Текст книги "Тригон. Изгнанная (СИ)"

Автор книги: Ольга Дэкаэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Глава 23

– Думаешь, теперь они оставят нас в покое? – шёпотом спрашивает Тилия, опасливо выглядывая из-за угла и только удостоверившись, что вокруг всё спокойно и экран тепловизора снова светиться успокаивающе-зелёным, помогает Киру подняться.

– Скорее всего, они решили, что нам всем удалось выбраться, – доноситься до неё обманчиво-умиротворённый голос изгнанника, но его прерывистое дыхание вызывает тревогу. Милитарийская отрава всё же сделала свою работу, и на какое-то время Кир словно ожил, но эффект временный и скоро он снова начнёт чувствовать себя разбитым. А если ещё учесть то, что стоит только случайно коснуться его руки, Тилия понимает, что у него снова жар – дела обстоят совсем плохо.

Понимая, что времени у них в обрез, она достаёт сканер и сверяется по карте. Впереди очередной поворот, но перед тем, как продолжить путь, она должна кое-что сделать. Тилия уже в который раз достаёт маленький чёрный уголёк, ещё на землях пожирателей интуитивно засунутый в карман, и освобождает небольшой участок стены от паутины и плесени.

– Что это? – чуть слышно спрашивает Кир, наблюдая за её манипуляциями, тяжело привалившись плечом к стене.

– Спираль.

– Больше похоже на тотем Руки. Всё ещё надеешься, что она пойдёт за нами?

– Она обещала… – упрямо говорит Тилия, с сомнением поглядывая на свой промокший мешок. Чем ближе к Пеклу, тем чаще она задумывается над тем, а не избавиться ли ей от всех, скорее всего уже не нужных, вещей? В приоритете их жизни, а лишняя ноша только затрудняет движение и снижает и без того черепашью скорость.

Время от времени делая остановки, чтобы перевести дух и оставить Руке очередную подсказку, они медленно пробираются по тесным коридорам лабиринта, всё труднее преодолевая очередной высокий уступ. От неизменного вида унылого однообразия каменных тоннелей и постоянного журчания сточных вод под ногами, начинает казаться, что время замедлило свой бег, и она постепенно сходит с ума. Единственное, что не даёт впасть в отчаяние – это мысль, что когда-нибудь весь этот кошмар закончится, и она снова сможет увидеть солнце.

«А что потом? – утирая со лба пот, устало думает Тилия. Чем ближе она к дому, тем сильнее становиться страх быть отвергнутой. Даже у изгнанника в Пекле, наверное, есть семья. А что у неё? Одна лишь неопределённость и чувство вины в придачу. – Интересно, отцу уже сообщили, что Станум погиб?»

– Не жалеешь, что так вышло с твоим приятелем? – вторгается в её невесёлые мысли тихий голос Кира, когда они решают сделать очередной привал.

– Он сам выбрал свою участь, – морщится Тилия, не имея никакого желания обсуждать друга-предателя.

– Он же сказал, что у него не было выбора.

– Выбор есть всегда… – напряжённо отзывается Тилия, с силой вырубая ни в чём не повинную призму-сканер. Устроившись на небольшом клочке сухого камня, она с наслаждением вытягивает гудящие ноги. Слышно, как совсем рядом Кир следует её примеру. Сколько бы лет не прошло, она никогда не сможет забыть предательства Рона, а уж тем более простить его.

– Думаешь эти шептуны такие же, как пожиратели? – меняет она тему.

– Ты же видела те колья перед входом. Их не уничтожил пожар. Скорее всего, колья прятали в стене, пока горела эта часть Ямы. А когда всё закончилось, их снова врыли в землю.

– Считаешь, они договорились, пожиратели и эти шептуны?

– А как бы ты поступила, если бы к тебе по ночам приходили эти ледяные твари и забирали кого-то?

– Почему ледяные? – переспрашивает Тилия, чувствуя, как закрываются глаза от усталости.

– У них почти белая, холодная кожа, – умиротворённым каннабис-дозой тоном говорит Кир и его слова эхом разносятся по пустующим тоннелям Клоаки. – Наверное, это из-за того, что они всю свою жизнь проводят в этих пещерах. Длинные когти и почти нет зубов.

– Там, где они живут, полно человеческих костей и черепов, – отзывается Тилия, вспоминая огромный зал усеянный, как ей в начале показалось, мусором.

– Скорее всего, стали делать набеги на лагерь пожирателей, когда закончились крысы.

Тилия ёжится от слов изгнанника. Да, крысами здесь и не пахло, в этом она уже успела убедиться. Здесь вообще ничего не было, кроме мха на стенах и зловонной жижи под ногами. И чем выше они взбирались, тем сильнее становился встречный поток, а тоннели плавно соединялись друг с другом, ближе к выходу образуя один общий коридор.

– Тот пожиратель у стены… – вдруг вспоминает Тилия, – он был напуган, когда увидел Руку.

– Он думал, что увидел призрак, – слышит она в темноте спокойный голос Кир. – Рука и её сестра были сиамскими близнецами. Их разделили сразу после рождения.

– Тогда она и осталась без левой руки?

– Да.

Это многое объясняло. Рука с самого начала была уверенна в том, что, если её сестра была в Долине, кто-нибудь, лишь взглянув на гоминидку, выложил бы всю правду. Так и произошло.

– Врач из Термитника помог, – спустя пару секунд добавляет Кир и от его слов Тилия вздрагивает. Это вполне мог быть её отец. С тех пор, как на свет появилась Рука и её сестра, прошло не больше девятнадцати лет – если брать во внимание то, что в Яму отправляли только несовершеннолетних, и плюс она провела здесь ещё триста семьдесят один день. В те годы отец уже несколько лет работал в лазарете. Был одним из немногих мужчин, кто предпочёл эту, считавшуюся со временем женской, профессию. Тилия не раз слышала, от раздувавшегося от гордости Станума, истории о том, что его младший брат был лучшим учеником и, что куратор по медицине часто хвалила его, предрекая блестящее будущее. И вот теперь выясняется, что он мог быть тем, кто помог разделить сросшихся близнецов.

«Всё так переплелось…» – устало думает Тилия, вынимая сильно потерявший в весе кусочек угля. Тяжело поднявшись на ноги, она снова запускает призму и при слабом свечении вновь принимается за дело. Художник из неё никакой. Спираль получается кривой, но свою функцию она при необходимости выполнит – укажет нужное направление.

Все подсказки она рисует только по правой стороне каменного коридора, помня о том, что рассказывала о своём детстве гоминидка, и о словах её матери: единственная правая конечность и тотем всегда помогут отыскать путь домой. Со способностью Руки бесшумно передвигаться, да к тому же видеть в темноте, у неё есть все шансы выбраться из этого каменного склепа. По крайней мере Тилии очень хотелось в это верить.

– Твоё зрение… – кое-что вспомнив, обращается она к притихшему у стены изгнаннику. Его лицо, при слабом свете призмы, выглядит почти пугающе. – Оно, как у кошки. Ты всегда видел в темноте?

– Сколько себя помню, – отзывается Кир, наблюдая за ней из-под прикрытых век.

– И так со всеми?

– Нет. Только с теми, чьи предки поколениями жили снаружи.

Стоит только ему упомянуть о месте своего рождения, как Тилия тут же напоминает себе, кто перед ней. Гоминид! Один из тех, кого она должна бояться и ненавидеть. Но что-то изменилось с тех пор, как она попала в Долину. Чем больше времени она проводила среди рождённых в Пекле, тем отчётливее осознавала, что всё то, что навязывали ей с детства – лишь предрассудки. Башенцы, вынужденные сосуществовать в замкнутом пространстве, сверху наблюдая за дикарями-гоминидами, боялись не тех, кто жил внизу, а того, что им с рождения вдалбливали в их головы. Страх порождает страх. И не трудно понять, откуда он берётся, и какие силы влияют на сознание умов, ведь ещё совсем недавно она сама считала всех без исключения гоминидов дикарями.

– Но тот пожиратель, которого поймала Рука, не видел в темноте. Так?

– Нет, не видел.

– Почему? Я думала, они тоже живут снаружи.

– Слышала когда-нибудь про Скотобойню? – в упор глядя на Тилию, спрашивает Кир и, когда она отрицательно качает головой, продолжает. – Так называют город, где выращивают животных на убой. Оттуда мясо попадает в другие города.

– Белатерия.

– Точно. Так вот пожиратели оттуда. Они живут в живодёрнях и следят о животных. Кормят их, поят, а когда приходит время, убивают и разделывают туши. Они привыкли к мясу, поэтому для них раз плюнуть убить кого-нибудь и съесть… Тот мальчишка, которого ты спасла, он из Скотобойни.

Волосы на затылке Тилии встают дыбом.

– Като? Откуда ты всё это знаешь?

– Ну, я же не глухой… в городе всякое болтали.

Больше она ничего не спрашивает, погружаясь в тревожные мысли. Она-то всегда думала, что Белатерия один из тех городов, где нет «своего» Пекла и его облучённых жителей, но реальность оказывается куда страшнее.

Спустя какое-то время, когда они снова отправляются в путь, шедший впереди Кир напряжённо замирает.

– В чём дело? – шёпотом спрашивает Тилия, вглядываясь в непроглядный мрак впереди и покрываясь холодным, липким потом. Тусклый свет сканера лишь немного рассеивает тьму, но даже его недостаточно для того, чтобы понять, что так насторожило её спутника.

– Здесь у твоего приятеля погас огонь, – отрывисто говорит Кир, указывая на едва различимую бесформенную кучу на влажном полу.

– Откуда ты знаешь?

Кир кивком головы указывает на стену. Примерно на уровне их голов серый камень обнажён, словно кто-то наощупь водил по нему руками.

– Тебе нужно проверить его вещи, – просит Кир, тяжело приваливаясь к стене. Ему снова становиться хуже. – Может что-то осталось…

Всем свои нутром противясь этому, она всё же соглашается и, опустившись на корточки, принимается рыться в мешке. Если что-то и было ценное, Рон забрал это с собой, оставив лишь кое-какую одежду и пустой кожаный мешок для воды. Единственный мало-мальски нужный предмет – это оружие, сиротливо валяющиеся рядом, но ни сил, ни желания тащить на себе ещё и тяжёлый тесак, у неё нет.

Пройдя ещё с десяток уступов, они, не сговариваясь, решают сделать очередной привал. Выбрав островок посуши – хотя, чем выше они взбирались, тем труднее было отыскать такое место – Тилия расстилает шкуры Витилиго. Эти дикие псы сейчас кажутся ей такими далёкими и нереальными, что воспоминания о встрече с ними вызывает лишь горькую улыбку.

Когда-то Вара сказала, что самый страшный хищник в Долине – это человек, и оказалась права. Те монстры, что скрывались в этом лабиринте, когда-то определённо были людьми. Но что-то вынудило их спуститься под землю. К прежней жизни они уже не вернулись, со временем мутировав, но при этом ещё помня человеческую речь. И чем дольше она думала об этом, тем больше убеждалась в том, что Клоака была заселена ещё до Нулевого Периода – во времена, когда на поверхности свирепствовала, развязанная Первыми людьми, война.

– Сколько нам осталось? – доноситься до неё слабый голос Кира.

Задремавшая и вконец обессилившая Тилия, с неохотой разлепляет тяжёлые веки. Экран светиться настолько слабо, что уже невозможно разглядеть противоположной стены, хотя до неё не больше пяти шагов.

– Мы прошли две трети пути, – сверяясь с потерявшей былую яркость картой, отзывается она, когда её словно током ударяет. Какая же она идиотка! Стоит только сканеру выйти из строя, найти выход уже будет невозможно, и они оба останутся погребены в этом лабиринте заживо. Даже то, что изгнанник способен видеть в темноте, мало чем поможет – Клоака имела сотни каменных проходов, в которых было легко затеряться.

Не теряя больше ни секунды драгоценного времени, Тилия судорожно просматривает остаток пути, на ставшей почти нечитаемой карте и стонет от бессилия. Такое ей никогда ни запомнить.

– В чём дело? – тут же настораживается Кир, наблюдая за её судорожными движениями.

– Зарядка призмы скоро сядет и тогда я уже не смогу найти дорогу наверх. Мне нужно зарисовать весь путь, – упавшим голосом отзывается она, пытаясь отыскать хоть какое-то решение и шаря глазами вокруг: вымазанная в грязи сумка, сливающаяся с темнотой накидка, пустой, кожаный мешок для воды.

«Сейчас бы клочок бумаги», – обречённо думает она, когда изгнанник молча протягивает ей свой клинок. Отшлифованный до блеска металл завораживающе поблёскивает в слабом свете угасающий призмы. И только когда он до локтя закатывает рукав своей промокшей, почерневшей от грязи рубашки, Тилия с ужасом понимает, в чём состоит его план.

– Я не буду этого делать! – отшатывается она, для надёжности пряча руки за спину.

– Хуже всё равно не будет, – безмятежно, под действием милитарийской отравы, отзывается он, продолжая с настойчивостью протягивать ей свой облегчённый нож. – Не знаю, что ты мне вколола, но боли я не чувствую, только усталость. А так хоть есть шанс.

Всей душой противясь тому, о чём он её просит, Тилия, с тревогой взглянув на почти растворившееся в темноте трёхмерное изображение тоннелей, всё же берёт в руку лёгкий клинок.

– Давай, – подбадривает Кир, видя её нерешительность.

Всё ещё не веря в то, что он смог уговорить её на такое, она, закусив губу, делает первую насечку, отчётливо понимая, что в таких условиях, даже самый незначительный порез загноиться. Будь изгнанник в нормальном состоянии, организм стал бы сопротивляться, бороться с инфекцией, но не теперь, когда его израненное тело просто рай для болезнетворных бактерий. Недаром, за всё то время, пока они скитались по тоннелям Клоаки, она так и не решилась снять повязки и проверить его спину, понимая, что сделает только хуже. Это место просто кишело паразитами, и можно было не сомневаться, что те уже давно облюбовали все открытые, и не только, участки на их телах.

Дело идёт быстрее, когда Кир решает ей помочь. Он склоняется над почти потухшим экраном сканера и абсолютно без каких-либо эмоций раз за разом повторяет, в какую сторону ей следует провести остриём лезвия. И Тилия, высунув кончик языка от усердия, сосредоточенно делает первую в своей жизни карту. И первое шрамирование! Одна ошибка, и либо они застрянут здесь навсегда, либо изгнанник прямо у неё на руках истечёт кровью.

Едва стоит закончить и прикрыть лёгкой тканью шарфа – подарок Руки, – кровоточащую рану, как экран гаснет, оставляя их в кромешной тьме. Дальше всё как во сне. Изгнанник, который чувствует себя в этих каменных коридорах, как рыба в воде, лишь изредка останавливается для того, чтобы нанести на стену очередное напоминание Руке или свериться с вырезанной на внутренней стороне предплечья картой. В сложившейся ситуации уже не до того, чтобы тащить ещё и сумку-мешок, и Тилия с сожалением оставляет её на каменном полу. Труднее всего расставаться со своим трофеем – накидкой из шкур Витилиго, но на кону их жизни.

– Мы почти на месте, – доноситься до неё слабый голос Кира, а спустя пару мгновений, над головой раздаётся скрежет металла и в лицо ударяет до боли в глазах яркий столп света. А следом и лёгкие наполняются свежестью, с жадностью вытесняя из своих недр смрадный дух Клоаки. И тут же тысячи мелких песчинок сыплются им на головы.

Не будь она такой уставшей, стала бы прыгать от радости, но вместо этого лишь ждёт, когда глаза привыкнут к свету и только после этого озирается по сторонам. Маленькое квадратное помещение с проёмом в потолке чем-то напоминает подъёмник в Башне. К на удивление чистой стене кем-то заботливо приставлена железная лестница. Скорее всего, каратели и здесь запустили свои щупальца. Странным было только то, что они оставили люк не запертым.

– Они погибнут, если выберутся наружу, – тут же отвечает Кир на её высказанный вслух вопрос, имея в виду шептунов. – Судя по их коже и слепоте, они, скорее всего, никогда не видели солнечного света.

– Они слепые? – сражённая таким открытием, смотрит она на своего спутника.

– Да, но, как ты могла убедиться, у них отличный слух.

– Если всё так, как ты говоришь, и они боятся света, тогда откуда здесь это? – кивком головы указывает она на испещрённые длинными бороздками стены у самой границы люка. – Словно кто-то пытался выбраться.

– Или наоборот сопротивлялся тому, чтобы оказаться снаружи, – задумчиво отзывается Кир, после чего превозмогая боль, карабкается по лестнице, оставляя её в недоумении пялиться на исцарапанные стены, следы на которых Тилии вдруг кажутся смутно знакомыми. Но вот вспомнить, где она уже видела такое раньше, совершенно нет сил.

Стоит только, цепляясь за протянутую руку, преодолеть ступени и выбраться наружу, ветер и зной обрушивается на Тилию с мощью многотонного грузовика. Отряхивая с покрытых грязью ладоней налипший песок, и пытаясь справиться с непослушными короткими прядями, подхваченными стихией, она торопливо озирается по сторонам.

До окраины Пекла не так уж далеко, на милитарийском кватромобиле минут пять не больше, а там и до Башни, которая словно огромная свеча возвышается в центре разросшегося города гоминидов, готовая вот-вот проткнуть своим шпилем хмурое, низкое небо, рукой подать. И всё это выглядит настолько непривычно, что в первый момент обескураженная Тилия не может понять, в чём дело.

– Песчаная буря! – стараясь перекричать шум ветра, изгнанник с грохотом опускает тяжёлую крышку люка. При свете дня выглядит он просто ужасно! Ветер треплет его потемневшую от грязи одежду и играет в спутанных волосах. Повязка на руке, которую она наложила, чтобы остановить кровотечение, буро-серая от сточных вод. И только глаза на общем тёмно-сером фоне, словно две серебристые льдинки. Лишь на долю секунды они встречаются взглядами, но и этого Тилии хватает, чтобы понять – Кир всё ещё под действием милитарийского зелья.

Повернувшись к ней в пол оборота, он с отрешённым видом взирает на то, что с нарастающим гулом движется на них гигантским облаком пыли и песка, грозясь поглотить под собой всё живое. Стоит только Тилии оценить масштаб разбушевавшейся стихии, как внутри всё обрывается: преодолев все препятствия и сумев выжить, они вот-вот будут вынуждены столкнуться со стихией, которая просто сотрёт их с лица земли.

Всего однажды она была свидетелем того, как песчаная буря гораздо меньших размеров, чем та, которую она видит сейчас, за считанные минуты накрыла город. Ветер несколько часов с яростью швырял песок в толстые стёкла Башни, погрузив город в непроглядную тьму. Но больше всего запомнились его протяжные стоны, от которых негде было укрыться. Они сводили с ума! И тринадцатилетняя Тилия, укрывшись под одеялом, прихватив с собой фонарик, и закрыв уши руками, пыталась отвлечься за чтением.

К моменту, когда буря утихла, всё, что она оставила после себя – это горы песка, почти похоронившие под собой наружный город. И если в Пекле гоминиды сами были вынуждены справляться с этой напастью, разгребая завалы и вычищая свои жилища от песка, то для рабочих с четвёртого уровня – это время становилось самым опасным. Им с риском для жизни приходилось забираться на стены города-небоскрёба и вручную открывать, и закрывать заслонки гигантских вентиляторов, что гоняли воздух по коридорам Башни…

Пока они медленно двигаются по направлению к Пеклу, ветер то и дело с силой швыряет им в спины колючий песок, но вера в то, что ещё немного, и Тилия, наконец, окажется дома, придаёт сил бороться с болью и усталостью. И когда израненное, больше не одурманенное милитарийской отравой, тело изгнанника снова перестаёт слушаться, и он то и дело начинает спотыкаться, она подставляет ему своё плечо.

Окраина Пекла маячит уже совсем близко и до наружного города остаётся не больше стадия – Тилия уже видит покосившиеся, готовые вот-вот развалиться лачуги – когда за жёлтой пеленой песка мелькает огромная тень. Она едва сдерживается, чтобы не закричать от бессилия. Преодолеть такой путь, быть настолько близко к цели и снова попасть в лапы милитарийцам!

Пытаясь прикрыть лицо рукой, она тянет Кира обратно, ещё надеясь остаться незамеченными, когда понимает всю тщетность своей затеи. Слишком поздно. Милитарийский железный монстр, ослепляя их ярким светом прожекторов, тормозит буквально в нескольких шагах и из его нутра в спешке выбираются трое. Всё та же чёрная форма, от которой Тилию тут же начинает бить дрожь, те же золочёные символы Нового Вавилона на груди, те же знаки отваги на мощных шеях, а в руках неизменные дубинки-электрошокеры.

«Они пришли убить нас!» – обречённо понимает Тилия, когда каратель, стоящий ближе всего к изгнаннику, схватившись руками за шею, неожиданно падает на колени, и, под шум ветра, закатив глаза, утыкается лицом в песок. Замешательство длится не долго. И когда до милитарийцев, наконец, доходит, что смерть напарника – дело рук Кира, один из них мощным ударом отправляет изгнанника на землю. Лицо карателя перекошено, кулаки сжаты. Его жертва неподвижна, но ему этого мало. Он резким, нетерпеливым движением приводит в действие своё оружие и сквозь плотную завесу из песка Тилия видит, заплясавший на конце кевларовой дубинки, синий разряд. Она цепенеет от ужаса. Прекрасно помнит принцип действия милитарийского оружия – первый разряд валит на землю, второй останавливает сердце. Стоит только милитарийцу применить своё оружие, Киру, в том состоянии, в котором он находится сейчас, не жить, и тогда все её усилия пропадут даром: зря провела столько времени в том болоте, зря спасала его от шептунов, тащила на себе через все эти каменные коридоры Клоаки и как могла, обрабатывала раны.

Весь её труд пойдёт насмарку!

Не думая больше о последствиях, Тилия кидается наперерез карателю, закрывая собой неподвижно лежащее на песке тело, и в последний момент перехватывая смертельное для изгнанника оружие. Успевает заметить изумление на лице милитарийца, когда сначала её правая ладонь, а затем и каждая клеточка её тела, взрывается фейерверком боли. Последнее, что Тилия видит перед тем, как спасительный мрак накрывает её с головой, это возникшие за спинами двух милитарийцев тени.