Текст книги "Украина: история"
Автор книги: Орест Субтельный
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 62 страниц)
8 июня с неожиданного контрнаступления украинцев, возглавленных новым командующим, генералом Александром Грековым, началась финальная стадия войны. Собрав остаток физических и духовных сил, материальных ресурсов, галичане пошли в атаку на превосходящие силы поляков в районе Чорткова. Это наступление позволило украинцам дойти почти до Львова, однако захлебнулось – не столько по причине нарастающего сопротивления поляков, сколько из-за нехватки снаряжения и боеприпасов. Отряды Грекова, насчитывая по 5—10 патронов на человека и не имея материально-технической поддержки ни от одной из стран (не в пример полякам), были вынуждены начать отход, поставив этим точку в самой славной странице истории Галицкой армии. В середине июля поляки вновь заняли почти всю Восточную Галичину, а западноукраинская армия опять сосредоточилась на небольшом плацдарме за Збручем.
В этой катастрофической ситуации гражданское руководство (9 июня Петрушевичу для более эффективной работы правительства были предоставлены диктаторские полномочия) предложило армии перейти на румынскую территорию на положение интернированных. Армию не устраивал такой исход, она настаивала на продолжении борьбы за украинскую государственность и намеревалась, перейдя в Восточную Украину, бороться вместе с Петлюрой против большевиков. 16 июля 1919 г. под грохот польской канонады Галицкая армия и тысячи гражданских перешли через Збруч в Восточную Украину. Вооруженная борьба за Восточную Галичину, стоившая около 15 тыс. жизней украинцам и 10 тыс. полякам, завершилась.
Дипломатическая деятельность ЗУHP. В ходе вооруженного конфликта и даже после его завершения западноукраинское правительство не покидала надежда на международное признание. Его оптимизм основывался на том факте, что победившая Антанта приняла знаменитые «14 пунктов» президента Вильсона, один из которых гарантировал всем народам право на самоопределение. Однако если общие политические принципы Антанты отдавали должное интересам Украины, то политические интересы ее ведущего члена – Франции – отдавали предпочтение полякам. Стремясь не допустить восстановления мощной Германии, французы намеревались исключить эту возможность, создав на востоке Европы сильное польское государство. И если такой Польше было необходимо поглотить Восточную Галичину, следовало позволить ей сделать это.
Невзирая на то, что западные и восточные украинцы направили на Парижскую мирную конференцию (созванная в январе 1919 г., она должна была перекроить политическую карту Европы) совместную делегацию, галичане в достижении своих целей действовали самостоятельно. Западные украинцы добивались у Антанты признания их права на государственность и искали помощи в урегулировании своих отношений с поляками. Однако обе украинские делегации не встретили сочувствия на Парижской конференции. Только Англия, не одобрявшая польских планов Франции и заинтересованная в галицкой нефти, некоторое время поддерживала украинцев, но после поражения кабинета Ллойд Джорджа на выборах испарилась и эта надежда. Тем временем поляки, которым удалось наладить отличные связи с западными державами благодаря интенсивным усилиям лидера крайних националистов и рьяного украинофоба Романа Дмовского, делали все, чтобы дискредитировать западных украинцев.
Поляки доказывали, что украинцы слишком отсталы для самоуправления, что они вообще являются ничем иным, как «немецкой выдумкой», наконец, что они поголовно проникнуты большевистским духом. Следует заметить, что польская пропаганда достигла своей цели, поскольку европейцы почти ничего не знали об Украине и украинцах. Поэтому нет удивительного в том, что Совет послов Антанты 25 июня 1919 г. признал право Польши на оккупацию всей Восточной Галичины «для того, чтобы уберечь гражданское население от угрозы большевистских банд». Впрочем, Совет не дал согласия на полное и безусловное вхождение Восточной Галичины в состав Польши. Она получила временный мандат на управление этой территорией при условии обеспечения прав населения и гарантии достаточной автономии. Окончательное решение судьбы Восточной Галичины было делом будущего.
С точки зрения исторической ретроспективы неудача западных украинцев в достижении своих целей вполне объяснима. Здесь, в Восточной Галичине, где украинцы были лучше организованы, а их национальное самосознание – высокоразвитым, проблема сводилась к чисто количественным показателям: 3,5 млн украинцев вряд ли могли противостоять полякам, численно превосходящим их в шесть раз и более развитым экономически и политически. Начав борьбу, галичане рассчитывали на поддержку двух сил: Восточной Украины, откуда они ждали военной и материальной помощи и которая должна была уравновесить преимущество поляков, и Антанты, громогласно заявившей об уважении принципа самоопределения; от нее ждали по крайней мере признания украинских интересов.
Случилось же так, что Запад, поступившись принципами, отдал предпочтение Польше, а восточные украинцы не смогли удержать даже собственное государство, оставив галичан без поддержки. Галицкие украинцы, четко продемонстрировавшие свою способность к самоуправлению, не смогли, таким образом, сохранить свою государственность по причинам, от них не зависящим. Это, конечно, не означает, что их действия были безукоризненны: вялое руководство, отсутствие продуманной стратегии и запоздалое налаживание контактов с Западом во многом обусловили их неудачу. Тем не менее вряд ли стоит сомневаться в том, что если бы не подавляющее превосходство поляков, Западноукраинская Народная Республика могла бы найти свое место среди других новых восточноевропейских государств.
РазвязкаОтход галичан в Восточную Украину и их соединение с силами Директории стали чрезвычайно важным событием в истории украинского национального движения. Впервые состоялась столь массовая встреча борцов за национальное освобождение из Восточной и Западной Украины, поколениями пестовавших идею братских связей. Теперь, со вступлением украинской революции в финальную фазу, они получили возможность проверить, как они смогут действовать вместе.
Несмотря на шаткое положение, в котором находились на клочке подольской земли эти два правительства и две армии, со всех сторон стиснутые врагами, была надежда, что, слившись, они образуют единую и эффективную силу. В военном отношении украинцы были сильны, как никогда. Галицкая армия насчитывала 50 тыс. человек. Возможно, среди всех украинских, большевистских и белогвардейских армий, воевавших в Украине, это была самая дисциплинированная и подготовленная. 35-тысячная армия Директории также значительно окрепла благодаря недавней реорганизации и приходу нескольких талантливых командиров. Кроме того, в союз с войсками Директории вошли отряды атаманов Зеленого и Ангела, насчитывавшие около 15 тыс. человек. Таким образом, украинцы имели в своем распоряжении 100-тысячную испытанную в боях армию и стали силой, которой нельзя было пренебречь.
Значительно улучшился и управленческий аппарат Директории, прежде всего благодаря притоку добросовестных и компетентных галицких чиновников. Впервые в крае, находившемся под контролем Директории, установилось некоторое подобие стабильности, законности и порядка. Рост эффективности административного аппарата и усиливающееся разочарование крестьянства в большевиках способствовали успеху мобилизации, проводимой Директорией на Правобережье. Однако недостаток вооружений и продовольствия вынуждал Петлюру отпускать многих новобранцев по домам.
При таком многообещающем стечении обстоятельств украинцам, если они хотели использовать благоприятные возможности, едва обозначившиеся перед ними, следовало соблюсти два главных условия. Им было необходимо, во-первых, установить уравновешенные, доброжелательные отношения между двумя правительствами и, во-вторых, убедить Антанту в необходимости помощи им вооружениями.
Тем не менее довольно быстро выяснилось, что расхождения между двумя украинскими правительствами настолько глубоки, что они просто не в состоянии преодолеть их. Прежде всего предельно неясным было соотношение между Директорией Петлюры и диктатурой Петрушевича. Теоретически Директория являлась всеукраинским правительством и потому она претендовала на высшую власть; однако практически такую роль играло западноукраинское правительство, которое располагало более крепкой армией и дееспособной администрацией и в силу этого не было расположено проводить политику, которую считало неприемлемой. Кроме того, оба правительства не сходились в идеологическом отношении. Если Директория складывалась преимущественно из представителей левых партий, то основу западноукраинского правительства составляли либералы явно консервативного оттенка. В результате восточные украинцы обвиняли галичан в «реакционности», последние же отвечали им комплиментом на комплимент, величая их «полубольшевиками». Крепко организованные, национально сознательные галичане с плохо скрываемым презрением относились к организационной немощи, импровизаторству и социальному радикализму своих восточных братьев. Со своей стороны последние считали галичан провинциальными бюрократами, не способными понять более широкий контекст событий в Украине. Подводя итог, можно с уверенностью сказать, что все значительные культурные, политические, психологические различия, накопившиеся между западными и восточными украинцами за столетия жизни в весьма различной среде, вышли теперь на передний план.
Последствия этих различий наиболее четко проявились во время совместного наступления украинцев против большевиков в начале августа 1919 г. Начало было удачным: невзирая на упорное сопротивление противника, украинцы к концу месяца захватили большую часть Правобережья. Впрочем, главной причиной отхода большевиков были не столько атаки украинцев, сколько наступление белых. Из Сибири армии адмирала Колчака угрожали Москве; на Балтике готовился к штурму Петрограда генерал Николай Юденич; наибольшую опасность представляли армии Деникина, рвавшиеся с Дона. К концу лета 1919 г. гибель большевистского режима казалась неминуемой.
30 августа части Галицкой армии вошли в Киев, только что брошенный большевиками. Директория готовилась триумфально вступить в город днем позже. Однако в этот же день в Киев вошел авангард деникинской армии, натолкнувшийся на галичан. Растерявшись, не зная, как поступить с белыми (западноукраинское правительство часто заявляло, что ему нечего делить с Деникиным), галичане отошли – к величайшему огорчению Петлюры и восточных украинцев, отчаянно желавших захватить город из пропагандистских и политических соображений. На следующий день, когда Петлюре в конце концов удалось убедить галичан выступить против белых, бороться за возвращение города было уже поздно. Украинские армии, взаимно недовольные, втянувшиеся в нежелательный конфликт с белыми, стали откатываться на запад. Этим эпизодом фактически закончилась борьба за украинскую государственность. Все, что происходило после, можно считать запутанным и трагическим эпилогом.
Белые. Возглавляемые реакционными генералами, полными решимости восстановить старый общественный порядок и «единую неделимую Россию», белые относились к «социалистическому авантюристу» Петлюре и восточноукраинским «предателям-сепаратистам» с неменьшей ненавистью, чем к большевикам. (Они, однако, ничего не имели против галичан, считая их иностранцами.) Позицию белых в украинском вопросе прямо и без обиняков выразил их главный идеолог Василий Шульгин, когда деникинцы взяли Киев: «Юго-Западный край (Шульгин избегал самого названия «Украина».– Авт.) может быть русским и только русским... мы не отдадим его ни украинским предателям, ни еврейским палачам» (видимо, речь шла о многочисленных евреях, служивших в ЧК).
Учитывая, что подобные настроения преобладали среди белых, не удивительно, что распаленный успехами Деникин отказался даже выслушать неоднократные предложения Петлюры о совместной борьбе против большевиков. Это стало одним из крупнейших его просчетов, поскольку Деникин потерял поддержку большой украинской армии; приказав же своим войскам атаковать украинцев, он по сути лил воду на мельницу большевиков. Эта самоубийственная негибкость, еще более явная в социальной политике белых, во многом стала причиной поражения Деникина осенью 1919 г. Белые стремились подорвать силы Директории и иными средствами, – убеждая, например, своих покровителей в Антанте отказать украинцам в признании на Парижской мирной конференции и, что еще важнее,– не предоставлять им материальной помощи.
Осенью 1919 г. положение украинцев стало действительно трагическим. С одной стороны их теснили белые, с другой изготовились к удару большевики, в тылу не давали покоя агрессивные поляки и враждебно настроенные румыны. Этот постоянно сужающийся «квадрат смерти» превратился в сущий ад в октябре, когда истощенные, изможденные голодом, оставшиеся без пристанища и снабжения украинские армии были поражены эпидемией тифа. В течение всего нескольких недель большая часть войск или вымерла, или еще умирала, или была совершенно обессилена болезнью. Именно в этот момент распалась славная Галицкая армия. К концу октября в ней оставалось не более 4 тыс. боеспособных солдат. Количество бойцов у Петлюры едва достигало 3 тыс. Оставшиеся в живых спасались, кто как мог.
6 ноября 1919 г. командир галичан генерал Мирон Тарнавский перешел со своими людьми под командование белых, договорившись, что их не будут использовать в боях против украинцев и дадут возможность восстановить силы. Тем временем Петрушевич со своими сторонниками перебрался в Вену, где они создали правительство в изгнании. Петлюра и Директория нашли пристанище в Польше, а их войска перешли на положение партизан, действовавших в тылу у большевиков. Итак, финал был угнетающим: остатки двух украинских правительств и армий оказались в лагерях своих врагов.
Союз Петлюры с Польшей. Впрочем, были еще попытки продлить агонию борьбы украинцев за независимость. 21 апреля 1920 г., отказавшись от всех претензий на Восточную Галичину (чем вызвав возмущение галичан), Петлюра заключил пакт с Польшей против большевиков, договорившись о совместных действиях в Украине. Главным мотивом, побудившим Польшу пойти на это неожиданное соглашение, было ее стремление создать в Восточной Украине буферное государство на границе с Россией. Поляки надеялись, что появление в Украине восстановленной армии Петлюры обеспечит поддержку их наступлению со стороны украинского крестьянства, настроенного антибольшевистски. Как обычно, первоначально дела шли успешно: 6 мая 1920 г. союзные силы, насчитывавшие около 65 тыс. поляков и 15 тыс. украинцев, взяли Киев.
Однако ожидаемого всплеска крестьянской поддержки не последовало. Личной популярности Петлюры среди крестьянства оказалось недостаточно, чтобы перебороть традиционную неприязнь к его союзникам – польским «панам». В июне большевики перешли в контрнаступление, в итоге приведшее к заключению польско-советского мирного договора и отказу поляков от союза с Петлюрой. Восточноукраинская армия, численность которой возросла до 35 тыс. человек, в одиночку билась с большевиками до ноября 1920 г., пока ей не пришлось оставить свой крохотный плацдарм на Волыни и перейти на территорию Польши, где она была интернирована. Если не считать нескольких безуспешных партизанских рейдов на территорию советской Украины, предпринятых годом позже, война за независимость Украины завершилась окончательно.
Победа большевиковВторично потерпев неудачу в Украине поздним летом 1919 г., большевики вынуждены были пересмотреть свою политику. С острой критикой коллег, игнорировавших особенности Украины, выступили члены партии – украинцы во главе с Юрием Лапчинским. Они доказывали, что «Украине нельзя навязывать готовые формы жизненного уклада, выработанные в России за полтора года советского строительства». Если не массы рядовых членов партии, то ее руководство нехотя признало, что реквизиции зерна вызвали резкое недовольство крестьян и что оно недооценивало значение национального фактора в своих предыдущих действиях в Украине. Большую роль в пересмотре позиций и самокритике сыграл Ленин, утверждавший, что «не учитывать важность национального вопроса на Украине, чем часто грешат великороссы (возможно, несколько реже, чем великороссы,– евреи), означает совершать серьезнейшую и опаснейшую ошибку... мы должны особенно энергично бороться против пережитков (иногда не осознанных) великорусского империализма и шовинизма среди русских коммунистов».
Ленинские указания, впрочем, вовсе не сводились к тому, чтобы идти навстречу украинским требованиям независимости – ни стремлению деятелей национально-освободительного движения к государственной самостоятельности, ни склонности многих украинских большевиков к организационной независимости. Главной целью большевиков было добавить чуть больше «украинского оттенка» советской власти в Украине. Именно поэтому формирование 21 декабря 1919 г. третьего украинского советского правительства сопровождалось патриотической риторикой о том, что «вновь восстает из мертвых свободная и независимая Украинская Советская Социалистическая Республика». Следующий декрет провозглашал одной из главных целей коммунистической партии Украины «защиту независимости и целостности Украинской Социалистической Советской Республики». Несколько украинцев – членов партии получили назначения на высокие (правда, не ключевые) посты в правительстве, партийным функционерам были даны указания: по возможности использовать украинский язык и проявлять уважение к украинской культуре.
Чтобы умиротворить крестьянство, большевики временно отказались от практики создания коммун и совхозов вместо крупных землевладений, встречавшей в Украине значительное более мощное сопротивление, чем в России. Хотя большевики и продолжали экспроприацию зерна, они объясняли, что теперь это зерно предназначается для нужд армии, а не для России. Большее, чем раньше, внимание уделялось тактике, направленной на усиление трений между богатым, средним и бедным крестьянством. Осознав бесполезность попыток победить 500-тысячное кулачество, большевики постарались привлечь на свою сторону середняков, посулив сохранить за ними их землю. Дальнейшее развитие получила также старая политика партии по созданию «комітетів незаможних селян» (комнезамов), направленная на нейтрализацию влияния кулачества в деревне.
Несмотря на все эти лавирования, решающая победа большевиков в Украине была достигнута военной силой. Осенью 1919 г. в Красной армии было 1,5 млн человек; к весне 1920 г. в ней насчитывалось уже около 3,5 млн солдат, которых вели в бой 50 тыс. офицеров бывшей царской армии, насильно призванных на службу. Когда в декабре 1919 г. большевики вернулись в Украину, их победа была делом решенным. Тем не менее даже после изгнания остатков белых и украинских армий в ноябре 1920 г. контроль большевиков над украинским селом был весьма условным. Значительное количество крестьян, прежде всего кулаки, оставались непримиримыми врагами коммунизма и продолжали упорную, хотя и неорганизованную, партизанскую войну против большевиков.
Антибольшевистские повстанцы, объединенные почти в 100 отрядов, насчитывали в своих рядах около 40 тыс. человек. Знаменитый Махно, опираясь на широкую поддержку населения, продержался на юге до августа 1921 г. В районе Киева действовали крупные, хорошо вооруженные отряды в 1—2 тыс. человек, возглавляемые петлюровскими атаманами, такими как Юрий Тютюнник, связанными с украинским эмиграционным правительством в Польше. Только снарядив против них около 50 тыс. человек, в большинстве подчиненных ЧК, большевики сумели сломать хребет повстанческому движению в конце 1921 г. Лишь после этого большевики могли с уверенностью заявить, что они не только завоевали Украину, но и покорили ее.
* * *
История крушения империй и революционных потрясений после первой мировой войны неизбежно ставит вопрос: почему в то время как почти все народы Восточной Европы, включая даже такие небольшие угнетенные царизмом нации, как финны, эстонцы, латыши и литовцы, сумели достичь независимости, 30-миллионный украинский народ не смог сделать этого? Этот вопрос тем более резонен, что украинцы, возможно, дольше всех сражались за независимость и заплатили за нее цену куда более высокую, чем любой другой восточноевропейский народ.
Рассматривая основные причины поражения украинцев, следует различать, во-первых, внутренние и внешние факторы, во-вторых, разницу в положении Восточной и Западной Украины. Говоря о внутренних факторах, упомянем основную дилемму украинцев (главным образом восточных), которая заключалась в том, что им пришлось начать процесс государственного строительства еще до того как сформировалась полностью сама украинская нация. Замедленный характер и отсталость основных компонентов процесса формирования украинской нации были обусловлены гнетом царизма и слабостью ее социальной базы. Среди всех социальных групп Украины ведущие позиции в национальном движении заняла интеллигенция. Однако она составляла всего около 2—3 % общего количества населения, и только незначительная ее часть участвовала в освободительном движении. Многие ее представители были крепко связаны как с украинской, так и с русской культурой, и для них чисто психологически было порой необычайно трудно сразу порвать с Россией. Отсюда исходили и нерешительность в вопросе о независимости, и явная склонность к автономизму и федерализму. Наконец, даже во время революции и гражданской войны немалая часть украинской интеллигенции оставалась в нерешительности, какая задача является первоначальной: социальные преобразования или национальное освобождение. В итоге революция в Восточной Украине бросила в водоворот событий идеалистически настроенную и патриотичную, но неопытную интеллигенцию, заставив ее действовать до того как она сама поняла, чего и как хочет добиться.
Возглавив борьбу за независимость, украинская интеллигенция рассчитывала на поддержку крестьянства. Однако этот колоссальный резерв потенциальных сторонников не оправдал ее ожиданий. Неграмотный, забитый, политически неразвитый крестьянин знал, против чего он борется, но не осознавал четко, за что. Зато он понимал, что является трудящимся, который подвергается эксплуатации. На этом основывались первые успехи большевистской пропаганды. Более сложную идею национальной государственности он воспринимал с трудом, и только в конце гражданской войны часть более грамотного крестьянства определенно начала склоняться к идее национального самоопределения. Однако к этому времени лучшие возможности для достижения независимости были упущены.
К тому же, даже когда крестьяне шли на поддержку независимости, организовать их было необыкновенно трудно. В отличие от немногочисленных, но размещенных компактно рабочих, сосредоточенных в нескольких крупнейших городах и потому ставших легкой добычей большевиков, крестьяне были рассеяны по тысячам сел. Убедить их объединиться для достижения общих целей явилось необычайно сложным делом для неопытной интеллигенции. И если поддержка украинского национального движения интеллигенцией и крестьянами еще оставляла вопрос о его успехах открытым, то отсутствие такой поддержки в городах (это в равной мере касается и Галичины) оказалось решающим фактором. Украинские армии, которые не могли рассчитывать на помощь рабочих, городской буржуазии, служащих, офицеров и технической интеллигенции, с огромным трудом удерживались в городах – этих важнейших центрах коммуникаций, транспорта и управления. Таким образом, неразвитость социальной основы украинского движения в 1917—1921 гг. стала его стратегическим недостатком, оказавшим значительное влияние на исход борьбы.
Однако решающую роль в поражении украинского национально-освободительного движения сыграли все же внешние факторы. Например, в судьбе галицких украинцев, чье национальное движение было не менее сильным, чем у других восточноевропейских народов, получивших независимость, главную роль сыграла не внутренняя их слабость, а превосходящая мощь поляков. Относительно Восточной Украины то же можно сказать о большевистской России – именно она, а не слабые украинские большевики, перекрыла украинцам путь к независимости. В конце 1920 г. командующий Красной армией Лев Троцкий открыто признавал, что «Советская власть на Украине продержалась до сих пор (и продержалась с трудом) главным образом властью Москвы, великорусских коммунистов и русской Красной Армии».
Своим успехом партия Ленина была обязана не только блестящему руководству и прекрасной организации, но также и тому обстоятельству, что она имела в своем распоряжении неисчерпаемые финансовые, промышленные, управленческие и людские ресурсы России. Большевики опирались на поддержку русских и русифицированных рабочих украинских городов, что позволило им мобилизовать сторонников в нужном месте и в нужный момент. Кроме того, восточные украинцы имели еще одного непримиримого врага – белых. Чтобы победить таких противников, требовались силы более значительные, чем те, которыми располагали национальные движения, делавшие первые шаги.
Оказавшись лицом к лицу с многочисленными врагами, превосходящими их силой, и восточные, и западные украинцы не смогли к тому же добиться признания и помощи со стороны победивших держав Антанты. Почему Антанта, столь охотно помогавшая военными и дипломатическими средствами белогвардейцам или новым восточноевропейским государствам, отвернулась от украинцев? Причин было немало: игнорирование реальной ситуации в Украине, энергичная и довольно эффективная антиукраинская пропаганда со стороны поляков и белых; определенную роль сыграло и то обстоятельство, что и Центральная Рада, и гетманат слишком тесно сотрудничали со злейшим врагом Антанты – Германией, а Директория ассоциировалась с левыми («большевистскими») тенденциями. Наконец, невероятный хаос, охвативший Украину, в значительной мере препятствовал налаживанию нормальной работы собственного национального правительства.
Впрочем, революция и гражданская война принесли украинцам не только утраты, но и некоторые приобретения. Национальное самосознание, раньше бывшее отличительной чертой части интеллигенции, распространилось на все слои украинского населения. С одной стороны, крестьянин, показавший свою способность свергать правительства и сражаться за свои интересы, обрел чувство уверенности и собственного достоинства. Теперь он мог требовать большего уважения и внимания к своему языку и культуре. С другой стороны, появление украинских правительств научило крестьян осознавать себя украинцами. Таким образом, всего за четыре года процесс формирования нации колоссально продвинулся вперед. Именно в этом смысле подъем 1917—1921 гг. был не только социальной, но и национальной революцией.
Если борьба за национальное самоопределение придала украинской революции особые отличительные черты, то социально-экономические преобразования связывали ее с российской революцией. Как и всюду в бывшей царской империи, старый мир ушел в прошлое и крестьяне поделили между собой большую часть земель. И если мечты о независимости так и не вышли из области мечтаний, то по крайней мере многие украинцы могли удовлетвориться сознанием того, что они остались не с пустыми руками. Теперь все зависело от того, даст ли советское правительство возможность украинцам почувствовать себя единым целым и развить дальше завоевания революции.
