Текст книги "Бетховен"

Автор книги: Роберт Тайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

Глава пятая

Первое, что предстояло сделать Ньютонам – это дать имя новому члену их семейства. У мистера и миссис Ньютон, Райс, Тэда и Эмили были совершенно различные мнения по этому вопросу, и спор длился несколько часов. Каждый настаивал на том, что щенка нужно назвать именно так, как желает данный конкретный представитель семьи Ньютонов, и никак иначе. Прениям конца не было видно. Казалось, что щенок так и останется безымянным. Вся семья уже устала от этих препирательств и желала скорейшего их завершения, однако никто не желал сдаться и отказаться от своего мнения в пользу другого.

Первой все это окончательно надоело Эмили. Она уселась на скамейку перед пианино и положила пальцы на клавиши. Щенок уселся рядом с нею.

– Жалко, что мы не можем спросить у него, какое имя нравится ему самому, – насмешливо произнесла девочка. – Тогда он сказал бы нам, как его зовут.

Сенбернар с энтузиазмом залаял, словно давая понять, то он целиком и полностью согласен со словами Эмили. Девочка начала наигрывать на пианино какую-то мелодию. Никто не понял, какую музыку она играла, хотя по идее это должна была быть песенка «У Мэри был ягненок».

– Я знаю, что нам делать, – сказал мистер Ньютон. – Каждый из нас напишет на бумажке то имя, которое ему нравится, мы сложим эти бумажки в шляпу, и вытащим одну из них. Какое имя окажется на бумажке – тем мы и назовем щенка. И никаких споров.

– Кажется, это вполне разумный план, – одобрила миссис Ньютон.

– Это будет честно, – согласился Тэд.

Райс выскочила из комнаты и через минуту вбежала обратно, неся пачку тетрадных листков и пучок карандашей, ручек и фломастеров. Воцарилось молчание – все писали на листках выбранные ими имена, потом плотно сворачивали эти листки и складывали их в бейсбольную кепку Тэда.

Было решено, что листок из шляпы будет доставать миссис Ньютон.

– И помните, – предупредил мистер Ньютон, – никаких споров.

Миссис Ньютон закрыла глаза и сунула руку в кепку. Секунду или две она рылась в бумажках, а потом извлекла одну из них. Когда Элис развернула листок и прочитала то, что на нем было написано, лицо ее омрачилось.

– Что такое? – спросила Райс.

Тэд с трудом сдерживал волнение.

– Да, как мы назовем щенка?

– Имя нельзя изменить, мама. Мы же договорились.

Элис Ньютон протянула листок бумаги мужу.

– Хм, – произнес Джордж, – этого нельзя допустить.

– Эмили, – спросила Элис, – это ты написала имя фломастером?

– Угу, – отозвалась Эмили.

– Видишь ли, детка, названия частей тела не очень подходят в качестве имени для собаки.

– Не подходят? – Эмили снова и снова извлекала из пианино одни и те же три ноты.

– Не подходят. Понимаешь, разве может папа вечером, стоя на крыльце, выкрикивать такое имя, чтобы позвать пса домой? Что подумают соседи?

– Ой… Ну ладно.

Элис извлекла из кепки еще один листок с именем.

– Мы назовем щенка… – Она развернула листок. – Роковая Ошибка? Послушай Джордж, я догадываюсь, что это твое предложение, не так ли?

– Меня просили – я назвал, – ответил мистер Ньютон.

– Ну нет, – возмущенно воскликнула Райс, – мы не будем называть нашего пса Роковая Ошибка!

Джордж помассировал виски, как будто у него разболелась голова.

– Эмили, почему бы тебе не сыграть «Палочки для еды»? Полагаю, это более подходящая музыка для такой обстановки.

Эмили не обратила внимания на слова отца. Она не умела играть «Палочки для еды».

– А может, назвать его Хаммер? – предложила Райс.

– Нет, – ответила Элис.

– Или Последний Воин?

Щенок заскулил. Ни одно из этих имен ему не нравилось. Ну ничуточки!

– Мама, ему не хочется, чтобы его так звали, – заметила Эмили.

– Ой, подумаешь, – фыркнула Райс. – Как будто ты можешь прочитать его мысли!

– Не исключено, что может, – кивнула миссис Ньютон. – Эмили, ты можешь узнать, какое имя ему понравится?

– О, ради Бога! – вздохнул мистер Ньютон. Все это ужасно раздражало его. Возможно, все-таки лучше избавиться от этого пса. Джордж встал. – Это же просто нелепо! Это всего лишь собака. Ему не может нравиться или не нравиться какое-либо имя. Его можно назвать хоть Тупицей, хоть Грязнулей, и он не поймет разницы.

– Нет, поймет! – настаивала Эмили. – Он скажет нам, какое имя ему нравится.

Щенок взглянул на нее и завилял хвостом. Эмили снова наиграла три ноты. Тра-ля-ля…

И тут щенок гавкнул – но гавкнул не просто так, а в тон именно тем трем нотам, которые только что сыграла Эмили. В комнате воцарилось молчание. Все смотрели на маленького сенбернара.

– Что это была за музыка? – вопросил Тэд.

– Начало Пятой Симфонии, – ответил Джордж.

Чтобы убедиться, Эмили снова наиграла те же самые три ноты, и щенок опять залаял в тон им, виляя хвостом.

– Кто написал эту симфонию? – спросил Тэд.

– Бетховен, – прошептал Джордж Ньютон, не в силах поверить в то, чему оказался свидетелем.

– Эмили улыбнулась.

– Вот видите! Он знает, каким должно быть его имя! – Девочка обвила руками шею щенка и поцеловала его в нос. – Я люблю тебя, Бетховен!

Глава шестая

Сказать, что за последующие несколько месяцев в жизни семейства Ньютонов произошли кое-какие перемены – значит ничего не сказать. Первоначально щенок, названный Бетховеном, был совсем крошечным, но уже тогда обладал невероятным аппетитом. Райс, Тэд и Эмили кормили его ежедневно, по три раза на дню. А потом Бетховен начал расти… и расти… и расти!

Однако это была еще самая незначительная перемена. Медленно, но верно идеальный дом Ньютонов становился все менее и менее идеальным. Самой первой пала – в буквальном смысле – аккуратная штакетниковая ограда, окружавшая двор. В один прекрасный день Бетховен попытался перепрыгнуть через нее. Прыжок оказался не совсем удачным, и – бам! – целая секция ограды оказалась повалена.

Бетховен рос сам, и зубы его тоже росли и становились крепче. Зубы нужно было упражнять. Тэд, Райс и Эмили старались подсунуть сенбернару для упражнений специальные кости, купленные в зоомагазине. Но иногда они забывали вовремя дать ему игрушку, а иногда Бетховен решал, что будет полезно попрактиковаться и на других предметах. То одна, то другая пара дорогих кожаных ботинок, принадлежавших мистеру Ньютону, приходила в полную негодность, побывав в мощных челюстях Бетховена.

Одним из первых было нарушено правило «Никаких собак в машине!». Бетховен так пылко обожал свою новообретенную семью, что не мог вынести даже короткой разлуки с нею. Стоило Ньютонам направиться к машине, как их домашний любимец уже оказывался на заднем сидении. Естественно, внутренний интерьер машины приобрел несколько менее опрятный вид. Однако кто сказал, что слегка обслюнявленная и пожеванная обивка автомобильных сидений – это повод для огорчения?

Соседи Ньютонов так же любили Бетховена, как и его хозяева, – до тех пор, пока Бетховен не забирался к ним в сад. Следствием таких соседских визитов неизменно оказывались помятые кусты, перекопанные цветочные клумбы и разбросанные по всему двору листья, которые до этого были аккуратно собраны в кучу. Мистер Ньютон уже устал извиняться перед соседями за проделки своего пса. Время от времени он выходил из себя, метал громы и молнии и провозглашал, что от Бетховена необходимо избавиться!

Однако Райс, Тэд и Эмили постоянно находили оправдания и извинения для своего любимца.

«Ой, папа, но он же сделал это совершенно нечаянно!» – было самым частым из таких оправданий.

«Мы проследим, чтобы он больше так не делал!» – тоже срабатывало довольно неплохо.

«Он не виноват…» Однако это уже не проходило, поскольку мистер Ньютон всегда мог спросить: «А ктоже в таком случае виноват? Вы?»

Когда все словесные аргументы были исчерпаны, дети просто смотрели на Джорджа Ньютона своими большими и печальными синими глазами, а Бетховен смотрел на него своими большими и печальными карими глазами. Все вместе они являли столь душераздирающее зрелище, что мистер Ньютон не выдерживал и позволял псу остаться в доме.

Однако иногда Бетховен совершал такие ужасные проступки, что даже детям казалось, будто им уже не удастся спасти пса от гнева мистера Ньютона. В полугодовалом возрасте Бетховен ухитрился попасть в настоящие неприятности. Было это на День Благодарения – в последний четверг ноября. Все семейство собралось в столовой, вместе с бабушкой и дедушкой Ньютонами. И пока все они ели праздничный ужин, Бетховен на кухне слопал тыквенные пирожки – все до единого.

К счастью, на этот раз за Бетховена заступилась бабушка Ньютон – она любила сенбернара почти так же горячо, как ее внуки. Бабушка Ньютона заявила, что пироги пекла она самолично, а значит, она и будет распоряжаться, кого кормить этими пирогами. Райс, Тэд и Эмили не горевали о том, что лишились сладкого – главное, чтобы их любимый песик не пострадал. А мистер Ньютон не мог спорить со своей матерью, так что Бетховен был спасен.

Однако месяц спустя Бетховен обгрыз новогоднюю елку, и мистер Ньютон придумал новый план. Он решил, что следует отдать Бетховена в специальную школу, где собак учили послушанию. Бетховен был чрезвычайно счастлив оказаться в обществе других псов, однако уроки не пошли ему впрок. Когда инструктор командовал «Сидеть!», Бетховен вставал на задние лапы. Когда инструктор приказывал «Встать!», Бетховен садился. Через некоторое время мистер Ньютон прервал посещение курсов, поскольку в противном случае его ждал бы невероятный позор: Бетховен оказался бы первым в истории псом, исключенным из собачьей школы послушания.

Джордж Ньютон упорно не желал прекращать поиски настоящих хозяев Бетховена. Раз в две недели он отпечатывал пачку объявлений с портретом Бетховена и обходил город, расклеивая эти объявления на столбах, стендах и деревьях. Потом он мчался домой и ждал, когда же позвонят настоящие хозяева пса. Но никто ни разу так и не позвонил. Постепенно объявления выгорали на солнце, их смывал дождь или уносил ветер. В конечном итоге мистеру Ньютону пришлось смириться с мыслью о том, что единственными и подлинными хозяевами Бетховена являются он сам и его семья. Это была судьба.

Однако не вся деятельность Бетховена была разрушительной. Он по-прежнему охотно играл в различные игры, и выглядел очень мило на Рождество в костюме Санта-Клауса, а также на Пасху в наряде Пасхального Кролика. Он даже не протестовал, когда ради дня рождения Эмили его обрядили в клоунский костюм. А на Хэллоуин Эмили решила нарядиться ковбоем. Миссис Ньютон сделала для Бетховена седло, и Эмили каталась на огромном псе, словно на лошади!

К весне Бетховен обнаружил, что ему нравится играть в гольф. Рядом с домом Ньютонов располагался гольф-клуб, и Бетховен любил приходить туда и сидеть где-нибудь под деревом, пока сверху не прилетит мяч и не шлепнется в траву. Тогда Бетховен вскакивал, кидался к мячу, хватал его в зубы и улепетывал прочь, преследуемый по пятам игроками. Бетховен знал, что игрокам в гольф эта игра нравится не меньше, чем ему самому.

Страсть к жеванию и погрызанию различных предметов у Бетховена так и не прошла. По мере того, как он становился старше, он начинал грызть все более и более крупные вещи. Он жевал мебель, коврики у дверей и кусты во дворе. В доме он грыз кухонные стулья, ножки столов и кресел. Пару раз он пытался жевать металлические предметы – велосипеды, складные стулья, а один раз даже полотер. Однако грызть металл оказалось не так интересно, как дерево, и потому Бетховен снова вернулся к жеванию бейсбольных бит, небольших бревнышек, кухонной двери, оконных рам и ножек пианино.

И все это время Бетховен продолжал поглощать пищу. Он ел сухой собачий корм, продававшийся в двадцатикилограммовых пакетах, и собачьи консервы, продававшиеся в больших жестяных банках. Он также поглощал в больших количествах всякие отбросы, объедки со стола, сухарики и кости. Естественно, такой аппетит не оставался без последствий. Сперва Бетховен весил пять килограмм, потом вырос до десяти, потом до пятнадцати – а потом до двадцати пяти. А потом и до пятидесяти! Достигнув полного роста, он весил уже восемьдесят пять килограмм! Он весил больше мистера Ньютона, больше, чем Райс, Тэд и Эмили, вместе взятые. Когда Бетховен вставал на задние лапы, он мог положить передние на плечи мистеру Ньютону – а рост мистера Ньютона достигал ста восьмидесяти пяти сантиметров!

За год из маленького ласкового щенка с голосом звонким, как колокольчик, Бетховен превратился в огромного ласкового пса, лай которого напоминал раскаты грома или пушечную канонаду. Он пускал по два галлона слюней ежедневно. Как у большинства сенбернаров, окрас у Бетховена был белым, со светло-коричневой спиной, черной головой и белой мордой. Нос был черным и мокрым. Огромный пушистый хвост Бетховена мотался из стороны в сторону, когда пес чему-нибудь радовался, и грустно поникал, когда настроение у Бетховена портилось. Это случалось, например, в тех случаях, когда мистер Ньютон выходил из себя и принимался орать, так, что лицо у него наливалось краской, словно помидор.

Несмотря на то, что Бетховен вырос до невероятных размеров, он по-прежнему сохранял щенячью игривость – как и в ту пору, когда был лишь пушистым теплым комочком. Трудно поверить, что это было всего лишь несколько месяцев назад. Тэд, Эмили и Райс уже почти позабыли тот «идеальный» образ жизни, который они вели до появления Бетховена. Да, их дом теперь превратился в район непрерывного стихийного бедствия, однако теперь этот дом нравился детям куда больше. Бетховен был для них лучшим другом, какого только можно пожелать.

Глава седьмая

Это был самый обычный, будничный завтрак в доме Ньютонов. Миссис Ньютон деловито жарила яичницу с беконом, раскладывала по тарелкам овсяную кашу и проверяла, как дети приготовились к школе. Бетховен радостно схватил в зубы почту, просунутую разносчиком в щель парадной двери дома, и положил ее на кухонный стол.

Джордж Ньютон с волнением рассказывал о том, что какие-то люди готовы вложить деньги в его малое предприятие – «Освежители воздуха Ньютона».

– Понимаете, – оживленно говорил он, – мои инвесторы сказали, что они заинтересованы во вложении двадцати пяти тысяч долларов в мое предприятие, но я сказал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Чтобы дела пошли в гору, нам нужен капитал, а не милостыня.

Очень немногое из существующего на свете волновало мистера Ньютона больше, чем производство освежителей воздуха. Однако для его детей эта тема была невыносимо скучной.

Бетховен тоже не особо ею интересовался. Он толкнул мистера Ньютона в бок, пытаясь заставить его говорить о чем-нибудь другом. Но мистер Ньютон не обратил на пса никакого внимания и продолжал толковать о своем.

– … Так вот, они спросили, о какой сумме идет речь, и я ответил, что, пожалуй, сто пятьдесят тысяч звучит для меня вполне приемлемо.

Миссис Ньютон бросила два ломтика бекона на горячую сковороду. Вид у нее был несколько озабоченный. Она не была уверена в том, что ее мужу следует расширять свое предприятие, и уж точно ей не нравилась мысль о том, что какие-то люди, которых она совсем не знала, собираются вложить в это предприятие сто пятьдесят тысяч долларов.

– Ты действительно хочешь этого? Разумно ли это? Когда люди вкладывают в дело такую уйму денег, они начинают считать, что все предприятие принадлежит им.

– Мне кажется, что об этом не стоит беспокоиться, милая. А эти деньги нам нужны. Это бизнес, а не светская вечеринка.

Бетховену до ужаса наскучил весь этот разговор о больших деньгах. Он попытался подсунуть голову под руку Джорджа Ньютона, чтобы тот приласкал его. Быть может, это заставило бы мистера Ньютона прекратить глупую болтовню. Но Джордж не обратил на пса никакого внимания.

Зато обратила Эмили. Она потянула отца за рукав безукоризненно белой рубашки.

– Папа!

– Что?

– Бетховен просит, чтобы ты почесал ему за ухом.

– Но я не хочучесать ему за ухом.

– А он хочет, чтобы ты почесал.

Джордж посмотрел на Бетховена, который уже успел напустить на кухонный пол небольшую лужицу слюны.

– Что ж, Эмили, такова жизнь. Ты не всегда получаешь то, чего хочешь. – Он снова обратился к жене. – Я говорю тебе, Элис, что если мне не удастся заключить эту сделку, то для меня это будет настоящим самоубийством.

– Не говори так, Джордж.

Теперь уже Райс потянула отца за безупречно-чистый рукав рубашки.

– Папа…

–  Что?!

Райс вздрогнула и поморщилась.

– Ничего. Я просто хотела…

Элис бросила на мужа укоризненный взгляд.

– Дети, оставьте отца в покое. У него сегодня очень важный день.

– У него каждый день очень важный, – проворчала Райс.

Бетховен негромко фыркнул, как бы соглашаясь с ней. Мистер Ньютон строго посмотрел на него.

– Теперь уже и мой пес будет высказывать свое мнение!

Бетховен убрел в угол. Он терпеть не мог, когда мистер Ньютон сердился на него – а такое бывало очень часто.

– Понимаешь, – продолжил мистер Ньютон, – я точно знаю: если мне удастся залучить их понюхать мои освежители, то дело в шляпе. Я хочу сказать, что освежители воздуха – это чрезвычайно личный момент. Либо ты любишь их запах, либо ненавидишь его.

– Папа… – вмешался Тэд.

– Да что там еще?

– Можно, я буду ходить на занятия каратэ?

– А зачем тебе заниматься каратэ?

У Тэда были довольно веские причины для изучения боевых искусств, однако он не хотел рассказывать о них родителям.

– Ну… Бренда Фейнбер меньше меня, а у нее уже зеленый пояс.

Однако правда заключалась в том, что к Тэду постоянно привязывались школьные хулиганы, и он решил изучить приемы самозащиты.

– А может быть, мы вместо этого просто купим тебе пояс?

Никто не обратил ни малейшего внимания на Бетховена.

Яичница с беконом, которую жарила миссис Ньютон, была готова. Элис положила кусок яичницы на тарелку и поставила на стол перед Джорджем.

– Выглядит аппетитно, – заметил мистер Ньютон.

Бетховен был совершенно согласен с ним. Он оперся передними лапами на колено мистера Ньютона и слизнул огромный кусок яичницы с беконом прямо со стоящей на столе тарелки. Яичница оказалась настолько вкусной, что Бетховен заляпал слюнями все брюки мистера Ньютона.

Джордж вскочил со стула, словно его внезапно ударило током.

– Ну все! Хватит! Пусть он немедленно убирается вон!

Элис подбежала к мужу, стараясь оттереть его костюм кухонным полотенцем.

– Ах, милый, все в порядке!

Джордж был вне себя.

– Никакого порядка не вижу! Этот пес обслюнявил мне все брюки! Я не могу в таком виде идти на работу и вести переговоры с представителями «Вангард Капитал»! – Он выскочил из кухни и помчался наверх по лестнице. Все семейство, включая Бетховена, последовало за ним.

– Почему бы тебе попросту не надеть другие брюки? – рассудительно спросила Элис.

Мистер Ньютон прилагал невероятные усилия, пытаясь сдержать свой гнев.

– Я и собираюсь надеть другие брюки, Элис. Я не могу просто так переодеть брюки, но все будет в порядке. Не беспокойся об этом.

– А почему ты не можешь просто так переодеть брюки? – спросила миссис Ньютон.

Джордж остановился посреди лестничного пролета и выразительно посмотрел на жену, словно желая сказать: «Ты совершенно ничего не понимаешь в этой жизни!»

– Потому, что если я надену другие брюки, мне придется надеть другой пиджак. Если я надену другой пиджак, мне придется надеть другую рубашку. Если я надену другую рубашку, мне придется надеть другой галстук…

– Джордж, – повторила миссис Ньютон, – а почему бы тебе не сменить только брюки?

Бетховен забился в угол, несколько смущенный тем, что он натворил. Он совсем не хотел причинять столько неприятностей. Он и не представлял себе, что надевание костюма – такой сложный процесс. Бетховен был рад, что ему самом не нужно носить костюм.

Глава восьмая

Мистер Ньютон быстро сменил костюм и сбежал вниз по лестнице. Из-за задержки, связанной с переодеванием, он опаздывал на работу, и это его отнюдь не радовало. Райс, Тэд и Эмили попрощались с ним и отправились в школу, но мистер Ньютон почти не обратил на это внимания. У него были куда более важные дела.

Перед тем, как ехать на работу, он запер Бетховена в большом собачьем вольере, сооруженном в дальнем углу двора. Мистер Ньютон решил, что пса необходимо держать взаперти, поскольку в противном случает тот может натворить немало безобразий.

Бетховен без малейших возражений позволил проволочь себя через всю лужайку и впихнуть в вольер, однако при этом изо всех сил старался показать, как он огорчен тем, что ему придется сидеть под замком весь день. На самом же деле это вовсе не тревожило его, однако он не желал еще больше сердить своего хозяина.

Едва автомобиль мистера Ньютона выехал со двора, Бетховен огляделся по сторонам, словно желая удостовериться, что никто не следит за ним. Потом он подлез под изгородь – он вырыл этот подкоп уже несколько недель назад. Оказавшись за пределами своей темницы, Бетховен сделал глубокий вдох. «Ну, – сказал он сам себе, – теперь я на свободе. И чем же мне заняться сегодня?»

Предприятие «Освежители воздуха Ньютона» было небольшой фабрикой, расположенной в индустриальном районе на окраине Виста-Вэлли. С виду это было самое обычное здание – если не считать того, что на его боковой стене был нарисован огромный розовый нос. Неоновая вывеска, размещенная над этим носом, гласила: «ОСВЕЖИТЕЛИ ВОЗДУХА НЬЮТОНА – СВЕЖЕСТЬ В КАЖДОМ АК-ЦЕНТЕ». Этот неуклюжий лозунг мистер Ньютон придумал самолично.

Джордж шел по фабрике в сопровождении двух представителей «Вангард Капитал». Представители явно нервничали. Оба они – мужчина по имени Брэд и женщина по имени Брай – не особо нравились мистеру Ньютону. Это были в высшей степени деловые люди, с широкими возможностями, быстрые в решениях и твердо знающие, чего они хотят. Данные четыре качества напрочь отсутствовали у самого Джорджа Ньютона. Однако ему было просто необходимо угодить этим людям.

– Понимаете, – с пылом повествовал Джордж, – хотя большинство людей не осознает этого, однако освежители воздуха занимают двенадцатое место среди гигиенических товаров, спрос на которые растет особенно быстро.

Брай зевнула едва ли не ему в лицо, промолвив:

– Потрясающе.

– Во все мои освежители заложен двухступенчатый процесс действия, который гарантирует стойкий запах. – Мистер Ньютон взял упаковку освежителя из большого контейнера, полного таких упаковок. Освежитель выглядел как кусок картона, сделанный в форме кожаной куртки. – Взгляните вот на это. Мы полагаем, что если нам удастся получить достаточные капиталовложения, то мы сможем вывести наше предприятие в число ведущих. Понимаете? Не просто сделать его процветающим, а войти первую пятерку в своей отрасли!

– Почему вы так думаете? – спросил Брэд.

– Мы создали уникальный продукт. – Джордж протянул им картонную «курточку». – Этот сорт – один из моих любимых. Он называется «Новая кожа».

Брэд и Брай старательно сделали вид, что образец, продемонстрированный Джорджем, им очень понравился.

– Это так мило! – воскликнула Брай.

– Я мог бы использовать это в своем «Бимере»! – заявил Брэд.

– А я могла бы взять это для своего «Бимера»! – подхватила Брай.

– Для «Бимера»? – переспросил Джордж.

– БМВ, – пояснил Брэд.

– Ах, да. Ну что ж, мы полагаем, что многие захотели бы воспользоваться этим освежителем для своих «Бимеров».

– Но мне не хотелось бы, чтобы такая штука свисала с зеркала заднего вида, – поморщилась Брай. – Она несколько… э-э… громоздкая.

– О, не беспокойтесь об этом, – поспешил заверить ее Джордж. – На задней стороне имеется липучка. Вы можете прилепить освежитель в любом, сколь угодно скрытом уголке вашей машины. Многие прикрепляют его под панелью управления.

Брэд поощрительно кивнул.

– Это очень умный ход. Браво, Ньютон. Очень славно.

– Спасибо.

– Можно взглянуть поближе, – спросила Брай.

– Конечно.

Она взяла упаковку освежителя и понюхала его. Потом помахала картонкой в воздухе и опять повела носом.

– Чем это пахнет?

– Ну, в сущности, это смесь эссенции различных трав с оттенком лавровишни, – гордо сказал Джордж.

– Нет-нет. Это не лавровишня.

– И я тоже чувствую странный запах, – кивнул Брэд.

Джордж был сбит с толку.

– Ну, быть может, случайно примешался аромат старых…

– Нет. Это… это у вас на ботинке.

Очень медленно Джордж опустил взгляд вниз, на собственный ботинок.

– Бетховен, – прошипел он.

– Что?

– Ничего, – отозвался Джордж. – Совершенно ничего. Почему бы нам не выйти наружу, на свежий воздух?

– Да, думаю, мы уже все тут осмотрели, – согласился Брэд.

– Отлично, – сказал Джордж. – Я провожу вас до вашего… э-э… «Бимера».

Все трое вышли наружу, в яркое сияние полуденного солнца. По пути Джордж пытался отскрести свой ботинок – но так, чтобы этого не заметили Брай и Брэд.

– Нет ни малейших сомнений, Джордж, – говорил Брэд. – Вы создали здесь нечто весьма впечатляющее.

Джордж, польщенный комплиментом, на некоторое время даже забыл о неприятном веществе, испачкавшем подошву его ботинка.

– Благодарю вас! Значит, вы по-прежнему заинтересованы в этом?

Брэд и Брай кивнули.

– Совершенно верно, – заверил Брэд. – Знаете, Джордж, нам довелось обонять множество разных освежителей, однако я могу сказать за себя и за Брай, что ваши, несомненно, лучше всех.

Брай и Брэд уселись в свой блестящий «БМВ».

– Нам еще нужно обсудить кое-какие цифры, – сказала Брай, высовываясь в открытое окно. – Потом мы снова встретимся с вами. Быть может, мы сможем собраться уже на этой неделе о обсудить вопрос вместе.

– Это будет чудесно, – сказал Джордж. – Просто чудесно.

– Мы будем ждать, – с широкой улыбкой сообщил Брэд. – Чао.

– Чао! – подхватила Брай.

– Чао! – произнес и Джордж.

Машина выехала со стоянки, и Джордж принялся яростно отскребать подметку об асфальт.

Брай еще раз повторила: «Чао!» – а потом повернулась к партнеру.

– Что ж, я думаю, мы заполучили его с потрохами, – усмехнувшись, сказала она.

– Верно, – согласился Брэд. – Пройдет совсем немного времени, и «Освежители воздуха Ньютона» будет принадлежать нам.

Брай засмеялась:

– И тогда мы скажем Джорджу «чао» – уже навсегда!

* * *

Райс сидела в школьном спортзале, наблюдая за тренировкой баскетбольной команды. Звездой команды был, несомненно, Марк Бартел – высокий симпатичный подросток с обаятельной улыбкой. Его сильные, мощные подачи мяча были просто неотразимы – во всех смыслах. Райс он очень нравился – но точно так же он нравился почти всем девочкам из ее класса. Однако Марк едва замечал существование Райс, и это сводило ее с ума. Едва тренировка закончилась, Райс вскочила на ноги, и словно бы ненароком прошла мимо Марка, выходящего с баскетбольной площадки.

– Привет, Марк, – небрежно бросила она.

Марк даже не услышал ее приветствия.

Райс горестно вздохнула и принялась собирать учебники. Это было так нечестно! Марк даже не замечал, что она живет на свете. А ведь она знала о нем все, что только можно было знать, – за исключением того, как завести с ним разговор.

Повесив голову, Райс побрела обедать. Не то чтобы Марк знать не знал, кто она такая. Все обстояло гораздо хуже – судя по всему, он обращал внимание в основном на Донну Дитсворт, самую красивую девочку в классе. Впрочем, Донна пользовалась успехом почти у всех мальчишек.

Выйдя на школьный двор, Райс развернула свой сэндвич и уселась под деревом. Отсюда ей открывался отличный вид на группу ребят, обедавших вместе. Центром этой группы были, конечно же, Донна и Марк. Для Райс было настоящим мучением видеть все это – однако еще большим мучением стал бы отказ от подобного зрелища.

Единственным обстоятельством, которое хоть как-то скрасило девочке обеденный час, было присутствие Бетховена. Он трусцой вбежал на школьный двор, подошел к Райс и лизнул ее руку. Райс отдала ему половину своего сэндвича и Бетховен с благодарностью проглотил угощение, а потом уселся у ног девочки.

– Видишь вон тех ребят, Бетховен?

Бетховен негромко гавкнул.

– Это самые клевые ребята в нашей школе. А вон ту красивую белокурую девчонку видишь? Это Донна Дитсворт – она всем нравится. Все мальчишки в нее просто влюблены. И ты знаешь, почему? Потому что она просто идеальная.

Бетховен заглянул в лицо Райс. Она выглядела такой печальной, у нее был такой грустный голос, что и псу поневоле тоже стало грустно. В этот момент вся компания клевых ребят дружно рассмеялась над какой-то шуткой Донны, и Райс почувствовала, что краснеет – от зависти, конечно же.

– У Донны всегда такие остроумные шуточки. И волосы у нее просто роскошные. Разве это не идеал? И зубы у нее тоже как в рекламе, и веснушек совсем нет. – Райс окинула взглядом свои руки, тут и там испещренные светлыми веснушками. – Но это еще не самое худшее. Можно было бы подумать, что из-за всего этого она задерет нос – но она такая милая со всеми. Ты представляешь, она так хорошо относится к своему маленькому брату!

Даже Бетховен, который тоже был очень мил и добр со всеми, счел это сведения просто потрясающими.

Райс посмотрела на Бетховена, а потом указала на Донну Дитсворт.

– Напугай ее, Бетховен! Взять ее!

Бетховен даже не пошевелился. Он лишь печально смотрел на Райс, как бы желая сказать: «Ведь ты же не хочешь, чтобы я на самом деле…»

Райс опустила руку, внезапно устыдившись своего порыва.

– Думаю, ты прав. – Она глубоко вздохнула. Донна покинула кружок клевых ребят – она доела свой обед и теперь направлялась обратно ко входу в школьное здание. – Как заставить кого-нибудь обратить на себя внимание, если при этом ты хочешь казаться к нему совершенно безразличной?

А вот на этот вопрос Бетховен мог ответить. Он схватил в зубы палку, валявшуюся на земле, и направился прямиком к Марку Бартелу.

– Ух ты! – сказал Марк. – Посмотрите, какой умный пес!

Бетховен напустил на себя самый умный вид, на какой только был способен.

– Ты хочешь, чтобы я бросил эту палку, а ты побегал за ней? А, песик? – Марк потянулся, чтобы взять палку у Бетховена, однако тот не отпустил ее. Вместо этого, стоило Марку ухватиться за палку, Бетховен сорвался с места и повел мальчика туда, где сидела Райс.

Увидев, что происходит, Райс почувствовала, как у нее встает в горле комок. Сперва она так занервничала, что хотела было вскочить и удрать прочь, подальше от этого места. Но она сумела удержаться от подобного поступка – раз уж Бетховен завел дело так далеко, то струсить сейчас было бы совсем глупо.

Бетховен подвел Марка к Райс. Теперь ей предстояло действовать самой.

– Ух ты, – снова сказал Марк, – какой классный пес! Твой?

– Ага, – ответила Райс, погладив Бетховена по голове. – Он лучше всех!

– Он такой умный! – воскликнул Марк. – Как его зовут?

– Бетховен, – сказала Райс. Она хотела бы, чтобы этот счастливый миг никогда не кончался. И этим счастьем она была обязана Бетховену!

– Привет, Бетховен! – произнес Марк.

Бетховен радостно гавкнул.