Текст книги "Мари Антильская. Книга первая"
Автор книги: Робер Гайяр (Гайар)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 41 страниц)
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Жак Дюпарке готовит Мари встречу, какой она никак нс могла ожидать
«Вера» еще казалась крошечным пятнышком на горизонте, когда Лефор явился оповестить Дюпарке, что к острову приближается парусное судно.
С тех пор как Жак появился на Мартинике, находилось немало англичан, которые отваживались приближаться к Сен-Пьеру и даже делать по форту изрядное число пушечных залпов. Однако отпор обычно оказывался столь быстрым и грозным, что вот уже несколько месяцев, как эти атаки больше не возобновлялись.
Тем не менее губернатор приказал на всякий случай звонить во все колокола; правда, не успели канониры занять свои места у пушек, а стрелки – у бойниц крепости, как Лефор, бывалый моряк, как следует вглядевшись в очертания приближавшегося судна, распознал в нем один из фрегатов, вышедших из верфей Лорьяна.
Но поскольку было известно, что враг неплохо умел маскироваться, и нередко случалось, что английские корсары или флибустьеры плавали на кораблях, захваченных у противника, то тревогу не отменили.
А Жак приказал Лефору собрать у него в кабинете людей, с которыми обычно держал совет.
Вскоре там уже были капитан Сент-Обен, близкий родственник губернатора, вызванный из Франции и проявивший столь незаурядные способности в управлении делами, что был назначен интендантом форта; отец Шарль Анто, священник небольшой церквушки при крепости, и первый помощник Жака, Лапьерьер.
Восседая в высоком кресле, губернатор окинул быстрым взглядом тех, кого он созвал и кто сидел теперь вокруг него на простых деревянных стульях – все, кроме Ива Могилы, который не мог усидеть на месте и ходил взад-вперед подле двери, позвякивая бьющей по голенищам его сапог шпагой.
– Господа, – с серьезным видом обратился губернатор к ним, – как я уже говорил вам, не так давно Островная компания назначила генерального откупщика, который будет управлять ее делами на нашем острове. При этом я предупреждал вас, что это не может не сузить моих собственных полномочий – ведь ясно, что генеральный откупщик будет пользоваться всей полнотой власти, чтобы поступать с колонистами так, как ему придет в голову.
Отец Анто продолжал сидеть не шелохнувшись, Лапьерьер же и Сент-Обен согласно кивнули головами.
Тем временем губернатор продолжал свою речь:
– Вам также известно, что я прилагал все усилия, чтобы облегчить бремя поборов, под которым они буквально изнемогали. При таких высоких налогах колонисты, вместо того чтобы обогащаться за счет процветающих плантаций, вконец разорялись, а это, как вы понимаете, не лучший способ привлечь на остров новых французов. Нам удалось поправить это печальное положение вещей. Увы, я не могу предсказать, что случится завтра, с новым генеральным откупщиком, но у меня есть все основания подозревать, что колонии грозит большая опасность.
Дюпарке слегка отодвинул в сторону свою шпагу и принялся искать что-то среди груды лежащих на столе бумаг.
– Вот у меня тут есть письмо от одного из директоров компании, где он уведомляет меня о скором прибытии господина Жака Лешено де Сент-Андре. Это как раз и есть тот самый новый генеральный откупщик. Он должен приплыть сюда на фрегате под названием «Вера»…
Он снова беглым взглядом окинул своих слушателей и продолжил:
– И у меня есть также серьезные основания подозревать, что корабль, приближающийся сейчас к Сен-Пьеру, и есть та самая «Вера».
Ив без всяких церемоний подошел к столу губернатора и воскликнул:
– Это фрегат из Лорьяна! Построен во Франции, сударь. Так что это точно «Вера»!
Не выказав ни малейшего раздражения этой бесцеремонностью, Дюпарке продолжил прерванную речь:
– А я видел этого господина де Сент-Андре! Приходилось пару раз встречать в Париже незадолго до того, как отправиться сюда. Человек он уже немолодой. Ничего не могу сказать о его достоинствах. Но на вид он был весьма высокомерен и суров. Такое впечатление, будто имеешь дело с человеком прямодушным и неподкупным, однако я слышал, что и у него тоже есть свои слабости, ибо подозревают, будто он был замешан в незаконной торговле с испанскими корсарами из Кадикса. Не могу поручиться, справедливы эти обвинения или нет, да, в сущности, они нас и не касаются. Господин де Сент-Андре может делать все, что пожелает. В нашем же распоряжении останется лишь одно-единственное средство – посылать рапорты в компанию. Но считаю своим долгом заранее предупредить вас, что эти наши рапорты рискуют остаться без всяких последствий, ибо господин де Сент-Андре пользуется изрядным влиянием на самого маркиза Белиля… Вот так, господа… это все, что я счел своим долгом довести до вашего сведения прежде, чем человек, облеченный столь высокими полномочиями, переступит порог форта…
Дюпарке вышел из-за стола. Первым последовал его примеру отец Анто – он тут же, ни минуты не мешкая, направился к двери своими мелкими, торопливыми шажками, из-за которых Ив Могила сравнивал его с крадущейся мышью. Ему нечего было добавить к словам губернатора, а благочестивые обязанности призывали его совсем в другие места.
Лапьерьер, прежде чем удалиться, справился:
– Желаете ли вы сделать какие-нибудь распоряжения ввиду прибытия господина де Сент-Андре?
– Велите приготовить ему апартаменты из двух комнат рядом с теми, что занимаю я. Две спальни, ибо, если мне не изменяет память, господин де Сент-Андре женат.
– А если он пожелает поработать над бумагами?
– Ничего, поработает у себя в спальне. В крепости не так много места, чтобы просторно размещать там всякое должностное лицо, какое компании будет угодно засылать сюда, похоже, с целью шпионить за мной! Ив поможет заняться их устройством.
Лапьерьер отвесил поклон и, последовав примеру отца Анто, удалился в сопровождении Лефора.
Сент-Обен тоже было собрался откланяться, ибо Дюпарке уже отвернулся, явно намереваясь заняться другими делами, как тут губернатор, будто вдруг резко передумав, окликнул его:
– Кузен! Останьтесь, прошу вас, мне хотелось бы сказать вам еще пару слов.
Сент-Обен подошел к столу.
– Присядьте, – повелительно проговорил Дюпарке, – ибо мне придется поведать вам о деле сугубо личного свойства, весьма деликатном, о котором никогда бы не обмолвился ни словом, не вынуждай меня к тому нынешние обстоятельства.
Капитан с изумлением уставился на губернатора.
– Так вот, кузен, – с бесстрастным, не дрогнувшим ни единой черточкой лицом продолжил Дюпарке, – должно быть, вам неизвестно, что во Франции я был влюблен в одну даму.
Он искоса, не подавая виду, бросил испытующий взгляд на капитана, будто желая понять, какое впечатление произвели на того слова, но поскольку Сент-Обен никак не выдал своего отношения, с оттенком затаенной обиды продолжил:
– Ах, кузен! Я и вправду имел слабость влюбиться в существо, наделенное для того всеми прелестями, какие только можно себе вообразить… Я едва не повел себя с нею как последний неискушенный юнец! Вам ведь известна прискорбная история моей дуэли с Тюрло, не так ли? Так вот, мой дорогой Сент-Обен, не случись этой злосчастной дуэли, я похитил бы эту девицу! Да-да, вы не ослышались, я похитил бы ее у жениха, чье предложение руки и сердца она тогда уже успела принять и кто был не кем иным, как господином де Сент-Андре! По счастливой случайности, желая загладить свою вину, я смог прежде, чем оказаться узником Бастилии, повидаться с отцом этой лгуньи, и бедняга поведал мне достаточно для того, чтобы я вмиг растерял все свои иллюзии насчет этой невинной крошки, этой скромной девственницы… И понял, что образ, нарисованный мною в воображении, как небо от земли отличается от того, что на самом деле представляла собою эта красотка Мари! Вы только представьте себе, кузен! – не в силах сдержать гнева вскричал он. – Вообразите себе, что в тот час, когда она дала свое согласие бежать со мною, стать моей женой, она уже не один месяц жила с господином де Сент-Андре, под его крышей, прямо в его собственном особняке!..
Дюпарке снова сел в кресло и изо всех сил ударил кулаком по столу.
– И вот этого-то старого развратника с его дешевой шлюхой посылает нам теперь Фуке! Генеральный откупщик семидесяти двух лет от роду, который одной ногой уже давно стоит в могиле, и потаскуха, которые взбаламутят нам всю колонию! Сами знаете, здесь все рано или поздно выплывает наружу! Ручаюсь, и полгода не пройдет, как всем колонистам острова и самому генерал-губернатору уже будет известна сомнительная история их помолвки и бракосочетания! И нам не остается ничего другого, кроме как смириться с этим!
– Вполне понимаю, – заговорил наконец Сент-Обен, – что появление на острове этой персоны ставит вас в весьма щекотливое положение. Что вы намереваетесь предпринять?
– Послушайте, Сент-Обен, – решительно заявил он, – я не желаю больше видеть эту женщину. Ни за что на свете! Видит Бог, я уже не боюсь ее чар! Я стал старше и многое понял. Тяжелые испытания, удары судьбы и ответственность за судьбы других заставили меня повзрослеть прежде возраста, и я уже не тот простофиля, что, словно мотылек на свет, полетит куда угодно, привлеченный блеском глаз какой-то красотки! Но я не желаю ее больше видеть, ибо я ненавижу ее! У меня такое чувство, что стоит мне ее увидеть, и никакие силы в мире не смогут удержать меня от того, чтобы броситься на нее и задушить собственными руками! Ах, как же ловко удалось ей обвести меня вокруг пальца! Я познакомился с ней впервые в Дьепе, кузен! И поначалу я было принял ее за обычную девицу, каких немало на всех постоялых дворах, в меру легкомысленную и сговорчивую, ведь она прислуживала в таверне, что держал ее отец, Жан Боннар, корабельный плотник нашего дядюшки Белена. А потом она изобразила передо мной такое простодушие, такую ангельскую невинность – и это при всей пылкости чувств, которая позволяла подозревать в ней недюжинный темперамент. Я проникся к ней уважением. И не желал видеть в ней ничего иного, кроме чистой, непорочной девушки… Потом я встретился с нею в Париже. Я не злоупотребил ее доверием и не соблазнил ее тогда в Дьепе, ведь я сам признался, что никогда не смогу дать ей мое имя. Когда я вновь увидел ее в Париже, она уже собиралась стать женой Сент-Андре. Не знаю, что со мной случилось. Словно я вдруг мигом, в одно мгновенье, избавился от всех сословных предрассудков. Я уже не думал больше о чести семейства Диэлей – единственная мысль, что полностью овладела тогда мною, – если Лешено де Сент-Андре мог пойти на мезальянс с такой девушкой из низов, почему бы без колебаний не поступить таким же манером и дворянину из славного рода Дюпарке… И я предложил ей разорвать помолвку с Сент-Андре и бежать со мною… А теперь, Сент-Обен, клянусь вам, что я задушил бы ее, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести!
– Позвольте заметить вам, кузен мой, – с величайшим спокойствием возразил капитан, – что манера, в какой вы говорили мне об этой женщине, заставляет меня думать, что вы еще не настолько разлюбили ее, как хотели бы убедить меня в том. Ведь если бы это и вправду было так, разве говорили бы вы о ней с такой горькой обидой и такой жгучей ненавистью? И не думаю, что, задуши вы ее, как только что изволили выразиться, это посеяло бы покой в вашем сердце! Вы слишком поддаетесь своим чувствам, мой дорогой губернатор!
– Но она посеет на острове смуту и растление нравов!
– Да полно вам, остров и без нее уже развращен сверх всякой меры!
– Ее присутствие усугубит разгул безнравственности. Сейчас только и разговору, что о преступном сожительстве. Колонисты сплошь и рядом спят со своими соблазнительными рабынями. Повсюду, от Форт-Руаяля до форта Сен-Пьер, сотнями рождаются мулаты. И похоже, нет таких наказаний, которые могли бы охладить любовный пыл наших белых колонистов!
– Что поделаешь, видно, и здешний климат тоже играет не последнюю роль!
– Но ведь и жены колонистов тоже не остаются равнодушны к прелестям этих чернокожих гвинейцев. Чтобы убедиться в этом, достаточно сходить на невольничий рынок, когда прибывает новый корабль с живым товаром, и посмотреть, с каким вниманием они разглядывают каждого негра!
– Знаю, знаю! – воскликнул Сент-Обен. – Что говорить, вот тут совсем на днях две белые женщины произвели на свет мулатов, одна в Прешере, другая в Кабре! Похоже, тюрьма – недостаточно сильное наказание, чтобы остановить этих блудниц от греха. Надо сказать, и надзору за этим почти нету. Я попросил отца Фовеля, чтобы он не проявлял к преступникам ни малейшего снисхождения и тут же передавал их в руки правосудия, а как только вина их будет доказана, они должны незамедлительно понести суровое наказание! Уж кто-кто, а этот плут в монашеской рясе знает толк в блуде!
– Но все эти суровые меры покажутся нелепыми, как только остров узнает историю супружеской четы Сент-Андре! Ведь те, кто облечен властью и у всех на виду, должны подавать пример безупречного поведения!
Сент-Обен слегка задумался, потом первым нарушил молчание.
– И как же, кузен, вы намерены поступить? – поинтересовался он.
– Прежде всего избегать встреч с этой дамой, – заявил он. – А потом делать все, что в моих силах, чтобы любым манером навеки внушить ей и ее престарелому супругу отвращение к нашей колонии. Нам необходимо как можно скорее избавиться от этой парочки, и на то есть много резонов самого разного свойства. От этого зависит судьба нашей колонии!
– Но не сможете же вы манкировать долгом гостеприимства и не принять их у себя!
– А кто мне может помешать?.. Если срочные дела неотложной важности заставят меня покинуть форт… Лапьерьер займется тем, чтобы временно разместить их. Пока они будут располагаться в своих апартаментах, я останусь у себя в кабинете. Займусь подготовкой к поездке в Форт-Руаяль, где, должно быть, уже вовсю идут строительные работы, а мое личное присутствие, бесспорно, ускорит дело. Вы же, пока меня нет, найдете возможность, чтобы поселить господина де Сент-Андре где-нибудь в окрестностях. Надо сделать так, чтобы он как можно скорее покинул форт. Я не желаю видеть их здесь, Я губернатор, в моих руках власть, и я намерен воспользоваться ею!
– Думаю, это самое лучшее решение. Я пойду и встречу их, когда они сойдут на берег. Передам ваши извинения. Вы же тем временем сможете без спешки уладить все текущие дела здесь, чтобы тут же отправиться в Форт-Руаяль. Вы можете оставаться там дней семь-восемь, а за это время я что-нибудь придумаю, чтобы поселить господина и госпожу де Сент-Андре где-нибудь в другом месте, подальше от крепости. Можете полностью положиться на меня, кузен.
– Благодарю вас, – растроганно проговорил губернатор. – Я предоставляю вам полную свободу действий. Надо ли говорить, что все это должно остаться между нами. Мне не хотелось бы, чтобы эта дама хоть что-нибудь заподозрила…
ГЛАВА ПЯТАЯ
Апартаменты в крепости
Не успел Лефор доложить ему, что «Вера» бросила якорь, как Дюпарке тотчас же покинул свой кабинет и вскарабкался на земляной вал. Оттуда, вооружившись небольшой подзорной трубою, он мог без труда наблюдать за всем, что происходит на борту фрегата.
Он видел, как высыпавшие на палубу матросы вытаскивают шлюпки и спускают их на воду. Потом заметил молодую даму, которую капитан, сперва почтительно раскланявшись, взял под руку и повел к лееру.
Но он не мог не вздрогнуть, когда увидел, как Мари перешагнула через леер и, подоткнув юбку, ступила на веревочный трап.
С помощью подзорной трубы он видел все куда лучше, чем кто бы то ни было из собравшихся у причала. Он смотрел, как ветер раздувает ее юбки, как взмывает вверх кружевное облако, обнажая ее ноги. И вдруг его охватила дикая злость, необъяснимый приступ гнева, замешанного на ревности и жажде мести. Однако он почувствовал, как сильно забилось его сердце, когда она прыгнула наконец в шлюпку.
Ярость его не знала границ, когда шлюпка достигла берега и он увидал, как лейтенант де Валенкур решительно подхватил Мари на руки и вынес ее на берег.
Теперь расстояние, отделявшее его от Мари, значительно сократилось. Глаза его сразу узнали восхитительную грудь юной дамы, карие, цвета лесных орешков, глаза, обнаженные широкой улыбкой белоснежные зубы. Его пронзила острая боль. Ему показалось, что сердце вот-вот перестанет биться в груди.
Выходит, она все-таки вышла замуж за Сент-Андре! Этот брак состоялся! И теперь Мари потеряна для него навсегда!
И тут, словно в каком-то мгновенном озарении, он понял, как был самонадеян, заявляя, что ни за что на свете не желает снова видеть эту даму! Сможет ли он устоять перед соблазном? Хватит ли у него сил побороть свое желание, чувствуя, что она где-то совсем рядом, ходит по форту, а ему достаточно лишь отворить дверь, чтобы увидеть ее, говорить с нею? И не ее ли красота была причиной его непреклонных решений?
Он с силой сжал кулаки и нечеловеческим усилием воли заставил себя опустить подзорную трубу и вернуться в кабинет.
Как раз в тот самый момент Сент-Обен обратился к Мари.
Пока генеральный откупщик карабкался вместе со своей супругой по неровной каменистой тропе, ведущей к форту, Мари с трудом сдерживала горькие слезы. Она никак не могла объяснить столь странное поведение губернатора. С чего такая неучтивость, если не сказать, просто вызывающая невежливость?
Она вспомнила слова отца Дютертра, что Жак живет, как нелюдимый медведь, почти не говорит и ни с кем не видится. Могло ли случиться, что он и не подозревает о ее приезде? А вдруг до него не дошла весть о ее замужестве? В противном случае, разве не должен он был встретить их на пристани – если не ради супруга, то хотя бы ради нее?
Они вошли в ворота форта. На главном внутреннем дворе крепости трудились солдаты. Одни вбивали в землю какие-то толстые сваи, другие чинили пушечные лафеты, третьи неловко, явно без сноровки, пытались выполнять работу каменщиков.
Сент-Обен, несколько обогнавший остальных, остановился и стал ждать. Едва Мари и господин де Сент-Андре наконец поравнялись с ним, он тотчас же проговорил:
– Сейчас я провожу вас в отведенные вам апартаменты. Если желаете, можете немного отдохнуть с дороги. Потом, если вам угодно, я покажу форт. Но прежде всего я намерен распорядиться, чтобы вам подали обед.
– Разумеется! – ледяным тоном одобрил его намерение генеральный откупщик. – Прошу вас распорядиться принести завтрак прямо в наши апартаменты, и поскорей!
Они вошли под темные своды крепости. Хотя Мари уже задыхалась, она ни за что на свете не призналась бы в своей усталости. Да и сам Сент-Андре тоже с большим трудом поспевал за капитаном, который, позвякивая шпорами по каменному полу, будто нарочно ни на мгновенье не замедлял шага.
Поднявшись по длинной, крутой лестнице, они оказались на просторной площадке, куда выходило несколько дверей. Капитан тут же отворил одну из них.
– Вот ваша комната, сударь, – проговорил он. – В ней поставили письменный стол, чтобы господин генеральный откупщик мог работать. Спальня мадам де Сент-Андре рядом. Позвольте проводить вас, мадам.
Он направился к другой двери и, открыв ее, вернулся.
– Я прикажу, чтобы вам немедленно принесли багаж, – пообещал он. – И приставлю к вам вестового, который будет в полном вашем распоряжении, днем и ночью охраняя двери апартаментов.
– Но здесь всего одна кровать! А как же моя горничная?! – разочарованно воскликнула Мари.
Капитан изобразил на лице глубокое удивление.
– У вас есть горничная, мадам?! – переспросил он. – Но мы не могли этого предвидеть. Здесь у нас, на Мартинике, – скромно потупившись, добавил он, – не держат белой прислуги, только черные рабы, но на острове не принято ни держать их поблизости, ни укладывать к себе в постель. Мы селим их в бараках, которые специально строим для этих целей. Весьма сожалею, но никак не смогу предоставить вам в крепости больше места. Единственное, что я могу для вас сделать, мадам, это распорядиться, чтобы к вам в спальню поставили еще одну кровать…
– Потрудитесь так и сделать, да поживей, – сухо ответила Мари.
Она окинула мрачным взором сперва мужа, потом капитана и с оскорбленным видом вошла в отведенную для нее спальню, тут же повернув изнутри ключ.
Не успел исчезнуть Сент-Обен, как генеральный откупщик не замедлил постучаться в спальню супруги.
– Мари, – обратился он к ней через дверь. – Что за странная идея запираться на ключ? Чего вам здесь бояться?
Нервный голос откуда-то из глубины комнаты ответил:
– Эти люди выводят меня из себя! А вы, похоже, будто ничего не замечаете! Неужели вы не видите, что губернатор ведет себя с вызывающей дерзостью!
– Не стоит кричать так громко, нас могут услышать!
– Вот и прекрасно! А я как раз и желаю, чтобы меня услышали! Вы и глазом не моргнув сносите все эти оскорбительные выходки! А ведь Фуке уверял, будто у вас будет не меньше власти, чем у самого губернатора! Чего же вы, позвольте вас спросить, ждете, почему не скажете ему об этом? Уж не испугались ли вы ненароком этого губернатора? Или будете ждать, пока он не воспользуется вашей нерешительностью и вашей слабостью, чтобы одержать верх и окончательно свести на нет все ваши широкие полномочия?
– Мари!.. Умоляю вас, успокойтесь! Поверьте, всему свое время. Мы ведь едва прибыли. Я не намерен, не успев ступить на берег, сразу устраивать скандалы! Наберитесь же терпения! И вы увидите, как я поставлю на место этого наглеца! Откройте же мне, прошу вас…
Откуда-то из глубины комнаты послышались шаги, затихшие у самой двери. Вскоре щелкнул ключ, и она, отворив дверь, посторонилась, пропуская его к себе.
– Ну что это с вами, право? Полно дуться! – со спокойной улыбкой обратился он к ней. – Что случилось? Должно быть, вы просто устали и потому нервничаете, вот и все!
– Я не терплю, когда надо мной издеваются, выставляют меня на посмешище!
Сент-Андре ногой притворил за собой дверь.
– Ну вот, – снова заговорил он, подходя к жене, – наконец-то мы одни! Больше месяца мне пришлось жить без вас! Если бы вы знали, как это было нелегко!
– А этот капитан, что за высокомерие! Что за надменность под маской светской учтивости! Но даже его вы не соизволили поставить на место!
– Дружочек мой милый, надо действовать тонко, с умом, тем более в таких краях, о которых мы еще так мало знаем! Кстати, Мари, – слегка помолчав, добавил он, – неужели вы нисколько не рады, что мы с вами наконец-то одни, вдали от людской толпы!
– Оставьте меня, – отстранилась она. – Сейчас мне совсем не до нежностей! Я не смогу долго терпеть издевательств в этом форте!
– Но чего же вы от меня хотите, что я могу сделать?
– И вы еще, господин генеральный откупщик, спрашиваете, чего я от вас хочу? Да просто чтобы вы пошли к этому губернатору, который открыто издевается над вами! Потребовать, чтобы перед вами строем прошли все солдаты крепости! Высечь плетьми этого наглого капитана, который воображает из себя невесть что! Что делать?! Что делать?! Собрать во дворе всех, кто живет в этом форте! Чтобы они узнали, кто вы такой! Сказать им, что компания наделила вас всей полнотой власти, всеми полномочиями!
– Ну полно вам, Мари, – с безнадежным видом пытался образумить ее Сент-Андре. – Ведь мы еще только что сошли на берег! Я устал. Вы же сами видели, как я страдал от морской болезни. К тому же мне изо дня в день, с утра до вечера, подавали соленую треску, от одного вида которой у меня все внутри буквально выворачивало наизнанку! И вот теперь, когда я наконец могу спокойно отдохнуть, вы хотите, чтобы я отказался от обеда и кинулся собирать людей форта! Людей, которых я сроду и в глаза-то не видел и с которыми никогда не буду иметь никаких дел! К тому же, милый мой дружочек, – продолжил он, будто вдруг укрепившись в каком-то мнении, – я отлично знаю, как мне надлежит себя здесь вести! У меня на этот счет есть вполне конкретные инструкции от господина Фуке. Со всеми этими людьми я поступлю так, как они того заслуживают, а для начала капитан «Веры» доставит отсюда во Францию рапорт на губернатора острова, этого господина Дюпарке. Вы правы, друг мой, нельзя терпеть такой неслыханной дерзости! Я потребую, чтобы его незамедлительно отозвали и отрешили от должности! И, клянусь честью, я добьюсь своего, чего бы мне это ни стоило!..
При этих словах Мари почувствовала, как весь ее гнев вдруг куда-то напрочь улетучился. Как? Она использовала все уловки, запаслась терпением, пускалась на любые хитрости, только бы попасть на Мартинику с единственной надеждой – снова увидеть Жака! Ей удалось предотвратить отрешение его от должности. Она добилась для него отсрочки! И вот теперь, вне всяких сомнений, рапорт Сент-Андре сразу же лишит его этой отсрочки… Все ее мечты снова превратились бы в прах…
Злость уступила место непреодолимому желанию горько разрыдаться. Она почувствовала, как слезы уже увлажнили ее глаза. И, несмотря на все усилия сдержать их, уже вот-вот покатятся по щекам.
– Ах, Мари! – воскликнул Сент-Андре. – Вижу, вы вконец расстроены! Но я вполне вас понимаю! Путешествие было не из легких. А теперь вы оказались в окружении людей неучтивых и недоброжелательных, но, поверьте, все это пройдет. И увидите, люди, которые заставили вас страдать, понесут самое жестокое наказание… Начнем хотя бы с этого капитана Сен-Обена. Я поговорю о нем с губернатором!
Она громко всхлипнула и с насмешкой заметила:
– Губернатором! Да вы сперва попробуйте отыскать этого губернатора! Да-да, для начала хотя бы найдите его! Поговорите с ним! Приведите его сюда, наконец, и я сама скажу ему все, что о нем думаю… И вот увидите, после этого все сразу переменится к лучшему!..
Господин де Сент-Андре глубоко вздохнул. Ему неприятно было видеть свою юную супругу в таком подавленном состоянии. Никогда еще прежде Мари не казалась ему столь взволнованной. Наряду с плотским вожделением он питал к ней и чувства сродни отцовским, а потому с бесконечной снисходительностью относился ко всем ее капризам. Однако на сей раз возбуждение молодой дамы было так велико, что он чувствовал себя совершенно безоружным, не в силах ни утешить ее, ни удовлетворить ее желаний.
Впрочем, он подозревал – и не без оснований, – что, даже исполни он все, о чем она его просит, это все равно не утешит ее и не принесет покоя. Избалованное дитя, она и сама не знает, чего, в сущности, хочет!
– Хорошо, я поговорю с губернатором. Тем временем вы сможете немного отдохнуть. Ну а если он откажется принять меня, я взломаю дверь и ворвусь к нему силой! Запаситесь терпением, душечка!
Не проронив в ответ ни слова, она направилась к кровати и, бросившись на нее, разразилась безутешными слезами.
