Текст книги "Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице (СИ)"

Автор книги: С. Лисочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

– Бежим! Они за нами увязались!

Пришлось бежать, петляя между деревьев, не обращая внимания на боль в пострадавших от судороги мышцах и на впивающуюся в голые ступни хвою. Огния бежала рядом и легко могла бы оторваться от меня, но делать этого не стала. То ли из солидарности, то ли чувствуя за собой вину – убегать-то нам приходилось из-за нее. К тому моменту, когда наши преследователи отказались от попыток догнать нас, я так измучилась, что готова была остановиться, дождаться их и попросту перестрелять из лука. Хорошо, что до этого не дошло – я все-таки жрица Луни-Охотницы, а не Касаши Кровавой[61]61
  Жарандийская богиня наемных убийц и странствующих менестрелей. Изображается как высокая худая девушка с красными волосами, укрытыми под головным платком. При себе Касаша имеет короткий лук, два стилета и жарандийскую лютню.


[Закрыть].

Из предосторожности, мы не стали останавливаться, а шли еще около четверти часа, пока не наткнулись на небольшой ручеек. Тут, немного отдохнув и напившись, я решила соорудить себе хоть какое-то подобие обуви. Конечно, старый парус, который я нарочно захватила с собой из лодки – не самый подходящий материал, но за неимением лучшего, подойдет и он.

– Скажи, Огния, а все-таки, куда ты направляешься? – поинтересовалась я, пытаясь оторвать полосу от края паруса. Старая просоленная парусина оказалась неожиданно крепкой и рваться совершенно не желала.

– Не куда, а откуда, и даже не откуда, а от кого, – дернула плечом девочка, – я же тебе говорила.

Пришлось доставать стрелу из колчана и распарывать край паруса ее наконечником. Не слишком-то подходящий инструмент – под стать материалу.

– На, вот этим попробуй, – сказала Огния, вытаскивая из своей полотняной сумки-котомки кривой костяной нож и протягивая его мне. Подобные ножи ицкаронские рыбаки мастерят из костяного нароста на носу рыбы-когтя. Не слишком-то надежные выходят ножи – кость проигрывает даже самому мягкому и дешевому железу, но зато дешевые и вполне себе острые – рыбу выпотрошить очень даже годятся. Парус разрезать, как выяснилось, тоже.

– От рыбаков-то мы уже избавились, – сказала я. – Или ты еще у кого-то что-то украла?

Огния обиделась.

– Ни у кого я ничего не крала, чтобы он там про свое сердце не утверждал! – заявила она. – Если ты думаешь, что я беру все, что плохо лежит – то очень зря. С лодкой была вынужденная необходимость. Ты вот тоже парус утащила.

– Тогда зачем тебе от кого-то убегать, и причем тут сердце? – спросила я.

– Есть один… женишок, – слово «женишок» Огния произнесла так, словно сплюнула его. – В голову свою лысую вбил, что я его женой стать должна. Проходу мне не дает, псих. Что я только от него не перетерпела! Слухи обо мне всякие нехорошие распустил – на родине теперь со мной никто дела из-за этого иметь не хочет. Всех моих друзей распугал, а кого и убил. Меня саму поймал и в клетке держал! Впроголодь. Но мне сбежать помогли, и теперь я бегу, куда глаза глядят, лишь бы подальше от него.

Жуткая история. И не слишком правдоподобная. Ну кто будет такое устраивать ради тринадцатилетней пигалицы, пусть даже и смазливой? Разве что какой-нибудь маньяк и извращенец. Но это – если не знать, что Огния – оборотень. А вот если это знать, то поверить достаточно легко, особенно человеку, который так хорошо оборотней знает, как я.

Начать с того, что это для человека тринадцать лет – конец детства, начало юности. Оборотень в тринадцать лет часто уже вполне сформировавшаяся взрослая личность. Полноценный член общества, если так можно выразиться. И, что в данном случае важнее, потенциальный сексуальный партнер для других оборотней того же вида. Нередко за право создать пару с понравившимся партнером оборотням приходится драться. Драться и убивать. Не всегда, конечно – где-то обходятся чисто ритуальными схватками, не предполагающими летального исхода, где-то самка сама выбирает себе суженого, где-то оборотни вообще предпочитают жить по человеческим законам и обычаям. А где-то отказать тому, кто выиграл в схватке за право обладать тобой, – значит поставить себя вне закона. То есть погибнуть или стать изгнанником. Так часто бывает у волколаков, да и у других видов встречается. Видимо, как раз случай Огнии.

– А он так за мной и идет, – пожаловалась Огния. – Я, правда, оторвалась хорошо. Но он нагонит, если я где-то задержусь сильно. Потому и лодку украла, чтобы подальше от него оказаться.

– То есть, получается, тебе тоже в порт надо? – спросила я.

– В порт? – не поняла Огния. – Зачем в порт?

– Затем чтобы сесть на настоящий большой корабль и уплыть, – ответила я, принимаясь обматывать ступни парусиной.

Примерно так на ноги портянки наматывают. Только я собиралась их еще и подвязать, чтобы не разматывались. Обувь такие обмотки не заменят, но хоть что-то.

– А было бы неплохо, – подумав, сказала Огния. – Порт. Корабли. Уплыть. Хм. Да. Хорошо.

– Тогда нам по пути, – сказала я. – Во всяком случае, до города. А может, и дальше. Тебе же все равно куда плыть, получается? Как ты смотришь на то, чтобы отправиться со мной в Ицкарон?

– Ицкарон? – Огния наморщила лоб, будто вспоминала что-то. – Это который то провалится, то вернется? Ицкарон. Можно в Ицкарон. Да. А почему в Ицкарон?

– Потому что я там живу, – ответила я. – Мой родной город. У меня там сын, друзья. Для тебя главное – Ицкарон на весьма приличном расстоянии отсюда, вряд ли твой «женишок» решит за тобой туда отправиться.

– Это ты его не знаешь, так говоришь, – вздохнула Огния. – Он такой, что и туда заявится.

– А откуда он узнает, где тебя искать? – спросила я, поднимаясь на ноги и пробуя пройтись в парусиновых обмотках. Ну что же, не сапоги и даже не сандалии, но все лучше, чем босиком. – Впрочем, если не хочешь в Ицкарон, я тебя заставлять не стану. Просто мне показалось, что Ицкарон для тебя – очень хороший вариант.

– Узнает он, – покачала головой Огния. – Рано или поздно. Но я не отказываюсь. Ицкарон – хорошо.

– Вот и ладно, – кивнула я, протягивая Огнии нож. – Спасибо. Кстати, я с сыном при Лунном храме живу, там много оборотней квартирует. Тебе тоже место найдется. И даже если твой «жених» все-таки отыщет тебя, в Лунном храме ты будешь в полной безопасности, это я тебе твердо обещаю.

– Тогда пошли, – сказала Огния. – Нож пусть лучше у тебя останется, тебе с ним удобнее управляться. А про какой порт ты говорила? Он далеко?

Вопрос Огнии заставил меня напрячься.

– Вообще-то я у тебя хотела уточнить, далеко ли до порта, – призналась я.

– У меня? – удивилась Огния. – Почему это?

– Ну так ведь это твой остров, тебе лучше знать, что и где здесь находится.

Огния несколько секунд пристально меня разглядывала, будто стараясь понять, шучу я или нет. Я тоже смотрела на нее – с недоумением.

– Лара, – наконец заговорила Огния. – Не хочу тебя расстраивать, но я вовсе не местная. Я жила и родилась в стране, которую теперь называют Катаем.

– Вот как? А как же ты тогда попала сюда, на Лакоталь? – заинтересовалась я. – Неужели в рыбацкой лодке приплыла? В жизни не поверю, что на такой посудине можно океан переплыть.

– На Лакоталь я никак не попадала. Пешком я сюда дошла. В основном, пешком, – ответила Огния. – А лодкой обзавелась только нынешней ночью. Я тебе говорила уже. Да не смотри ты на меня так! Да, я хочу тебе сказать, что это – не Лакоталь. И не остров вовсе.

Я почувствовала, как спину мне заливает холодный пот.

– Где мы? – спросила я.

– Не расстраивайся только, – ответила она. – Мы на побережье Лутома, где-то между устьями Ра-Ила и Эл-Ила[62]62
  Лутомия или Лутом, как его называли раньше, – государство, образовавшееся в речной долине Бел-Ила – полноводной реки, берущей свое начало с вершин Великих Ледовых Гор и раздваивающейся на два рукава примерно в ста шестидесяти пяти километрах от океанского побережья. Восточный рукав называется Ра-Ил – то есть «правая, солнечная река», западный – Эл-Ил – «левая, темная река». Само название «Бел-Ил» переводится с лутомского как «великая река».


[Закрыть]. Если твой маг собирался тебя на Лакоталь отправить, то он очень сильно промахнулся.

– Хвост богини! – вырвалось у меня.

А иначе и не скажешь! Лакоталь и побережье Лутомии – это же совершенно не рядом! С ума сойти! И как мне теперь прикажете домой добираться? Ну элиах-хуриз, ну удружил!

Я села на землю и обхватила голову руками. Бред, полный бред. Это не может быть правдой. На такие расстояния порталы попросту не работают! Положим, до Лакоталя от места, где на нас пираты напали, тоже не ближний свет – сотни три километров, никак не меньше. Мне никогда не приходилось слышать, что кому-то удалось так далеко портал пробросить. На это разве что Ауран Маг был способен, и если «Перо Малина» он создал, то я еще готова поверить, что это возможно. Но лутомское-то побережье вчетверо дальше! Нет, Огния меня разыгрывает, морочит меня, негодница рыжая. Подобные шуточки в чести у ее породы, как я слышала. Сейчас натешится моим отчаянием и рассмеется. Весело ей, плутовке рыжей! Ну же, смейся, чего ждешь?

Я подняла взгляд и всмотрелась в ее веснушчатое лицо. В раскосых желтых глазах не было и намека на смех. Напротив – что-то вроде сочувствия. Не шутит она. Это действительно не Лакоталь. Множество вещей, которым я раньше не придавала значения, мне сейчас вдруг бросились в глаза. Течение, уносящее воды на восток. Слишком холодный океан для приэкваториальных широт. Кедровый лес, там, где должны расти маслины. Косой парус на лодке, там, где в ходу паруса прямые.

Я дернула себя за мочку уха. Больно! Не сон. Значит, это все по-настоящему. Ну что же, примем как данность. Омар отправлял меня через артефакт, я в Лутомии. Значит, с помощью «Пера Малина» возможно переноситься и на такие расстояния. Было возможно – теперь-то артефакт наверняка на дне морском. Вместе с элиах-хуризом, да простит его дух, что я в минуту слабости обвинила его в своих несчастьях. Примем как данность мое текущее положение и будем думать, как из него выбираться. Я все еще жива, значит – выберусь. Пусть это и займет гораздо больше времени.

Проблема не в том, что я теперь дальше от Ицкарона – от устья Ра-Ила по берегу тысяча двести километров будет, от устья Эл-Ила – поменьше километров на сто двадцать. Лакоталь не намного ближе. Проблема в том, что Лакоталь – этакий морской перекресток. Крупный порт, из которого легко уплыть куда угодно: хочешь – в Порт-Эмир, хочешь – в Ицкарон, хочешь – в Винченцию, хочешь – в Гальсу, хочешь – на Рогосу, хочешь – в Кас[63]63
  Кас – город-порт, расположенный на северном побережье Носочного полуострова, столица Касиллии. В настоящее время в Касе проживает порядка шестидесяти тысяч жителей, в основном гномов и людей.


[Закрыть]. А вот на побережье Лутомии портов нет. Никаких. Ни одного. Соответственно и сесть на корабль тут не получится – нет здесь кораблей, разве что рыбацкую лодку можно зафрахтовать. Или, учитывая состояние моих финансов, скорее украсть, как это Огния накануне сделала. Впрочем, от лодки толку будет немного, она путь до Ицкарона все равно не одолеет: против течения, без мага-ветрогона, вдоль пустынного берега. Я уже давно из того возраста вышла, когда в такие сказки верят. Придется добираться сушей. Сначала добраться до устья Ра-Ила или Эл-Ила…

– А что ближе будет: Ра-Ил, или Эл-Ил? – спросила я у Огнии.

– Эл-Ил поближе, – подумав, ответила девочка. – Мы почти посередине между ними, но Эл-Ил все-таки поближе будет. А что?

– Значит, пойдем сначала до Эл-Ила, спустимся вдоль него до Хив[64]64
  Хивы – достаточно крупный (около сорока тысяч жителей, преимущественно людей) и очень древний (порядка четырех тысяч лет) город, расположенный в месте, где Бел-Ил распадается на Ра-Ил и Эл-Ил.


[Закрыть], и дождемся там какой-нибудь попутный караван на запад, – сказала я. – Потом, с этим караваном отправимся через Лутомскую пустошь до Медных гор. Вернее сказать, до Шумного перевала. Преодолеем его, а затем, по Великой Степи дойдем до Сар-Сара[65]65
  Сар-Сар – город, расположенный на реке Сара, столица Великого Степного Ханства. Численность населения колеблется от двадцати до ста тысяч человек, в зависимости от времени года.


[Закрыть]. А оттуда – до Лук Голема, где уже можно будет сесть на дилижанс до Ицкарона. Как тебе такой план?

– Шикарно, – отозвалась Огния. – Ты так уверенно говоришь, что я готова поверить, будто до Ицкарона – хвостом махнуть.

– Месяца два пути, – вздохнула я. – Если везде и всюду повезет – то и за полтора можно добраться. Но это маловероятно. Во-первых, караваны не каждый день на запад идут, потом – осень на дворе, а значит – дожди и бездорожье. Кроме того, у меня нет денег на дорогу. Да что денег, у меня даже сапог нет. Правда есть серебряные наконечники и сережки в ушах, но много ли за них выручишь?

– Я без единого кэха[66]66
  Кэх – мелкая медная катайская монетка, по покупательной способности и весу примерно соответствует трети ицкаронского грошика.


[Закрыть] как-то ведь дошла сюда, – пожала плечами Огния.

– Это ты верно говоришь, – кивнула я. – Хм. В Хивах есть отделение гномского банка. Чековой книжки у меня при себе нет, но, может быть, мне удастся доказать, что я – это я. Тогда проблем с деньгами не будет. Впрочем, не будем торопить события. Нам сейчас важнее до Эл-Ила дойти.

– А зачем до Эл-Ила? – спросила Огния.

– Вдоль реки идти проще, – ответила я. – Кроме того, там и поселения какие-то должны встретиться. Может, удастся какой-нибудь обувью там разжиться.

– Сильно не рассчитывай. Мне кажется, тут люди босиком ходить любят. В рыбацкой деревне босые все были. Ну ладно, если ты думаешь, что надо к Эл-Илу, пойдем к Эл-Илу…

2

Чтобы выйти к Эл-Илу, надо было идти строго на запад, но, выбирая дорогу между холмами, поросшими высоченными кедрами и развесистыми каштанами, мы с Огнией двигались скорее на юго-запад. Впрочем, меня это тоже устраивало – так мы приближались к Хивам, то есть туда, куда стремились попасть на этом этапе пути. Идти мне было нелегко. И из-за отсутствия обуви, хотя сооруженные из парусины портянки-накрутки отчасти и заменяли ее, и из-за побаливающих после судорог икроножных мышц. Прибавить к этому обнаружившуюся у меня вдруг простуду – как видно, долгое купание в холодной воде все-таки не прошло для меня даром, – и мое общее самочувствие вполне можно себе представить.

– Раз уж ты меня в Ицкарон соблазнила идти, так, может быть, расскажешь про город? – спросила Огния четверть часа спустя. – Я про него всякие небылицы слышала. Правда, что у вас раз в неделю половина домов пропадает вместе с людьми, а вместо них другие появляются?

– Ну, не то чтобы раз в неделю, вернее будет сказать – несколько раз в год, – ответила я. – Но да, в целом – правда.

– И что, вот прямо живешь, живешь с человеком, а потом он раз и пропал, а вместо него другой? Хорошенькое дело…

– Нет, это уже выдумки, – сказала я. – Дело по-другому обстоит…

Я стала рассказывать. И про сам город, и про его историю, и про замещения, и про религиозные верования, и про достопримечательности. Огния слушала очень внимательно, не перебивая, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. По всему было видно, что мой рассказ ей чрезвычайно интересен. Оно и понятно: каждый захочет узнать о месте, где ему вскоре придется жить.

– А если захочешь узнать о чем-нибудь подробнее, то всегда можно в Библиотеку пойти и там про это почитать, – закончила я свой не такой уж и краткий рассказ. Часа полтора, не останавливаясь, языком чесала, аж устала!

– Куда-куда? – не поняла Огния. – В храм вашего бога знаний?

– Библиотека – не только храм, но и самое крупное книгохранилище в мире, – ответила я. – Там книг – десятки, сотни тысяч!

Кажется, эта новость чрезвычайно впечатлила мою спутницу.

– Сотни тысяч? – переспросила она, округлив глаза. – Куда столько?

– Читать, – пожала я плечами. – Считается, что в Библиотеке есть все книги когда-либо и кем-либо написанные. Преувеличение, конечно, но там действительно много всего и на самые разные темы. Летописи, легенды, сказания, мемуары, научные труды, поэзия, техническая, магическая и алхимическая литература, пьесы…

– Пьесы? А это что такое? – спросила Огния.

– Произведения, специально написанные для того, чтобы их играли в театре, – ответила я. – Какая-нибудь интересная история, изложенная по ролям.

– А что такое театр?

Лекцию о театре Огни выслушала еще более внимательно, чем до того рассказ о городе.

– Здорово придумано, – сказала она, когда я закончила говорить. – Кто-то записывает историю, а актеры ее потом по ролям разыгрывают, а другие люди смотрят на нее. Это же чудесно! Обязательно побываю в театре. А кто его придумал? Этот ваш Арлекин?

– Нет, Арлекин – только бог изящных искусств, – ответила я. – Он театр не придумывал, конечно, кто бы что по этому поводу не говорил. Театр появился задолго до того, как в город пришел культ Арлекина. Я в летописях времен последнего Короля упоминания о театре встречала, а последователи Арлекина прибыли в Ицкарон всего-то лет триста пятьдесят назад. Плюс-минус, конечно.

– Да? А откуда они прибыли? – заинтересовалась Огния. – Из Катая?

– Почему сразу из Катая? – не поняла я.

– А почему бы и не из Катая? – пожала плечами Огния. – Я вот – из Катая иду.

– Нет, в городских хрониках записано, что последователи Арлекина, во главе со старшим жрецом Аркузи ди Пьизо и его шестилетней дочерью Селистой, прибыли на восьми кораблях откуда-то из Тропиканы. Они бежали от эпидемии белой чумы и просили у городских властей разрешения поселиться в Ицкароне. Видишь ли, есть очень древний закон, по которому гражданином Ицкарона может стать любой человек, умеющий читать и писать по-ицкаронски, если заплатит за себя пошлину и принесет городу присягу. А если читать и писать не умеешь, можно просто пообещать, что выучишься за три года. Но их вначале не хотели пускать и держали в карантине несколько месяцев – опасались, что они могут заразить горожан чумой. А когда выяснилось, что они здоровы, все-таки пустили. Долго потом еще мода на маски в Ицкароне держалась. Лет пятнадцать.

– На маски? – удивилась Огния.

– Да. У себя на родине они прятали белые чумные пятна под карнавальными масками. Насколько я понимаю, когда чума охватила их родной город, они, вместо того, чтобы организовать лечебницы и объявить карантин, скрывали от окружающих свою болезнь и устраивали празднества с танцами и маскарадами. Само собой, от таких противоэпидемиологических мер город, в котором по легенде было чуть ли не пятьдесят тысяч жителей, превратился за год в одно большое кладбище. В конечном итоге, выжившие, а таковых оказалось сравнительно немного – примерно тысяча человек, погрузились на корабли и отправились на запад. Доплыли не все. Из дюжины кораблей до Ицкарона добрались лишь восемь – остальные пропали в зимних штормах. Ну а маски они так и не захотели снимать – боялись без них заболеть. Через несколько лет городскому совету даже закон, запрещающий по улицам в масках ходить, принять пришлось.

– Надо же, – сказала Огния, и вдруг забеспокоилась: – А мне гражданство ваше не дадут, так получается? У меня ведь денег нет, читать я по-вашему не умею, писать не умею…

– С деньгами проблему решим, – сказала я. – А писать и читать ты выучишься. Но для начала тебе придется, конечно, по-ицкаронски говорить научиться.

– Тогда чего время тянуть? – сказала Огния. – Раньше начну – раньше выучусь. Как по-вашему будет «лисица»?

3

Огния оказалась очень способной ученицей. К вечеру она успела выучить сотни три слов, и вполне могла составлять простые фразы. Конечно, произношение несколько хромало, особенно это заметно было на шипящих, но для оборотня ее успехи были просто потрясающими. Нет, не подумайте, я не считаю живущих в двух формах глупыми – уж кто-кто, а я-то прекрасно осведомлена, кто из них на что способен. Просто их таланты, как правило, лежат не в области лингвистики. Зато у них множество других достоинств.

Кошки, к примеру, упорные, последовательные и чрезвычайно терпеливые существа. Если вам повезло подружиться с котолаком – это на всю жизнь, если не повезло оказаться врагом котолака – это тоже до смерти одного из вас. Волколаки – как дети, взрослые наивные дети. Они очень прямолинейны и непосредственны, причем во всем. Беролаки сильны и добродушны, правда несколько флегматичны и ленивы. Вороны обладают академическим складом ума, у них все по полочкам разложено, а их памяти позавидует любой жрец Библиотекаря. Ламии – хладнокровные и практичные, при этом очень внимательны к мелочам; из них замечательные картографы получаются. Цапли и лебеди – замечательные танцоры и поэты, в жестокости им тоже равных нет – кто бы мог подумать? Моржи, морские львы и тюлени – те несколько простоваты, зато трудолюбивы, отзывчивы и очень общительны. Что до кицунэ, то Огния – первая, кого я встретила из этой породы, так что толком о них ничего не знаю, кроме двух или трех катайских легенд, особой веры к которым у меня не было – уж слишком они неправдоподобны.

Вечер того дня я запомнила плохо: у меня поднялась температура, и мир поплыл у меня перед глазами. Ужином Огния занималась без моего участия: развела костер моим огнивом, которое я по счастливой случайности не выкинула в море, когда утром избавлялась от лишнего веса, и зажарила над углями глухаря, подстреленного мною часа за три до остановки на ночлег. Ее кулинарных способностей я, правда, оценить не смогла: с большим усилием проглотив небольшой кусочек птичьего мяса, я так и не почувствовала его вкуса. Ночевать мы устроились в дупле громадного старого каштана, которое было так велико, что я смогла почти свободно улечься в нем, чуть поджав ноги в коленях. Укрылась я остатками парусинового полотнища, едва прикрывшего мои ноги, после того, как я нарезала с него портянки. Огния, обернувшись лисицей, устроилась у меня под левым боком.

Сны мои были тяжелы и сильно походили на кошмары. Мне снилось, что я спасаюсь вплавь от преследующих меня пиратов, что течение уносит меня почему-то к Драконовым островам, но там отчего-то вовсе не так тепло, как говорят легенды, а очень даже наоборот: вода была настолько ледяной, что у меня опять свело левую ногу, и я начала тонуть. Проснулась я от собственного крика и боли в ноге – судорога оказалась самой настоящей. Огния помогла мне справиться с ней, крепко сжав икру своими маленькими цепкими пальчиками, неожиданно очень сильными для такого хрупкого на вид создания. Понемногу боль отступила, я снова заснула, и на этот раз увидела во сне Ларена. Он явился, чтобы предъявить свои права на Квени, и забрать его в свой эльфский особняк. С ним была целая толпа ушастой родни и свора чиновников из Опекунского совета; они говорили, что я плохая мать, что я бросила ребенка на воспитание кровососов, что я месяцами пропадаю Малин знает где, что я развлекаюсь с оборотнями, в то время, когда мальчик – отпрыск древнего и уважаемого эльфийского рода – страдает в одиночестве. Ларен при этом злорадно скалился, а Квени где-то за его спиной звал меня, крича, что не хочет становиться эльфом, однако я никак не могла пробиться к нему через ставших живой стеной клерков. Отвратительный сон.

Проснулась я совершенно разбитой. В горле першило, из носа текло, глаза слезились. Огния уже хлопотала над завтраком: пока я спала, она развела костер и испекла на углях яйца какой-то птицы, гнездо которой успела разорить с утра. Однако мое состояние было таково, что кусок не лез мне в горло.

Огния приложила тонкую ладонь к моему лбу и покачала головой.

– Жар у тебя, – сказала она. – Жар и лихорадка. В таком состоянии ты далеко не уйдешь. Видимо, придется нам провести день здесь.

– Я сейчас немного посижу и встану, – пообещала я. – Это всего лишь легкая простуда. Если я из-за таких пустяков буду сидеть на месте, то никогда до дома не доберусь.

– А кто такой Квени? – поинтересовалась Огния. – Ты во сне его звала.

– Сын, – ответила я, не удержав улыбку. – Квентин. Мое сокровище. Он помладше тебя будет – ему летом десять исполнилось. Он у меня очень умный и красивый мальчик.

Огния тоже улыбнулась – она вообще прекрасно умеет разделять чужое настроение, как я заметила.

– Познакомишь обязательно, – сказала она. – А Ларен кто такой?

Разумеется, от моей улыбки и следа не осталось.

– Эльф один, – ответила я, делая вид, что меня очень интересует состояние тетивы на Месяце. – Когда-то мы были знакомы. Давно, лет одиннадцать назад. Не знаю, отчего вдруг я его вспомнила.

– Наверное, потому что он – отец твоего сына? – прищурилась Огния.

– У Квентина нет отца, – ответила я.

– Непорочное зачатие? – хихикнула Огния. – Мне приходилось слышать и о таком. В Ицкароне дошли уже и до этого?

– Я не хочу разговаривать на эту тему, – ответила я. – У меня горло болит.

– А не болело бы горло, разговаривать стала бы? – хихикнула Огния. – Нет? Я так и думала. Скажи, как будет по-ицкаронски «обида»?

– «Обида», – ответила я. – Извини, я действительно не хочу разговаривать на эту тему. Не потому, что обижена на кого-то, или что-то в этом роде. Просто потому, что разговаривать не о чем.

– Как скажешь, – пожала плечами Огния. – Как будет по-ицкаронски «не твое дело»?