Текст книги "Другая женщина"

Автор книги: Пенни Винченци

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 31 страниц)

Глава 25

Тилли. Восемь часов утра

– Я готова вылететь в Нью-Йорк, – сказала Тилли в трубку, – и чем скорее, тем лучше. – Не слышу в твоем голосе энтузиазма.

– Фелиция, при чем здесь энтузиазм? Я так решила и лечу. Лишь бы подальше отсюда.

– Я могу заказать тебе билет на дневной рейс. Тебе надо быть в Хитроу в десять утра. Я пришлю машину.

– Чудесно.

– Представитель компании встретит тебя в аэропорту Кеннеди. Они заказали тебе номер в гостинице «Пьер».

– Хорошо.

– Тогда все. Оденься поприличнее. Ты не можешь лететь в Нью-Йорк в джинсах и майке. Позвони мне, когда прилетишь туда. Все. Целую.

– Спасибо. До встречи, Фелиция.

Тилли заставила себя вылезти из постели. Надо успеть собрать вещи. Так, что бы взять с собой и что поприличнее надеть? Черный шелковый костюм или белый брючный из льняного полотна? Что лучше подойдет для поездки в Нью-Йорк? Ей нужны новые туфли, но она может купить их и там. Черт, становится жарко… Внезапно она вспомнила Руфуса, когда он говорил ей, что не любит людей, которые все время чертыхаются. Комок подступил к ее горлу, глаза наполнились слезами. Успокойся, Тилли. Все кончено. Руфус остался в прошлом, а тебе надо научиться жить настоящим. Собирай вещи, садись в машину и кати в аэропорт.

– Черт, – вслух выругалась Тилли.

Надо попрощаться с мамой. Кроме того, надо позвонить Джеймсу и дать ему ее номер телефона. Надо закрепить свою победу над ним. Она может заехать к матери по дороге в аэропорт. Пусть Фелиция пришлет машину туда. А сейчас надо во что бы то ни стало позвонить Джеймсу Форресту.

Тилли набрала номер Джеймса. К телефону подошла Гарриет. Сейчас ее голос звучал более спокойно, чем накануне вечером, когда она позвонила Тилли после ссоры с Тео. «Я ненавижу его! – кричала она в трубку. – Господи, как я его ненавижу».

И Тилли спокойно слушала ее и удивлялась, когда же Гарриет наконец поймет, что она все еще любит Тео.

– Привет, Гарри. Это я, Тилли. Как ты там?

– Спасибо, хорошо.

– Есть новости?

– Пока нет. Отец с Тео улетели сегодня на рассвете в Париж. Решили навести справки о Крессиде в Сакре-Кер. Можно подумать, что она их там дожидается. – Голос Гарриет звучал презрительно. Похоже, она злилась не только на Тео, но и на отца.

Тилли расстроилась, узнав, что Джеймса нет дома, но взяла себя в руки и вежливо сказала:

– Может, все же им удастся найти ее.

– Возможно, – ответила Гарриет. – У нас здесь потрясающая новость. Хоть что-то хорошее в нашем доме скорби. У нас скоро будет свадьба.

– Свадьба? Неужели Манго…

– Совсем не Манго! Гораздо интереснее. Мерлин и Жанин! Они влюблены друг в друга. Все время бродят по саду, взявшись за руки, словно маленькие дети.

– Вот это мне нравится, – сказала Тилли. – Молодцы! Передай им мои поздравления.

– Обязательно. Мне кажется, он долго выбирал между тобой и Жанин. Ты его полностью очаровала.

– Скажи ему, что это взаимно. Я очень рада за них. Гарри, я улетаю в Нью-Йорк.

– Сейчас?

– Да, сейчас. Я собираюсь подписать контракт с компанией «Розенталь», и они хотят увидеть товар лицом.

– Тилли, ты уверена, что поступаешь правильно? Ты же всегда так скучаешь по дому. А что говорит Руфус?

– Руфус уже в прошлом, – ответила Тилли и заплакала.

– Тилли, зачем ты это сделала? Он же любит тебя, а ты его, и вы…

– …и мы хотели пожениться, чтобы потом ненавидеть друг друга. Нет, Гарри, лучше не надо.

– Ты уверена, Тилли? Может, все еще можно вернуть?

– Что вернуть? Я же не могу стать другой. Я тебе всегда говорила, что мы с Руфусом очень разные и не сможем жить вместе. Нечего даже и пытаться.

– Ты уже сказала ему?

– Да, вчера вечером.

– И что он?

– Ничего. Сказал «прощай», вот и все. – Тилли вытерла слезы. – Послушай, мне не хочется говорить об этом. Что-то я еще тебе хотела сказать? Ах да. Если тебе нужны деньги, я могу одолжить.

– Тилли, неужели ты сделаешь такую глупость?

– Почему глупость? Сколько тебе надо? Миллион? Он твой. Отдашь, когда сможешь.

– Тилли, дорогая…

– Подумай об этом, Гарри. Да, чуть не забыла. Ты можешь дать своему отцу номер телефона моей мамы?

– Отцу? А зачем он ему?

– Мама себя неважно чувствует, и я боюсь за нее. Он обещал направить ее к специалисту.

– Тилли, когда ты успела поговорить об этом с моим отцом?

– Когда мы вчера гуляли в саду.

– Ах, да. Хорошо, я скажу ему. Так ты сейчас прямо в аэропорт?

– Да, но сначала навещу маму. А как твоя?

– Спит. Вчера отец дал ей сильное снотворное.

– Когда ты снова увидишься с мистером Баганом?

– Никогда! Если, конечно, мы не встретимся в аду!

– Не говори глупостей. До свидания, Гарри. Подумай о моем предложении.

– До свидания, Тилли. Спасибо тебе, но я не могу взять у тебя денег. Счастливого пути.

Тилли приняла душ, оделась, сменив старые джинсы и майку на леггинсы и просторную новую майку, вызвала такси, взяла большой кожаный саквояж, свой неизменный рюкзак, всегда содержащий все необходимое: деньги, кредитные карточки, косметику, сигареты, жевательную резинку, паспорт, ключи, записную книжку; включила автоответчик, огляделась и вышла из квартиры, заперев за собой дверь.

Она спускалась по лестнице, когда в квартире зазвонил телефон. Она решила не возвращаться, так как и без того опаздывала.

– Тилли, ты выглядишь ужасно, – сказала Розмари Миллз. – Я заварю тебе ромашки. Она успокаивает.

– Мам, ты же знаешь, что я не люблю ромашку. Вообще не люблю твои настои из трав. Меня от них тошнит. Сделай мне лучше крепкий кофе. У тебя есть настоящий или только заменители?

– Есть, но без кофеина, – ответила Розмари. – Сейчас я приготовлю.

Тилли пила кофе и изучающе смотрела на мать. Розмари хорошо выглядела и смотрелась на десять лет моложе своего возраста. Она была счастлива, ее бизнес процветал. Ники Кларк по просьбе Тилли сделал ей модную стрижку, и, хотя Розмари по-прежнему одевалась старомодно, одежда была новой, а не купленной на распродаже.

– Так куда ты летишь на этот раз? – спросила Розмари.

– В Нью-Йорк.

– Вчера Париж, неделю назад Мехико, а сегодня Нью-Йорк! Не пора ли отдохнуть? Смена часовых поясов плохо сказывается на организме.

– Я чувствую себя хорошо.

– Но ты плохо выглядишь. Как твой приятель?

– С ним все кончено. Не спрашивай меня ни о чем, а то я заплачу. Мы с ним не пара. Послушай, мам, у меня к тебе разговор поважнее.

– О чем?

– К тебе зайдет Джеймс Форрест.

– Джеймс Форрест? Что ему от меня надо?

– Он хочет поговорить с тобой и кое-что объяснить.

Их разговор прервал телефонный звонок. Розмари сняла трубку.

– Это тебя, – сказала она. – Женщина.

– Наверное, Фелиция или Гарри, – сказала Тилли. Однако это была Сюзи Хедлай Дрейтон. Судя по голосу, она плакала.

– Тилли, извини, что беспокою. Твой агент сказал мне, что ты у мамы. Ты случайно не знаешь, где Руфус?

– Мне очень жаль, но я не знаю. Я думала, что он у вас.

– Нет, его у нас нет. Вчера вечером он привез меня в Лондон, так как мне надо к врачу, а потом исчез. Я его нигде не могу найти. Я очень беспокоюсь. Его нет ни в офисе, ни дома. У Гарриет его тоже нет. Я думала, что он с тобой.

– Я уверена, что с ним ничего не случилось, – сказала Тилли, стараясь казаться спокойной. – Вчера вечером он чувствовал себя хорошо.

– Значит, вы вчера виделись? Когда это было? Извини, что спрашиваю, но я ложусь в больницу и очень беспокоюсь. Он вчера был немного расстроен, и я боюсь, как бы чего не случилось. Мне бы хотелось поговорить с сыном и убедиться, что с ним все в порядке.

– Если он был расстроен, то по моей вине. Я сказала ему, что мы должны расстаться.

– О, Тилли, зачем? Как ты могла? – Голос Сюзи срывался. – Ему и без того было плохо.

– Да, но…

– Ты только еще больше расстроила его. Вчера такое случилось…

– Он мне ничего не говорил, – сказала Тилли, ругая себя за то, что не дала ему высказаться. А ведь он за этим к ней приходил. Бедный мальчик! Что она наделала? Прости, Руфус, прости. Прости за все!

– Если он вдруг объявится, – сказала Сюзи, – попроси его срочно мне позвонить. Я буду в больнице принцессы Дианы. Он еще не знает… я ему не говорила… я вообще никому не говорила…

– Это серьезно? – спросила Тилли.

– О нет, думаю, ничего серьезного, – ответила Сюзи ровным и спокойным голосом. Чувствовалось, что она взяла себя в руки. – Просто небольшое уплотнение, но ты же знаешь наших врачей…

– Да, да, конечно, – ответила Тилли. – Удачи вам. Я бы вас известила, но я улетаю в Нью-Йорк.

– Сегодня?

– Прямо сейчас. Я собираюсь подписать контракт с компанией «Розенталь». Слышали когда-нибудь о такой? Они делают косметику.

Какого черта она все ей это говорит? У Сюзи и своих забот полон рот: исчез сын, у самой у нее рак, по всей вероятности. «Ты дура, Оттолайн, просто дура!»

– Как чудесно, Тилли. Поздравляю! – звучал в трубке веселый голос Сюзи.

«Как ей удается так владеть собой? – думала Тилли. – Неужели ее действительно радуют мои дела?»

– Спасибо, но лично я не в восторге от этой идеи. Не могу сказать, что мне действительно хочется ехать, – ответила Тилли и опять подумала: «Ну, я совсем идиотка. Почему я говорю это именно Сюзи?» – Вы не хотите мне рассказать, чем был так расстроен Руфус? Может, я смогу чем-то помочь?

– Не думаю. Не хочу быть грубой, но это сугубо семейное дело.

– Простите, – ответила Тилли, – я не хотела…

– Да, да, понимаю. До свидания, Тилли. Приходите навестить меня, когда вернетесь… Мне хотелось бы вас получше узнать. Вам не кажется, что вы приняли поспешное решение, ведь Руфус вас так любит?

– Да, я знаю. Я тоже очень его люблю, но мы с ним не пара. Я обязательно навещу вас, когда вернусь. Удачи вам. До свидания, миссис Хедлай Дрейтон.

– Пожалуйста, зовите меня просто Сюзи. До свидания, Тилли.

– Так что ты хотела сказать мне о Джеймсе Форресте? Почему он решил навестить меня? Я не хочу его видеть, Тилли. Он напомнит мне о прошлом. Почему после стольких лет молчания ему вдруг захотелось увидеть меня?

– Я недавно познакомилась с ним. Он отец Гарриет, моей подруги. Ты ее знаешь. Это Гарри. Ее сестра вчера должна была выйти замуж. Хотя, возможно, она и вышла. О Господи… – Тилли закурила сигарету.

«Что я бормочу?» – подумала она, и внезапно ей стало страшно. Страшно за Руфуса. Где он? Что с ним могло случиться?

– Тилли, – прервала ее раздумья Розмари, – ты так и не сказала, почему Джеймс Форрест решил навестить меня?

– Он хочет с тобой поговорить о Беатрис. Он хочет сказать тебе, что ты ни в чем не виновата.

– Но, Тилли, я виновата. Пусть немного, но виновата. Мне страшно вспоминать об этом. Он был прав: я должна была ходить на консультации. Возможно, в то время он был не очень компетентен, возможно, выпил немного лишнего, но он был очень добр ко мне, и это для меня очень важно. Он сделал все возможное, чтобы спасти ребенка, и я ему за это благодарна. Главное, что ты осталась жива и мы с тобой были очень счастливы все это время. Почему ты не хочешь оставить все как есть? Что за навязчивая идея тобой владеет? Пожалуйста, передай ему, что я не хочу с ним встречаться. Я ему за все благодарна, но…

– Благодарна… Но за что? – перебила ее Тилли. – Ублюдок! Все эти двадцать лет…

– Тилли, не надо. Оставь все как есть. Мы счастливы. У тебя успех, у меня свое дело.

– Нет, мама…

Раздался стук в дверь. За Тилли приехала машина, чтобы отвезти ее в аэропорт. Она обняла мать.

– Ты у меня лучше всех в мире, – сказала она. – До свидания, ма. Я подумаю над твоими словами относительно Джеймса Форреста.

– Вот так-то лучше, – ответила Розмари. – Хорошо бы ты вообще забыла о нем. Мне кажется, ты сделала большую ошибку, порвав со своим приятелем.

– Мам, ничего хорошего из этого бы не вышло. Он из класса белых воротничков, а я рабочий класс. У нашего союза нет будущего. Потом, ты же знаешь, как я люблю независимость.

– Мы живем в девяностые годы, Тилли, и ваши дети будут принадлежать совсем к другому классу. Он любит тебя, и ты его тоже любишь. Независимость – слабое утешение, Тилли. Веди себя хорошо и не забывай поесть. И постарайся…

– Хорошо, мам, я постараюсь. Я оставлю их у тебя. – Тилли вытащила из сумки несколько пачек «Мальборо» и положила их на кухонный стол. – Все, бросаю курить. Прямо сейчас!

– Обещаешь?

– Нет, – ответила Тилли, зная, что в ее рюкзаке лежат целых два блока «Мальборо», – не буду давать никаких обещаний, пока не решу, что смогу бросить курить. Но я попытаюсь.

– И подумай о Руфусе.

– Если бы я только могла не думать о нем, – ответила Тилли.

Глава 26

Сюзи. Девять часов утра

Сердце у Сюзи болело, болела и грудь. Расположенные так близко друг от друга, они болели одновременно, и непонятно, какая боль была сильнее. Она считала, что при раке боль возникает только на последней стадии, и то, что у нее начались боли уже сейчас, очень ее беспокоило.

Она поделилась своими опасениями с доктором Гобсоном. Они сидели в ее палате, ожидая Алистера, которому нужно было срочно позвонить.

– Мне кажется, что еще рано делать какие-то выводы, – сказал мистер Гобсон. – Налицо воспаление, и только биопсия покажет, что это на самом деле. Как вы сейчас себя чувствуете?

– Прекрасно, – ответила Сюзи, – просто прекрасно.

Она зарыдала. Мистер Гобсон привык видеть миссис Хедлай Дрейтон всегда сдержанной в выражении эмоций, но знал, что рано или поздно у его пациентов наступает эмоциональный срыв. Он сел рядом с ней на кровать и взял ее за руку.

– Надеюсь, старшая сестра не застанет меня на вашей кровати. Наши правила запрещают это делать. Положите голову мне на плечо и поплачьте. Вам надо выплакаться. Слезы облегчают страдания. Я не собираюсь утешать вас, нести всякий вздор о том, что нет ничего страшного, что все будет хорошо. Я понимаю ваше беспокойство. Только дурак в таких случаях сохраняет спокойствие. Но чем скорее мы начнем лечение, тем лучше. Возьмите мой платок и утрите слезы.

– Я все понимаю, – ответила Сюзи. – Я старалась держать себя в руках все это время, но сейчас у меня возникли новые неприятности и я совсем расклеилась.

– О, я не знал. Не хотите поделиться ими со мной?

– Мне кажется, что я потеряла Руфуса, моего сына, и это меня ужасно беспокоит.

– Сколько лет вашему Руфусу?

– Двадцать семь, – ответила Сюзи.

– И где он сейчас? В Гималаях или где-то еще? Они сейчас все куда-то ездят.

– Нет, он в Лондоне, но я не знаю где. Он очень расстроен, и я боюсь за него.

– Ему двадцать семь лет, и он сумеет справиться с неприятностями. Он что, переживает за вас?

– Нет, нет, об этом он даже не догадывается. Это семейное…

– Свадьба? Он что-то узнал и…

– Нет, не свадьба, совсем другое…

– Миссис Хедлай Дрейтон… Могу я вас называть просто Сюзи?

– Конечно. Мне это нравится.

– Мне кажется, что ваш двадцатисемилетний сын вполне может сам позаботиться о себе, а вам надо думать только о своих проблемах. Если в этом возрасте он впервые встретился с неприятностями, то он просто счастливый человек. Ему уже пора узнать жизнь получше. Вы согласны со мной?

Сюзи хотела поспорить с мистером Гобсоном, сказать, что Руфус еще пока не может сам о себе позаботиться, что он еще маленький, но внезапно она вспомнила себя в его возрасте, когда ей пришлось столкнуться с проблемой куда более сложной, и она выдержала. Неужели Руфус, ее сын, ее плоть и кровь, не сумеет сам найти выход? Она высморкалась и улыбнулась.

– Согласна, – ответила она.

– Вот и хорошо. Надеюсь, вы перестанете плакать к тому времени, когда вернется ваш муж? Он и без того очень расстроен. Вы знаете, вам очень повезло с мужем. Он все еще любит вас после стольких лет брака. Такое не часто встречается. Вы оба молодцы, что сумели сохранить свою любовь. А вот и он. Доброе утро, мистер Хедлай Дрейтон! Присаживайтесь, пожалуйста. Я бы предложил вам кофе, но вашей жене сейчас ничего нельзя пить, и я не хочу, чтобы она нам завидовала. Я хочу ввести вас в курс дела, чтобы вы полностью отдавали себе отчет в том, что ожидает вашу жену.

Сюзи посмотрела на Алистера, и ей нестерпимо захотелось, чтобы на его месте был Джеймс. Она на минуту закрыла глаза, затем взяла руку мужа и улыбнулась. «Можно ли назвать ее молодцом? Ее, которая не сумела уберечь сына, которую оставил любовник в то время, когда она больше всего в нем нуждается, ее, чей муж все эти годы знал о ее неверности? Господи, и это ее называют молодцом!»

Нежно поцеловав Сюзи, Алистер ушел, пообещав вернуться к тому времени, когда она проснется. Сюзи осталась наедине со своими страхами. Несмотря на все заверения мистера Гобсона, она боялась проснуться без одной груди. И что тогда? Широкий рубец на теле? А потом? Она инвалид, увечное существо. Сюзи охватила паника, и все ее тело покрылось холодным потом.

Вошла сестра, держа в руках поднос с лекарствами и шприцем. Взглянув на нее, Сюзи вспомнила другое время и другую больницу. Тогда она чуть было не потеряла Руфуса. Спасибо Господу, что он не позволил ей этого сделать. Ее любимый, нежный, умный мальчик, который больше не доверяет ей. Где он сейчас? Он ее больше не любит.

С губ Сюзи сорвался стон. Сестра встревожилась:

– Что с вами, миссис Хедлай Дрейтон? Я сделала вам больно?

– Нет, нет, ничего. Могу я позвонить, пока лекарство не начало действовать?

– Да, конечно. Дайте мне ваш номер.

– Нет, нет, я сама.

«Сюзи, возьми себя в руки, не делай этого. Но мне это нужно, очень нужно. Я должна услышать его голос. Я унесу его с собой в далекую, неведомую тьму».

– Ведбурн 240, – услышала она голос Гарриет.

– Гарриет, это Сюзи.

– Да. Слушаю! – Голос звучал с вежливой враждебностью.

– Гарриет, могу я поговорить с твоим отцом? Мне очень нужно.

– Его здесь нет. Они с Тео улетели в Париж.

– В Париж? Зачем? – У Сюзи пересохло во рту, язык стал толстым и неповоротливым.

– Искать Крессиду.

– Ах да, Крессида. Бедняжка! – Глаза Сюзи начали слипаться, голова закружилась. – А где мама? – Голос Сюзи срывался, слова давались с трудом.

– Мама? Сюзи, что с тобой? Куда ты исчезла? – В голосе Гарриет уже не было враждебности. Он звучал встревоженно.

– Я в больнице, Гарриет. Жду операции… Грудь…

Чья– то неведомая рука взяла у нее трубку, и она полетела вниз по длинному темному коридору. Страх исчез, а вместе с ним и боль. На душе стало легко и радостно. Ведь так случается только тогда, когда люди умирают. Она столько раз читала об этом. Люди видят яркий свет в конце темного туннеля, и им становится легко и радостно. Как хорошо ей сейчас! Как спокойно! Только она и эта тишина. А вот и мистер Гобсон. Он берет ее за руку. «Вы слышите меня?» -спрашивает он, улыбаясь, и она пытается сказать «да», но не может. Она лежит неподвижно – значит, она умерла. Как ужасно умереть в этом дурацком зеленом колпаке, который на нее надели. Что подумают о ней дети? Что подумают все? И она начинает стаскивать с себя этот колпак, а рука болит, болит невыносимо. Но кто-то нежно берет ее за руку, просит ее успокоиться, и она стремительно летит вниз, в полную темноту, где нет никакого света…

Глава 27

Гарриет. Девять часов утра

– Мы решили, что свадьба будет скромной.

– Не могу слышать слово «свадьба». – Гарриет зябко повела плечами.

– Извини, дорогая. Скромная церемония. Мы думаем устроить ее в Париже. Надеюсь, что ты приедешь. А затем Мерлин хочет показать мне тропики. Или Китай. Что ты обо всем этом думаешь?

– Я думаю, что это чудесно, Жанин. Я очень рада за вас.

– Я так счастлива, – сказала Жанин, радостно улыбаясь. – Все так неожиданно. Как стрела среди ясного неба.

– Гром, Жанин. Стрелы бывают только у купидонов.

– Хорошо, пусть гром. Мы не кажемся немного смешными?

– Нисколько. Даже не смей об этом думать, Жанин.

– А мне кажется, что мы смешны. Мы ведь совсем старые люди и такие разные. Пожениться, начать жить своим домом, как двадцатилетние, – все это кажется мне глупым.

– Жанин, это совсем не глупо. Это прекрасно. И потом, почему это тебя беспокоит? Разве ты не хочешь быть счастливой? Я уверена, что вы оба будете очень счастливы.

– Да, я думаю, что будем, – ответила Жанин с облегчением. – Каждый должен держаться за счастье обеими руками. Разве не так?

– Должен, – ответила Гарриет с тяжелым вздохом.

Она подумала о трудном счастье, которое уплыло из ее рук. Может, она некрепко держалась за него? Что толку сейчас думать об этом? Оно ушло, ушло навсегда.

– Почему ты вздыхаешь, дорогая? – спросила Жанин. – Ты несчастна?

– Все нормально, Жанин. Просто я немного обеспокоена, но все пройдет. Я счастлива за вас. Где вы собираетесь жить?

– В Париже. Только там я могу быть счастливой. А Мерлину все равно где жить. Кроме того, если он выполнит намеченное, мы будем разъезжать по разным странам.

Гарриет представила себе, как Мерлин и Жанин путешествуют, и улыбнулась.

– Как это чудесно! – сказала она. – Я представила вас на ковре-самолете.

– Так оно и будет, – сказала Жанин, – если Мерлину удастся купить его за полцены.

– А где он сейчас?

– Он ушел по какому-то таинственному делу. Не имею ни малейшего представления, что это за дело. Нам только остается сидеть и ждать. – Она погладила Гарриет по щеке. – Ты выглядишь уставшей, дорогая. Вчера был плохой день.

– Просто ужасный, – ответила Гарриет, опять тяжело вздохнув. – И кроме того… – Она замолчала, не зная, как начать. Ей хотелось рассказать Жанин, что случилось с ее деньгами, но она не решалась. – Жанин, мне надо кое-что тебе сказать…

– Посмотрите-ка, – услышали они голос Мерлина. Он вошел в кухню, сияющий, розовощекий. Его седые волосы стояли дыбом, обрамляя голову светящимся нимбом. – Надеюсь, тебе это понравится, дорогая. Парень обещал его обменять, если оно тебе не подойдет.

Сияя радостной улыбкой, Мерлин вручил Жанин маленькую потертую кожаную коробочку. Она осторожно открыла ее. Внутри лежало кольцо, золотое, с россыпью гранатов и бриллиантов.

– Спасибо! – сказала Жанин, целуя Мерлина в щеку.

– Рад, что оно тебе понравилось. Викторианская эпоха. Пришлось немного поторговаться с парнем. Он заломил такую цену, но я сказал ему…

– Мерлин, – сказала Гарриет, глядя на старика с нежностью, – твоей невесте необязательно знать, как ты торговался.

– Правда? Мне еще многому придется научиться. Прости, дорогая, но все равно оно стоит кучу денег.

– Кольцо просто великолепное, – сказала Жанин. – Ну разве я не счастливая женщина, Гарриет?

– Да, счастливая и будешь счастливой всегда, – ответила Гарриет. – Я очень надеюсь на это. Вы оба заслуживаете счастья.

– Так оно и будет, – сказал Мерлин, – можешь не сомневаться. Слава Господу, что я остался свободным. Я всегда верил, что встречу достойную женщину. А ведь я чуть было не женился на дрянной девчонке, которую встретил в Индии сразу же после войны…

– И тебе удалось вырваться? – спросила Гарриет.

– Конечно. Хотя, по правде сказать, она была не такой уж и плохой. Правда, ей далеко до Жанин. Она ей в подметки не годится. – Мерлин повел рукой в сторону Жанин. – Ну разве она не прекрасна? Разве ее можно не полюбить? – спрашивал он Гарриет, весь сияя от счастья.

– Мерлин, ты говоришь обо мне, как о лошади, – заметила Жанин.

– Жанин, ты несправедлива. Мерлин дает совершенно точное описание. Ты действительно прекрасна!

– Вы заставляете меня краснеть. Дорогая, может, мне проведать твою маму? Как она там?

– Она все еще спит, не надо ее беспокоить. Я от всей души надеюсь, что сон пойдет ей на пользу. Бедная мамочка! Она так мечтала об этой свадьбе.

– Что сотворила с нами эта глупая девчонка! – сказал Мерлин. – Она заслуживает хорошей порки. А где твой отец, Гарриет?

– Он с Тео, – ответила Гарриет, не пускаясь в дальнейшие разъяснения.

– Славный парень этот Тео, – сказал Мерлин, – Вот кому нужно найти хорошую женщину. Эта малышка, которая с ним сейчас, довольно миленькая, но она ему не подходит.

– Мерлин, он плохо с ней обращается, – сказала Гарриет.

– Правильно, он обращается с ней, как она того заслушивает. Ему нужна женщина, которая умеет не только брать, но и отдавать.

– Мне кажется, что все его жены пытались это делать, но он просто прогонял их, – сказала Гарриет.

– Это потому, что он прекрасно знал цену каждой из них. Ведь они почти все выходили за него замуж из-за денег. Как это должно быть ужасно!

– Может, ты и прав, – задумчиво сказала Гарриет. – Мне это никогда не приходило в голову.

– Мерлин, ты помолвлен менее полусуток, а уже стал экспертом по браку, – смеясь заметила Жанин. Она нежно поцеловала его в щеку. – Гарриет, дорогая, как мне лучше поступить? Остаться еще дня на два, чтобы ухаживать за твоей мамой, или лучше уехать? Я сделаю, как ты скажешь.

– Спасибо, Жанин, ты очень добра, но я думаю, что маме лучше будет одной. Она должна научиться сама справляться с невзгодами. Сейчас она унижена, растеряна, но должна сама все это превозмочь.

– Да, конечно, – сказала Жанин, – к тому же Крессида еще может вернуться. Я слышала, что иногда люди убегают из дома в порыве отчаяния. Это все равно что самоубийство. Они уже дошли до веревки…

– До предела, – поправила ее Гарриет.

– Хорошо, до предела. Они уже сами не могут справляться со своим отчаянием и убегают. Это своеобразный крик о помощи.

– Возможно, – согласилась Гарриет, и перед ее глазами всплыла фотография, на которой Крессида, счастливая и веселая, сбегает по ступеням собора, и ее подвенечное платье раздувается на ветру.

– А ты? Что собираешься делать ты?

– Мне нужно вернуться в Лондон, – ответила Гарриет. Ее настроение сразу упало, в голосе послышались грустные нотки.

– Сегодня?

– Боюсь, что да. Мой бизнес… В общем, мне надо ехать. У меня назначена деловая встреча.

– Послушай, Гарриет, – сказал Мерлин, – мое предложение остается в силе. Если что понадобится…

– Возникли проблемы? – спросила Жанин.

– Да, Жанин, возникли, – ответила Гарриет. – Я как раз собиралась с тобой поговорить, когда пришел Мерлин. Ты можешь немного повременить с деньгами? Я отдам их тебе при первой возможности. Я боролась как могла, чтобы спасти их, но понимаешь…

– Девочка, дорогая, мне не надо возвращать деньги. Я сама захотела вложить их в твое дело, и если из этого ничего не вышло, то это мои проблемы. Не надо мне сейчас рассказывать, что там у тебя случилось, но о деньгах ты можешь не беспокоиться. Я уверена: ты со всем справишься. Позже ты мне все расскажешь, и мы вместе подумаем, что еще можно сделать. А сейчас займись своими делами.

– Возможно, Тилли сумеет помочь тебе, – сказал Мерлин, – она говорила об этом. Чудесная девочка! Как раз под пару Руфусу. У меня возникла идея – устроить общую свадьбу. Как вам это?

– Боюсь, что идея ужасная, – смеясь, сказала Гарриет. – Похоже, что там вообще не будет свадьбы. Тилли порвала с Руфусом. О Господи, я совсем забыла. Жанин, ты знаешь, что Сюзи в больнице?

– Нет, не знаю. А что с ней? Что могло с ней случиться так внезапно? Вчера она выглядела прекрасно. Правда, за последнее время она немного похудела, а так…

– Она звонила из больницы моему… звонила нам. Ее голос был таким странным. Руфус пока ничего не знает.

– Будем надеяться, что ничего серьезного, – сказала Жанин. – Такая приятная женщина.

– Да, – ответила Гарриет, но что-то в ее голосе насторожило Жанин, и она внимательно на нее посмотрела. Гарриет отвела глаза. – Мне надо спешить, – сказала она. – У меня еще куча дел. Еще раз вас поздравляю. Кольцо божественное, Мерлин.

Она поднималась по лестнице, когда зазвонил телефон. Это был Джеймс.

– Гарриет, дорогая, мы уже вернулись.

– Но вы же только недавно улетели.

– Не было никакого смысла задерживаться там дольше.

– Вам не удалось найти Крессиду?

– Нет, но она определенно не вернется. По крайней мере в ближайшее время. Я все тебе расскажу, когда приеду домой. Нам надо о многом поговорить.

– Мне очень жаль, но я сейчас уезжаю. У меня назначена встреча в банке. Я постараюсь вернуться домой, если смогу. Возьму мамину машину.

– Хорошо, – ответил Джеймс, вздохнув. – Как там мама?

– Спит. Во всяком случае, спала двадцать минут назад.

«Даже не спрашивает о моих проблемах, – подумала Гарриет. Ему есть о ком думать: Крессида, мама и Сюзи, а я его совсем не интересую. И ничего удивительного. Они считают меня преуспевающей деловой женщиной».

– Гарриет, с тобой хочет поговорить Тео.

– Я не хочу с ним разговаривать, – ответила Гарриет и положила трубку.

Она прошла в свою комнату, сложила в сумку вещи и села на кровать. Взяв с тумбочки письмо от гинеколога, которое она нашла в кармане отцовского кардигана, Гарриет снова перечитала его.

Дженнифер Бредман, гинеколог, сказала Гарриет по телефону, что сможет встретиться с ней только во второй половине дня.

– Мне очень жаль, но все утро у меня занято, – объяснила она. – Не знаю, чем могу вам помочь, но попытаюсь.

– Спасибо, – ответила Гарриет.

Она заглянула в комнату матери. Та лежала на кровати, но уже не спала. Ее лицо, утонувшее в подушках, было бледным.

– Сейчас я приготовлю тебе чай, мамочка, а потом мне надо уехать. У меня срочные дела. Вернусь вечером, если смогу.

– У тебя всегда срочные дела, – сказала раздраженно Мэгги. – Можешь не задерживаться из-за меня. Я сама приготовлю себе чай.

Гарриет молча вышла из комнаты и осторожно прикрыла за собой дверь, хотя ей хотелось с грохотом хлопнуть ею.