Текст книги "Том 12. Лорд Дройтвич и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Глава XIII

– Хороший человек, – сказал Тони, – но есть в нем и снобизм. Никогда не забудет напомнить, с каких высот он спустился.

Полли жевала сандвич со здоровым аппетитом девушки, работавшей все утро.

– Зачем же он ушел от Труффитов?

– В парикмахерских кругах ходят темные слухи, но никто ничего не знает.

– Может, он бывший граф? Тони подумал.

– Возможно, – признал он, – но не думаю. В нас, бывших графах, есть что-то такое, а в нем этого нет. Скорее всего он – жертва рыцарства. Взял на себя вину, защищая честь дамы.

– Какой?

Тони задумчиво доел сандвич.

– По-видимому, – сказал он, – голубоглазой маникюрши, хрупкой, но прекрасной. На свое скудное жалованье она содержала больного отца. Каждую субботу она приносила домой тощий конверт, затем расходовала деньги на жилье, на бакалею и на унцию табака для престарелого родителя. Но вот однажды ее настигла беда.

– Отец умер?

– Нет, он облысел. Представьте, что это значило. У нее не было денег на восстановитель. Всю субботу, до самой ночи Мэйбл (так ее звали) мучительно думала. Утром, над копченой рыбой, она нашла выход. Она вспомнила, что мистер Труффит держит на полке восстановитель в той самой зале, где работают они с Мичем.

– Неужели она украла бутылку?

– Как не украсть! Только Мич вышел, она… А через несколько дней Труффит его вызвал.

Тони взял еще один сандвич и съел в молчании.

– Что же случилось? А вот что: Труффит спросил Мича, взял ли он бутылку. Мич мог доказать свое алиби, но отвечал: «Да, мистер Труффит», спокойным, тихим голосом. Тот очень огорчился. «Подумайте как следует, Джордж, – сказал он, бесконечно страдая. – Неужели это вы?» – «Да, сэр», – не сдался Мич. Они долго молчали. Мистер Труффит вздохнул. «Что ж, – сказал он, – если вы настаиваете, остается одно». В тот же день все парикмахеры построились в каре, и мистер Труффит отобрал ножницы у Мича, стоящего посередине.

– Какой человек! – восхитилась Полли.

– Мистер Труффит или Мич?

– Мич.

– Молчаливый герой. Тони взял бутылку.

– Готовы к напитку «Лукреция Борджа»?

– Спасибо, да.

– Кстати, утром Фредди заходил.

– Вы его видели?

– Нет. Он, кажется, вернется.

– Как у них там дела?

– Да, хорошо бы узнать. Знаете, эту жидкость лучше испытать на мышах.

– Я никогда не пробовала шампанского.

– И сейчас не попробуете, – заверил Тони, открывая бутылку. – Ну, хоть хлопнула.

Он наполнил бокалы и пододвинул к Полли бумажную тарелочку.

– Возьмите корнишон, вкус отобьет. Полли отпила вина.

– Оно хорошее. Отпил и Тони.

– Могло быть хуже. Напоминает бальзам Прайса. Полли поставила бокал.

– По-моему, вы молодец!

– Кто, я? – удивился, хотя и обрадовался Тони. – Почему?

– Мало кто веселился бы на вашем месте.

– То есть закусывая с вами?

– Ах, сами знаете! Очень трудно такое пережить.

– Ну, что вы! Эти две недели я ужасно счастлив.

– Счастливы?

– Я в своей стихии. Мои предки – парикмахеры, и в атмосфере лосьонов я просто обретаю мир. Голос крови, ничего не попишешь…

Полли пила вино мелкими, птичьими глотками. Лицо ее было задумчиво.

– Неужели вы во все это верите? – наконец спросила она.

– Конечно. А вы?

– Нет. Она просто напилась.

– Как интересно! Возьмите сандвич.

– Мало того, она сама признается, не выдержит.

– Да?

– Да.

– Почему вы так думаете? Она вам что-то говорила?

– Еще бы! Ее мучает совесть.

– Бедняга, – сказал Тони. – Глупое положение. Как будто уронил спичку в пороховой погреб.

Полли посмотрела на него через столик. Больше всего она любила тех, кто легко проигрывает.

– Да и всем нелегко, – сказала она. – Сэру Герберту, леди Лидии.

– Или Фредди. Бедный старый Фредди! Вот уж кому несладко.

– А Слингсби? Называть своего племянника «ваша милость»!

– Ничего не скажешь, беда. Даже думать о ней не хочется. Давайте лучше подумаем, куда нам сегодня пойти.

– А мы куда-нибудь пойдем?

– Естественно. В такой хороший день вы должны развлечься. Я человек деловой. Если работник развлекся, он будет лучше работать.

– Не надо меня портить, – сказала Полли. – Мне придется зарабатывать и потом, когда вы опять будете графом.

– Дался вам этот граф! Нет, я им не буду. Через сорок лет вы увидите меня здесь в халате и шапочке, с седыми усами. Так и слышу, как все говорят: «Смотрите-ка, настоящий добрый старый цирюльник! Не будем его обижать, сядем к нему».

– Через сорок лет вы будете графом с подагрой, который ворчит, что страна дошла до ручки.

– Вы думаете?

– Я знаю. Тони покивал.

– Что ж! Если, как сказал мистер Труффит, вы настаиваете, дело ваше. А я вот не думаю. Однако мы отклонились от темы. Куда мы сегодня идем? Точнее, куда мы сегодня едем? У нас ведь машина. На реку? В солнечный Сассекс? Только скажите.

Полли странно посмотрела в сторону.

– Не стоит мне никуда ездить, – тихо сказала она.

– Почему?

– Не знаю…

– Нет, Полли, почему?

Она взглянула ему в глаза, но губы ее дрожали.

– Что ж, слушайте. Когда я была маленькой, меня посылали летом на две недели к бабушке, в Коннектикут. Там был истинный рай. Но однажды я отказалась ехать. Понимаете, мне это слишком нравилось. Я знала, как будет плохо, когда все кончится.

Она снова отвела взгляд. Тони охнул и взял ее за руку.

– Полли, – сказал он. – Вы что, правда? О, Господи!

Он выпустил ее руку. Скрипнула дверь, и воздух Мотт-стрит коснулся его затылка, предупреждая о том, что они Уже не одни. Тони сердито обернулся. Сперва он подумал, что это Д. К. Мич, но оказалось, что это Слингсби.

Дворецкий был исключительно хорош в сюртуке и котелке, в которых посещал столицу. Он негромко пыхтел, поскольку прекрасная погода соблазнила его пройтись пешком от Арлингтон-стрит.

– Привет! – сказал Тони.

– Добрый день, милорд, – сказал Слингсби, глядя на него с той почтительной нежностью, с какой пастух глядит на потерянную овцу, которую особенно любил. Решение сэра Герберта пожить немного в Лондоне он искренне одобрил. После отъезда Тони ему пришлось много вынести, и он хотел излить душу своему сюзерену.

Увидев, что люди едят, он автоматически вошел в привычную роль – подошел к столу, молча взял бутылку и разлил вино, а потом встал у Тони за стулом.

– Ну-ну, дядя Тед! – сказал Тони. – Уж нам-то служить не надо.

– Я бы предпочел служить, милорд.

– Я не лорд. Я ваш племянник.

– Я бы предпочел рассматривать вас как лорда. Полли разрешила проблему с женским тактом.

– Мы уже поели, – сказала она, – во всяком случае, я. А вы?

– Я тоже, – сказал Тони.

Полли встала и начала убирать со стола, причем очень умело – собрала сразу весь мусор, от помощи Тони отказалась, быстро уставила поднос.

– Вы это все не унесете.

– Унесу. Спасибо.

– Очень тяжело.

– Я сильнее, чем вы думаете.

Она ушла в женский зал. Тони встал и закурил сигарету.

– Рад, что зашли, – сказал он. – Я слышал, все сейчас в Лондоне. Как там дома?

Дворецкий мрачно нахмурился.

– Одно скажу, милорд, – отвечал он. – Упадок и крах.

– Упадок?

– И крах, милорд.

– То есть, все плохо?

– Да, милорд.

– Что ж, ничего не поделаешь. – Тони снова сел к столу.

– Понимаете, дядюшка…

Слингсби заморгал.

– Понимаете, дядюшка, надо смотреть правде в глаза. Мы оба знаем, что я – не лорд Дройтвич.

Слингсби никогда не прерывал хозяев, но тут не удержался.

– Я этого не знаю, милорд. Я смотрю на Сида и вижу, что он, извините, из простых. Настоящий аристократ, быть может, станет есть рыбной вилкой закуску, но вымазывать хлебом соус!..

– Да он научится, дайте срок.

– С удовольствием, милорд. Десять лет без обжалования. Он продолжал бы, но дверь снова открылась, и вошла особа, при которой он этого делать не мог.

– Хо! – заметил он. – Явилась, а? Тебя-то мне и надо. Мамаша Прайс молча крякнула. Она очень изменилась с тех пор, как бродила в слезах по замку. Слезы были и теперь, но не пьяные, а, скажем так, духовные. Лучше всего определят ее слова «черный шелк и сокрушение».

Полли, встретившая ее, увидела, что корпулентный Слингсби уподобился туче.

– Не сердитесь на нее, пожалуйста! – попросила она. – Ей плохо.

Мамаша Прайс издала звук, соответствующий «Слушайте, слушайте!» Слова Тони о спичке и погребе были провидческими. Можно сказать и по-другому: ей казалось, что она проткнула пальцем плотину.

Дворецкий тем временем не сдался.

– А почему ей должно быть хорошо? – безжалостно спросил он.

Мамаша Прайс горестно всхлипнула.

– Я ничего такого не хотела!

– Конечно-конечно, – сказал Тони, подошел к ней и положил руку на пышное плечо.

– Вам виднее, милорд, – сказал суровый Слингсби. – Хотела или не хотела, но что она наделала? Я не привык, – горько прибавил он, – служить человеку, который предлагает за столом обследовать голову гостя и выяснить, почему тот лысеет.

Полли ахнула.

– Он так сделал?

– Да, мисс. И сказал сэру Грегори Пизмарчу, что скоро придется носить меховой парик.

– Меховой?

– Как говорится, тупэ, милорд, – пояснил дворецкий. Тони это понравилось.

– Надо записать. Хорошее слово. Скажу какому-нибудь клиенту.

Мамаша Прайс наконец дала волю слезам.

– Не огорчайтесь так, миссис Прайс! – взмолилась Полли.

– Что я наде-е-лала! – пропела несчастная.

– Сейчас скажу, – отвечал непреклонный Слингсби. – Ты выгнала его милость из родного замка и подкинула туда чудовище, которое сравнило с луковицей лорда Певенси.

– Старого Певенси? – обрадовался Тони.

– Да, милорд. В лицо. Его светлость, как обычно, был несколько властен, и Сид посоветовал ему вспомнить, что он – не единственная луковица в супе.

– Сколько лет я хотел ему это сказать! Слингсби посмотрел на Тони с упреком.

– Вы вправе, милорд, подходить к делу с некоторым юмором, но зрелище было не из легких. Я боялся, что его светлость хватит удар.

– Божемой-Божемой-Божемой-Божемой! – заголосила мамаша Прайс, поглядывая с упреком на Полли, которая оставила бутылку на столе, а теперь уносила.

– Не пей, дочка! Берегись! Сколько от него горя! Без Полли дворецкий почувствовал себя свободней.

– Эй! – сказал он. – Давай, говори! Что думаешь делать?

– Божемой-Божемой-Божемой!

– Хватит! Разоралась! Тони вмешался в беседу:

– Не надо, Слингсби. Сдержите себя.

– Милорд! – укоризненно вымолвил дворецкий. – Ну как, сестрица? Что будем делать?

– Голова кругом идет! Сама не знаю.

– Не знаешь? Что ж, я скажу. Признайся, что наврала.

– Может быть, может быть. Схожу-ка я в церковь, помолюсь. Дочка, – обратилась она к снова вошедшей Полли. – Я пойду помолюсь. Проводи-ка меня до угла.

– Хорошо, миссис Прайс. Мамаша Прайс вытерла глаза.

– Надо мне было знать. Я тогда зеркало разбила.

– А нечего было смотреться, – заметил Слингсби.

– Суровый вы человек, – сказал Тони, когда дверь закрылась. – Мастер диалога, но – суровый.

Дворецкий попыхтел.

– Мне тяжело, милорд. Только подумаю, волосы шевелятся.

– Волосы? Может, постричь?

– Нет, спасибо, милорд. Тони вздохнул.

– Работать хочется. Какой я парикмахер, пока не пролил крови?

Дворецкий почтительно, но строго нахмурился.

– Мне не нравится, милорд, когда вы так шутите.

– Виноват. Знаете, мы, мастера…

Остановил его громкий и неожиданный звук. Кроме того, Слингсби побагровел. Обернувшись, Тони понял, в чем дело. Вошел человек в костюме для верховой езды, но без соответствующей беспечности.

– Чтобы мне лопнуть! – воскликнул Тони. – Пятый граф собственной персоной! Заходите, милости просим.

Сид мрачно смотрел на дворецкого. Трудно было сказать, кто из них мрачнее.

– О! – сказал он. – И ты здесь.

– Да. Здесь. А тебе что?

– Ну, змий!

– Мерза…

– Для тебя – милорд.

– Друзья мои, – вмешался Тони, – прошу вас! Садитесь, – прибавил он, обращаясь к гостю.

– Лучше постою.

– Почему же?

– Катался.

Тони его понял и пожалел.

– Да, сперва нелегко. Зато скоро будете скакать.

– Скорей подохну. Одни синяки, одни…

Он замолчал, не зная, как реагировать на неприятный смех дворецкого. Потом решил его презреть.

– Говорят, – сказал он Тони, – два моих предка свалились с лошади.

Тони кивнул.

– Да. На охоте. Дед и дядя. Получается два.

– Скоро будет три.

– Что поделаешь, noblesse oblige!

– Чего-чего?

– Да так, неважно.

Дворецкий счел нужным вмешаться.

– Так тебе и надо.

– Лезут тут всякие слуги!

– Друзья мои, друзья мои! Сид нахмурился.

– Все она, мамаша. Сказала бы мне пораньше, я бы привык.

– Горбатого… – вставил Слингсби.

– Опять лезет!

– Горбатого могила исправит, – твердо продолжал дворецкий. – Как был, так и будешь обезьяной, разве что дрессированной. Научишься тому-сему, а что толку? Вот женщины делают подтяжку, а потом улыбнуться не смеют.

– Что ж, по-твоему, отказаться от своих прав? Ну, дурак!

– Не смей меня так называть!

– Кто-то ж должен!

– Друзья мои, друзья мои!

Слингсби не впервые решил, что словами Сида не проймешь. Умней его не замечать; что он и сделал.

– Разрешите откланяться, милорд.

– Да, так будет лучше, а то подеретесь. Заходите, всегда рад.

– Благодарю вас, милорд.

И дворецкий окинул Сида презрительным взглядом.

– Значит, мучают вас? – спросил Тони.

– А то! – отвечал Сид, напоминая жертву инквизиции, которую между прочим спросили, как там в подземелье. – Вздохнуть не дают. Все борются против этих, как их, инстинтов. – Он тяжело вздохнул. – Я понимаю, они хотят как лучше…

– Какая у вас программа?

– Ну, вот сегодня… Братец повел к портному, а потом мы в полтретьего катаемся. В пять с леди Лиди концерт. После обеда лекция. Потом еще Слингсби, гад, учит, как есть-пить. Вилки там, ножики…

– Вы не опоздаете на встречу с Фредди?

– Еще как! – Сид горько хмыкнул. – Совсем не пойду. Ну его.

– Побудете на старом месте?

– А то! – Сид вдохнул воздух. – Как пахнет!

– Значит, скучаете?

Сид с подозрением взглянул на Тони.

– Да нет, – быстро сказал он. – Так зашел.

– Понятно.

– Мы, Дройтвичи, люди эмпульсивные. И взять кой-чего надо.

– Берите, берите. Все на месте.

– Тут ночуете?

– Нет, в клубе.

– А мамаша… это, миссис Прайс, еще тут?

– Да. Сейчас пошла в церковь.

– Хотел бы я ее повидать…

– Пойдите за ней. Кстати, потом вас не побрить?

– Эт вам? Нет уж, мерси. Я еще жить хочу.

– Ну-ну! Где дух крестоносных Дройтвичей?

– Не знаю. Я человек осторожный. А вам брить не советую. Хотите – стригите, хоть живы останутся. Только не подпаливайте! Тут нужна твердая рука. Огонь, как-никак.

И с этой максимой он вышел.

– Огонь… Твердая рука… – пробормотал Тони. – Каждый день чему-нибудь учишься.

Он еще обдумывал эту истину, когда явился новый гость.

Глава XIV

Фредди переоделся и в костюме для верховой езды выглядел еще элегантней. На Тони он смотрел с торжественной нежностью.

Тони ему обрадовался.

– Старый хрыч! Заходи. Хочешь масла для волос? Нет, лучше шампанского, но его унесли.

– А ты в порядке, Тони! – сказал Фредди. – Я утром тут был, тебе передали?

– Да. Жаль, что ушел. Закусили бы.

– Я был в ресторане с Кубиком и его будущим тестем. Богатый как Рокфеллер, лысый как яйцо.

– Какое яйцо?

– Любое.

– Зачем ты мне об этом говоришь?

– Затем, что я ему вручил бальзам Прайса.

– Какой ты, однако, прыткий! – восхитился Тони. – Да, мне это выгодно.

– Тебе?

– А кому? Теперь я тут хозяин.

– Не дури. Ты тут недолго просидишь.

– Ты думаешь, Сид откажется от иска?

– Думаю? – Фредди засмеялся. – Я знаю. Он слабеет на глазах. Вчера вспоминал свою вольную жизнь, чуть не плакал. Игры там всякие, заливной угорь… Поверь, он при последнем издыхании.

Бродя по салону, он подошел к зеркалу и сразу замолчал, поднеся руку к подбородку.

– Ничего себе!

– В чем дело?

– Зарос.

Каждый, кто видел боевого коня при звуке трубы, легко представит Тони. Он задрожал. Он облизал губы. Глаза его сверкнули.

– Зарос? – сказал он тем голосом, каким, наверное, говорил Моисей, глядя на Обетованную землю. – И правда!

Фредди тем временем сел в кресло.

– А где этот тип? Такой, в очках.

– То есть Мич?

– Он самый. Кликни его, а? Я спешу.

– Не беспокойся, – сказал Тони, оборачивая его простыней.

– Что ты делаешь? – испугался Фредди.

– Так, все готовлю.

– А!

Фредди откинулся на спинку, Тони стал взбивать пену. Иногда он думал, зачем таких, как Фредди, посылают в мир. Теперь он знал. Промысел Божий ничего не делает зря.

Сид появился в ту самую секунду, когда он взял бритву. Фредди закрывал глаза, когда его брили, тем более сейчас, и думал, что это вошел Мич. Точнее, думал он о том, не лучше ли добрый старый мартини, чем все эти модные штучки. В эти размышления сочился ласковый голос Тони.

– Знаешь, Фредди, каждый парикмахер помнит ту великую минуту…

Фредди открыл глаза, словно лесной зверек, заметивший ловушку под листьями.

– Эй! Ты что?

– Ничего, старик, все в порядке.

– В по-ряд-ке???

Сид больше не мог сдержаться. Эта сцена разбудила в нем былую страсть. Он кинулся вперед с криком:

– Дайте мне!

И, выхватив у Тони бритву, взмахнул ею смело, дерзко, решительно, как взмахивал мечом Роланд.

– Ой, не могу! – сказал он. – Дюлютанты безрукие! Чем благодарить небеса, Фредди испугался.

– Эй, что вы делаете?

– Садитесь!

– Да я…

– Сидите тихо, ясно? – сказал Сид сквозь зубы. Он уже не чувствовал, что судьба играет им в футбол. Сильный и властный человек был на своем месте.

Фредди смирился. О том, почему эта морда здесь, а не в манеже, он решил пока не думать. Побриться надо? Тогда лучше, чтобы тебя брил мастер. Он закрыл глаза и скова откинулся на спинку.

Тони смотрел на Сида с немалым удивлением.

– Вы ли это, милорд? – воскликнул он. Сид метнул в него холодный взгляд.

– Да, я-то лорд. А об этом две недели мечтал.

– Как я вас понимаю!

– Вы только поглядите!

– Я и гляжу.

– Может, чему научитесь. Тони подошел ближе.

– Мысль я схватил, – сказал он. – Держать покрепче, водить туда-сюда.

– Глядите! – вскричал гордый Сид. – Главное – корень, ясно? Куда волос растет, туда и ведем. Как говорится, по шерсти. А против шерсти что будет?

Обращался он к Тони, но у него были и другие слушатели. В дверь незаметно вошли три человека. Мысль зайти к Тони посетила и леди Лидию с мужем, и Вайолет.

При виде субъекта, который, если не чудо, станет лордом Дройтвичем, они застыли, поскольку он брил клиента в своей парикмахерской.

– Что будет, а? – продолжал Сид. – Выдерните луковицу. Работал у меня такой Перкинс. И что ж, научился он? Да Боже мой! Говорю, говорю: «Альф, ты что, спятил…»

Повесть эту, несомненно – с моралью, кончить не удалось. Первая из вошедших больше не могла сдерживать чувства.

– Та-ак!.. – сказала леди Лидия.

Глава XV

Все разумные люди знают, что творца надо судить по всему его творчеству, а не по отдельным ошибкам. Тем самым, мы не осудим Сида Прайса за порез на подбородке. Он был и остался лучшим мастером к западу от Мраморной арки.

Однако клиента он порезал, испуганный внезапным вторжением, и тот с печальным воем зарылся лицом в полотенце.

Сид этого почти не заметил. Он смотрел на посетителей.

Первым заговорил Тони.

– Так, так, так, так! – сказал он. – Семейство в сборе! Леди Лидия едва взглянула на него.

– Как поживаешь, мой дорогой? – наскоро осведомилась она и обратила взор к Сиду. – Вот как вы себя ведете, если вас на секунду оставить без присмотра!

Фредди тоже страдал, оглядывая себя в зеркале.

– Что вы наделали? – воскликнул он, и голос его дрогнул от жалости к себе. – Какая рана! И это – парикмахер!

Сид мог бы сказать, что и парикмахер не устоит, если заорать на него сзади, но сдержался и подошел к делу с другой стороны.

– Я не парикмахер, я граф

Сэр Герберт громко фыркнул.

– Хорошенький граф!

Тони присмотрелся к профилю Сида и переспросил:

– Хорошенький?

Сэр Герберт выразил мысль иначе:

– Тоже мне, граф! Бреет клиентов!

– Я думаю, – заметила Вайолет, – он соскучился по своим лосьонам.

Вайолет мало кто любил, и слова эти, быть может, объяснят такие чувства.

Тем временем Сид достаточно оправился, чтобы спорить. Он знал, что спорит мастерски.

– Хорошо, хорошо, хорошо, – начал он. – Простите, виноват. Как говорится, поддался порыву. Мы, Дройтвичи, люди эмпульсивные. Зашел сюда кой-что взять, а братца моего вот-вот зарежут. Ну, подскочил. Ну, спас. Чего тут плохого?

– Ничего, если, по вашему мнению, резать его не надо, – сказал Тони.

– Все равно порезали, – напомнил Фредди.

Сид этого не вынес. Положив бритву, он горестно махнул рукой.

– А ну это все!.. – сказал он. – Не могу, хватит! Согнувшись под грузом страданий, он подошел к окну и посмотрел на улицу. Сэр Герберт и леди Лидия обменялись многозначительными взглядами.

– М-да… – сказала леди Лидия и немного помолчала, являя образ доброты, сраженной неблагодарностью. – Я вижу, вы устали от нашей помощи? Мы стараемся, чтобы вы не посрамили своего титула, а вы… вы… Ничего не цените! Что ж, воля ваша…

Сид в тревоге обернулся.

– Да я что!.. Да я…

– Тогда о чем вы думаете, любезный? – спросил сэр Герберт. – Сейчас вы должны сидеть на лошади. Однако вы проникаете в этот сало-он, чтобы заняться своим, с позволения сказать…

– Что вы, что вы! – воскликнул несчастный Сид. – Я просто подумал, надо помочь. Как-то в голову не пришло, стоит ли овчинка выделки.

– Какой отвратительный образ! – сказала леди Лидия.

– Ну, варенье – сахара.

– Ненамного лучше! Что ж, оставим эту тему. Вам пора.

– Пора? – проговорил Сид, надеявшийся, что в суматохе об уроке забыли.

– Мергатройд ждет вас с половины третьего.

– Если вам безразлично имя Дройтвичей, – заметил сэр Герберт, – пожалейте хотя бы животных.

Это повлияло даже на Фредди при всех его страданиях.

– И правда! – воскликнул он. – Они там совсем замерзли. Дух рыцарственных Дройтвичей совсем угас в их предполагаемом потомке. Сид буквально окаменел.

– Не могу я, – взмолился он. – Одни синяки! Нога прям как туча какая-нибудь…

– Мне кажется, – предположила Вайолет, – что нам собираются показать лодыжку.

Тони стало не по себе, словно его затащили на очень уж неравный матч.

– Синяки или не синяки, – твердо сказал сэр Герберт, – учиться надо. Вам не приходило в голову, что граф Дройтвичский охотится?

– Вероятно, вы думаете, – прибавила леди Лидия, – что можно охотиться на мотоцикле?

Сид поник под грузом упреков, но все же проговорил:

– А чего лис губить? Тоже, знаете, животные. Повисло тяжкое молчание. Потом сэр Герберт с угрожающим спокойствием обратился к жене:

– Что ж, Лидия, оставим все это. Не хочет соответствовать своему положению, его дело.

Сид перепугался.

– Нет-нет, иду! – закричал он. – Иду, иду!

– Постойте, – сказал Тони. – Подождите минутку. Ну что вы, честное слово! Они над вами издеваются.

– Тони! – вскричала леди Лидия.

– Зачем вам учиться верховой езде? Не хотите – не учитесь. Сид остановился и прищурился.

– Чего это вы за меня вступаетесь?

– Да мне вас жалко!

– Вон как? – Сид горько засмеялся. – Умный какой выискался!

– Что вы имеете в виду?

– Знаю я вас! – сказал Сид голосом хорошего человека, разоблачающего змею. – Не хотите, чтобы я учился, да? Хотите, чтоб все надо мной смеялись, да? Как бы не так! Всему выучусь, себя не пожалею!

– Не забудьте, в пять концерт, – напомнила леди Лидия.

– Концерт? – огорчился Сид. – Тьфу ты!.. Хорошо, тетя. Приду. Нет, собачья моя жизнь…

Он побрел к выходу. Фредди последовал за ним, так же мрачно глядя в будущее.

– Ну и вид у меня! – сказал он. – Все лицо порезано.