Текст книги "Том 12. Лорд Дройтвич и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 34 страниц)

– Что!

– Он очень милый, но я за него не выйду.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Значит, ты сошла с ума. Неужели тебе неясно…

– Ой, хватит!

– Да что с тобой говорить! Терри охватило раскаяние.

– Ну, прости меня! Я не хотела тебя обидеть. Просто нервы сдали. Я какая-то взвинченная.

– И грубая. Что ж, пойду лягу. А, забыла! – Кейт открыла сумочку. – Когда я брала ключи, мне дали записку. Спокойной ночи.

6

Когда еду и вина заказывает маркиз Мофриньез-э-Валери-Моберран, гости, вернувшись домой, часто нуждаются в соде. Случилось это и с Кейт. Вскоре она вернулась, гордая и скорбная, и надменно произнесла:

– Соды нету?

Терри не ответила. Она что-то писала.

– Нету ли у нас соды? – повторила сестра.

Терри обернулась. Лицо у нее было бледное, глаза – какие-то темные.

– Есть. В ванной.

– Спасибо. Они помолчали.

– Ты ляжешь когда-нибудь? – спросила Кейт.

– Вот только допишу.

– А кому ты пишешь? – по-прежнему гордо, но не без любопытства осведомилась Кейт.

– Фредди. Можешь оставить утром у портье. Так, записка. Принимаю предложение.

– Что?! Значит, ты видишь, что я права?

– Ты всегда права, и с Джефом тоже. Ты сказала, что я получу любезное письмо – занят, то-се, деловая встреча. Вот оно, пожалуйста. Прочти, если хочешь, – сказала Терри и, горько плача, кинулась на тахту.

– Ой, дорогая! – запричитала Кейт, обнимая ее покрепче. – Ой, моя миленькая!

Глава VIII

1

Трапеза с издателем превзошла все ожидания. Начиная с мартини, она струилась, как бриз. Именно такие трапезы запечатлеваются на пленке памяти, когда с нее стерся даже вчерашний день.

Джеф, как все мы, нередко сомневался в том, что человек – венец мироздания. На эту мысль его наводили немецкие солдаты и консьерж в его доме. Однако сейчас, глядя на Клаттербака, он понимал, что заблуждался. Род человеческий, в сущности, неплох. Если он произвел на свет это дивное создание, он вправе похлопать себя по груди и лихо надеть шляпу набок.

Да, ничего не скажешь, телесно этот ангел не достиг идеала. Обычно издатели тощают от общения с авторами, он же – раздался во все стороны и благодаря круглому лицу, круглым глазам и круглым очкам походил на сову, отдавшую должное полевкам. Ближних он превосходил не внешностью, а речью.

Поначалу, надо признаться, и здесь он ничем не блистал, ибо за коктейлями говорил о том, как хорошо без жены в Париже. Конечно, заверил он, она – лучшая из женщин, но не всегда его понимает. Скажем, трудно внушить ей, что человек умственного труда должен время от времени развлекаться, иначе у него будет язва. Примерно это слышал Джеф и от Честера Тодда.

Предупредив, что он ни в малой мере не сидит на диете, Клаттербак заказал внушительный ланч и развил свою тему, выражая признательность Промыслу, подсунувшему любимой супруге простейшую корь. Однако когда официант привез бифштекс с жареной картошкой, он перешел к делу, представ перед Джефом во всем своем очаровании.

– Так вот, эта ваша книжка, – сказал Клаттербак, впиваясь в мясо вилкой и зубами. – Поразительно! Где вы научились так писать по-английски? И не подумаешь, что француз.

– Я наполовину американец. Оба языка мне родные.

– И про Америку пишете, как будто там долго жили.

– А я и жил. Отец женился, мы с мачехой не ладили, и я туда уехал на несколько лет. Чего я только ни делал! И водой торговал, и на ранчо вкалывал, и бродил с другом по пустыне… Ну, всякое бывало. К началу войны я служил официантом в нью-йоркском отеле.

– В каком?

– «Бербадж».

– Бывал там, бывал. Кормят хорошо, но мало. А потом вы проливали кровь за Францию?

– Именно. Вообще-то я немного пролил. Мог и больше.

– Не были в этих, как их, маки?

– Был.

– Тяжело, а?

– Нелегко.

– Кормят плохо, я думаю.

– Да, не особенно.

– Ах, как я вас понимаю! Вот, посудите. У меня домик в таком Бенсонбурге, на Лонг-Айленде. Сидим мы как-то в воскресенье, пьем коктейль, тут заходит кухарка и сообщает, что соседский дог съел баранье жаркое, когда она отвернулась. Представляете? Мясная лавка – в Уэстхемптоне, это шесть миль, и вообще закрыта по воскресеньям. Пришлось обойтись яйцами. Я съел штук пять, ну, шесть, с беконом, закусил сыром, пирогом… Ничего, выжил, но не дай Бог опять так влипнуть! Эй, гарсон! Анкор[125]125
  Еще (франц.).


[Закрыть] картошки фри. Да, боец Сопротивления, это вам не кот начхал. Очень хорошо для суперобложки.

Джеф подавился. На Клаттербека он смотрел так, как месье Легондю – на светящуюся фигуру, посоветовавшую ударить топором месье де ла Урмери.

– Простите, вы не скажете это еще раз? – спросил он.

– Про картошку?

– Нет, про суперобложку. Вы ведь о ней говорили?

– Говорил.

– Значит, вы хотите издать мою книгу?

– Естественно, – отвечал Клаттербак, совершенно уподобляясь сияющей фигуре. – Именно такие книги я люблю. Веселая – раз. Забавная – два. Смелая – три, но, заметьте, не переходит предела. Напоминает Ивлина Во. А главное, нормальные люди, которых видишь каждый день, а не эти чертовы издольщики, которых терзают в Алабаме, что ли. Если бы вы знали, – прибавил издатель, печально подкладывая себе картошки, – сколько мне приходится про них читать!

– Страдают, да?

– Как нанятые. А не крестьяне, так дети-калеки. Вот, послушайте, такой сюжет, читал в самолете. Незаконный ребенок – калека, естественно – живет у злого отчима. Тот шестнадцать страниц его лупцует, а потом убивает мамашу. Не свою, этого типуса. Типус сходит с ума и умирает в поле. Отчим вешается, настоящий отец стреляется. Сколько трупов?

– Вроде четыре.

– Неужели так мало? Ну, вам видней. Одна девица обожгла лицо, а ребенок – не тот, уже другой, попал под автобус, обе ноги отрезали. Любой аппетит отобьет! – вскричал Клаттербак, кромсая бифштекс, как сэр Галахад кромсал врагов. – А тут ваша книжка. Кстати, вы ее мне прямо прислали, значит, у вас нет агента. Это хорошо. – Тут он отвлекся, сравнив этих субъектов с покойным Джесси Джеймсом[126]126
  Джесси Джеймс (1847–1882) – во время Гражданской войны был партизаном на стороне южан. После войны – главарь банды, грабившей банки и поезда. Стал героем народных баллад и кинофильмов.


[Закрыть] и особо описав одного из них, чьи нравственные правила неприятно удивили бы команду пиратского корабля. – Наверное, вы думали, чего мы так долго молчим. Дело в том, что я встречался с теми-семи.

– С теми-семи?

– Ну, журналы там, студии, карманные серии. Очень заинтересовались. Да уж, сразу взяли на заметку. Когда я сказал, что мы надеемся продать 100 000…

Зал завертелся и взлетел, как Нижинский.[127]127
  Вацлав Нижинский (1889–1950) – русский танцовщик и хореограф, с 1911 г. жил заграницей.


[Закрыть] Когда он вернулся на пол, Джеф переспросил:

– Вы им сказали, что надеетесь продать 100 000?

– Мы всегда так говорим, – пояснил Клаттербак, вводя его в тайны издательского дела.

2

Сердечно попрощавшись, Джеф расстался с издателем в 7 часов утра. Конечно, ланч не занял столько времени, но он перешел в обед, продолжился ночным обзором Монмартра и завершился на рынке миской лукового супа. Словом, Джеф вышел из машины в начале одиннадцатого и пошел к себе отоспаться.

Почти сразу после этого из отеля вышла Кейт. Несмотря на соду, она не очень хорошо себя чувствовала и решила подышать морским воздухом. Записку для Фредди она оставила у портье и направилась по Promenade des Anglais.

Утро стояло прекрасное, дул ветерок, сияло солнце, и Ровиль был в лучшем виде. Толстые мужчины плескались у берега или лежали на пляже, намазанные маслом, обретавшим мерзкий бурый оттенок. Кейт быстро полегчало. Через час, вернувшись в номер, она и чувствовала себя, и выглядела лучше, а потому весело окликнула сестру:

– Терри!

– Да?

– Я отдала записку портье. Мистер Карпентер получит ее после ланча. Он играет в гольф. – Она заглянула в дверь. – Что ты делаешь?

– Складываю вещи.

– Вещи?

– Мы улетаем следующим рейсом. Я, во всяком случае. j Кейт засопела.

– И я, конечно! С большим удовольствием. Хватит с меня этой Европы. А вот ты… Не слишком ли ты спешишь?

– Спешу, это да, – отвечала Терри.

– Как же мистер Карпентер? – спросила Кейт.

– А что с ним?

– Он не удивится?

– Нет, я ему написала.

– Еще одну записку?

– Да. Пойду мимо портье, оставлю. Кейт фыркнула.

– Ты прямо министерство иностранных дел! Только и шлешь ноты. А что там сказано?

– Что я за него не выйду. Подумала, знаешь, и решила – нет, не могу.

Кейт и засопела, и фыркнула. Ее особенно раздражали люди, которые вечно передумывают. Кто-кто, а она решений не меняла.

– Ну, что это! – сказала она. – Вчера ты отвергла предложение. Потом написала, что принимаешь. Теперь пишешь, что нет. Честное слово, мне его жалко. Он совсем запутается.

3

Запутался и Честер Тодд. Примерно в час он сидел у казино, хрупкий, слабый. Ему всегда было плохо после кутежей, а тут он кутил два вечера, позавчера – с одними американцами. Теперь он удивлялся, с какой стати пригласил позавтракать тетку, тогда как надо было предаться одиночеству и покою.

Миссис Пеглер тоже не сверкала. Она только что беседовала по телефону с Бюиссонадом (вчера он скрывался из-за глаза) и узнала о провале. Мало того, он был с ней довольно груб.

Тем самым, беседа шла вяло. После затянувшегося молчания Честер воскликнул:

– Вот это да! – И схватился за голову, чтобы не лопнула. – Какая девица!

Речь шла о Терри. Чтобы зарезервировать авиабилет, надо, если ты в Ровиле, пойти в офис, а чтобы в него пойти – пересечь террасу. Следуя за взглядом племянника, миссис Пеглер всмотрелась в предмет его интереса.

– Если, – заметила она, – тебе нравятся конфетные барышни…

– Ну, ты скажешь! – возмутился Честер. – Конфетная, ха-ха! Красота в чистом виде. Кто ж это такая? Вроде бы ее видел…

– Некая мисс Трент, – отвечала тетя.

– Ты с ней знакома?

– Немного. Фредерик ее видел в Сэн-Роке.

– Я тоже видел в Сэн-Роке девицу по фамилии Трент. Как-то мы ужинали с ней, Джейн и Фредди. Наверное, родственница.

– По-моему, у этой родственников нет. Только сестра в Америке.

– Странно. Я ее несомненно видел. Где же?

– Неужели это важно?

– Да нет… – вяло согласился племянник, и беседа угасла. Миссис Пеглер враждебно размышляла о месье Бюиссонаде, Честер Тодд думал о том, как вынесет этот мерзкий ланч. Увидев через несколько минут свою сестру Мэвис в сопровождении Фредди, он испытал чувства, которые испытывают после кораблекрушения, заметив парус. Фредди он вообще любил, но сейчас ему особенно радовался и приветствовал с таким восторгом, что измученная голова чуть не отлетела.

– Мяч! – возликовал он.

– Хо-хо! – откликнулся Фредди.

– Как сыграл?

– Лихо.

– Я захватил твою почту.

– Молодец.

– Так и знал, что тебя увижу. Закусим, а?

– Мы с Мэвис собирались пойти в «Мирамар».

– Чушь какая! – твердо сказал Честер, готовый втащить Друга в ресторан, только бы не завтракать с тетей. – «Мирамар», скажешь тоже! Здесь и сейчас.

– Ну, если ты хочешь, – согласился добрый Фредди. – Вы не против, дорогая?

– Конечно, нет! – отвечала привыкшая к немногословию Мэвис.

Однако за столом Честер порядком разочаровался. Он полагал, что Фредди заметно оживит общество хотя бы рассказами о гольфе; но тот почему-то молчал, возлагая бремя беседы на несчастного друга, которому хотелось откинуться в кресле и размышлять.

Вдруг все изменилось. Миссис Пеглер, вернувшись к жизни, осудила суету и гонку. Возьмем, к примеру, ее доброго приятеля, сэра Перси Бента. Уж как она его уговаривала провести здесь остаток отпуска – но нет, куда-то едет на машине. Хочет, видите ли, посмотреть страну!

Тут Фредди, отрешенно крошивший хлеб, внезапно встрепенулся:

– Уехал он?

– Да. Вчера, после завтрака.

– А… – Фредди закашлялся, словно что-то попало ему в горло. – Он ничего не говорил?

– В каком смысле?

– Ну, про меня?

– С чего ему о тебе говорить?

– Да так, случайно.

– Он тут провел один день и тебя не видел. Странно, что ты им интересуешься.

– Кто ж его не знает! – вскричал Фредди и, заметно изменившись, стал подробно и красочно описывать свою игру.

Уже подали кофе, и Честер, понимая, что хозяин не вправе оставлять гостей, все-таки решился встать и уйти, очень уж эти гости разгулялись. Предлог у него был такой: надо купить «Нью-Йорк Геролд Трибьюн», парижский выпуск, что там пишут про концерт.

Не успел он скрыться, Фредди снова закашлялся.

– Э-э, миссис Пеглер, – проговорил он, бросая отчаянный взгляд на Мэвис, но та осталась верна своим траппистским навыкам.

– Э-э, миссис Пеглер, – продолжал Фредди, – не уделите ли минутку?

– Да, Фредерик?

Отхлебнув бренди, страдалец собрался с мыслями.

– Вы, часом, не знаете пятнадцатую лунку?

– Я не играю в гольф.

– Да? Ну, такая лунка, очень обманчивая. Ведешь прямо – ничего, а скользнешь – все, конец, скатится вправо, там всякие заросли. Ну, я провел чин-чином, а Мэвис угодила в эти заросли. Стали мы искать ее шар, сами понимаете, то-се, беседуем, и я… Под сосной, верно?

– Да, Фредди, – признала Мэвис.

– Значит, под сосной, – тут Фредди покраснел, – я сделал предложение. Ну, Мэвис, то-се… в общем, согласилась.

Он помолчал, и не без значения. Робкий по природе, он не был уверен, что миссис Пеглер хочет для племянницы жениха, который, конечно, не последний человек в футболе, но в сборную не вошел. Однако, к его удивлению и радости, она не наставила на него лорнет, а расплылась в улыбках.

– Надеюсь, вы не огорчены? – предположил он.

– Ну, что вы!

Он все же решил напомнить о хорошей стороне дела.

– Вот, вы теряете племянницу, но получаете племянника.

– И точно такого, как хотела!

– Нет, правда?

– Еще бы!

– Это хорошо. Что там, это очень хорошо. Это просто замечательно. А то я боялся, при таком дяде Мэвис себя продешевила. Я ведь кто?

– Вы прекрасный человек, дорогой Фредди! Мэвис будет с вами очень и очень счастлива.

– Да, тетя, – согласилась Мэвис.

Миссис Пеглер поцеловала Фредди, который испугался, конечно, но сохранил похвальную стойкость.

– Я так на это надеялась! – пояснила она. – Сегодня – счастливый день. Пойду-ка брошу кости. Вы не обидитесь, что я вас оставляю?

– Нет, тетя, – сказала Мэвис.

– Нет, что вы! – вскричал Фредди с неподдельной радостью. – Идите, обдерите этих лягушек.

Чтобы ободрать лягушек, надо запастись припасами. Миссис Пеглер пошла в caisse[128]128
  Кассу (франц.).


[Закрыть] и поменяла чек на 500 000 франков. Засовывая деньги в сумку, она заметила у самого локтя своего племянника.

– Честер, – сообщила она, – какая новость! Мэвис выходит замуж.

– Правда? – откликнулся Честер. – Какое совпадение! И Фредди тоже.

– Ну, конечно.

Честер рассердился. У него еще болела голова.

– Почему «конечно»? Нет, почему «конечно»? Совпадение. А кто этот субъект?

Миссис Пеглер решила, что он шутит, и натужно улыбнулась, ибо, как и мудрецы, считала: «Смейся слабым шуткам, хорошие и сами управятся».

– Какой ты глупый, Честер! – сказала она. – Фредерик, кто ж еще.

Честер покачал головой, что было глупо, она едва не раскололась.

– Прости, – возразил он, когда стало полегче, – но и ты не так уж умна. Фредди женится на мисс Трент, которую мы видели на террасе. Вот, в газете. – Он тыкнул пальцем в первую страницу. – Посмотри сама.

Глава IX

1

Некоторые удары, подобно каталепсии, лишают человека возможности говорить и двигаться. Когда племянник удалился в той мечтательной манере, которая свойственна молодым людям с перепоя, тетя, словно Лотова жена,[129]129
  Лотова жена – Бытие, 19:26


[Закрыть] пребывала в виде соли. Потом, нервно отряхнувшись, пошла объясняться с Фредди.

По дороге она встретила Мэвис. Сияющая жертва, не ведающая о своем горе, исторгла бы из нее жалость, если бы это было возможно, а так, она попыхтела.

– Где Фредерик? – глухо спросила она. – В ресторане?

– Нет, тетя, – отвечала Мэвис и с непривычной пространностью объяснила, что идет на минутку в отель, а жених ее сидит в баре, просматривает письма.

Он их как раз просмотрел, когда миссис Пеглер застала его над первой запиской Терри. Горестно распластавшись в кресле, он смотрел вдаль невидящим взором. Миссис Пеглер присела рядом, но он едва видел ее сквозь туман.

– Вот что, Фредерик, – сказала она, прожигая его взглядом. – Что-это-значит? Не откажитесь от объяснений.

Немного очухавшись, он понял, что и ему очень нужно объяснить все как есть понимающему человеку. Как бывает всегда в таких случаях, трудно было одно – с чего начать.

– Это про Терри Трент? – проверил он.

– Вот именно.

– Она хочет за меня выйти.

– Так я и думала.

– А я – нет. Прямо удивляюсь. В первый раз она отказала. Миссис Пеглер подавила желание избить его сумкой до консистенции желе и поставила сумку в угол, от греха подальше.

– Значит, вы делали ей предложение?

– Конечно.

– Вы предлагаете руку всем подряд?

– Ой, Господи, нет! Тут особый случай. Понимаете…

– Нет, не понимаю.

– Дело было так…

Не все одарены красноречием, тем более – Фредерик. Рассказ его был темен и запутан, так что миссис Пеглер не разобралась в том, что Келли, Дубински, Уикс, Уимз и Бэссинджер назвали бы minutiae.[130]130
  Подробности, частности (лат.).


[Закрыть]

– Ничего не поняла!

– Не поняли?

– Конечно. – Она пылко посопела. – Ни единого слова. Почему вы просили эту особу выйти за вас замуж?

– Мафринюз посоветовал.

Миссис Пеглер взвилась, словно загарпуненный кит. Да-да, несомненно, это – козни ее бывшего мужа! Они с этой особой составили заговор, достойный Макиавелли. Сколько раз за годы, проведенные с Никола Жюлем Сэн-Ксавье Огюстом она могла уронить на него тяжелый предмет! Поистине, нет слов печальнее, чем «могло б случиться»…

– Значит, он там был? – сказала она, легко лязгнув зубами. Скрежетать она не скрежетала, но все же и не без того.

– Конечно, – ответил Фредди. – Я же говорил! Пришел с этим Бентом, потом тот ушел, а маркиз и начал – позор, то-се, честный человек, должен жениться… Вроде сказал про эту noblesse, но точно не помню. Ну, я его понимаю. Сидишь с ней один, в пижаме…

– В пижаме?

– Ага. Вообще-то я уже лег, а тут она зовет. Короче, это, предложил я ей руку, она отказала, ну, я на радостях и объяснился с Мэвис. И вдруг получаю записку: «Отказ не считается». Положение, а? – Фредди покачал огненной головой. – Да, ничего не скажешь, положеньице! А как вы-то узнали?

– Прочитала в газете.

– В газете!

– Да. В сегодняшнем выпуске «Парис Геролд Трибьюн».

– А, черт!

– Понять не могу, кто это напечатал.

– А я могу! Маркиз им позвонил. Что же мне делать?

– Вы хотите жениться на Мэвис?

– Еще как!

Миссис Пеглер хранила спокойствие. Оно отдавало холодом, но это лучше истерики. Чтобы не сорваться, она встала и направилась к рулетке.

– А делать вам надо вот что, – сказала она. – Откупиться. Если бы, поддавшись первому порыву, она стукнула его сумкой, он вряд ли был бы больше потрясен. Как замечал маркиз сыну, Фредди, подобно многим богачам, страдал прижимистостью. Да, он мог откупиться от сотни обманутых девиц, но что с того?

– Вы думаете, – спросил он, – она подаст в суд?

– Конечно.

– Такая хорошая девушка?

Спокойствие миссис Пеглер дало небольшую трещину.

– Какая ерунда! Нет, вы уж скажете! Да она обычная авантюристка, они с этим гадом все подстроили.

Фредди не совсем понял.

– С каким гадом?

Миссис Пеглер объяснила, что речь идет о маркизе де Мофриньезе-э-Валери-Моберан.

– Сговорились заранее. Она выдумала про взломщика…

– Так он же был! Я его сам ударил. Миссис Пеглер нервно отмахнулась.

– Неважно! Этот гад подстроил все так, что вы должны выплатить ей кучу денег. Сами знаете, как относятся присяжные к богатым людям. В общем, копите денежки, много понадобится. – И с этими словами она ушла туда, где аргентинцы, португальцы и греки, стиснув зубы, горя глазами, собрались у зеленого стола, ожидая, когда крупье начнет игру.

Через две минуты в бар вошел маркиз.

2

Угостившись в «Сплендиде» (ибо он мог, подписав счет, надеяться на Карпентера), Никола де Мофриньез явился посмотреть на игру. Было время, он играл и сам, но как-то разочаровался. Теперь его больше привлекала сигара и, собственно, за ней он и пришел.

Заметив Фредди, он подсел к его столику.

– Добрый день, мой мальчик, – сказал он, со вкусом пуская дым.

Фредди глядел на него искоса. До сих пор этот Мофринюз ему нравился и изысканным вкусом, и складностью речи; но теперь он глядел на него глазами миссис Пеглер и видел гада, науськивающего девушек на честных миллионеров. Тем самым, ответил он сухо.

– Гм! – произнес он, выражая этим странным звуком презрение, омерзение, гадливость и праведный гнев.

Маркиз ничего не заметил и выпустил красивое кольцо дыма.

– Глядел вот газету, – сказал он. – Быстро реагируют! Что ж, поздравляю и завидую. Прелестная девушка!

Фредди не решился заметить, что девушек, собственно, две, так что ему придется выбирать между двоеженством и судом; а потому промолчал.

– Да и ей повезло, – продолжал маркиз. – Какого бобра убила! Красив, благороден, богат, а главное – щедр. Вот именно, щедр. Немногие откликнулись бы так на мою просьбу. Я навеки в долгу…

– О чем это вы?

– Да о зонтичном клубе! Вы же даете на него деньги.

– На что даю?..

Маркиз наконец подметил что-то странное. Поистине, могло показаться, что широкий, добрый Карпентер превратился в какого-то прижимистого субъекта. Не захочешь, а испугаешься. Во всяком случае, огорчишься.

– Несколько дней назад, – не без тревоги напомнил он, – вы мне обещали…

– А теперь передумал.

Маркиз пошатнулся. Нелегко пошатнуться, сидя в кресле, но ему это удалось.

– Передумали?!

Фредди горько засмеялся. Маркиз давно не слышал таких противных звуков.

– Конечно. Что я, дурак? При таких расходах…

Он резко встал, решив пройтись по Promenade des Anglais. Может быть, полегчает, а главное – он избавится от всяких пресмыкающихся. Ну их совсем, этих гадов, думал он.

Страдал и самый гад. Его было нелегко выбить из седла, но тут он утратил всю свою бойкость. Рука его дрожала, словно камертон, а когда за спиной раздался голос, маркиз так подскочил, что чуть не выронил сигару. Обернувшись, он увидел Мэвис. Она блаженно улыбалась, что немало удивило маркиза.

Галантно вскочив с места, он задел что-то ногой и увидел, что это – знакомая сумка его бывшей жены. Почему она лежит на полу, он не понял, но гадать не стал, поскольку Мэвис спросила:

– Вы не видели Фредди?

Кого-кого, а Фредди он видел, и потому опять задрожал.

– Только что ушел, – ответил он и заметил, что Мэвис как-то странно изменилась. Через секунду-другую он понял, что это – смущение. Щеки ее заалели, туфелька выписывала по ковру замысловатые узоры.

– Он вам сказал?

– Сказал?

– Да. Что мы обручились.

– Об-ру-чи-лись?!

– Да.

– Вы – с ним? С Фредди?

– Да.

Маркиз испытал к Мячу невольное уважение. Конечно, есть у него недостатки, но – прыток, прыток!

– Поздравляю! – воскликнул он, подавляя легкую дурноту. – Очень рад! Желаю счастья!

– Спасибо.

– Великое событие!

– О, да.

– Наверное, ног под собой не чуете?

– Не чую, – кивнула Мэвис и, радостно улыбнувшись, двинулась к двери.

Маркиз никак не мог бы сказать того же о себе. Кроме ног, он ощущал и сумку. На сей раз он поднял ее и рассеянно осмотрел.

Трудно рассматривать рассеянно сумку, в которой, судя по объему, лежит полмиллиона франков. Жену свою маркиз знал и помнил, что в казино она, как правило, дочиста обирает соперников.

Он опустился в кресло и пощупал подбородок. Не в силах отогнать настойчивую мысль, он открыл сумку, заглянул в нее – и тут у самого локтя появился искуситель.

– Я бы, – сказал искуситель, – не колебался.

– Да? – переспросил маркиз.

– Без всяких сомнений. Тебе нужны деньги на зонтичный клуб, Фредди их не даст, а значит…

– Резонно, резонно.

– И вообще, ты берешь их в долг. Пойдет дело с клубом, отдашь. А так, она все равно их потратит.

– Это верно.

– Ты ее, собственно, спасешь.

– Именно, именно.

– Можешь ли ты их взять? Да, можешь. Тебя никто не заподозрит. Ну, посуди: женщина оставляет сумку в баре казино. Тут бывают сотни людей.

– Да-да, ты прав.

– Конечно, я прав. И вот что, сунь деньги в карманы, а сумку положи за подушку. Вопросы есть?

– Нет, – отвечал маркиз.

Через мгновение он шел к выходу, карманы у него раздувались. В дверях он встретил Фредди.

– А, Мяч!.. – рассеянно промолвил он.

Фредди обдал его холодным взглядом, которым смотрят на гадов, если ты их не любишь, а они говорят тебе: «А, Мяч!»

3

Оказавшись на Promenade, Фредди внезапно вспомнил, что забыл на столике письма, и поспешил взять их. Он не хотел, чтобы все их читали.

Сунув письма в карман, он перечитал записку Терри с тем нездоровым чувством, какое велело жрецам Ваала утыкать себя ножами.

И записка, и вызванные ею мысли оставались прежними. Как ему показалось, что в него угодила водородная бомба, так казалось и теперь.

Нужна немалая сила духа, чтобы, обручившись с девицей, легко отнестись к еще одному обручению. Конечно, Бригем Янг[131]131
  Бригем Янг (1801–1877) – вождь мормонов, которые поначалу практиковали многоженство.


[Закрыть] или там Генрих VIII[132]132
  Генрих VIII (1491–1547) – английский король (с 1509 г.) из династии Тюдоров, женился шесть раз.


[Закрыть] и ухом бы не повели, а вот от Фредди осталась только тень.

Быстро перебрав в уме соответствующие иски, он припомнил, что Арчи Биклс потерял 2000 долларов, равно как и Тодди ван – ну, этот. А по сравнению с ним Арчи и Тодди были практически нищими. Спасибо, если судьи не сдерут с него полмиллиона.

Именно в этот миг он увидел сквозь ту же мглу, какая скрывала недавно миссис Пеглер, мальчика в фельдмаршальской форме.

– Мсье Карпантэр? – осведомился мальчик.

Мгла немного поредела, и Фредди заметил, что дитя протягивает ему какой-то подносик. На нем лежал конверт, на конверте красовалось его имя. Он уныло открыл письмо, увидел первые слова, и зал залили сладчайшие звуки. Судя по всему, пели и ангелы, приятными звонкими голосами.

Поглядев на мальчика, он улыбнулся ему, охваченный нежностью. Ему захотелось спросить, как его зовут, какую кинозвезду он особенно любит и надеется ли в свое время стать президентом. Все это было невыполнимо из-за плодов Вавилонской башни, однако замена нашлась. Широко улыбаясь, он положил на подносик тысячу франков, и фельдмаршал Руритании[133]133
  Руритания – вымышленное государство из романа Энтони Хо-упа (1863–1933) «Узник Зенды».


[Закрыть] рассыпался в бурных и непонятных благодарностях. Фредди же, перечитав записку, возвел очи к небу.

Между ним и небом, у бара, стояла Терри, беседуя с барменом.

– Эй! – заорал Фредди во всю силу.

Терри и бармен беседовали о сэндвичах и молоке. Купив билеты и взяв из банка деньги, прекрасная американка испытала чувство, вызванное отчасти тем, что хищные птицы вообще разгулялись в этот день, терзая всем внутренности, отчасти же – тем, что она не ела с утра. Сердце ее было разбито, ничего не скажешь, но здоровые девушки в два-три часа дня все равно стремятся к сэндвичу. Тут бармен ее прекрасно понял, а вот насчет молока никак не мог поверить.

Крик Фредди удивил их обоих. Терри обернулась, нехотя двинулась к столику и села в то самое кресло, которое недавно почтил маркиз. Бармен, довольный тем, что не надо слушать всяких шуток о молоке, принялся протирать бокалы.

– Привет, – сказал Фредди. – Ничего денек.

– Дело вкуса, – ответила Терри.

– Прочитал вот вашу записку.

– Какую? Вторую?

– Ага. Что вы за меня не выйдете.

– Вы уж меня простите, – сказала Терри.

– Ничего-ничего, – радостно откликнулся Фредди. – Я женюсь на Мэвис.

– Правда?

– А то! Прямо так и предложил, у пятнадцатой лунки.

– Ну, Фредди, я очень рада!

– И я тоже. Вы больше ничего не писали?

– В каком смысле?

– Да мне. Что вы опять передумали.

Терри немного развеселилась. Ее всегда развлекали беседы с Фредди.

– Нет-нет. Полный конец.

– Это хорошо, – признал Фредди. – Сами понимаете, трудно жениться на двоих.

– Да уж, нелегко. Очень страдали?

– Хуже некуда. Ладно, не будем об этом говорить. Только одного я не понял – на что я вам нужен?

– Ну, Фредди, вы такой душенька!

– Может быть, но вы же любите Джефа.

Терри, как и миссис Пеглер, захотелось ударить его сумкой, но, как и миссис Пеглер, она себя обуздала.

– Когда вы станете старше, – кротко сказала она, – вы узнаете, что бывает несчастная любовь. Как говорится, безответная. Понимаете, у меня нет денег.

– Э?

– Ну, капля какая-то. Отец писал пьесы, одну вдруг вспомнили и поставили на телевидении. Я получила две тысячи долларов и решила их потратить в Мекке высшего света.

– Это где?

– Справочники для туристов именуют ее Ровилем, жемчужиной Пикардии и вот этой Меккой. И откуда они берут такие выражения? Со стен и заборов?

Фредди никак не мог переварить новость.

– Я думал, вы в золоте купаетесь.

– И Джеф так думал. А узнал, что нет, – сбежал, как кролик.

– То есть уехал?

– Он пригласил меня в ресторан, а потом прислал записку, что все отменяется. Вызвали по делу. Когда вернется – не знает. То есть не вернется.

Фредди мыслил неспешно и не сразу понял, что тут неверно. Что-то не так, это ясно, – но что? Наконец он догадался:

– Нет, он вернется. Он взял мою машину.

– Машину взял?

– Именно. Зашел ко мне и сказал, что у него встреча в Париже, с издателем. И попросил машину. Я, конечно, дал. Вот что! Пойду, посмотрю, на месте она или нет.

Он умчался, стремясь помочь, и что-то сдвинулось у Терри в сердце – не надежда, а так, слабое упование. Раздувать его она не хотела, как тогда, с телевизионными правами. Чем больше понадеешься, тем горше разочаруешься. Чтобы отвлечься, она направилась к бару и, кроме сэндвичей, спросила бренди с содовой, чтобы подкрепиться. Бармен с облегчением потянулся за бутылкой, потом поставил ее на поднос, и Терри вернулась к столику.

Если вы сидите в кресле, где французский маркиз спрятал сумку, вы рань или поздно ощутите какую-то помеху. Чтобы выяснить, что же давит вам спину, вы встанете и посмотрите.

Терри сделала все это и вытащила роскошную, расшитую сумку, которая показалась ей знакомой. Она не могла припомнить, где же ее видела, но эти сомнения мгновенно разрешил Честер Тодд.

– Простите, ради Бога! – сказал он довольно смущенно, поскольку явно знал эту девушку, а вспомнить не мог. – Вы случайно не… А, вот она! Сумка миссис Пеглер, – пояснил он. – Она так и думала, что забыла ее здесь, и послала меня за ней.

– Вот и хорошо, – сказала Терри. – То-то я думаю, знакомая сумка!

– Спасибо, – сказал Честер и немного замешкался. – Простите, что обеспокоил.

– Что вы, что вы!

Тут прискакал Фредди, сияя от счастья.

– Честер, привет! – крикнул он. – Все в порядке. Машина здесь.

– О, Фредди!

Фредди обернулся к Честеру.

– Понимаешь, мы думали, он уехал, а он тут.

– Да, – сказала Терри. – Мы ошиблись.

4

На бледном лице Честера Тодда застыло удивление. Он был потрясен и растерян, не хуже Отелло. Миссис Пеглер он застал у кассы, она получала деньги по чеку, в этот вечер – третьему. Вид у нее был суровый, словно она полагала, что обдирать этих даго не слишком прибыльно. Будущие расходы и убытки Фредди в суде терзали ее сердце.

– Знаешь что? – сказал Честер.

– Сумку нашел?

– Да-да, но ты только послушай. Ты знаешь эту девицу, на которой Фредди женится?

– Фредди женится на Мэвис.

– Все ты путаешь! – терпеливо возразил Честер. – Он женится на мисс Трент. Только она – не мисс Трент.

– Что ты порешь?

– Я не порю. Ее фамилия Феллоуз. Она горничная той мисс Трент, с которой я познакомился в Сэн-Роке.

– Что?!

– Говорил же я, кого-то она мне напоминает. Мы сидели у мисс Трент, она подавала коктейли.