Текст книги "Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице (СИ)"

Автор книги: С. Лисочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 30 страниц)

– Да, – ответила я.

Мне действительно было интересно.

– Когда-то на горе Анири жила-была прекрасная богиня, – стала рассказывать Ноктэ. – Ее так и звали – Анири. А на склонах ее горы жили люди и эльфы, которые ей поклонялись. Когда свершилась великая битва у Ут-Кина, богиня бежала домой, надеясь, что на своей земле она сможет противостоять Атаю. Однако тот не стал лично преследовать ее, но послал за ней своих слуг. Те не могли справиться с ней, зато принялись истреблять ее почитателей. Тех, кто верил в нее. Богиня пыталась защитить их, и даже превратилась для этого в огненную лисицу, но Просветленных было много, а Анири не могла быть везде и сразу. Тех, кто верил в нее, становилось все меньше: эльфы погибли или бежали, людей тоже осталось немного. Анири слабела с каждым днем все больше и больше, и, наконец, ослабла до такой степени, что Просветленные смогли заточить ее в темницу из кристалла горного хрусталя. Они и придумали про нее небылицы, одну из которых ты только что мне сейчас и пересказала.

– Историю пишут победители, – усмехнулся Эни, разливая чай по кружкам. – Но какой смысл было ее очернять?

– А такой, что богиня не погибла окончательно, – ответила Ноктэ, принимая у него кружку. – Она до сих пор сидит в кристалле. Она могла бы вырваться, если бы к ней вернулась ее прежняя сила, но сила не вернется к ней, пока ее выставляют демоном. Подмоги ей ждать неоткуда – всегда можно сыскать охотников для того, чтобы помочь богине, но мало найдется желающих помогать чудовищу. Ох, какой у вас чай вкусный!

– Эни сам всегда травы на чай собирает, – сказала я. – Ни у кого вкуснее чая не бывает!

– Всего лишь хороший катайский чайный лист и несколько травок, что росли на обочине, – сказал Эни, улыбнувшись моему комплименту. – Но позвольте мне не согласиться с вами, бабушка. Если бы у чудовищ не было приспешников, то и у Сонечки стало бы меньше работы. Взять, к примеру, демонопоклонников всяких – они сами добровольно служат чудовищам.

– Не всегда то, что чем-то кажется, таким и бывает. Вот вас взять: в Катае и вы будете демонопоклонниками, потому что последователи Атая других богов богами не признают. А силу, которой вы владеете, станут называть демонической и нечистой, – покачала головой Ноктэ. Мне ее слова не понравились, будь я более впечатлительной, решила бы, что наша гостья пророчит Эни и мне неудачу. – Будьте там осторожны, молодые люди. Если вы погибните – это будет очень печально. Да и для людей большая потеря.

– Ну, о моей гибели плакать станут разве что родные, – покачал головой Эни, – а вот если что с Сонечкой случиться – это действительно будет потеря.

Приятного слышать о себе такие слова, хотя Эни и сильно преувеличивает мою ценность для общества.

– Да ладно тебе, – возразила я, – я не единственный Истребитель в Ицкароне.

– А есть и другие? – заинтересовалась Ноктэ.

– Есть. Его отец и брат.

Отчего-то мой ответ произвел на нашу гостью большое впечатление.

– Так у тебя брат есть? – спросила она у Эни, с каким-то странным возбуждением в голосе. – Старший или младший?

– Я старше Криса на три четверти часа или около того, – ответил он.

Она несколько секунд молчала, осмысляя его слова.

– Близнецы?

Ох, сколько изумления было в ее глазах, позе, в том, как она произнесла это слово.

– Близнецы, – подтвердил Эни.

Вот уж не подумала бы никогда, что он станет разговаривать с посторонними о семье. Нет, дело-то, конечно, его. Хочет – пусть рассказывает.

– Но ведь… такое же очень редко бывает… – пробормотала она. – Чтобы двое… разом…

– Ну, наш случай еще более редкий, – сказал Эни. – Потому что нас трое.

– Трое???

На секунду мне показалось, что она сейчас упадет в обморок.

– Трое. Между мной и Крисом родилась наша сестра, Саора.

– Это невозможно, – бормотала Ноктэ, – этого просто не может быть. Тройняшки… никогда такого не было… никогда…

– Ну отчего же? – сказала я. – Случай редкий, но вовсе не исключительный. В жреческих семьях и не такое бывает.

– В жреческих? – переспросила Ноктэ.

На секунду в ее глазах мелькнуло что-то похожее одновременно на понимание, смешанное с разочарованием и чем-то, напоминающим слабую надежду.

– А мама – тоже жрица? – спросила она.

– Мама была жрицей Малина, как я теперь, – ответил Эни.

– Была?

– Ее больше нет с нами.

Ноктэ опустила глаза. Видимо, решила, что эта тема для Эни болезненна. На нашей полянке на какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь лошадиным ржанием, да потрескиванием дров в костре. Молчание продолжалось минуту или, может быть, две, после чего Ноктэ медленно встала и поклонилась нам.

– Эх, замечательно с вами, ребятки, – сказала она со вздохом, – но мне пора. Благодарю вас за все: за гостеприимство, тепло очага, горячий ужин и за приятную беседу. Спокойной вам ночи, милые мои, и доброй Дороги с утра.

Как мне показалось, слово «дорога» она именно так и произнесла: со значением и с большой буквы – «Дорога», как это сам Эни произносит. Но еще более удивительно, что она собиралась уходить. Солнце уже почти полностью спряталось за горизонт, так что эти слова прозвучали для нас с Эни совершенно неожиданно.

– Да куда ж вы на ночь глядя, бабушка? – спросил он. – Сейчас совсем стемнеет, станет холодно, да еще, может быть, и звери какие из своих нор повылезают.

– Эни прав, – поддержала я его. – Оставайтесь с нами, бабушка. У нас в фургоне места и на троих хватит, и одеяло запасное найдется. А утром пойдете, куда вам надо, а то и мы подвезти можем, если нам по пути.

Ноктэ покачала головой.

– У меня свой путь, а у вас – свой. Я не боюсь ни темноты, ни холода, ни зверья, а идти мне надо. Если мой муж неподалеку где-нибудь, то наверняка разложил костер, и я в темноте его быстрее найду, чем днем. А вам за приглашение спасибо, но мне, и верно, пора.

Она еще раз поклонилась нам, и, сделав несколько шагов в сторону дороги, вдруг остановилась, оглянулась и сказала:

– Чувствую я, может так случиться, что будет у вас возможность освободить Анири. Прошу вас, не откажите мне в моей последней просьбе. Освободите ее, чего бы вам про нее ни говорили. И вообще, будьте снисходительнее к Древним. Случается, что в силу обстоятельств бог становится демоном, но не всегда это конец его истории. Прощайте!

И она, не дождавшись ответа, зашагала прочь и быстро скрылась в сумерках. Эни поднялся на ноги и долго смотрел ей вслед, а затем вдруг выкрикнул:

– Эалаэфраа аэрро сэха вэтаэра!

И тут меня обожгло воспоминанием: мы – я и Мама – отправляемся в Упыссу[46]46
  Упысса – небольшой – около десяти тысяч жителей – городок, находящийся на юго-западе от Ицкарона, на побережье озера Оньяр, в том месте, где из него истекает река Упыза.


[Закрыть], чтобы разобраться там с очередным всплеском демонической активности, а Ночка – жена Мамы – провожает нас этими словами. Давно это было, за полгода до рождения близнецов.

– А что это значит? – спросила я у Эни. – Что ты ей крикнул?

Он замялся на секунду, а потом ответил:

– «Легкого ветра в крылья».

– А на каком это языке? – спросила я.

В этот раз он молчал дольше, хмурил лоб, будто бы пытался что-то вспомнить.

– Не знаю, – ответил он, наконец, – я этого языка не знаю. Слова сами пришли.

Он постоял, вглядываясь в темноту, потом кивнул своим мыслям и тихо добавил:

– Тут же Дорога рядом – всякое может быть.

Я стала собирать грязную посуду, чтобы отнести ее к ручью, который тек несколько в стороне от нашей полянки. Вымыть, пока не засохла. Энжел принялся помогать мне, а потом замер на мгновение и сказал:

– На этом языке «ноктэ» – значит «самый темный предрассветный час».

И тут я поняла, кого мне напоминала наша гостья. Вот только та, о ком мне подумалось, умерла молодой, угаснув буквально в три дня после родов.

4

Здесь было значительно теплее, чем у нас, в Ицкароне, я бы даже подумала, что тут уже поздняя весна, а то и лето – все вокруг утопало в зелени, ярко светило солнце и пели птицы. Дышалось легко, в воздухе витал аромат полевых цветов. Мне бы радоваться теплу да зелени, вот только сейчас не время для отвлекаться на такие мелочи.

– Точно. Они ее сжечь собираются, – сказала я своему спутнику.

Наш фургон стоял на вершине высокого крутого холма, а внизу, у его подножья раскинулась небольшая деревенька дворов на десять, не более. Несмотря на кажущуюся близость, путь до нее должен был занять у нас минут двадцать, а то и все полчаса – дороги вниз прямой не было. Сначала она спускалась влево, петляя зигзагом по склону холма, затем терялась в небольшом лесочке, потом выныривала из него, забирала вправо, вдоль небольшой речушки, перебиралась на правый берег по неширокому мосту и уже от моста возвращалась в деревеньку. Сейчас, там, в центре этой самой деревеньки, у большого колодца, что-то происходило. Я очень хорошо видела вкопанный в землю деревянный столб, к которому была привязана женщина в зеленом платье. Несколько человек торопились, стаскивая к ее ногам хворост, а высокий господин в синем кэси, один из троих, кто носил там такую одежду, что-то вещал небольшой толпе, собравшейся полукругом вокруг столба.

– Судя по всему, там атайцы, – вынес свой вердикт Эни. – Да, похоже, ты права. Ну и что делать будем?

Вопрос был очень непростым. В Катае атайцы кого попало на кострах не сжигают. Для того, чтобы удостоиться такой чести, надо быть либо из тех, на кого в Ицкароне охотимся мы, нураниты, либо попросту родиться с магическим талантом и отказаться уходить в специальный монастырь, больше похожий на тюрьму. По сути, вопрос сейчас заключался в том, какой случай перед нами. Очень не хотелось мешать местным Истребителям делать их работу – коллеги все-таки, как не крути. Да и вообще, путаться в местные дела мы не планировали. Но наблюдать за тем, как будет гореть человек, вся вина которого состоит в том, что его угораздило родиться магом, меня Мама не учил.

– Предлагаю оставить фургон здесь, а самим спуститься на крыльях и отбить ее, – сказала я.

– А если ее сжигают за дело? – поинтересовался Эни.

Могло быть и такое. У человека, ставшего изгоем из-за своего дара, всегда может найтись в душе место искушению отомстить окружающим за обиды и унижения. Кто-то с таким искушением справится, кто-то – нет. Но я все же полагала, что это – не наш случай.

– Вряд ли. Слишком молодая. Отобьем, расспросим, если за дело – сама сожгу.

Не хотелось бы мне портить отношения с атайцами, а после еще и их работу за них делать, но какие у нас есть варианты? Просто стоять и смотреть? Эни покачал головой – видимо думал о том же, но спорить со мной не стал. И правильно: в конце концов, это моя область, а не его.

– Фургон, мы, конечно, тут оставим, – согласился он с первой частью моего простого плана, и даже направил лошадь в сторону трех дубков, что росли на обочине, – но устраивать показательные воздушные выступления мы с тобой не будем. Кто после этого с нами разговаривать станет? Видишь тот дом? Я открою портал, и мы спокойно и не выбиваясь из сил, окажемся за ним, а уже оттуда и будем действовать. Может быть, удастся решить дело миром. Так, где мой меч? Сонечка, ты мой меч не видела? А, вот он…

Способностей Эни вполне хватает, чтобы открывать порталы на пару километров, в Ицкароне – и подальше. Он мне как-то объяснял – там ткань реальности тоньше, от этого и магам дышится легче, да и замещения неспроста именно в Ицкароне случаются. Здесь не Ицкарон, но расстояние с большим запасом соответствовало его возможностям. Так что возражать я не стала.

Пока Эни парковал фургон, и пока мы переносились поближе к месту действия, к ароматам полевых цветов прибавилась дымная костровая нотка. Это сразу чрезвычайно упростило ситуацию: времени на то, чтобы попытаться проникновенными речами убедить собравшихся не устраивать аутодафе, у нас не осталось. Приходилось действовать, причем действовать быстро.

– План такой: я беру на себя атайцев, – шепнула я, – а ты ее освобождаешь. Все, я пошла.

Возражений я не услышала. То ли потому, что их не было – а какие тут могли быть возражения? – то ли потому, что слишком быстро начала действовать. Но меня будто кто-то в спину толкал и торопил.

– А ну-ка быстро прекратили! – крикнула я, выбегая к костру.

Я не ожидала, что меня послушают. Они и не послушали. Вместо этого на меня напали. Вернее сказать, не напали, а напал. Атаец, тот, что выступал перед толпой, выхватил из ножен кривой меч и заступил мне дорогу. Судя по всему, он был тут за старшего, двое других, сильно моложе – лет шестнадцати-восемнадцати на вид – вероятно, были его учениками. Первым их побуждением было поспешить на помощь своему наставнику, но он крикнул им, что они не должны вмешиваться в нашу схватку, что они должны сторожить ведьму, и что он справится со мною сам. Ну-ну, это мы еще посмотрим, как он справится. Однако мне такой поворот не очень-то понравился: я обещала Эни отвлечь Атайцев на себя, а отвлекся только один. Нехорошо получилось, сможет ли он пробиться к ведьме, когда ему будут активно мешать?

Хрисаора встретилась с изогнутым широким мечом атайца, и я быстро убедилась, что беспокоиться мне сейчас надо в первую очередь за себя – противник мне достался очень непростой. Вообще, он мне Маму напомнил. Не внешне, конечно, внешне – ничего схожего: роста хоть и повыше среднего, но в плечах узковат, ноги чуть коротковаты, зато руки несколько длиннее нормы, глаза – раскосые, как у всех катайцев, черные, блестящие, брови – тонкие, но густые, волосы – цвета вороньего крыла, вероятно, очень длинные, но собраны в аккуратную прическу с высокой шишкой на затылке и длинной косой из нее выходящей. Молод еще – лет тридцать на вид, лицо овальное, красивое такое, скулы острые, губы тонкие, нос прямой, хотя и немного плоский. Схожесть его с сэром Джаем заключалась в том, как он двигался, как смотрел, как держал меч. Движения его были скупы и расчетливы, никакой показушности, какой грешит, к примеру, Эни. Вместе с тем они были еще и красивы – так двигается опасная, уверенная в своем яде кобра. Плавно, спокойно и даже расслабленно. Но за этой расслабленностью пряталось неординарное мастерство, какое не приобретешь за два-три урока у заезжего учителя фехтования. Чтобы так двигаться, надо начинать тренироваться с мечом с самого детства и заниматься каждый день. А еще очень желателен природный талант.

Он не стал тратить время на то, чтобы прощупать меня, а вместо этого сразу пошел в атаку. Удары были очень опасные – сильные и нереально быстрые, но я, конечно, их парировала – Соня эр Нурани, знаете ли, тоже не бальными танцами с детства занималась. Я ответила, не сдерживая себя; теперь уже атаец парировал, причем очень четко и чисто. Красавец! Я бы с большим удовольствием и интересом понаблюдала со стороны за тем, как он работает мечом; приятно, знаете ли, видеть профессионала за любимым делом. Однако в этот раз мне досталась другая роль, и роль эта была не слишком завидна.

Следующие несколько его атак показали мне, что я в большой опасности: пока что я могла защитить себя, но сколько я смогу простоять против такого мастера? Его, определено, кто-то поддерживал, так же как меня в Ицкароне поддерживал Нуран. Собственно, гадать, кто именно накачивал его своей силой, не приходилось – тут, в Катае, есть только один бог, причем бог очень сильный. Так что рассчитывать на то, что я могу взять его жреца измором, было глупо. Физической силой он мне не уступал. Скоростью – пожалуй, тоже. Конечно, у меня есть еще один, главный козырь в рукаве, но я не торопилась его предъявлять – трансформация собственного тела отнимает много сил, которые сейчас разумнее было потратить на оборону, пока Эни освобождает ведьму.

Кстати, а что Эни? Я быстро оглянулась. А Эни молодец: успел справиться с одним из атайцев-учеников – юноша в синем кэси лежал на земле без сознания, причем меч Эни по-прежнему находился в ножнах. Голыми руками он его что ли оглушил? Не поплатился бы он за свою нелюбовь к оружию! Второй ученик-атаец стоял против моего спутника шагах в трех, сжимая тяжелый боевой посох с бронзовым набалдашником в виде полумесяца, и готовился броситься в атаку, а Эни, склонив голову на левое плечо задумчиво его рассматривал.

– Слушай, а у тебя шнурок развязался, – услышала я слова Эни, адресованные своему противнику, к слову сказать, босому.

Что там дальше произошло, я не увидела. Надолго отвлекаться, когда тебя пытаются разрубить пополам – извините, я не настолько беспечна. Однако я услышала глухой удар и короткий вскрик, а в следующий момент толпа крестьян, что были зрителями аутодафе, недовольно заворчала. Впрочем, мне вдруг стало настолько не до этого, что я даже прислушиваться к происходящему перестала – мой противник атаковал меня так яростно, что решительно ничему и никому более я не могла уделить и капли своего внимания. Только его глазам и его мечу. Только его атакам, которые сыпались на меня буквально со всех сторон, норовя пробить мою защиту.

Скажу, не хвастаясь: в мире немного найдется противников, которые смогут сражаться со мной на равных, а уж тех, кто способен меня победить, можно по пальцам одной руки пересчитать. Я знаю троих, может быть через год-другой их будет четверо. Но сегодня я встретила еще одного, и он вполне стоил остальных. Скорее всего, Мама смог бы его победить, да и на Криса у меня были определенные надежды, но я – я мало что могла противопоставить этому напору, этой нечеловеческой силе, этой ярости. Разве что свою ярость, а в ней у меня сейчас вдруг недостатка не оказалось.

Я разозлилась, да так, как никогда еще до этого: разозлилась на атайца, что был так хорош, разозлилась на Эни, который не пойми чем занимается, вместо того, чтобы помочь мне, разозлилась на себя саму, привыкшую считать себя неуязвимой. Эта ярость заставила меня забыть об осторожности, я наплевала на все и отбив очередной удар атайца, плюнула ему в лицо кислотой, отрастила хвост, оперлась на него и прыгнула, метя левой клешней под ноги. Мой меч при этом норовил отрубить атайцу голову, а мои длинные липкие щупальца старались схватить его за руки. Он такого поворота в нашей схватке не ожидал и отступил назад; теперь пришло его время уклоняться и защищаться. А я, отогнав «синего кэси» от себя, приняла излюбленную боевую форму: широкий у основания, сужающийся к концу, шипастый хвост с ядовитым жалом, копыта вместо ступней, дополнительные опорные ноги-шупальца по бокам удлинившегося туловища, чешуйчатая хитиновая броня на груди, удлинившиеся руки, способные изгибаться в суставах под практически любым углом, три рога на голове и два небольших костяных нароста на спине – для противовеса и просто для красоты. В дополнение к мечу в правой руке, на левой я отрастила длинные когти. Ну что, не ожидал такого сюрприза, атаец?

– Демон! – закричали крестьяне.

Их страх, их первобытный ужас неожиданно польстили мне и придали сил. Они бросились в рассыпную, стараясь оказаться как можно дальше от меня. А вот атаец оказался невпечатлительным, он лишь что-то пробормотал себе под нос, и лезвие его меча засветилось серебристым пламенем. Между пальцами его левой руки забегал грозовой разряд, но применить его против меня не получилось – я к магии иммунна, и сделать меня целью заклинания попросту невозможно. Конечно, можно направить молнию не в меня, а во что-то за мной, но до этого еще догадаться надо. Впрочем, и без того мое положение улучшилось не сильно: конечно, теперь атаец защищался, но даже в таком виде я не могла одержать над ним верх, как ни старалась. А хуже всего то, что и отступить я не могла – схватка связала меня, стоило мне предпринять попытку к бегству, наверняка он воспользуется ею, чтобы нанести мне удар в спину. Удар, который я вряд ли смогу отбить.

– Извините сударь, но нам уже пора уходить, – услышала я знакомый голос справа. – Сонечка, красавица моя, портал у тебя за спиной, будь добра, скажи господину Просветленному «до свидания».

Эни. Явился забрать меня отсюда, пока я не натворила дел. Какой лапочка, однако! А я умею быть послушной девочкой. Шаг назад, другой… Но атаец отпускать меня так просто не собирался. Почувствовав, что я вот-вот сбегу, он утроил усилия и его меч, прорвав мою оборону, отрубил коготь на мизинце моей левой передней лапы. Вот гад! Забыв, что надо уходить, я ринулась на него, но тут Эни спас положение. Меня вдруг обволокло что-то мягкое и потянуло назад, а в «синего кэси» полетели горящие головни, хворост и плюс к этому, два живых снаряда – потерявшие сознания атайцы-ученики. Пока мой противник старался избежать столкновения с ними, портал поглотил меня, и в следующий момент я оказалась возле нашей крытой повозки, а Эни – рядом со мной.

– В целом – неплохо, – подытожил Эни, забираясь на козла фургона и берясь за вожжи. – Сонечка, родная моя, залезай и поехали. С них станется и погоню за нами устроить.

Я не стала упрашивать себя дважды, сменила форму на базовую и залезла в фургон, где уже сидела спасенная нами ведьма – совсем юная, не старше шестнадцати, девушка, невысокая, черноволосая, узкоглазая, плосколицая и изрядно перепуганная. Кажется, меня она тоже боялась – ее страх я чувствовала почти что физически.

– Вы демоны, да? – тихо спросила она. – Вы явились для того, чтобы отвести меня в пекло к Рейко?

Фургон тут же тронулся, а я, убрав Хрисаору в ножны, попыталась изобразить на своем лице самую милую и любезную улыбку.

– Не бойся, – сказала я ей. – Теперь тебе ничего не угрожает. Меня зовут Соня, моего спутника – Энжел, мы вовсе не демоны и не планируем тебя ни к кому отводить или причинять тебе вред. Мы тут случайно, проездом. Из Ицкарона. Туристы, так сказать.

– Из Ицкарона? Туристы? – переспросила катаянка. – Тогда какие ж у вас там демоны?

Эни на козлах весело рассмеялся и подстегнул лошадь.