Текст книги "Другая женщина"

Автор книги: Пенни Винченци

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 31 страниц)

Глава 39

Тео. Половина седьмого вечера

Тео сидел за столом, глядя на реликвии, оставшиеся ему от брака с Сашей: копию обручального кольца с огромным бриллиантом, ключи от дома в Болтонзе, ключи от «даймлера» и «рендж-ровера» – он никогда не разрешал ей садиться за руль своего любимого «бентли», – бизнес-план ее новой компании. Мистер Хеннеси оказался симпатичным молодым человеком, обладающим несомненным умом, но его новая клиентка несколько ввела его в заблуждение, и Тео было искренне его жаль.

С одним делом было покончено. Теперь надо позвонить Манго и назначить с ним встречу, затем немного поработать, а потом попытаться поговорить с Гарриет.

Голос Манго звучал устало. Он сказал, что у него был трудный день, но он все равно хочет встретиться с отцом.

– Я тоже, – сказал Тео. – В «Ритце» в восемь часов.

– Чудесно! – ответил Манго.

Два часа Тео честно старался работать и не думать о Гарриет, но наконец не выдержал и позвонил ей на квартиру. Никого. Позвонил в ателье. Никакого ответа. Позвонил Руфусу, Тилли и даже домой Хедлай Дрейтонам. Трубку взяла Эннабел и сообщила, что все в больнице, а ее оставили дома отвечать на телефонные звонки.

– Предвосхищая ваш вопрос, отвечу, что мама чувствует себя хорошо, – сказала Эннабел.

– Рад это слышать, – сказал Тео. – Передай ей горячий привет. Гарриет не у нее?

– Не думаю. Сегодня посещение разрешено лишь близким.

– Спасибо, Эннабел. Если вдруг она позвонит, скажи, что я ее разыскиваю.

– Я бы сказала, но собираюсь уходить.

– Тогда привет, – сказал Тео и повесил трубку.

За делами он совсем забыл о Сюзи и позвонил в цветочный магазин, чтобы послать ей букет. Затем позвонил Жанин, но трубку снял Мерлин. На его вопрос о Гарриет он ответил:

– Звонила с полчаса назад. Сказала, что едет в Ведбурн. Я сказал ей, что ты у нас был, а потом ушел к Саше.

– Мерлин, я вовсе не говорил этого!

– Нет, сказал, мой мальчик. Я слышал это собственными ушами. Ты сказал, что собираешься преподнести ей букет роз.

– Нет, Мерлин, я только сказал, что встречаюсь с ее адвокатом. Ты неправильно меня понял. Мы с Сашей разводимся. Я просто пошутил насчет роз.

– Уже разводишься? Так быстро? Мне Саша нравилась. На твоем месте я бы пожил с ней подольше. Выходит, что я неправильно информировал Гарриет?

– Похоже, что так.

– Я даже сказал ей о розах, – бодро продолжал разглагольствовать Мерлин. – По-моему, она расстроилась.

– Боже, Мерлин, что ты наделал? Представляешь, что сейчас с ней творится? А ведь она за рулем.

Тео представил, как Гарриет мчится по шоссе под проливным дождем на своем стареньком «пежо» с неисправными тормозами, до которых у нее не доходят руки, злая, расстроенная, решившая, что он и впрямь помчался к Саше с букетом цветов, и ему стало не по себе. Господи, какой ужас!

– Тебе лучше догнать ее, – посоветовал Мерлин. – Я бы и сам с тобой поехал, но у меня куча дел. Трудная эта штука – женитьба! Не представляю, как ты выдержал такое испытание пять раз.

Тео выскочил из офиса, добежал до стоянки, сел в машину и рванул с места. Шел дождь, и движение было интенсивным. Прошел час, а он все еще был в пути. Тео позвонил Джеймсу.

– Гарриет приехала? – спросил он.

– Пока нет, – ответил Джеймс. – Я уже начинаю волноваться. Погода ужасная, а она уже два часа за рулем.

– Ей можно позвонить в машину?

– Боюсь, что нет.

– О Господи! – выдохнул Тео.

После Биконсфилдского поворота машин на дороге поубавилось. Тео сбавил скорость и постарался взять себя в руки. Все будет хорошо. Пока еще не совсем стемнело. Гарриет хороший водитель и умеет держать себя в руках. Возможно, она заехала в кафе выпить чашечку кофе или у нее, как всегда, кончился бензин. Глупая девчонка! Почему бы ей не послушаться его и не остаться с ним после ленча? Сейчас она была бы в полной безопасности.

В машине зазвонил телефон. Это была Жанин.

– Прости, Тео. Я только что узнала, что выкинул Мерлин. Глупый старик!

Услышав, что Жанин, которая была всего на десять лет моложе Мерлина, называет его стариком, Тео невольно улыбнулся.

– Успокойся, Жанин. Я сам во всем виноват.

– Не понимаю, зачем он это сделал. Кто его тянул за язык! Мы с ним только что поссорились. Я сказала ему…

– Жанин, дорогая, ты потом мне все расскажешь. Ты звонила Джеймсу?

– Да. Она еще не приехала. Джеймс очень волнуется.

– Я тоже, – ответил Тео и повесил трубку.

На следующем повороте Тео пришлось остановиться. Движение замерло. Длинная вереница машин тянулась впереди. Вглядевшись, он увидел впереди большой грузовик и несколько машин, врезавшихся в него. Сверкали огни полицейских автомобилей, завывала сирена «скорой помощи». Тео выскочил из машины и с бьющимся сердцем побежал к месту происшествия. Полицейский преградил ему дорогу.

– Туда нельзя, сэр! Работает полиция. Жуткая авария.

– Вижу, – ответил Тео, медленно продвигаясь вперед.

Картина, представшая его взору, была ужасной: две машины разбились в лепешку. Третья – «пежо», вся покореженная, стояла несколько в стороне. Тео сразу узнал машину Гарриет.

– Прошу вас покинуть место происшествия, сэр! – повторил полицейский.

– Мне кажется, я узнаю эту машину, – еле ворочая языком, сказал Тео. – Она принадлежит моей приятельнице.

Полицейская машина доставила Тео в больницу. Он стоял на пороге приемного покоя и наблюдал, как молодой хирург шепчется о чем-то с сестрой, бросая на него осторожные взгляды. Внезапно Тео почувствовал, что Гарриет больше нет, что она умерла. Она умерла, считая его последним подонком, лживым и безнравственным, неразборчивым в своих многочисленных связях, не знающим цену любви. Он потерял ее, потерял навсегда! Он никогда не увидит ее снова, никогда не расскажет ей о своей любви, никогда не будет держать ее в своих объятиях. Она стала жертвой несчастного случая, которого могло и не быть, если бы он вел себя по-другому. Она стала жертвой оплошности, допущенной Мерлином, неправильно истолковавшим его слова. К горлу подступили рыдания, и Тео выскочил на улицу.

Немного успокоившись, он вернулся в приемный покой и сел в кресло, закрыв лицо руками. К нему подошла молоденькая сестра и осторожно коснулась его плеча.

– Вы мистер Баган? – спросила она.

– Да, – ответил Тео.

– Хотите чаю?

«Почему они всегда предлагают этот дурацкий чай? – подумал Тео. – Какая от него польза?»

– Нет, – сказал он.

– С вами хотят поговорить, – сказала сестра. – Подождите еще немного, и за вами придут.

Тео кивнул. Сейчас его приведут к хирургу, и начнется обычная в таких случаях процедура по раз и навсегда заведенному шаблону: все произошло слишком быстро, она совершенно не страдала и умерла, не приходя в себя.

Возможно, они попросят его опознать тело. Такое тоже бывает. Тео стало страшно. Мысль увидеть мертвую Гарриет была невыносима. Он не боялся смерти, на его руках умерла Дидре. Она умирала долго и мучительно, а он сидел рядом и держал ее за руку. Он сказал ей все слова утешения, обещал не забывать ее. Когда смерть наступила, он еще долго сидел у ее постели, размышляя, куда она ушла, почему он не ушел вместе с ней, суждено ли им встретиться на небесах. С ним осталась ее частица – Манго, их сын. Он ничего не успел сказать Гарриет. У него от нее ничего не осталось, только застряло в памяти ее искаженное гневом лицо, когда она кричала, чтобы он убирался из ее жизни, чтобы навсегда оставил ее в покое. И вот она сама ушла.

– Мистер Баган?

Перед Тео стоял молодой хирург с бесстрастным лицом, в белом халате со стетоскопом на шее. Весь его вид наводил на мысль о смерти.

– Да?

– Я провожу вас к мисс Форрест.

«Значит, меня поведут на опознание, – сразу решил Тео. – Как она выглядит? Сможет ли он опознать искалеченный труп?» Тео остановился, положив руку на сердце.

– Вам плохо, мистер Баган? Вам предложили чаю?

– Нет. Да. Все хорошо.

– Я понимаю, что зрелище не из приятных, – сказал врач. – Соберитесь с силами…

Тео его не слушал. Он стоял перед ширмой, не в силах раздвинуть ее. Он протянул руку, но она безвольно упала.

– Не могу, – сказал он.

– Позвольте я, – предложил врач.

Тео отвернулся, боясь увидеть то, что осталось от Гарриет.

– Минуточку, – сказал он. – Сейчас я…

«Ну, Тео, давай, давай, посмотри на нее…»

– Тео, – услышал он знакомый голос. Слабый, чуть хрипловатый, но до боли знакомый голос Гарриет. – Тео, как ты здесь оказался?

Эпилог

На следующее утро Тео привез Гарриет домой в Ведбурн. Джеймс на своей машине ехал за ним. Тео вызвал его в больницу поздно вечером, и они провели у постели Гарриет всю ночь, ежечасно сменяя друг друга. В полиции им сказали, что она чудом осталась жива. Два человека скончались на месте, трое находились в тяжелом состоянии, а она, можно сказать, легко отделалась: перелом ноги, сломанные рука и два ребра, ну и, конечно, многочисленные ссадины и ушибы. По оценке врачей ее состояние было средней тяжести.

Полицейские провели расследование, задали Гарриет несколько вопросов и пришли к заключению, что авария случилась не по ее вине, тем более что нашлись свидетели, видевшие, как грузовик на большой скорости врезался в автомобиль, за которым следовала машина Гарриет. Ее развернуло, и следующая за ней машина врезалась в нее. Гарриет спасли ремень безопасности и неисправные тормоза, на которые она все равно бы не успела нажать.

– Если бы тормоза сработали, – сказал ей Джеймс, – задняя машина смяла бы твою почти в лепешку.

– О Господи, – сказала Гарриет, – знаешь, о чем я перед этим думала? Что мне надо заняться тормозами. Что рано или поздно я попаду в аварию.

– Какая теперь разница, – заметил Тео.

– Тео, я все хочу спросить тебя, как ты оказался в больнице? – поинтересовался Джеймс. – Я думал, что ты обедаешь с Манго.

– Господи! – воскликнул Тео. – Он, должно быть, до сих пор ждет меня в «Ритце».

* * *

Так как Гарриет не могла бы подняться по лестнице, они поместили ее в гостиной на первом этаже. Первые несколько дней она только и делала, что спала, затем стала понемногу поправляться. У нее появился вкус к жизни и зверский аппетит. Она постоянно требовала, чтобы ее выносили в сад погреться на солнышке, благо наступили теплые дни. Она много пила, и им приходилось постоянно готовить ей свежий лимонад; много ела, в основном острую пищу, приправленную карри или чилли.

Джеймс принес ей костыли, но из-за сломанной руки она не могла ими пользоваться, и пришлось купить ей коляску, которую они по очереди катали.

Тео ни на минуту не оставлял Гарриет одну. Он ухаживал за ней лучше всякой няньки, помогая даже в самых интимных делах. Наблюдая за ним, Гарриет вспомнила, что он почти один ухаживал за своей больной женой, матерью Манго, опыт по уходу за больными у него был неплохой. Она всем сердцем была ему благодарна за заботу и проникалась к нему все большей любовью.

Гарриет поправлялась и физически, и эмоционально. Она старалась держать себя в руках, не капризничать, не раздражаться. Тео оценил ее старания, и они растрогали его.

Как– то ночью Гарриет проснулась от сильной жажды. Она потянулась за стаканом и опрокинула его.

– Вот черт, – выругалась она, раздражаясь от своей беспомощности. Почему она решила действовать самостоятельно, а не воспользоваться колокольчиком, который вручил ей Тео, чтобы в случае необходимости вызывать его? Почему она вдруг решила отказаться от его услуг?

Ее размышления прервал прибежавший на шум Тео.

– Что случилось, Гарриет? – спросил он. – Что у тебя болит? Дать тебе лекарство?

Его беспокойство тронуло ее. Она улыбнулась и взяла его за руку.

– Мои шансы возрастают, – сказал Тео, улыбаясь. Он принес ей холодный лимонад, обезболивающее и чистую простыню.

– Ты чудесный! – сказала она, засыпая. – Милый Тео! Спасибо тебе.

Но утром ее настроение резко изменилось: она стала раздражительной, капризной и беспокойной. Тео понимал, что его постоянное присутствие может ее утомлять, и решил дать ей возможность отдохнуть от него.

– Я завтра уеду в Лондон, – сказал он. – Постарайся немного расслабиться.

– Мне это ни к чему, – ответила она резко.

– Мне виднее, – сказал он и поцеловал ее в щеку. Гарриет быстро отвернулась.

Дом Джеймса стал штаб-квартирой Тео на время болезни Гарриет. Отсюда он руководил своим бизнесом. Мира Харман и Марк Проторо переселились в гостиницу. Все телефоны в доме Джеймса не умолкали ни на минуту, и он как-то вскользь обмолвился, что скоро ему самому придется звонить из почтового отделения.

– Прости, Джеймс, – сказал Тео. – Надеюсь, это ненадолго.

Тео рассказал Джеймсу об их отношениях с Гарриет, о том, что он любит ее и хочет на ней жениться. Джеймс отнесся к известию с удивительным спокойствием.

– Не могу себе представить, что она нашла в тебе, – сказал он. – Надеюсь, что это твой последний брак, иначе я за себя не ручаюсь. Если она этого хочет, то пусть так и будет.

– Она хочет, но пока сама не знает этого, – сказал Тео.

Гарриет просила ничего не рассказывать Мэгги.

– Не сомневаюсь, что она прилетит и будет ухаживать за мной, но всем нам не станет от этого легче. К тому же мне совершенно не хочется выслушивать ее бесконечные рассказы о Крессиде, я этого просто не вынесу.

Тео позвонил Мэгги и сказал ей, что Гарриет попала в небольшую аварию и ей нужно несколько дней, чтобы отлежаться. Докладывая Гарриет о разговоре с Мэгги, Тео от души веселился.

– Мэгги счастлива, живет у подруги и занимается поисками квартиры. В середине сентября она собирается навестить Крессиду, которая тоже счастлива. Мэгги сказала, что Крессида написала письмо Оливеру, в котором просила простить ее. Твоя мать уверена, что Оливер ее простит. Она считает, что все, что ни делается, к лучшему. – Я тоже так считаю, – сказала Гарриет, сердито взбивая подушку, – но по другим причинам. Интересно, что представляет из себя тот человек? Скорее всего он просто простофиля.

Спустя неделю после несостоявшейся свадьбы Джеймс получил от Крессиды письмо, в котором она просила отца понять ее и простить. « Мы собираемся зарегистрировать наш брак, как только Жерар выпишется из больницы, – писала она. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты с ним познакомился, но боюсь, что ты этого не захочешь. Он очень болен, и ему предстоит переливание крови. Сейчас для него подыскивают донора. Врачи говорят, что он долго не протянет. Мы надеемся, что он доживет до рождения ребенка».

Письмо расстроило Джеймса. Он надолго ушел из дома, а когда вернулся, то был молчалив и бледен.

– Не хочешь поговорить со мной? – предложила Гарриет.

– Нет, – ответил он, – не сейчас.

Весь оставшийся день он провел в своем кабинете и вышел только к ужину, до которого почти не дотронулся.

– Может, я скажу ужасную вещь, – сказала Гарриет Тео, когда они остались одни, – но мне кажется, что Крессида действовала по хорошо отработанному сценарию, ею же и написанному. В нем есть все: романтика, трагедия и жуткий финал. Как это на нее похоже! Она должна быть очень довольна.

– Твои слова звучат цинично, – сказал Тео.

– Ничего не могу поделать, – ответила Гарриет. – Крессида сделала из меня циника.

Отношения Гарриет с отцом восстанавливались медленно и болезненно для обоих. Он первым начал разговор о своей связи с Сюзи. Однажды, когда Тео был в Лондоне, он попросил дочь выслушать его. Гарриет слушала, и ее враждебность постепенно таяла.

– Я знаю, что не заслуживаю прощения, – сказал Джеймс. – Я любил ее и не мог ничего с собой поделать. Судьба меня хорошо наказала: я потерял их обеих. Теперь мне придется провести остаток жизни в полном одиночестве.

Гарриет промолчала.

Навестить Гарриет приехали Тилли и Руфус. На руке Тилли сверкало бриллиантами обручальное кольцо. Она сообщила, что перестала сквернословить и скоро бросит курить. Отказаться от того и другого сразу выше ее сил.

– А от чего откажешься ты, Руфус? – спросил Тео.

– Пока не знаю, – ответил Руфус. – Мне кажется, что у меня нет дурных привычек. Пока же я обещал Тилли не отдавать наших сыновей в муниципальную школу.

– Сыновей? – удивилась Гарриет. – Тилли, похоже, ты здорово изменилась!

– Да, это так. Может, когда-нибудь под двойным наркозом я соглашусь на кесарево сечение, чтобы произвести кого-нибудь на свет. Интересно, кто у нас получится?

– Мне это тоже интересно, – сказал Руфус, и его большие глаза засветились от счастья и любви.

– Руфус, с годами ты становишься все больше похожим на свою мать, – сказала Гарриет.

Хотя Сюзи чувствовала себя хорошо, ей пришлось согласиться на новую операцию. В груди появилось еще одно уплотнение, и это становилось опасным.

– Мне придется сделать протез, – сказала она Алистеру. – Это ужасно, но ничего не поделаешь. Только ты будешь знать об этом, и если тебе не будет противно, то мне и подавно.

– Звучит как обещание, дорогая, – сказал Алистер. Сюзи внимательно посмотрела на мужа. Он улыбался, но глаза его были серьезны.

– Это и есть обещание, Алистер, – сказала она.

Не забыл Гарриет и Манго. Он появился в их доме с большой бутылкой шампанского, тремя дюжинами роз и планами нескольких помещений, где Гарриет могла бы разместить свое ателье и офис, чтобы снова начать свой бизнес.

– Специально для вас, мадам, мы снизим арендную плату и не будем требовать аванса.

«Он очень изменился, – подумала Гарриет, глядя на Манго, – стал взрослее и собраннее». Непокорная шевелюра сменилась короткой стрижкой, что придавало ему опрятный вид. Джинсы и свитер он сменил на костюм, правда, полотняный, но все же костюм, надел хорошую рубашку и галстук, в его руках был дипломат, а не обычный джинсовый рюкзак. В каждом движении сквозили уверенность и достоинство. Во взгляде, которым он обменялся с отцом, чувствовалось уважение.

– Манго, ты чудо! – сказала Гарриет, просматривая планы помещений, – но я полный банкрот. У меня совсем нет денег, чтобы арендовать что-либо. Если я когда-нибудь снова начну свой бизнес, то моим офисом будет вот эта кухня, так как мне придется продать и квартиру.

– Гарриет, ты меня удивляешь. Десятки людей готовы одолжить тебе деньги. Взять хотя бы отца…

– Твой отец будет последним, к кому я обращусь.

– Но почему?

– Потому!

– Ничего не понимаю. Я же знаю, как хорошо он к тебе относится.

– Да, – ответила Гарриет. – Я это тоже знаю.

Несколько раз заходили и Жанин с Мерлином. В конце августа они отправлялись в свадебное путешествие. Они думали заключить гражданский брак в Париже, устроить там небольшой прием, затем поехать в Лондон, где с друзьями отпраздновать и свою свадьбу, – и предстоящее путешествие по Китаю.

Мерлин чувствовал себя виноватым. Он продолжал считать, что явился виновником аварии, в которую попала Гарриет, и она, как могла, утешала его.

– Мерлин, дорогой, ты ни в чем не виноват. И пожалуйста, не вини Тео. Меня совершенно не заботит, вернется он к Саше или нет.

– Насколько я понимаю, ему бы совершенно не понравился твой ответ, – сказал Мерлин и получил под столом пинок ногой от Жанин.

– Прости, дорогая, – сказал он Гарриет, – я совершенно разучился понимать вас, молодых.

Он взял белую руку Жанин и поднес ее к губам.

– Что ты рассказал Мерлину? – спросила Гарриет. Она лежала в шезлонге, потягивая холодный лимонад, и наслаждалась прекрасным солнечным днем.

– Я ему о многом рассказывал, – ответил Тео.

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. Ты рассказал ему о нас?

– Я – нет, но, возможно, Жанин ему все рассказала. Немного шампанского?

– Ты же знаешь, что мне категорически нельзя пить! Тео, ты ведешь себя вызывающе. Как ты посмел рассказывать о наших отношениях посторонним?

– Потому что ты запретила мне говорить о них с тобой.

– Нам просто не о чем говорить, – сказала Гарриет.

Все трое вновь и вновь возвращались к разговору о Крессиде. Обсуждали каждую версию, вспоминая каждую деталь, и пытались найти объяснение ее поступку. Никто не знал, чему верить, чей рассказ более правдив.

– Мне кажется, что в каждой версии есть своя доля правды, – сказал Тео. – Несомненно, что она любит этого человека и что он болен…

– На фотографии он не выглядит больным, – заметила Гарриет.

– Дорогая, ты несправедлива, – сказал Джеймс. – Нельзя судить по фотографии. Больные лейкемией до последнего часа выглядят вполне здоровыми. Сейчас он в больнице…

– Откуда тебе это известно? – прервала отца Гарриет. – Мы знаем об этом только со слов Крессиды, но можно ли ей верить? В прошлом году она сказала Оливеру, что ждет ребенка, хотя на самом деле не была беременна. Нам она говорила, что любит Оливера и выйдет за него замуж, а что оказалось на самом деле? Почему вы все так ей верите? – Злость охватила Гарриет, и она почувствовала, что вот-вот разрыдается.

– Почему ты так враждебно настроена к своей сестре? – спросил он.

– Да, враждебно! И ничего не могу с собой поделать. Я никогда не прощу ее. Мне просто противно о ней думать. Даже если мы поверим в ее чудесную, романтическую историю, то и тогда у нас есть много причин не прощать ее. Как она могла так поступить с нами? Сбежать накануне свадьбы, никому не сказав ни слова! Неужели тебе не обидно, папа? А как она поступила с мамой? Мама так готовилась к этой свадьбе! Неужели она не могла прийти и все рассказать? Мне этого никогда не понять.

– Человеческая психика – очень сложная вещь, – сказал Джеймс. – Попытайся поставить себя на ее место. Беременная, испуганная, не знающая, что делать, где найти выход. Что бы ты сделала в подобном случае?

– Как ты можешь задавать Гарриет такие вопросы? – сказал Тео. – Она бы никогда не оказалась в подобной ситуации. Она самый искренний и честный человек на свете!

Гарриет с удивлением посмотрела на Тео и снова почувствовала прежнюю неприязнь к нему. Он всегда все знает лучше других!

– Я не нуждаюсь в твоей защите, – сказала она. – Я сама могу за себя постоять. У меня с головкой пока еще все в порядке.

– Я бы этого не сказал, – ответил Тео. – Джеми, могу я налить себе еще твоего чудесного бренди?

– Конечно, – ответил Джеймс. – Вот мы сидим и обсуждаем Крессиду, а у меня сейчас такое чувство, что мы говорим о совершенно посторонней женщине. Эта другая женщина совсем не моя дочь, которую я растил и воспитывал, которой отдал свое сердце. Эту другую женщину мы совершенно не знаем. Можно сколько угодно гадать, почему она так поступила, и все равно мы не найдем ответа. Давайте посмотрим на ее поступок с медицинской точки зрения. Как зовут ту женщину-гинеколога, Гарриет?

– Бредман, – ответила Гарриет. – Дженнифер Бредман.

– Миссис Бредман считает Крессиду душевнобольной или психически неуравновешенной. Отсюда и склонность ко лжи, и желание самоутвердиться, постоянные проблемы со здоровьем, неспособность правильно распорядиться деньгами.

– Я тоже не смогла правильно распорядиться деньгами, – прервала его Гарриет, – так что же, по-твоему, я тоже психически неуравновешенная? – Она посмотрела на Тео. – Наверняка ты так считаешь, Тео? – сказала она.

– Конечно, нет, – ответил Джеймс. – Просто твой бизнес не удался. Такое бывает со всеми.

– Спасибо и на этом, – саркастически заметила Гарриет. – А мне лично кажется, что она все заранее спланировала. Зачем ей понадобилось продавать квартиру и держать это в секрете?

– Это легко объяснить, – сказал Тео. – Зачем ей квартира, если они с Оливером собирались жить в Нью-Йорке?

– Она вас просто всех околдовала, – сказала Гарриет, чувствуя, что вот-вот расплачется. – Вы готовы найти ей любое оправдание. Бедная Крессида, бедный ребенок, с ней, должно быть, что-то случилось, раз она так поступила!

– Конечно, случилось, – сказал Джеймс, – и потому мы не должны судить ее строго. Мы ее слишком избаловали, всегда оправдывали ее поступки, ничего не запрещали, и, возможно, это и послужило причиной ее обмана.

– Сколько бы мы ни гадали, – сказал Тео, – мы не найдем ответа. Как я уже сказал, надо принять во внимание все версии. Ответ лежит где-то посередине.

– И даже версию Джулии? – спросил Джеймс дрогнувшим голосом.

– Мне бы хотелось сказать нет, но, к сожалению, мы должны принять во внимание и ее. Не могла же Джулия придумать такую чудовищную ложь. Не интересуй Крессиду деньги Оливера, она только посмеялась бы над Джулией и все бы ему рассказала.

– Возможно, это было последней каплей в море, – сказала Гарриет, – и поступок Джулии добавил Крессиде решимости.

– Я думаю, – сказал Тео с горестным видом, – мы никогда не узнаем правды. Ее знает только Крессида, а она нам ее не скажет.

– Послушай, – сказал Тео как-то вечером, когда они с Гарриет остались одни, – давай с тобой серьезно поговорим. Я люблю тебя, а ты любишь меня…

– Уже не люблю. Вернее, люблю, но не так, как прежде. Все прошло. Остались только приятные воспоминания. Я не могу выйти за тебя замуж. Из этого не выйдет ничего хорошего.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Я это чувствую. Мы не можем жить вместе. Ты начнешь подчинять меня своей воле. Я стану твоей собственностью, а я этого не хочу.

– Я не буду делать тебя своей собственностью.

– Тео, ты по натуре собственник. Это у тебя в крови.

– Гарриет, клянусь, что ничего подобного не произойдет. Хорошо, я не буду просить тебя выйти за меня замуж, не буду предлагать тебе деньги, чтобы выкупить твою паршивую компанию. Я могу вообще не давать тебе денег. Ты можешь жить в Брикстоне или в другом захолустье, а я буду иногда заезжать к тебе, и ты будешь меня кормить консервированными бобами и поить горьким пивом, купленным на пособие по безработице, но позволь мне любить тебя.

– Это не смешно. Ты прекрасно знаешь, что этого не будет, и, кроме того, я, возможно, уеду в Нью-Йорк.

– Как же я забыл об этом! – воскликнул Тео. – Неужели ты решила туда ехать?

– Пока не решила, но ты сильно ошибся, сказав Коттону, что я туда ни за что не поеду.

– Значит, моя идея сработала?

– Какая идея?

– Я посоветовал ему передать тебе мои слова, что, по моему мнению, ты откажешься работать в Нью-Йорке, и только тогда ты в пику мне дашь согласие. Значит, так оно и вышло.

– Тео, ты просто невыносим! Играешь моей жизнью, будто это компьютерная игра.

Горячая волна гнева захлестнула Гарриет, В один миг она забыла и заботу Тео, и его любовь. Сжав кулаки, она смотрела на него, готовая убить.

– Как только ты посмел! – кричала она. – Ты забываешь, что я не принадлежу тебе, что я пока не твоя собственность! Ты сделал большую ошибку, рассказав мне об этом! Если что и убедило меня в правоте относительно нашего брака, то именно это! Теперь я твердо знаю, что мы никогда…

– Гарриет, я…

– Тео, умоляю, оставь меня в покое. Я хочу жить одна. Неужели ты этого не понимаешь? Убирайся из моей жизни! Лети куда хочешь, живи где хочешь, только отстань от меня!

– Хорошо, Гарриет. Твоя взяла. Я уезжаю прямо сейчас.

Глядя на его широкую спину, сейчас сгорбившуюся от горя, Гарриет была готова закричать, чтобы он вернулся, чтобы не покидал ее, что она все еще его любит, но она только молча сжала губы.

Он уехал через час, уложив в багажник все свои вещи. Он даже не попрощался с ней. Уехал, и без него дом стал пустым и холодным.

Гарриет рано легла в постель, но спала плохо, а когда ненадолго забывалась, то видела ужасные сны, в которых главным действующим лицом был Тео. Она поздно встала, чувствуя себя совершенно разбитой. Отец помог ей спуститься на кухню. Она сидела за столом, пила чашку за чашкой кофе, смотрела в окно, стараясь убедить себя, что поступила правильно и что теперь ей гораздо лучше. За окном был чудесный солнечный день, хотя лето шло на убыль. Розы отцветали и осыпались, трава пожухла. Прошло всего несколько недель, а казалось, что целая жизнь. И вот она опять одна со своей болью и злостью. Почему она решила, что поступает правильно? Почему она так уверена, что ей одной будет гораздо лучше? Кто ответит на эти вопросы, если она сама не знает ответа? Внезапно ей до боли захотелось, чтобы Тео был рядом, чтобы он никогда не оставлял ее. Боль была такой сильной, что она застонала.

Джеймс вздрогнул и отложил газету.

– Что болит? – спросил он. – Голова?

– Сердце.

– Знакомая вещь, – сказал он, вздохнув. – Ты любишь его?

– Боюсь, что да. И даже очень сильно, но…

– Что «но»?

– Из этого ничего бы не вышло, да к тому же уже поздно.

– Никогда не бывает поздно.

– На этот раз действительно поздно, да, может, это и к лучшему. Нам нельзя жить вместе. Мы можем убить друг друга.

– Пока до этого дойдет дело, можно хорошо пожить.

– Нет, я так не думаю. Видишь ли, папа, он совсем меня не понимает и никогда не понимал. Ему все это только казалось.

– Это очень сложная штука, – сказал Джеймс, – понимать других.

Они помолчали.

– Пойду-ка я к мостику, – сказала Гарриет. – Там я всегда чувствую себя лучше. Последний раз я там была перед тем, как исчезла Крессида. Ты поможешь мне спуститься к ручью?

– Конечно. Бери костыли, и идем.

Вокруг стояла тишина. После летней засухи ручей обмелел. Ивы низко склонялись к воде, и от нее веяло прохладой. Гарриет сидела на каменной скамье, ломала на куски ветки и бросала в воду, которая, кружа, уносила их. На иву села куропатка. Она цеплялась за ветви, стараясь удержаться.

– Вот ты наверняка знаешь, что лучше, – сказала Гарриет, наблюдая за птицей.

– То же самое я могу сказать и о тебе, – услышала она голос Тео.

Гарриет оглянулась. Он стоял на мосту и смотрел на нее. Лицо его было серьезным. Его пиджак слегка оттопыривался.

– Тео, – с трудом сказала Гарриет. – Ты лишь продлеваешь агонию. Сколько еще раз говорить тебе, чтобы ты от меня отстал? Будет лучше, если ты сейчас же уйдешь.

– Я просто пришел попрощаться. Думаю, нам следует сделать это.

– Хорошо, давай прощаться.

– Могу я пожать тебе руку?

– Конечно.

Тео медленно подошел и встал перед ней. Гарриет смотрела на него, пытаясь улыбнуться. Его лицо было торжественным.

– У меня для тебя кое-что есть. Так сказать, прощальный подарок.

Тео стал расстегивать пиджак.

– Ты всегда твердила, что я совсем не понимаю тебя, не знаю, чего ты хочешь. Может быть, хотя бы это изменит твое мнение. Господи, да не цепляйся ты так! – сказал он кому-то под своим пиджаком.

Гарриет молча наблюдала за Тео, стараясь понять, кого он держит за пазухой. На белый свет сначала вылез мокрый черный нос, потом показалась рыжая лохматая мордочка и, наконец, две толстых кривых лапы.

– А вот и он, – сказал Тео, вытаскивая щенка. – Это то, чего тебе всегда хотелось. От меня с любовью. Его зовут Биглас.