Текст книги "Украина: история"
Автор книги: Орест Субтельный
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 62 страниц)
Если бы первые киевские князья были сведущи в нашей современной теории государственного строительства, они, несомненно, окрылились бы ее высокими целями и идеалами. Но, к величайшему сожалению, они не знали этой теории. И потому были бы весьма удивлены, если бы им сказали, что они движимы идеей создания могущественного государства или цветущей цивилизации. По-видимому, могущество и богатство они понимали проще. А если чем и были движимы в своем не знающем ни отдыха, ни жалости стремлении к тому и другому, так это именно поиском непосредственных источников обогащения.
Например, когда «вещий» Олег завоевывал Киев, объединяя его с Новгородом, он несомненно отдавал себе отчет во всех преимуществах обладания обоими крупнейшими «складами» на торговом пути «в греки» (и главное – «из греков»). Вообще деятельность князей по большей части сводилась к торговле и собиранию дани.
Каждую весну, лишь только реки освобождались ото льда, собранная за зиму дань должна была сплавляться в Киев. Ее исправно платили многочисленные восточнославянские племена. Тем временем в Киеве уже готовилась к дальнему плаванью целая армада княжеских судов. Доверху груженные мехами и невольниками, эти суда под конвоем княжеских дружинников отправлялись в Константинополь.
Путешествие было сложным и опасным. Ниже Киева предстояло преодолеть днепровские пороги – или же погибнуть в бушующем водовороте. Последний порог, носивший зловещее название Ненасытец, считался непреодолимым. Его приходилось обходить по суше, волоком перетаскивая суда
и подвергая всю экспедицию другой смертельной опасности – попасть в руки кочевников, что постоянно рыскали в тех местах.
Американский историк Ричард Пайпс сравнил торговые экспедиции и вообще торговое «предприятие» варягов в Киеве с первыми коммерческими компаниями Нового времени, вроде Ост-Индской или Гудзонова залива, которые действовали на фактически никем не управляемой территории и с целью извлечения максимальной прибыли вынуждены были заниматься минимальным администрированием. «Так и великий киевский князь,– говорит Пайпс, – был прежде всего купцом, а его государство – торговым предприятием, состоящим из слабо связанных между собой городов, чьи гарнизоны собирали дань и тем или иным способом поддерживали общественный порядок». Преследуя свои коммерческие интересы, грабя понемногу местных жителей, первые правители Киева постепенно превратили его в центр огромного и мощного политического образования.
Олег (княжил с 882 примерно по 912 г.). Эта первый киевский князь, о котором есть более-менее точные исторические свидетельства. Однако, как уже было сказано, свидетельств этих слишком мало, чтобы составить представление о личности самого Олега. Остается неясным, в самом ли деле он принадлежал к династии Рюриковичей или был первым из примазавшихся к этой династии самозванцев (хотя его связь с Рюриком и «узаконил» несколько веков спустя Нестор-Летописец). Одно бесспорно: Олег был даровитым и решительным правителем. Завоевав в 882 г. Киев и покорив полян, оч затем и над соседними племенами силою утвердил свою власть, т. е. право собирать с них дань. Среди данников Олега оказалось даже такое большое и сильное племя, как древляне. Завоевания Олега не понравились хазарам, и они затеяли с ним войну, кончившуюся печально для них же самих: Олег разрушил их порты на Каспии. Наконец, в 911 г. Олег поставил кульминационную точку в списке своих побед, когда во главе большой армии напал на Константинополь и разграбил его. И все же «Повесть временных лет», по-видимому, преувеличивает его славу, утверждая, будто бы он прибил свой щит на главных воротах византийской столицы. Так или иначе, военная сила Олега оказала нужное давление на Византию, и греки пошли на подписание торгового договора, весьма выгодного для киевского князя.
Игорь (913—945). Игорь правил далеко не столь удачно, как его предшественник. Собственно, с него начинает действовать правило, ставшее затем обязательным для всех киевских князей: вступил на престол – утверди свою власть над мятежными племенами.
Первыми против Игоря восстали древляне, за ними – уличи. Несколько лет ему и его дружине пришлось провести в изнурительных походах, чтобы заставить бунтовщиков снова платить Киеву дань. И только после решения всех этих внутренних проблем Игорь смог продолжить дело Олега – дальние полуторговые-полупиратские экспедиции.
Мирный договор, заключенный Олегом с Византией, к 941 г. утратил силу. Игорь отправился в морской поход на Константинополь. Но и тут ему не повезло. Византийцы использовали свое новое изобретение – горючую смесь, прозванную «греческим огнем». Флот киевлян был сожжен дотла, Игорь позорно бежал. В результате ему пришлось подписать унизительный договор с византийским императором в 944 г.
Впрочем, в том же году Игорь решил попытать счастья на востоке и наконец добился успеха. С большим отрядом воинов он спустился по Волге, разграбил богатые мусульманские города на побережье Каспия и со всей своей добычей безнаказанно возвратился домой.
А там пришлось начинать все сначала: взбунтовались древляне. Рассудив, что Игорь слишком часто ходит к ним за данью, древляне во время очередного похода киевского князя в их угодья подкараулили и убили его. Вместе с Игорем погибла вся его свита.
Ольга (945—964) – вдова Игоря. Она правила, покуда не достиг совершеннолетия их сын Святослав.
Древние летописцы – составители «Повести временных лет» – явно симпатизируют Ольге (по-скандинавски – Хелга), постоянно говоря о том, какая она красивая, сильная, хитрая, а главное – мудрая. С уст мужчины-летописца срывается даже неслыханный для того времени комплимент «мужскому уму» княгини. Отчасти все это можно объяснить тем, что в 955 г. Ольга приняла христианство: для монаха-летописца это было важно. Однако и с самой объективной точки зрения правление Ольги нельзя не признать выдающимся во многих отношениях.
Месть – первая заповедь языческой морали. Расправа Ольги с древлянами была скорой и жестокой. Это, однако, не помешало ей сделать из гибели Игоря надлежащие государственные выводы и провести первые на Руси «реформы». Теперь дань должна была собираться не там и тогда, где и когда заблагорассудится киевскому князю. Отныне жители каждой области точно знали, когда и сколько они должны платить.
Заботилась Ольга и о том, чтобы сбор дани не лишал ее подданных всех средств к существованию: иначе кто же будет платить дань впредь? Зато вся дань мехами при Ольге стала поступать прямо в княжескую казну. Это означало, что казна никогда не будет в убытке.
За годы правления Ольга объездила свои обширные владения, побывала во всех землях и городах, чтобы лучше узнать свою страну. Да и в отношениях с соседями княгиня старалась обходиться средствами дипломатии, а не войны. В 957 г. она отправилась в Константинополь на переговоры с византийским императором. Киевские источники полны рассказов о том, как она перехитрила императора. Зарубежные хроники более сдержанно оценивают ее дипломатические успехи. Как бы то ни было, сам факт равноправных переговоров с самым могущественным правителем во всем христианском мире свидетельствовал о растущем значении Киева.
Святослав (964—972). «Пылкий и смелый, отважный и деятельный»,– так аттестует киевского князя Святослава византийский летописец Лев Диакон. А украинский историк Михайло Грушевский остроумно называет его то «запорожцем на киевском престоле», то «странствующим рыцарем», поясняя, что «роль князя-правителя, главы государства в деятельности Святослава вполне отступает на второй план пред ролью предводителя дружины».
Война была единственной, всепоглощающей страстью Святослава. По имени славянин, по кодексу чести варяг, по образу жизни кочевник, он был сыном всей великой Евразии и вольно дышал в ее степях и чащах. Эпоха Святослава стала кульминацией раннего, героического периода истории Киевской Руси.
В 964 г. 22-летний князь, обуреваемый честолюбивыми замыслами, отправляется в большой восточный поход. Сперва он покорил вятичей – восточнославянское племя, населявшее долину Оки (оттуда, собственно, и происходят современные русские). Затем Святослав спустился в ладьях по Волге и разгромил волжских булгар. Это повлекло за собой острую стычку с могущественными хазарами. Пролились реки крови. В решающем бою Святослав наголову разбил хазарского кагана, а затем стер с лица земли его столицу Итиль на Волге. Дальше он отправился на Северный Кавказ, где и завершил свои завоевания.
Вся эта эффектная кампания имела далеко идущие последствия. Теперь, после победы над вятичами, все восточные славяне были объединены под властью киевского князя. Славянам был открыт путь на северо-восток – в те бескрайние просторы, что нынче называются Россией. Разгром хазар поставил точку в давней истории соперничества за гегемонию в Евразии. Отныне Русь безраздельно контролировала еще один великий торговый путь – волжский. Впрочем, падение Хазарского каганата имело и свою неожиданную для Киева оборотную сторону. Хазары были тем буфером, что сдерживал кочевые орды на востоке. Теперь же ничто не мешало кочевникам вроде печенегов хозяйничать в украинских степях.
Вторую половину своего правления Святослав посвятил Балканам. В 968 г. он вступил в союз с византийским императором против могущественного Болгарского царства. Во главе огромного войска он ворвался в Болгарию, уничтожил своих противников и овладел богатыми придунайскими городами. Из них ему особенно понравился Переяславец, где он устроил свою ставку. Только угроза вторжения печенегов в Киев заставила князя ненадолго вернуться в свою столицу. Но едва гроза миновала, Святослав, которому принадлежали теперь все земли от Волги до Дуная, заявил, что оставаться в Киеве не намерен: «Хочу жить в Переяславце на Дунае – там середина земли моей, туда стекаются все блага: из Греческой земли – золото, паволоки, вина, различные плоды, из Чехии и из Венгрии серебро и кони, из Руси же меха и воск, мед и рабы». И оставив старшего сына Ярополка править в Киеве, среднего, Олега, отправив к древлянам, а Володимира, младшего, в Новгород, Святослав воротился в Болгарию.
Но теперь уже византийский император испугался нового соседа, выступил против него и после долгих и жестоких боев вытеснил из Болгарии. Когда разбитые войска Святослава возвращались в Киев, у днепровских порогов на них напали печенеги. В «Повести временных лет» об этом сказано так: «И напал на него Куря, князь печенежский, и убили Святослава, и взяли голову его и сделали чашу из черепа, оковав его, и пили из него».
Так кончил свои дни этот «странствующий рыцарь». Но эпоха киевской славы и «больших приключений» еще только начиналась...
Расцвет КиеваИ все же нам, по-видимому, следует на какое-то время прервать рассказ о войнах и завоеваниях, чтобы еще раз попытаться понять их смысл, т. е. смысл и меру власти киевских князей. Ведь даже географические пределы Киевской Руси были весьма неопределенными. Несомненно лишь то, что они охватывали почти все земли восточных славян. Однако низовья Волги, Северный Кавказ и Болгария, завоеванные Святославом, вскоре были утрачены.
Но и в тех землях, принадлежность которых киевским князьям была несомненной, власть их отличалась крайней ограниченностью и неустойчивостью. Слишком примитивны еще были формы и структуры этой власти, а подвластные пространства слишком велики, да и подданные себе на уме. Словом, о каком-то действительном политическом единстве не могло быть и речи. В положенные дни киевские князья собирали дань, в остальное же время ни им не было дела до подданных, ни подданным до них. В особенности это касалось тех простых людей, которые жили вдали от главных городов и военных крепостей. Ну а для тех, кто сомневался в праве князя собирать дань, существовала княжеская дружина, состоявшая, как правило, из варягов. Вот уж она-то в самом деле зависела от князя,– впрочем, как и сам князь зависел от своих дружинников, с которыми честно делил и добычу, и риск, и тяготы походной жизни. Вообще прямые, личные и взаимовыгодные отношения составляли самую суть киевской политической системы. И так меньше чем за век, в вечных своих походах за данью, в неустанной заботе о торговых путях создали они – князья и дружинники – этот обширный и мощный конгломерат, Киевскую Русь.
Впрочем, сразу после смерти Святослава здание основанной им «империи» дало первую трещину. Это было началом хронического, изнурительного политического недуга, имя которому – междоусобицы. Рюриковичи вступают в полосу длительных войн между собой за высшую власть в государстве.
Первой жертвой пал Олег, убитый старшим братом Яро-полком в споре о том, кому собирать дань. Их младший брат Володимир, опасаясь, что и его ждет участь Олега, бежал из Новгорода в Швецию. Через несколько лет он вернулся во главе крупных сил варягов, объявил войну Ярополку и уничтожил его.
Володимир Святой (980—1015). Став полновластным и безраздельным властителем Руси, Володимир (по-скандинавски – Валдемар) по существу открыл новую эпоху ее истории. Прошли те времена, когда варяги-князья рыскали по стране, беззастенчиво грабили ее, но зато и ни на миг не знали в ней покоя, вынужденные снова и снова завоевывать то ту ее часть, то эту. Володимир завел совсем иные порядки. При нем впервые ка Руси проявилась созидательная роль государства. Оказалось, оно существует не только для того, чтобы захватывать новые земли и облагать данью подданных, но и для их же, подданных, блага. При Володимире Русь постепенно стала превращаться в единое общество, в страну как таковую.
Л ведь поначалу Володимир вроде бы ничем не отличался от своих предшественников. Так же, как они, он задаривал свою громадную дружину, устраивал пышные языческие празднества, ходил на непокорных вятичей, присоединял радимичей, имел множество жен и детей – из них только сыновей и только законных было 12. И так же точно, как его отец, Святослав, Володимир всех своих законных сыновей отправил княжить по городам и весям. Тем самым местные князьки окончательно отстранялись от власти и вся она сосредоточивалась в руках правящей в Киеве династии. А когда не в меру ретивые дружинники-варяги по привычке заявляли свои права на солидную долю власти и богатства киевского князя, Володимир отправлял их на византийскую службу.
Да и роль самого войска при Володимире сильно изменилась. Теперь вместо обычных дальних походов оно занималось охраной границ. На юге против печенегов была воздвигнута сильная система укреплений. Там возникали новые города. Уж если и ходили в походы, то все больше на запад, а не на восток. Резко сменив ориентацию, Володимир присоединил к своим владениям Западную Украину. Так было положено начало многовековой борьбе за эти области с поляками. Впрочем, подчинив себе литовцев-ятвягов, Володимир установил в целом дружественные отношения с поляками, равно как с венграми и чехами. В основе его западной ориентации лежало стремление контролировать главные торговые пути на запад и проложить новый путь на Константинополь. Включая новые земли, захваченные Володимиром, Русь к этому Бремени занимала около 800 тыс. кв. км и была, таким образом, крупнейшим государством Европы. Володимир вошел в историю как правитель, который на всей этой огромной территории ввел христианство.
Киевский князь понимал, что язычество – вера в предков-покрэвителей каждого племени, «духов», от доброго или дурного расположения которых зависит судьба людей и народа,– уже изжило себя. Складывалось новое, более единое и в то же время более сложное общество. На этом пути старые духовные, социальные, политические ориентиры уже не годились. Проводя аналогию с современностью, можно было бы сказать, что Володимир оказался в положении лидера развивающейся страны «третьего мира», который вынужден сделать выбор между «первым» и «вторым» мирами, по его мнению, уже достаточно модернизированными.
Во времена Володимира идеологиями, с которыми связывались представления о более развитом обществе, были христианство и ислам. К тому же это религии тех самых стран, с которыми Русь поддерживала и стремилась укреплять торговые и политические отношения. В «Повести временных лет» есть увлекательный рассказ о том, как посланцы Руси отвергли ислам за пренебрежение спиртными напитками и выбрали христианство в его византийском варианте за красоту церковной службы. Были, однако, и более практические соображения, которыми руководствовался в своем выборе князь Володимир.
Судя по крещению Ольги, христианство уже имело в Киеве определенные традиции. Их развитию способствовали и близость Руси с Болгарией, бывшей уже давно и полностью христианской, и контакты с новообращенными поляками и венграми. Окончательно же на выбор христианства в византийском варианте повлияло то, что в 987 г. Володимир посватался к Анне, сестре тогдашних византийских императоров. Киевский князь полагал, что, оказав императорам помощь в подавлении бунта в их стране, он заслужил тем самым руку их сестры.
В Константинополе предложение Володимира не вызвало восторга: слишком ревниво относились там к чести династии, чтобы допустить в нее какого-то варвара. Пытаясь выйти из неприятной ситуации, византийцы предложили Володимиру принять крещение. Но даже после его крещения в 988 г. брак всячески оттягивался. Пришлось Володимиру прибегнуть к дополнительным мерам – занять Корсунь (Херсонес), древний греческий город в Крыму, подчиненный Константинополю. Лишь тогда свадьба наконец состоялась.
Но Володимир твердо решил окрестить и всех своих подданных. В 988 г. он приказал согнать большинство жителей Киева к устью Почайны – притока Днепра. Там и состоялось массовое крещение. Языческие идолы были уничтожены, хотя народ и сопротивлялся этому, как мог. На месте идолов строились христианские церкви. Из Константинополя прибывали священники, оттуда же были заимствованы и все принципы церковного управления. Церковь получала автономию и широкие привилегии. Было установлено, что на нужды церкви отныне должна тратиться «десятина» – десятая часть княжеской казны. Ближайшим результатом всех этих нововведений стало укрепление политического престижа Володимира и его династии, к тому же теперь связанной родственными узами с могущественным византийским двором.
Так Володимир стал членом христианской правящей фамилии, и это сблизило его со всеми европейскими монархами.
Но и внутри страны принятие христианства вскоре принесло свои плоды. Учение церкви освящало власть монарха: такой мощной идеологической поддержки у киевских князей раньше не было. Более того, церковь сама по себе была организацией с настолько сложной и продуманной системой управления, что могла в этом смысле много дать для формирования общества и научить власть имущих эффективно им управлять. В обществе появилась сила, которая не только придавала ему небывалое духовное и культурное единство, но и оказывала мощное влияние на всю социально-экономическую жизнь.
В более широком смысле значение выбора, сделанного Володимиром, состояло в том, что теперь уже Русь навсегда была связана с христианским Западом больше, чем с мусульманским Востоком. Эта связь повлекла за собой колоссальные исторические, политические и культурные сдвиги. Не менее важным окажется потом и то обстоятельство, что христианство пришло на Русь из Константинополя, а не Рима. Когда христианский мир окончательно будет расколот надвое, трещина пройдет в том числе и между украинцами и их ближайшими соседями – католиками-поляками.
Ярослав Мудрый (1036—1054). После смерти Володимира в семействе Рюриковичей началась новая кровопролитная распря. Старший сын Володимира Святополк (летописцы часто называют его Окаянным), заручившись поддержкой поляков, напал на братьев Святослава – Бориса и Глеба – и убил их. Борис и Глеб были еще совсем молоды и любимы народом. За праведную жизнь и мученическую смерть они стали святыми, впоследствии канонизированными православной церковью. Что до их убийцы и старшего брата, Свято-полка, то его ожидала та же участь, что некогда была уготована старшему брату его отца – Ярополку. И так же, как некогда сам Володимир, другой его сын – Ярослав, правивший в Новгороде, призвал себе на помощь варяжские дружины и повел их на старшего брата. В 1019 г. Святополк был наголову разбит войсками Ярослава.
Однако победа над старшим братом не сделала Ярослава полновластным правителем. Еще один его брат, Мстислав Храбрый, пошел войной на Ярослава. Устав от кровопролития, братья решили поделить между собой отцовские владения. Ярослав оставался княжить в Новгороде, но получал все земли на запад от Днепра. Мстислав из своей Тьмутаракани перебирался в Чернигов: ему отходило все, что восточнее "Днепра.
Конечно, важнее всего было то, кому достанется сам Киев. Поэтому он не достался никому. И только после смерти Мстислава в 1036 г. на киевский престол сел Ярослав: вновь киевский князь стал единодержавным властителем Руси.
Правление Ярослава принято считать вершиной истории Киевской Руси. Володимир заложил фундамент – Ярослав возвел величественное здание.
Вслед за отцом Ярослав продолжал расширять пределы и без того огромной страны. Он отобрал у поляков те западные земли, что достались им во время внутренней распри на Руси. Кроме того, на западе Ярослав подчинил себе новые балтийские и финские племена. В южных, степных своих пределах Ярослав окончательно разгромил печенегов. Теперь владения киевского князя простирались от Балтийского моря до Черного, от бассейна Оки до Карпат. Единственной его военной неудачей был поход на Константинополь. Впрочем, и неудача Ярослава стала важной вехой в истории – как последняя из попыток киевских князей пробить брешь в неприступном фасаде Византийской империи, с которой отныне и навсегда устанавливались дружественные и только дружественные отношения.
В средневековой Европе престиж и могущество династии измерялись тем, насколько охотно другие авторитетные династии вступали с ней в брачные связи. И в этом смысле престиж Ярослава был воистину огромен. Сам он был женат на шведской принцессе, одна сестра замужем за польским королем, другая – за византийским царевичем. Европейские принцессы достались в жены и троим сыновьям Ярослава. Короли Франции, Венгрии и Норвегии почли за честь взять в жены его дочерей. Недаром историки часто называют Ярослава «свекром и тестем Европы».
Но истинную, прочную славу Ярославу принесли его деяния на благо родины. Не без его помощи росла и укреплялась церковь. Появились первые монастыри, ставшие центрами просвещения. Быстро увеличивалась численность городского (и по самым строгим тогдашним меркам цивилизованного) населения. Особое внимание князь уделял строительству храмов. Киев его эпохи – поистине златоглавый: четыре сотни храмов украшали город. Бриллиантом киевской короны стал главный – Софийский – собор, возведенный по образцу Св. Софии константинопольской.
В 1051 г. киевским митрополитом был впервые назначен коренной уроженец Руси – Иларион. Некоторые историки усматривают в этом назначении свидетельство не только особого внимания князя Ярослава к духовным делам, но и его стремления выйти из-под духовной опеки Константинополя; другие приводят неоспоримые факты, подтверждающие верховенство константинопольского патриарха над киевским митрополитом и после 1051 г. Однако при этом никто не отрицает, что в эпоху Ярослава церковь на Руси достигла значительной зрелости и впечатляющих успехов.
И все же свое прозвище Ярослав, кажется, заслужил не столько на духовном, сколько на светском поприще. По-видимому, Мудрым его прозвали именно за то, что все общепризнанные нормы своего времени он свел в единый кодекс – так называемую «Русскую Правду»: у страны появились законы, которым отныне она должна была следовать сознательно и единодушно. Государство не только приводило в порядок уже известные правила общежития, но и устанавливало свои собственные для всех без исключения подданных, утверждая тем самым свою власть над ними. К примеру, если раньше подданные сводили счеты между собой по законам кровной мести, обходясь без государства и его законов, то теперь это было запрещено: за обиду следовало платить не кровью, а деньгами; размеры же штрафа могли быть установлены только князем или его представителями. Этот и ему подобные примеры ясно говорят о том, что люди принимали усложненные нормы цивилизованной морали. Да и общество в целом как небо от земли отличалось от тех разрозненных лесных племен, что некогда вышли навстречу суровым варяжским воинам-купцам.
Словом, завершая свой жизненный путь, старый мудрый Ярослав имел основания гордиться своей державой, как гордился ею на склоне своих лет отец его Володимир. Лишь одна забота отравляла покой Ярослава – та же, что не давала спокойно умереть его отцу: как предотвратить распрю и смуту, с которых начиналось собственное восхождение на престол каждого из них и которые неизбежно затевали сыновья верховного правителя после его смерти. Ярослав попытался решить и эту проблему. Он установил закон старшинства в княжеской семье, согласно которому должны были распределяться земли и власть в державе. Старшему сыну, Изяславу, Ярослав отписал Киев и Новгород с прилегающими землями. Следующему по старшинству, Святославу, достался Чернигов. И так далее: Переяслав – Всеволоду, Вячеславу – Смоленск, Игорю – Володимир-Волынский. По смерти одного из братьев его место должен был занять стоящий на ступеньку ниже, т. е., по плану Ярослава, ни для одного из его сыновей не исключалась возможность достичь верховной власти, символом которой оставался киевский престол. Так, обеспечив своих сыновей обширными землями и предоставив каждому из них шанс когда-нибудь мирным путем взойти на вершину власти, Ярослав мог по крайней мере надеяться, что их минует чаша кровавых семейных дрязг, из которой он сам когда-то испил немало.
Какое-то время такая система ротации вроде бы действительно работала, обеспечивая мир и взаимопонимание хотя бы между старшими братьями – Изяславом, Святославом и Всеволодом. Но вскоре возникли новые препятствия и противоречия, и самое серьезное – противоречие между идеей ротации и укоренившимся обычаем наследования от отца к сыну. Князь умирал, престол освобождался, но сын умершего сам претендовал занять его, вовсе не желая идти в подчинение к родному дяде. Таким образом, характерной чертой всей послеярославовой эпохи делаются отчаянные сражения племянников с дядьями. И чем больше становилось князей, тем больше скапливалось семейных счетов и дрязг.
Вдобавок ко все возрастающей юридической неразберихе в 1068 г. киевлянам разонравился их князь Изяслав. Они прогнали его, а племянника его Всеслава посадили на киевский престол. Таковы первые дошедшие до нас сведения о «революциях» на украинских землях. Впрочем, эта «первая революция» торжествовала недолго: вскоре Изяслав привел в Киев поляков и с их помощью навел порядок.
Но тут над украинской границей вновь нависла зловещая тень Великой степи. Новые соседи – половцы (куманы) – были еще грознее прежних печенегов. Их набеги уже проходили в опасной близости от Киева и угрожали торговому судоходству на Днепре. Но кто же чаще всего был повинен в этих вылазках грозных соседей, кто указывал им путь в украинские земли? Да сами же князья, особенно молодые (так называемые изгои), чьи шансы занять тот или иной престол по системе ротации были близки к нулю, равно как и иметь собственные дружины. Вот они-то и призывали половцев на Русь, видя в них союзников в борьбе за власть.
Володимир Мономах (1113—1125). И все-таки Русь еще раз нашла в себе силы совладать со всеми трудностями. На арену выходит новый выдающийся правитель – Володимир Мономах.
В XI в. киевские правители присвоили себе титул великих князей. Володимир Мономах, правивший в первой четверти XII в., был сыном великого князя Всеволода. Но еще до того, как занять великокняжеский престол, Володимир сыграл важную роль в восстановлении порядка в стране. Он был одним из организаторов встречи всех обладающих реальной властью князей в Любече под Киевом в 1097 г. Участники встречи пытались найти путь к прекращению братоубийственных конфликтов и уже было согласились восстановить в большинстве княжеств систему законной передачи власти по наследству. Но как только дело дошло до самого Киева, от достигнутого согласия не осталось и следа: великокняжеский престол так и остался яблоком раздора. Лишь по-настоящему авторитетный лидер мог надеяться со временем укротить распрю. И такой лидер явился.
Монголо-татарское нашествие
Володимир Мономах снискал громкую славу и всеобщую любовь на полях сражений. И князья, и народ объединились вокруг него перед лицом общего врага – половцев. По преданию, Мономах ходил на половцев 83 раза и уничтожил 200 половецких вождей. Особенно удачными были его походы в 1103, 1107 и 1111 годах. Они знаменовали собой звездный час Киева в его долгой борьбе против кочевников.
Популярность Володимира Мономаха была столь велика, что в 1113 г., когда умер его отец, киевляне восстали, требуя себе в князья мудрого и храброго победителя половцев. Дело в том, что в династии были в живых более «старшие» князья – более законные, чем Володимир, претенденты на великокняжеский престол. Но народные волнения утихли лишь после того, как 60-летний Мономах дал согласие править в Киеве.
Новый великий князь благодаря своему огромному авторитету сумел заново объединить почти все отпавшие части страны. И уже никогда не узнает она такого единства и согласия, как при Мономахе. Мудрый князь счастливо избегал не только внутриполитической, но и социальной напряженности. Поставив на место распоясавшуюся киевскую чернь, он завоевал сердца бояр и богатых купцов, но при этом, как ни странно, еще большей популярностью пользовался в низах. Впрочем, если судить по «Уставу» (правовому кодексу) Мономаха, странного тут ничего не было: князь знал й учитывал нужды и чаянья этих слоев населения. «Устав» четко определял права и обязанности как свободных, так и крепостных. О том, что Мономах близко к сердцу принимал социальные проблемы, свидетельствует и его «Поучение» сыновьям, где есть такие слова: «Не забывайте бедных... Будьте отцами сирот; судите вдовиц сами; не давайте сильным губить слабых».
Сын Мономаха Мстислав еще умел поддерживать свой великокняжеский авторитет в глазах все возрастающего полчища удельных князей и удерживать Русь от нового раскола. Но он был последним великим князем, которому все это удавалось. И смерть его в 1132 г. означала фактический конец Киевской Руси и открывала период политической раздробленности.
