Текст книги "Том 12. Лорд Дройтвич и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)

Глава XXI УОЛЛИ МЭЙСОН ИЗОБРЕТАЕТ НОВОЕ УПРАЖНЕНИЕ

1

На крыше своей квартиры, высоко над суетой и блеском деловой жизни города, Уолли Мэйсон в 11.00, наутро после вечеринки миссис Пигрим, приветствовал новый день спортивными упражнениями. Человечество делится на два класса: на тех, кто делает гимнастику перед завтраком, и тех, кто понимает, что делать ее надо, но все равно не делает. К первому, достойному всяческой похвалы классу, принадлежал Уолли, причем с самого детства. Жизнь, возможно, и суетна, а мир – пустое место, но он, согласно ритуалу, каждое утро касался пальцев ног положенное количество раз и поворачивался из стороны в сторону. Этим утром он действовал энергичнее обычного, отчасти потому, что засиделся накануне допоздна, чересчур много курил, и, проснувшись бессовестно поздно, едва разлепил веки. Отчасти же он надеялся, утомив плоть, утишить смятение духа. Весной его охватывало беспокойство, но никогда прежде оно не доходило до такого лихорадочного смятения. Итак, он лежат на спине и крутил в воздухе ногами. И только встав, увидел, что рядом стоит Джилл.

– Господи! – вскричал он.

– Не останавливайтесь, – попросила она. – Я с удовольствием на вас смотрю.

– И долго вы тут?

– Да нет, только что пришла. Я позвонила, и милая старая леди, готовящая вам ланч, сообщила мне, что вы здесь. На крыше.

– Не ланч. Завтрак.

– Завтрак! В такой-то час?

– Может, присоединитесь?

– Присоединюсь, хотя я уже давным-давно позавтракала.

Уныние его рассеялось без следа. Поразительно, но от одного присутствия Джилл мир преобразился. Правда, солнце светило и до ее прихода, но как-то тускло, блекло. Зато как же оно засверкало, когда он услыхал ее голос!

– Если вы подождете минутки три, пока я приму душ и переоденусь…

– О, представление окончено? – огорчилась Джилл. – Вечно я всюду опаздываю.

– Как-нибудь на днях вы увидите в моем исполнении всю программу, включая бой с тенью и гусиный шаг. И подружек приводите! А пока что, я думаю, будет очень интересно посмотреть, как я ем яйцо. Смотрите, отсюда виден даже Хобокен![60]60
  Хобокен – морской порт в штате Нью-Джерси, напротив Нью-Йорка (т. е. на левом берегу Гудзона).


[Закрыть]

– Я его уже видела. Ничего особенного.

– Ну, тогда с этой стороны можете полюбоваться на Бруклин. Ограничений нет. Прогуливайтесь и наслаждайтесь. Свидание в гостиной, минуты через четыре.

И Уолли исчез, нырнув в стеклянную дверь, но тут же высунул голову снова.

– Послушайте!

– Да?

– Мне только что в голову пришло… Вашему дяде квартира не понадобится еще хотя бы с полчасика? Ну, то есть, успею я наскоро позавтракать?

– Вряд ли ему потребуется ваш дом раньше вечера.

– Фу! Прямо гора с плеч!

Уолли опять исчез, и через несколько секунд до Джилл донеслись всплески воды. Подойдя к парапету, она глянула вниз. Окна ближайших домов сверкали, отражая солнечные лучи, но чуть дальше город окутывала прозрачная дымка. Воздух был напоен весенней влажностью. На улице ей это было неприятно, но на продуваемой вершине этой горы из стали и гранита дышалось легко и радостно. Умиротворенность потихоньку завладевала сердцем, пока она смотрела на лодки, плавно скользящие по Ист Ривер, поблескивающей тусклой сталью сквозь дымку. Джилл достигла конца пути, и была счастлива. Все беспокойства и сердечные муки казались такими же далекими, как суетящиеся черные муравьи внизу на улице. Она чувствовала себя далеко от мира, на прочной горе покоя, и, испустив легкий вздох, повернулась – ее уже звал Уолли.

В гостиной чувство безопасности стало еще крепче. Отсюда мир был еще дальше. Даже слабый шум, доносившийся до крыши, сюда не проникал. Тишину отмеряло лишь уютное тиканье напольных часов.

Джилл посмотрела на Уолли. Он был наделен от Бога даром молчать в нужный момент. Да, тут ее дом. Здесь она – своя.

– Меня вы не обманули, так и знайте, – наконец строго проговорила Джилл, облокачиваясь на стол и сурово глядя на Уолли.

– Что? – вскинул он глаза.

– Да с душем. Холодную воду вы включили, я слышала. Но сами встали подальше, чтобы вас и брызги не коснулись. Вы только смотрели, как льется вода!

– Бог свидетель! – взмахнул Уолли вилкой. – Взгляните на мои волосы! Еще влажные. И я могу показать полотенце!

– Значит, вода была горячая. А почему вас не было у миссис Пигрим?

– Все мотивы перечислять слишком долго. Но один из них – меня не пригласили. Как все прошло?

– Прекрасно! Да, кстати, Фредди женится!

– Женится? – Уолли отставил чашку кофе. – То есть, как говорится, он помолвлен?

– Вот именно! С Нелли Брайант. Она мне все подробно описала, когда вернулась домой. Фредди воскликнул: «Эгей-хо!» А она ответила: «Ну!» А Фредди заключил: «Пип-пип?» – Джилл прыснула. – Он собирался выступать с ней в мюзик-холлах!

– Не может быть! Фокусник Рук! Или Рук и Брайант, юмористический скетч? Очень изысканно, в роскошных туалетах?

– Вот уж не знаю. Но это неважно. Нелли такая домовитая. Она хочет свить гнездышко за городом, и будет там выращивать цыплят и свиней.

– Папочка в свином загоне, вы его узнаете по шляпе?

– Ну да. Они будут очень счастливы. Фредди станет папочкой ее попугаю.

Веселость его немного поугасла. Завидная судьба Фредди напомнила ему о его собственной. Маленькое гнездышко в деревне… А, да ладно!

2

Наступила пауза. Джилл стала серьезной.

– Уолли?

– Да?

Она отвернулась. В глазах у нее так и плясали озорные огоньки, и ей не хотелось, чтобы он это заметил.

– На вечеринке был Дэрек.

Уолли как раз собирался намазать маслом тост. Масло, слетевшее с ножа, описало в воздухе полукруг и шлепнулось на скатерть.

– Не обращайте внимания. Меня приглашают на следующие Олимпийские игры. Состязания «Передай масло». Практикуюсь… Значит, Андерхилл был там?

– Да.

– И вы с ним говорили?

– Да.

– Он приехал… – Уолли играл ножом, – чтобы повидать вас?

– Да.

– Угу, понятно… Повисла новая пауза.

– Он, что же, хочет на вас жениться?

– Сказал, что хочет.

Поднявшись, Уолли отошел к окну. Теперь Джилл в полной безопасности могла улыбаться. Она и улыбалась, хотя голос у нее оставался очень серьезным.

– Как же мне поступить, Уолли? Я подумала, надо спросить совета, раз уж мы такие друзья.

Не оборачиваясь, Уолли бросил:

– Конечно, надо выйти за него.

– Вы так думаете?

– Да! Надо выйти за него! – упрямо повторил Уолли. – Вы его любите, а если он приехал издалека в Америку, значит, он по-прежнему любит вас. Выходите за него замуж.

– Но… – запнулась Джилл, – понимаете, есть одна трудность.

– Какая?

– Я сказала ему кое-что перед тем, как он ушел…

– Что же вы ему сказали?

– Ну, кое-что… такое, что ему не очень понравилось… Это может помешать нашей женитьбе.

– Да что вы ему сказали?!

– Что выхожу замуж за вас.

Уолли круто повернулся и одновременно подскочил. Комбинация этих двух движений привела к тому, что он пролетел, спотыкаясь, через всю комнату и, проделав два-три импровизированных па, которые заинтересовали бы миссис Пигрим, едва успел схватиться за каминную полку, чтобы не рухнуть на пол. Джилл с тихим одобрением наблюдала за ним.

– Да, Уолли, блестяще, ничего не скажешь! Здорово получилось. Еще одно утреннее упражнение? Если Фредди и правда станет играть в мюзик-холле, непременно попроситесь к нему в номер.

Уолли у каминной полки растерянно хлопал глазами.

– Джилл?

– Да.

– Что… что… что…

– Ну, зачем же подражать Фредди, даже если вы и хотите делать с ним номер?

– Вы сказали… что выходите за меня?

– Да, сказала. Я и выхожу!

– Но… но вы имеете в виду… то есть…

Озорство исчезло из ее глаз. Она открыто и серьезно встретила его взгляд.

– Старую мебель вынесли. Но мое сердце не опустело. Оно полно до краев. И это навсегда!

Отцепившись от полки, Уолли медленно направился к ней.

– Джилл! – задохнулся он. – Джилл!

Он бросился к ней и, схватив в объятья, ликующе приподнял. Джилл издала легкий крик.

– Уолли! Ты же не одобряешь пещерных мужчин!

– Ничего, это утреннее упражнение, – заверил он. Джилл, задыхаясь, опустилась на стул.

– Часто ты собираешься его делать?

– Каждый день! До самой смерти!

– О Господи!

– Да ты привыкнешь! Жить без него не сможешь!

– А ты не считаешь, что я совершаю ошибку?

– Ну, что ты! Я долго об этом думал. В общем, нет!

– Ты прав, – медленно проговорила Джилл. – Наверное, из тебя получится прекрасный муж. Если нам понадобится передвинуть пианино или еще какую тяжесть… Уолли! – вдруг перебила она себя.

– Слушаю!

– Уолли, пойдем на крышу! Я хочу показать тебе кое-что забавное.

Уолли последовал за ней. Они встали у парапета вместе, глядя вниз.

– Вон, смотри! – указала Джилл.

Он удивился.

– Я много чего вижу, но что же там забавного?

– Да все эти люди! Вон там – и там – и там. Мельтешат и воображают, что знают всё на свете. Но ни один из них и понятия не имеет, что я самая счастливая девушка в мире!

– А я – счастливейший из мужчин! Их невежество – какое тут слово подойдет? – а, вот – бездонно! Они и понятия не имеют, что значит стоять рядом с тобой и видеть эту ямочку на подбородке… Да они и про ямочку понятия не имеют… Они не знают… не знают… Да, Господи, они и не подозревают, что я тебя сейчас поцелую!

– Зато вон те девушки в окне это заподозрили, – сообщила Джилл. – Они зорко, как ястребы, следят за нами!

– Ну и ладно! – сказал Уолли.

На вашем месте

Перевод с английского Н. Трауберг

Глава I

Сквозь широкие окна гостиной, расположенной в Ленгли-энд, вустерширской резиденции пятого графа Дройтвичского, можно было увидеть немало достойных зрелищ. За гравиевой дорожкой, окаймленной рододендронами, лежала бархатная лужайка, над которой веками трудились прилежные садовники. За нею было озеро в бахроме деревьев, а дальше – холм, поросший лесом. Те, кому довелось попасть в гостиную, нередко вставали у окна, чтобы пропитаться красотою.

К числу их не принадлежал лакей по имени Чарльз. Пейзаж ему приелся. Кроме того, он говорил по телефону. Звонок раздался как раз тогда, когда он принес чайные принадлежности.

– Слушаю, – сказал Чарльз. – Да, Ленгли, 330. Кто говорит?

Дворецкий по имени Слингсби вошел в эту минуту и с неодобрением на него взглянул. Как все дворецкие, он полагал, что разговор по телефону требует мастерства, недоступного лакеям.

– Ал-ло! – взывал Чарльз. – Алло-алло-алло!

Лунообразный лик мажордома совсем затуманился.

– Исполняете охотничью песню? – осведомился он.

– Да это из Лондона, мистер Слингсби, – честно отвечал Чарльз. – Просят его милость.

– Кто?

– Не расслышал, мистер Слингсби. Линия барахлит.

Дворецкий приник к телефону большим ухом и сурово спросил:

– Простите, в чем дело? Не слышу. Приложите трубку к губам. Так, так. А, «Дейли Экспресс»!

– И чего им надо?! – вмешался Чарльз.

Слингсби не был демократом, и одним мановением большого пальца поставил наглеца на место.

– Нет, – сказал он далекому собеседнику, – я не лорд Дройтвич, я дворецкий его милости… его милость в гараже… нет, нельзя. На частные вопросы отвечать не уполномочен. Если это правда, его милость сообщит во все газеты…

До сих пор манера его была поистине безупречна; но вдруг, обратившись в человека, он крикнул:

– Эй! Не вешайте трубку! Кто выиграл в 2.30?

Ответа услышать он не смог, ибо с газона, через французское окно, вошла леди Лидия Бессинджер, тетка его хозяина. Изысканный наряд свидетельствовал о том, что она вернулась с местной выставки цветов и декоративных растений.

– В чем дело, Слингсби?

– Из «Дейли Экспресс», миледи. Хотели проверить разнесшийся по столице слух о помолвке его милости.

– Что-о? Дайте мне трубку.

Она схватила трубку, но первыми ее словами были «А, Фредди!», обращенные к элегантнейшему существу, которое тоже вошло из сада и направилось к газетному столику.

– Кто это? – спросило оно.

– «Дейли»… Алло! Да-да. Что-о? – Леди Лидия удивленно и гневно обернулась к племяннику. – Это сумасшедший. Говорит мне «Красотка»!

Слингсби попытался взять у нее трубку, бормоча «помехи на станции, миледи», но она ее не отдала.

– Ничего не понимаю! – восклицала она. – Красотка пришла первой, Томат – вторым, Янки – третьим. А, вон что! Вы на кого ставили?

– На Салата, миледи.

– Очень глупо.

– Без сомнения, миледи.

– Какой кретин вам подсказал?

– Мастер Фредерик, миледи.

Достопочтенный Фредерик Чок-Маршалл поднял взор от газеты.

– Вы уж простите, Слингсби! Бывает…

– Так вам и надо, – сказала леди Лидия. – Кто слушает идиотов?

Слингсби вздохнул, поклонился и вышел, один на один с горем. Леди Лидия вернулась к телефону.

– Алло! Вы еще там? Простите, отвлеклась. Говорит леди Лидия Бессинджер, тетя лорда Дройтвича. А? Что? Нет, не думаю. Он бы непременно мне сказал. Десять лет, со смерти родителей, мы с мужем заменя… Алло, алло! Куда вы делись? Что ж, занимательный разговор.

Она повесила трубку и опустилась в кресло.

– Господи! – выговорила она. – Сейчас растаю. Фредди выглянул в сад, сверкающий на июльском солнце.

– Да, жарковато, – признал он. – Как выставка?

– Что там может быть? Мы получили приз за кальцеолярии.

– Ура, ура, ура, – заметил Фредди, – А что это?

– Такой цветок. Ну… кальцеолярия.

– Ага, ага! Ясно. Что-то быстро вы вернулись.

– Дядя сказал, что падает в обморок. Нет, вон идет… Действительно, в комнату вошел человек лет пятидесяти с лошадиным, но красным лицом. Облик его заслужил одобрение Фредди.

– Вот это да! Одно слово – денди! Леди Лидия восторга не выразила.

– Иди, иди, симулянт, – сказала она.

– Я не симулянт, – возразил сэр Герберт, – У меня в глазах потемнело. А у кого не потемнеет? Жилет, цилиндр, цветы эти пахнут… Да я чуть не умер! Нет, ты мне объясни, почему я каждый год…

– Наша семья, – объяснила леди Лидия, – должна быть представлена на выставке.

– Какая семья? Нет, какая семья? Глава рода – Тони. Что я, лорд Дройтвич? Жаришься, жаришься, а он лежит в гамаке…

– В гараже, – поправил Фредди, – под машиной. Леди Лидия серьезно кивнула.

– Ну вот, – сказала она, – Ясно, что это чушь. Если бы они обручились, он был бы с нею.

– Она принимает ванну, – сообщил Фредди.

– Обручились? – удивился сэр Герберт. – Кто? С кем? Зачем?

– «Дейли Экспресс» считает, что Тони обручился с Вайолет

– Э?

– Прости, дядя Герберт, – сказал Фредди. – Это я виноват.

– А?

– Понимаешь, Кубик поссорился с отцом, намекнул, что тот… э-э – лысеет. Старик его выгнал. Пришлось идти в газету. А я хотел ему помочь и послал телеграмму насчет Тони.

– Бывают же кретины, – сказала леди Лидия. – Тони не собирается жениться.

– Собирается, собирается.

– Он тебе говорил?

– Нет. Он целовался с Вайолет среди роз.

– Где? Среди роз? Вот я и говорю, кретин. Все там целуются, это ничего не значит.

– Ты так думаешь? – всполошился сэр Герберт.

– При чем тут я? Молодые люди. Фредди поднял руку.

– Это не все. У Тони был такой взгляд…

– Пылкий?

– Скорее растерянный. Как будто он подписывает контракт, но толком его не прочитал.

Сэр Герберт попыхтел и задумался.

– Наверное, ты прав, – сказал он наконец. – Значит, женится на этих супах. Да, неплохой выстрел!

Леди Лидия не разделяла его восторгов.

– Не хотела бы тебя огорчать, – начала она, – но целоваться в саду… Чепуха какая!

– Позволь заметить, – возразил сэр Герберт, – что и я был молод. Позволь заме…

– Доспорите позже, – предложил им племянник. – Идет старый Суп.

– О, а! – заметил сэр Герберт, полируя цилиндр. Дверь открылась, и вошел коренастый человек, который выглядел так, словно природа обрекла его носить бакенбарды, но он ее преодолел.

– Привет! – учтиво воскликнул он. – Слыхали, э? Леди Лидия вздрогнула.

– Не хотите ли вы сказать…

– Хочу, хочу. Дройтвич и моя Вайолет…

– Будете теперь мне верить? – осведомился Фредди.

– Замечательно! – сказал сэр Герберт. – Великолепно!

– Какой приятный сюрприз, – сказала леди Лидия.

– Сюрприз? – удивился новоприбывший. – Ну, что вы! А кто недавно…

– Да, да, мистер Уоддингтон, – перебила его леди Лидия. – Поговорим немного позже. Вот – Вайолет.

Вайолет была высокой, гибкой и несокрушимой, как картинка из модного журнала. По-видимому, пошла она в мать, ибо Суп красотой не отличался, равно как и изысканной томностью.

– Душенька! – взвыла леди Лидия. – Ваш отец нам все сказал.

– Да-а?

– Я так рада!

– Спаси-ибо…

– Поздравляю.

– Спасибо, сэр Ге-ерберт…

– Здорово!

– Спасибо, Фре-еди… Значит, – Невеста подавила зевок, – вы все довольны.

– Надо сообщить Кубику, – решил младший брат.

Он сел и стал составлять телеграмму, тогда как леди Лидия, хлопоча вокруг невесты, пыталась поднять общий дух.

– Я так этого ждала, так надеялась!

– Хороший парень, твой Тони, – прибавил Уоддингтон.

– Исключительная личность, – поддержал его сэр Герберт. – Однако пойду, переоденусь.

– Иди, иди, – согласилась леди Лидия. – Портвейна сегодня не получишь.

– Скажите, леди Лидия, – спросила невеста, – как удержать мужчин от портвейна?

– Вайолет! – воскликнул шокированный отец.

– Кого-кого, – сказала леди, – а вас это не должно беспокоить. Тони слишком за собой следит.

– Да, – согласилась Вайолет, снова подавляя зевок, – он такой здоро-овый, просто атлет…

В дверях, словно облачная гряда, заколыхался Слингсби.

– Вы звонили, миледи?

– Это я звонил, – сказал Фредерик. – Машина в гараже?

– Да, сэр.

Пускай Роберт отвезет на почту телеграмму. А где он?

– На кухне, сэр.

– Что ж, пойду и я на кухню, – сообщил молодой аристократ, стремясь скорее внести свет и сладость в жизнь бедного Кубика.

Слингсби повернулся к хозяйке:

– Простите, миледи…

– Да, Слингсби?

– Я насчет сестры, миледи…

– А, она сегодня приедет!

– Вот именно, миледи. – Дворецкий стал еще печальней. – С вашего разрешения, миледи, она привезет сына и одну молодую особу, которая служит маникюршей в его заведении.

– Что ж, чем больше народу, тем веселее.

– Спасибо, миледи. Не разрешите ли вы показать молодой особе наш парк? Она не имела возможности, миледи, побывать в исторических местах.

– Пускай смотрит.

– Благодарю вас, миледи.

Дворецкий удалился, напоминая посла, вручившего протокол, или что они там вручают.

– У него есть сестра? – спросила Вайолет. – Это не та няня, о которой мне Тони рассказывал?

– Да, это няня. Она была замужем за парикмахером. Они жили в Лондоне. Вот и жили бы! – с неожиданным пылом прибавила леди Лидия.

– Вам она не нравится?

– Терпеть ее не могу.

– Почему?

– Плохой характер, – мрачно ответила леди, – и пьет много. Что ж, последую Герберту, переоденусь во что-нибудь человеческое. Вы начинайте пить чай без меня.

– С удовольствием, леди Лидия. Папа, тебе налить?

Какое-то время отец и дочь молчали. Она хлопотала у столика, он стоял у окна, не без угрюмости глядя на озеро и лужайку. Однако, судя по его первой фразе, огорчил его не пейзаж.

– М-да, – сказал он, – докатились…

– В чем дело? – спросила дочь.

– Быть может, я старомоден, – продолжал отец, разгораясь по ходу речи, – быть может, я сентиментален, но мне казалось, что невесты хоть немного радуются.

Вайолет вздохнула.

– А зачем?

– Затем.

– Хорошо, – сказала невеста, – договоримся сразу. Оба мы знаем, что это – обычная сделка. Я даю деньги, Тони – титул. Ты меня привез, чтобы я подцепила лорда. Я его подцепила. Чему тут радоваться?

– Ти-ш-ш! – заволновался отец. – У стен есть уши.

– Ну и что? Леди Лидия старалась на славу. Прогулки при луне…

– Прекрати! – заорал Уоддингтон.

Вайолет положила в чай кусок сахара и принялась его размешивать.

– Знаешь, – сказала она, – мне даже неудобно, как будто я подстрелила сидящую птицу.

– Сколько тебе говорить!..

– Ну, ладно, папочка. Когда Тони предложил мне руку, я просто обомлела! Я поверить не могла, что он ко мне так относится! А благородство, а чистота? Истинный агнец! На что мне эти титулы? Ах, ах! Одно жалко, слишком легкая добыча.

Старый Суп сдержался. Он знал, что дочь не переиграешь.

– Какая есть, – сказал он. – Позвоню-ка я в газеты.

– Если можно, не здесь.

– Э?

– Не хочу слышать, как ты булькаешь. Позвони из кабачка.

– Ладно-ладно, – сдался отец. – Ладно-ладно-ладно. Какие мы тонкие аристократки! Только смотри, – прибавил он в дверях, – ты еще не графиня! Поосторожней с этим Тони, не ляпни чего-нибудь.

– Па-па! – удивилась Вайолет. – Я же с ним не беседую. Я застенчиво улыбаюсь.

– Ну, знаешь! – воскликнул отец.

Да, не так уж выразительно, зато последнее слово.

Глава II

Несколько минут Вайолет сидела одна, спокойно поедая сандвичи с огурцами. На третьем сандвиче вернулся Фредди, отдавший телеграмму шоферу.

– Пип-пип, – сказал он. – Все ушли?

– Да, – отвечала Вайолет. – Леди Лидия переодевается, отец – на пути в «Герб Дройтвичей».

– Выпить захотелось?

– Нет. Позвонить в газеты. Фредди нахмурился.

– Нехорошо, – сказал он. – Жаль нашего Кубика. Кстати, вы знакомы?

– Нет.

– Очень хороший человек, только с отцом ссорится. Кстати об отце, хочу ему продать лосьон от облысения.

– Не знала, что вы торгуете!

– Да так, заработать надо. Тони купил его у этого Прайса. Старый рецепт, еще прадедушкин, они все были парикмахеры.

– Сегодня ваш Прайс приезжает. С мамашей.

– Это плохо. Знаете, она была няней у Тони.

– Знаю.

– Мерзкая баба. А сын еще хуже.

– Да вы с ним и не встретитесь.

– Если случайно не напорюсь.

Они помолчали, а потом увидели, что в среднее из трех французских окон входит сам лорд Дройтвич.

– Чай! – обрадовался он. – Честное слово, чай!

– Вам жарко? – осведомилась Вайолет.

– Еще бы! Чинить машину в такую погоду… Надо было съездить в деревню, купить батарейку.

Пятый граф Дройтвичский отличался могучим телосложением. Судя по фотографии, стоявшей на столике, он бывал вполне благообразным, во всяком случае – чистым; но сейчас мы его таким бы не назвали. Не назвал и младший брат.

– Тони, – заметил Фредерик скорее печально, чем сердито, – у тебя совершенно жуткий вид.

Лорд Дройтвич с этим согласился.

– Налейте-ка мне чашечку, – сказал он, – а я сейчас вернусь.

Действительно, вернулся он скоро, причесанный и чистый, но без пиджака, тот остался в гараже. Вайолет протянула ему чашку.

Он ее жадно выпил и сказал:

– Еще.

Вайолет налила снова. Третьей он просить не стал и закурил сигарету.

– Фредди знает? – спросил он. Вайолет кивнула.

– Ну и как он?

– Потрясен.

Неизвестно, как развивалась бы беседа, если бы извне не донеслись неприятные звуки. Фредди, сидевший ближе всего кокну, выглянул было, но Тони, перегнувшийся через его плечо, уже крикнул:

– Ой!

– Неужели гости? – спросила Вайолет.

– Это ко мне. Няня.

– Вы ее любите?

– Я ее боюсь. Она будет меня целовать. И плакать. Знаете, это слишком! Или то, или другое.

– Она сына привезла, – сообщил Фредди.

– А он будет вас целовать? – поинтересовалась Вайолет,

– Ну что вы! Я – пэр, он – социалист.

– Там еще девушка, – прибавил Фредди, – очень хорошенькая. Кто это?

– Маникюрша.

– Откуда вы знаете?

– Слингсби сказал, – Вайолет встала. – Что ж, пойду пройдусь, взгляну на эту няню. Все-таки женщина, целовавшая моего жениха…

– Говорят, я был очень милый ребенок, – сказал Тони.

– Пойдете со мной?

– Мне надо купить батарейку.

– Что ж, передам этой няне, что вы жаждете ее поцелуев.

– Только без слез, – прибавил Тони, – Всухую.

– Как говорится, «sec»,[61]61
  Сухой (франц.).


[Закрыть] – сказала Вайолет. – Ладно, пока.

Закрыв за невестой дверь, Тони вернулся к столику и увидел, что младший брат смотрит вдаль совершенно рыбьим взглядом. Ему это не понравилось. Он нередко чувствовал, что Фредди гораздо мудрей и опытней его.

– Ну, что, Червяк? – нежно спросил фаф Дройтвичский.

– Да так, Жаба, – откликнулся достопочтенный Фредерик. Они помолчали. Тони очень хотелось узнать, не огорчен ли брат помолвкой.

– Как ты, вообще? – осведомился он. – Ну, насчет нас. За или против?

Фредди нахмурился, словно верховный жрец, беседующий с юным прислужником.

– Вообще-то, за, – ответил он. – Но и против.

– Не понимаю.

Фредди снял с рукава пушинку. Серьезность его граничила с суровостью.

– Надеюсь, – сказал он, – ты понимаешь, что Суп сможет хлопать тебя по спине?

– Да, наверное…

– Хорошо, твое дело. Но если он думает, что я введу его в «Трутни», он глубоко ошибается.

Тони немного поразмыслил.

– Ты прав, – признал он. – Ему там не место. Ты лучше скажи насчет меня. Повезло мне, верно?

Фредди смотрел на него с нежной жалостью.

– Врать или не врать?

– Не ври.

– Значит, говорить правду?

– Вот именно.

– Тогда, надеюсь, ты понял, что тебя подцепили?

– Подцепили?

– Разыграли все как по нотам.

– Какая чушь!

– Ничего подобного.

– Зачем я такой девушке?

– Зачем мышка мышеловке?

– Да я еще вчера и не думал…

– Ничего, она думала.

– И все-то ты знаешь!

– Да, Антони Клод Уилбрэм Брюс, – твердо отвечал Фредди, – я знаю все и никогда не ошибаюсь.

– Слушать противно!

– А ты не горюй. Значит, ты ценишься на рынке. В общем, поздравляю. Ты будешь очень счастлив… наверное.

– Почему «наверное»?

– Да так, к слову пришлось.

Ответ, трепетавший на устах Тони, нам неизвестен. Беседу прервал молодой человек с отвратительными усиками.

– Пардон, – сказал незнакомец. – Я думал, тут никого нету. Здрасьте, милорд.