Текст книги "Украина: история"
Автор книги: Орест Субтельный
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 62 страниц)
Пожалуй, наиболее привлекательной стороной советского режима были предоставленные им широкие возможности для получения образования. Так же, как и в 1939 г., в 1945 новый режим способствовал значительному расширению украиноязычного начального образования. Быстро развивалась и высшая школа: в 1950 г. в 24 вузах Западной Украины обучалось 24 тыс. студентов на дневных и 9 тыс. на заочных отделениях. Однако подъем общеобразовательного уровня означал и усиление русификации: к 1953 г. основным языком обучения во всех высших учебных заведениях Западной Украины стал русский.
Если рост образовательных возможностей был той чертой советского режима, которая охотно принималась Западной Украиной, то коммунистическая партия явно не относилась к числу желанных гостей. Даже после победы Советов в войне западные украинцы не стремились вступать в КП(б)У. В 1944 г. здесь насчитывалось всего 7 тыс. членов и кандидатов в члены партии, и только несколько сотен из них были рабочие. В 1946 г. эта цифра выросла до 31 тыс., а в 1950 г., после интенсивной кампании призыва в КП(б)У,– до 88 тыс., что все равно составляло крошечную группу относительно общей численности населения. Большинство членов партии недавно прибыло с востока. Например, из 23 тыс. членов городской партийной организации Львова в 1950 г. только 10 % были местного происхождения. На селе коммунистов вообще было чрезвычайно мало. Таким образом, монополизировав политическую власть, партия все же не пустила глубоких корней среди западноукраинского населения. Поэтому в его сознании оставалось довольно явное ощущение жизни под чужеземным владычеством,
Ренессанс сталинизмаНесмотря на величайший моральный подъем, переживаемый советским обществом благодаря победе во второй мировой войне, Сталин считал, что она нанесла его режиму серьезнейшие потери идеологического характера. Стремясь поднять боевой дух советских людей во время войны, советская власть стимулировала национальные чувства как русского, так и других народов СССР, а также сняла ограничения с религии. Но наибольшее беспокойство режима вызывало то обстоятельство, что около 70 млн советских людей – жители оккупированных немцами территорий, угонявшиеся на принудительные работы, военнопленные – познакомились с "Западом и вкусили некоторые стороны западного образа жизни. Кроме того, путем аннексии в состав Советского Союза были включены территории с миллионами людей, которые в большинстве отрицательно или в лучшем случае скептически относились к советской идеологии, политической системе и экономическому устройству. Поэтому Сталин считал: режим должен вновь сдавить в своем кулаке общество, особенно в области идеологии.
Человеком, которому Сталин доверил задачу восстановления «идеологической чистоты», был его ближайший помощник Андрей Жданов. Летом 1946 г. этот «верный сталинец» развернул настоящее наступление против тех, кто жаждал смягчения культурного климата и восхищался достижениями западной цивилизации. Занимать подобные позиции, заявлял он,– значит выказывать недовольство и неудовлетворенность советской культурой, что неприемлемо само по себе. «Наша задача,– провозглашал Жданов,– развернуть наступление против загнивающей и продажной буржуазной культуры». Однако если целью Жданова и его присных было убедить советских людей отвернуться от западной культуры, то следовало предложить им более привлекательную альтернативу.
В соответствии с этой задачей не менее важным элементом ждановской идеологической кампании стало прославление достижений русской культуры и науки. Для каждого изобретения, сделанного на Западе, немедленно подыскивалось аналогичное достижение в русской истории, разумеется, произошедшее раньше; для каждого известного западного автора находился русский аналог, который всегда был лучше; каждому выдающемуся западному деятелю противопоставлялся русский, чьи качества были вне конкуренции. Это новое, более широкое «издание» русского национализма не было чем-то неожиданным: уже в мае 1945 г. Сталин предвосхитил его своим знаменитым тостом за русский народ, который он охарактеризовал как «самый выдающийся народ... ведущую силу Советского Союза».
Как это случалось и в прошлом, украинцы стали наиболее уязвимым объектом сталинских нововведений. Именно они дольше всех пребывали под оккупацией, именно их в наибольшем количестве вывозили на принудительные работы в Германию; именно в Западной Украине антисоветские настроения были самыми живучими, именно в западных украинцах сильнее всего чувствовались «чуждые» влияния. Оброненная Сталиным фраза, что он выселил бы всех украинцев в Сибирь, если бы их не было так много, не предвещала ничего хорошего. Признаки приближающегося погрома в Украине проявились в июле 1946 г., когда со стороны Центрального комитета партии в Москве прозвучали зловещие обвинения в адрес украинской парторганизации в том, что она «не уделяет должного внимания отбору и идейно-политическому воспитанию кадров в области науки, литературы и искусства», где еще существуют проявления «враждебной буржуазно-националистической идеологии» и предпринимаются попытки «обновить украинские националистические теории». Это был похоронный звон по скромному послевоенному возрождению украинской культуры.
Спустя месяц, когда популярнейший украинский писатель-юморист Остап Вишня, репрессированный в 1930-е годы, осмелился высказать идею, что художник в поисках своего творческого лица и самобытности имеет право на ошибку, из Москвы грянула буря обвинений в «идеологической расхлябанности». Восприняв это как руководство к действию, лидер украинской коммунистической партии Никита Хрущев и его заместитель по идеологии К. 3. Литвин немедленно выпустили серию залпов по украинской интеллигенции в целом, обвинив ее в «буржуазном национализме».
Нашлись и более конкретные адресаты этой кампании: Литвин, например, сосредоточился на недавно опубликованной «Истории украинской литературы». Он указывал, что эта работа содержит серьезные «упущения», поскольку развитие украинской литературы рассматривается в ней в отрыве от классовой борьбы, преувеличены западные влияния, в то время как благотворному воздействию русской культуры уделено мало внимания. Через год объектом подобной критики стала новая «История Украины», вышедшая в 1943 г. под редакцией М. Н. Петровского. Перед авторами было поставлено требование «очистить» исторические труды от влияния Грушевского.
Унизительным нападкам подверглись за использование в своем творчестве традиционных украинских мотивов композиторы Украины. Опера К. Данькевича «Богдан Хмельницкий» критиковалась за то, что в ней слишком мало говорилось (или пелось?) о выдающейся роли русских; украинские литературные журналы и энциклопедические издания на все лады склонялись за сосредоточенность на «узких» украинских темах. Особенно жестокой «охота на ведьм» под знаменами борьбы с украинским национализмом стала в период недолгого пребывания в Украине в 1947 г. Кагановича, который получал явно садистское удовольствие от преследования украинских интеллигентов.
Апогеем идеологического «закручивания гаек» стал 1951 год, когда было предано анафеме стихотворение Сосюры «Любіть Україну!», написанное на волне патриотического подъема в 1944 г. и получившее Сталинскую премию. Автора обвинили в национализме и заставили публично выступить с унизительным раскаянием. Поиски идеологических уклонов достигли уже просто гротескных (но нередко и смертельных) форм, когда объектом преследований стали евреи. Многие еврейские писатели, ученые, художники, артисты пали жертвой борьбы с «безродными космополитами». Репрессивные органы даже сфабриковали дело о «заговоре» группы еврейской интеллигенции, которая якобы собиралась с помощью «международного еврейства» захватить Крым и отделиться от Советского Союза. Именно в это время появилась нелепая идея, ставшая впоследствии расхожим местом в советской пропаганде,– о сотрудничестве украинских националистов и еврейских сионистов в борьбе против советской власти.
Все свидетельствовало о том, что Сталин готовит новую кровавую чистку. Интеллигенцию Украины охватила паника: творческая активность замерла, все спешили признавать ошибки и просить за них прощения. Со всей очевидностью украинская интеллигенция усвоила урок 1930-х годов: покайся сегодня, если хочешь жить завтра. Однако именно тогда, когда все изготовились к очередной сталинской прихоти, 5 марта 1953 г. «отец народов» отошел в лучший из миров. Казалось, было слышно, как Украина облегченно вздохнула.
* * *
У украинцев, которые до 1939 г. жили при советской власти, все происходившее в послевоенные годы вызвало ощущение «дежа-вю» (уже виденного). Вновь они были ввергнуты в пучину огромных, изматывающих силы строительных проектов: вновь они пережили угнетающий переход от периода относительной идеологической и культурной терпимости ко временам жестокой реакции и ортодоксальности; и вновь они оказались перед лицом реальной угрозы голода и репрессий.
Для западных украинцев послевоенные годы стали этапом вхождения в абсолютно иной мир, с которым они ненадолго и неудачно познакомились в 1939—1941 гг. Включение в СССР означало их отделение от европейских политических и культурных ценностей. Не менее серьезным результатом этого события стала утрата наибольшего достижения западноукраинского общества – его широкой организационной базы в лице старейшей и важной структуры – греко-католической церкви – и другой, более поздней – ОУН—УПА. Именно они были главным орудием защиты многих поколений украинцев от иностранного владычества и средством выражения и сохранения национальной самобытности. Однако не все последствия советской аннексии были негативными: под диктовку Сталина был в конце концов разрешен украинско-польский конфликт, долгие годы изнурявший силы обоих народов. Кроме того, Советы начали долгое время запаздывавшую индустриальную и социальную модернизацию региона. И последнее: именно они – в конце концов, не важно как,– но объединили всех украинцев в едином государстве.
25. ОТТЕПЕЛЬ
После смерти Сталина в советской истории началась новая эра. Изнуряющие, нерациональные, расточительные диктаторские методы правления, основанные на терроре и массовом принуждении, не могли существовать бесконечно. Необходимость перемен осознавала даже советская элита. Назрела насущная потребность в общем ослаблении жестокого сталинского контроля над всеми сферами жизни общества. Колоссальная экономическая и политическая мощь, накопленная советским государством, должна была наконец начать служить людям, их благу. Однако по мере того как Кремль ослаблял свою хватку, на поверхность общественной жизни всплывали проблемы, казавшиеся ранее разрешенными, и попытки наследников Сталина справиться с ними нередко порождали новые проблемы. Хотя отход от основных черт сталинизма и поиск новых подходов к строительству коммунизма происходили во всех республиках Советского Союза, в Украине эти изменения были особенно многочисленными и заслуживающими внимания.
Новое руководствоОтличительной чертой приближающихся перемен, имевшей, правда, временный характер, была замена единоличного правления Сталина «коллективным руководством». Этот своеобразный комитет по управлению, состоявший из высших партийно-государственных функционеров, действовал очень непродолжительное время и был переходной формой к установлению власти новой сильной фигуры. В подспудной борьбе за власть, развернувшейся внутри «коллективного руководства», первоначально казалось, что верх возьмет шеф репрессивных органов Лаврентий Берия – один из самых жутких типажей в сталинском окружении. Пытаясь расширить базу своей поддержки, Берия даже дал понять грузинам и особенно украинцам, что готов пойти на серьезные уступки и послабления в отношении к ним. Однако Берия переоценил свои силы и поплатился за это жизнью (это был последний случай, когда неудачливый политический противник был казнен). Некоторое время на первом плане держался Георгий Маленков – ставленник правительственной и технократической бюрократии, сторонник экономических реформ. Однако в конце концов победителем в борьбе за власть стал Никита Хрущев, чья карьера всегда была тесно связана с Украиной.
Русский по происхождению, Хрущев родился в небольшой деревне на российско-украинской границе. Жизнерадостный, общительный и веселый, но при этом безжалостный партийный аппаратчик, он довольно быстро пробился на верхние этажи власти благодаря сообразительности, быстроте реакции и отчаянному раболепию перед Сталиным. Его продвижение по служебной лестнице в немалой степени было облегчено сталинскими чистками, освободившими много вакансий в партийной иерархии. Как мы уже видели, в 1938 г. Хрущева отправили в Украину именно для того, чтобы завершить здесь «большую чистку» и начать восстановление украинской коммунистической партии. Спустя год он был «куратором» включения оккупированных западноукраинских земель в Советский Союз. Во время войны он помогал организовывать партизанское движение в Украине. В послевоенные годы Хрущев отвечал за восстановление экономики республики, вторичное включение Западной Украины в СССР и возглавлял борьбу с «украинским национализмом». Будучи неукоснительным и беспощадным исполнителем всех сталинских указаний, Хрущев все же добился некоторой личной популярности в Украине, уделяя внимание «местному колориту»: часто появляясь в «вышиван-ке» и демонстрируя искреннее восхищение украинскими песнями.
Перебравшись в 1949 г. в Москву, Хрущев сохранил тесные и взаимовыгодные отношения с украинской компартией. Не случайно именно эта республиканская партийная организация первой поддержала его в борьбе за власть и всегда оставалась его надежной опорой. Характерно, что Хрущев сполна отблагодарил за поддержку. Всего через месяц после смерти Сталина с поста первого секретаря ЦК КПУ был отозван весьма непопулярный в Украине Леонид Мельников, явный русский шовинист (поводом к его устранению стали обвинения в русификации высшего образования в Западной Украине и дискриминации местных кадров). Его место занял Олексий Кириченко, первый украинец на этом посту (с этого времени уже только украинцы становились первыми секретарями). Другие высокие посты тоже достались украинцам: Верховный
Совет Украины возглавил Демьян Коротченко; а Совет министров – Никифор Кальченко. Правление «трех К» сопровождалось дальнейшим назначением украинцев на ответственные посты. Членами правительства стали преследовавшийся в свое время драматург Олександр Корнийчук и сын известного западноукраинского писателя Семен Стефаник. В Западной Украине местную партийную организацию возглавил Богдан Дудикевич – один из известных коммунистических деятелей предвоенной поры.
Смены в составе руководства сопровождались резким ростом численности КПУ: в 1952 г. она насчитывала около 770 тыс. членов и кандидатов в члены, к 1959 г.– уже 1,3 млн, из которых 60 % были украинцы. В отличие от сталинских времен, когда украинцы являлись объектом дискриминации, Кремль теперь практиковал политику заигрывания с ними, о чем и свидетельствовали все эти назначения на высокие посты и количественный рост КПУ.
Украинские коммунисты расширяли свое присутствие и влияние также за пределы своей республики – многие из них достигли высоких сфер на общесоюзном уровне. Родион Малиновский, Андрий Гречко и Кирило Москаленко дослужились до звания маршала Советского Союза, а первые двое даже были министрами обороны СССР. Володимир Семичастный возглавлял КГБ СССР, а четверо украинцев – Олексий Кириченко, Микола Пидгорный, Дмитро Полянский и Петро Шелест – входили в состав 11 членов Политбюро ЦК КПСС – высшего правящего органа в стране. Конечно, главной причиной их вознесения было не украинское происхождение, а то, что они имели тесные связи с Хрущевым, Будучи карьеристами, стремящимися достигнуть верхов советской системы, они, конечно же, мало пеклись о национальных интересах и, как правило, не упоминали о них. Тем не менее их присутствие в верхах власти свидетельствовало о росте значения украинцев и их республики.
Украина: «вторая средь равных»Положение, занимаемое Украиной в СССР при Хрущеве, удачно охарактеризовал Борис Левицкий: «вторая средь равных». Все говорило в пользу того, что между Кремлем и Киевом возникло полное взаимопонимание, при котором взамен на свою поддержку и сотрудничество украинцы получали роль младшего партнера русских в управлении советской империей. Роль «старшего брата», вне всяких сомнений, резервировалась русскими. Для украинцев, уже не надеявшихся или вообще не стремившихся к самостоятельности, этот модернизированный вариант «малороссийства» XIX в. давал многообразные возможности личной карьеры. Для Кремля же большим достижением было заполучить поддержку украинцев, поскольку они были не только второй по численности нацией в СССР, но и теми единственными, которые могли составить серьезную конкуренцию русской гегемонии. Возможности для сотрудничества облегчались языковым и культурным родством двух народов, тесными историческими связями между ними.
Административное деление советской Украины (1960 г.)
В 1954 г. явно с целью пропаганды и укрепления партнерства русских и украинцев необыкновенно помпезно была отпразднована 300-летняя годовщина Переяславского договора. Вдобавок ко многочисленным празднествам, мириадам публикаций и бесчисленным торжественным речам ЦК КПСС издал тезисы, в которых доказывалась непоколебимость «вечного союза» украинцев с русскими. Чтобы подчеркнуть преимущества этого союза, годовщина Переяслава была увенчана «подарком с царского плеча»: в состав Украины «в знак дружбы с русским народом» был передан Крым, до этого принадлежавший РСФСР.
Однако крымский «подарок» вовсе не был актом альтруизма и доброй воли. Во-первых, поскольку полуостров являлся исторической родиной крымских татар, выселенных отсюда во время второй мировой войны, русские не имели морального права дарить его, а украинцы – принимать. Во-вторых, Крым и без этого более тяготел не к России, а к Украине – благодаря территориальной близости и экономической зависимости от нее. Наконец, присоединение Крыма обременило Украину целым рядом экономических и политических проблем. Депортация в 1944 г. татар посеяла экономический хаос на полуострове, потери от которого пришлось возмещать за счет бюджета правительства в Киеве. Еще более важным был тот факт, что согласно переписи 1959 г. в Крыму жило более 860 тыс. русских и только 260 тыс. украинцев. Несмотря на усилия Киева после 1954 г. увеличить количество украинцев в регионе, решающее большинство здесь все же составляли русские, исключительно твердо противостоявшие любым формам украинизации. В результате крымский «подарок» серьезно увеличил численность русских в УССР. В этом отношении его действительно можно считать событием, уместным при праздновании годовщины Переяславского договора.
ДесталинизацияПопытки нового руководства получить широкую поддержку нерусских народов, особенно украинцев, были частью более широкой программы реформ. Сталинский метод модернизации – сочетание террора, идеологического наступления и форсированной индустриализации – оказался эффективным, но неестественным способом продвижения вперед советского общества. Хрущев понимал, что в конце концов прогресс Советского Союза возможен на основе не насилия, а убеждения, роста производительности и инициативы, а не революционного запала. Для того чтобы перейти на новый путь развития, следовало сначала порвать с прошлым.
На XX съезде КПСС в 1956 г. Хрущев сделал один из самых драматичных в советской истории докладов. Посеяв величайший ужас и растерянность в рядах «твердых партийцев», он развернул перед делегатами обширную, детальную и устрашающую картину сталинских преступлений. Этот «секретный доклад» означал начало процесса десталинизации, сопровождавшейся ощутимыми изменениями в духовном климате страны. Ослабился прессинг официальной идеологии, что привело к «оттепели» в культурной жизни. Развитие туризма внутри СССР и расширение заграничных поездок (тщательно, впрочем, контролируемых) пробили брешь в политике самоизоляции. Русификация нерусских народов утратила наступательный тон. Началась подготовка к проведению широких и глубоких изменений в экономике. Все это не означало, что тоталитарный режим распался – в своих основных чертах и проявлениях он оставался неизменным. Однако атмосфера всеохватывающего страха и творческого паралича, характерная для сталинских времен, стала значительно более разреженной.
Перемены в Украине. Первоначально украинцы отнеслись к новым веяниям с осторожностью, которой они научились в годы сталинщины. Однако когда стало ясно, что развенчание «культа личности» происходит на самом деле и в широких масштабах, они включились в этот процесс со своей огромной петицией претензий и требований. Вполне естественно, что наиболее громко прозвучала неудовлетворенность из рядов деятелей культуры. И сначала, и в дальнейшем главным мотивом неудовольствия было печальное положение украинского языка. Интеллигенция, студенты, рабочие, даже партийные работники настойчиво повторяли одно и то же: особый статус, признаваемый в СССР за русским языком, не должен приводить к дискриминации украинского. Все чаще среди населения республики, особенно среди студентов, звучали призывы к защите украинского языка и его повсеместному использованию.
Не менее болезненным вопросом был упадок украинской науки. Настоящие историки (а не те партийные поденщики, что называли себя историками) выступили против жесткого идеологического контроля Москвы в их области, который, по их мнению, вел к «обнищанию истории». Характернейшими чертами этого «обнищания» были провинциализм, рабское следование партийным указаниям, преувеличение роли и значения связей с Россией с одновременным пренебрежением к «украинской исторической специфике». Подобные претензии выдвигали и литературоведы касательно их предмета.
Кремль, судя по всему, не остался глух к этим требованиям. В 1957 г. украинские историки получили разрешение выпускать собственное издание – «Український історичний журнал». Спустя два года началась публикация первых томов «Української Радянської Енциклопедії», что в определенном смысле было ответом на подобный проект, развернутый на Западе. К ним добавились солидные многотомные издания вроде словаря украинского языка, истории украинской литературы, истории украинского искусства и весьма детальной истории городов и сел Украины – подобной не было даже у русских.
Стремясь поднять уровень украинской науки и таким образом повысить престиж национальной культуры, интеллигенция сосредоточилась не только на традиционных гуманитарных дисциплинах, но и требовала создать в республике условия для развития новых направлений научного знания, таких как ядерные исследования и кибернетика. В 1957 г. в Киеве был создан компьютерный центр, преобразованный в 1962 г. в Институт кибернетики Академии наук, который стал общесоюзным лидером в этой сфере. Одновременно начали появляться многочисленные украиноязычные журналы в области естественных и общественных наук. Становилось очевидным, что украинская интеллектуальная элита стремится использовать предоставленные десталинизацией возможности для развития новейших научных званий, опираясь на украинский, а не русский язык.
Поскольку Хрущев признал незаконность репрессий в отношении многих сталинских жертв, нарастали требования их реабилитации. В первую очередь доброе имя было посмертно возвращено пострадавшим во время чисток коммунистам. В Украине особое внимание требовали уделить реабилитации таких национал-коммунистов, как Скрипник и Xвылевой, а также членов КПЗУ. Выдвигались также предложения о реабилитации таких крупных деятелей культуры, как драматург Микола Кулиш, театральный режиссер Лесь Курбас, всемирно известный кинорежиссер Олександр Довженко или выдающийся общественный деятель XIX в. Михайло Драгоманов, много сделавших для того, чтобы поднять украинскую культуру над присущим ей провинциализмом. Поскольку восстановление этих личностей в истории затрагивало такие политически пикантные вопросы, как украинская культурная независимость и «свой путь Украины к коммунизму», реакция партии была весьма осторожной и неоднозначной. Ведь уже сам факт, что интеллигенция столь настойчиво добивалась реабилитации именно этих деятелей, свидетельствовал, что их идеи сохранили для нее притягательную силу.
Миллионам украинцев – заключенных сибирских концлагерей десталинизация принесла неожиданную свободу: многих амнистировали и разрешили отправиться по домам. Этот частичный демонтаж гигантской лагерной системы был ускорен вспышками лагерных восстаний, в частности в Воркуте и Норильске (1953 г.) или Караганде (1954 г.), в которых ведущую роль играли бывшие члены ОУН—УПА. В то же время Кремль совершенно ясно дал понять, что он вовсе не собирается мириться с тем типом национализма, который проповедовала ОУН. В разгар празднований Переяславской годовщины был расстрелян выдающийся лидер ОУН в эмиграции Василь Охримович, заброшенный в Украину американцами. В 1956 г. прошла серия показательных процессов над членами ОУН, закончившихся смертными приговорами. Было очевидно, что режим по-прежнему готов беспощадно подавлять любое проявление активности, связанное с защитой украинских интересов, если оно, по его мнению, выходило за дозволенные рамки.
Национальный вопрос. Пожалуй, наиболее красноречивым свидетельством решимости Хрущева придерживаться основ советской национальной политики (идя при этом на второстепенные уступки) была реформа образования 1958 г. Та ее часть, что касалась вопросов изучения родных языков, была необыкновенно противоречивой. Вплоть до 1958 г. учащиеся были обязаны изучать свой родной язык так же, как и русский. Внешне либеральная реформа Хрущева давала родителям право выбирать для своих детей язык обучения. Фактически это означало, что любой, живущий в Украине, мог получить образование, не изучая украинского языка и вообще не зная его.
Учитывая, что существовало немало формальных и неформальных зацепок и нюансов, вынуждающих учить русский язык, можно было ожидать, что многие родители изберут именно его для обучения своих детей и не захотят отягощать их изучением еще одного, пусть даже родного, языка. Невзирая на бурю негодования и протестов, к которым присоединились даже некоторые партийные деятели, режим все же нанес этот удар по изучению нерусских языков, наглядно продемонстрировав, что даже во времена либерализации он способен лишь видоизменить политику русификации, но не отказаться от нее.
Воздействие десталинизации на общество имело последствия, далеко выходящие за рамки политических и культурных контроверсий между кремлевскими политиками и киевской интеллигенцией. Общее ослабление идеологического диктата породило новые настроения в среде образованной городской молодежи. Если пылкое меньшинство было полно решимости восполнить ущерб, нанесенный обществу в сталинские времена, то подавляющее большинство мало интересовалось политикоидеологическими проблемами. И все же у молодежи явно пробудились дух противостояния авторитетам и власти и стремление к индивидуализму, столь долго преследовавшиеся сталинистской ортодоксальной моралью. Молодежи осточертели однообразие и монотонность советского образа жизни, устаревшая мораль, старомодная манера одеваться, заидеологизированная система воспитания. К величайшему негодованию и ужасу старшего поколения, она безоглядно увлеклась западной джазовой и поп-музыкой. Так называемые «стиляги» с явным вызовом выделялись из общей массы своей диковинной (для советского глаза) одеждой и «антиобщественным» поведением. В Украине, как и во всем СССР, нарождалось новое, более прагматичное и эгоцентричное поколение (уже появившееся на Западе), которое разительно отличалось от предыдущего, породившего столь рьяных коммунистов и националистов.
