишь так, словно идешь на свои похороны.
Я скорчила гримасу. Элис закатила глаза. Она слегка подтолкнула меня к дверям, открывшимся неким бессмертным ветром, впустившим льющуюся музыку. – Все закончится быстрее, чем ты успеешь моргнуть, – пообещала она и толкнула меня навстречу солнечному свету.
Три сотни людей поднялись и повернулись ко мне.
Со времени моего последнего испытания не собиралось так много людей, чтобы посмотреть на меня, оценить меня. Их одеяния были похожи на те, что они носили Под Горой. Их лица расплывались, таяли.
Элис кашлянула в тени дома, и, вспомнив, я начала идти к кафедре.
К Тамлину.
Моё дыхание участилось, и мне потребовались все силы, чтобы продолжать спускаться по лестнице, чтобы удержаться на подкашивающихся ногах. Он был великолепен в золотисто-зеленой тунике, корона из блестящих лавровых листьев сияла на его голове. Он позволил своему вечному свету и красоте сиять ради меня.
Мой взгляд был прикован к нему, к моему Высшему Лорду. Его широко раскрытые глаза заблестели, когда я ступила на мягкую траву, усыпанную белыми лепестками…
И красными.
Словно капли крови на белом, вся дорога была усыпана красными лепестками.
Я подняла взгляд на Тамлина – его плечи расслаблены, голова поднята. Не имеющий никакого понятия, насколько разбитой и темной я ощущала себя внутри. Насколько неподходящим было белое платье, когда мои руки были в такой грязи.
Все думали также. Должны были.
Каждый шаг был слишком быстрым, приближая меня к кафедре и Тамлину. И к Ианте, одетой сегодня в темно-синюю мантию и серебряную корону поверх капюшона.
Как будто я была хорошей – как будто я не убила двух из их рода.
Я была убийцей и лгуньей.
Скопление красных лепестков темнело впереди – так же, как кровь тех молодых Фэ, пролившаяся на мои ноги.
Десять шагов до кафедры, до края брызг красного, и я замедлилась.
А затем остановилась.
Все взгляды были прикованы ко мне, точно так же, как тогда, когда я практически умерла. Зрители моих мучений.
Тамлин широко протянул руку, слегка нахмурив брови. Мое сердце билось быстро, слишком быстро.
Меня вот-вот могло вырвать.
Прямо на те красные лепестки; прямо на траву и ленты, соединяющие кафедру и стулья по бокам от нее.
И между моей кожей и костями что-то билось и стучало, поднималось и давило, струясь по моей крови…
Так много глаз, слишком много, они давили на меня, были свидетелями каждого моего преступления, каждого унижения…
Я не знаю, почему я вообще побеспокоилась надеть перчатки, почему позволила Ианте убедить меня.
Затухающее солнце было слишком жарким, сад слишком огороженным. Из него не сбежать, как и от клятвы, которая свяжет меня с ним навечно, прикует его к моей разбитой и измученной душе. Нечто внутри меня теперь возмущенно бурлило, сотрясая мое тело и рвясь наружу…
Никогда – мне никогда не станет лучше, я никогда не освобожусь от самой себя, от той темницы, в которой провела три месяца.
– Фейра, – сказал Тамлин, продолжая тянуться ко мне. Солнце зашло за стеной в западной части сада; тени сгустились, выхолаживая воздух.
Если я развернусь обратно, они начнут говорить, но я не могла заставить себя сделать последние несколько шагов, не могла, не могла, не могла…
Я вот-вот готова была упасть, прямо там, прямо в ту минуту – и они бы увидели, насколько сломленной я была.
«Помоги мне, помоги мне, помоги мне,»– я умоляла каждого, любого. Я молила Люсьена, стоящего в первом ряду, его металлический глаз был прикован ко мне. Молила Ианту, со спокойным и терпеливым, и столь прекрасным лицом в этом капюшоне. «Спаси меня, пожалуйста, спаси. Вытащи меня отсюда. Пусть это все закончится».
Тамлин сделал шаг вперед – в его глазах появились тени беспокойства.
Я отступила на шаг. Нет.
Губы Тамлина сжались. Толпа начала перешептываться. Шелковые потоки и сферы золотистого света Фэ замерцали вокруг нас.
Ианта спокойно сказала:
– Подойди, Невеста, и воссоединись со своей истинной любовью. Подойди, Невеста, и позволь добру наконец восторжествовать.
Добру. Я не добро. Я была ничем, а моя душа, моя вечная душа, была проклята…
Я попыталась заставить свои предательские легкие набрать воздух, чтобы я могла произнести одно единственное слово. Нет. Нет.
Но мне не пришлось говорить.
Позади меня раздался грохот, как будто два валуна ударились друг о друга.
Люди кричали, падали, некоторые исчезли в наступившем мраке.
Я повернулась, и в растворяющейся, словно дым на ветру, ночи увидела Рисанда, поправляющего лацканы своего черного камзола.
– Здравствуй, Фейра, дорогая, – промурлыкал он.
Глава 5
Я могла бы не удивляться. Рисанд всегда любил устроить хороший спектакль. И находил, что разозлить Тамлина – это вид искусства.
И вот он здесь.
Рисанд, Высший Лорд Ночного Двора, стоял рядом со мной, тьма растекалась вокруг него, словно чернила в воде.
Он повернул голову, его иссиня-черные волосы колыхнулись, фиолетовые глаза сверкали в золотом свете Фэ. Он остановил свой взгляд на Тамлине, поднял руку по направлению к нему, туда, где Тамлин и Люсьен, и их стражники наполовину обнажили мечи, прикидывая, как заслонить меня, как повергнуть его…
Но со взмахом этой руки они замерли.
Ианта, однако, медленно отступала назад, все краски исчезли с ее лица.
– Какая милая маленькая свадьба, – заметил Рисанд, засовывая руки в карманы, так как те многочисленные мечи остались в ножнах. Оставшаяся толпа толкалась назад, некоторые перелезали через кресла, чтобы поскорее уйти.
Рис медленно осмотрел меня и поцокал языком, глядя на мои шелковые перчатки. Что бы ни росло под моей кожей – оно успокоилось и замерзло.
– Убирайся, – прорычал Тамлин, приближаясь к нам. Когти рвались наружу из его костяшек.
Рис снова цокнул языком.
– Я так не думаю. Мне нужно получить свою часть сделки с милой Фейрой.
В моем животе словно возникла дыра. Нет… Нет, только не сейчас.
– Попытаешься нарушить сделку – и ты знаешь, что произойдет, – продолжил Рис, посмеиваясь над толпой, где все толкали друг друга, чтобы побыстрее оказаться подальше от него. Он вскинул подбородок в мою сторону. – Я дал тебе три месяца свободы. Могла бы притвориться, что рада меня видеть.
Я дрожала слишком сильно, чтобы что-то сказать. Глаза Риса сверкнули неприязнью.
Выражение исчезло, когда он снова посмотрел на Тамлина.
– Я забираю ее.
– Ты не посмеешь, – Тамлин зарычал. Позади него помост опустел; Ианта исчезла. Вместе с большинством присутствующих.
– Разве я помешал? Я был уверен, что все уже закончилось. – Рис послал мне улыбку, сочащуюся ядом. Он знал – через эту связь, через магию, которая была между нами – знал, что я собиралась сказать нет. – По крайней мере, Фейра, казалось, так считала.
Тамлин прорычал:
– Дай нам завершить церемонию…
– Ваша Верховная жрица, – заметил Рис, – кажется, тоже решила, что все закончено.
Тамлин окаменел, посмотрев через плечо и найдя алтарь пустым. Когда он снова посмотрел на нас, его когти на половину спрятались.
– Рисанд…
– Я не в настроении торговаться, – оборвал Рис. – Хотя я мог бы повернуть это в свою пользу, я уверен, – я дернулась на ласку его руки на моем локте. – Пойдем.
Я не сдвинулась с места.
– Тамлин, – я выдохнула.
Тамлин шагнул мне навстречу, его золотистое лицо было бледным, но он продолжал смотреть на Риса.
– Назови свою цену.
– Не утруждайся, – промурлыкал Рис, беря меня под руку. Каждая точка нашего соприкосновения была отвратительной, невыносимой.
Он вернет меня обратно в Ночной Двор, место, по образу которого Амаранта по общему мнению создала Подгорье, место, полное лишений, пыток и смерти…
– Тамлин, пожалуйста.
– Какой драматизм, – сказал Рисанд, прижимая меня ближе.
Но Тамлин не шелохнулся – и его когти полностью спрятались под гладкой кожей. Он устремил свой взгляд на Риса, оскалившись.
– Если ты причинишь ей вред…
– Я знаю, знаю, – протянул Рисанд. – Я верну ее через неделю.
Нет… Нет, Тамлин не мог так говорить, ведь это означало, что он отпускает меня. Даже Люсьен изумленно посмотрел на Тамлина, его лицо было белым от ярости и шока.
Рис выпустил мой локоть только чтобы обнять меня за талию, прижимая к себе, и прошептал мне на ухо:
– Держись.
Затем темнота зашумела, ветер швырял меня из стороны в сторону, земля ушла из-под моих ног, мир вокруг исчез. Остался только Рис, и я ненавидела его, прижимаясь к нему, ненавидела всем сердцем…
Затем тьма исчезла.
Первое, что я почувствовала – это запах жасмина, а затем я увидела звезды. Океан звезд мерцал над излучающими свет колоннами из лунного камня, которые обрамляли потрясающий вид на бесконечные горы со снежными шапками.
– Добро пожаловать в Ночной Двор, – было все, что сказал Рис.
* * *
Это было самое красивое место, какое я видела за всю свою жизнь.
Строение, в котором мы находились, было на вершине горы из серого камня. Холл вокруг нас был открыт всем стихиям, без окон, вокруг одни лишь возвышающиеся колонны и занавеси из тонкой газовой ткани, колышущиеся из-за ветерка, наполненного запахом жасмина.
Здесь должна была быть какая-то магия, чтобы сохранить воздух таким теплым в самый разгар зимы. Не говоря уже о высоте или о снеге, укрывающем горы; сильные ветры сметали снежную вуаль с пиков, превращая ее в блуждающую дымку.
Небольшая гостиная, обеденная и рабочая зоны были расположены здесь же, отделяемые занавесями или пышными растениями, или толстыми коврами, расстеленными тут и там на полу из лунного камня. Несколько шаров света покачивалось на ветру, вместе с фонарями из цветного стекла, подвешенными к сводам потолка.
Не слышно ни криков, ни стонов.
За моей спиной выросла стена из белого мрамора, изредка нарушаемая дверными проемами, ведущими к тусклым лестничным пролетам. Остальной Ночной Двор должен быть там. Неудивительно, что я не слышу криков, если они все там.
– Это моя личная резиденция, – сказал Рис невзначай. Его кожа была темнее, чем я помнила – золотая теперь, а не бледная.
Бледная, потому что он был заперт Под Горой пятьдесят лет. Я смотрела на него, ища какой-нибудь признак массивных, перепончатых крыльев – тех, что позволяют ему наслаждаться полетом, как он признался. Но ничего не было. Просто мужчина ухмыляющийся мне.
И слишком знакомое выражение…
– Как ты посмел…
Рис фыркнул.
– Я определенно скучал по этому выражению на твоем лице. – Он подошел ближе, его движения грациозны, а взгляд фиолетовых глаз становится убийственным. – Всегда пожалуйста.
– Пожалуйста что?
Рис остановился менее чем в футе от меня, засунув руки в карманы. Ночь не струилась вокруг него здесь, – и он казался, несмотря на его совершенство, почти обыкновенным.
– Всегда пожалуйста, если нужно тебя спасти.
Я напряглась.
– Я не просила.
Его взгляд опустился к моей левой руке.
Без предупреждения Рис схватил мою руку, тихо рыча, и сорвал перчатку. Его прикосновение было как клеймо, и я вздрогнула, желая отступить, но он крепко держал меня, пока не стянул обе перчатки.
– Я слышал, как ты умоляешь спасти тебя, вытащить тебя оттуда. Я слышал, как ты сказала «нет».
– Я ничего не говорила.
Он повернул мою руку ладонью вверх, сжав ее, изучая глаз на моей татуировке. Он провел пальцем по зрачку на руке. Один раз. Два.
– Я слышал это громко и четко.
Я вырвала руку.
– Верни меня обратно. Сейчас же. Я не хочу быть похищенной.
Он пожал плечами.
– Неужели это не лучшее время, чтобы забрать тебя сюда? Может быть, Тамлин не заметил, что ты собираешься отвергнуть его перед всем двором – и теперь ты можешь свалить всю вину на меня.
– Ты мерзавец! Ты сказал достаточно, чтобы все поняли, что у меня были… сомнения.
– Такая благодарность, как всегда.
Я боролась, чтобы сделать один глубокий вдох.
– Чего ты хочешь от меня?
– Хочу? Прежде всего, я хочу получить свое спасибо. Затем я хочу, чтобы ты сняла это отвратительное платье. Ты выглядишь… – его рот сжался в злую линию. – Ты выглядишь в точности, как наивная девица, коей он и та жеманная жрица хотят чтобы ты была.
– Ты ничего не знаешь обо мне. О нас.
Риз послал мне понимающую улыбку.
– А Тамлин знает? Он когда-нибудь спрашивал, почему ты каждую ночь выворачиваешь свой желудок наизнанку, или почему ты не можешь находиться в определенных комнатах или смотреть на определенные цвета?
Я замерла. Он мог с тем же успехом раздеть меня догола.
– Убирайся из моей головы.
У Тамлина хватало и своих кошмаров.
– Взаимно, – он отпрянул на несколько шагов. – Ты думаешь, мне приятно быть разбуженным каждую ночь зрелищем, как тебя рвет? Ты посылаешь все через эту связь, и мне не нравится занимать место в первом ряду, когда я пытаюсь заснуть.
– Придурок.
Еще один смешок. Но я не буду спрашивать про то, что он имел в виду – про связь между нами. Я не подарю ему удовольствие видеть меня заинтересованной.
– А что еще я хочу от тебя…, – он указал на дом вокруг, – я скажу тебе завтра за завтраком. Сейчас, приведи себя в порядок. Отдохни. – Ярость по отношению к моему платью, прическе, снова мелькнула в его глазах. – Лестница справа, один уровень вниз. Твоя комната за первой дверью.
– Не в тюремной камере? – возможно, это было глупо, обнажить этот страх, раскрыть его ему.
Но Рис обернулся, его брови поднялись вверх.
– Ты не в тюрьме, Фейра. Мы заключили сделку, и я забираю свою часть. Ты здесь мой гость, с привилегиями члена моей семьи. Никто из моих подданных не посмеет тронуть или плохо подумать о тебе.
Мой язык стал сухим и тяжелым, когда я спросила:
– И где же эти подданные?
– Некоторые живут здесь – в горе под нами, – он наклонил голову. – Им запрещено показываться здесь под страхом смерти.
Его глаза встретились с моими, застывшими и пустыми, как будто он почувствовал панику, тени страха в них.
– Амаранта не была изобретательной, – сказал он с тихой яростью. – Мой двор под этой горой всегда вселял страх, и она решила повторить его, вторгнувшись в священную гору Прифиана. Так что, да: под этой горой есть двор – двор, куда твой Тамлин думает, я помещу тебя. Я контролирую его время от времени, но в основном он существует самостоятельно.
– Когда… Когда ты меня туда отправишь? – если я должна буду спуститься под землю, снова увидеть те ужасы… Я буду умолять его – умолять не брать меня с собой. Неважно, какой жалкой я буду выглядеть. Я потеряла все сомнения в том, как далеко я могу зайти, чтобы выжить.
– Никогда, – он расправил плечи. – Здесь мой дом, и двор под ним – это моя… работа, как вы, смертные, это называете. Мне не нравится, когда эти два понятия часто пересекаются.
Мои брови слегка поднялись.
– Вы, смертные?
Звездный свет плясал на его лице.
– Я должен считать тебя чем-то другим?
Вызов. Я засунула подальше свое раздражение на его наигранное удивление, вновь дергающее уголки его губ, и вместо этого сказала:
– А другие обитатели твоего двора? – территория Ночного двора была огромной – много больше, чем любого другого в Прифиане. А все, что было вокруг нас – это отчужденные, покрытые снегом горы. Ни следа поселений, городов.
– Рассеяны по всей территории и живут, как они хотят. Так же как и ты теперь свободна гулять, где хочешь.
– Я хочу гулять домой.
Рис расхохотался, наконец уйдя в другой конец холла, который переходил в веранду под звездным небом.
– Я готов принять твою благодарность в любое время, ты знаешь, – сказал он не оглядываясь.
Красная ярость застлала мне глаза, я не могла дышать достаточно быстро, не могла думать о чем-либо, кроме рычания в моей голове. Один удар сердца я смотрела ему вслед и затем – я сжимала свою туфлю в руке.
Я метнула ее в него со всей силы.
Всей моей значительной, бессмертной силы.
Я едва видела свою шелковую туфлю, когда она пролетела по воздуху со скоростью кометы, с такой скоростью, что даже Высший Лорд не услышал, как она приблизилась…
И врезалась ему в голову.
Рис обернулся, рукой дотронувшись до затылка, его глаза расширились.
Я уже держала вторую туфлю в руке.
Рис оскалился.
– Рискни, – дьявол, должно быть он был в особенном настроении сегодня, чтобы настолько показать свой нрав.
Хорошо. Теперь нас таких двое.
Я метнула и вторую туфельку прямо ему в голову, так же быстро и точно, как и первую.
Его рука вскинулась и схватила туфлю в паре дюймов от его лица.
Рис зашипел и опустил руку, глядя прямо в мои глаза, в то время как шелк превращался в сверкающую черную пыль в его кулаке. Он разжал пальцы, и последние сверкающие песчинки исчезли в небытии. Он изучал мою руку, мое тело, мое лицо.
– Интересно, – пробормотал он и продолжил свой путь.
Я подумывала схватить его и хорошенько побить, но, конечно, я не настолько глупа. Я была в его доме на вершине горы, неизвестно где. Никто не придет, чтобы спасти меня – здесь даже никого нет, чтобы услышать мой крик.
Поэтому я повернулась к двери, на которую он указал, направляясь к тусклой лестнице за ней.
Я почти достигла ее, не смея дышать слишком громко, когда яркий, веселый женский голос сказал у меня за спиной – издали, оттуда, куда ушел Рис:
– Ну что же, это прошло довольно мирно.
Ответное рычание Риса подстегнуло меня ускорить шаг.
* * *
Моя комната была… мечтой.
Изучив комнату на какие-либо признаки опасности, проверив каждый выход и вход, а также все возможные потаённые места, я остановилась в центре, рассматривая место, в котором проведу целую неделю.
Как и этажом выше, окна комнаты были открыты жестокому миру – никаких стекол, затворов – лишь прозрачные аметистовые шторы развевались на этом необычном, нежном ветру. Большая кровать манила – смесь кремового и цвета слоновой кости, с подушками и одеялами, нетронутыми много дней, с двумя лампами по обеим сторонам. Шкаф и туалетный столик расположились у стены, обрамленные этими окнами без стекол. Через комнату за деревянной дверью находилось помещение с фарфоровым умывальником и туалетом, но ванна…
Эта Ванна.
Занимая другую половину моей комнаты, моя ванна была скорее бассейном, висящим на краю горы. Бассейном для расслабления и удовольствия. Его дальний край, казалось, обрывался в никуда, а вода медленно стекала в саму ночь. На узком выступе смежной стены были выстроены в ряд большие горящие свечи, их свет золотил темную отражающую поверхность и плывущие завитки пара.
Такая открытая, полная воздуха, роскошная и… успокаивающая.
Эта комната была для императрицы. С мраморными полами, шелком, бархатом, элегантными деталями, только императрица могла позволить себе такую роскошь. Я старалась не думать о том, как в таком случае выглядела комната Риса, если эта предназначалась для его гостей.
Гостьи – не узницы.
Что ж… комната подтверждала это.
Я не стала утруждаться и баррикадировать дверь. Рис всё равно мог влететь сюда, если бы пожелал. И я видела, как он уничтожил разум фейри не моргнув глазом. Я сомневалась, что какое-то жалкое дерево выдержит его устрашающую силу.
Я еще раз изучила комнату, мое свадебное платье шуршало на мраморном полу.
Я посмотрела на себя.
Ты выглядишь нелепо.
Мои щеки и шею обдало жаром.
Ничего не меняло то, что он сделал. Даже если он… спас меня – я едва не задохнулась от этих слов – от необходимости отказать Тамлину. От объяснений.
Медленно я вытащила шпильки и украшения из моих завитых волос, кладя их на туалетный столик. Один их вид заставил меня заскрипеть зубами и бросить их в пустой ящик, с грохотом закрывая его, так, что даже зеркало над столиком зашаталось. Я почесала кожу головы, которая ныла от веса кудряшек и шпилек. Сегодня днем я представляла, как Тамлин будет вынимать их у меня из волос, поцелуй за каждую шпильку, но сейчас…
Я проглотила ком в горле.
Рис был последней из моих забот. Тамлин видел мою неуверенность, но понял ли он, что я готова была сказать «нет»? А Ианта? Я должна была сказать ему. Объяснить, что никакой свадьбы не могло быть ещё какое-то время. Возможно, я должна подождать, пока между нами не установится духовная связь, пока я не буду точно уверена, что это не ошибка, пока я не пойму, что мы связаны, что мы предназначены друг для друга, что… я достойна его.
Подождать пока он победит кошмары, преследующие его по ночам. Немного успокоится. Даже если я и понимала его желание защитить меня, страх потерять меня… Наверное, мне стоит всё ему объяснить по возвращению.
Но… Так много людей видели это, видели, как я колебалась…
Моя нижняя губа затряслась, и я начала расстёгивать платье, а потом стянула его с плеч.
Я позволила ему упасть на мраморный пол, шелк, тюль и бисер – словно опавшее суфле, и сделала большой шаг. Даже мое белье было нелепым: волнистые полоски кружева, предназначенные лишь для того, чтобы Тамлин полюбовался, а затем разорвал их на кусочки.
Я подхватила платье, добежала до шкафа и затолкала его внутрь. Потом стянула белье и спрятала его там же.
Моя татуировка разительно выделялась на фоне белого шелка и кружева. Мое дыхание участилось. Я не понимала, что плачу до тех пор, пока не схватила первую попавшуюся ткань – бирюзовую пижаму – и надела штаны по колено, а затем такую же рубашку с коротким рукавом, которая доходила мне до пупка. Мне было все равно, было ли это какой-то модой Ночного Двора, всё равно, что она была мягкой и теплой.
Я забралась в большую, мягкую кровать, простыни были гладкими и уютными, и едва смогла сделать достаточно глубокий вдох, чтобы погасить лампы с двух сторон.
Но как только темнота поглотила мою комнату, я заплакала навзрыд – глубокие, задыхающиеся звуки, которые сотрясали меня и исчезали в открытых окнах, в звездной, поцелованной снегом ночи.
* * *
Рис не лгал, когда сказал, что я должна буду присоединиться к нему за завтраком.
Мои старые служанки из Под Горы появились в дверях на рассвете, и я бы не узнала милых темноволосых близняшек, если бы они не вели себя так, словно мы уже встречались. Я никогда не могла их разглядеть, лишь тени, их лица были сокрыты в непроницаемой ночи. Но здесь – или, наверное, без Амаранты – они были из плоти и крови.
Их звали Нуала и Керридвен, и мне было интересно, говорили ли они мне это когда-нибудь. И волновало ли меня это Под Горой.
Их вежливый стук разбудил меня – хотя ночью я почти не спала. На мгновение, я удивилась, почему моя кровать была такой мягкой, почему на горизонте вырисовываются горы, а не весенние травы и холмы… а затем все вернулось. Вместе с неустанно пульсирующей головной болью.
После второго терпеливого стука и последующих приглушенных объяснений за дверью о том, кто они такие, я вылезла из кровати и впустила их. И после ужасно неловкого приветствия, они сообщили мне, что завтрак будет подан через тридцать минут, и я должна принять ванну и одеться.
Я не стала спрашивать, был ли последний приказ лично от Риса, или же они сами это решили, ведь, без сомнения, я выглядела ужасно. Они разложили одежду на кровати и ушли, оставив меня купаться в одиночестве.
Мне очень хотелось провести в этой роскошной горячей ванне весь день, но слабая, бесконечно странная тянущая нить появилась в моей голове, прорвавшись сквозь головную боль. Я знала, чей это был зов – такое уже случалось в течение нескольких часов после падения Амаранты.
Я нырнула в воду по шею, изучая ясное зимнее небо, свирепый ветер, сметающий снег с близлежащих горных пиков… Никакого следа Его, никакого звука машущих крыльев. Но нить снова дернулась у меня в голове, в животе – призыв. Как колокольчик прислуги.
Громко проклиная его, я вылезла и надела одежду, которую мне оставили служанки.
И сейчас, шагая по залитому солнцем верхнему этажу, слепо следуя за этой невыносимой нитью, почти бесшумно ступая по полу из лунного камня в своих пурпурных шелковых туфлях, я хотела сорвать с себя эту одежду лишь из-за того, что она принадлежала этому месту, ему.
Мои персиковые, с высокой посадкой штаны были свободного покроя и собирались у лодыжек бархатными, ярко-золотыми манжетами. Длинные рукава верха были сделаны из тонкой шелковой материи и также собирались на запястьях, а сам топ доходил лишь до пупка, обнажая полоску кожи во время ходьбы. Достаточно тонкая ткань чтобы я предположила, что, если конечно Рис не решит замучить меня, бросив в зимнюю пустошь вокруг, то я не выйду за пределы согревающей магии, которая поддерживала это место таким теплым.
По крайней мере, татуировка, видневшаяся сквозь тонкий рукав, не казалась здесь неуместной. Но… эта одежда все еще была частью этого Двора.
И, без сомнения, частью игры, которую он намеревался со мной вести.
В самом конце верхнего этажа посреди каменной веранды, небольшой, сияющий, словно ртуть стеклянный стол с тремя креслами возле него, был заставлен фруктами, соками, выпечкой, а также всем необходимым для завтрака. И в одном из этих кресел сидел… Несмотря на то, что Рисанд задумчиво созерцал потрясающий вид на заснеженные горы, ослепляюще-белые в солнечном свете, я знала, что он почувствовал мое присутствие с того момента, как я поднялась по лестнице на другом конце зала. Может быть с того момента, как я проснулась, если эта нить что-то значила.
Я остановилась между двух последних колонн, изучая развалившегося за столом Высшего Лорда и вид, который он созерцал.
– Я не собака, которую нужно звать, – сказала я вместо приветствия.
Рис медленно обернулся. В этом свете его фиолетовые глаза были очень яркими, и я сжала пальцы в кулаки, когда он снова и снова изучал меня с ног до головы. Он нахмурился чему-то, что, по его мнению было не так с моим видом.
