Текст книги "О евреях (СИ)"
Автор книги: Петр Проскуров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)
В 1838 г. евреям-мастеровым, согласившимся записать своих сыновей в кантонисты, разрешили жить в столицах.
В 1843 г. по решению императора при выселении евреев из округов военных поселений в Киевской и Подольской губерниях оставили там лишь те семьи, из которых сыновья до 15 лет были взяты в кантонисты. Согласно данным военного ведомства за 1843-54 гг., "малолетних рекрутов от евреев" в христианство "принято было" 29115 человек. Большинство евреев, крестившихся в России до 1917 г., приняли православие в царствование Николая I.
Рекрутчина разлагающе действовала на еврейские общины. Поскольку набор рекрутов был почти полностью передан в руки старшин кагалов, резко росло недовольство широких слоёв еврейского населения их действиями. Община пыталась укрыть часть детей и юношей от воинской службы, не записывая их в кагальные книги. Однако царское правительство стало материально поощрять евреев-доносчиков, которые, конечно же, сразу появились и стали сообщать властям об «уклонистах». Судьба доносчиков была незавидной: они подвергались всеобщему презрению, а иногда их убивали.
Другим направлением правительственной политики в отношении евреев было сокращение территорий, на которых им разрешалось проживать.
В декабре 1827 г. были опубликованы указы о выселении евреев из сёл Гродненской губернии и из Киева в течение двух лет. По разным причинам исполнение указа было отложено до февраля 1835 г. Император планировал выслать евреев из сельской местности ещё нескольких губерний, но ряд министров и губернаторов высказались против этой меры. Приводимые ими доводы несогласия мало чем отличались от доводов вельмож, приводимых в царствие Александра I. Однако выселение евреев, хотя и в малых размерах, продолжалось. Так, в 1826 г. евреи были изгнаны из Петербурга; в 1829 г. евреи, не служившие в армии, были обязаны покинуть Севастополь и Николаев; в 1830 г. евреев выселили из сёл Киевской губернии; в 1834 г. император запретил евреям получать подряды в столицах; в 1837 г. император запретил евреям селиться в Ялте.
Важной мерой правительства в борьбе с иудаизмом стало резкое ограничение еврейского книгопечатания, которое до 1836 г. стремительно развивалось: в период 1800-1825 гг. в России (включая Царство Польское) было основано 14 еврейских типографий, издававших религиозную литературу. Например, типография М. Шапиро в Славуте выпустила три образцовых издания Талмуда. Виленские и гродненские издатели во главе с М. Ромом также издавали много еврейских религиозных книг. Однако 27 октября 1836 г. вышло постановление Кабинета министров, утверждённое Николаем I, о закрытии («для облегчения надзора») всех еврейских типографий в империи. Разрешалось держать еврейские типографии только в Вильно и Киеве, а несколько позже и в Житомире.
Возобновлялось обсуждение в Государственном совете нового «Положения о евреях», в частности, о даровании прав постоянного жительства за пределами черты оседлости купцам-евреям первой гильдии. 13 членов Государственного совета поддержали это предложение. По данному вопросу адмирал А. Грейг заявил, что если нет места для евреев в России, то их следует изгнать из неё, и такая мера принесёт государству больше пользы, чем оставить «сиё сословие внутри государства в таком положении, которое возбуждало бы в них беспрерывно недовольство и ропот».
"Положение" было утверждено Николаем I. Оно представляло собой свод всего существовавшего ранее антиеврейского законодательства с добавлением ряда новых ограничений.
В ноябре 1836 г. Николай I подписал указ "О порядке переселения евреев в Тобольскую губернию и Омскую область". Для его реализации выделялось 15 тыс. десятин земли для создания еврейских сельскохозяйственных поселений. Евреям, готовым переехать в Сибирь заняться земледелием, правительство обещало предоставить по 15 десятин "удобной земли на каждую душу мужского пола", готовые избы "из казённого леса", инвентарь, рабочий скот, домашнюю утварь, а также денежное пособие и продовольствие на время первоначального устройства. Переселенцы на 25 лет освобождались от рекрутских наборов и других повинностей. Указ нашёл широкий отклик среди евреев черты оседлости, число желающих выехать в Сибирь было столь велико, что местные власти начали готовить для них новые участки земли сверх выделенных ранее. Но 5 января Николай I приказал "поселение евреев в Сибирь приостановить", а тех, кто уже выехал к новому месту жительства, но ещё не добрался до него, направить в еврейские сельскохозяйственные колонии Херсонской губернии. Всего же в Сибирь переселилось 1357 евреев, заняв отведённые им участки.
В 1840 г. Государственный совет приступил к рассмотрению предоставленных губернаторами по указанию Николая I проектов "преобразования евреев". Доказывая, что "Положение" 1835 г. не способствует «исправлению евреев», губернаторы предлагали разделить их на разряды и отправить большинство из них в военно-полевые роты, которые занимались обработкой казённых земель. Государственный совет высказался против этих предложений, но заметил, что основная причина обособленности евреев – религиозный и общественный уклад их жизни, отличный от уклада остального населения. Император поручил министру государственного имущества П. Киселёву рассмотреть все представленные проекты и разработать сводный. В подготовленной министром записке речь шла о недостатках политики репрессий и необходимости использования опыта европейских стран. Киселёв наметил специальную программу преобразований: создать для евреев общеобразовательные школы; уничтожить кагалы, подчинив евреев общему управлению; учредить должность губернского раввина; запретить еврейскую одежду; расширить еврейское земледелие; преобразовать систему коробочного сбора (т.е. налогообложения евреев-коробейников). Предлагалось также разделить евреев по разряду их занятий на «полезных» (купцов, земледельцев, ремесленников) и «не имеющих постоянного производительного занятия», с которых следует брать рекрутов «втрое более противу обыкновенного». Николай I одобрил записку Киселёва и в декабре 1840 г. был образован Комитет определения мер коренного преобразования евреев в России, одним из главных направлений деятельности которого стало радикальное изменение системы еврейского образования.
После казармы «средством исправления» евреев была избрана школа. Ключевую роль в приобщении евреев к христианской культуре играл министр народного просвещения С. Уваров, руководивший системой образования в духе выдвинутого им лозунга – «православие, самодержавие, народность». Уваров сформулировал задачи нового Европейского комитета, первая из которых гласила: "Действовать на нравственное образование нового поколения евреев учреждением училищ в духе, противном нынешнему талмудическому учению".
В феврале 1841 г. разработанное Уваровым "Положение о еврейских училищах" было утверждено Николаем I. Уваров убедил императора, что только насильственными мерами невозможно уничтожить "фанатизм евреев". В своей докладной записке Николаю I Уваров отмечал, что многие правительства, пытавшиеся решить еврейский вопрос путём преследований и принуждений, в конце концов отказывались от этих методов и строили свои отношения с евреями на разумных началах. К «разумным началам» Уваров относил, в первую очередь, борьбу с Талмудом. С точки зрения Уварова основным препятствием к «распространению просвещения» среди евреев становилось «ложное предубеждение, будто Талмуд должно считать необходимым для евреев учением». Он предложил создать сеть школ, в которых Талмуд преподавали бы лишь формально, а основное внимание уделяли бы светским предметам. Такую направленность новых школ предполагалось держать в тайне, чтобы не оттолкнуть от них широкие слои еврейского населения.
Власти планировали привлечь к поддержке проекта немногочисленных тогда сторонников движения Гаскалы – еврейского Просвещения – и отводили им важную роль в его осуществлении. Учитывалось, что по инициативе приверженцев Гаскалы был открыт ряд еврейских школ с преподаванием религиозных и светских предметов в Умани (1822 г., 1825г.), Одессе (1826 г.), Вильно (1830 г.), Риге (1832 г.), Кишинёве (1838 г.). Уваров предлагал открыть во всех городах черты оседлости начальные еврейские училища низшего и высшего разрядов с преподаванием русского языка и "Закона Божьего по Священному Писанию". Предполагалось, что языком преподавания будет русский, но из-за недостатка русскоязычных учителей допускалось первое время преподавать на немецком. Для начальных школ преподавателей набирали из "заслуживающих доверия" меламедов (учителей, работавших в хедерах), пока будут подготовлены учителя из выпускников училищ высшего разряда.
Для осуществления проекта был вызван в Петербург выпускник Мюнхенского университета М. Лилиенталь, который с 1839 г. возглавлял еврейское училище в Риге и превратил его в образцовое.
В феврале 1841 г. М. Лилиенталь приехал в Петербург и согласился принять на себя выполнение поставленной перед ним задачи – осуществить проект коренного переустройства еврейских школ. Осенью 1841 г. М. Лилиенталь совершил поездку в Вильно и Минск для привлечения еврейского населения к новому правительственному проекту. В Вильно он столкнулся со скептическим отношением евреев к школьной реформе. В своих воспоминаниях он писал, что "Старцы сидели, погружённые в раздумья. Наконец, главарь их задал многозначительный вопрос: "Знакомы ли вы, доктор, также с понуждениями нашего правительства? Меры, принимаемые против не принадлежащих к греко-христианскому вероисповеданию, ясно показывают, что правительство желает иметь в государстве только одну церковь, заботится только о своей мощи и величии, а не о нашем благосостоянии в будущем. С сожалением должны мы признаться, что очень мало доверяем предложенным новым мерам Совета министров и глядим на будущее с тревожным предчувствием". Старцы выразили мнение большинства евреев. Планы правительства, содержание которых разъяснил евреям Лилиенталь и сторонники Гаскалы, ещё более холодно были встречены в Минске. Представители еврейской общины говорили ему: "Пока государство не предоставит еврею гражданских прав, образование будет для него только несчастьем. Простой и необразованный еврей не гнушается унизительными занятиями фактора или мелкого торговца; черпая утешение и радость в своей религии, он мирится со свой жалкой долей. Еврея же образованного, просвещённого, но не имеющего возможности занять почётное положение в государстве, чувство неудовольствия повлечёт к отречению от религии". Лилиенталь и представители Гаскалы предложили Уварову проводить реформу ненасильственными методами, что, однако, не встретило поддержки министра.
В июне 1842 г. было опубликовано высочайшее повеление, вводившее надзор со стороны Министерства народного просвещения за всеми еврейскими заведениями и объявлялось о созыве в Петербурге Комиссии для образования евреев в России и «для содействия видам правительства в проведении школьной реформы».
В мае 1843 г. в Петербурге начались заседания Комиссии, в которой принимали участие видные еврейские религиозные деятели, а правительство представлял Лилиенталь. Не имея возможности открыто выступать против предложенных Уваровым реформ, религиозные деятели добились от него уступок в ряде пунктов. Так, возраст поступающих в казённые еврейские училища был повышен с шести до восьми лет (т.е. дети дольше получали традиционное еврейское образование). На еврейские предметы было отведено больше учебных часов, чем планировало министерство просвещения, причём эти предметы должны были преподавать на основе первоисточников, а не по катехизисам, как первоначально предполагалось. Входящим в Комиссию религиозным деятелям удалось добиться отмены планов реформирования традиционных хедеров, а также отклонить над ними контроль министерства просвещения.
13 ноября 1844 г. был издан указ императора «Об образовании еврейского юношества», который сопровождался секретной инструкцией. В указе говорилось о создании казённых еврейских училищ двух типов: первого разряда с двухгодичным курсом начального образования (соответствовало православным приходским училищам) и второго разряда с реальным направлением (соответствовало общим православным уездным училищам). Училища подчинялись министерству народного просвещения; смотрителями (вопреки первоначальным рекомендациям) и преподавателями общеобразовательных предметов назначались исключительно христиане. Только еврейские предметы разрешалось преподавать учителям-евреям, которых должны были готовить два раввинских училища, открытые в 1847 г. в Вильно и в Житомире. Предполагалось, что обучение будет бесплатным, но на содержание училищ должны были идти средства евреев-налогоплательщиков, а также пошлин от ввозимых в Россию еврейских книг и средств, полученных от откупа с двух разрешённых в империи еврейских типографий.
В секретной инструкции говорилось, что "цель образования евреев состоит в сближении их с христианским населением и в искоренении предрассудков, внушаемых учением Талмуда".
Первые казённые еврейские училища открылись в 1847 г. В связи с этим событием во многих еврейских общинах был объявлен пост. Еврейские общины посылали туда сирот, бедные семьи посылали в училища детей только за определённое вознаграждение. В широких слоях еврейского населения считалось, что школьная повинность мало чем отличается от рекрутчины.
В 1855 г. в 79 еврейских училищах первого разряда обучалось, примерно, 2 тысячи детей. В то же время в общих учебных заведениях, как средних, так и высших, появились первые учащиеся-евреи, в основном выходцы из богатых семей (в 1841 г. – 13 студентов-евреев и 101 гимназист).
Для осуществления правительственной программы "слияния" евреев с прочим населением, в 1844 г. кагалы были упразднены, а их функции переданы городским управлениям и ратушам. За исключением Риги и Курляндской губернии, где кагалы просуществовали до 1893 г., еврейское население перешло в ведение общих органов управления (городских дум, ратуш и магистратов), в которых было ограничено число еврейских представителей. Еврейские общества были сохранены с тем, чтобы облегчить властям набор рекрутов и сбор податей.
В апреле 1843 г. был опубликован императорский указ, согласно которому нужно было "всех евреев, живущих в пятидесятивёрстной полосе вдоль границы с Пруссией и Австрией, вывести внутрь губерний" в двухгодичный срок «без всяких отговорок». Этот указ затрагивал большое число евреев и вызвал среди них панику, поскольку города и местечки черты оседлости были, как уже говорилось, перенаселены. Власти согласились отложить изгнание ещё на два года, но и после этого 19 еврейских общин отказались выезжать, пока их не выселят силой.
Указ этот вызвал волну возмущения в Европе; в некоторых английских и французских газетах Россию стали называть «новой Испанией». Но выполнить предписание указа не удалось из-за фактической невозможности проживания дополнительного количества людей в черте оседлости.
В 1844 г. Николай I запретил принимать евреев на гражданскую службу, «доколе они остаются в еврейском законе», что противоречило Положению 1835 г. Правительство также объявило войну ношению еврейской одежды, утверждая, что она отталкивает их («народ презренный») от «всякого сообщения с христианами». Выполнение постановления было отложено до тех пор, пока не будут реализованы остальные меры, предусмотренные реформой быта евреев. Однако в 1844 г. за ношение ермолки взимался особый сбор в размере от трёх до пяти рублей (а иногда и больше). В 1848 г. этот налог был подтверждён
В мае 1850 г. последовал запрет на ношение еврейской одежды: после 1 января 1851 г. только старым евреям разрешалось донашивать её при условии уплаты соответствующего налога.
В апреле 1851 г. еврейским женщинам было запрещено брить голову (это – хасидская традиция).
В 1852 г. появилось новое постановление:
" 1) всякое различие в еврейской одежде с коренным населением должно быть уничтожено";
" 2) ношение пейсиков строго воспрещается";
" 3) употребление талов, твалимов (предметы, используемые религиозными евреями при совершении молитвы) и ермолок дозволить только при богомолении в синагогах и молитвенных домах";
" 4) предписать, чтобы раввины носили одинаковое (платье) с коренными жителями..."
В 1850 г. для "ослабления фанатизма и тех еврейских установлений, которые не сообразны с общими нашими гражданскими законами", было решено ввести в губерниях должность «учёного еврея».
В ноябре 1851 г. в Государственный совет поступили правила разделения на пять разрядов: на купцов, земледельцев, ремесленников, оседлых и неоседлых мещан. Оседлыми считались евреи, имевшие в собственности недвижимость или занимающиеся торгом. Большинство еврейского населения попадало в разряд неоседлых мещан, для которых вводился увеличенный рекрутский набор. Им запрещалось отлучаться из городов, к которым они были приписаны. Правилами предписывалась отправка неоседлых мещан на казённые работы. Попытка выполнения требований правил вызывала множество затруднений на практике, так как местная власть не могла понять – к какому разряду относить тех или иных евреев. Поэтому к началу Крымской войны (1853 г.) действие правил фактически было прекращено.
В то же время иго рекрутчины – основной угрозы, которая грозила неоседлым евреям-мещанам, – становилось всё более жестоким. На еврейских обществах числились значительные недоимки по рекрутским наборам. Чтобы избежать солдатчины многие евреи уезжали из страны, занимались членовредительством, а также откупались взятками. Физическое состояние полунищей массы евреев было настолько плохим, что медицинские комиссии, даже после специального инструктажа, вынуждены были браковать многих кандидатов в рекруты. Император, однако, был уверен, что недоимки объясняются только нежеланием евреев служить в русской армии. И частично он был прав. Николай I расправлялся с неугодными ему людьми посредством сдачи в солдаты, так как по тогдашнему уголовному кодексу это считалось наказанием за различные преступления. По отношению же к евреям эта ненависть императора носила патологический характер. Экономические последствия, к которым привела рекрутская политика императора, иллюстрируются следующими данными Еврейского комитета. К 1827 г., когда только была введена рекрутская повинность, недоимки с еврейского населения составляли, в среднем, до одного рубля с души; к 1854 г. недоимки с каждой души достигли 15 рублей 50 копеек. Этот рост недоимок был, главным образом, вызван прогрессивным обнищанием еврейских общин.
22 октября 1851 г. были опубликованы правила о "Пресечении укрывательства евреев от воинской повинности", требовавшие сурового наказания тех, кто бежал от рекрутчины, штрафовать те общины, в которых они скрывались, а вместо недостающих рекрутов сдавать на службу их родственников или руководителей общин, ответственных за своевременную поставку рекрутов. За каждого недостающего еврейского рекрута приказано было брать трёх других в возрасте не старше 20 лет, а за каждые две тысячи рублей недоимок взыскивать по одному взрослому рекруту, причём, если недоимки, для покрытия которых был взят штрафной рекрут, не погашались в течение года, за них взимался ещё один рекрут.
Во время Крымской войны для пополнения армии проводилось два дополнительных призыва: христианское население должно было поставить по 19 рекрутов с тысячи, еврейское – по 30. При обороне Севастополя по официальным данным погибло 500 евреев, но об этом мало кто знал.
Поражение в Крымской войне потрясло Николая I. 18 февраля 1855 г. он ушёл в мир иной, оставив наследнику измождённую и разорённую страну. Наступил переходной период, фактически продолжавшийся недолго, но показавшийся передовому российскому слою тягостно-длительным, когда могло показаться, что Россия навсегда остаётся в оковах николаевского режима.
13. ЕВРЕИ ПОД ВЛАСТЬЮ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА II
С восхождением на трон императора Александра II правительство России продолжало действовать «по заветам» Николая Павловича. Но это было лишь инерцией тридцатилетнего режима этого самодержца. Севастопольская трагедия в полной мере прояснила, к каким гибельным последствиям привела государственная власть, основанная на крайнем абсолютизме, крепостничестве и полном отрицании общественной самодеятельности. Поэтому падение Севастополя приблизило день, когда необходимость переустройства российского государственного быта стала жизненно необходимой. Уже вскоре правительство приступило к той преобразовательной деятельности, которая на мрачном фоне царствования Николая I получила название «эпохи великих реформ». В России произошли следующие выдающиеся события:
1861 г. – отмена крепостного права;
1863 г. – университеты получили автономию;
1864 г. – введено земское самоуправление, новые судебные уставы, в основе которых была гласность и отделение судебной власти от исполнительной власти;
1865 г. – цензурные послабления.
Все эти мероприятия "освежили" атмосферу государственной и общественной жизни, а также приободрили российскую (и зарубежную) интеллигенцию.
Благоприятные последствия реформ Александра II должны были ощутить и евреи. Но оказалось, что сдавленная в черте оседлости ограничительным законодательством извне и религиозно-общинными путами изнутри, еврейская масса оказалась в ещё более тяжёлых условиях жизни. Воспользоваться же новыми веяниями смогли (помимо богатых евреев) и некоторые другие представители еврейского народа, для которых ограничительное законодательство было смягчено.
Пресса говорила о предоставлении евреям гражданских прав, но далее разговоров дело не продвигалось. Как и в сфере других преобразований, воля Александра II служила тормозом и при смягчении условий еврейской жизни. Под влиянием духа времени и настойчивости отдельных членов правительства он неоднократно утверждал проекты об отмене отдельных ограничительных законов, но, наряду с этим, он иногда требовал сохранения даже маловажных постановлений, подчиняясь, видимо, генетическому чувству недоверия к евреям, унаследованному от ближайших сородичей, смешанному со страхом перед ними и наложившими тяжёлый отпечаток на него николаевскими законами. Такой предрассудок всё ещё был распространён в церковных, бюрократических и общественных кругах наряду с другими давними предрассудками, видимое место среди которых (как уже отмечалось) занимала вера в употребление евреями крови христиан. Эта вера всё ещё служила (во второй половине XIX века!) скрытым компасом, которым император и большинство членов его правительства негласно руководствовались в своём отношении к евреям.
Между тем, так случилось, что как и Николай I, приняв власть, получил в наследие от Александра I "великое дело" (см. выше), так и Александру II достался в наследие от Николая I, возникший в 1853 г. саратовский процесс о ритуальном убийстве христианского ребёнка. Обвинение было предъявлено еврею Юшкевичеру, с 14-летнего возраста проживавшему вне еврейской среды, окружённому в семье крещёными, и его сыну, наречённому при крещении Фёдором Юрловым, человеку опустившемуся, нанявшемуся в рекруты, чтобы иметь возможность вести разгульный образ жизни до времени призыва в армию. Роль обвинителя-соучастника сыграл солдат Богданов, в прошлом странствующий акробат, пропойца и картёжник, при аресте за убийство пожелавший сообщить властям об «открытии еврейского дела». Богданов рассказал, что Юрлов позвал его в дом своего отца, где в его присутствии было совершено «источение крови у ребёнка». Рассказ послужил основанием для обысков и арестов. Свидетелями выступили также юноша Локотков, пьяница, побывавший в тюрьме, и чиновник Крюгер, имевший сомнительную репутацию, который, находясь в кабаке, рассказал, будто его впустили в синагогу, когда совершалось злодеяние. Но, осознавая ложность своего рассказа, он объяснил, что сам тайно придерживается иудейской веры. С показаниями против Юшкевичера выступил и его зять, попавший под следствие за мошенничество и пытавшийся облегчить свою участь. В качестве свидетельниц участвовали в деле и женщины, «интимно знакомые местному гарнизону». Все они давали взаимно противоречащие показания.
Вокруг саратовского дела создалась атмосфера, в которой самый нелепый донос открывал особое следствие.
В районе Саратова было открыто несколько дел о «похищении мальчиков». Местные тюрьмы и полицейские части не могли вместить всех арестованных – жидов, хохлов, немцев-колонистов и др. Вся эта шумная затея приняла столь внушительные масштабы, что в 1854 г. в Саратове была создана специальная судебная комиссия под председательством чиновника министерства внутренних дел А. Гирса с целью исследовать материал, собранный по делу Юшкевичера, особо обратив внимание на роль Богданова и Крюгера. Также А. Гирсу следовало исследовать «в возможной степени тайные догматы религиозного изуверства евреев».
Посвятив разбору дела два года, судебная комиссия не признала подсудимых виновными, она оставила некоторых лишь «в сильнейшем подозрении». А департамент Сената в 1858 г. постановил: привлечённых евреев освободить, но Юшкевичера оставить в «сильнейшем подозрении», доносителей Богданова отправить на каторгу, Крюгера и прочих – в солдаты. Министр юстиции присоединился к решению департамента Сената, но военный министр не согласился с оправданием евреев, и дело перешло в Государственный совет. Известный деятель судебной реформы Д. Замятин всячески доказывал несостоятельность обвинения, полагая, что непонятно для чего надобно было евреям, если они действительно совершили преступление, привлекать христиан? Он также указал на то, что если комиссия, работавшая на месте, не нашла данных для признания евреев виновными, то может ли Государственный совет вынести обвинительный приговор. Но из 24 членов Государственного совета к мнению Замятина присоединились только двое, остальные признали обвинение доказанным. Поэтому трое евреев, в том числе выкрест Юрлов, были приговорены к каторжным работам, некоторые «оставлены в подозрении», христиан присудили к сравнительно лёгким наказаниям, во внимание было принято их раскаяние и помощь следствию в обнаружении главных преступников.
Государственный совет признал приговор обоснованным.
В декабре 1855 г. по постановлению Комитета министров материалы саратовского дела были переданы на рассмотрение специальной комиссии, образованной в Петербурге при департаменте духовных дел иностранных исповеданий под председательством уже упоминавшегося А. Гирса. В её состав вошли от министерства народного просвещения – профессор Петербургского университета Д. Хвольсон (еврей-христианин), от духовной академии профессор М. Левисон (еврей-христианин), священники Павский и Сидонский. В течение нескольких лет профессора изучали обширный материал, и на основании их подробного доклада комиссия заявила, что «не нашла ничего такого, чтобы могло относиться до употребления евреями вообще или кем-либо из них в частности христианской крови в видах осуществления какой-либо религиозной или суеверной цели; равным образом в книгах не открыто и таких мест, внутренний смысл коих был бы прямо или косвенно направлен к оскорблению христианской веры или поруганию над св. таинством оной». Кроме того, комиссия установила, что картинка, будто бы изобличающая евреев в употреблении крови, оказалась иллюстрацией из еврейского пасхального рассказа, в котором говорится о египетском фараоне, купающемся в крови еврейских детей, чтобы излечиться от проказы.
Вопрос о содержании молитвенных книг не вызвал разногласий в комиссии. Совершенно иное суждение было высказано по вопросу об употреблении евреями крови. Хвольсон и Левисон отвергли как существование догмата употребления человеческой крови, так и возможность подобного изуверства. Однако священник Павский дал уклончивый ответ, заявив, что в данное время разрешение вопроса невозможно, а священник Сидонский утверждал, что обвинение в детоубийстве вполне достоверно, т.е. он высказался в духе Николая I по поводу велижского дела: раз среди христиан имеются примеры величайшего изуверства, то во всяком случае нельзя отрицать, чтобы и среди евреев не могло быть отдельных преступных изуверов.
Председатель "судебной комиссии" А. Гирс, размышляя о существе дела, пришёл к выводу о необходимости наделения евреев всеми гражданскими правами. К мнению А. Гирса присоединился, как это не покажется странным, министр внутренних дел П. Валуев, по мнению которого только поднятием материального и нравственного состояния евреев можно предотвратить возможность ритуальных преступлений и установить лучшие отношения между евреями и христианами. Мнение, высказанное П. Валуевым, встретило полную поддержку в Еврейском комитете и, наконец, в 1862 г. получило одобрение Александра II. Таким образом, можно считать, что мысль о смягчении ограничительных законов завоевала право гражданства в правительственных кругах.
Отход от репрессивной политики в отношении евреев начался с рекрутчины. Более решительно и прогрессивно мыслящие чиновники и вельможи сочли необходимым высказать своё мнение о катастрофических последствиях непомерной рекрутчины. И это позволило Еврейскому комитету заявить о необходимости отменить не только усиленные и штрафные наборы, но набор кантонистов. Такая отмена случилась благодаря закону от 26 августа 1856 г. Всё это принесло еврейскому народу громадное физическое и моральное облегчение, чем и было создано у еврейского народа неверное представление об Александре II как о человеке высоких моральных качеств.
Однако отмена рекрутских репрессий, к сожалению, ничего не говорила о возможном расширении общегражданских прав. Поэтому Еврейский комитет стал готовиться к улучшению условий еврейской жизни, подготавливая соответствующие материалы.
14 марта 1856 г. председатель Еврейского комитета представил императору доклад, в котором всю предшествующую работу комитета назвал безрезультатной: целью комитета было – "ослабив религиозные убеждения евреев, вести их к слиянию с общим населением и обратить к полезному труду". Между тем со времени учреждения Комитета постоянно поступали сообщения о том, что "законоположения о евреях в соединении с разными мерами, временно постановленными, содержат в себе многие противоречия и ограничения", затрудняющие достижение "слияния евреев с общим населением". И Киселёв предложил «пересмотреть все существующие постановления о евреях для соглашения их с общими видами слияния сего народа с коренным населением, поскольку нравственное состояние евреев может сие дозволить». Так как предложение было утверждено, то министерские канцелярии развили энергичную деятельность, каждая по своей части, выдвигая разнообразнейшие вопросы еврейского бесправия.
