Текст книги "Легенды Ицкарона. Сказка о пропавшей жрице (СИ)"

Автор книги: С. Лисочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 30 страниц)

– Тогда держитесь за поручни, кахина, сейчас начнется! – крикнул маг. – Эх…

Море вспенилось, волны вдруг выросли, подхватили каравеллу, закрутили ее, стали подбрасывать и ронять, ударяя то справа, то слева. Небо раскрасили всполохи молний, пошел мелкий моросящий дождь, в две минуты превратившийся в настоящий ливень. В этом ливне пираты будто сгинули, в пяти шагах решительно ничего не стало видно. Впрочем, кажется, один из их кораблей пронесся мимо нас, во всяком случае, мне почудилось, что с правого борта я видела какую-то темную массу, стремительно обогнавшую нас с большой скоростью. Капитан, выждав минуту, приказал поднять маленький носовой парус, и как только его подняли, «Туфлю Кирмиса» прекратило так жестоко бросать из стороны в сторону, но в остальном ситуация мало изменилась: дождь и не думал затихать, качка была просто жуткая, ветер дул с такой силой, что сбивал с ног, – не держись я за поручни ограждения, улетела бы за борт в первую же минуту.

Посреди этого жуткого безобразия островком спокойствия выделялся элиах-хуриз. Он стоял рядом со штурвалом, ни за что не держась, и набалдашник его длинного посоха тускло светился голубым призрачным пламенем. Капитан и рулевой вместе вцепились в штурвал и поворачивали его то вправо, то влево, в зависимости от того, в какую сторону наклонял голову корабельный маг.

В эти минуты, признаюсь, я малодушно дала себе зарок никогда более и ни под каким видом не пускаться в морские путешествия. Впрочем, давая это обещание, я заранее знала, что обязательно его нарушу, и дело тут вовсе не в жажде путешествий. Просто надо же мне как-то будет вернуться в Ицкарон, к друзьям, к Квени. Конечно, реши я обосноваться в Жарандии навсегда, можно было бы вызвать его к себе, но я от беспокойства умру, пока его корабль будет идти через все эти шторма, через всех этих пиратов.

А ведь Квени чуть было не уговорил меня взять его с собой. Вначале он осыпал меня тысячами обещаний вести себя пай-мальчиком: ложиться вовремя, не залезать на мачты, не просить «дать порулить», есть все, чем будут кормить, даже если кормить будут брокколи и морской капустой. Когда это не подействовало, он попытался надавить на мою совесть, пустившись в пространные рассуждения о том, как неудобно просить присматривать за таким непоседливым ребенком, как он, таких жутко занятых врачей – Людовика и Бланку. Затем попросил снова рассказать меня о моей первой экспедиции, прекрасно зная, что дядя впервые вывез меня на раскопки, когда мне и пяти лет не было. Прослушав историю про раскопки, он принялся рассказывать, как мне завидует: ему-то уже десять, а он со мной только один раз ездил в Суран. И то не в экспедицию, а просто город посмотреть. И такие разговоры с повторами и вариациями он заводил со мной целую неделю, пока я улаживала текущие дела и готовилась взойти на борт «Туфли Кирмиса». И почти убедил. Он кого угодно на что угодно раскрутить может. Ох, вырастет… Собственно, я бы и рада была взять его с собой, но меня удержало соображение, что он из-за этой экспедиции пропустит несколько месяцев школы. Приди приглашение от султана не в середине августа, а в мае, плыли бы мы вместе. Сказать честно, после того как корабль отплыл из ицкаронского порта, я два дня ждала, что мой сынок вылезет откуда-нибудь из трюма и поставит меня перед фактом своего участия в этом путешествии, а когда этого не произошло, честное слово, я даже что-то вроде легкой досады ощутила. От себя-то глупо скрывать, что я очень быстро начинаю скучать по нему – моему маленькому шалопаю. Ах, как мне хотелось сейчас, когда я вымокла до нитки, когда ледяной ветер норовит оторвать меня от поручня и выбросить в океан, – как мне хотелось оказаться в Лунном храме, в моей комнате, и чтобы он был рядом. А этот шторм, эти пираты, эта каравелла, приглашение жарандийского султана, – чтобы все это оказалось сном. Увы.

С его наимудрейшим величеством Персифом Четвертым я познакомилась три года назад в Суране, когда тот приехал с дипломатической миссией ко двору императора и был еще всего лишь принцем Персиф-шахом, причем принцем даже не наследным. Познакомились мы на приеме в Императорском музее природоведения – Персиф-шах слыл большим любителем древней истории и палеонтологии; зная об этом, распорядитель имперского двора специально поторопил открытие выставки древнеэльфийской культуры, чтобы оно состоялось во время визита столь высокого иностранного гостя. Я в то время находилась в Суране по храмовым делам и как раз Квентина прогуливала на зимних каникулах, но, конечно же, пропустить подобное мероприятие не могла – ни как жрица Луни, ни как доктор археологии, ни как специалист по эльфийской культуре. Персиф-шах тогда произвел на меня сильное впечатление. Седеющий высокий мужчина с орлиным носом и пронзительным взглядом синих глаз, он показался мне чрезвычайно умным и начитанным человеком, которого ни деньги, ни власть, ни близость к правящему монарху не смогли испортить, а лишь послужили развитию его многочисленных природных талантов. Мы беседовали с ним около получаса. Я рассказывала о моих раскопках под Лук Големом, где в одном из курганов мною была обнаружена могила легендарной Эббиты, которая, как известно, была королевой саратов[37]37
  Сараты или саорэты – легендарное полукочевое человеческое племя, жившее порядка четырех тысяч лет назад на северо-востоке от Лунарийского леса. Название племени, по одной версии, происходит от древнеэльфийского выражения «саор эта» – «женщина-человек с мечом», по другой – от названия правого рукава Ицки – реки Сары (некоторые географы, к слову, склонны считать Ицку рукавом Сары, а не наоборот, и не так уж они и неправы, учитывая большую протяженность последней). В современной сурано-ицкаронском языке слово «сарата» стало нарицательным, так называют женщин-воительниц безотносительно их происхождения.


[Закрыть] – женщин-воительниц, чье царство четыре тысячи лет назад по площади не уступало Лунарийскому и имело с ним многочисленные культурные связи. Персиф-шах, в свою очередь, поведал мне о своей коллекции ископаемых останков, в которой встречались действительно уникальные экземпляры: к примеру, прекрасно сохранившийся скелет амфидриады, датируемый шестнадцатым тысячелетием до нового ицкаронского летоисчисления. Мы расстались вполне довольные друг другом, а год спустя, в результате маленькой гражданской войны, Персиф-шах превратился в Персиф-султана. Какое-то время он был занят весьма насущными делами – разбирался с другими возможными претендентами на жарандийский трон, а когда его власть вполне упрочилась, решил построить себе новый дворец. Место для строительства дворца он выбирал сам, и выбрал его так удачно, что теперь я еду в Жарандию – рабочие, копая котлован под фундамент, отрыли древнее эльфийское поселение, возраст которого сам Персиф оценил в четыре тысячи лет. Решив повременить с новым дворцом, он пригласил меня возглавить раскопки и прислал за мной свою лучшую каравеллу. Разумеется, от такого рода приглашений не отказываются – до сего момента считалось, что эльфы в Жарандии в ту эпоху не жили, и вообще стали появляться там всего лишь лет пятьсот назад, когда массово бежали из Катая в Тропикану, а уже оттуда кто-то из них перебрался и через океан. Я и не стала отказываться, о чем сейчас очень, очень, очень жалела.

Мне казалось, что я целую вечность стою, вцепившись в скользкий поручень, под мокрыми ударами шквального ледяного ветра, среди волн, каждая из которых была с двухэтажный особняк. Сколько времени прошло на самом деле, я сказать не возьмусь, но когда ливень превратился в едва накрапывающий дождик, ветер поутих, море чуть успокоилось, а ночная тьма стала выцветать, перед тем, как смениться унылой серостью раннего утра, я едва держалась на ногах от усталости, к тому же изрядно промерзнув. Наш маг – а к тому моменту он перестал изображать из себя столб и перебрался от штурвала к столику – снял с пояса флягу и протянул ее мне. Я отхлебнула, и меня будто жидким огнем обожгло – во фляге был ром, причем самый крепчайший, тот, что гонят из сахарного дерева на Янтарных островах. После меня к фляге приложился капитан, за ним – рулевой, после – сам Омар Ол-Фариз, а затем глоток достался и его ученику, который, так же как и я, провел несколько часов, вцепившись в ограду капитанского мостика. На меня, как, впрочем, и на окружающих, этот глоток произвел очень сильный эффект: стало тепло, и настроение резко поползло вверх. Видимо, во фляжке был не простой ром, а что-то из разряда алхимических зелий на его основе.

– Все? – коротко осведомился у мага каравелл-паша, раскуривая свою длинную трубку. Я так и не поняла, где он ее прятал во время шторма, но она была суха, как был сух и его крепкий, пахнувший персиком и дикой сливой табак.

– Еще полчаса и все совсем закончится, – ответил элиах-хуриз. – Может быть, три четверти часа, но не более того.

Капитан покивал, потом позвал боцмана и отдал команду добавить парусов на передней мачте. Боцманская дудка весело засвистела, матросы, измученные сумасшедшей качкой, повылезали из штормовых сетей[38]38
  Для того чтобы не свалиться во время шторма за борт, к рубкам и бортам судна привязывают крупноячеистые сети, в которые матросы залезают, прикрепляясь таким образом к кораблю.


[Закрыть] и бросились выполнять приказ.

– А что пираты? – спросила я.

– Думаю, они далеко от нас, если вообще на плаву, – ответил каравелл-паша. – Они встретили начало шторма под всеми своими парусами и пока сообразили хотя бы зарифить их, ветер унес их корабли далеко вперед.

– Я старался направить ветер так, чтобы наш корабль оставался на самом краю шторма, а их корабли несло в самое ненастье, – добавил самодовольно маг. – Можете сами представить, каково им пришлось, если даже нам досталось неслабо.

– Я восхищена вашим умением управлять погодой, Омар-жани, – честно призналась я. – Мне кажется, не каждый высший маг способен сотворить такой шторм.

– Увы, кахина, тут моему тщеславию приходится поджать хвост и довольствоваться костями со стола сильных мира сего, – ответил элиах-хуриз. – Этот шторм сотворил не я. Вернее сказать, не совсем я. Вот…

Он распахнул свой парчовых халат, продемонстрировав вычурный амулет, висевший у него на шее на золотой цепочке.

– Этот амулет сработал лорд Ралла – величайший погодный маг из ныне живущих. Я лишь вовремя задействовал его в минуту нужды.

С лордом Раллой я, конечно же, знакома. Он птенец Арники – моей дорогой подруги. Во всяком случае, я ее считаю таковой, она-то ко мне скорее как к младшей дочери двоюродной сестры относится. То есть моя судьба и то, что я делаю, ей гораздо интереснее, чем судьбы и жизни других людей, и она ко мне весьма расположена, но ни о каком равенстве в нашей дружбе и речи не идет. Она – старшая. Та, что была с Луней еще в те времена, когда Она жила с эльфами в Лунарийском лесу. Лорд Ралла, как я слышала от самой Арники, чуть моложе ее самой, хотя в этом «чуть», возможно, помещается три-четыре века. Вот к нему она очень привязана, хоть и никогда этого не показывает, даже наоборот – весьма строга и критична ко всему тому, что он делает. Видятся они и вовсе один-два раза в год, хоть и живут совсем рядом. Это меня всегда удивляло, я без Квени на второй день скучать начинаю. Эх, приди приглашение в мае…

В этот момент кто-то из матросов отчаянно закричал, тыча пальцев куда-то влево. Мы враз повернули головы в этом направлении, и я в первый момент не поняла, что послужило причиной этого беспокойного крика. Лишь когда капитан бросился к штурвалу и вместе с рулевым стал рвать его вправо, я увидела, что в темно-серой мокрой ночи чернеет что-то весьма крупное, и это что-то движется к нам. Секундой позже я сообразила, что слышу стрекот паровой машины и гудящие на ветру паруса, а еще через мгновение догадалась, что это означает.

Пиратский бриг, на передней мачте которого был поднят большой косой парус, выскочил на нас из ночи, и как ни ругался каравелл-паша, пытаясь увести «Туфлю Кирмиса» прочь с его курса, как ни старался корабельный маг составить какое-нибудь заклинание, чтобы помешать неизбежному столкновению, это не могло предотвратить того, что должно было случится. Бриг налетел нас с левого борта, разбив своим форштевнем бортовые ограждения. От удара столкнувшихся кораблей я не устояла на ногах, и если бы не Али, улетела бы с капитанского мостика прочь. И хорошо, если не за борт. Взвились в воздух абордажные крючья, застучали перекидные мосты, и в ту же минуту, сотрясая сырой воздух бранью и боевыми кличами, к нам на палубу хлынули люди, вооруженные до зубов короткими кривыми саблями, кинжалами и арбалетами.

Наша команда была не готова к схватке, все оружие, какое имелось на судне, было заперто в арсенальной каюте, потому достойно встретить пиратов было некому. Морские разбойники, коих было не так уж и много – человек тридцать – вмиг стали королями положения. Нет, наши матросы отчаянно сопротивлялись, отбиваясь от нападающих чем придется или вовсе вступая с ними в схватку без всякого оружия, но что они могли поделать в такой ситуации? По сути, единственными вооруженными людьми на «Туфле Кирмиса» были капитан, у которого на поясе висел кинжал в дорогих ножнах, больше подчеркивая его высокий статус, чем являясь каким-то серьезным оружием, и я со своим Месяцем. Плюс маги, чье оружие – магический дар – всегда был при них, да к тому же посох элиах-хуриза в его умелых руках много стоил. Но только в сказках и легендах четыре человека могут противостоять вооруженной банде. Впрочем, я знаю людей, которые, вероятно, могли бы справится и с сотней пиратов: сэр Джай эр Нурани, сэр Генрих эр Ариди, Арника… Ох, если брать в расчет знакомых магов, вампиров, волколаков и беролаков, список получался внушительный. Как жаль, что в него не входят те измученные штормом люди, которые окружают меня в данную минуту.

Конечно, я стала стрелять. Понимая, что этим ситуацию не изменю. Капитан, разумеется, постарался организовать сопротивление. Маги, естественно, выпустили какое-то количество огненных шаров. Кто-то из команды – три или четыре человека – смогли прорваться к люку, ведущему к каюте с оружием. Они, надо отдать им должное, попытались вернуться и помочь своим товарищам. Их попросту не выпустили обратно на палубу, отложив расправу с ними напоследок. Остальные наши матросы постарались собраться вокруг капитанского мостика, защищая нас, даря нам лишние минуты жизни. Они умирали: кто с криками страха и отчаяния, кто молча. Не все. Кто-то сдался на милость победителя и был сброшен за борт – пираты не собирались отвлекаться на то, чтобы сторожить пленных; когда схватка закончится, и горячка боя спадет, тех, кто не успеет утонуть, выловят и закуют в цепи. Нас ждала схожая судьба – умереть или попасть в плен. Не слишком хороший выбор для женщины.

– Омар, спасай кахину, – крикнул капитан магу.

Вот у кого-кого, а у каравелл-паши выбора не было. Пиратские капитаны никогда не оставляют в живых тех, кто может вести судно в океане. Просто из чувства самосохранения: если команда вдруг взбунтуется, то ей незачем будет сохранять жизнь своему капитану, найдись кто-то, кто сможет его заменить у астролябии и секстанта. Другое дело – маги. Тех стараются взять живьем. Маги дорого стоят на невольничьих рынках Конфетуги[39]39
  Конфетуга является самым крупным островом Западного архипелага и столицей Островного братства.


[Закрыть] и Тымайки[40]40
  Тымайка – остров Западного архипелага.


[Закрыть].

– Прощайте, мой паша, – крикнул в ответ капитану элиах-хуриз и положил мне руку на плечо.

Тут же палуба и белесая серость едва занимающегося утра померкла, и я оказалась где-то совсем в другом месте, в полной темноте.

– Подождите минуту, сейчас я зажгу свет, – прошептал элиах-хуриз.

Судя по качке и доносящимся откуда-то сверху крикам, мы оказались где-то в трюме «Туфли Кирмиса». Вспыхнул неяркий огонек – маг зажег лампу под потолком, и стало ясно, что мы находимся в его каюте, где я один раз успела побывать, когда как-то вечером у меня от качки разболелась голова, и я обратилась к нему за обезболивающим. Обстановка тут была примерно такая же, как и в моей каюте: узкая низкая кровать, заваленная подушками, низкий жарандийский столик, три сундука, пушистые ковры по полу, круглый иллюминатор, масляная лампа на цепочке под самым потолком.

– Сейчас-сейчас, миледи, сейчас я все устрою, – зачастил маг.

Первым делом элиах-хуриз запер на засов дверь каюты, после чего бросился к своему сундучку и, порывшись в нем как следует, вытащил коробку с мелками. Скатав ковер, он принялся чертить на полу зелено-розовую спираль, двигаясь от центра наружу.

– Что вы собираетесь делать? – спросила я.

– Отправить вас на Лакоталь, кахина, – ответил маг. – У меня здесь есть один замечательный артефакт – «Перо Малина», его кто-то из ицкаронских высших магов сработал в былые времена. Может быть, сам Ауран, отчего нет? Он спасет вас. До Лакоталя далеко, но «Перу» должно хватить сил перенести вас и туда. Во всяком случае, я надеюсь на это.

– То есть вы не уверены? – уточнила я.

Он на секунду оторвался от своего занятия и поднял на меня взгляд очень старого, очень уставшего человека.

– Я не испытывал его лично, «Перо» досталось мне от моего учителя – придворного мага Саида Ол-Кахакаба. Он вручил мне его по приказу самого султана перед нашим отплытием из Порт-Эмира, специально, чтобы спасти вас, если с кораблем что-нибудь случится. Так что, с одной стороны, у меня есть все основания предполагать, что «Перо» доставит вас туда, куда надо.

– А с другой стороны?

– А с другой стороны, сегодня я уже ни в чем не уверен. Все идет наперекосяк. Начать с того, что нас встретили пираты в водах, где их никогда никто не встречал… впрочем, возможно просто никто не выживал, чтобы поведать миру о таких встречах – очень возможно, кахина. «Жарандийским огнем» мы смогли поджечь только один их корабль, и надо же такому было случиться, что устроенный мною шторм не только потушил его, но и вынес прямо на нас!

– Это точно был тот корабль? – спросила я.

Сама я его и рассмотреть-то не успела – во-первых, было еще не достаточно светло для этого, а во-вторых, у меня и времени на это не нашлось.

– Это был он, поверьте мне, миледи. Хотите совет? Возвращайтесь в Ицкарон, кахина. Забудьте о раскопках на Красных Холмах. Говорят, то место проклято. Старые кости не любят, когда их тревожат. Вы еще даже не начали раскопки, а несчастья уже едва не погубили вас!

Мне нечего было ответить старому магу. Я прекрасно знала, что проклятья – не пустой звук. Вполне могло оказаться, что Омар Ол-Фариз прав.

– Ну вот, – сказал он, оглядывая получившуюся спираль. – Осталось настроить артефакт на нужные координаты, и вы окажетесь в безопасности.

Маг вытащил из сундучка бронзовое птичье перо размером в локоть и воткнул его в центр спирали.

– А как же вы? – спросила я.

– Вам не следует об этом беспокоиться, кахина. О себе я смогу позаботиться, будьте уверены. Так, теперь не отвлекайте меня, это в ваших интересах, миледи…

Ох, как не понравился мне его тон, его голос, то, как он поспешно ответил на мой вопрос, то, как он предупредил мои дальнейшие вопросы. Элиах-хуриз зашептал, забормотал что-то себе под нос – перо засветилось, заалело и стало расти, образуя портал. Через минуту в него мог пройти человек моего роста.

– Прекрасно, – сказал маг и, повернувшись ко мне, вдруг спросил: – У вас есть при себе деньги, миледи?

– Эээ… нет… как-то не имею привычки…

Он вытащил из сундучка увесистый кошель и вложил его мне в руку. В этот момент в коридоре раздались приближающиеся шаги многочисленных ног, маг замер и сделал мне знак сохранять молчание.

В дверь заколотили.

– Открывайте! Мы знаем, что вы там! – раздался требовательный голос. Говорил он на жарандийском, но слова произносил так, как произносят жители Янтарных островов – растягивая окончания и смягчая согласные. – Иначе мы сломаем дверь!

Отвечать мы не стали, и в дверь посыпались тяжелые удары, однако она не поддалась, не смотря на довольно хлипкий вид. Возможно, элиах-хуриз ее заколдовал.

– На Лакотале разыщите купца Миримара Ол-Таха, – поспешно зашептал он, подталкивая меня в сторону портала, – расскажите ему все, и он поможет вам вернуться в Ицкарон или продолжить путь в Порт-Эмир – тут уж как вам угодно будет. Однако мне было бы приятно думать, что вы все-таки послушали меня.

– А вы? Как же вы? Что станет с вами? Омар, мне кажется, вы чего-то не договариваете!

Кажется, дверь стали рубить топором, она трещала, но, судя по всему, сдаваться не собиралась.

– Ох, кахина, вам не надо беспокоиться…

– Омар!

– Это не ваше дело, миледи, уж простите мою грубость.

– Я никуда не пойду, пока вы мне не ответите!

– А если я вам отвечу, пойдете? Хорошо. Как только вы войдете в портал, я потоплю этот проклятый корабль и утону вместе с ним. Что вы смотрите на меня так, сударыня? Я старый человек и не желаю становиться пленником у пиратов. Моего последнего ученика десять минут назад зарезал мой друг каравелл-паша, видимо, по его просьбе. А после умер сам. Теперь моя очередь. Прощайте, кахина. Идите, идите!

Мне захотелось что-то сказать этому человеку, который дарил мне жизнь ценою жизни собственной – ничего не мешало ему убить меня и воспользоваться спасительным порталом самому. Но у меня в горле образовался какой-то комок, и все что я смогла – заплакать и погладить его по щеке. Он улыбнулся мне в ответ, подмигнул и с поклоном указал на портал.

Давясь слезами, я сделала к порталу шаг, не удержавшись от того, чтобы оглянуться напоследок. В этот момент дверь каюты будто взорвалась, осыпавшись деревянной трухой на пол, и я увидела искаженные яростью лица пиратов.

– Ну же! – закричал элиах-хуриз во весь голос. – Кахина! Вперед!

Один из пиратов вытянул руку в мою сторону, и с нее сорвалась молния. Меня она не задела – вражеский маг, видимо поторопился и плохо нацелил свое заклинание, – зато попала в портал, которому, впрочем, не нанесла никакого ущерба. Он, разве что, чуть ярче вспыхнул. Второго удара я ждать не стала и прыгнула в алое сияние портала, успев сквозь слезы увидеть, как с пухлых пальцев элиах-хуриза стекает сиреневое пламя и обволакивает нападавших.

Морская вода приняла меня в свои холодные объятия, вмиг заставив позабыть, о том, как плакать, смыв мои горькие слезы прочь. От неожиданности я захлебнулась, и меня потянуло на дно, но я инстинктивно принялась работать руками и ногами и через несколько секунд оказалась на поверхности, жадно хватая ртом воздух.

Было раннее утро. Надо мной висело бескрайнее серое небо. Вокруг меня, куда хватало взгляда, было море. Бескрайнее беспокойное море. И никакого, абсолютно никакого намека на сушу – только туманная дымка на горизонте, такая же серая, как и небо над головой.