Текст книги "О евреях (СИ)"
Автор книги: Петр Проскуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)
Советское руководство к осени 1941 г. обладало достаточно полной информацией об антиеврейской политике нацистов в Германии и Европе. Однако никаких серьёзных мер, направленных на эвакуацию евреев, властями не принималось. С одной стороны, транспортных средств было не достаточно, с другой – власти опасались, что такие меры могут быть использованы вражеской пропагандой. Но известно также, что большинству еврейского населения из районов, присоединённых к СССР в 1939 г., помешало эвакуироваться и то, что советские власти, относившиеся с большим подозрением к жителям этих территорий и не доверявшие «новым» гражданам, видели в них потенциальных шпионов и вредителей.
Согласно официальной точке зрения, наибольшей опасности в случае немецкой оккупации подвергались партийно-советское чиновничество и семьи комсостава. Евреи в этот перечень не входили. Более того, по свидетельству очевидцев, вдоль западной границы СССР стояли заслоны пограничников, разрешавшие проезд только указанным категориям граждан. Заслоны были сняты только тогда, когда немецкие войска подошли на 10-12 км к границе.
В Белоруссии и на Украине в районах, которые входили в состав СССР до 1939 г., процент эвакуированных евреев был значительно больше, чем в западных районах. Но и здесь большинство евреев не успели уехать. Эвакуация крупных промышленных предприятий, партийных и советских учреждений проходила организованно – в эшелоны пропускали только работников и членов их семей. Часто местные власти откладывали эвакуацию евреев, и она проводилась, когда немцы были на пороге города. Власти считали, что, действуя таким образом, они не вызывают у населения тревоги и неверия в боевые качества Красной Армии.
Еврейское население СССР не вполне ясно представляло себе угрозы нацистской оккупации. После заключения советско-германского пакта о ненападении антифашистская пропаганда в СССР была практически прекращена. Пожилые евреи помнили, что во время немецкой оккупации Восточной Белоруссии и Украины в 1918 г. немцы относились к евреям толерантно. И это увеличило число оставшихся женщин, стариков и детей. Мужчины призывного возраста с первых дней войны были в армии.
6 ноября 1941 г. в своей речи накануне военного парада на Красной площади Сталин упомянул о "еврейских погромах", совершаемых нацистами. Факты о подобных деяниях нацистов приводились в ноте в начале 1942 г. В декабре того же года в "Известиях" было опубликовано Заявление Совинформбюро Наркомата иностранных дел об уничтожении советских евреев. В феврале 1943 г. в сообщении для прессы слово «евреи» было уже вычеркнуто цензурой. То же произошло и в публикациях, посвящённых Бабьему Яру и Освенциму. Политика замалчивания властями Катастрофы не была последовательной. В 1944 г. власти разрешили Илье Эренбургу и Василию Гроссману сбор материалов для задуманной ими «Черной книги», а также издание брошюры В. Гроссмана на идише о лагере смерти Треблинка. Однако слово «евреи» в брошюре по-прежнему отсутствовало. Историки полагают, что автор учёл печальный опыт своей статьи «Украина без евреев», из которой ему удалось опубликовать лишь половину. Публикация окончания статьи была, как полагают историки, прекращена из-за косвенных обвинений в адрес украинского населения, причастного к убийствам евреев. В годы советской власти на русском языке статья не публиковалась.
Роль евреев в Красной Армии, в оборонных отраслях промышленности и их служебный рост в годы войны "встревожили" и, возможно, вызвали зависть у некоторых партийных начальников. Обнаружив, что евреев слишком много среди военачальников, руководителей заводов, НИИ и КБ, а так же среди деятелей культуры, ещё в период обороны Сталинграда начальник управления Агитпропа Г. Александров сообщал высшему партийному руководству страны о том, что в ведущих московских и ленинградских учреждениях культуры – консерваториях и театрах – сосредоточено значительное число «нерусских людей, преимущественно евреев». Поэтому в начале 1943 г. начались увольнения евреев из различных гуманитарных учреждений, редакций газет и журналов, учебных заведений. Кинорежиссёр М.И. Ромм обратился к Сталину с письмом, в котором сообщал об изгнании евреев с Алма-Атинской киностудии. Протестовала и первая в СССР женщина-академик Л. Штерн.
Тот же Г. Александров направил секретарям ЦК ВКП(б) Г. Маленкову, А. Щербакову и А. Андрееву докладную записку "о подборе и выдвижении кадров в искусстве", в которой говорилось, что в руководстве «оказались нерусские люди (преимущественно евреи)», приводились еврейские фамилии, и «в результате во многих учреждениях русского искусства русские люди оказались в нацменьшинстве». В качестве примера приводился Большой театр, в котором «руководящий состав целиком не русский». Аналогичным образом характеризовалось положение дел в Московской филармонии и Московской консерватории. В конце записки предлагалось «разработать мероприятия по подготовке и выдвижению русских кадров» и «провести уже сейчас частичное обновление руководящих кадров в ряде учреждений искусства».
Антиеврейскую политику власти проводили и в киноискусстве. Так, 24 октября 1942 г. начальник Комитета по делам кинематографии И. Большаков сообщил А. Щербакову, что он отклонил предложение С. Эйзенштейна утвердить Ф. Раневскую на роль княгини Ефросиньи Старицкой в фильме "Иван Грозный", создаваемом, кстати, "по заказу" Сталина, так как "семитские черты у Раневской особенно ярко выступают на крупных планах".
5 апреля 1943 г. И. Большаков сообщил Г. Маленкову, что из числа молодых режиссёров, кинооператоров, сценаристов, подготовленных в последнее время во ВГИКе, комитет "отобрал наиболее подготовленных и способных товарищей, главным образом, русских", которым была представлена бронь от призыва в армию.
В 1943 г. планировалось создать в Москве киностудию "Русьфильм", и только после резкого выступления М.И. Ромма на собрании и его очередного письма Сталину этот план был отменён.
В 1942-1943 гг. до повальных увольнений евреев из учреждений культуры и научных учреждений ещё не дошло. Сталин, вдохновитель и куратор всех этих гнусных дел, всё же понимал, что антиеврейская пропаганда в стране, которая борется с нацизмом, будет негативно воспринята союзниками. Поэтому число увольнений по «идеологическим основаниям» было не очень заметным. В случае протеста власти иногда отказывались от своих планов. Например, после того, как композиторы Н. Мясковский, Д. Шостакович и Ю. Шапорин подписали петицию в защиту профессора Московской консерватории Е. Гузикова, решение о его увольнении (по известной причине) было отменено. Если власти были уверены, что никаких протестов не будет, они совершали свои грязные дела. Так, в начале 1943 г. А. Щербаков потребовал от главного редактора газеты «Красная звезда» генерал-майора Д. Ортенберга «очистить редакцию газеты от евреев». В июне 1943 г. главный редактор был отстранён от занимаемой должности.
В 1943 г. началось увольнение евреев из Главного политуправления Красной Армии и политуправлений фронтов. Началась дискриминация евреев при присвоении наград, замалчивалась массовость участия евреев в боевых действиях и проявленный ими героизм. Начальник Главного политического управления РККА, заместитель наркома обороны А. Щербаков издал директиву: «Награждать представителей всех национальностей, но евреев – ограниченно». Ответственный секретарь Совинформбюро Н. Кондаков вычеркнул из статьи И. Эренбурга слова о героизме военнослужащих-евреев, сказав, что «это бахвальство». Было также запрещено издание Еврейским антифашистским комитетом «красной книги», в которой рассказывалось об участии евреев в борьбе против немецких нацистов.
О мерах, направленных на изъятие из памяти народов СССР свидетельств о трагедии советских и европейских евреев, свидетельствуют следующие факты.
В ноте наркома иностранных дел СССР В. Молотова о преступлениях нацистов на советской территории, опубликованной в январе 1942 г., содержался абзац о Бабьем Яре, в котором говорилось о расстреле 52 000 евреев Киева. При подготовке сборника сообщений Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков в феврале 1944 г. первоначальный текст сообщения подвергся существенной редакционной правке: слово «евреи» везде было заменено на выражение «мирные советские граждане». Правка была согласована с В. Молотовым и А. Щербаковым.
Одна из причин замалчивания советскими властями фактов о поголовном уничтожении евреев на территории Советского Союза, по мнению некоторых историков, состоит в том, что руководство, и в первую очередь Сталин, желая нейтрализовать демагогию нацистов об их миссии "освободителей народов России" от гнёта "жидокоммунистов", решило максимально упростить себе задачу путём изъятия из открытой печати и радиопередач всякого упоминания о зверствах, чинимых нацистами в отношении евреев. Значительную роль в процессе замалчивания Катастрофы сыграло также проявление в годы войны ненависти к евреям широких слоёв населения, а также большей части партийного аппарата и лично Сталина.
Что касается "широких слоёв населения", людей обычных, т.е. обывателей, то они помнили ужасы процессов раскулачивания и расказачивания, в которых принимали участие евреи-большевики. Именно ненависть к ним, как это было во все времена, переносилась на всех без исключения евреев.
У Сталина также были причины ненавидеть евреев. В кругу соратников В.И. Ленина евреи занимали заметное место. Сталин же был фигурой "второго ряда", не выделявшейся ни образованностью, ни культурой поведения. После смерти Ленина между ним и его противниками, среди которых также было заметное число евреев, развернулась жестокая борьба, в которой Сталин хотя и победил, но не победил в себе ненависть и недоверие к евреям.
В 1944-1945 гг. государственный антисемитизм усиливался на всех уровнях. Инициатива, как это сложилось и в Европе, и в царской России, исходила из высших эшелонов партийно-хозяйственной номенклатуры. Поэтому в местах большого скопления эвакуированных и беженцев уровень бытового антисемитизма вырос настолько, что власти, например, в Семипалатинской области Казахстана по этой причине вынуждены были возбуждать уголовные дела. Во многих освобождённых городах Украины и Белоруссии местная власть отказывалась помогать евреям в деле возвращения конфискованных у них в период оккупации домов, квартир и имущества. Власть запрещала восстанавливать еврейские колхозы. Даже помощь зарубежных европейских благотворительных организаций, направляемая советским евреям, обычно до них доходила в сильно урезанном виде.
Особенно антисемитизм процветал в Крыму, что, видимо, специально провоцировалось властями как ответ на провокационное предложение нескольких евреев – то ли идиотов, то ли провокаторов – создать там еврейскую автономную республику. Партработник Гордина писала о ситуации в Крыму в это время: «Кругом сплошной антисемитизм и никакой борьбы с ним нет».
В Киеве и Харькове в возвращенные из эвакуации ВУЗы не принимали на работу евреев-профессоров, был "перекрыт" путь евреев в академические учреждения, большинство учреждений еврейской культуры, закрытые во время войны, не восстанавливались. Антиеврейская кампания в СССР набирала обороты.
В июле 1941 г. нарком внутренних дел Л. Берия "предложил" Х. Эрлиху и В. Альтеру – лидерам еврейской социалистической рабочей партии, больше известной в России под названием "Бунд", содержавшимся в тюрьме и приговоренным к смертной казни, замененной десятью годами тюрьмы, – возглавить создаваемую в СССР еврейскую антифашистскую организацию. 12 сентября 1941 г. они были освобождены из заключения, и НКВД организовал им несколько встреч с С. Михоэлсом (режиссёром), П. Маркишем (поэтом) и другими общественными деятелями. В начале октября 1941 г. Х. Эрлих и В. Альтер направили по совету Берии письмо Сталину, в котором изложили свой план создания Еврейского комитета под руководством Х. Эрлиха (председатель), С. Михоэлса (заместитель председателя) и В. Альтера (ответственный секретарь). В проекте отмечалось, что комитет будет включать представителей евреев из стран, находившихся под господством нацизма (Германия, Чехословакия, Польша и др.), а также граждан СССР, США и Великобритании; в качестве почётных членов в комитет должны войти представители советского правительства, послы США, Великобритании и Польши. Комитет должен был заниматься мобилизацией сил мирового еврейства на борьбу с нацизмом, оказанием помощи евреям в оккупированных нацистами странах и беженцам из этих стран, проживающим на территории СССР.
Уверенные в благожелательном отношении советских властей, Х. Эрлих и В. Альтер предлагали широкомасштабные, далеко идущие планы. Так, они предлагали сформировать в США Еврейский легион для отправки на советско-германский фронт, создать антифашистские комитеты в странах антигитлеровской коалиции. Их замыслы, а также слишком тесное общение с послами Англии и Польши (по просьбе последнего они пытались выяснить судьбу польских офицеров, расстрелянных в СССР в 1940 г.) побудили Сталина создать комитет только из послушных ему советских евреев.
4 декабря 1941 г. Х. Эрлих и В. Альтер были вновь арестованы, и 23 декабря Военная коллегия Верховного суда приговорила их к смертной казни. Согласно данным, опубликованным в начале нового тысячелетия, Х. Эрлих покончил жизнь самоубийством в мае 1942 г., а В. Альтер был расстрелян в феврале 1943 г. К сказанному следует добавить: оба деятеля – польские граждане, бежавшие в СССР после оккупации Польши германскими войсками.
15 декабря 1941 г. по предложению А. Щербакова и С. Лозинского на пост председателя ЕАК (Еврейского Антифашистского Комитета) был назначен С. Михоэлс. Через некоторое время был утверждён президиум комитета, в который вошли С. Михоэлс (председатель), Ш. Эпштейн (секретарь), И. Фефер, С. Галкин, П. Маркиш, Л. Штерн, Б. Шимелиович, Д. Бергельсон и Л. Квитко. По замыслу создателей ЕАК должен был вести работу в основном за рубежом, т.е. пропагандировать роль СССР в борьбе с нацистской Германией и её союзниками, способствовать оказанию СССР широкой политической, моральной и материальной поддержки. Жизнь показала, что с поставленными задачами ЕАК успешно справлялся.
Благодаря активной работе членов ЕАК в США было создано 2 230 еврейских комитетов помощи Советскому Союзу, действовавших на общественных началах и вскоре объединившихся в Еврейский совет помощи СССР. Его возглавили Альберт Эйнштейн и Шолом Аш. Подобные комитеты были организованы в Англии, Канаде, Мексике. ЕАК отправил за границу 23 125 статей, 12 рукописей книг, которые были изданы в 13 странах, провёл 944 радиопередачи, предназначенные для зарубежных слушателей.
Благодаря активной деятельности ЕАК на нужды Красной Армии было собрано 45 000 000 долларов США. Поспособствовал ЕАК и активизации работы американской еврейской общественно-благотворительной организации "Джойнт", по инициативе которой в СССР поставлялись различные виды одежды, медикаментов и консервированной еды.
Зная об отношении к евреям в районах, освобождённых от оккупации, некоторые руководители ЕАК стремились расширить сферу деятельности – превратить Комитет в организацию, защищающую их честь, достоинство и права. Так, на 3-м пленуме ЕАК, проходившем 8-10 апреля 1944 г., П. Маркиш и И. Нусинов высказывали резкое недовольство тем, что Комитет занимается лишь антифашистской пропагандой за рубежом. Это выступление поддержал И. Эренбург, подчеркнув, что главная задача Комитета – борьба с фашистской идеологией в нашей стране. Такие высказывания имели под собой серьёзные основания. Дело в том, что некоторые евреи по своей наивности посчитали, что ЕАК может и должен выступить против ущемления их прав. И стали по этим поводам обращаться в Комитет с письмами-ходатайствами. Так, 26 мая 1944 г. С. Михоэлс и Ш. Эпштейн направили Л. Берии копии писем советских евреев о «ненормальных явлениях» в отношениях к ним на местах. По такому же поводу в середине 1944 г. они же обратились к В. Молотову – заместителю главы правительства: «Изо дня в день мы получаем из освобождённых районов тревожные сведения о чрезвычайно тяжёлом моральном и материальном положении оставшихся там в живых евреев». Приведя случаи несправедливого отношения властей к еврейскому населению, авторы обращения наряду с просьбой об искоренении этих «ненормальных явлений» предложили создать при Еврейском антифашистском комитете специальную комиссию помощи евреям, пострадавшим от войны. В. Молотов передал обращение в Наркомат госконтроля и вскоре получил ответ, утверждавший, что обращение признано «необоснованным». Более того, власти посчитали, что «эти евреи» требуют от них слишком многого. Один высокопоставленный чиновник так выразил официальную точку зрения: «Считаю политически вредным тот факт, что руководство Еврейского антифашистского комитета, получая письма с разного рода ходатайствами материально-бытового характера советских граждан-евреев, принимает на себя заботу об удовлетворении просьб и затевает переписку с советскими партийными органами». Это было сказано ещё в те времена, когда власти пропагандировали идею интернационализма, а государственным гимном СССР был «Интернационал».
По-видимому, "еврейский вопрос" достиг наивысшей степени остроты после того, как, стремясь как-то улучшить тяжелое положение еврейского населения, руководство ЕАК предложило создать в Крыму или в Поволжье какую-то форму еврейского государственного образования. О предложении было доложено Сталину. Он отнёсся к нему крайне отрицательно. Мнение вождя сыграло свою роль. Власти не стали препятствовать росту антиеврейских настроений. Об этом свидетельствуют два происшествия в далеко отстоящих один от другого городах.
В письме евреев-фронтовиков, киевлян, направленном осенью 1945 г. на имя И. Сталина, Л. Берия и П. Поспелова (редактора газеты "Правда"), говорилось: "Здесь свирепствует ещё невиданный в нашей советской действительности антисемитизм. Слово "жид" или "бей жидов..." со всей сочностью раздаётся на улицах столицы Украины, в трамваях, в троллейбусах, в магазинах, на базарах и даже в некоторых советских учреждениях. В несколько иной, более завуалированной форме это имеет место в партийном аппарате вплоть до ЦК КП(б)У, отмечавшего, что «Есть евреи-коммунисты, которые приходили в райкомы партии, рвали или бросали свои партийные билеты, так как считали для себя недостойным быть в рядах такой партии, которая проводит расовую политику, аналогичную фашистской партии».
Письмо евреев-фронтовиков сообщает также о произошедшем в Киеве в сентябре 1945 г. «первом в условиях советской власти» еврейском погроме, во время которого за один только день было избито 100 евреев, а 36 из них были доставлены в тяжёлом состоянии в киевские больницы, где пятеро скончались в тот же день. Попутно пострадали несколько русских, похожих внешностью на евреев.
Примерно одновременно с письмом киевлян в ЦК ВКП(б) поступило коллективное послание из г. Рубцовска Алтайского края. В нём подробно сообщалось о нескольких антиеврейских эксцессах, в том числе и о том, что произошёл 8 июля 1945 г. во время футбольного матча на местном стадионе. Авторы послания обращали внимание на то, что в провоцировании эксцессов существенную роль играло бездействие местных властей. В послании содержался весьма важный и не по времени смелый вывод: «Масштабы обыденной юдофобии социальных низов были бы значительно меньшими, если бы по закону сообщающихся сосудов она не подпитывалась государственным антисемитизмом политических верхов».
В первые послевоенные годы советские евреи по указанным причинам направляли обращения и петиции не в партийные и государственные органы, а в ЕАК, наивно полагая, что этот получивший международное признание орган может взять на себя заботу по увековечению памяти евреев-жертв нацизма, изданию книг, журналов и газет на еврейском языке, созданию музеев или постоянно действующей столичной выставки, посвященной участию советских евреев в Великой Отечественно войне, а также возобновлению преподавания еврейского языка и восстановлению синагог, разрушенных до начала и во время немецкой оккупации.
Подобные обращения, как оказалось, лишь стимулировали рост антиеврейских настроений в высших эшелонах власти, трансформировавшихся в реальные действия местных властей.
Как и следовало ожидать, довольно скоро ЕАК стал подвергаться критике и обвинениям в «политически вредной» деятельности едва ли не с момента его создания. Первое из главных обвинений ЕАК формулировалось так: «Статьи, посылаемые Еврейским комитетом, посвящены главным образом деятельности евреев, их участию в Отечественной войне. Жизнь Советского Союза показана как бы сквозь призму участия в ней евреев. Это облегчает проникновение статей в „зарубежную“ еврейскую печать и в какой-то степени оправдано, но комиссия считает, что это не может быть общей установкой в работе».
Нашёлся же, конечно, и "полезный, правильный" еврей – некто С. Брегман, заместитель наркома госконтроля РСФСР, кооптированный в ЕАК в конце 1944 г., обвинивший комитет в отсутствии политической бдительности и попустительстве «в отношении некоторых неустойчивых людей, которые колеблются, шатаются», позволяющих себе «выступать в антипартийном духе» и «делать поклёп на советскую действительность».
Во второй половине 1945 г. статьи, распространяемые ЕАК за рубежом, всё чаще подвергались критике за «мелкоеврейскую тематику» и «отсутствие тем, отражающих текущую жизнь Советского Союза». Подобные критические замечания в адрес ЕАК со временем появлялись всё чаще. В партийных органах к Комитету и его руководителям уже накопилось немало серьёзных претензий. 25 декабря 1945 г. М. Шкирятов и заместитель начальника Управления ЦК Е. Андреев направили на имя Г. Маленкова донесение, в котором подчёркивались намерения руководства ЕАК "превратить эту организацию в какой-то Комиссариат по еврейским делам" и говорилось о политической вредности этих намерений. Авторы донесения высказали «глубокое убеждение: Еврейский антифашистский комитет нельзя оставлять в том состоянии, в котором он находится в настоящее время...» Власти, как всегда, испугались даже таких хилых инициатив отдельных комитетчиков, о которых говорилось выше. Принцип, согласно которому «инициатива наказуема», нарушать не дозволялось никому.
Летом 1946 г. сотрудники Министерства государственной безопасности изъяли всю комитетскую документацию и доставили её в ЦК ВКП(б) для ревизии. Заместитель начальника отдела внешней политики этого органа А. Панюшкин сразу после изъятия документов ЕАК вызвал к себе С. Михоэлса и И. Фефера и сообщил им, что «есть мнение закрыть ЕАК». На что Михоэлс напомнил Панюшкину, «что фашизм ещё не исчез и с ним нужно бороться», поэтому закрытие ЕАК было бы преждевременным. Через некоторое время появилось «мнение», согласно которому Комитет может сгодиться для сохранения полезных контактов с американскими общественными еврейскими организациями, в том числе и с Компартией США, возглавляемой евреем и финансируемой СССР. Так как «новое мнение» принадлежало «лучшему другу еврейского народа», то ЕАК продолжил свою деятельность в составе отдела внешней политики ЦК ВКП(б), возглавляемого ещё «одним лучшим другом» – М. Сусловым.
В конце сентября 1946 г. на стол Суслова легла "Справка о деятельности Антифашистского еврейского комитета", подготовленная комиссией ЦК, проверившей Комитет. В "Справке" приводились не только уже упоминавшиеся "ошибки" ЕАК, но и названы новые. Составители "Справки" очень возмущались телеграммой протеста, направленной ЕАК польскому правительству в связи с антиеврейскими выступлениями в Кракове, а также попытками Комитета выступить в роли посредника между еврейскими организациями и советскими властями. Составители "Справки" утверждали также, что ЕАК, вместо того, чтобы бороться с западной, прежде всего сионистской, пропагандой, "продолжает линию буржуазной сионистской пропаганды" и по существу "борется за реакционную идею единой еврейской нации". Ревизоры обвиняли ЕАК в "непомерно большом внимании", уделяемом им "работе на Палестину". Такой вывод делался на том основании, что в Палестину ЕАК было отправлено в полтора раза больше материалов, чем в Англию, и что руководство Комитета выражало сочувствие эмиграции евреев в Палестину и созданию там национального еврейского государства. Заканчивалось обвинение совсем уже не слабо: ЕАК пособничает реакционным американским политикам, «которые путём массового переселения евреев стремятся насадить в Палестине массовую агентуру американского империализма». Отсюда по умолчанию вытекало, что десятки тысяч евреев, в том числе и советских, среди которых абсолютное большинство прошли гетто и лагеря смерти, и уцелели чудом – агенты американского империализма. Именно такой вывод и нужен был Министерству государственной безопасности, которое уже готовило против руководителей ЕАК «шпионское дело», предварительно направив в ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР материал, озаглавленный «О националистических проявлениях некоторых работников Еврейского антифашистского комитета». М. Суслов 19 декабря 1946 г. представил составленную по полученным материалам записку в секретариат, Политбюро ЦК ВКП(б) и Сталину. В этой записке был сделан вывод: «Деятельность Еврейского антифашистского комитета, как на заграницу, так и внутри СССР, приобретает всё более сионистско-националистический характер и поэтому является политически вредной и нетерпимой».
Казалось, что приговор ЕАК будет немедленно подписан, но Сталин думал иначе. Существует мнение, что идеологическая почва для ликвидации нелюбимого комитета ещё не была подготовлена. Кампания борьбы с «низкопоклонством перед Западом», «упадничеством» и «безродным космополитизмом» ещё только разворачивалась, и народ ещё не полностью проникся ненавистью к такого рода «выродкам». Работа в этом направлении продолжалась.
14 августа 1946 г. было опубликовано постановление ЦК ВКП(б) о журналах "Звезда" и "Ленинград", в котором резкой и совершенно необоснованной критике были подвергнуты А. Ахматова и М. Зощенко. 7 октября 1946 г. заведующий отделом Управления кадров ЦК ВКП(б) М. Щербаков направил в Секретариат ЦК записку "О национальных и религиозно-мистических тенденциях в советской еврейской литературе", в которой тема, заданная в постановлении ЦК, рассматривается с учётом «национальной специфики»: «... В трактовке судьбы еврейского народа сказываются настроения глубокой скорби, безысходности, трагической обречённости, религиозной мистики. Это особенно проявилось в годы Великой Отечественной войны и в послевоенное время в творчестве еврейских писателей...». Скорбеть, по мнению Щербакова, евреям было не о чем, и это вредило советской власти.
Несмотря на старания "друзей" ЕАК, Сталин принял принципиальное решение о политической поддержке Советским Союзом цели сионизма на международной арене, состоящей в создании на землях Палестины еврейского национального государства. Это весьма прагматичное политическое решение вовсе не говорило об изменении сталинского отношения к евреям и, в особенности, к сионистам. Официальная позиция Сталина по палестинской проблеме была неоднозначной. Ненавидел он и британцев, хозяйничающих на этой земле согласно полученному от ООН мандату, вследствие чего их влияние на арабские страны было велико, в то время, как влияние СССР в этом регионе было незаметным. Влияние Великобритании «не нравилось» и американцам. Поэтому, чтобы вызвать у арабов гнев против Великобритании, правительство США стало давить на хозяйку мандата, настаивая на том, чтобы европейские евреи, спасшиеся от нацистов (а таких было, примерно, 20 000 человек), смогли поселиться в Палестине. Великобритания такому решению сопротивлялась. Зная о возникших противоречиях между этими государствами, Сталин, полагая, что их можно обострить, поддержал ходатайство США. Расчёт заключался в том, чтобы подорвать британское влияние на арабские страны, категорически возражающие против появления евреев на Ближнем Востоке, и одновременно усилить в этом регионе советское влияние, опираясь на множество евреев-беженцев, разделявших в той или иной степени социалистические идеи и желающих их воплотить в жизнь на земле обетованной. (Надо сказать, что прибывшим из Европы в Палестину евреям это в значительной степени удалось). Но главное решение Сталина заключалось в том, что Советский Союз сыграл исключительно важную роль в принятии 29 ноября 1947 г. резолюции ООН N 181 о разделении Палестины на два независимых государства. В своей речи по этому случаю А. Громыко, представлявший в ООН СССР, произнёс буквально следующее: «В результате войны, навязанной гитлеровской Германией, евреи как народ потерпели больше, чем какой-либо другой народ».
СССР стал первой страной, признавшей государство Израиль де-юре. Это событие вызвало у евреев Советского Союза мощный подъём национального самосознания. Израиль был воспринят ими как средство избавления евреев от страданий и одновременно – учитывая особое значение, которое придавалось в советской системе ценностей понятию "национальное государство", – как опровержение нацистских домыслов о неполноценности еврейского народа. Опять-таки следует сказать, что евреи уже давно занимают достойное место в семье народов мира. Сказанное относится и к государству Израиль. Нормальным людям это давным-давно известно.
Решение Сталина, о котором говорилось выше, сохранило на время жизнь ЕАК и снизило уровень антиеврейских выпадов. Более того, в феврале-мае 1947 г. деятельность Комитета несколько раз удостоилась похвалы партийных чиновников. В записке, направленной на имя А. Жданова, Г. Александров подчёркивает, что «написанные в годы Великой Отечественной войны и в послевоенный период произведения советских еврейских писателей в подавляющем большинстве своём проникнуты идеями советского патриотизма и носят патриотический характер». Это высказывание означало отрицание обвинений, содержавшихся в упомянутом выше «творении» Щербакова.
Время показало, насколько искренней была записка Александрова: власти в 1946 г. "укрепили" аппарат ЕАК "рядом квалифицированных редакторов-коммунистов". "Забота" властей преследовала далеко идущие цели.
Летом 1947 г. отдел внешней политики и Агитпроп ЦК совместными усилиями пытались "приспособить" ЕАК к использованию связей "с зарубежными еврейскими учёными, общественно-политическими и культурными деятелями для получения от них полезной для советского государства научно-технической и политической информации". Тогда же Комитет пополнился кадрами, имеющими опыт решения такого рода задач. В частности, вскоре должность заместителя секретаря ЕАК занял Г. Хейфец, бывший резидент советской разведки, до этого успешно занимавшийся поиском информации об американском атомном проекте.
