Текст книги "Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице (СИ)"

Автор книги: С. Лисочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 30 страниц)

3

– Выглядит не слишком презентабельно, – прокричал мне Эни. – Монастырь в Вуйвене и то посолиднее смотрелся, там хоть крыша позолоченная была и со статуями.

Кричать приходилось по одной простой причине: ветер заставлял нас держать друг от друга весьма приличную дистанцию – метров в тридцать. Ничего приятного нет в том, чтобы столкнуться высоко в небе – уж поверьте мне и тому орлу-переростку, решившему полчаса назад показать, кто тут, среди облаков, главный. Думал, раз размах крыльев у него больше, так он уже и клюв распускать может? Ха!

– А что ты рассчитывал увидеть? – прокричала я в ответ. – Дворец лайма? Чем дальше от центра – тем меньше напускного величия и больше утилитарности.

Монастырь Тхи-Шу, над которым мы сейчас парили, представлял собой комплекс из трех зданий. Одно из них, по-видимому, являлось святилищем, во всяком случае его венчала характерная двухъярусная крыша, покрытая терракотовой крупной черепицей. Было оно двухэтажным и квадратным в основании. Второе представляло собой высокую, метров в двенадцать, наблюдательную башню-каланчу, а третье – одноэтажное, приземистое, узкое и длинное, – судя по всему, служило местным атайцам общежитием. Все это, да еще восемь или десять аров земли, засаженных овощами, было отгорожено от внешнего мира трехметровым крепким частоколом.

С нашей высоты люди внизу выглядели не больше муравьев, а мы сами, если бы атайцам взбрело в голову посмотреть на небо, показались бы им крупными хищными птицами – орлами или ястребами, выслеживающими свою добычу. Очень хотелось надеяться, что именно так они и подумают, а не решат, что мы – два ицкаронских жреца, отправившихся на разведку.

– Возвращаемся, – крикнул Эни. – Я увидел, что хотел.

Возвращение в маленький лагерь, разбитый нами накануне километрах в полутора от монастыря на одном из горных склонов, заняло четверть часа – пришлось из соображений безопасности сделать большой крюк в сторону. Там нас уже ждал побулькивающий на огне котелок с мясной рисовой кашей и Лу Ай Лей с Пу, оставленные нами дежурными по кухне.

Лагерем нашу стоянку, наверное, излишне громко было называть: просто наспех сложенный очаг с котелком над ним, несколько одеял чуть в стороне от огня, мешок с припасами и минимум посуды, – все это мы на постоялом дворе купили, где остановились вчера на поздний обед. Обошлись нам все эти вещи весьма недешево, в Форт-Нергале за тот же перечень с нас втрое меньше бы взяли, ну уж больно хозяину наша компания подозрительной показалась. Зато теперь мне не приходится питаться подножным кормом, хотя рано утром я все-таки слетала на охоту и добыла некрупную горную козу. Лу эту козу очень ловко разделала и пообещала на завтрак «пилав, только без морковки, зиры и чеснока, но зато с васаби и белой спаржей», а после долго колдовала над очагом, нашептывая заклинания, чтобы дыма не было, и нас нельзя было по нему заметить из монастыря и с узкой горной дороги, что пролегала внизу, под нашей стоянкой.

Дорога эта связывала Тхи-Шу и Шу-ям Го[71]71
  То есть дословно «деревня у горы Шу».


[Закрыть] – деревеньку в три десятка дворов, расположенную километрах в десяти от монастыря. Гора Анири, та самая, на которой некогда жила одноименная богиня-демоница, о чьем освобождении хлопотали Ноктэ и Пу, была соседкой Шу, а Шу-ям Го как раз и располагалась в небольшой долине между ними. За все то время, что мы здесь находились, по дороге никто не ходил и не ездил – видимо монастырь не был популярным местом для паломничества.

– Ну как, ну как? – Пу даже запрыгал на месте от возбуждения.

– Осмотрели, – ответил Эни. – Понятнее, где кристалл искать, не стало.

– И что теперь? – поинтересовался Пу.

– Пока не знаю, – сказал Эни. – Надо поразмыслить.

– Интересно, а где Квун добыл план вуйвенского монастыря? – вслух подумала я. – Нам бы сейчас такой очень пригодился.

– Так у Чайфанга и взял, – ответил Пу, ухмыльнувшись. – Не думаю, что в этот раз атаец будет так любезен.

– Что ты болтаешь опять, а? – раздраженно спросила Лу, помешивая большой деревянной ложкой содержимое котелка, из которого приятно пахло ароматным рисом и тушеной козлятиной.

– Рыцарша спросила – я ответил, – сказал Пу. – Только и всего.

– Ты это наверное знаешь или придумал насчет Чайфанга? – заинтересовался Эни.

– Наверное, – ответил Пу. – Вся память Квуна Жао при мне, да я и прежде в курсе был, каким образом он собирался от вас избавится.

Ведьма разозлилась не на шутку: глаза ее засверкали, она шагнула в сторону песца, крепко сжав в руке испачканную в рисовой каше ложку.

– Ты все врешь! – выпалила она. – Мастер Квун помогал нам, он был благородным человеком и никогда, никогда не предал бы нас!

Пу покосился на ложку и чуть отодвинулся в сторону. Впрочем, ведьмы он не слишком опасался. Договор защищал его от гнева Лу, точно так же, как и нас от его собственных посягательств.

– Ха! – сказал он. – Твой любимый брательник не только тебя саму с дружками заложил «синим кэси», но и учителя твоего.

Ведьму аж затрясло, она раскраснелась, а в воздухе ощутимо запахло электричеством.

– Ложь! – закричала она. – Ты, блохастое недоразумение, как смеешь грязным своим языком клеветать на того, чьего мизинца на ноге не стоишь?!

– Во-первых, никаких блох у меня нет, – возразил песец спокойно. – И язык у меня вполне чистый. Во-вторых, уж кто-кто, а я-то Квуна Жао знаю лучше, чем кто бы то ни было, а в-третьих…

– В-третьих, если ты сейчас огреешь его молнией, – заметил Эни, – то мало того, что нарушишь наш Договор, так еще и дашь знать атайцам, где мы укрылись. Сядзе, я все понимаю, но ты действительно думаешь, что оно того стоит?

– А пусть он перестанет наговаривать на мастера Квуна, – надула губы ведьма.

– Выслушайте меня и сами решайте, наговариваю я на него или нет, – сказал Пу. – И это… рис помешай, а то сгорит, и вместо завтрака – песец!

Лу бросилась к котелку, а мы с Эни, посоветовавшись взглядами, кивнули друг другу.

– Мы тебя внимательно слушаем, – сказала я песцу.

– Начать с того, что с Квуном Жао мы знакомы давненько. Как только его рука коснулась моей шкурки, я сразу понял: песец, это тот самый человек, который освободит меня. И разве я был неправ, я вас спрашиваю? Разве это сделал не он?

– Ты задурманил ему разум, – сказала Лу.

Она отвлеклась на то, чтобы снять котел с огня и заняться раскладыванием завтрака по глиняным мискам, а потому несколько успокоилась, однако раздражение в ее голосе все еще ощущалась. Для меня это раздражение ощущалось как некоторая пикантная приправа к трапезе, а что касается ее недавней вспышки гнева, то она подействовала на меня наподобие чашки крепкого кофе – взбодрила. Пу, как демон настоящий, наверняка ощущал эмоции ведьмы так же остро. Так не для того ли он ее и злит?

– Могу торжественно поклясться, что до того момента, как он надел мою шкуру, я его разум не контролировал и влиял на него не более, чем на твой разум, моя сердитая красавица, – заявил Пу. – Иначе я бы освободился еще при первой нашей встрече.

– Продолжай, – сказал Эни, получив от Лу свою порцию. – Мы тебя внимательно слушаем.

– Дело было так: он дорвался до сундучка Фу Луя, когда того не было дома. Ну, вы эту историю уже слышали, все как Квун Жао вам рассказал, так и было. Тут я абсолютно ни при чем, его собственное любопытство вело. Открыв сундучок, он, в том числе, увидел и мою шкурку. Коснувшись ее рукой, он пробудил меня, но я был слишком слаб и не смог войти с ним в контакт. Тем более, что его занимали тогда только свитки. Не успел я сориентироваться, как вернулся старый Фу. Все что я успел сделать – заронить в разум мальчика зерно желания. Желания обладать сундучком и его содержимым.

– А говоришь, что никак не влиял на разум Квуна, – покачала я головой, принимая от Лу свою миску.

Рис немного разварился, козлятина была порезана слишком крупно, а спаржа, возможно, была в этом блюде лишней, но, отдам сестренке Лу должное – получилось очень вкусно. У нее талант к готовке, не то что у меня.

– Ой, это такое воздействие было, что я о нем упомянул только из любви к истине, – отмахнулся Пу. – Одно уже присутствие Фу Луя его полностью нейтрализовало. Квун Жао все так же хотел обладать сундучком, но не настолько, чтобы ради этого вон из кожи лезть. Он внушил себе, что рано или поздно сундучок и так станет его. Фу Луй был уже немолод, детей у него не было, близких друзей – тоже. Квун Жао решил, что единственный, кто будет иметь право на наследство мастера – это он сам. Стоило просто подождать – и песец! Спасибо…

Лу, хоть и относилась к песцу с сильным предубеждением, не забыла выделить и ему порцию каши. Пу принял миску, достал откуда-то пару палочек для еды и принялся споро поглощать кашу. Палочками он орудовал куда как ловчее нас, ицкаронцев, вынужденных за неимением других столовых приборов довольствоваться ими. Мне-то еще ничего – природная ловкость очень выручала, а вот Эни, бедолага, сильно страдал без ложки.

– Однако время шло, а Фу Луй и не думал умирать – он магом был все-таки, хоть и не слишком сильным, – продолжил Пу. – Но это только полбеды. А вот то, что на его наследство еще один претендент отыскался – это уже полный песец.

– Какой еще претендент? – не поняла Лу.

– Да ты, кто ж еще? – ответил Пу. – Квун Жао когда тебя увидел, его аж в холод бросило – так он перепугался.

– А я-то думала, что понравилась ему, что он красотой моей впечатлился, – пробормотала ведьма чуть слышно.

– Ну, сиськи ему твои понравились, да и задница – тоже, – не стал отрицать Пу. – Но ему не до них было. Его, как бы сказать, другого рода задница беспокоила: ему ночами сниться стало, как ты руку накладываешь на вещички учителя. То грезилось, что Фу умирает, он приходит чтобы предъявить свои права, а ты вытаскиваешь из рукава пао[72]72
  Длинный кафтан с широкими рукавами. Как правило, пао шьют из шерстяной или хлопчатобумажной ткани и носят в холодное время года. Бывают как мужские пао, так и женские.


[Закрыть] свиток с завещанием и хохочешь, хохочешь… Или вот другой сюжет: ты, обманув мастера Фу, под покровом темноты уносишь сундучок в неизвестном направлении. Короче, он не выдержал и написал донос.

– Песец, – с чувством произнесла Лу.

– Пу! – поддержал ее Пу.

– И ты будешь утверждать, что это не твоя вина? – сказала я.

– Буду! Меня тогда рядом с Квуном Жао и близко не было. Я снова спал и дотянуться до его сознания не мог. Конечно, то, что сундучок стал его навязчивой идеей – это я лапу приложил, но мысль сдать атайцам любимого учителя и названную сестрицу – целиком и полностью его.

– Но сундучка он не получил, – заметил Эни.

– Нет, конечно, – фыркнул Пу. – Он-то думал, что ему, как доносчику, перейдет имущество преступника, которого он помог изобличить. Все имущество старика. Ну, так по закону положено. Но – песец. Не учел, что в сундучке вещи магические хранились. Атайцы, конечно, сундучок конфисковали, а остальное имущество – хижину Фу Луя и всякую рухлядь, что в ней была, – по-честному Квун Жао передали.

Эни хмыкнул, Лу засопела, я встала и подложила себе в миску добавки.

– То есть получается, мастер Квун зря стал предателем? – спросил Эни.

– Ну, как по мне – так не зря. Это на него очень повлияло. Он ночами не спал, переживал. Так страдал, так страдал… Себя жалел, учителя жалел, проклинал атайцев, Лу проклинал… Между прочим, он почти убедил себя, что это ты его вынудила мастера предать. Не веришь? Совершенно зря! А для меня главное – из-за той мути, что поднялась в его душонке из-за предательства, я смог-таки дотянуться до него и установить что-то вроде контакта.

– Ты смог получить над ним контроль? – слегка удивилась я.

– Да нет, нет, конечно, – ответил Пу. – Но я смог влиять на его мысли. Слегка… Пу. Подталкивать его в нужном направлении. Впрочем, он и без меня решился действовать так, что лучше и желать нельзя было: твердо решил добыть сундучок. Довольно быстро он разузнал, куда его поместили и стал подыскивать подходящих людей, чтобы выкрасть его из монастырской сокровищницы. Вот только даже с его связями – связями судебного секретаря – найти умельцев, готовых посягнуть на имущество атайцев, оказалось очень трудно. Кое-кого он отыскал и готовился завести с ними нужный разговор, но тут случай привел к нему вас – и мы решили воспользоваться этим случаем!

– И чья была идея сдать нас атайцам? – полюбопытствовал Эни.

Хм. Возможно песец и не врет. Понятно, что он в первую очередь Квуна очернить хочет в наших глазах, но, во всяком случае, это действительно объясняет, как Чайфанг нас нашел. Однако исключать, что все было совершенно иначе, и Пу пытается переложить свою вину на Квуна, я бы не спешила. С другой стороны, песец не выглядел настолько сильным демоном, чтобы без постоянного физического контакта взять контроль над человеческим разумом, так что выходило, что Квун действовал по собственной воле.

– Квун Жао, но я одобрил, – ответил Пу, отставляя в сторону свою пустую миску.

Но было в рассказе песца одна серьезная нестыковка.

– И чего ради было нас сдавать? – спросила я. – Ведь мы же согласились помочь ему и выкрали сундучок. Разве ему не это было нужно? Или он из-за тебя рехнулся и уже не соображал, что делает?

Если сейчас Пу ухватиться за мою версию, все понятно: врет.

– Вообще-то с головой у него действительно не все в порядке было, – сказал Пу. – Но он очень хорошо понимал, что делает и чего хочет добиться, когда вас предавал.

– Ну-ка, ну-ка, – прищурился Эни.

– Во-первых, если бы он не сдал вас, вы бы уехали вместе с сядзе в свою Суранщину, а он очень, очень хотел, чтобы атайцы спалили ее на костре. Он прямо-таки песец как этого хотел! Он это правильным считал!

Лу что-то пробормотала себе под нос. Ругательное, конечно. Только я не вполне расслышала кому ее слова адресовались – то ли Квуну, то ли песцу. Возможно, обоим.

– Во-вторых, Квун Жао посчитал, что после того, как вы выкрадете сундучок, от вас нужно будет избавиться как от опасных свидетелей. Кто знает, что у вас на сердце, а вдруг вы долю потребуете с имущества Фу Луя? Не для себя, так для Лу. Или решите донести на него – случайно или намеренно, а то и шантажировать его вздумаете. В-третьих, он хорошо понимал, что когда пропажу сундучка обнаружат, то он окажется под подозрением, как ученик Фу Луя. Атайцы с подозреваемыми не церемонятся, потому подозрения от себя надо сразу отвести, сдать вора. Чайфангу он сказал, что вы желаете завладеть сундучком, чтобы передать его Лу Ай Лей. И сообщил, что схватить вас удобно будет около полудня в его загородном домике, когда вы будете отсыпаться после визита в монастырь Вуйвен.

– А каким образом он собирался оставить сундучок у себя? – спросил Эни. – Ведь после того, как нас взяли, его снова конфисковали бы.

– Пока вы спали, он припрятал бы его под причалом, а когда атайцы пришли бы за вами, он бы вышел к ним, предварительно запалив дом. Сундучок «сгорел» бы в пожаре, а если бы повезло – и вы тоже. И песец! Но тут, признаю, уже я постарался. Мне-то сам сундучок не нужен был, мне достаточно было бы, чтобы Квун Жао надел мою шкурку. Тогда я разбудил бы вас и сообщил, что атайцы вот-вот явятся за вами, а вы бы в благодарность за спасение помогли бы мне с кристаллом. Самое приятное, что Просветленные собрались бы возле дома Квуна Жао, вместо того, чтобы защищать Тхи-Шу. Правда, замечательный план?

– Но атайцы пришли раньше, – сказала я. – И все испортили, ведь так? Ты не знаешь, отчего они решили не дожидаться полудня?

– Не знаю, видно они Квуну не вполне доверяли. А, может быть, просто смысла не видели ждать, пока вы уснете. А ведь такой план испортили – песец! Это хорошо еще, что мы договорились, правда?

В этот момент Эни поднялся со своего места и выглянул из-за скалы на дорогу вниз.

– Хорошо то, что к нам едет повозка, а в ней два монаха, – сказал он. – Если мы захватим их в плен и допросим, то сможем узнать, где они хранят кристалл.

– Можно я, можно я их захвачу? – подскочил на месте Пу. – Я так давно мечтал намять бока «синим»! Триста пятьдесят шесть лет прошло – вы представьте сколько!

Я встала, выглянула вслед за Эни вниз, на дорогу – там действительно ехала повозка, в которую был запряжен тяжеловоз местной низкорослой коренастой породы. На повозке сидели два монаха, а за их спиной лежали пустые корзины – видимо атайцы отправились в деревню за припасами для монастыря.

– Это работа для меня, – сказала я.

– Ты уверена, что справишься? – негромко спросил Эни.

Конечно, этот вопрос звучал странно: хороша бы я была, если бы не справилась с двумя простыми монахами. Но я его верно поняла: Эни спрашивал, уверена ли я, что справлюсь с собой. С демоницей, что пыталась занять мое место.

– Я всю жизнь сражаюсь с демонами, – так же негромко ответила я ему. – Думаешь, я не научилась с ними справляться?

Эни посмотрел мне в глаза, чуть заметно кивнул и открыл портал. Он мне поверил. Оставалось мне самой поверить в себя.

Глава VII

1

Монастырь находился на этом месте уже не одну сотню лет, так что теневое пространство успело привыкнуть к нему, запомнить его формы, вписать в себя. Потому от настоящего, реального монастыря его теневая копия мало чем отличалась: все та же высоченная трехметровая стена, та же сторожевая башня-каланча, та же двухъярусная крыша святилища. А вот местность вокруг выглядела несколько иначе: там, в реальном мире, вокруг монастыря росла трава по колено, а тут земля была голой – растительность слишком быстро и часто движется в своем росте, слишком недолго живет, чтобы сформировать устойчивый теневой отпечаток. Разве что, сосредоточившись и при этом расфокусировав зрение, можно заметить некоторый намек на травянистый ковер, но стоило чуть-чуть отвлечься, как он исчезал.

– Так где-где, вы говорите, мы находимся? – переспросил Пу. – Сколько веков живу, сколько всего видел, сколько всего пережил – песец, если вспомнить: и богом был и демоном… демоном вот даже второй раз стал, – но такого странного места не припомню.

– В месте, где прячутся тени, когда не светит солнце, – ответил я. – В Тени нашего мира. В его Подкладке, в его Отражении, в его Следе, если желаешь. Названий много. Какое больше нравится, такое и используй. Суть от этого не меняется.

– Мне никакое не нравится, и само место – тоже, – заявила Лу. – Тут все такое унылое, затхлое, плоское, серое, однообразное и монотонное…

Насчет «плоское» – согласен. На что ни посмотри – никакого намека на объем и перспективу. Как будто кто-то взял уголь, обвел им тень на стене, а затем старательно попытался изобразить внутри контура недостающие детали, руководствуясь памятью о предмете ее отбросившим. Как правило, не слишком твердой памятью. Насчет «серое» – тоже спорить сложно. Ну а какими должны быть тени, оранжевые что ли? Но у этой серости сотни, тысячи оттенков, хорошо различимых для тренированного взора. Потому насчет монотонности и однообразности я не соглашусь. Как и насчет унылости и затхлости – это уже чисто субъективное восприятие Тени ведьмой.

– Насильно сюда никого не тащили, – проворчала Сонечка. – Ты могла и у повозки нас спокойно подождать.

Химере тут тоже не нравится. Это видно по тому, как она хмурит брови, по тому, как кривит губы, по тому, как она слегка сутулится при ходьбе. Она тут тоже впервые, но наслышана о Тени от отца, а его мама сюда однажды проводила. Мой план пройти в Тхи-Шу через Тень она одобрила, хотя и неохотно, – допрошенные монахи подтвердили наши подозрения насчет круглосуточной охраны монастыря. Каланчу здесь не просто так возводили, а для того, чтобы неусыпно бдить за окрестностями, так что просто взять и незаметно приземлиться на монастырскую крышу, как мы это с Сонечкой в Вуйвене проделали, тут бы не вышло. Потому она, хоть и не в восторге от такого поворота событий, вслух недовольства не высказывает – она не из тех, кто будет рефлексировать над принятым однажды решением.

– Ну уж нет, – заявила ведьма. – Чего ради я должна одна монахов караулить, пока вы втроем кристалл добываете?

– Пу мог бы и с тобой замечательно остаться, – заметила Сонечка.

– Нет-нет-нет, – затараторил песец. – Пу! Мне совесть не позволяет оставаться в стороне, когда вы рискуете ради того, чтобы помочь мне! И потом: уж слишком велики шансы, что из Тхи-Шу нам придется уносить лапы, причем очень быстро. Зачем же нам разделяться? Нет уж, лучше вместе, чтобы потом никого не искать.

Сам я считал его последний аргумент весьма слабым, мне бы спокойнее было, если бы они с Лу нас дожидались в бамбуковой роще. Эта роща находилась несколько в стороне от дороги, но совершенно с нее не просматривалась, потому мы перегнали туда нашу трофейную повозку и перенесли к ней лагерь. Там, хорошо связанные и усыпленные сонным заклинанием Лу, остались оба монаха, оказавшие нам посильную консультационную помощь в проработке вопроса проникновения в Тхи-Шу. Конечно, предварительно пришлось их немножко поуговаривать нам все рассказать, но обошлось без пыток – они согласились говорить, когда Пу пообещал, что аккуратно посадит их пятыми точками на молодые побеги бамбука. Судя по всему, это какая-то катайская идиома, которую мы с Сонечкой не поняли из-за особенностей восприятия местного языка.

– И, кстати, мне тут нравится – песец как нравится! – добавил Пу.

– Что тут может нравиться? – покосилась на песца ведьма.

– А ты не чувствуешь? Ну конечно! Ты – не чувствуешь! Тут Атай не давит. Вернее сказать, не так сильно давит.

– Есть такое, – коротко бросила Сонечка. – Только и Нурана я здесь тоже не очень хорошо ощущаю.

Потому ей Тень и не по душе.

Между тем мы подошли к монастырским воротам. Закрытым воротам. Воротам, которые не открываются – по той простой причине, что в реальном мире они почти постоянно закрыты, и тень от закрытых ворот гораздо плотнее, чем от открытых. Впрочем, хорошенько попотев, я смог бы отыскать нужный вариант. Вот только к чему напрягаться, если можно обойтись без этого? Сонечка с Лу на руках и я их попросту перелетели, а Пу с разбегу вскарабкался на стену и спрыгнул во внутренний двор, так что очень скоро мы стояли перед входом в святилище. Вот тут мои спутники принялись озадаченно топтаться на месте, посматривая на меня. Есть от чего: двери в святилище днем были открыты, а по ночам закрывались, и так – каждый день на протяжении веков, так что здесь они сформировали сразу две устойчивые тени. Таким образом, дверь казалась и открытой, и закрытой одновременно. Согласен, подобное зрелище кого угодно собьет с толку. Только не меня.

– Идемте, – сказал я, сосредотачиваясь на том варианте, где двери были открыты. Фокус нехитрый, во всяком случае, для того, кто служит богу Теней. Ну, или, если угодно, для того, у кого есть врожденный талант к управлению тенями.

– Теперь я начинаю понимать, как ты умудряешься проникать в Лунный храм, – прокомментировала Сонечка, когда мы вошли в святилище. – Арника и Баст в новогоднюю ночь едва ли не баррикады возводят, а ты их даже не замечаешь.

В ответ я позволил себе улыбнуться. Если бы все так просто было! Увы, в Лунном храме тени будут скорее союзниками Арники, чем моими. Не то, чтобы она управлять ими умеет на мой манер, нет. Скорее даже наоборот: не удивлюсь, если Арника про Тень имеет весьма смутное представление или вообще про нее не знает ничего. Однако тени, отбрасываемые храмом, являются в некотором роде его частью, так что воспользоваться ими у меня не больше шансов, чем порталом. Возможно, меня охотно впустили бы, но уже не выпустили бы. Я и в Тхи-Шу рискнул пойти этим путем только потому, что настоятель монастыря отсутствовал. Кстати говоря, по словам пойманных нами монахов, его командировка была вызвана необходимостью помочь в аресте неких опасных магов-демонопоклонников под Няйняном.

Видимо у атайцев не было в обычае то и дело передвигать мебель, и вообще отсутствовала потребность частой смены обстановки – в Тени внутреннее убранство святилища выглядело очень четко. Впрочем, мебели тут как раз было немного: никаких стульев, лавок или чего-то подобного. По бумажной ширме в каждом углу, десяток выставленных по периметру зала чаш-светильников на высоких, в рост человека, ногах, да четыре низких столика вдоль боковых стен, – вот и все, что можно было тут увидеть. Конечно, в реальном мире могло быть что-то еще, и наверняка было, но устойчивую заметную тень это что-то сформировать не успело, во всяком случае, я ничего не видел. Впрочем, я и не приглядывался.

Наше внимание было обращено на высокую четырехметровую статую. Изображала она, ни много ни мало, самого Атая. Атай выглядел вполне себе человеком, причем скорее суранцем, чем катайцем – во всяком случае, разрез его глаз, а так же форма носа и ушей заставляли думать об этом. Был он бос, лыс, несколько худощав, широкоплеч и скорее жилист, чем мускулист; одет в плащ, напомнивший мне суранскую тогу, из-под которого виднелось нечто вроде туники, перетянутой не то широким поясом, не то корсетом. Стоял он прямо, выставив открытые ладони перед собой на уровни груди, словно держа в руках что-то вроде большой чаши, которую, никто, кроме него не видел. Ну, или демонстрируя, что в руках у него ничего нет. В целом поза была вполне приветливой, величественной и естественной.

– Очень похож, – прокомментировал Пу. – Разве что роста он был на самом деле самого заурядного, среднего.

– Вы знакомы были что ли? – поинтересовалась Лу.

– Конечно. Он же не сразу на нас войной попер. Он сначала вполне себе мирно ко двору Нефритового Императора пришел, и на многих очень приятное впечатление произвел, притвора плешивый. Эх, знать бы тогда, как оно обернется, да прогнать его взашей! Но нет, только Анири что-то и предчувствовала, а Император – тот даже дочь свою подумывал за него отдать. Пу!

– Что, настолько он ему понравился? – удивилась Сонечка.

– Да не то что бы, – дернул хвостом Пу. – Просто она, как бы сказать… засиделась в своих нефритовых покоях. От того и характер портиться стал. К ней вначале многие сватались. Сами подумайте: любимая дочь Императора! Но она нос воротила. Один жених недостаточно красив, у другого во владениях слишком холодно, у третьего слишком много рук и ушей… Кто-то не понравился, потому что ему только низкорожденные поклонялись, ну а кто-то, как я, происхождением не вышел. Так что век прошел, другой, третий, глядь – а женихи-то уже к ней в нефритовую пещеру войти и не стремятся. Императору это, конечно, песец как обидно было – дочь-то любимая. А тут Атай пришел. Вот Император и попытался их поженить. На этой почве Атай с Императором первый раз и повздорили.

– Атай отказался? – полюбопытствовал я, стараясь разглядеть цель нашего визита в Тхи-Шу – цельный кристалл хрусталя, служивший изваянию левым глазом.

– Ага. Сказал, что он не по этой части, – кивнул Пу.

– Что-что? – переспросила Лу с изумлением.

– Не. Пу. Не в том смысле, – ответил Пу. – Он же аскетам покровительствовал. Самосозерцанию. А о каком самосозерцании речь может быть, если жена рядом? Тут не до аскетизма – развлекай ее да ублажай. Во всяком случае, он так Императору объяснил. Мол, верующие не поймут. Император-то все равно обиделся, да и Принцесса – тоже. Хотя она, насколько я понимаю, изначально на Атая и смотреть не хотела, пока он не отказался – он, сами видите, не красавец. Мягко говоря. Пу. Ну, вы понимаете, тут песец, как все логично. Вообще, я-то думаю, Атай не потому отказался. Он на тетушку Анири засматривался. Она очень красивой была, хоть и рыжей. А обращение какое, а какой ум! Песец же! И по силе – третья богиня, никак не меньше. Третья – после Императора и его племянника Хван Цзи. Ну, если самого Атая не считать, конечно…

Кажется, Пу готов был рассказывать о прежних временах, не переставая, целый день, дай ему только волю. В иной обстановке я бы с удовольствием его послушал. Вообще, Пу, с моей точки зрения, – весьма интересное существо. Вот вы много знаете демонов, которые считают, что когда-то были богами? Конечно, вряд ли это было правдой, иначе пришлось бы принять за истину, что еще пятьсот лет назад на территории современного Катая боги жили во плоти среди смертных, а затем появился Атай – тоже во плоти – и большую часть из них уничтожил, а остальных низверг до состояния демонов. Согласитесь, звучит бредово. Я, скорее, готов поверить, что некогда в Катае жила не слишком многочисленная группка демонов, выдающих себя за богов; по-видимому, местное жречество, пользуясь легковерностью и доверчивостью населения, грешило тем же. И то сказать: зачем объяснять необразованным землепашцам, что ты – слуга бога Грозы, если с большим успехом можно выдать себя за самого бога? А как тебе не поверить, если ты махнешь рукой, и тут же молния с неба – шарах?! Здесь вам не Ицкарон, это у нас маг на маге и магом погоняет, тут и сейчас, и в те времена магов не так много было. Во всяком случае, таких сильных, как наши. Впрочем, подозреваю, что и у нас когда-то жречество подобным развлекалось, иначе откуда столько баек и легенд о богах, которых чуть ли не на улице встретить можно было? Вот только в Ицкароне и народ не столь легковерен, да и чтобы богом у нас прослыть, нужны умения посерьезнее, чем молниями кидаться. В конце концов, у нас богов в высшие эмпирии отправило просвещение, а в Катае все закончилось, когда в страну заявились атайцы. Эти шустрые ребята в синих кэси быстро навели свои порядки: старое жречество с их игрой в небожителей извели, демонов истребили, магов, отказавшихся принять атайство, объявили вне закона. Как и любых существ, владеющих магией или чем-то, что магию напоминает. Ну и политическую власть в стране к рукам прибрали[73]73
  Лайм – титул наследственный лишь отчасти. Считается, что лайм является земным воплощением Атая, а Атай имеет обыкновение воплощаться в близких родственниках предыдущего лайма – сыновьях, племянниках, внуках. Быть Просветленным, то есть атайцем-магом, при этом обязательно. Избирает нового лайма сам Атай, видимо, прислушиваясь к мнению Конклава Просветленных, созываемого сразу после смерти предыдущего лайма. В Конклав входят сильнейшие Просветленные – настоятели монастырей и наместники провинций, при этом учитывается и завещание лайма-предшественника, если тот, в своих трудах и заботах, нашел время для того, чтобы составить его.


[Закрыть].

К слову сказать, эльфов и гномов тоже начали было уничтожать, однако затем, оценив их численность, очень быстро скорректировали позицию: гномов признали вполне полноценными гражданами, а что до эльфов – их объявили людьми второго сорта. Им запретили жить в столице и большинстве провинций, они платят повышенные налоги, но жизни и имуществу их, как правило, ничего не угрожает. И даже на их природную фоновую магичность смотрят, как в иных местах смотрели бы на грязную рваную одежду – как на что-то непристойное и неприличное, но не более того. К более-менее сильным эльфам-магам, понятно, подход более жесткий: у тех одна дорога – на костер.

– Похоже, придется выходить в реальный мир, – объявил я своим спутникам. – Как я и опасался, кристалл отсюда не достать. Я его почти не вижу – от прозрачных вещей тень всегда невыраженная, кроме того у магических артефактов тени сами по себе капризные и плохо поддаются манипуляциям.

– А если там атайцы? – спросила Лу, нахмурившись. – Мы выйдем, а они на нас нападут?

– Значит, будет драка, – ответила Сонечка, погладив рукоять своей Хрисаоры. – Но чего бы ради им ночью в святилище торчать? Насколько я поняла, у монахов не в обычае стоять почетным караулом у статуи своего шефа.